Текст книги "Время Сварога. Грамота"

– Нет, не помню.

– Зря не помнишь. Ты сейчас прошелся по краю, поэтому благодари бога о сохранении своей головы на плечах.

Локоть вынул из-за пазухи медную пластину и издалека показал ее баскаку.

– Если не веришь мне, то мой господин покажет свою. Тогда первый донос князю будет о твоем самоуправстве и препятствии государеву делу. Выбирай. А характер Дмитрия Ивановича ты знаешь не хуже меня.

Сборщик налогов колебался. Рабская душа, хотя и при высокой должности, сидела в нем крепко. Он сделал знак своим людям, и они отступили. Затем повернул и удалил шпорами коня. Отряд покинул постоялый двор, подняв пыль. Люди проводили глазами закованных в броню всадников, продолжили свое будничное занятие.

– Ты смел до безрассудства! – подлил масла в огонь Локоть. – Зря ты его злил. Неблагоразумно.

– Не терплю такое ничтожество! – в сердцах ответил Вохма.

Усталость последних дней выплеснулась в раздражении. Он не хотел быть благоразумным. Княжеский баскак вывел его из равновесия. Он не жаловал людей такого сорта. Ему хотелось их крови.

– А если бы он устроил сечу?

– Вряд ли. Этот тип людишек боится собственной тени. Храбрость их проявляется только в отхожем месте наедине с самим собой. Они ненавидят всех и себя в том числе. Давят слабых, трясутся перед сильными. И ждут.

– Чего?

– Ждут, когда «сильный» станет «слабым». Тогда они не упустят момента, чтобы вцепиться в него зубами и отомстить за собственное унижение.

– Если не дождутся?

– Значит, жизнь не удалась, – пояснил Вохма.

Локоть опять хмыкнул и почесался.

– Но я все же должен поблагодарить тебя за помощь, – сменил тему ордынец, – хотя и не вполне тебе доверяю.

Локоть опешил.

– Разве я дал повод сомневаться в себе? – спросил он.

– Какое тебе дал задание Семион? Следить за мной?

Локоть замешкался с ответом. Глаз его задергался.

– Зачем ты так? – обиделся он.

Слуги, заслышав их разговор, неодобрительно посмотрели на него. Плохо скрываемое презрение читалось в их лицах.

– Я не знаю. Может, ты знаешь? – ответил ордынец. – Я привык доверять своим людям. О тебе я такого сказать не могу. Сейчас мне нужен человек, который не ставит под сомнения мои действия. Он или со мной, или нет!

– Ты несправедлив ко мне… – оправдывался Локоть, – конечно, я на службе у князя, как и ты. И нет нужды выбирать, кому я предан больше.

– Вот в этом-то все и дело. Я должен быть уверен, что ты не угостишь меня ножом в спину, если последует на то приказ.

– Если мы делаем одно дело, то сомнения твои напрасны.

– А если нет?

– Тогда ты узнаешь об этом первый. Я не привык кривить душой.

– Уверен?

– Конечно!

Локоть из последних сил сдерживал тик.

– Хорошо, – не поверил ему Вохма.

Глава двадцать вторая

– В общем, дела не очень хороши. Пациентка без сознания. Причину такого состояния я объяснить не могу!

Доктор снял очки и протер линзы полой халата. Он щурил подслеповатые глаза, разглядывая собеседника. По всему было видно, что он говорил меньше, чем знал.

– Что это значит, доктор? Не темните, говорите прямо!

Я сидел напротив перед столом, заваленным документами. До моего появления он разбирал медицинские карты, что-то усердно записывал, откладывал в сторону, но гора не становилась меньше. Можно было только посочувствовать ему. Я сам не любил бумаготворчество, с детства не хватало усидчивости. Доктор бросил свое занятие и вновь нацепил очки на нос. Он был не молод и походил на доброго дедушку из телевизионной рекламы, только что оставленного своими внуками. Так казалось из-за седых усов и стекол в толстой оправе.

– Анализ показал, что в крови находится вещество, блокирующее нервную систему.

– И что это за вещество?

– Редкий состав. Во всяком случае, гражданской медицине он не известен.

– А конкретнее.

– Думаю, что это яд.

