Текст книги "Время Сварога. Грамота"

Глава двенадцатая

Теперь мне требовалось воскреснуть, выйти из подполья, заявить о себе и спокойно вернуться на гражданку. После ликвидации банды наемников нужно было все же разоблачить Богданова, вывести его на чистую воду, а потом ожидать, что будет. Хватит прятаться, нужно переходить к активным действиям.

Так я настраивал себя, сидя в рейсовом автобусе, по пути в город. Лена находилась рядом и задумчиво рассматривала пейзаж за окном.

После того, как мы покинули урочище знахаря, она была немногословна. Последние события не располагали к излишней разговорчивости. Я и сам не стремился к общению. Перед глазами до сих пор стоял погребальный костер, в котором сгорели останки группы капитана. Мы сожгли их в бане. Перед этим я стаскивал их туда, сваливая друг на друга. Тела под сто килограмм. Занятие – не из приятных. Дед был настойчив, хотя мне не помогал, занимался своими шаманскими делами, готовился к обряду. Лена так же устранилась. Ушла в разрушенный дом и сидела там до окончания. Зрелище, в самом деле, было не для слабонервных. Для растопки пришлось пожертвовать целой канистрой керосина – дерево занималось плохо. Наконец колдун очертил ритуальный круг, нарисовал на снегу магические символы, которые мне ни о чем не говорили и в молчании придал все огню.

Затем мы простились. Иван Матвеевич спрятал оружие в погреб, в тот самый подземный лаз, которым я воспользовался ранее, и посоветовал возвращаться в город. Сам уходил дальше в тайгу, где у него оставалось другое зимовье, и где найти его было сложно и своим, и чужим.

– Мы увидимся? – спросил я напоследок.

– Возможно, – ответил он уклончиво, – свою задачу я выполнил. Надеюсь, ты сделаешь все правильно. Закончишь начатое. Один совет, не доверяй никому. Даже твой самый верный друг, может оказаться злейшим врагом. Слуги Знича хитры и коварны!

– Знать бы, что им от меня нужно?

– Думаю, вскоре они сами тебе об этом скажут. Главное, что теперь ты не какой-то растерянный паренек, случайно угодивший в мясорубку, а сильный подготовленный воин. Здесь я за тебя спокоен. Да и внучка обузой тебе не будет. Если любишь – женись на ней. Благословляю. Я передал ей часть своих знаний. В случае чего, она сможет тебе помочь. Не дай бог, конечно. Будьте осторожны. Берегите себя, дети мои! Прощайте!

И мы ушли. Путь предстоял неблизкий, будущее виделось туманным.

Через три дня мы были на трассе. А через десять часов город встречал нас ночными огнями.

– Устала? – спросил я девушку, когда мы вошли в подъезд ее дома.

– Невероятно. Все мысли о том, как бы упасть и уснуть. Я устала, наверное, на год вперед.

– Понимаю. Я сам живу только этим.

– Точно? И ни чем другим?

Она сделала вид, что оступилась и прильнула к моему плечу. Прикосновение было легким, едва уловимым, но от него кипучая волна пробежала по телу и ударила в сердце. Оно взволнованно забилось. Уже не сдерживаясь, я подхватил ее на руки и стремительно понесся вверх, преодолевая ступеньки лестничных пролетов.

– Осторожно, сумасшедший, – шептала она мне в ухо, крепко обнимая за шею и теснее прижимаясь к груди.

Уже не помню, как мы оказались в квартире, когда Лена успела вытащить ключ, вставить его в замочную скважину и открыть дверь? Только оказавшись внутри, я в нетерпении начал срывать с нее одежду и бросать под ноги, пока она не оказалась в одном нижнем белье. И целовал, целовал…. Я всегда посмеивался над западными фильмами, где главные герои в порыве страсти добирались до постели, раскидывая одежду по полу. Меня всегда смешил этот штамп, но только до сегодняшнего вечера.

– Постой! – сказала Лена. – Дальше я сама.

И разделась окончательно, переступая стройными ногами через ажурные трусики. Я накинулся на нее, как голодный лев на трепетную лань.

– Дай хотя бы сходить в душ! – оттолкнула она меня, выпрямив руки.

– К черту душ. Я хочу тебя такой, – ревел я в ответ, раздеваясь сам.

