Текст книги "Берег Живых. Буря на горизонте"

– Опустите оружие!

Солдаты нехотя подчинились. Мисра сделала несколько шагов вперёд и поманила к себе Ренэфа. Он оскалился и остался на месте. Один из поддерживавших Нэбвена мужчин выхватил кинжал и полоснул им по телу военачальника в том месте, где доспех уже был пробит. Старший рэмеи издал короткий глухой стон, но пощады не просил.

– Ренэф… Приказ отца… – едва слышно прохрипел он.

Царевич закинул щит на спину и расправил плечи. Передав свой хопеш телохранителю, он с достоинством прошёл вперёд. Ренэф не собирался показывать врагу свою растерянность – тем более ей. И спроси его кто-нибудь сейчас, что он испытывал, он не сумел бы дать ответ.

– Ты хочешь обменять моего командира на эльфийского посла? – сколь возможно спокойно спросил он. – Хорошо. Я принимаю это условие. А также вы дадите нам время спокойно покинуть ущелье.

– Нет, юный завоеватель, твои воины будут сражаться. В конце концов, именно за этим они пришли в наши земли, – Мисра грустно улыбнулась, неспешно приближаясь к нему. – Я ведь предупреждала тебя. Всего этого могло бы не случиться. Но тебе оказалось мало одного города. Зачем ты похитил посла?

– Это тебя не касается, – процедил Ренэф. – Я озвучил свои условия.

– А теперь я озвучу наши. Жизнь леди Нидаэ и её стража – другого эльфа ты ведь уже убил? – в обмен на жизнь твоего командира и твою. Ты передашь мне своё оружие и уйдёшь отсюда. Твои солдаты останутся здесь и примут достойную смерть в бою. Справедливо, не так ли? – Мисра чуть подалась вперёд и заглянула ему в глаза.

Ренэф очень чётко, выделяя каждое слово, объяснил ей на смеси рэмейского и эльфийского, что ей следует сделать с её условиями.

Её спутник, услышав его слова, мелодично рассмеялся. Мисра улыбнулась, ничуть не обидевшись, а потом обернулась и кивнула через плечо. Нэбвена почти бережно уложили на землю. Один из мужчин удерживал его за плечи, а второй взмахнул окованной металлом палицей, которую до этого нёс в свободной руке.

– Нет! – царевич резко подался вперёд.

Раздался отвратительный хруст ломаемой кости. Нэбвен вскрикнул. Несколько раз палица поднималась и опускалась. Правая нога старшего рэмеи превратилась в кровавое месиво.

– Достаточно, – Мисра вскинула руку, всё это время глядя в лицо Ренэфа и читая каждую эмоцию, которую тот не мог скрыть. – Ты прав, жизнь одного рэмеи, даже высокопоставленного, не стоит жизней всего отряда. Вы вольны сражаться. Кто-то, может, даже выживет сегодня. Но не он.

Ренэф ненавидел себя за беспомощность и нерешительность, но он не знал, как сейчас должен был поступить. Он не мог оставить Нэбвена. Это был друг его отца, один из лучших военачальников Империи. И это был, несмотря на всё, друг Ренэфа… Верить словам Мисры было нельзя. Им всё равно не позволят уйти. Царевич не мог даже подумать о том, чтобы бросить отряд, который он и без того привёл на смерть. Это было недостойно командира и недостойно Эмхет.

– Так ты даришь нам его жизнь? – спросила Мисра. – А заодно и свою. Когда вы проиграете бой – а вы проиграете его, – ты пойдёшь с нами. Ты будешь осуждён в Данваэнноне за нарушение договора по всей строгости наших законов. У твоего отца больше не останется наследников.

– Однажды я уничтожу тебя, – понизив голос, тихо пообещал ей царевич. – Ненавижу тебя.

– Это не так, – очень тихо ответила Мисра и улыбнулась. – И мы оба знаем это, не так ли, мой маленький бог?

Ренэф пожалел, что взглядом нельзя испепелить на месте. Его хвост хлестал из стороны в сторону, но он удержался от того, чтобы схватить её и преподать урок. Жизнь Нэбвена зависела от каждого его слова и действия.

– Я отдам тебе посла и свой меч, – процедил он и протянул руку чуть назад.

