Текст книги "Звездочет"

15

Несколько раз звонит Л. и спрашивает, когда мы увидимся. Я выкручиваюсь, как могу, говоря, что слишком занят, и скоро уеду из Мегаполиса по каким-то делам, о которых и сам еще не знаю. Не хватает мужества, чтобы сказать ей правду.

Скоро Новый год. Этот праздник не предвещает мне ничего хорошего. Он – как апогей бессмысленности и серости моей жизни. Если бы я взял лист бумаги, чтобы подвести итоги уходящего года, то очутился бы в незавидном положении. Каков может быть итог, если дни я проживаю бессмысленно?

Именно в праздники я ощущаю себя ущербным и одиноким, потому начинаю проникаться к ним тихой ненавистью.

Новый год – день мучительного ожидания чуда, которое упорно не желает происходить. Или я его просто не заслуживаю? Я долго думаю и прихожу к выводу, что чудо – это безответственность. Я жду какого-то результата, не приложив никаких усилий для его достижения.

Цель моя – быть при деньгах. Но как этого добиться, я точно не знаю. Догадываюсь только, что придется работать сутками. Перед глазами сразу же возникает образ измученного, уставшего от жизни тридцатитрехлетнего мужчины, успешного коммерсанта, героя нашего времени. Его жизнь протекает под лозунгом потребления. Он глянцево счастлив.

Глянец радостно восторгается: «Успех! Вершина всей жизни!» Открывай журнал, пролистывай страницы и покупай, покупай, трать все больше и больше! Только потребляя, ты будешь по-настоящему счастлив! Беги, пока не выбьешься из сил!

Ложь! Ложное счастье! Я отбрасываю журнал и представляю себе совершенно иную картину.

Осенний вечер. Моросящий дождь. Ослепляющий свет ксеноновых фар шикарного внедорожника. Какой-нибудь дорогой ресторан. За рулем я, а рядом хохочущий Леша, которому на самом деле очень грустно. Стол заказан. Усталый взгляд. Проститутки-содержанки выдающихся и не очень параметров. Банальное знакомство с известным концом. Стрелка потребности, вновь упавшая до нуля. Физиология, насытившись, до поры до времени не ропщет. Целый день снова дела, потом такой же вечер…

Я подхожу к книжной полке и беру книгу, которая меня пугает, потому что в ней мне удается найти многие признаки своего невроза. Я-то думал, что никто не страдает больше меня. Вот, пожалуйста, уже первый признак! Я верил в уникальность своих страданий, а они, к моему разочарованию, уже подробно описаны.

Вчитываюсь дальше. Раздражительность может быть спровоцирована внезапно зазвонившим телефоном, резко захлопнувшейся дверью. Читая это, я уже раздражаюсь. Я словно поймал самого себя на месте преступления, и теперь мне не уйти. Что касается лечения, то оно представляется мне труднодоступным. Или это все происки моего невроза, который прикрывается тем, что данная книга предназначена для психиатра?..

Пью пиво на кухне, у Леши в гостях. Выпив по бутылке, идем на салют. Меня мутит. На салют съезжается рать пьяной ликующей черни. Под ногами чавкает грязь, моросит холодный дождь, вокруг бессмысленные лица.

Небо озаряется разноцветными вспышками, пьяный люд, словно по команде, противно визжит и готов обмочиться от восторга. Ему нужна водка и праздник! Ну, так получайте! В наше время это не такая уж роскошь.

Я агитирую Лешу взять со стоянки машину и поехать в центр Мегаполиса. Он, не окончательно протрезвевший, в свою очередь, предлагает мне сесть за руль – человеку, который путает педали «газ-тормоз», не умеет переключать передачи и едва ли тронется с места.

Никого из нас не заботит мысль, что мы пьяны. Леша со смехом говорит, что отец учил его, как надо дышать в трубку на тот случай, если его остановит инспектор ДПС. Но я все же задумываюсь об ответственности за опрометчивый поступок. Мне не хочется разбить чужую машину, сбить человека и, тем более, покалечиться или убиться самому. Поэтому я отказываюсь…

Такси вызвать невозможно. Я безуспешно пытался дозвониться, наверное, в течение получаса. Так и происходит в жизни. На то, чтобы осмыслить, что тебе надо, а что нет, уходят месяцы, а иногда и годы. К сожалению – или это суровая неизбежность?