– Стоп, стоп, мой горячий мавр! Пойдем со мной.

Почему мавр? Что за фантазии? Ладно, пусть будет мавр. Я был не против. Она взяла меня за руку и повела за собой в ванную комнату. Горячие струи воды били в лицо. Руки скользили по обнаженному телу не в силах насытиться забытым обладанием. Сладкий вкус губ растворялся в пресных потоках влаги. Голова кружилась. Я был бесконечно счастлив. Казалось, что тайфун ворвался сюда в безудержном кружении, принеся с собой запах тропических цветов и брызги водопада, шум океана и белый, невыразимо белый, до боли в глазах, песок пляжа. Почему именно тропики послужили фантомом неземного наслаждения? Видимо, оттуда, откуда и мавр. Затем, не вытираясь, мы упали на постель, и все повторялось вновь.

– Ты какой-то ненасытный сегодня! – говорила мне девушка с блаженной улыбкой.

– Тобой невозможно насытиться. Скажи, что тебе это не нравиться?

– Не говори глупостей.

Она смотрела мне в глаза, изучая их при свете ночника. Желтое пятно на потолке, незащищенное прозрачной кожей абажура, отражалось в ее зрачках.

– Я люблю тебя! – сказала она нежно. – Я люблю тебя, как никого на свете!

Я перевернулся на спину и прижал ее к себе.

– Почему молчишь? – спросила она.

– А что?

– Ты спрашиваешь меня? Девушка признается тебе в любви, а ты «а что?» Ты меня любишь?

Она встрепенулась и села на постели.

– Как тебе сказать? – серьезно начал я, – Если посмотреть на это при зрелом размышлении, то ответ будет неоднозначным. Огромное количество факторов сразу вступают в противоречие, и картина кажется расплывчатой. Хотя…

– Негодяй!

– Нет, у меня другое имя.

– Негодяй! Жалкий негодяй!

– Позвольте, мадмуазель, вы не правы. Как можно, так плохо отзываться о людях? Мы ведь едва знакомы.

– В самом деле? Воронин, я тебя задушу!

– Конечно. Как вас зовут? – продолжал дурачиться я, – хотя это не важно. Секс еще не повод для знакомства.

– И ты на мне не женишься? – вдруг с грустью спросила она.

Игра явно доставляла ей удовольствие.

– Никогда!

– Что?

Она вскочила. Поставила мне на грудь свою божественную ступню. Тут же подушка оказалась у нее в руках и готова была опуститься на мою голову.

– Никогда! Ответил бы бесчестный человек, но я, как человек чести, скажу «да»!

Я смотрел на нее снизу вверх, в очередной раз, восхищаясь ее великолепной фигурой.

– То-то. Иначе тебе пришлось бы плохо.

– Насколько плохо?

– Насколько? Тогда вот так. Плечо не болит?

– Нет.

– Смотри, а то заболит! Мне сделать это – раз плюнуть!

Она ткнула ножкой в то место, где пятном розовела молодая кожа.

– Ты хочешь сказать, меня заштопал не дед? – удивился я.

– На этот раз не он, а я!

В голосе слышалось бахвальство молодой знахарки и требование разделить с ней результат от хорошо проделанной работы.

– Да ты ведьма! – грозно вскричал я и повалил ее на простыни, с нежностью покрывая лицо поцелуями.

Ночью я проснулся от того, что горячая волна воздуха толкнула меня в грудь. Опять. С минуту я лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и прислушиваясь к себе. Нет, сердце не обманывало. Воздух становился плотным и горячим. Я натянул джинсы, разбудил любимую и, прижимая указательный палец к губам, попросил ее не шуметь и не задавать лишних вопросов. Она послушно поднялась и молчком оделась, предварительно собрав раскинутое по полу белье. Мы прошли на кухню и через занавеску выглянули во двор. Все было тихо, свет уличного фонаря освещал пустынный двор, но я знал – тишина обманчива.