Этого еще не хватало. Я сразу представил кобру, которая приняла стойку и раздула свой капюшон.

– Змеи? – наивно спросил я.

– Молодой человек, вы думаете, что яд может быть только органического происхождения?

– Я уже ничего не думаю! Вы врач, вам виднее!

Разочарование и усталость, вероятно, отразились на моем лице. Доктор вздохнул. Не очень радостно сообщать родственникам малоутешительные вести.

– Могу вам посоветовать только одно – ждать! – сказал он.

– Ждать, когда она умрет? Если это яд, а она не приходит в себя, значит, он действует?

– Мы приняли все меры. Дело за организмом. Девушка молодая, сильная, я думаю, все будет хорошо.

– Но гарантий никаких?

Доктор попытался улыбнуться, но вмиг стал серьезным. Здравый смысл взял верх над профессиональной деформацией.

– Гарантировать может только господь бог, – пожал он плечами, – а я, увы, могу только констатировать. Понимаете, чем больше я работаю на этом поприще, тем больше убеждаюсь, что знаю о природе человека все меньше и меньше.

– Вы хотите сказать, что в данном случае медицина бессильна?

– Совершенно верно.

– Звучит жизнеутверждающе!

– Понимаю! Вам трудно это принять.

– И часто вы даете надежду в такой форме?

– Не часто!

– Чем я заслужил такое откровение?

– Не ставьте меня в трудную ситуацию! Я полагаю, вы из тех людей, которые предпочитают правду-матку, а не ложные обещания, я бы сказал… – попытался объяснить он, – впрочем, не важно.

Наверное, после таких признаний, я должен был расплакаться от восторга, вызванного его доверием ко мне, но вместо этого у меня вдруг возникло навязчивое желание разорвать его на месте. Правильно, кто она для него, кто я? Очередной пациент и очередной страждущий в поисках надежды, которую он, как господь бог, давал или отнимал своей волей. Конвейер, под названием здравоохранение, приучил его к душевной черствости. Я не ощущал в его словах сострадания и искреннего желание помочь. Никто никому ничего не должен. Такая политика существовала между доктором и пациентом. Между тем, я постарался отогнать от себя эту крамольную мысль. Скорее всего, я был пристрастен. Он – всего лишь человек.

– Если я правильно вас понял, нужен антидот?

– Думаю, что это уже не вариант. Время упущено. Разрушение необратимо.

Он поднялся из-за стола, подошел к чайнику, который притаился за стопкой бумаг, открыл шкаф, достал оттуда две чашки, налил кипятку и бросил в них пакетики с чаем. Затем, не спрашивая, поставил напиток передо мной. Молча указал рукой, приглашая разделить с ним трапезу. Сам громко отхлебнул кипяток, держа чашку на весу.

– Какие шансы? – спросил я, не торопясь присоединиться к нему.

– Шансы есть, но они невелики, скорее всего, наступит паралич.

– Но есть же какие-то лекарства?

– Молодой человек, я ведь вам сказал, все зависит от состояния больной. Лекарства смогут только поддержать организм, но существенно изменить положение не смогут.

– Что же все-таки делать?

Он беспомощно махнул рукой.

– Ждать! Улучшение может наступить в любой момент. Давайте наберемся терпения.

Продолжать дальнейшее общение с доктором было бессмысленно. Гнев и бессилие клокотали у меня в душе. Месть Марго была изощренной и безжалостной. То, что она проделала с бедной девушкой, было бесчеловечно. Если я и знал причину, то не понимал, к чему такая жестокость? Но знал одно, возмездие должно состояться, оно должно стать неотвратимым. И не всегда вопросы справедливости имеют одностороннее толкование. Я как никто понимал это сейчас.

Полковник ждал у машины. Последние два дня он следовал за мной неотступно. Некоторое время мне казалось, что он всегда был рядом – так быстро я привык к его присутствию.

– Ну что? – спросил он, выйдя из машины, завидев меня издали.

– Без изменений! Доктор прямо сказал, что медицина бессильна. Нужно ждать.

– Понятно!

– Марго объявилась?

– Как в воду канула.

– Странно, может генерал ее прячет от меня? Знает, что я не выпущу ее живой.

