Текст книги "Перегрузка"

– Нет проблем, – сказала директор по связям с общественностью. – Я разошлю это сообщение сегодня днем. Правда, у меня есть еще один вопрос.

– Да?

– Получается, мы остаемся без своего представителя. Кто займет это место?

Впервые за все время президент компании улыбнулся:

– Я слишком занят, чтобы искать кого-то еще, Тесс. Думаю, альтернативы нет. Наденьте это седло снова на Нима.

– О боже! – произнесла ван Бэрен. – Я так и чувствовала. Седло не надо было с него снимать.

Выйдя из кабинета президента, Тереза ван Бэрен понизила голос:

– Ним, скажи мне по секрету, как следует понимать эту историю с Йелом? Что было не так? Ты же знаешь, я все равно разузнаю рано или поздно.

Ним покачал головой.

– Ты слышала, что сказал президент. По состоянию здоровья.

– Ты мерзавец, – бросила она ему. – За это я могу не выпустить тебя на телевидение до следующей недели.

Прочитав сообщение об отставке Пола Йела, Лондон на следующий день зашел к Ниму.

– Если бы мне хватило мужества, – объявил он, – я бы ушел из компании в знак протеста против этой выдумки насчет состояния здоровья и того, что отставка принята с сожалением. Таким образом все мы становимся лжецами, ничуть не лучше, чем он сам.

Ним плохо спал накануне и поэтому раздраженно бросил:

– Тогда увольняйся. За чем дело стало?

– Не могу себе позволить.

– Значит, пора кончать всякие разговоры о собственной праведности, Гарри. Ведь это ты сказал, мы не в состоянии доказать, что мистер Йел был лично замешан в краже энергии.

Лондон строго добавил:

– Тем не менее он замешан. Чем больше я думаю, тем больше в этом убеждаюсь.

– Не забывай, – подчеркнул Ним, – Ян Норрис, который управлял делами Йелов, клялся, что это не так.

– Все это попахивает сделкой, Норрис позже получит свою долю в каком-то виде. Например, останется управляющим. Кроме того, какой толк Норрису изобличать известного человека?

– Что бы мы ни думали, – сказал Ним, – все подошло к концу. Поэтому возвращайся к своей работе и лови побольше энергетических воров.

– Уже поймал. Новых дел набралась целая куча плюс те, что связаны с расследованием «Кил». Однако, Ним, я скажу тебе кое-что на будущее.

– Ну, валяй, – вздохнул Ним.

– Мы оказались частью прикрытия, ты и я. Прикрытия для защиты могущественного имени Йела. Эта история еще раз показала, что те, у кого есть сила и власть, все еще живут по собственным правилам и законам.

– Слушай, Гарри…

– Нет, дай мне договорить! Ним, я хочу сказать, что если в будущем я поймаю кого-нибудь на мошенничестве с не вызывающими сомнения уликами, кем бы он ни был, никто не должен мне мешать вывести его на чистую воду и сделать все, как положено.

– Ладно, ладно, – сказал Ним. – Если у тебя в руках будут явные доказательства, я стану сражаться вместе с тобой. Теперь мы обо всем договорились. Пожалуйста, иди и дай мне поработать.

Оставшись один, Ним пожалел, что излил на Гарри Лондона свое плохое настроение. Большинство из сказанного Лондоном уже приходило Ниму в голову и мучило его прошлой ночью, когда он так и не выспался. А существует ли вообще градация лжи? Ниму казалось, что нет. Все-таки ложь есть ложь. В таком случае разве «ГПС энд Л» в лице Эрика Хэмфри, санкционировавшего публичную ложь, и Нима, поддержавшего ее своим молчанием, не виновна так же, как и Пол Шерман Йел? Ответ напрашивался только один – виновна. Он продолжал размышлять об этом, когда позвонила его секретарша Вики Дэвис:

– Вас немедленно хочет видеть президент.

Ним сразу заметил, что Эрик Хэмфри крайне взволнован. Когда Ним вошел, тот беспрестанно шагал по своему кабинету, что обычно случалось с ним очень редко. Он говорил, а Ним молча выслушивал шефа.

– Я должен сказать тебе кое-что, Ним, и кратко объясню почему, – начал президент. – Недавно я испытал стыд и отвращение из-за некоторых событий, произошедших в компании. Я не хочу испытывать стыд за компанию, которая платит мне жалованье и которую я возглавляю. – Хэмфри сделал паузу, а Ним сидел, ожидая, что последует далее. – Одно постыдное событие, – продолжал президент, – произошло в последние двадцать четыре часа. Но есть и другая, более крупная проблема, угрожающая имуществу компании и жизни ее людей.

– ФБР и полиция… – начал было Ним.

– Ничего не сделали, – перебил его Хэмфри. – Абсолютно ничего!

– Но они посадили Бердсонга за решетку, – заметил Ним.

– Да, но почему? Потому что одна умная, решительная журналистка проявила большую осведомленность, чем целая армия профессиональных блюстителей закона. Обрати внимание на то, что эту информацию подсказала тоже молодая женщина. Как известно, все кончилось тем, что мерзавцев с Крокер-стрит пристрелили – вот и вся их в этом заслуга.

Ним подумал, что только Эрик Хэмфри мог употреблять такие слова, как «мерзавцы». И все же Ним редко видел Хэмфри столь откровенным в охвативших его эмоциях. Ним подозревал, что сказанное президентом накапливалось в нем долгое время.

– Смотри, – продолжал Хэмфри. – Вот уже более года мы вынуждены терпеть унижение оттого, что наши технические объекты и даже сама штаб-квартира становятся мишенью для взрывов, устроенных этими подонками, жалкой бандой террористов. Мало того, это стоило жизни девяти нашим лучшим людям, не считая мистера Ромео, погибшего в отеле «Христофор Колумб». И вот еще что! Мне очень стыдно, что именно в то время, когда наш город и наша компания на правах хозяев принимали у себя участников съезда НИЭ, могло произойти такое чудовищное событие.