Телохранитель, помедлив, подошёл и вложил в неё хопеш, а потом вернулся в строй.

Расстаться с личным оружием было позором для воина. Мисра прекрасно понимала, чего требовала. И от него не укрылось, что как только хопеш оказался в его руке, у горла Нэбвена блеснул кинжал. Искушение убить Мисру было очень велико, но всё же не настолько, чтобы рисковать.

– Я достаточно наблюдала за тобой, чтобы изучить твои нехитрые мотивации, – с улыбкой сказала девушка. – Ты жесток, но честен. Ход твоих мыслей прост и прям, как копьё.

Ренэф сделал над собой усилие, чтобы его рука не дрогнула, когда передавал ей свой клинок. Мисра нежно провела кончиками пальцев по его кисти, по наручу и выше к плечу, касаясь кожи. Это не было отвратительно… и именно потому в тот миг он питал отвращение к себе самому.

– Ты был самым приятным моим заданием, Ренэф, – шепнула Мисра, забирая хопеш, приблизившись к нему настолько, что он ощущал кожей её дыхание.

А потом она поцеловала его и соблазнительно провела языком по плотно сжатым губам. Царевич не шевельнулся, призвав на помощь всю бесстрастность Эмхет. Он не показал ни смущения, ни изумления.

Звонко рассмеявшись, Мисра отступила к своим. Ренэф скрестил руки на груди, только сейчас сумев нормально вздохнуть.

– Приведите леди Нидаэ и её стража, – велел он.

Кто-то из солдат поспешил выполнить указание и вывел Тессадаиль и командира из-за камней. Нератиса с ними не было. Царевичу не хотелось верить, что полуэльф предал его.

Ренэф подошёл к эльфее и протянул ей руку.

– Помощь к Вам всё же подоспела, – усмехнулся он.

Она не ответила, но взяла его за руку и позволила провести себя вперёд. Двое мужчин подхватили Нэбвена под руки и передали Ренэфу и его телохранителю. Старший рэмеи пребывал в полузабытьи от боли и едва ли понимал, что происходило вокруг.

– Мы ведь не можем верить им, господин? – очень тихо спросил второй телохранитель, бросив на царевича тревожный взгляд.

– Конечно же, нет, – выдохнул Ренэф. – Сыны Таур-Дуат сражаются до конца…

Они шагнули в строй, и щиты солдат сомкнулись.

– Для многих из нас этот бой будет последним, – сказал царевич. – Но Страж Порога сохранит память о нас в веках.

По его приказу солдаты перестроили боевой порядок – в считанные мгновения, словно только того и ждали.

– Ты должен выжить, господин царевич, – сказал Ренэфу один из десятников. – Мы прикроем тебя и военачальника.

«Если ты поддашься – пострадаешь не только ты, но и твой народ, мой царевич…» – отчётливо услышал он недавние слова Нэбвена внутри, хотя сам военачальник безвольно повис на руках Ренэфа и его телохранителя.

Юноша нашёл в себе силы ободряюще улыбнуться. Без оружия он чувствовал себя как без рук, но воинам нужна была его уверенность.

– Вперёд! К роще! – крикнул он. – Отступаем!

– Во славу Владык Эмхет! – заревели за его спиной. – За нашего царевича!

Тессадаиль смотрела, как Ренэф и один из его солдат тащили на себе раненого военачальника. Второй телохранитель сопровождал их с оружием наготове. Она видела, как сомкнулась за ними стена рэмейских щитов, и ей стало не по себе. Как ни хотелось ей поверить в правду происходящего, она слишком долго прожила на этом свете, чтобы не ощущать подвоха.

– Я рада, что Вы в целости и сохранности, леди Нидаэ, – учтиво проговорила молодая золотоволосая женщина на чистом эльфийском.

Эльфея чуть улыбнулась и кивнула, оборачиваясь к ней.

– Благодарю за помощь. Это… весьма неожиданно.

– Вы более чем вовремя, благодарю, – добавил Даэрн, когда человеческая женщина кинжалом освободила его от пут.

– Могу я узнать, кто послал вас за нами, друзья? – учтиво осведомилась Тессадаиль.

– Конечно же, – не менее учтиво отозвался спутник женщины, и по его голосу и манере речи эльфея поняла, что это был один из её соплеменников.