– Это вряд ли, он сам обеспокоен ее исчезновением. Все ж таки дочь!

– Вот именно!

– Дело в том, что у генерала свои причины найти ее поскорей.

– Какие причины или я не должен знать о них?

– Напротив, эти причины заставляют нас ускорить поиски древнего камня.

– Зачем ему этот камень?

– Я не говорил, но Александр Иванович смертельно болен, жизнь его измеряется месяцами, а может, и того меньше, трагедия может случиться в любую минуту. А этот алатырь – чудотворный камень. Люди, потерявшие надежду, находясь рядом с ним, выздоравливают без лекарств, вознося молитвы создателю.

Вот тебе раз! Генерал, оказывается, серьезно болен. Но на вид выглядит бодрячком. Кто из них врет? Полковник или генерал? Или это очередной способ надавить на жалость и купить мою лояльность? Я запутался во лжи. Если генерал действительно болен? Тогда понятно, почему он торопится и не отступает от намеченной цели, давит всем своим ресурсом. Вера в исцеление от природного источника настолько велика, что он готов пожертвовать всем и чужой человеческой жизнью в том числе, только не своей. Значит, грош цена его философии и попыткам внушить мне, что жизнь в этом мире – пыль. Он, как всякий смертный, цепляется за нее из последних сил. Странные все же игры на социальном Олимпе. Ставки так высоки, что расплачиваться приходится и за меньшее зло, счет может идти на десятки, сотни тысяч. Человеческая жизнь в этой игре – расходный материал.

– Откуда это известно? – спросил я.

– Легенды гласят, друг мой. Этот алатырь – охранитель капища древних богов наших предков. Но не всякий может воспользоваться его силой. Он застилает разум людей, пришедших к нему со злым умыслом, и напротив помогает тем, кто идет к нему с нуждой и добрыми помыслами.

– Почему же до сих пор его не нашли? И почему он откроется вам? Разве ваши помыслы чисты?

– Он скрыт от людского взора. Нужны специальные знания и определенные навыки, чтобы увидеть его. Можно долго бродить рядом с ним и не заметить. А найдя его один раз, забыть о нем окончательно.

Полковник пропустил мой вопрос мимо ушей. Я промолчал, но переспрашивать не стал.

– В давние времена, его охраняли белые волхвы, они служили ему, приносили жертвы. Этот камень напрямую связывал их с богами, давал возможность управлять этим миром, – продолжил он.

– А теперь?

– А теперь люди верят, кто во что горазд, поэтому простое стало сложным, а сложное – вымыслом.

– И кто знает, где его искать? – спросил я и наткнулся на острый пронизывающий взгляд.

– Ты! – сказал полковник, – я уверен, что это знаешь ты!

– Откуда такая уверенность?

– Брось, Игорь, не прикидывайся. Не понимаешь, что твоя Лена при смерти и без твоей помощи ей не выкарабкаться? Найди этот камень, и она будет жить!

Пока мы говорили, начал падать снег. Невесомая снежная пелена стала стеной, и стена ожила, задышала. Какая-то сверхъестественная магия заиграла силами природы, открыла небеса и опустила белый занавес. Я смотрел в лицо полковнику, и частые молоточки били по вискам. Теперь он вздумал мне угрожать? Мутная и страшная волна поднималась из живота. Она тягучей смолой наполняла грудь и стремилась к горлу. Лишнее сказал полковник, ой, лишнее.

– Значит, это все-таки ваша работа? – с трудом проговорил я, проглотив густой ком.

Я не представлял, что творилось с моим лицом, наверное, оно было страшным, но полковника это не смутило.

– Не будь наивным, – сказал он. – Сколько еще с тобой нужно нянчиться? Да за все, что ты тут натворил, можно дать несколько пожизненных сроков. Но мы помогаем тебе, защищаем от закона. А ты только и делаешь, что дурачишься. Да еще и цену набиваешь. Всему есть предел, Игорь! Помоги себе, не злоупотребляй нашим терпением.

Голос его превратился в металл. Он зазвенел на холоде и сам стал холодом.

Но жар, который сжигал меня изнутри, плавил этот металл, превращал его в поток.

– Ты очень информирован, полковник! Кто ты на самом деле? – спросил я, сжимая кулаки.

