Текст книги "Звездочет"

17

Напев мобильника возвращает меня в безрадостную реальность. Несколько раз играет один и тот же отрывок песни Nelly feat. Kelly Rowland Dilemma. Леша не торопится выключать будильник.

– Леша, – хриплым шепотом умоляю я, – еще пятнадцать минут, я прошу тебя… дружище… пятнадцать минут.

Ненавистная мелодия стихает, и я проваливаюсь в какие-то темные казематы…

Как-то раз я даже грозился разбить мобильник о стену, если Леша не выключит мелодию. Тоже играла Dilemma. Я был с похмелья. Один и тот же коротенький отрывок прозвучал раз десять, прежде чем полусонный Леша выключил будильник…

– Поднимайся, – он тоже охрип.

Я как будто его не слышу.

– Поднимайся, уже пора… – настойчиво повторяет Леша.

– Сейчас, еще немного, – я словно раненый в госпитале, силюсь встать, но ничего не выходит.

Рот – как сточная канава. Вкус вчерашнего безумства. В горле сильно саднит, будто там незаживающая рана. Я бы так и провалялся целый день на кровати, если бы не этот самолет.

Я с тихим стоном поднимаюсь. Меня тут же ведет в сторону.

– Какой же я бухой, – с удивлением говорю я.

Леша говорит, что еще десять минут я могу полежать. О, какая роскошь!

Мы почти не разговариваем друг с другом – не из-за того, что таим в себе какие-то невысказанные обиды, а потому что все наши силы, без остатка, забрала ночь безжалостного разгула.

Я настолько ослаб, что мой чемодан из номера выносит Леша.

Пока уборщица осматривает номер, который, к счастью, мы не успели разнести, я сижу у двери, как нищий, и смотрю вверх, в потолок, словно надеюсь на помощь Всевышнего.

Отражение в зеркале лифта ужасно. Ну и лицо! Я как будто возвращаюсь из плена. Впалые щеки, несколько морщин, прорезающих лоб, белки глаз, испещренные сосудами и губы, покрывшиеся белесым налетом. Мой изнуренный вид говорит сам за себя. В целом сходство с бывшим пленным достаточно верное, только эта самоирония меня совсем не радует.

Автобус еще не приехал, поэтому мы оставляем багаж в холле, а сами идем к бассейну. Я сажусь на деревянный стул и запрокидываю голову в поисках точки опоры. Но ее нет. Закинь я голову резче, вероятно, опрокинулся бы вместе со стулом. Глаза прячу за солнцезащитными очками.

– Пойдем купим чего-нибудь попить.

Я тяжело поднимаюсь со стула и плетусь вслед за Лешей. Нещадно палит солнце, что усугубляет мое и без того отвратительное самочувствие. Кажется, еще немного и раскаленное светило выжжет на моем затылке клеймо.

Заходим в магазинчик. Внутри чудесная прохлада кондиционеров. Мы часто заглядывали сюда, возвращаясь с пляжа, чтобы сделать мелкие покупки, поэтому хозяйка нас хорошо запомнила. Сняв очки, я здороваюсь с ней. Благожелательно улыбаясь, она спрашивает, как у меня обстоят дела.

– Хорошо, – отвечаю я голосом умирающего.

Взгляд ее становится несколько подозрительным. Она не верит в эту явную ложь.

– Дайте мне, пожалуйста, пять пакетов, – прошу я и опускаю руку в карман шорт за деньгами.

Как человек предусмотрительный я решил позаботиться о своем комфортном трансферте в аэропорт. Не очень-то приятно блевать на себя. А пакетами я смогу воспользоваться в любой момент. Неэстетично, конечно, но зато удобно и не придется судорожно метаться по салону автобуса.

– Бери так, – с великодушной улыбкой предлагает она.

Интересно, хозяйка догадывается, для чего мне нужны пакеты?

Леша покупает две бутылки ледяной воды.

Жара неимоверная. Мы – словно под лупой какого-то мальчишки, ждущего, когда же зажжется огонь. Выйдя из магазина, и сделав несколько жадных глотков, Леша выливает содержимое бутылки себе на голову. Он фыркает, как боксер в перерыве между раундами, и с его головы струйками стекает вода.

Я не решаюсь последовать его примеру.

Времени до отъезда еще предостаточно. Его надо чем-то занять. Мы сидим на террасе клуба в приятном теньке и молчим.

Леша, поглядывая на меня украдкой, внезапно начинает хохотать. Наверное, вспомнил что-то забавное. Лень даже теряться в догадках.