Неспешно он взял из рук своей спутницы изогнутый клинок царевича и вернул ей лук. Потом он приблизился к Тессадаиль и откинул капюшон.

– Ясных звёзд, леди Нидаэ, – он лениво улыбнулся.

– Нет… – выдохнула эльфея, отшатнувшись.

– Доброго пути в Страну Вечного Лета…

Всё произошло почти мгновенно. Двое мужчин, которые привели рэмейского военачальника, схватили Даэрна. Она едва успела увидеть, как в воздухе сверкнул хопеш царевича. Боль была милосердно краткой вспышкой…

Обезглавленное тело Тессадаиль Нидаэ повалилось на каменистую землю. Даэрн отчаянно вырывался, не в силах поверить.

– Да кто ты такой, демоны тебя забери?!

– В твоём путешествии это знание тебе не поможет, – доброжелательно ответил эльф и, приблизившись к бывшему командиру отряда, снова взмахнул хопешем…

Мисра наблюдала, как Каэлисс нанёс ещё несколько ударов по уже бездыханным телам, дополняя достоверность картины необходимыми штрихами. Она не до конца понимала происходящее, ведь Тессадаиль Нидаэ и её страж были уроженцами Данваэннона. Но такова была воля Высокого Лорда Саэлвэ.

Ущелье вдалеке огласил боевой клич демонокровных. Каэлисс даже не вздрогнул.

– Царевича и его полуживой трофей оставьте, – спокойно приказал он. – Остальных отправьте к их собачьему богу.

Над холмами занимался золотисто-розовый рассвет, но даже ослепительный свет Ладьи Амна не мог рассеять ужасы минувшей ночи.

Спотыкаясь, падая, поднимаясь вновь Ренэф упрямо шёл вперёд, таща на себе Нэбвена. Он не был уверен, жив ли военачальник, но не решался остановиться и проверить. Весь его мир сузился до необходимости сделать следующий шаг.

Из всего его отряда уцелели только один из телохранителей и два солдата. Все остальные сложили жизни, чтобы он смог уйти живым.

Он не знал, что Нератис успел за подмогой, что совсем ненадолго опоздал Никес, и что его солдаты уже были отмщены.

Глава 11

Закончив вечерние ритуалы и обход храма, Перкау вышел на внешнюю террасу с чашей вина. За ним трусил один из псов, оставшихся здесь после ухода общины в некрополи.

Верховный Жрец сел на ступени. Пёс устроился рядом с ним, охраняя. Ночь была спокойной и ясной. Ветер с реки умиротворял, а вино в чаше имело изумительный насыщенный вкус, напоминавший о щедром урожае и ласковом солнце. Но не успел Перкау сделать и нескольких глотков, как зверь встрепенулся и навострил уши. Потом и жрец услышал звук шагов.

– Ожидание в одиночестве может быть невыносимым, – сказала Лират, выходя на террасу и садясь рядом со жрецом.

Годы совсем иссушили её. Она была тоненькой и хрупкой, и, казалось, один порыв пустынного ветра мог унести её. Но в этом теле были заключены могучий дух и несгибаемая воля.

Прогнать её Перкау не решился. Напротив, он был благодарен жрице за поддержку. Молча он предложил ей чашу, и Лират тоже пригубила вина. Вместе они вглядывались в ночь, вслушивались в далёкие голоса хищников.

– Боги, как высоко ты мог бы подняться в Кассаре, мой мальчик, – наконец проговорила жрица, качая головой. – У тебя были бы лучшие учителя! Все дороги Империи были бы пред тобой открыты, и самые именитые роды оставляли бы своих мёртвых на твоё попечение. А теперь… что станет с тобой вместо такой великой судьбы?!

– У меня и был лучший учитель, – невозмутимо ответил бальзамировщик и, взяв женщину за руку, коснулся губами её сухой ладони.

– Мне уже давно нечему учить тебя, – тихо рассмеялась Лират. – Ты превзошёл меня во всём.

– Твоя мудрость понадобится остальным.

– Ноша лет тяжела. Я видела уже очень многое здесь – расцвет общины… вторжение эльфов… тишину полузабвения, нарушенную приходом наследника Императора… Пора мне умереть спокойно, Перкау. Не заставляй меня просто смотреть, как разрушат наш храм, как погубят тебя. Позволь мне остаться и принять то, что будет.