Около входной двери послышался шорох. Я был готов к этому, но все равно разволновался. Сердце билось возле самого горла. Я босиком прошел в прихожую и прислушался. Кто-то ковырялся отмычкой в замке. Вдруг ручка пошла вниз, и дверь бесшумно открылась. Я отскочил в сторону и притаился в нише шкафа-купе. Первым я увидел ствол пистолета с глушителем, затем фигуру киллера. Он был в маске. Он ловко занырнул в квартиру, свет с лестничной клетки брызнул в коридор и пропал. Убийца неплохо ориентировался внутри и пошел прямо в спальню. Ждать дольше было опасно. Я прыгнул на него. Опять все было, как в замедленном кино. Медленно, очень медленно рука с пистолетом повернулась в мою сторону. Я отбил ее ладонью, ударил стопой под колено и, без замаха, кулаком в висок. Он просел под меня, подломив ногу и выронив оружие. И еще пистолет не успел с грохотом упасть на пол, как мои руки свернули ему голову, ломая шейные позвонки.

– Вот так! – сказал я сам себе и придержал рукой обмякшее тело.

Удивительно, но волнение исчезло. Откуда у меня вдруг возникла сноровка с легкостью откручивать головы? Я нигде этому не учился, но все получалось само собой.

Лена вышла следом и потянулась к выключателю.

– Не вздумай, – остановил я ее. – Наверняка на улице находится подельник и следит за окнами.

– Но там никого нет! – пожала она плечами.

– Это так кажется. Давай сначала посмотрим, что за дяденьку к нам занесло?

Я стянул с лица маску и увидел знакомца. Да, это именно он приходил ко мне в госпиталь со скальпелем в руке, и где мы так нечаянно разминулись.

– Ты его знаешь? – спросила Лена.

– Встречались на дискотеке, он у меня девушку увел.

– Какую девушку? – послышались ревнивые нотки.

– Красивую.

В карманах было пусто. Ни ключей, ни какой-нибудь мелочи. Ничего. Не за что зацепиться. Жаль. Теперь нужно искать подельника. Посмотрим во дворе, не стоит ли машина с работающим двигателем? Он не будет сидеть на холоде и ждать. Наверняка греется. Я снова выглянул во двор. Машин было несколько. Они забрались на тротуар и пережидали ночь. И только у одной позади вился дымок. Серая неприметная «десятка», заляпанная грязью. Вот и наш дружочек. Заждался, сердечный. Я вернулся в коридор и стал нехотя раздевать убийцу.

– Что ты делаешь?

Лена с удивлением смотрела на меня. Свет с улицы резко освещал ее лицо сквозь окно на кухне, делая его рельефнее. Глаза искрились, играя бликами.

– Переодеваюсь.

– Зачем?

– Пойду знакомиться с напарником. Пусть думает, что я – это он.

– Я с тобой.

– Не говори ерунды.

– Ты уйдешь, а я останусь здесь с этим одна?

Она поежилась, охватив плечи руками.

– Потерпи. Он тебе уже ничем не угрожает. Я ненадолго. Кстати, ты умеешь водить машину?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я не умею. И прав у меня нет.

– Не верится. Людей мочишь направо и налево, а авто водить не умеешь?

– Вот такой казус. Нет предела совершенству!

– У меня есть права. Получила полгода назад. А что? Мы куда-то едем?

– Нас ждет экскурсия по городу. Ты любишь ночной город? Наверняка у тебя есть какие-нибудь заветные места. Воспоминания. Какая-нибудь прошлая любовь? Тайна от меня?

– Дурак. Ты у меня первый.

– В самом деле? Помнится, кто-то собирался замуж и заявил при расставании, что мы больше не увидимся? Что же получается, ты лгала? Лгала тогда или лжешь сейчас?

Лена отвернулась.

– Я, наивный чукотский мальчик доверился тебе. Бросил израненное сердце к твоим ногам, а ты безжалостно растоптала его? И после этого ты говоришь, что я первый?

– Сколько пафоса. Зрители обливаются слезами. Занавес закрывается. Аплодисменты.

Я закончил переодевание, притопнул ботинком и натянул маску на лицо. Ткань пропахла дорогим парфюмом. Однако, какой притязательный киллер. Так заботился о себе.

– Как я тебе? Похож?

– Том Круз! Одно лицо.

Лена придирчиво осмотрела меня. Что она могла такое разглядеть в полумраке?

– Ладно, пойду. Где тут ствол? Я видел его на полу.

– Вон, около тумбочки.

Пистолет приятно оттянул кисть. Макаров. Я взвесил его на руке, примеряясь. Затем оттянул затвор и проверил патрон в патроннике. Щелкнул предохранителем.