Давясь хохотом, он рассказывает мне о том, как я собирался поджечь бороду одному секьюрити, похожему на индейца. Пожалуй, этот кряжистый парень со свирепым выражением лица и блестящими волосами, убранными в хвост, вытряс бы из меня всю душу.

– Ты еще в бассейне постарался… Помнишь, к нам прыгнули какие-то телки?

– Да, – смутно припоминаю я, – они смеялись, как ненормальные.

Леша хохочет.

– Так. А что там было?.. Давай! Говори! Я ничего не помню.

Истории моих похождений, рассказываемые Лешей, несмотря на свою омерзительность, тешат мое самолюбие и позволяют хоть ненадолго отвлечься от подступающей к горлу тошноты.

– Они, короче, вначале хихикали, а потом ты сорвал с одной телки пиджак, даже отлетела пуговица, и стал сильно щупать ее за грудь. Еще на меня смотрел, как будто ждал одобрения.

– Что дальше было?

– Она начала вырываться… и убежала… И еще ты обрызгал охранника…

– Он мне кулак показал…

Вдобавок Леша рассказывает о том, как я, чуть ли не плача, искал свою сербку, но ее нигде не было.

– Где же ей быть, если она давно уехала, – мрачно констатирую я.

Мне невесело. Вчера я опять превратился в какое-то животное, без капли стыда и совести. Нес какую-то ересь и осип настолько, что теперь едва разговариваю.

– А что те две украинки, которых ты вчера на пляже? Как ощущения?

Леша небритый, с опухшим лицом, рассеянно смотрит перед собой. Мой вопрос заставляет его очнуться.

– Да ничего особенного… Я ни х**а не почувствовал. Я же пьяный был… Я их потом на автобусную остановку проводил. Так там они еще двух подруг встретили. Еще лучше телки. Одна смазливая, смуглая брюнетка… Тебе бы понравилась, я знаю твой типаж…

– Вот б**, – с досадой и в то же время мечтательно говорю я. – Жаль, что я вчера нажрался. Так бы четырех товарнули… Я бы раскрутил их как-нибудь, раз ты говоришь, что те две на остановке еще красивее были… Я бы себе брюнетку взял…

– Ты что! Там еще какие конфеты были! Я сам офигел даже… Я им еще про Кубу втирал. Что приехал оттуда.

И в этом весь Леша. В нем я узнаю себя. Изрядная доля снобизма.

Леша посматривает на часы. Пора уходить. Автобус приедет с минуты на минуту…

Я едва успел перейти дорогу, как меня замутило с такой силой, что я развернулся и скорым шагом пошел назад, к клубу…

Судорожно даю купюру мужчине, ведающему оплатой туалетных дел. Забегаю в уборную, словно за мной гонится бешеная собака, и, не снимая солнцезащитных очков, блюю стремительной струей в унитаз. Хоть небольшое, но все-таки облегчение. Слезы благодарности текут из глаз.

Мужчина честно отдает мне сдачу, я оставляю ему чаевые. Мог бы и обмануть…

Тошнота все еще злорадствует. Я полумертвый сижу в автобусе, откинувшись на спинку сиденья с открытым, как у задыхающейся рыбы, ртом. Жарко, как в парильне.

Леша что-то спрашивает у меня по поводу документов. Он сидит впереди, через ряд сидений. Нет сил говорить, и я слабо махнул рукой. Леша все понял и отвернулся. Дичайшая разбитость.

В аэропорту прохладно, но, как мучение, длинная очередь на паспортный контроль. Так и тянет усесться на пол, а еще лучше здесь улечься и крепко заснуть.

Позади меня стоит необычайно красивая немка. Я любуюсь ею, точно шедевром французских импрессионистов. У нее большие волнующие глаза, каштановые волосы и слегка загорелое лицо. Она смотрит на меня сочувственным взглядом. Я и вправду слишком плох, и мне становится еще хуже при мысли, что придется как-то выдержать этот перелет.

Денег осталось ровно на две бутылки питьевой воды. В зале ожидания слышен немецкий говор. Пока Леша покупает воду, я смотрю за вещами и наблюдаю за людьми. Они, пожалуй, отдохнули, но пришла пора возвращаться к делам, с головой нырять в омут обыденности.

Дома меня ждут дожди, словно слезы уходящего лета, и дни – безжизненные, как пепелище…

Напротив меня, рядом с мамой, сидит прекрасная девочка. Она что-то увлеченно щебечет матери, не замечая ничего вокруг. Ее бездонные, влажные глаза полны мечтаний. Ее личико еще не испорчено пороками. Пройдет несколько лет, и она наивной девушкой вступит во взрослую жизнь. Этот хрупкий цветок кто-то должен сорвать.