Она всегда была такой сдержанной, собранной, но сейчас в её тёмных глазах блеснули слёзы. Перкау вздохнул, привлёк её к себе и обнял. Они уже говорили обо всём этом. Ему и так пришлось использовать весь свой авторитет, чтобы убедить остальных оставить своего Верховного Жреца здесь, в храме. Община была семьёй: Перкау любили и тревожились за него.

– Ты знаешь о долге Верховного Жреца не хуже моего, – тихо сказал бальзамировщик. – Видит Ануи, всё образуется. Всё случится по справедливости.

– Я чувствую твой страх, – Лират подняла голову, проницательно глядя на него. – Нечего стыдиться. Какой рэмеи не убоится гнева Императора?

– Меня пугают не пытки, – Верховный Жрец глядел прямо перед собой, боясь смотреть на Лират, чтобы не потерять твёрдость намерения. – Свет Ваэссира отринет меня. Тьма забвения сомкнётся надо мной… Предатель. Лжец. Осквернитель. Так меня назовут, с таким именем запомнят… Я уповаю лишь на то, что мне хватит сил исполнить волю моего Бога. Обоих Богов.

– Когда-то я мечтала отвоевать тебя у Серкат, не понимала твоего пути до конца… Ты всё же прошёл посвящение в пустыне, – узкая ладонь жрицы заскользила по спине бальзамировщика, касаясь знаков на коже сквозь ткань одеяний. – Конечно же, тебе хватит сил. Ануи не оставит тебя. И другой тоже.

Бальзамировщик чуть улыбнулся, благодарный за её поддержку. Он знал, что в столичном храме Стража Порога знаки Сатеха на его плоти скорее будут свидетельствовать против него. Но Владыка Эмхет мудр. На мудрость эту Перкау уповал не меньше, чем на защиту Богов.

– Дело ведь не только в этом, – добавила Лират, и это не было вопросом. – Твои пророчества тревожны.

Губы Перкау плотно сжались. Что толку лукавить?

– Отец Войны пробуждается, и его поступь уже гремит на горизонте. Император призовёт Силу защитника Ладьи Амна, защитника Таур-Дуат, чьё дыхание выжигает врагов.

– Тэра и Хэфер не успеют добраться до Апет-Сут, не так ли… – упавшим голосом сказала жрица.

– Рано пока говорить, – покачал головой Перкау, надеясь, что ошибался в увиденном.

– Все мы боимся этого.

– Им удастся всё, что до́лжно, – сказал жрец.

Лират кивнула. Как и ему самому, ей очень хотелось в это верить.

В последний раз крепко обняв жрицу, Перкау прошептал:

– Уходи теперь, прошу. Здесь я тебя защитить не смогу.

Жрица медлила. Отстранившись, женщина посмотрела на него, погладила по лицу, точно заново запоминая каждую его черту.

– Я сохраню память о тебе, мой Перкау, – пообещала она. – Что бы ни случилось с тобой, я сохраню.

Это было самое главное, что только мог обещать бальзамировщик.

Потом Лират тяжело поднялась и ушла. Жрец долго смотрел ей вслед, убеждаясь, что она не передумает, не вернётся.

Со стороны некрополя завыли шакалы, и пёс отозвался им подвывающим лаем. Из пустыни донёсся одинокий голос ша. В последнее время они давали о себе знать всё чаще, а отметина на спине Перкау постоянно зудела. Неторопливо жрец допил вино, а затем спустился в зал подготовки – проверить тела солдат. Если в Лебайе погибли и другие, их так и не доставили в храм. То ли военачальник Нэбвен нашёл других жрецов для погребения своих воинов, то ли – что вероятнее – Владыка отдал приказ перехватывать всех, кто шёл сюда. Но, по крайней мере, этот свой долг Перкау тоже исполнил.

⁂

Колдун удовлетворённо оглядел плоды своей работы. Святилище было вычищено едва ли не до блеска, как и подобало жилищу Бога. Притом граница охранного круга осталась нетронутой – за этим он тщательно следил. Логово под наосом он тоже не трогал – самка ша тщательно вылизывала детёнышей, и под статуей царила чистота.