Я уже не замечал, как перешел с ним на «ты».

– Хочешь это знать?

– Говори!

– Я думаю, что наш разговор преждевременный. Сейчас тебя душат злость и обида, ты не готов правильно оценить ситуацию. Успокойся для начала, потом мы поговорим. И пойми главное. Я тебе не враг. У нас с тобой одна цель и одна задача. Только у тебя на своем уровне, у меня – на своем.

Нет, они с генералом держат меня за идиота. Дежавю какое-то. Я готов был поклясться, что уже слышал это раньше слово в слово. Они даже не трудились изменить формулировки. Фраза: «Я тебе не враг», звучала слишком часто, будто условный код, будто откровение убийцы перед тем, как выстрелить в затылок своей жертве, убеждая ее, что делается это для ее же блага. Они, как попугаи, повторяли и повторяли ее друг за другом, без творческого полета мысли. Но ничего, раз они недооценивают своего противника – это их и погубит. Мальчик вырос и готов к битве.

– Полковник! Ты заблуждаешься. Мне ничего не стоит убить тебя прямо здесь!

– И что тебе это даст?

– Ничего, но я буду знать, что вас выродков на свете станет меньше. И вы не сможете вредить простым людям, играя их судьбами!

– Зачем столько пафоса, Игорь? Ты снова делаешь неверные выводы. Этим ты ничего не изменишь! Моя смерть ровным счетом никак не повлияет на здоровье твоей девушки. Пока я жив и помогаю тебе, у нас есть шанс все исправить.

– Пока ты мне не дашь антидот, я не сдвинусь с этого места.

– Ты упрямый, как сто ослов. Повторяю, я не знаю, какой яд вкачала в нее Марго.

– Откуда ты знаешь, что это яд, я тебе не говорил?

– Думаешь, ты один беседовал с докторами? Мне тоже нужна информация из первых рук.

– Поэтому ты взялся меня шантажировать?

– Господь с тобой, кто тебя шантажирует? Садись лучше в машину, ты устал и плохо выглядишь. Я отвезу тебя в гостиницу, а то генерал будет недоволен!

– Да пошел ты со своим генералом, пусть он сдохнет вместе с тобой и всей вашей кодлой!

– А твоя девушка?

– А за свою девушку я отомщу. Переловлю вас всех и уничтожу. Начну с тебя, полковник.

– И опять ты не прав!

– Посмотрим!

Ненависть моя росла с каждой секундой. Гнев застилал глаза, я готов был ринуться в атаку, но тут полковник поднял руку, и мне показалось, как из его ладони посыпались круги. Один за другим. Они проникали в меня, замедляя биение сердца, словно железная рука сдавливала грудь. И сердце остановилось, оно перестало биться, тишина заложила уши, руки и ноги онемели, в голове помутилось, мир закружился в бешеном вращении, и я потерял сознание.

Я был мертв? Или все же нет? Передо мной стоял старец с длинной седой бородой и бездонным голубым взглядом. Он подошел и положил мне на плечо руку. Рука была тяжелой, она давила к земле, заставляла согнуться, и я, не имея сил, подчинился этому давлению, встал на колени. Тут же последовало облегчение, исчезла тяжесть, но родилась боль.

– Что это? – спросил я.

– Это твоя гордыня! – ответил он.

Я стоял на коленях, острые камни впивались в них. Они, как шипы, проникали сквозь кожу и мясо до самой кости. Кровь сочилась по камням, нужно было встать, но снова не было сил. Боль поднималась от колен к животу и дальше к груди. Уже болело сердце, нестерпимо жгло изнутри. Казалось, сейчас все закончится, но нет, боль только усиливалась. Эта пытка продолжалась долго.

– Зачем? – кричал я.

– Смирись! – отвечал старец, – иначе не поймешь! Грех мешает тебе принять любовь создателя. Ад и страдания в твоей душе помогут тебе побороть его.

– Но мне это не нужно.

– А тебя никто не спрашивает. Каждой божьей твари отмерено ровно столько, сколько она готова вынести. Твое желание – пустое. Это закон, противиться которому ты не можешь. Душа черным камнем упала в этот мир, но чистой птицей, на сияющих крыльях, должна взлететь.

