Текст книги "Берег Живых. Буря на горизонте"

Глава 8

Нэбвен предусмотрительно отослал адъютанта, пояснив, что царевич примет посла внизу, и обернулся к юноше. Ренэф стиснул зубы, ничего не говоря, но его глаза сверкали гневом, а хвост хлестал по ногам.

– Эльфа прислали, ну ты подумай, – процедил он. – Как у них только духу хватило и наглости!

Военачальник положил руку на плечо юноши.

– Должен ли я напоминать тебе о мирном договоре?

– Да не стану же я убивать посла, в самом деле! – возмутился царевич. – Но эльф… эльфея.

– Они знают о нашем отношении к женщинам, знают, что с мужчиной ты мог бы не церемониться, но с женщиной – другое дело, и она точно уйдёт отсюда невредимой. Ты выслушаешь её и отпустишь.

– Может, и не отпущу.

– Договор обязывает нас принимать вестников мира и не вредить им. Более того, даже в военное время это делалось так.

– Смотря что за вести она принесла.

– Она говорила о восстановлении справедливости. Возможно, градоправитель Митракиса передаст тебе убийц Хэфера, да будет лёгким его путь к Водам Перерождения.

О, как же Нэбвен надеялся на это… но уже не слишком верил. «Боги, пусть бы только эльфы не стали диктовать условия, – с тревогой подумал старший рэмеи. – Сейчас очень плохое время, а Ренэф – совершенно не тот, кому уместно их диктовать».

– Ликир тоже передавал мне убийц Хэфера, – жёстко напомнил юноша. – И мы все помним, чем это закончилось.

– Я хочу верить, что эльфы не желают разжигать конфликт и именно поэтому прислали к тебе одну из своих, а не человека. Они осознают риск. Ты осознаёшь риск. Подумай, Ренэф, прошу, взвесь всё, прежде чем примешь её.

Ренэф оскалился, но потом прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, как перед тренировкой. Наконец, он перестал хлестать себя хвостом по ногам, а лицо его приобрело выражение, хотя бы отдалённо напоминавшее то, какое было положено наследнику рода Эмхет.

– Мы оба понимаем, что Мисра действовала по эльфийской указке, – сказал он. – Что мне делать, Нэбвен? Как игнорировать это? И что скажет гонец, если я спрошу напрямую?

Что ж, по крайней мере, царевич всё ещё обращался к нему за советом – это дорогого стоило.

– Давай повременим с этим вопросом и сперва выслушаем, с чем она пришла, – ответил Нэбвен. – Наше положение и без того непростое. Мы одержали победу, да, но вопрос мирного договора поднимется ещё не раз – об этом и писал Император. Этот вопрос придётся решать твоим отцу и дяде. Не будем усложнять их задачу.

– Мы вправе находиться здесь. Не мы нанесли первый удар!

– Ренэф, я прошу тебя мыслить сейчас не как командир, но как царевич, наследник трона Таур-Дуат, – тихо, но твёрдо проговорил Нэбвен. – Так, как ты мыслил – и очень толково – весь этот последний месяц в Леддне. Ты знаешь, что, будучи наследником, должен печься не только и не столько о своих победах, но о будущем своей земли. Каждый твой шаг имеет значение, каждое твоё слово – вес. Нравится тебе или нет, но чем выше ты поднимаешься, тем меньше имеешь права на ошибку.

Ренэф замолчал и опустил взгляд, взвешивая слова Нэбвена. Сам военачальник лихорадочно соображал, как же воспринимать появление эльфеи, и как провести эту встречу грамотно. Появление вестницы делало ситуацию уже не такой однозначной, как ему казалось.

– Я проявлю мудрость, – пообещал царевич, помолчав. – Пойдём, военачальник.

Вместе они спустились и прошли в большую комнату на первом этаже, где собирались военные советы и где Ренэф выслушивал тех, кто приходил к нему. Это был всё тот же дом у торговой площади, отданный в распоряжение царевича одним из купцов. Переехать в акрополь юноша не пожелал.

Для Ренэфа и Нэбвена приготовили кресла, и в окружении своих телохранителей они сели. Скрипнула дверь, и показался адъютант.

– Гонец из Митракиса, господин мой царевич! Старший военачальник! – возвестил он, отсалютовав Ренэфу и Нэбвену.