– Супер. – сказала Лена, – только возвращайся быстрее.

– Ты будешь волноваться, крошка? – пропел я в нос, придавая голосу больше интима и притянул ее к себе.

– Воронин, ты точно дурак!

– Но-но, без оскорблений. Лучше присмотри за приятелем! Следи, чтобы не сбежал!

Я кивнул на труп и вышел из квартиры.

У подъезда было темно. Я прошел по дорожке мимо скамеек и свернул к машине. Снежок скрипел под ногами. Открыл переднюю дверь и рухнул на пассажирское сидение, в теплый прокуренный салон.

– Как все прошло? – спросил меня водитель.

Он обернулся ко мне, не узнавая. Маска скрывала мое лицо. Зато я его узнал. Прокурорский. Те же белесые ресницы и брови, маленькие пытливые глазки, пробивающееся из-под куртки брюшко, упирающееся в руль. Он был озабочен и нетерпелив. Он ждал результата, хорошего для себя результата. И дождался.

– Все нормально! – ответил я и ударил ребром ладони в горло.

Хрустнула подъязычная кость, и голова прокурорского дознавателя упала на грудь. Он даже не успел выдохнуть, не то чтобы вдохнуть.

– Минус два! – просчитал я, заглушил двигатель, вытащил ключ из замка зажигания и вышел из машины.

Я обошел капот и открыл дверцу водителя.

– Извини, приятель, но тебе придется уступить место. Возражения не принимаются.

Понадобилось больше минуты, чтобы перегрузить тяжелое тело в багажник.

Скоро придется переквалифицироваться в грузчики. Слишком часто в последнее время мне приходилось таскать тяжести. Затем я вновь вернулся в квартиру.

– Собирайся, времени нет, мы уезжаем, – бросил я девушке.

– А как же он? – она посмотрела на ночного гостя.

– Возьмем его с собой. Он, пожалуй, скрасит наше одиночество. Будет веселить в дороге. Давай быстрее. Я жду тебя внизу.

Я взвалил тело на плечо и опять спустился по ступенькам к выходу. На улице все так же было пусто. До рассвета оставалось несколько часов. Если бы не уличный фонарь, освещавший добрую половину двора желтым светом, беспокоиться было бы не о чем. А так, любопытному прохожему наверняка стало бы интересно, чем это занимается незнакомец в маске, таскающий на своем горбу обездвиженные тела и складирующий их в багажник автомобиля. Черт. Второй в багажник не влезал. Куда его девать? Пришлось пристроить на заднем сидении.

Хлопнула дверь парадного, и послышались быстрые шаги. Лена спешила следом.

– Садись за руль! – сказал я и сел впереди.

Мы тронулись. Лена, неуверенно, привыкая, осторожно ехала по ночным улицам, поминутно посматривая в зеркало заднего вида. Ей было не по себе. Ночной гость неестественно завалился головой на плечо и скалился ей, оголив передние зубы.

– Все, я больше не могу это видеть, – сказала она и остановилась посреди дороги.

– Успокойся. Выедем за город и выбросим их у обочины.

– Их? Он что, не один?

– В багажнике другой.

– Господи. Это выше моих сил!

Она вновь тронула рычаг переключения скоростей. Вскоре дома закончились, и мы выехали на трассу.

– Поверни здесь! – увидел я примыкающую проселочную дорогу.

Место было выбрано идеально. Тишь и благодать. Темный лес. Пушистый снег. Я выгрузил спутников и оставил их под деревом, дружественно прислонив их плечом к плечу. Ни дать ни взять отдых приятелей после попойки. Если бы ни зима, все так бы и выглядело.

– Что дальше? – спросила Лена, когда, наконец, мы остались одни.

Она устало сложила руки на руле и напряженно всматривалась сквозь ветровое стекло, кусая губы. Ее била дрожь. Но она с огромным усилием старалась взять себя в руки. Свет фар вырывал из темноты кусок колеи, уходящей в глубину леса. Я сделал попытку обнять ее, но она дернула плечами.

– Не сейчас!

– Все закончилось! Успокойся!

– Я все понимаю! – сказала она жалобно. Голос ее дрожал, она готова была разрыдаться. – Ничего не могу с собой поделать!