Я надеюсь, что ее не растлит ночная жизнь с дымом сигарет и дурманом спиртного. Я не хочу, чтобы она стала обыкновенной шлюхой – утехой пожилых ловеласов, чье эфемерное мужество только и заключается, что в банковском счете, коттедже и дорогой машине. Этим потрепанным павлинам обычно больше похвастаться нечем. Правда, чаще всего этого вполне достаточно, чтобы найти себе подстилку на ночь.

Но у нее ведь все может быть иначе. Правда?

18

На этот раз наши места в середине салона. Соседка – девушка лет двадцати семи в розовом спортивном костюме с впечатляющей грудью пятого размера. Леша занимает место у иллюминатора и искоса бросает на нее взгляд. Мы переглядываемся. Чего же тут непонятного…

Леша ошеломлен. Он же с таким благоговением относится к женской груди.

Эта девушка необычайно словоохотлива. В основном она общается с Лешей. Из моего рта несет, как из помойной ямы, поэтому я молчу, отвечая лишь по крайней необходимости. Я списываю свою неразговорчивость на вчерашнее отравление. Стыдно признаться, что я сам довел себя до такого состояния. Соседка, желая поддержать меня хоть как-то, искренне говорит, что на этом курорте на редкость паршиво готовили, пренебрегая всеми санитарными нормами. У многих постояльцев из ее отеля была диарея.

Увы, я лишен возможности любоваться пышными облачками, залитыми ярким солнечным светом. Мы летим, словно над необъятным белоснежным покрывалом. Я вынужден сидеть с краю, чтобы в случае первых рвотных позывов, успеть метнуться в туалет. Своим мученическим видом я притягиваю к себе внимание женщин, сидящих неподалеку. Они жалеют меня, как несчастного беженца, и всячески стараются помочь. Кто – советом, кто – таблеткой валидола. Соседка начинает спорить с женщиной, давшей мне валидол, утверждая, что его мне употреблять не надо. Я, в сущности, не знаю, что и делать, поэтому рассасываю таблетку под языком. Стало бы легче, а все остальное неважно…

Через проход, напротив меня, сидит семейная пара.

Едва взглянув на их откидной столик, я тут же с отвращением отвожу взгляд, чтобы позорно не облевать самого себя. Все дело в том, что они разливают по пластиковым стаканчикам тот самый коньяк, от которого мне теперь так скверно. Как по заказу, во рту возникает его тошнотворный вкус. Я вспоминаю все, от начала и до конца, в ускоренной обработке…

Меня не рвет; желудок – словно полая грелка, которую, то сжимают, то разжимают. В правый висок как будто вяло забивают гвоздь.

К счастью, нескончаемая болтовня соседки несколько облегчает мою незавидную участь. О чем она только не рассказывает!

– У китайцев очень устойчивый генофонд. Например, если русская девушка выйдет замуж за китайца и у них родится ребенок, то вероятность девяносто пять процентов, что он будет китайцем…

Самолет то и дело попадает в воздушные ямы. Когда же он идет на посадку, соседка начинает шутливо меня тормошить и кричать, что мы падаем. Она, словно в испуге бросается на Лешу и теснит его своей грудью к иллюминатору.

Он приятно озадачен, и его взгляд словно говорит: смотри, что она вытворяет! Я слабо ухмыляюсь. Шасси соприкасается с асфальтобетонной гладью посадочной полосы, едва ощутимый толчок – и самолет постепенно сбрасывает скорость.

В ярких шортах и майке я ступаю на трап. Из жаркого лета попадаю в промозглую осень. Идет холодный косой дождь. Подъезжает автобус. Какая-то женщина с улыбкой уступает мне место. Помимо доброй улыбки у нее есть чертовски красивая дочка.

Я украдкой рассматриваю ее. Милое веснушчатое лицо. Эти веснушки придают ее облику некую утонченность, неповторимость. Золотистые волосы чуть ниже плеч и гордый взгляд. Никакой суррогатной красоты, эта девушка просто восхитительна! Ее мама поглядывает на меня с доброй улыбкой.

И непонятно, что означает ее взгляд, то ли симпатию, то ли сочувствие? Быть может, во мне она видит неплохого парня для своей дочери? Но тогда зачем она уступила мне место? Неужели я настолько жалок?..

Без всяких проволочек забираю свой багаж. Скоро я смогу нормально поесть, отоспаться, в конце концов, разобраться в себе.