Самец исправно приносил добычу к границе круга. Новоиспечённая мать благосклонно принимала его дары, но щенков ему пока не показывала. Именно это останавливало мага от того, чтобы снять защиту. Но он с удовольствием наблюдал за священными зверями Сатеха, за тем, как стая сближалась. Серкат была бы так счастлива увидеть, как ожило древнее святилище!

Пока самка с хрустом грызла ногу газели у входа в маленькое логово, Колдун проведал щенков. Мать не спускала с него глаз, но позволяла осматривать и гладить детёнышей. Статус отца всё ещё сохранялся за ним, но вскоре это могло измениться. Впрочем, в стайной иерархии он считался вожаком. Самец со свойственной ша территориальностью пытался оспорить его право уже дважды. Но маг позаботился о том, чтобы удержать свои позиции, и без особых церемоний показал ему, кто здесь главный. Храм и маленькая стая были его ответственностью. В итоге песчаному зверю осталось только признать его лидерство.

Убедившись, что щенки развивались и крепли, Колдун вышел за пределы круга и сел рядом с самцом, наблюдавшим за трапезой самки.

– Ну что ж, друг, всё идёт своим чередом – она, похоже, довольна, – с усмешкой обратился он зверю.

Ша ощерился в подобии улыбки и вывалил язык, лениво дыша и всем своим видом демонстрируя удовлетворение. Он пока ещё присматривался к магу, но уже позволял садиться рядом или даже подходил сам. Гладить его Колдун пока не решался. Самка внимательно наблюдала за ними обоими, поскольку от расположения мага к чужаку зависело и её решение допускать или не допускать нового зверя в стаю.

На отдых самец всё чаще приходил в храм – это Колдун тоже отметил как хороший знак. Зверь, похоже, всерьёз вознамерился устроить здесь и своё логово и уже обозначил границы невидимой чертой, отгоняя хищников. Когда ша не охотился и не отдыхал, он обходил территорию и обновлял метки. Учитывая, что даже львы предпочитали не связываться с песчаными чудовищами Сатеха без необходимости, его присутствие было бесспорно хорошей защитой.

Самка закончила с трапезой, поднялась и выжидающе посмотрела на Колдуна. Тот улыбнулся и вернулся в круг. Приблизившись, он опустился перед своей ша на одно колено и погладил её. Она потратила много сил на вынашивание потомства и роды, а теперь и на кормление. Её красноватая шерсть потускнела, а бока впали. Щенки, как и все дети, мать особо не щадили, а она отдавала им всю любовь и заботу, лишь изредка позволяя себе отдых – когда Колдун мог сменить её.

– Иди разомни лапы, прекрасная, – с улыбкой сказал ей маг, почёсывая зверя за ушами. – Я пригляжу за ними, не волнуйся.

Ша вздохнула, посмотрела в логово, потом положила морду ему на плечо.

– Устала, я понимаю, – ласково продолжал маг. – Пока все сыты и довольны, у тебя есть немного времени.

Она заурчала, пару раз лизнула его ухо, потянулась и, бросив последний взгляд на логово, потрусила к границе круга. Вместе с самцом они покинули святилище. Оставшись один, Колдун забрался под наос к щенкам. Они неуклюже ползали и тихонько умильно поскуливали. Его запах они знали хорошо и быстро успокоились, пригревшись рядом с ним. Поглаживая каждого, маг думал о том, как ему не хотелось возвращаться в своё имение. Но Амахисат тревожилась и требовала его постоянного пребывания в столице. Осведомители не приносили желанных сведений. Ничего нового для себя он так и не узнал и вынужден был выжидать. Уважать просьбу царицы он должен был, тем более что пока не получил новых знаков от своего Бога, что следовало действовать как-то иначе. Маг уже привёл поток в движение и примерно предполагал, как события развернутся дальше.

⁂

Когда над рекой занялся рассвет, Хэфер уверенно направил лодку к берегу. Они путешествовали преимущественно в темноте или в густых сумерках, уповая на защиту Аусетаар и Ануи. Для отдыха они выбирали места в стороне от рыбацких и крестьянских поселений. Конечно, вряд ли слухи о заговоре жрецов Ануи и мёртвом наследнике успели достигнуть дальних уголков Империи, но рисковать было нельзя. Впереди лежал Кассар, город-культ Ануи, столица сепата Хардаи. Прилежащие к нему территории были густо заселены и охранялись патрулями.