С благородного предложения друга, я решаю у него заночевать. Леша по-хозяйски расстилает покрывало на полу, и я тут же укладываюсь. Сразу же начинают болеть ребра и спина…

Мы вспоминаем летний отдых и тихо смеемся. Уже прошло больше четырех месяцев, а мы все ностальгируем. Думаю, что эти воспоминания вызваны скудностью моего бытия…

16

Звонок от Леши. Он говорит, что договорился встретиться с Бледным и хочет, чтобы я присутствовал на встрече. Бледный – кличка, присвоенная мною одной светской персоне с дырявыми карманами и неуемным тщеславием. Этот парень с землистым цветом лица и пачкой сигарет в кармане раздражает не только меня, но и Лешу. Его фальшивая светскость заметна сразу. Он присутствует почти на каждой вечеринке и, по сути, ничего собой не представляет. Фотографируется чуть ли не со всеми подряд, словно пытаясь ввести всех в заблуждение насчет собственной значимости.

Леша записал его телефон, чтобы при случае им, Бледным, можно было воспользоваться для решения своих вопросов…

Нас интересует VIP-карта в один из клубов. Бледный расхваливает ее как может и называет стоимость. Я осторожно интересуюсь, откуда у него взялась эта карточка. Он дает мне невразумительное объяснение, и я понимаю, что Бледный просто хочет нас обмануть.

Я говорю, что должен подумать над таким заманчивым предложением и обязательно сообщу ему о своем решении в ближайшую субботу. Он понимающе кивает головой и приглашает нас на очередную вечеринку. Видимо, у него вошло в привычку приглашать на вечеринки всех подряд. Я мнусь и говорю, что еще не знаю, получится у нас или нет. Но на самом деле я уверен, что никуда не пойду.

Я говорю Леше, что не хочу иметь никаких дел с этим типом. Наверняка он начинающий аферист. Во избежание неприятных последствий лучше с ним не связываться.

17

Я не думал, что в начале весны может произойти что-то страшное. Раньше, жуя бутерброд и запивая его чаем, я хладнокровно видел смерть по телевизору в виде бегущей строки, репортажей с места событий. Столько-то убито и столько-то ранено. Честно говоря, мне было плевать, кто, где умирает. Да, я понимаю, что это горе. Но люди умирают каждый день и где-то далеко. А тут я столкнулся со смертью лоб в лоб.

У Леши умер отец. Эта новость хлестнула меня, точно нагайкой. Смерть нагрянула в мою реальность. Она словно подмигнула мне и сказала, что я могу быть следующим. Ее не ждут, но она всегда приходит без разрешения. Я позвонил Леше и почти все время молчал. К чему слова соболезнования, набившие оскомину? Из сочувствующего они словно делают врага. Смерть ближнего потрясает.

Последний раз я виделся с Лешей примерно неделю назад. Кто знал, что наша следующая встреча состоится при таких печальных обстоятельствах! Лучше бы мы не виделись несколько лет, но только бы его отец был жив. Я с трудом представлял, как плохо другу, и не знал, как ему помочь. Я просто мог приехать и быть с ним рядом, сколько он пожелает…

Он сидит в машине с безучастным выражением лица и смотрит перед собой невидящим взглядом.

Рано стемнело. Небо зарумянилось. Наползли сумерки. Город померк с незажженными фонарями. В воздухе – запах весны. Слова неуместны. Ничего не вернешь.

Несколько недель назад мне снилась промерзлая глина, Леша в зимней куртке и лопата, которой надо было копать…

После похорон мир стал другим: враждебным и беспощадным.

Я в тоске слонялся по Мегаполису и не мог найти себе места. Лешу не беспокоил звонками. Знал, что когда надо будет, позвонит сам. Смерть переживается в уединении. Обсуждение лишь помеха.

Хочется выпить много-много виски и заснуть, а после пробуждения – чтобы все было по-старому. Но это невозможно. Жизнь не отмотаешь назад, словно аудиокассету, и ее сценарий не перепишешь, как бы этого ни хотелось. Надо жить дальше. Только как?

18

Я сильно беспокоюсь за свои мечтания. Мне не хочется, чтобы они девальвировались под натиском жизни. Я боюсь, что могу довольствоваться малым, не помышляя о большем. Одним словом, я опасаюсь преждевременного прекращения борьбы. Я могу повлиять на ситуацию и что-то изменить? Если бы я только мог выявить зависимость между степенью управления собственной жизнью и наступлением безоговорочного успеха! Я разработал бы целую теорию. Помог бы другим людям. Об этом кто-нибудь задумывался? Или эта мысль посетила только мою голову?..