Нэбвен коротко посмотрел на царевича, убеждаясь, что тот был сдержан, и перевёл взгляд на дверь.

Эльфов в своё время он повидал достаточно, а потому был привычен к их текучей манере двигаться, к их утончённой внешности, которую кто-то находил прекрасной, а кто-то почти отталкивающей. После окончания войны ещё долгое время бывший враг оставался в его глазах врагом, несмотря на мирный договор и приказы Владыки. И хотя такое отношение осталось в прошлом, он никогда не был по-настоящему дружен ни с кем из наследников фэйри, пусть и не разделял ненависть к ним кое-кого из военачальников из числа приближённых к Императору. Некоторые эльфы даже смогли вызвать в нём уважение, например, Тремиан Арель. Но теперь всё возвращалось к началу, и нерушимый, казалось, столп мирного договора шёл тонкими трещинами. Бывший враг снова становился врагом.

Женщина была высокой, как рэмейский воин, но очень худощавой, обманчиво хрупкой. В руках, на виду, она несла узкий кожаный чехол для свитков, украшенный растительным узором. Она была одета в длинную светло-зелёную тунику с разрезами на узких бёдрах, обнажавшими при каждом шаге её стройные ноги в высоких плетёных сандалиях. Вырез над небольшой, почти плоской грудью был украшен вышивкой с лиственным орнаментом. Её светлые волосы ниспадали каскадом на спину, лишь пряди у лица были заплетены и прихвачены заколками. Если при ней и было оружие – его забрали солдаты. Нэбвен присмотрелся к украшениям женщины – серебряным, с растительными мотивами, – но стекла не обнаружил. После покушения на царевича его воины стали ещё бдительнее при обыске, зная, какие безобидные формы могла порой приобретать смертельная опасность.

Её лицо с высокими скулами, тонким носом и мягкими губами было совершенно спокойным, взгляд глаз цвета молодой зелени – безмятежен и приветлив. Наследники фэйри всегда хорошо прятали свои чувства и вообще, как считалось, испытывали эмоции совершенно иначе. Определить возраст эльфов было сложнее, чем возраст людей или рэмеи, а всё же те, кто не принадлежал Высоким Родам, тоже старели, как и уроженцы Таур-Дуат. Что до высокорождённых, те доживали, по слухам, и до пятисот лет.

Эльфея склонилась в глубоком поклоне и грациозно опустилась на одно колено.

– Приветствую тебя, сын Императора Эмхет, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, и тебя, старший военачальник. Пусть ваши Боги даруют вам ещё немало побед, и солнечная ладья не заходит над вами. Я – Тессадаиль Нидаэ, посол Пресветлой, да осияют звёзды Её Величество, в Митракисе. Великая честь для меня познакомиться с тобой, господин царевич, и с тобой, прославленный военачальник.

Её высокий серебристый голос лился, как ручей, несмотря на акцент. Она говорила по-рэмейски чисто и грамотно, лишь чуть смягчая слова, и без запинки произнесла ещё ряд подобающих по этикету приветственных формул в необходимом порядке.

– Добро пожаловать, – сдержанно проговорил Ренэф на родном языке, явно без особой радости, и жестом велел ей подняться.

– Леди Нидаэ, – Нэбвен использовал эльфийское обращение и кивнул в знак приветствия, а потом тоже перешёл на рэмейский: – Рады видеть тебя у нас, госпожа.

Для всех вельможных родов Таур-Дуат изучение нескольких языков было обязательным. Царевич владел высоким эльфийским наречием – тем, что использовалось на письме и среди высокорождённых вне зависимости от клана и региона. Память Ренэфа была блестящей, но отношение его к языку было ровно таким же, как и к носителям. Впрочем, как подумалось Нэбвену, сейчас и правда было более верным говорить по-рэмейски, обозначая свою власть на территории.

Эльфея представилась как посол королевы Ллаэрвин. Среди Высоких Родов Нэбвен не припоминал род Нидаэ, стало быть, он относился к аристократии, подчинявшейся одному из кланов – скорее всего, клану Тиири, раз уж Пресветлая выбрала её.