– У меня нет сил терпеть такую боль!

– Это не боль. Это твоя гордыня не хочет тебя отпускать!

Вдруг боль прошла. Я вновь увидел серебряные нити, опутывающие пространство вокруг. Испытал уже знакомое блаженство. Я плыл в нем, как пловец под водой, невесомый и радостный.

– Что с тобой случилось? – услышал я голос и узнал его.

– Иван Матвеевич?

– Да, Игорь!

– Беда, Иван Матвеевич! С Леной беда. Они отравили ее ядом, заставляют меня искать для них древнее капище и жертвенный камень. Говорят, что только он может ее спасти. Что мне делать?

– Ты выяснил, кто они?

– Думаю те, о ком вы предупреждали.

– Хорошо, я понял, – безрадостно заключил голос. – Делай все, о чем они просят, найди камень.

– Но как же…?

– Ни о чем не беспокойся. Внучке я помогу. С ней все будет хорошо. Береги себя!

Голос пропал. Вновь седовласый старец стоял передо мной. Теперь я находился по пояс в грязи. Болотная жижа чавкала и шевелилась тысячами червей вокруг моего тела. Смрад гниющего места перехватывал дыхание. Я пытался выбраться, но только погружался все глубже и глубже. Желтая дымка поднималась от болота и растекалась по поверхности, не касаясь ног старца. Он парил над ней, держа посох в одной руке, а в другой нож.

– Зачем я здесь? – спросил я у него.

– Свет и тьма в тебе поровну, выбирай!

Боль в груди зажгла вновь, нарастая с каждой секундой. Живая трясина подбиралась все выше. Толстые черви заползали по плечам, лезли в рот и уши.

– Что мне делать? У меня болит сердце! – в отчаянии взмолился я.

– Это змея гложет тебя изнутри. Она поедает твое сердце. Убей ее!

Он вложил мне в руки нож. Я крепко сжал деревянную рукоять, испещренную какими-то символами.

– Как мне ее убить?

– Вонзи нож в грудь, убей змею!

– Я не могу, я погибну сам.

– Не бойся! Смерть избавит тебя от мук, у тебя будет новая жизнь!

Его синие глаза смотрели требовательно и властно. Я размахнулся и всадил клинок себе в сердце. Дикий крик вырвался из груди, словно разом закричали тысячи глоток. Кровь черным потоком хлынула на руки. Толстые черви корчились, сжимались на глазах, превращаясь в пепел, словно сгорали в невидимом пламени. И я умирал вместе с ними.

– Очнулся?

Полковник, одетый по-домашнему, в джинсы и тонкий свитер, трепал меня за плечо. Я несколько секунд смотрел на него, не понимая, что происходит.

– Ты кричал! – сказал он.

Я лежал в кровати весь в поту. Мокрые простыни липли к телу. Хотелось поскорее их скинуть.

– Где я?

– В надежном месте! Тебе стало плохо, похоже на сердечный приступ. Но теперь уже все позади!

– Сердечный приступ? – я не понимал.

– Да, ты очень нервничал последнее время, вероятно, сердце не выдержало, – успокаивал полковник.

Он подсел ближе, положил мне два пальца на горло и посчитал пульс. Затем покивал головой, с чем-то соглашаясь.

– Сколько прошло времени? – спросил я.

– Ты три дня был без сознания!

Три дня? Не может быть. Я вздохнул полной грудью, мысленно оценивая собственное состояние. Вроде все было на месте, но слабость подтверждалась дрожанием рук.

– Давай вставай, иди в душ, брейся, приводи себя в порядок, одевайся и садись за стол, будем завтракать. Твоя одежда висит в шкафу, я купил новую – хватит носить с чужого плеча.

Он ушел на кухню и зазвенел посудой. Через минуту послышался запах жареного мяса. Он готовил отбивные. Только теперь я почувствовал, как проголодался. Три дня! Три дня находился без сознания. Что он со мной сделал? Я вспомнил, как он, простым движением руки, не касаясь, вырубил меня на месте. Насколько я был беспомощным перед ним, настолько он был всесилен. Что же дальше? Я провел рукой по лицу. Борода. Жесткая щетина. Нужно было срочно от нее избавляться. Я встал, на негнущихся ногах прошел в ванную и взглянул на себя в зеркало. Видок, прямо скажем, был еще тот. Осунувшееся лицо, синяки под глазами. Такое впечатление, что я и в самом деле тяжело болел, и болезнь серьезно подтачивала мои силы. Я залез в ванную и пустил теплую струю воды. Вскоре стало легче. Слабость постепенно проходила.