Дождь и блеклое небо меня угнетают.

– Бухали вчера? – интересуется встречающий меня отец.

Он несет мой чемодан к машине.

– Угу, – невнятно отвечаю я.

– Телки были?

– Были… – в моем голосе звучит чувство вины.

Как-то неловко перед отцом.

Больше он не задает никаких вопросов. По дороге отец, однако, расходится не на шутку. Мы с Лешей молчим, как нашкодившие коты. Раньше я бы вспылил, разразился бы яростными протестами. Но что я могу сказать теперь? Разве мой вид не подтверждает его правоту?

Шоссе все в выбоинах, заполненных дождевой водой. Капли дождя ползут по стеклу. Унылая пустошь вокруг.

Вот я и вернулся из курортного заточения, чтобы вновь обрести его здесь, в Мегаполисе.

Жизнь – как загадка, к которой не подобрать единственно верного ключа. Сумбур царит в мятущейся душе. Я так измотан, словно из меня выпили всю кровь. Жизнь во мне едва теплится.

Знаете, что самое страшное? Я не знаю, что будет дальше…

Снег в апреле

1

Выгляжу я сейчас хуже некуда: ссутулившимся и исхудавшим от той кутежной жизни, которую вел на курорте. Удивительное существо – человек: ему всегда хочется туда, где его нет. Я переживаю ощущение пустоты…

Ностальгирую в одиночестве, глядя короткую видеозапись. Жаль, что снимали так мало. Было бы, что вспомнить. Тем не менее, я очень увлечен происходящим, так как на видеозаписи хорошо виден упругий зад одной танцовщицы. Это уже Леша постарался.

Я и сам еще не решил: удалось это путешествие или нет. Содной стороны, побывал на море, загорел, еще крепче сдружился с Лешей. Но, с другой стороны, исхудал, довел себя чуть ли не до безумия из-за красивой сербки, вообразив себе любовь, которая на деле была обыкновенной похотью. Но слово «любовь» звучит как-то благородней. Любовь! Обманчивый мираж! Теперь у меня осталась одна ирония. Воистину человек таков, что когда нет страданий, он их себе измыслит, найдет какие-то важные причины, из-за которых он не может не страдать и будет убеждать себя и окружающих в неминуемости и реальности этих мук. Но какие могли быть у меня чувства, если я хотел лишь переспать со смазливой девчонкой, а потом, отпуская скабрезные шуточки, хвастаться перед друзьями, какой я герой? Не удалось, и я успокоил себя тем, что был влюблен в бесчувственную, распутную девушку, во всех смыслах преступницу, когда, в сущности, я ее совсем не знал. Заработал бессонницу, чуть не умер от перепоя в ночь перед отлетом, отказавшись от прелестей покладистых украинок…

Совместно пережитое событие сближает людей, позволяя им спустя долгие годы переживать его в воспоминаниях, пускай и поблекшим под прахом ушедших лет, но дающим чувство некого душевного единения.

Время проходит быстро, и его не вернуть. Оно оставляет в памяти вспышки знаменательных событий, повседневность же неизбежно утрачивается за прожитыми годами…

2

Я знаю, что энтузиазм первых дней и интересных разговоров спадет достаточно скоро и уступит место пресыщению тошнотворным учебным процессом. Это университетское времяпрепровождение вызывает у меня неподдельное отвращение, хотя бы потому, что оно бесперспективно. Но кого я могу обвинить, как не самого себя? Ведь это я сделал свой выбор. Честно говоря, я и не предполагал, что высшее образование может быть настолько оторванным от реальности. В нем нет ничего особенного. Оно, по большей части, плодит неудачников, задвигая людей в определенные рамки и неустанно подкидывая им для решения совершенно ненужные головоломки. Главная цель учебного процесса – занять время человека, который не умеет и не желает учиться работать самостоятельно без чьих-либо понуканий. Можно нормально жить, будучи наемным работником, постепенно продвигаясь по карьерной лестнице? Что значит нормально?! Подсчитывать гроши и жаловаться на то, что тебе мало платят? Что ты, дескать, обижен жизнью незаслуженно? Ну-ну! В зеркало посмотри! Никто не заплатит тебе больше, чем ты сам.