– Посол Её Величества? – прозвучал голос Ренэфа. – Но разве не по воле градоправителя Митракиса ты здесь, госпожа Нидаэ?

– Так и есть, сиятельный царевич, – согласилась эльфея.

– Ты говоришь за людей?

– И не только за них, господин, – Тессадаиль чуть улыбнулась. – Мой народ, как и прежде, желает мира, согласно договору между Её Величеством и Владыкой. Наши возможности по эту сторону гор ограниченны, и всё же мы приложили немало сил, чтобы совершить то, что способно успокоить твоё сердце. Я отдала твоим воинам оружие, которым защищала себя по дороге через пустыню, и пришла к тебе без злого умысла. Мать Данвейн да будет свидетельницей моих слов, а Охотник Каэрну пусть сразит меня не знающей промаха стрелой, коли лживы мои слова. Вместе с оружием я доверила твоему солдату и суть моей миссии.

– «Там, где Леддна допустила роковую ошибку и не восстановила справедливость для великого Императора Таур-Дуат, справедливость восстановлена Митракисом», – произнёс Нэбвен.

Эльфея склонила голову, подтверждая эти слова, и вскользь посмотрела на военачальника.

– Могу ли я говорить открыто, сиятельный царевич?

– Военачальник слышит то же, что слышат мои уши, и видит то, что видят мои глаза, – ответил ей Ренэф ритуальной фразой. – Говори, госпожа Нидаэ.

– И твои телохранители?

– Разумеется.

Тессадаиль обвела взглядом присутствующих, не спеша начинать. Нэбвен видел, что Ренэф едва сдерживает нетерпение и раздражается из-за промедления.

– Я прибыла к тебе одна, но у границ этой земли разбил свой лагерь отряд солдат Арфена, сына Иория, градоправителя Митракиса.

– Это угроза? – царевич подался вперёд, хмурясь.

– О нет, сиятельный сын Императора, – эльфея чуть улыбнулась. – Ты будешь рад нашим дарам, ибо градоправителю Арфену и нам удалось то, с чем не справился… или же не пожелал справляться… градоправитель Ликир. Мы поймали заговорщиков, действовавших в Лебайе и посеявших раздор между нашими народами. Деликатность же этой истории заключается в том, что не все они – люди.

– Вот как, – Ренэф откинулся на спинку кресла, глядя на эльфею с нескрываемым недоверием.

– Во главе заговора в Лебайе стояли влиятельный вельможа и несколько людей рангом пониже, но увы… среди моего народа так же встречаются недостойные.

– Как странно слышать, что вы признаёте это, леди Нидаэ, – усмехнулся царевич, произнеся эту фразу по-эльфийски, и снова перешёл на рэмейский: – У тебя есть полномочия передать мне эльфа, госпожа?

– Это будет справедливо, ибо вина его доказана в ходе проведённого нами расследования.

– Я хочу знать детали.

– И я поведаю их тебе, а ключевые факты изложены в послании градоправителя Арфена, которое я и принесла тебе. Его воины и наши передадут в твою власть преступников с тем, чтобы ты мог забрать их с собой и привезти на суд Императора Эмхет, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.

Нэбвен почувствовал, что голова у него пошла кругом. Эльфы, как и рэмеи, предпочитали судить своих сами. Этот жест был поистине королевским подарком… или же дорогим откупом.

– Позвольте взглянуть на послание, леди Нидаэ, – произнёс он по-эльфийски.

Ренэф кивнул.

– Как угодно сиятельному царевичу, – безмятежно отозвалась эльфея и открыла кожаный чехол.

Достав свиток с посланием, перевязанный и запечатанный, Тессадаиль протянула его царевичу, держась на почтительном расстоянии и ожидая его знака. Этикет она действительно знала прекрасно, до мельчайшего жеста, и даже выразила своё почтение к недоверию царевича. Она поднесла свиток к лицу и глубоко вдохнула, а потом улыбнулась.

– Яда здесь нет, как видите, господа. Я отвечаю своей жизнью.

Ренэф подал жест одному из своих телохранителей. Тот принял свиток из рук Тессадаиль, осмотрел его, не вскрывая, и только потом передал царевичу. Юноша сломал печать и развернул свиток. Как успел увидеть Нэбвен, листов было несколько.