После того, как я привел в себя в порядок, примерил обнову и вышел к столу, то почувствовал себя уже вполне сносно. Полковник улыбнулся мне навстречу широко, во все свои тридцать два зуба. Они были белыми и ровными, наверное, вставными.

– Совсем другое дело! – сказал он.

Посмотрев на яства, я сглотнул слюну. Добрый кусок отбитой и обжаренной говядины лежал на тарелке и просился в рот, жареная картошка, салат из помидоров и огурцов, приправленный зеленью и маслом, аппетитно поблескивал при утреннем свете, в стаканах темнела и пенилась кофейная жидкость. После армейских харчей, завтрак казался роскошным.

– Прошу! – сказал полковник, широким жестом приглашая к столу.

Он был гостеприимным и предупредительным. Тарелки не пустовали, едва я опорожнял их, как они сразу наполнялись добавкой. Молодой растущий организм, после длительного воздержания, требовал еще и еще. Наконец я, сытый, отвалился на спинку стула и от удовольствия прикрыл глаза.

– Как? – спросил полковник.

– Давно так не ел. Спасибо!

– Ну, вот и прекрасно, значит, силы скоро восстановятся и – в добрый путь!

– Куда едем?

– Едем искать твой чудесный камень!

– Далеко придется ехать!

– Значит, поедем далеко. Главное – знать, куда…. Но я вижу, что ты уже все вспомнил?

Полковник отпил из стакана и вытер губы салфеткой.

– Даже не знаю, чем порадовать. Все, как в тумане. – ответил я.

– Ничего страшного, я буду рядом и помогу, чем смогу!

– Тебе-то зачем он нужен, насколько я понимаю, служителям черных сил он без надобности? – спросил я.

Полковник изобразил удивление.

– Игорь, откуда такая осведомленность о принадлежности к черным силам?

– Ну, как же, вы – служителя Чернобога, Знича и тому подобных богов из враждебного лагеря.

Полковник пару секунд молчал, потом лицо у него вытянулось, и он захохотал, громко, раскатисто. Я смотрел на него, ничего не понимая. Чем мои слова вызвали такую бурную реакцию? От чего такое веселье? Наконец он успокоился, но, все еще продолжая посмеиваться, спросил:

– Игорь, ты сумасшедший? Кто тебе внушил эту чушь?

– Не понял…

– Если ты решил удариться в мифологию, то честно скажу, ты в ней преуспел.

– Разве вы не служители темных сил? – наивно поинтересовался я.

– Конечно, нет, откуда у тебя вообще возникла эта мысль?

– Но генерал!

– Что генерал, служит чертям? Или как там их еще называют? Он тебе сам об этом сказал?

Полковник стал серьезен. Он с сочувствием смотрел на меня, как на душевнобольного. И мне это решительно не нравилось. В конце концов, мне нужны были разъяснения. Я наклонился к нему, сложил локти на столе, стараясь придать телу устойчивость, и приготовился к долгой беседе.

– Тогда слушаю! Рассказывай, в чем я не прав?

– Что же, видимо, пришло время поговорить! – задумчиво сказал он. – Так сказать, расставить точки.

Он встал из-за стола и подошел к окну. Присел на подоконник. Сложил руки на груди. Помолчал. В створе окна я не видел его лица. Мешал свет улицы за спиной. Намеренно он так сделал или нет, я не задумывался. Я ждал ответов.