В модельном агентстве происходит что-то непонятное. Масса людей, которых активно фотографируют. Отбор на какую-то вечеринку. Возможно, будет создана постоянная группа фотомоделей. По подиуму снует невысокий рыжеволосый мужчина, очень недовольный тем, как проходит фотосъемка. Он морщит лицо и отчаянно жестикулирует. Своим поведением он сразу же внушает к себе антипатию.

Он говорит, что ему необходимо растолковать нам, некоторые вещи и просит присесть. Все замолкают, словно ждут какого-то прозрения. Я скептически смотрю на этого клоуна. Его манеры вызывают подозрение о душевном разладе их владельца. Я спрашиваю у фотографа, что это за тип.

– Фред? Он промоутер!

Фред начинает тараторить. Он бешено вращает глазами и сообщает, что мы совершенно не умеем фотографироваться, что мы заносчивы и что нам необходимо спуститься с небес на землю. Он говорит, что когда у человека открыт рот, это означает, что он внимательно слушает. Несколько парней тут же открывают рты и сразу же награждаются намеком Фреда на их умственную отсталость. Потом он просит нас собраться и выглядеть естественно.

После окончания пробной фотосъемки все расходятся, и на подиуме остается несколько человек. В., директор модельного агентства, подзывает меня к себе. Она спрашивает, согласен ли я работать с Фредом? Конечно же, согласен! Пускай он и идиот, но я хочу поучаствовать в этом проекте.

19

Я прихожу вовремя. Еще никого нет. Кинув куртку на кресло, хожу по залу и пытаюсь сосредоточиться.

Я расспрашиваю пришедших фотографов о том, что мне предстоит делать. Появляется девушка, которую я видел на пробной фотосъемке. У меня не укладывается в голове, почему Фреду понадобилась именно эта девушка. Она еще учится в школе, но уже успела испортиться, и это ее нисколько не огорчает. Ведет себя вульгарно и говорит ерунду.

Наша вялотекущая беседа обрывается с приходом Фреда. Он садится в кресло, поджав под себя ногу, и, яростно вгрызаясь в сочное яблоко, буравит нас взглядом. Я настораживаюсь, ожидая какого-нибудь подвоха с его стороны. Неожиданно Фред спрашивает, зачем мы сюда пришли. Девушка смело заявляет, что ее сюда привело любопытство. Фред бесцеремонно ее прерывает и говорит, что это полная чушь, и она должна говорить ему только правду. Тогда она начинает коверкать свою правду в надежде, что какая-нибудь ее версия обязательно понравится этому идиоту.

Фред переводит свой сумасшедший взгляд на меня и задает мне тот же вопрос. Со всей честностью я заявляю, что этот проект мне интересен, поэтому я и пришел. Но такой ответ его не устраивает, и мне приходится напрягать свое воображение. Я раздражаюсь и чувствую все возрастающую неприязнь к этому умалишенному. А ты для чего сюда пришел? Для того, чтобы нести вздор, или для того, чтобы работать? Наконец, я вымучиваю слова, которые его устраивают.

Дальше Фред обнаруживает у нас несуществующие комплексы и берется за объяснение прописных истин. Его телодвижения становятся судорожными. Он размахивает руками и кривляется. Фред словно в экстазе. С видом человека, сделавшего серьезное открытие, он тоном, не терпящим возражений, сообщает нам, что мы ужасно закомплексованы, и поэтому он нас и выбрал. Фотографироваться мы тоже не умеем, и с нами необходимо поработать.

Вдруг Фред спрашивает, нравится ли мне эта девушка как женщина. Не желая усугублять и без того напряженную обстановку, я увиливаю от прямого ответа и говорю, что за такой короткий промежуток времени не могу разобраться, нравится мне человек или нет.

По мнению Фреда, мир надо воспринимать позитивно. Он маловразумительно объясняет, что существует всего три состояния души:

1. Я о’кей и внешний мир о’кей (позитив переполняет).

2. Я о’кей, а внешний мир не о’кей.

3. Я не о’кей, а внешний мир о’кей.

В нашем случае наблюдается состояние, когда мы о’кей, но внешний мир не о’кей. Я хочу задать вопрос, но Фред меня опережает, небрежно пояснив, что те, кто не чувствуют себя о’кей, – это бомжи, копающиеся в мусорных контейнерах. Выходит, я – бомж?

Фред назидательно сообщает, что к завтрашнему дню мы должны сделать для себя определенные выводы. Он-то не знает, что я его уже сделал. Он полнейший дурак…

На втором занятии у Фреда я задумываюсь, стоит ли мне тратить время на этого ненормального. Одна болтовня и никакой деятельности.