– Единственная цель твоего прибытия, госпожа Нидаэ, – доставить мне это послание? – спросил Ренэф.

– И пленников, но в том мне помогут наши воины, – с поклоном ответила эльфея. – Прийти к стенам Леддны вместе с отрядом, пусть и небольшим, я сочла неразумным, дабы ты не расценил наше прибытие как угрозу.

– Мудрое решение.

– Благодарю, – она улыбнулась одними губами. – Говорить с тобой о делах мира и войны вне моих полномочий, но мы, в свой черёд, уповаем на мудрость великого Императора Эмхет и его сына. В твою власть градоправитель Арфен передаёт нескольких людей, поправших и честь, и доверие всех нас. Мы же передаём преступника нашей крови, лорда Ассаи, чей род служил Высокому Лорду Арелю.

Повисла неловкая тишина. Нэбвен сумел скрыть своё изумление. Не просто эльф, но эльфийский аристократ, пусть и не один из представителей Высоких Родов – неслыханное дело.

– Прежде я ознакомлюсь с посланием, – сказал Ренэф и жестом подозвал к себе адъютанта. – Отведи госпожу посла в достойную комнату, и пусть она не знает отказа в питье и пище, – переведя взгляд на Тессадаиль, он добавил: – Мы встретимся позже, когда я прочту всё и обдумаю. Тогда я задам тебе оставшиеся вопросы и, возможно, дам ответ.

– Всё время мира в твоих руках, царевич, – учтиво ответила эльфея, поклонившись. – Благодарю за гостеприимство и радушный приём.

Слова о радушном приёме можно было бы счесть преувеличением, учитывая сухость Ренэфа и его плохо скрываемую враждебность. Но в текущих обстоятельствах даже самый скупой приём, в ходе которого участники беседы не обнажали оружия, мог справедливо называться радушным.

Когда адъютант препроводил Тессадаиль из комнаты, и телохранители остались ждать за дверью, Нэбвен и Ренэф уже наедине принялись изучать отчёт градоправителя Митракиса. В своём письме, написанном по-рэмейски скорописью[25]25
  Скоропись – здесь имеется в виду упрощённая форма иероглифического письма. В Таур-Дуат, как и в Египте, для повседневных записей использовалась именно скоропись, а полная священная символика использовалась для более важных текстов.


[Закрыть], градоправитель учтиво заверял, что поддерживает мирный договор вне зависимости от ситуации в Леддне, поскольку за действия Ликира, властителя свободного города, он, Арфен, ответственности не несёт. После цветистых пожеланий благополучия и долголетия Императору, его семье и Ренэфу в частности следовало не менее многословное описание приложенных усилий и потраченного на раскрытие заговора времени, а также указание на бесценную помощь эльфов Данваэннона. Далее шёл стройный и логичный отчёт, содержавший ключевые точки расследования, и предложение расспросить о деталях леди Тессадаиль Нидаэ. В конце содержались имена и краткий рассказ об официальной деятельности заговорщиков на территории Лебайи. Завершалось письмо добрыми пожеланиями и просьбой – официальной просьбой, отказать в которой без серьёзных последствий не мог ни военачальник, ни даже царевич, – представить заговорщиков на суд самого Владыки. В не менее официальной манере Арфен просил также препроводить леди Нидаэ к границам прилегающих к Митракису земель после того, как пленные будут переданы. В конце значились две печати и подписи – градоправителя Арфена, сына Иория, и Высокого Лорда Таэнерана Сильри, эмиссара Её Величества в Лебайе, главы посольства, частью которого была Тессадаиль.

Имя рода Сильри было Нэбвену смутно знакомо из военных сводок. Несколько лет после войны гарнизоны эльфов стояли близко к границам Империи, и кто-то из Сильри точно был там. Сильри защищали интересы людей и не были столь расположены к рэмеи, как Арели. Вот только история рода Арель окрашивалась красками всё более мрачными, раз эльфы соглашались передать одного из верных роду аристократов во власть Императора. Задумавшись об этом, военачальник пропустил момент, когда Ренэф достал последний лист послания. Оно было написано другой рукой и не имело под собой ни подписей, ни печатей. Нэбвен не успел разглядеть, что там было написано, – царевич схватил лист слишком быстро и несколько раз пробежал по нему глазами. Его лицо вспыхнуло и в следующий миг исказилось от ярости.