Я промолчал. Честно говоря, и сам был не в своей тарелке. Последние дни были, как на автомате. Кровожадные преследователи, которые не давали расслабиться. Жуткие события, вырвавшие меня из привычной жизни, включили в свою орбиту. Все закрутилось в безумном колесе, и конца этому не было видно. Нужно было выживать. Уничтожая врагов одного за другим, я не был до конца уверен, что их становится меньше. Внутренний голос убеждал меня, что это только начало. Я всколыхнул такую волну, затронул такие силы, что борьба с ними на уничтожение окончится только моей смертью. Вопрос лишь времени. И самое главное, помощи ждать было неоткуда.

– Нужно навестить Богданова! – сказал я. – Должен же он прояснить ситуацию окончательно?

– Да, поехали! Со мной все нормально, не беспокойся. Минутная слабость.

Дорогу к воинской части нашли быстро. Выехали на объездную трассу и двинулись на север. Вскоре повернули влево и съехали на грунтовку. Вот и родное КПП. Подъезжать не стали. Машину заглушили в метрах ста.

– Значит так, – сказал я, – ждешь меня здесь пару часов. не больше. Постараюсь обернуться раньше. Если со мной что-то случиться, возвращайся домой. А лучше возьми у соседки ключи от дачи и пережди там. Тачку брось где-нибудь подальше. Отпечатки сотри. Все, я пошел!

– Пойдешь прямо через КПП? – спросила девушка.

– Что я сумасшедший? Эта вывеска для приезжих. Отсюда недалеко забор заканчивается. Можно войти на территорию части с другой стороны. Пообещай, что сделаешь все, как я сказал. Хорошо?

– Постараюсь! Только и ты на рожон не лезь. Береги себя!

Звучало жизнеутверждающе. Она подставила губы для поцелуя.

– Обещаю! – сказал я и вышел из машины.

Черт, совсем о ней не думаю. Решаю свои проблемы за чужой счет. Знакомая тропинка уходила вправо вдоль каменных плит забора. Я помнил, как их устанавливали и где их собственно «тырили».

– Построить за деньги, каждый дурак сумеет, а ты построй даром, – любил поговаривать старый командир части – отъявленный матерщинник.

Он обкладывал матом всех, не взирая на лица. Если под руку попадала заблудшая жена офицера или сам нерадивый офицер, то спуску не было никому. Трехэтажный русский мат несся за два квартала. При этом каждый встречный стремился скрыться с глаз долой и не попадаться полковнику на пути. Но любимым занятием командира части было устраивать учения на благо самой части. Будучи в хорошем настроении, он брал КАМАЗ и десятитонный кран. Ехал на какую-нибудь стройку, где, порой, бесхозным мусором валялись использованные или, если повезет, то и новые железобетонные плиты. В наглую, на глазах у изумленной публики, подгонял кран и начинал погрузку плиты. Если появлялся сторож или прораб, то он, сверкая звездами на погонах, объяснял это просто, мол, проводит учения – погрузку и разгрузку на время. Если бойцы укладывались в норматив, то все хорошо, а если нет, то тогда наказания не избежать. И грозит солдатикам наряд или того хуже. Сердобольный и растерянный строитель, впечатленный большими звездами и грозным видом полковника, стоял и смотрел, как плита уплывала в кузов грузовика, затем возвращалась обратно. Так повторялось многократно. Засекая время, полковник был вечно недоволен, пока уставший от ожидания прораб не махал рукой и не удалялся восвояси. Тогда плита последний раз ложилась в кузов и «прости-прощай» уезжала навсегда. Пользуясь всеобщим бардаком, и нерасторопностью администрации стройки, ему все сходило с рук. Ни одного заявления от пострадавших.

Вскоре полковник ушел на генеральскую должность и учения прекратились, но легенды остались. И вот я шел мимо этих самых легендарных плит, которые, впрочем, вскоре закончились. Тропинка огибала забор и упиралась в стратегический объект – кочегарку.

Дома для офицеров стояли дальше. Их было три. Дом, где обитал майор Богданов со своей благоверной женой, находился в центре. Я прошел мимо деткой площадки и вошел в подъезд. Пистолет непривычно оттягивал ремень брюк и казался инородным телом. Второй этаж. Я позвонил. За дверью разлилась трель. Было слишком рано, чтобы кто-то открыл сразу. Я позвонил еще раз. Наконец заспанный мужской голос спросил:

– Кто там?