К нам присоединяется П., высокий молчаливый чернокожий юноша, с трудом понимающий по-русски. Фред накидывается на него, словно коршун. П. все никак не может взять в толк, чего же от него хотят.

Фред хочет, чтобы мы по очереди изобразили веселого кролика. Мне кажется, что ему доставляет удовольствие делать людей идиотами, тогда он ощущает свое превосходство. Ты доставишь ему наибольшее наслаждение, со страха признавшись в собственной тупости. Не сознавая этого, всей своей псевдодеятельностью он доказывает свое ничтожество.

Не дождешься! Паяцем я не буду! Пожалуй, теперь я хорошо понимаю: если Фред идиот, то и проект будет таким же. Я злюсь из-за напрасно потраченного времени, и, к сожалению, никто не возместит мне эту потерю. Это и расстраивает меня больше всего. Жизнь ведь не бесконечная, какой она казалась в детстве. Отказавшись от участия в проекте Фреда, я ничего не потерял. К тому же меня пригласили на фотосъемку…

20

Непримечательный дом из красного кирпича. Он словно перенесен из какого-то другого города. У подъезда на перилах лестницы сидит парень в модной коричневой шапке и солнцезащитных очках. Две девушки неподалеку, одна из которых увлеченно читает газету. Я, не догадываясь, что нашел нужный дом, спрашиваю парня, как мне пройти по такому-то адресу. Он смеется и протягивает мне руку. Это М., а я его и не узнал. Он говорит, что здесь то самое место, которое я ищу. Тогда почему никто не заходит внутрь? М. отвечает, что еще рано.

Вскоре к двери подходит невысокий бородатый мужчина с наушниками в ушах. Несмотря на зрелость, выглядит молодо. Неторопливость в движениях и спокойный взгляд. Он сразу же внушает доверие и симпатию. Интересно, это фотограф? Если да, то я полагаю, что мы с ним сработаемся…

Я с любопытством осматриваю студию. Она обставлена со вкусом. На стенах висят пейзажи не известных мне художников, на антресолях – различные предметы: одиноко лежащая гитара, футляр со скрипкой и соломенная шляпа… Каждый со своей историей.

В небольшой кухне на подоконнике – кипа красочных глянцевых журналов преимущественно дизайнерской тематики, на плите – алюминиевая турка. Звучит классическая музыка. Я еще не чувствовал себя так комфортно в незнакомой обстановке…

Люблю открывать для себя новых людей. Я наблюдаю за ними. Мимика, манеры, жесты, улыбки! Столько всего интересного! И, в особенности, слова. Что и как они говорят. Могут расцвести, а могут и поблекнуть.

Когда в кухоньку зашла прелестная брюнетка, я первым делом обратил внимание на ее блузку, расстегнутую на несколько пуговиц. Может, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что ее расстегивают только для того, чтобы обратили внимание на грудь. Я принял ее за визажиста. Но ошибся. Она – модель и будет рекламировать нижнее белье, а пока она занята чтением какой-то книги, изредка отрываясь от которой, бросает на меня рассеянный взгляд. Она мне небезразлична, но свой интерес я прячу в себе. Меня пугает то, что из-за этого ни к чему не обязывающего общения может вновь завертеться карусель моих страданий. Да, она необычайно красива и без косметики. Но не лживо ли столько раз повторяться? Вместо того, чтобы остановиться и сделать свой выбор, я ищу новую красоту.

М., меряя шагами кухню, признается, что ему не нравится рекламировать такую ерундовую одежду. Я помалкиваю: раз согласился на съемки, да еще и платят, значит, должен сработать профессионально. Иначе зачем сниматься?

Усатый мужчина с усталым выражением лица – и есть фотограф. Я опять ошибся. Не говорит ли это о том, что мне пора прекратить фантазировать о людях?

Я фотографируюсь в паре с М. Слегка заносчивые лица. Позируем, фотограф резво снимает и иногда нас поправляет. Пятнадцать фотографий – и работа закончена. Остается только забрать деньги за съемку…

21

Е., изящная девочка, международный мастер спорта по художественной гимнастике. Мне нравится над ней подшучивать. Она смотрит на меня своими лучистыми глазами и смеется. Е. очень хрупкая, и поэтому я боюсь задеть ее какой-нибудь бестактностью.

Она хочет быть дизайнером или, может быть, стилистом, несмотря на то, что ее специальность далека от этого. Я обнаруживаю, что у нас есть много общего. Мы умны, хороши собой и любим красивую жизнь, не боимся мечтать и смотреть на мир так, как нам нравится. Упоительное безрассудство юности!