– Это от неё, – прошипел Ренэф.

– Что? – упавшим голосом переспросил военачальник. – От кого?

– Они укрывают Мисру! – рявкнул царевич, ткнув последний лист в лицо собеседнику.

Нэбвен прочёл несколько строчек какой-то романтичной песни о трепетной любви девы к спасшему её воину. В конце были приписаны строки: «Ты прекрасен, как молодой бог, и силён, как пустынный лев. Но ты не бессмертен, господин мой. Оставь мысли о завоевании Лебайи, иначе она станет твоим крахом и твоей погибелью. Возвращайся домой, тот, кого прозвали Сыном Солнца».

– Боюсь, я не вполне… Послание нежное, но фамильярное. Я понимаю, что ты оскорблён.

– Да посмотри же ты на текст! Эта песня. Мисра написала её в селении Сафара. Для меня! И эти слова… – Ренэф запнулся, и его лицо вспыхнуло ещё сильнее. – Две фразы она слово в слово сказала мне в ту ночь, в шатре, когда мы… когда я отослал её прочь. Не делай вид, что не знаешь. Ты сам или верные тебе следили за нами. Это письмо, провались оно к хайту, писала она! Эльфы и градоправитель Митракиса укрывают её! И они ещё смеют направлять ко мне гонцов?!

Нэбвен кашлянул.

– Ренэф, мы не можем выдвигать обвинения союзникам на основании песни и безымянного нежного послания.

– Как же ты не понимаешь! – царевич крепко выругался.

– Я всё понимаю. Но послушай меня. Всё, что мы можем сделать сейчас, это встретиться с посольским отрядом – разумеется, под защитой солдат, – отпустить леди Нидаэ, забрать пленников и доставить их на суд твоего отца. У нас нет доказательств.

– У нас есть осколки сосуда с «Пьянящим вздохом».

– Которые потребуют тщательного изучения алхимиками. Но дело даже не в этом. Нам нечем доказать, что градоправитель Арфен укрывает Мисру. Эльфы делают шаг высочайшей важности, передавая нам одного из своих. Ответить пренебрежением или тем более враждебностью на такой шаг – прямой путь к войне.

– Так по-твоему я должен просто забыть о покушении?!

– Нет. Конечно же, нет, – Нэбвен сжал руку Ренэфа, всерьёз боясь, что тот сейчас сорвётся с места и пойдёт отдавать приказы с непоправимыми последствиями. – Я прошу тебя вернуться в столицу и рассказать обо всём отцу, а пока оставить поиски Мисры на откуп Стотиду. В распоряжении твоих родителей и твоего дяди немало мужчин и женщин особых талантов. Мы найдём её.

– Она покушалась на жизнь царевича, а потом выставила меня на посмешище! Как я могу просто оставить это дело кому-то ещё?!

– Никто не знает всех деталей этой истории, – спокойно заверил его Нэбвен. – Да и я не знаю, как оно там было. Ты допрашивал девушку, она попыталась соблазнить тебя, и ты прогнал её прочь. Что тебя смущает?

Во взгляде Ренэфа читались плохо скрываемые облегчение и благодарность. «Неужели он и правда полагал, что я стану осуждать его или отчитывать?» – подумал старший рэмеи, а вслух продолжил:

– Ты – не просто воин, не просто командир. Политическая игра диктует свои условия. Мы не всегда можем действовать открыто, сражаться, как на поле боя. Всё, что произошло в Лебайе, было тщательно выверенной провокацией от и до. Если ты поддашься – пострадаешь не только ты, но и твой народ, мой царевич. Я не говорю уж о том, как велик будет гнев Императора.

Ренэф опустился в кресло, с раздражением потирая лоб.

– Я не знаю, что мне делать, – процедил он. – В чём будет сила, в чём слабость? Как я могу подчиниться приказу девки, пытавшейся меня убить? И при этом – да… мирный договор.

– Который мы уже отчасти нарушили, когда завоевали город, – напомнил Нэбвен. – Сейчас действовать нужно так, как требуют законы дипломатии – принять условия.

– Принять?! Я могу заставить их отдать мне Мисру!

– Каким образом?

– Силой, конечно же.