– Посыльный из штаба к майору Богданову, – громко ответил я и достал пистолет.

Замок чавкнул, и дверь приоткрылась. Я не стал ждать, надавил на нее плечом, отталкивая хозяина внутрь. Богданов стоял в махровом халате, встрепанный и мятой физиономией.

– Что происходит? – только и смог растерянно спросить он, как получил удар в лоб рукояткой пистолета и рухнул на пол.

Я закрыл за собой входную дверь и замер. Сбоку, из соседней с прихожей комнаты, послышался шорох. В проеме показалась жена майора. В полупрозрачном пеньюаре, подчеркивающем ее шикарные формы, она выглядела великолепно. Она мельком, с брезгливостью, посмотрела на мужа и, вскинув голову, призывно облизнула губы. Вот стерва. Даже сейчас, в критической ситуации, она готова была отдаться первому встречному, даже грабителю или убийце. Вероятно, такое поведение было на уровне инстинктов.

– Марго, ты зря вышла. Тебя это не касается! – сказал я.

– Игорь? – только и смогла произнести она, узнавая.

Теперь на смену похотливости пришло удивление. Не могу сказать, что растерянность или испуг отражались на ее лице, наоборот, какая-то хищная осмысленность обострила ее черты. Ей глубоко было наплевать на распластанное на полу тело мужа, она всматривалась в меня в напряженном ожидании. И молчала.

– Не бойся! – успокоил я ее. – Я пришел не к тебе. Мне нужно поговорить с майором.

– Я думала, тебя убили! Все, буквально, с ума сходили, после того случая! Проверка за проверкой! – медленно, разделяя слова, проговорила она.

– И что?

– И я сходила! Я очень страдала без тебя, места себе не находила! Любимый!

Она подошла ближе и потянулась руками между моих ног.

– Мой мальчик тоже скучал?

Она умело цепкими пальцами принялась расстегивать брючный ремень.

– Стоп, Марго, ты в своем уме?

Я отстранился. Похотливость бывшей любовницы начинала нервировать. Но она своего добилась. Низ живота стал твердеть и потребовал работы. Она это почувствовала и сладострастно заулыбалась.

– Иди ко мне. Я соскучилась.

– Хватит! Не до тебя сейчас.

Я грубо оттолкнул ее к стене. Но и это не возымело действия. Я забыл, что чем грубее и жестче я вел себя с ней, тем сильнее она распалялась. Она распахнула пеньюар и обнажила тело. Одежда скользнула вниз.

– Возьми меня, мой солдатик. Я уже вся промокла, – говорила она, вздрагивая в такт словам, и вновь протягивала ко мне руки.

Опьяневший взгляд блуждал, проглатывая всю мою фигуру. Ее уже было не остановить. Я размахнулся и ударил по лицу. Она упала на пол, но тут же воспользовалась своим новым положением и раздвинула ноги, приглашая войти в себя.

– Бей меня, бей! Но только люби!

– Иди к черту! – в сердцах крикнул я. – Ты можешь думать о чем-нибудь другом, кроме секса?

Она подобралась и села, бледная, смотрела на меня исподлобья. Челка упала ей на глаза.

– Ты думаешь, я не знаю, что ты завел себе девку? – сказала она зло. – Поэтому стала тебе не нужна?

– Не твое дело!

– Ах, не мое? Чем она лучше меня? Музыку тебе играет в перерывах? Сказки рассказывает на ночь? Сопляк! Увидел очередную юбку и слюни распустил!

– Я сказал, не твое это дело!

– Ты думаешь, что нашел ту единственную, с которой сможешь связать свою жизнь? Да она использует тебя. Она шалава. Поверь!

– Не суди людей по себе. Ты ее не знаешь!

Она засмеялась. Смех был натянутый, хриплый.

– Это ты ее не знаешь! Слюнтяй и трус! Я готова ради тебя на все, готова порвать со своим ублюдком-мужем. А ты трахаешь другую. Эту тупую музыкантшу. Моя любовь тебе не нужна?

– Слушай, заткнись, а! Зачем столько пафоса? Ты сама себе не веришь. Разыгрываешь тут сцену ревности. Думаешь, нашла свободные уши? Я хоть сколько, но изучил тебя. Знаю цену твоим словам!