На память о годах учебы остается диплом. Без него ты вроде как человек второго сорта. Эй, первосортный человек! Да, да, который с высшим образованием, не опускай глаза и ответь, не оправдываясь обстоятельствами, почему ты так мало зарабатываешь? Ты же такой умный! В университетах одни бездельники других поучают…

Ах, да, еще жива прекрасная легенда о студенческих годах! Пей, веселись, гуляй, радуйся жизни, больше такого никогда не будет! Простите, но что же будет потом, если молодость проводить в праздности? Это – то славное время, которое можно использовать с пользой, заложить крепкий фундамент своей жизни, когда можно еще пробовать и рисковать, не имея за собой груза особых обязательств, ведь большая часть студентов еще на иждивении у родителей. Как распорядиться молодостью? Во благо созидания себя или направить все силы на саморазрушение, погрязнув в бесчисленных пьянках, соитиях, пустозвонстве?…

В аудитории я занимаю облюбованное еще в прошлом году место. Всегда можно поглядеть в окно и отвлечься от нудной лекции.

Некоторые студенты действительно выглядят отдохнувшими. Загорели, как коренные южане. Их лица блещут радостью невысказанных впечатлений, которыми им не терпится поделиться. Но таких лиц маловато. В основном меня окружают все те же постные физиономии. Мало кто умеет искренне радоваться жизни. Япротив наркотического оптимизма, но в то же время не призываю и к унынию…

Жизнь не поддается всеобъемлющему описанию, пониманию и, тем более, толкованию. Удручает то, что у многих отсутствуют собственные взгляды. Люди, сами того не замечая, отучиваются думать и становятся чьими-то марионетками, растрачивая свою жизнь впустую. Тысячи миров! Выбирай любой! Чернуха криминальных передач, мир глянца, сериальные будни! Сотни готовых мировоззрений! Настоящий век потребления. Эра компьютеров и отупевших homo sapiens, спотыкающихся на своих же достижениях. Прогресс мирового одурения, поглощение массовой культуры в режиме нон-стоп. И о каких взглядах может идти речь? Зачем они, если имеются готовые шаблоны? Или вам все-таки нужна реальность?..

– Привет!

Не знаю, она действительно рада моему появлению или только притворяется? Да, кстати, а где же ее подруга? Обычно они всегда вместе.

Я расспрашиваю М. о том, как она отдохнула. Скоро приходит и С. и тут же подключается к нашей беседе. С. и М., как две родные сестры и, что самое любопытное, когда болтают со мною наедине, ведут себя по-другому. Иногда возникает такое ощущение, будто они что-то не договаривают. Любопытно, какого они обо мне мнения?

Признаюсь, я немного удивлен тем фактом, что они отдыхали раздельно. Порой думаю, что они легко бы разделили и одного мужчину.

Женской дружбы не бывает или это очередной стереотип? Хм, если рассуждать с позиций этих несчастных теоретиков, любителей статистики и абстрактных правил, то можно легко запутаться в их довольно противоречивых утверждениях. Если отталкиваться от той точки зрения, что все люди конкуренты друг другу, то дружба и вовсе отсутствует. Но эта конкуренция – извращение человеческой природы. Вместо того, чтобы углубиться в собственное саморазвитие, люди соревнуются друг с другом и неизбежно проигрывают. У каждого свой старт в этой жизни, но на своей дорожке ты всегда можешь быть первым. Так как же быть с дружбой? Расчет эгоизма или влечение душ?

М. охотно делится своими впечатлениями. Посетила концерт ATB и этап чемпионата мира по автогонкам Formula-1. Я сразу же представляю улыбающегося Михаэля Шумахера в красном комбинезоне, который с удовольствием общается с журналистами после выигрышной гонки. Остального я не улавливаю, погрузившись в свои размышления. Девушкам только дай поговорить. Разовьют тему до микроскопических подробностей! Могут разговаривать целый день о всяких милых безделушках!

С. побывала в Испании и рассказывает о ночных клубах, о солнечной Барселоне и о доме-музее Сальвадора Дали. Его творчество произвело на нее сильное впечатление. С улыбкой детского удивления она упоминает о том, что талантливому сюрреалисту все время помогала одеваться мама. Он не мог проделывать это самостоятельно. Меня чрезвычайно позабавил этот факт. Ни в жизнь не мог себе такого представить. Любопытно, что прежде всего интересует людей: его творчество или подробности личной жизни?

Терпеливо выслушав девушек, я скромно напоминаю о своем существовании. И хочу услышать правду. Стал ли я таким худым, что это бросается в глаза всем, кто меня знает? К моему огорчению правдолюбца С. и М. в один голос замечают, что мне надо срочно поправиться.

Любая девушка хотела бы добиться такого результата. За три недели пять сброшенных килограмм! А всего-то и усилий: ел что попало, спал как придется и постоянно нервничал. Может, мне стоит поучаствовать в ток-шоу для мечтающих похудеть?