– Напасть на отряд посольства?

– Выдвинуть новые условия. Взять с собой к границам не один отряд.

– Наёмники Императора находятся под нашим командованием, только пока мы соблюдаем его приказ. Они здесь, чтобы помочь защитить Леддну, а не для нового завоевательного похода.

– Но есть мой взвод, – Ренэф поднял взгляд на Нэбвена. – И твой. Меньше сотни воинов – пусть. Но это рэмейские воины. Разумеется, для открытого завоевательного похода сил недостаточно. Но есть и другие пути.

Сердце Нэбвена дрогнуло, столько было в глазах царевича уверенности в его поддержке. «Что же ты скажешь, когда всё узнаешь, Ренэф?..» – с горечью подумал военачальник.

– Я не пойду с тобой в земли Митракиса, господин мой царевич, – тихо, но твёрдо проговорил старший рэмеи, а потом, через паузу, добавил: – И ты тоже не пойдёшь.

– Ты не можешь приказать мне, – юноша оскалился, мгновенно закрываясь от него. – Отец поставил тебя рядом со мной, но не надо мной.

– Я могу воззвать к твоему разуму. Только лишь это я и пытаюсь сделать, Ренэф. Я не враг тебе. Весь этот путь я прошёл рядом с тобой, поддерживая тебя и защищая.

– Так помоги мне теперь! – воскликнул Ренэф. – Если люди здесь воспринимают честь как слабость, если понимают только язык силы – как смеем мы проявить мягкость?

– Силу мы уже показали, мой друг. Теперь мы должны показать разум, – ответил Нэбвен.

Ренэф невидяще посмотрел перед собой.

– Они ждут, когда я оступлюсь, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Все они ждут.

– Этого не будет, господин мой царевич, – с теплом возразил военачальник. – Я помогу тебе.

Юноша чуть улыбнулся и кивнул.

– Итак?..

– Итак. Самой большой ошибкой было бы поддаться на провокацию. Мы не можем напасть на отряд посольства. Мы должны поступить так, как принято поступать в подобных случаях. Расспросим леди Нидаэ, попробуем получить зацепки. Пусть осведомители разберутся в изложенных нам фактах – это уже не наше дело. Но в открытую бросать обвинения об укрывании Мисры мы не можем. Вот уж что точно будет выглядеть престранно, если единственным доказательством будет это письмо.

– Хорошо, – вздохнул Ренэф. – Я доверюсь твоим суждениям и опыту.

Нэбвен не мог предположить, о чём думал юноша, но был уверен, что сердце его не успокоится этим разговором. Пришло время решать. Старший рэмеи понимал, что рискует с таким трудом заработанным доверием царевича. Изначально тот видел в нём только помеху, соглядатая Императора. Теперь они были союзниками и даже друзьями. Терять это достижение военачальник не хотел, но знал, что должен уберечь юношу любой ценой. Про себя он проклинал Мисру и эльфийские интриги, но осознавал щекотливость их собственного положения куда лучше, чем Ренэф в своём чистом восприятии, яростном и наивном.

– Я должен кое-что рассказать тебе, – негромко произнёс Нэбвен и сел в своё кресло, развернув его так, чтобы оказаться напротив царевича.

Юноша поднял на него усталый взгляд.

– Это может подождать? Давай сперва закончим разговор с эльфеей.

– Хорошо, – старший рэмеи с усилием кивнул. – Так будет даже лучше, когда картина перед нами сложится сколь возможно цельная.

Некоторое время они молчали.

Нэбвену всё же удалось продолжить с Ренэфом обсуждение, пройтись ещё несколько раз по посланию градоправителя, обсудить его и вместе решить, как построить разговор с Тессадаиль. Когда все вопросы были оговорены, послали за эльфеей. Телохранители снова заняли свои места рядом с царевичем и военачальником.

– И снова я благодарю тебя за гостеприимство, сиятельный царевич, – с поклоном проговорила Тессадаиль и улыбнулась. – Даже в столь непростое время ты чествуешь гостей доброй пищей и прохладой дома. Я рада предстать пред тобой вновь столь скоро.

Ренэф медленно кивнул, пребывая в слишком большом напряжении и раздражении, чтобы изречь что-то столь же учтивое в ответ.