– Что ты знаешь про меня? Ты знаешь, каково это быть изнасилованной в детстве, а затем проданной замуж без любви в угоду деловым интересам? Мой муж – зверь! Он избивает меня, мучает. Ты думаешь, ему нравятся женщины?

– А кто?

– Не будь наивным. Он «голубой», да к тому же садист!

Вот это откровенность. Я еще раз взглянул на Богданова, но теперь уже под другим углом зрения. Какой-то он хлипкий, по сравнению с Марго. Трудно было поверить, что в нем скрывается столь зловещий образ. Худые безволосые ноги торчали из-под халата. Они были белыми, с синими прожилками вен, как у трупа.

– И как ты со всем этим живешь? Ты же говорила, что у тебя отец генерал! Он что не знает, с кем ты?

– Отец? Да это он подложил меня под него!

– Зачем? Он же у тебя генерал? – не понимал я.

Для любого солдата генерал казался небожителем. Недосягаемым звездным небожителем, перед которым лебезили собственные отцы-командиры.

– Не знаю! Он чем-то шантажирует его. Знает что-то и шантажирует! Если я уйду от него, то карьера папы может закончиться, как и моя жизнь. Он обещал убить меня. Он страшный человек. Меня некому защитить. Ты понимаешь? Ты единственный, кому я могу доверять. Я люблю тебя, никого не любила раньше. Помоги мне.

– Но чем?

– Убей его! Лучшего случая больше не представиться!

– Щаз! Спешу и падаю! Ты понимаешь, о чем просишь?

– Зачем я только тебе все рассказала? Знала ведь, что у тебя кишка тонка! Ты еще маленький мальчик для мужских поступков!

Она порывисто поднялась с пола. Открыла тумбочку возле вешалки и достала пачку сигарет. Затем прошла в комнату, нажала на выключатель. Золотистые ночные бра по стенам мягко осветили комнату. Она села на резной стул, стоявший возле такого же резного стола, и закурила, изящно щелкнув зажигалкой. Глубоко затянулась и выдохнула струю дыма. Закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди и дрожащими пальцами, свободными от сигареты, убрала с губ крошки табака. Длинные накладные ногти, расписанные узором, потонули в сизой дымке. Белое тело очень эффектно смотрелось на фоне дорогой мебели. Она и не думала одеваться.

– Ты не замерзнешь? Накинула бы на себя что-нибудь?

Я поднял с пола брошенный пеньюар и протянул ей. Скользкий шелк буквально заструился между пальцев.

– Зачем? Это ты ко мне пришел. А я у себя дома. Хожу, как хочу! – ответила Марго.

Она говорила это с вызовом, мстительно.

– Твое дело! – пожал я плечами и повесил шелк на вешалку, вместе с верхней одеждой в прихожей.

Она продолжала курить, задумчиво глядя в угол. На меня она больше не обращала внимания. В это время майор застонал и пошевелился. Он приходил в сознание. Я увидел куртку и поясной ремень в ней. Вытащить его и связать руки Богданову, было секундным делом.

– Дай стул, – обратился я к женщине.

Она не пошевелилась. Она вообще игнорировала меня и мужа, словно нас здесь не было.

Ладно. Я протопал мимо, взял другой стул и поставил его в центре, затем усадил на него связанного майора. Он мотал головой, что-то мычал нечленораздельное. Так, понятно. Где здесь кухня? На кухне налил стакан воды и вернулся с ним обратно. Отпил и прыснул ему в лицо. Он вздрогнул, пришел в себя и осмотрелся.

– Что случилось? – наконец спросил майор, – Марго, кто это? Почему ты голая?

Марго молчала.

– Ты узнаешь меня? – спросил я, приблизившись к нему вплотную.

– Нет, – замотал он головой, – Марго, я тебя спросил. Почему ты голая? Что здесь происходит? Кто этот человек?

Наконец Марго подала голос:

– Разуй глаза, тупая скотина, не видишь – это мой любовник, пришел меня трахнуть!

– А, это ты солдатик?

Майор узнал. Лицо скривилось, губы плаксиво заплясали.

– Ты дрянь, тащишь своих любовников сюда в наш дом? Тварь последняя!

– Не тебе говорить, импотент долбанный. Ты кто без меня? Ноль. Я тебя вытащила из дерьма. Где бы ты сейчас был?