– Уже долгое время мы и американцы ведем исследования в области доселе скрытой от нас, – начал он. – Все мировые религии говорили об этой области, называя ее духовным миром, миром богов. Мы, как и немцы во время второй мировой войны, собирали по крупицам любые свидетельства, учения, легенды и людей, в той или иной степени, причастных к этим знаниям, владеющих ими. После победы над Германией, к нам попало огромное количество документов, а так же наработки. Да ты, наверное, слышал. Пресса и телевидение много рассказывало об их тайной организации. Аненербе – наследие предков. Мы продолжили их поиски и исследования. И могу сказать, что неплохо в этом преуспели. Мы опередили американцев, хотя они этого не признают. Идет война. Война скрытая, на полное уничтожение, поэтому недаром этой проблемой занимается военное ведомство. Все решается на государственном уровне. Поэтому и серьезность вопроса высока, уж поверь. В свое время западники очень навредили России, унизив ее народ, переписав историю. Мы расхлебываем это вранье до сих пор. Но они и на этом не остановились. Тотальный геноцид славянского мира – вот главное условие выживания запада и ради этой цели, они не жалеют средств. Вопрос. Зачем? Зачем им это нужно? Какую угрозу несет в себе славянский мир, чего так боятся они? И ответ простой. Генофонд. Забытые способности, которые спят в каждом россиянине, в самой его природе. Только Россия может стать духовным лидером всего человечества. Понимаешь? За ней будущее. И эта мысль не нравиться западу, она их просто бесит. Здесь, на нашей территории, многие тысячи лет назад существовала могучая цивилизация Высших людей, способных управлять материей. И мы, наш народ, наследники этой цивилизации. Нам нужно только чуть-чуть напрячься и вспомнить о забытых корнях.

Полковник не торопился. Все, что он говорил, не было для меня ни открытием, ни откровением. Я уже знал, о чем пойдет речь.

– А что скажешь о противостоянии белых и черных богов? – спросил я, пробуя локтями поверхность стола.

– Да нет никакого противостояния. Оставим эту тему досужим умам. Боги обоих миров никогда не противостояли друг другу. Это, как два заряда «плюс» и «минус», как Инь и Янь, как рай и ад. Все гармонично в природе. Все дополняет друг друга. Конечно, кое-кому выгодно разделять эти понятия. Так легче управлять человеческим сознанием. Вводить его в искушение, устрашать, а затем снимать сливки. Ты же понимаешь, как легко запугать человека, нарисовав мрачную картину его адского будущего, если он не будет вести жизнь праведную.

Полковник помолчал с минуту, набрал в стакан воды из чайника, отпил, затем продолжил:

– Слышишь, какие крамольные мысли витают в этой комнате! За такие слова в прошлые времена колесовали или сжигали на костре. Кстати по поводу Знича. Этот бог в славянской мифологии отвечал еще и за просвещение, так что приписывать ему темные деяния однобоко. Знания ведут к свету, не так ли?

– Возможно! А какова моя роль?

– Так случилось, что, удивительным образом, вдруг эта самая генная память проклюнулась именно в тебе. Следствие ли особых событий послужили причиной этому или все произошло само собой, не знаю, но возмущение, которое за этим последовало в тонких слоях изучаемого нами мира, указало на тебя. Более того, цепочка твоих предыдущих воплощений, так же стала очевидна.

Он вернулся к столу, сел напротив и теперь уже мы, как два непримиримых противника, наклонились друг к другу, пристально глядя в глаза. Я старался выдержать его тяжелый взгляд и мне это удалось.

– Нам открылось, что жил ты, как раз в тот период становления Руси, когда старая вера, так называемого язычества, сменялась христианством, – сказал он. – Древние боги уступали место Иисусу Христу. Именно тогда стали забывать о волхвах – праведниках и хранителях веры. Они уходили с исторической арены. Наследие предков либо скрывалось, либо уничтожалось. Новые правители подчищали любое упоминание о древних знаниях. Зачем? Мир менялся. Менялись люди. Новая религия была очень удобной. Религия рабов. Беспрекословное подчинение своему господину и хозяину. О свободе забыли на века. Само слово предали анафеме. Алчность превысила все нормы общественной морали. Поэтому и мораль нужно было менять. Но еще оставалась память, традиции, которые вытравить было сложнее. Вещественные доказательства былого. Их не стереть. Одним из таких доказательств является жертвенный камень утерянного капища. Он очень древний и мощный. В нем скрыта сила, способная повернуть ход истории вспять. Легенды, мифы, слухи, старые свитки – мы исследовали все, что нам было доступно, очень долго искали, но все безуспешно. Информация о нем столь запутана и противоречива, что разгадать символизм тайных знаков, которые сохранились на сегодня, не удалось.