– У меня есть некоторое количество вопросов, госпожа Нидаэ, – сказал он.

– Для того я здесь, господин.

Они обсудили письмо и детали расследования. Эльфея отвечала гладко, и фразы её не противоречили ни сами себе, ни посланию Арфена. Насколько мог судить Нэбвен, посланница отвечала правдиво, и в истории, изложенной ею, ничто не вызывало подозрений. Впрочем, о том судить было уже другим рэмеи. Военачальник жалел, что нельзя было позвать на эту встречу Стотида – тот лучше улавливал суть среди хитросплетений даже самых витиеватых речей.

Когда все вопросы закончились, Ренэф чуть подался вперёд и сказал:

– Мы встретимся с вашими людьми на границе. Лишь один последний вопрос я хочу задать тебе.

– Конечно, господин.

– Чьё письмо было вложено в послание градоправителя?

Ни один мускул не дрогнул на лице эльфеи, и всё же она не сумела скрыть искреннего удивления во взгляде.

– О том я, увы, не ведаю, господин царевич, ведь я не вскрывала свиток, а запечатывали его не в моём присутствии. Не стану утаивать, я даже не знала, что посланий два.

Нэбвен бросил на Ренэфа предостерегающий взгляд, но царевич проигнорировал его.

– У меня есть основания полагать, что второе послание написано моим врагом.

– Могу я взглянуть на него, господин?

– Нет, – царевич перешёл на эльфийский, не сводя с Тессадаиль взгляда, и так же чётко чеканя каждое слово сказал: – Леди Нидаэ, от этого зависит моё решение и моё к Вам расположение. Возможно, Вы запамятовали.

– Мой народ никогда не жаловался на память, Ваше Высочество, – мягко ответила Тессадаиль также по-эльфийски. – Кого Вы ищете, лорд-принц? Вы полагаете, что лорд градоправитель и Высокий Лорд эмиссар могут укрывать Вашего врага?

Они вступали на скользкую почву.

– Мы не выдвигаем обвинений, леди Нидаэ, и не подвергаем сомнению слово Высокого Лорда, – поспешил вмешаться Нэбвен, переходя на эльфийский.

Тессадаиль серьёзно кивнула и спросила:

– Содержалась ли в послании угроза, Ваше Высочество? Со своей стороны, я могу уведомить Высокого Лорда, ибо не в наших интересах поступаться мирным договором, подписанным Её Величеством, да хранит её Мать Данвейн, и великим Владыкой Таур-Дуат, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.

Нэбвен видел, как изменилось что-то во взгляде Ренэфа, и возблагодарил Богов, что царевичу хватило благоразумия не озвучивать то, что он думал на самом деле.

– Нет, я не могу назвать это прямой угрозой. Я подумаю над ответом Высокому Лорду, леди Нидаэ, – сказал юноша. – Отдохните у нас. Через день мы отправимся к границам, где ждёт Ваш отряд.

– Я буду готова в любой миг, Ваше Высочество, – с поклоном заверила его Тессадаиль.

Её лицо осталось спокойным, но уже не столь безмятежным. Вопрос Ренэфа явно встревожил её, застал врасплох.

Когда воины препроводили эльфею из комнаты, царевич отослал телохранителей и усмехнулся.

– Что скажешь? Она действительно не знает?

– Не похоже, чтобы знала, – осторожно согласился Нэбвен.

– В лицах мёртвых порой больше эмоций, чем в эльфийских, – поморщившись, сказал Ренэф и поднялся. – Дело почти сделано. Осталось немного. По крайней мере, мы не вернёмся в столицу ни с чем.

– Что ты задумал, Ренэф? – Нэбвен тоже поднялся и теперь пристально смотрел на юношу.

– Я не стану нападать на посольский отряд, если это тебя беспокоит.

– Меня беспокоит ситуация в целом. Ты ведь был готов к тому, что придётся выступить на Леддну, не так ли? Предполагал такую вероятность.

Ренэф упрямо смотрел на него, взвешивая что-то, но в итоге кивнул.

– Я не мог знать, что всё сложится именно так, но был готов к возможному походу, да. Так что ты собирался сказать мне, военачальник?

Нэбвен вздохнул. Высказать оказалось сложнее, хоть он уже и решил.