Раннее туманное утро было тихим и безмятежным. Воздух, густой и влажный, тяжёлым покрывалом ложился на плечи. Вода мерно плескалась о борта, ветер играл в зарослях бумажного тростника. Тэра знала об опасностях топких берегов, помнила о крокодилах и гиппопотамах, чей потревоженный отдых легко мог стоить неосторожным путешественникам жизни. Но с ней был наследник Ваэссира, умевший договориться с обитателями Великой Реки так же, как сама она умела договариваться с псами и шакалами. За два дня путешествия на них не напал ни один речной хищник, и это не было просто счастливой случайностью. Тэра не могла разобрать, что именно говорил Хэфер, тихо обращаясь к водам Апет и живущим в них созданиям, но его слышали и уступали путь.

Царевич помог девушке сойти на топкий берег, а потом вместе они привычно замаскировали лодку в густом тростнике. Запасы еды из храма они старались расходовать бережно. Рыбы здесь водилось в избытке, а Хэфер, несмотря на своё высокое происхождение, был весьма искусен в том, чтобы добывать еду. Тэра этому уже не удивлялась – она часто наблюдала за тем, как он помогал жрецам в храме, и знала, что умел он немало.

Они не раз шутили, что ловля рыбы острогой была почти медитативным занятием, требовавшим терпения и покоя в мыслях. Выглядел в эти моменты Хэфер и правда завораживающе. Он замирал, наблюдая за водами в абсолютной безмятежности, в идеальном сосредоточении, даже хвостом лишний раз не подёргивая… и вдруг наносил сильный выверенный удар. После он прижимал пойманную рыбу к илистому дну, чтобы не сорвалась, и только потом вытаскивал и сам разделывал. Костёр они разводили уже засветло, чтобы не привлекать внимания, и запекали рыбу в глине по рецепту такому же древнему, как сама Таур-Дуат.

Но сегодня Хэфер не радовался улову. Тэра уже заметила, что чем ближе они были к Кассару, тем более замкнутым становился царевич. В некоторые моменты, когда Хэфер думал, что жрица не смотрит на него, или просто был слишком погружён в себя, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг, его черты становились жёстче, а в глазах загорались отблески того же огня, который она уже видела в ночь ритуала. Что-то происходило с ним – что-то, чего он сам, возможно, не осознавал до конца.

Сейчас он потрошил рыбину с таким видом, точно представлял на её месте кого-то из своих врагов. Девушка дождалась, пока он закончит, подсела к нему и обняла. Его мышцы были напряжены, но в её объятиях он немного расслабился, глубоко вздохнул, и лицо его приобрело привычное выражение.

– Ты не один, – тихо напомнила Тэра.

Хэфер чуть улыбнулся.

– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вспоминаю об этом.

Протянув руку, он переплёл свои пальцы с её. Она невольно вздрогнула от неожиданности, ощутив одновременно его и не его прикосновение. Но уже в следующий миг ощущение исчезло. Так было не в первый раз. Иногда даже во время их единения она ловила отголоски той Силы. Тэра привыкала. Каждый жрец так или иначе являлся проводником энергии своего Бога. Перкау она знала с детства, его энергия была родной. Тэра даже не задумывалась, сколько всего было в нём переплетено воедино. Они никогда не обсуждали его связь с Сатехом, к которой сам бальзамировщик обращался чрезвычайно редко. Но Хэфера девушка узнала глубоко и личностно совсем иным, поэтому перемены, даже едва начавшиеся, казались разительными. Но она не решалась обсуждать с ним свои наблюдения, пока он сам не будет готов.

Тэра могла только догадываться, как тяжело приходилось царевичу. Служение Богам неотвратимо меняло живых, раскрывало иные грани и аспекты их личности и души. Да что уж там, один взгляд в неведомое менял навсегда – уж она-то, служительница Ануи, знала.

Хэфер был жрецом и потомком Ваэссира Эмхет, врага Сатеха… или всё же противоречивого союзника? Сколько разных энергий вмещал в себе действующий Владыка, живое бьющееся сердце земли, не мог представить ни один смертный. Но что окажется под силу сыну Владыки, которому ещё только предстояло стать Императором? Как бы то ни было, Тэра знала, что останется рядом с возлюбленным, даже если он обезумеет – о жрецах Сатеха говорили, что безумие настигает их неотвратимо. И она пообещала себе, что сделает всё, чтобы удержать личность Хэфера от распада. Она слишком любила его, слишком боялась потерять.