Меня почему-то к ней сильно тянет. Что со мной вообще происходит? Я сомневаюсь в правильности своего влечения. Е. – реальная девушка, она не мой идеал. Она разбивает его вдребезги одним своим присутствием. В ней есть нечто более важное, чем в выпестованном мною идеале. Мне с ней хорошо и уютно. Но, наверное, лучше всего оставить все так, как есть. Я не уверен в том, что смогу быть кому-либо верным. Любая привлекательная девушка легко может завладеть моими помыслами. Ей не составит никакого труда соблазнить меня, потому что я поразительно слаб перед женской красотой, и вряд ли смогу отказаться от заманчивого предложения. А быть обманщиком я не хочу.

22

В примерочной снуют модели. Они готовятся к показу и, что естественно, волнуются. Там я встречаю знакомую модель Д. Ее подруга, очаровательная блондинка в ярко-голубом свитере и черной юбке, так сладострастно на меня смотрит, словно я обладатель миллионов, Bentley и особняка в Сан-Тропе. От смущения я не могу вымолвить и слова. Я не привык к таким жгучим взглядам и вряд ли когда-нибудь привыкну. Красота пьянит.

Д. спрашивает, что я здесь делаю.

– Слежу за порядком, – отвечаю я.

Д. мне не верит, а я говорю, что не шучу. Блондинка кокетничает и игривым голоском переспрашивает меня, буду ли я охранять именно ее с Д.

– Обязательно, – хмуро отвечаю я и окончательно теряюсь.

Выйдя из примерочной, спрашиваю у Леши, заметил ли он, как хищно смотрела на меня эта блондинка? Он напрямую заявляет, что я идиот и мне следовало вести себя активней. Леша ухмыляется и словно нарочно добавляет, что эта девушка была бы хороша в койке. Мне остается только досадовать на свою нерасторопность…

У VIP-персон, наверное, в крови опаздывать на светские мероприятия – тем самым они намекают, что у них есть дела поважнее, а здесь они лишь потому, что их пригласили. На самом деле их ждут всего лишь по одной причине: чем больше VIP-персон, тем гламурнее событие. К моему неудовольствию, меня заметил Фред.

– Классно выглядишь!

Я сухо благодарю.

После окончания показа, когда мы с Лешей уже собираемся уходить, к нам неожиданно подходит парень и с улыбкой светского лицемера протягивает руку.

Бледный…

Он и здесь не оставит нас в покое. Он мне уже надоел одним своим видом. Меня взбесил его недавний звонок. Позвонив, Бледный поинтересовался, как обстоят дела у Леши. Я, не желая больше распространяться на эту тему, ответил, что у друга случилось несчастье – умер отец. Бледный участливо спросил, чем он болел. Мне сразу же захотелось нажать кнопку отбоя. Каким же надо быть бестактным идиотом, чтобы задавать такие вопросы?

С философской интонацией в голосе Бледный, словно древний мудрец, отметил, что иногда в таких испытаниях есть скрытая польза. Как хорошо, что Леша не слышал этих мудрствований завзятого тусовщика! От него эти слова прозвучали особенно оскорбительно! Я догадывался, что он звонит не для того, чтобы утешить. Да и не нужны Леше чьи-то утешения. Так и есть. Как бы между прочим Бледный сообщил, что в одном из клубов Мегаполиса состоится VIP-вечеринка, на которую придут самые красивые блондинки и брюнетки. И, конечно же, только у него мы можем приобрести входные билеты по низким ценам.

Леша проезжал в ту ночь мимо этого клуба. Пустая стоянка. В час ночи – никого у входа. Бледный хотел нас надуть, причем в наглую…

Я с неприязнью жму его влажную руку, думая, что же он предложит нам на этот раз. А он молча достает флаер. Интересно, может, он будет раздавать флаеры и ко дню собственной смерти? Он с напускной восторженностью шоумена рассказывает о грядущих вечеринках. Я машинально киваю и говорю, что если все сложится удачно, может быть, мы и сходим. Все зависит от обстоятельств. Конечно же, мы не собираемся никуда идти, просто я так отвечаю, чтобы он от нас отвязался.

Уныние. Сегодня я упустил свой шанс, о чем мне безапелляционно заявляет Леша. С отчаяния я пью пиво и размышляю, когда же начну использовать такие возможности. Когда возможностей нет, я стараюсь их найти, когда они есть, я их постоянно не выбираю. Все дело во мне…