– Твой отец волновался о тебе и о твоих решениях.

– И поставил тебя приглядывать за мной – это мы оба знаем, – царевич нетерпеливо махнул рукой. – Ты справился с задачей блестяще. Мы оба живы, и бо́льшая часть наших воинов тоже. И даже сам Император признал наши действия необходимыми.

– Очень важно, чтобы теперь ты подчинился его воле, Ренэф. Ты сделал всё, что должен был, и даже больше. Я понимаю, что сейчас ты стоишь на перепутье…

– Да нет же, мы ведь обсудили всё и решили, – усмехнулся царевич.

– Лгать тебе удаётся не лучше, чем скрывать свой гнев, – улыбнулся военачальник и добавил уже серьёзно: – Ярость хороша на поле боя, и то не в каждом сражении. Сейчас твоя ярость может сослужить тебе плохую службу.

Ренэф прищёлкнул языком от раздражения и закатил глаза.

– Нэбвен, ты говорил мне это на протяжении всех тех месяцев, что мы пребываем в этой проклятой отмеченной фэйри стране. Сейчас я действительно в отвратительном настроении и не расположен слушать даже самые мудрые наставления.

– Ренэф, перед отбытием твой отец отдал мне вполне конкретный приказ, о котором он напомнил в своём к нам письме, – Нэбвен посмотрел в глаза царевичу и на одном дыхании закончил, рассекая протянувшуюся между ними хрупкую нить доверия: – Если ты не подчинишься, я должен взять тебя под стражу и доставить в столицу.

Лишь на пару мгновений лицо Ренэфа обрело то выражение, которое военачальник видел тогда, у ворот Леддны, когда Ликир приказал расстрелять безоружных солдат, – как у мальчика, впервые столкнувшегося с огромной несправедливостью. Царевич отшатнулся и выглядел таким юным и уязвимым… но уже в следующий миг от растерянности не осталось и следа.

– Вот как! – с ненавистью выплюнул Ренэф. – Под стражу. И долго ли ты собирался держать меня в неведении о доброте моего отца, мой друг, военачальник Нэбвен из рода Меннту?

– Я надеялся, и продолжаю надеяться, что до этого просто не дойдёт, – искренне ответил старший рэмеи. – Но да, вот почему под моим началом было чуть больше солдат. Вот почему я всегда переформировывал отряды так, чтобы их и оставалось больше. В случае нужды, согласно данным мне Владыкой полномочиям, я встаю над тобой как старший по званию, командир взвода Ренэф. Если же ты не подчинишься прямому приказу от старшего военачальника, мне дано право забрать твоё оружие и доставить тебя во дворец силой.

Ренэф рыкнул и оскалился.

– Стало быть, как и все, ты только и ждал, пока я оступлюсь!

– Нет, мой друг, мой царевич, это не так. Я здесь, чтобы помочь тебе и напомнить, что мы пришли в Лебайю не за новой войной. Теперь, когда ты всё знаешь… я не приказываю тебе, я прошу тебя. Заберём пленников и вернёмся в столицу, как только прибудут солдаты твоего отца.

Ренэф развернулся и направился к двери. Нэбвен окликнул его, но царевич даже не вздрогнул – только захлопнул дверь так, что стены дома содрогнулись. Чуть позже военачальник поднялся в верхние комнаты. Двое телохранителей преградили ему путь. Они выглядели растерянно, но подчинялись приказу своего господина.

– Царевич сказал, что сегодня не желает больше принимать никого, – сказал один из них, с видимым извинением глядя на военачальника.

– Мы не закончили обсуждение, и он знает об этом, – мягко сказал Нэбвен. – Конечно же, для меня он сделает исключение.

Телохранители переглянулись. Второй собрался с духом и сообщил:

– Господин старший военачальник, царевич приказал прежде всего не впускать тебя. Прости.

«Что ж, к этому должно было прийти, не так ли? – с горечью подумал Нэбвен. – Ты не простишь мне этот шаг, но лучше уж так».

– Мы можем доложить ему о твоём приходе, – учтиво предложил первый.

– Нет, не нужно. День сегодня непростой. Нам всем нужен отдых. Я зайду позже, – устало ответил старший рэмеи и проследовал к лестнице, а потом прочь из дома.