– Ты папочкой своим прикрываешься? Проститутка. Да тебя только ленивый не имел. На тебе пробы ставить негде. Если бы я – дурак не взял тебя в жены? Сделал порядочной женщиной. Но тебе этого мало. Ты позоришь меня везде, где только можно. Теперь с солдатней путаешься? Приводишь его в мой дом. Тварь. Чтоб ты сдохла!

Словесная перепалка между двумя влюбленными голубками достигла своего апогея. Богданов метался на стуле, брызгал слюной в сторону женушки. Она отвечала ему не менее яростно. Разговор затягивался, ответов я не получал. Время уходило.

– Так, – прикрикнул я на них, – заткнулись оба. Марго, выйди в другую комнату. Мне нужно поговорить с твоим мужем.

Они притихли. Женщина дернула голыми плечами. Нехотя поднялась и вышла, по пути специально задела меня тугим бедром. Я проводил ее взглядом. Хороша, черт возьми! При других обстоятельствах…. Она обернулась в дверях и распустила губы, касаясь их кончиком языка. Ничего ее не берет. Богданов сидел к ней лицом и видел что она вытворяла. Он мрачнел все больше. Его лицо каменело. Не знаю, говорила ли Марго про него правду, но не тянул он на злостного гомосека и садиста. Скорее всего, она давила на жалость и провоцировала меня. Черт, та еще штучка. Майор. По всему было видно, что он продолжал любить свою жену, и когда она была рядом, он слабел и раскисал, но теперь он взял себя в руки и смотрел мне в глаза прямо, без страха.

– Что тебе нужно, солдат? – спросил он. – Зачем ты пришел? Я не верю, что ты выбрал такой изощренный способ, чтобы отыметь мою жену прямо здесь, у меня на глазах? Я все про вас знаю! Я не слепой. Ты трахаешь ее уже несколько месяцев. Она – шалава и тварь и когда-нибудь за это поплатиться!

– Выбрось свои фантазии из головы! Вы оба психи! Я здесь не за этим.

– Тогда зачем? – спросил он недоверчиво.

Честно скажу. В тот момент я уже начал сомневаться, что майор является главарем банды. Как-то слишком странно он себя вел. Стереотип главаря, сформированный у меня по кино и книгам, должен был соответствовать некой харизматичной личности, которая обладала бы волей и способностью держать ситуацию под контролем, а здесь – обиженный на весь белый свет несчастный рогоносец, мелкий, слюнявый. Хоть режь меня на куски, но не вписывался он в образ главаря. Все же я спросил:

– Зачем ты хотел меня убить? Из-за Марго?

– Я, убить? С ума сошел? А-а, ты полагаешь, там, в деревне, я заказал тебя? Конечно, думаешь, уязвленная гордость обманутого мужа и все такое? Нет, я тебя разочарую, я не заказывал тебя. Я еще в своем уме. Зачем мне разбирательства? Зачем выносить сор из избы? Какая бы Марго не была, она все еще остается моей женой и репутацию портить мне ни к чему. А ты? Ну, что ты? Сегодня ты есть, завтра – нет. А мы останемся и забудем тебя, как очередную кочку на дороге. И все. Не думай о себе много. Ты для меня никто. Пыль!

– Благодарю! Откровенность за откровенность. Ты мне тоже нравишься. Но я не об этом. Когда я лежал в госпитале после операции, меня хотели убить. Полагаю, что это дело твоих рук!

Богданов скривился.

– Убийство в госпитале? Зачем мне это? Я же сказал, мне не нужен скандал, да еще связанный с убийством. Ищи того, кто на тебя еще точит зуб, а я здесь не причем.

– Почему я должен тебе верить?

– Как хочешь, мне добавить больше нечего.

– Но еще одна деталь, я подслушал разговор киллера. Он называл тебя. Говорил, что это ты его нанял, и все из-за своей бабы? Как тебе такой расклад?

– Очень интересно? Ни чем не могу тебе помочь, солдат. Кто там и что говорил, я не в курсе. Уж поверь. Если это все вопросы, то развяжи меня и ступай себе подобру-поздорову. Я, так и быть, заявлять на тебя не стану. Дело семейное. Еще раз повторяю, мне не нужен скандал!