Точно услышав её мысли, царевич вдруг сказал негромко:

– Я всё думаю о солдатах в Лебайе… о войне, которая может начаться из-за меня… и о том, что меня может оказаться недостаточно.

Тэра ясно вспомнила его слова перед ритуалом.

«Понимаешь… Меня может оказаться недостаточно для этой встречи, для того, о чём я хочу просить Его… Интересно, что ждёт меня тогда? Я потеряю разум? Он разрушит только моё тело или мою суть тоже?..»

Девушка крепче обняла Хэфера, безмолвно сообщая: «Я здесь, я с тобой».

– Этот огонь лижет мои кости, обжигает мои мышцы… опаляет мысли. Сила возвращается ко мне так скоро, что я не успеваю осознать её, ведь я успел привыкнуть к слабости и смирился с ней. Но сколько же во мне гнева… обиды… Все те аспекты моей жизни, которых я не замечал прежде или видел их иначе, предстают передо мной в багровых отблесках ярости. Откуда это всё?

Хэфер чуть оскалился, сжимая свободную руку в кулак.

– Я не могу быть слабее себя самого, – глухо рыкнул он, непонятно к кому обращаясь. – Я буду тем, кем должен быть. Мне выбирать!

Тэра не отшатнулась, хотя царевич сейчас и не был похож сам на себя.

– Никто не просит тебя простить страшное предательство, – сказала она. – Ты в своём праве. Теперь у тебя есть оружие. Просто… не забывай о себе настоящем.

Он резко повернулся к девушке, и его глаза сверкнули красным золотом.

– А ты знаешь, каков я настоящий? – вкрадчиво спросил он с усмешкой, болезненно перехватывая её запястье. – Разве ты можешь судить об этом?

Тэра не отвела взгляда и кивнула.

– Я не сужу. Я знаю, потому что видела твою суть, иначе не смогла бы найти тебя и вернуть.

Несколько мгновений она наблюдала, как взвившееся в нём пламя утихало, усмиряемое его волей.

– Тогда напоминай мне об этом чаще, жрица, – сказал царевич наконец. – Ненависть иногда становится слишком сильна и застит мой разум. Тогда я готов видеть врага в каждом.

С прежней свойственной ему нежностью он коснулся губами её пальцев.

Затем они вместе приготовили рыбу и позволили себе немного отдыха. После сна напряжение отпустило Хэфера, и Тэра с радостью поддерживала с ним лёгкую весёлую беседу. Когда дневной зной начал спадать, а время отправляться в путь ещё не пришло, царевич приступил к своей ежедневной тренировке. Тэра наблюдала за ним, отмечая, что движения его сделались более отточенными и стремительными, что уставать он стал медленнее. Кто-то менее сведущий не сумел бы оценить этого в полной мере. Но на её искушённый взгляд целителя перемены были неестественно быстрыми для смертного тела и почти пугали. Сатех действительно исполнил свою часть договора. Но вот насколько Он изменит под Себя наследника Ваэссира, Тэра не бралась предсказать.

После тренировки царевич позволил себе краткий отдых и разделил с Тэрой скромную трапезу. Хэфер выплеснул терзавшие его эмоции в яростные удары, и ему явно стало легче, поэтому девушка решилась.

– Мы могли бы рискнуть и всё же отправиться к Императору через один из порталов Кассара, – предложила она. – Какие бы слухи ни дошли до жрецов, ты – наследник трона, и они исполнят твой приказ.

Царевич резко качнул головой.

– Это даже обсуждать не стоит. Несколько месяцев вся Таур-Дуат считала меня мёртвым. И ты… Тобой я рисковать не стану, даже чтобы добраться в Апет-Сут завтра же. Назови это предчувствием или здравым смыслом – но нам с тобой нельзя в Кассар, я точно знаю.

– А один бы ты пошёл?

Хэфер помедлил с ответом, точно прислушиваясь к чему-то внутри себя, но потом вновь покачал головой.

– Я не знаю, как глубоко зло пустило корни в моём доме. Всё во мне восстаёт против того, чтобы искать помощи жрецов – не знаю уж почему, ведь они верны отцу.