– Печально! – сказал я, после того, как полковник сокрушенно опустил голову.

– Но тут появляешься ты. И вновь родилась надежда, что не все потеряно! Воистину, боги ведут нас очень извилистой тропой. Любая тайна должна быть раскрыта. Ты со мной согласен?

Я не ответил.

– Ладно, хватит об этом! Кстати, у меня хорошая новость, – сказал он.

Я промычал что-то нечленораздельное, предлагая ему поделиться ею.

– Лена пришла в себя!

Дорога до больницы была бесконечной. Я метался на заднем сидении автомобиля, не зная чем занять время, не отрывая взгляда от проносящихся за окном улиц, словно боялся пропустить главное.

В палате, кроме Лены, находились еще три женщины. На мое появление они тактично вышли в коридор, оставив нас наедине. Я держал ее за руку, Лена пробовала улыбаться. Она была еще очень слаба.

– Дед был здесь! – сказала она одними губами.

– Как?

– Я не знаю, но это точно был он!

Значит, вот в чем причина выздоровления, а вовсе не чудеса медицины. Иван Матвеевич незримым ангелом следовал за нами повсюду, оберегая от смертельной опасности и вызволяя с того света. Стало быть, последняя связь с ним не была бредом, он получил весть и вмиг пришел на помощь.

– Ты видела его? – спросил я.

– Нет! Но знала, что это он!

– Хорошо, думаю, опасность уже позади и ты идешь на поправку. Я так и не нашел Марго. Вероятность того, что она попытается закончить начатое, велика. Тебе нужно исчезнуть.

– Куда?

– Иван Матвеевич позаботится. Он мне обещал. Здесь тебе ничего не угрожает. Выздоравливай, набирайся сил, а мне нужно будет уехать ненадолго.

– Далеко?

– Совсем нет. Нужно закончить одно дело. Дед тебе все объяснит.

– Я поняла!

Лена сжала мою ладонь. Холодные пальцы были бледны. Я поднес их к лицу и прижал к щеке.

– Скоро увидимся! – сказал я.

– Прощай! Береги себя!

Ее глаза повлажнели, но она не подала виду, что готова расплакаться. Ну что за девушка! Она понимала все без слов. Не задавала ненужных вопросов. Отпустила меня с богом. Я поцеловал ее в сухие губы и вышел из палаты. Полковник ждал снаружи.

– Едем! – решительно бросил я ему.

«Газель» вылетела на встречку неожиданно. «Мерин» шел под полторы сотни и скорость совершенно не ощущалась. Водитель Костя уверенно держал руль на скользкой дороге, бубня себе по нос новомодный мотивчик. Полковник подремывал, откинув голову на подголовник. Я сидел позади него и лицезрел унылый пейзаж за окном.

– Да что ж ты творишь, урод! – последнее, что я услышал из уст водителя, когда мощный удар сорвал меня с сиденья и бросил вперед.

Хлопнули подушки безопасности. Мерседес подпрыгнул и перевернулся в воздухе. Я на мгновение потерял ощущение реальности. Свет померк, но затем вспыхнул вновь. Видимо, меня хорошо приложило о подголовник переднего кресла. Как только не сломал шею, потому что хруст позвонков явственно пронзил мозг. Некоторое время находился без движения. Затем постепенно пришел в себя и постарался шевельнуться. На удивление мне это удалось без особых проблем. Кости были целы. Слегка кружилась голова. Заднее стекло треснуло и вылетело на дорогу, открыв единственный выход на волю. Автомобиль лежал в кювете, протаранив сугроб. Я на четвереньках выбрался наружу, упал под колеса. Поднялся, заглянул в салон. Шансы, что найду живых, были минимальные. Не спасли и подушки безопасности. Весь капот «мерина» был всмятку. Полковник, похоже, даже не проснулся. Во всяком случае, лицо у него было умиротворенным, если можно было так сказать. Я заметил барсетку – полковник дорожил ею, постоянно таскал с собой, не доверял даже Косте. Я протянул руку и подобрал ее, так, на всякий случай.