– Ты просил Владыку Каэмит сорвать покров лжи, – напомнила Тэра и грустно улыбнулась, вспоминая, что именно в тот миг царевич впервые увидел и её. – Возможно, дело в этом. Он указывает тебе путь.

– Возможно.

– Все ли жрецы вызывают в тебе такое чувство?

– Разумеется, я не говорю о вашей… о нашей общине. Вам я верю безоговорочно.

Тэра невольно почувствовала облегчение. Если он и правда видел врагов во всех, пусть и в некоторые моменты, то однажды мог усомниться и в ней. Но пока это было не так.

– Перкау столько раз напоминал о том, что меня защищает воля Ануи, – продолжал Хэфер. – Если б то было в воле Стража Порога, Он дал бы нам знак искать помощи в городе. В конце концов, Кассар – сердце всех Его храмов.

– Учитель рассказывал мне о древнем роде союзников Эмхет. Таэху, жрецы Владычицы Таинств. Мы ведь могли бы обратиться к ним?

– Обитель Таэху расположена почти в самом центре Империи. Путь туда неблизкий, и нас перехватят раньше, чем мы преодолеем даже половину. В столице я, по крайней мере, смогу сразу же заявить о себе и развеять слухи.

Тэра вздохнула. Она не стала говорить Хэферу о том, как сильно боялась его возвращения в Апет-Сут, где его ждал враг. Ему и без её волнений хватало тревог.

– Преодолеть воды близ Кассара будет быстрее, – вдруг сказал царевич. – Идя по пустыне, мы потеряем больше времени… Но я склоняюсь к походу через пески, пусть и придётся сделать крюк. За Кассаром лежит поселение, ход в которое открыт немногим. Вот там нам могут помочь.

Тэра удивлённо посмотрела на него, не веря своим ушам.

– Ты… ты отведёшь меня?.. – она даже фразу не сумела закончить от изумления.

Хэфер улыбнулся.

– Да. Пришло время мне просить помощи у Стражей. А ты – под моей защитой и под защитой Стража Порога, создавшего их.

⁂

– Ты полагаешь, Таа зря развернул такую деятельность в Кассаре? – Амахисат изогнула бровь.

– Они не пойдут в Кассар, как это ни соблазнительно, сиятельная госпожа, – сказал Колдун, пригубив золотистого финикового вина, приятного, но слишком приторного, на его вкус. – Таа зря надеется перехватить их там.

– Скажи ему об этом сам, – усмехнулась царица.

– Боюсь, мы с ним не настолько близки, – развёл руками маг, – а противоречия часто не позволяют услышать друг друга достаточно хорошо.

– Однако в его рассуждениях есть немалый смысл. В Кассаре расположен ближайший к их храму портал. Риск велик, но интересующие нас лица не располагают сейчас роскошью выбора. Их цель – добраться до Владыки как можно скорее.

– Это беспокоит тебя, я понимаю. Совершенно нежеланный для нас ход событий. А тут ещё и Ренэф всё никак не вернётся из Лебайи… – разглядывая чашу с вином, маг украдкой посмотрел на царицу и чуть улыбнулся, заметив, как едва уловимо изменился её взгляд.

Да, она безумно волновалась. Колдун слишком хорошо знал её, чтобы обманываться её доведёнными до совершенства масками. Ренэф всегда был и оставался главным в её жизни. Не было никого и ничего важнее. Но если бы Колдуна спросили, хотел бы он поменяться с царевичем местами или нет, он отказался бы без малейших колебаний. У него была мать, перед которой меркли все властительницы мира, наставница, открывшая его естество, бывшая с ним на всём пути к обретению того, в чём его душа действительно нуждалась. А покровительство своего Бога он никогда бы не обменял на родство с Ваэссиром и благословение остальных Богов.

Выдержав паузу и сделав ещё несколько глотков вина, Колдун произнёс:

– Мы не можем с уверенностью сказать, остался ли его образ мыслей прежним. Но в каждом сознании есть фундаментальные вещи, своего рода краеугольные камни, которые не сдвигаются даже после смерти. На них зиждется наша суть у Вод Перерождения. Он – Эмхет. Есть место, куда даже мёртвый Эмхет придёт за помощью. Думаю, именно туда он и поведёт жрицу.