– Я не верю, Эрик, – сказал Ним, – что кто-нибудь мог бы обвинить или обвиняет «ГСП энд Л» в том, что произошло в «Колумбе».

– А я обвиняю нас, я обвиняю себя в том, что в свое время не проявил упорства, не потребовал решительных действий от правоохранительных структур. Даже сейчас их гнусный вожак Арчамболт все еще на свободе. – В голосе Хэмфри зазвучали пронзительные нотки. – Прошла ведь неделя. Где он? Почему правоохранительные структуры не смогли его найти?

– Я так понимаю, – сказал Ним, – что они все еще ищут. Видимо, считают, что он где-то в районе Норд-Касл.

– И там он, несомненно, замышляет убить или покалечить еще больше наших людей, чтобы нанести еще больший ущерб нашей компании. Ним, я хочу, чтобы этого негодяя нашли. Если это необходимо, я хочу, чтобы мы, «ГСП энд Л», нашли его.

Ним уже порывался заметить, что энергокомпания не может подменять собой полицию, но тут ему пришла на ум новая мысль, и он спросил:

– Эрик, что вы собираетесь предпринять?

– Я думаю, что в нашей компании трудится много высокопрофессиональных интеллектуалов. Судя по результату, у правоохранительных структур такого потенциала нет. Так что, Ним, вот тебе мой приказ. Мобилизуй умные головы и займитесь этой проблемой. Обращайся от моего имени к любому, кто тебе потребуется. Но мне нужны результаты. Во имя наших людей, которые погибли, во имя их семей и ради всех, кто гордится «ГСП энд Л», я хочу, чтобы этот презренный тип, этот Арчамболт, был наконец схвачен и предан суду. – Президент замолчал, лицо у него раскраснелось от возбуждения. Затем он бросил короткую фразу: – И это все.

После разговора с Эриком Хэмфри Ним подумал о том, что их мысли в общем-то совпали. Он тоже размышлял о свойствах человеческого мозга. Четыре месяца назад во многом из-за скептицизма судьи Йела Ним отбросил идею попробовать решить проблему террористических атак так называемых «Друзей свободы» с помощью группы «мозгового штурма». Пол Йел высказался критически: «На одних догадках и предположениях далеко не уедешь». И Ним перестал собирать аналитическую группу, в которую, кроме него, входили Оскар О’Брайен, Тереза ван Бэрен и Гарри Лондон. И вот теперь ретроспективно становится ясно, насколько идеи и версии этой четверки приближались к истине. Ним допускал, что, если быть справедливым, он мог винить только себя. Если бы он настоял на своем и не поддался благоговейному страху перед Йелом, они могли бы предвосхитить и, возможно, даже предотвратить некоторые из трагических событий, которые с тех пор произошли. Теперь же, опираясь на полномочия Эрика Хэмфри, они, наверное, могли бы кое на что замахнуться. Прежде о том, кто такой вожак «Друзей свободы», можно было только гадать. Теперь этот мистер Икс обрел имя – Георгос Арчамболт. Человек, представляющий опасность для «ГСП энд Л» и многих других. Судя по всему, он скрывается где-то в городе. Способна ли напряженная работа мысли и гипотетическая дискуссия прояснить, где он скрывается? Сегодня была пятница. Ним решил снова собрать четверку «мыслителей» в один из выходных дней, воспользовавшись, если понадобится, властью президента компании.

Глава 9

– Как выяснилось, – сказал Ним, поглядывая в свои записи, – мы были на удивление точны. Позвольте мне только напомнить, насколько точны.

Он сделал паузу, чтобы отпить виски с содовой, которое ему налил Оскар О’Брайен за несколько минут до того, как они начали. Был воскресный день. По приглашению главного юрисконсульта «мыслительная группа» собралась у него дома, непринужденно рассевшись в уютном садике. Все трое охотно согласились на предложение Нима, тем более что эту инициативу проявил сам президент компании. Из дома О’Брайена, расположенного высоко над линией берега, над пляжем, открывался красивейший вид на залив с множеством яхт. Их воскресные капитаны бесконечно лавировали среди волн, нагоняемых крепким, оставлявшим белые шапки пены западным бризом. Они чудом избегали столкновений, то приближаясь, то удаляясь друг от друга. Как и на первых собраниях группы, был включен магнитофон.

– На основе имевшейся на тот момент информации, – продолжал Ним, – информации в лучшем случае весьма схематичной, мы предположили, что некто Икс является вожаком и мозгами «Друзей свободы», что в нем развито мужское начало, он тщеславен и что у него есть преданная женщина, которая с ним тесно сотрудничает. Мы также полагали, что Икс лично убил тех двух охранников в Милфилде в присутствии женщины. Далее мы заключили, что эта женщина может являться источником слабости и стать причиной его конца.

– Я уже забыла кое-что из этих выводов, – вставила Тереза ван Бэрен. – Боже праведный, а ведь мы были почти у цели!

Директор по связям с общественностью была в мятом зеленом халате и, как всегда, с всклокоченными волосами, которые она, размышляя о чем-нибудь, еще больше взлохмачивала, поминутно проводя по голове рукой. Казалось, она приехала сюда, не переодевшись после того, как пролентяйничала дома весь уик-энд. Она сидела босая, ее стоптанные сандалии стояли рядом с креслом.

– Да, – подтвердил Ним. – Я знаю и должен перед вами всеми признать, что по моей вине нам не удалось довести дело до конца. Это решение было ошибочным. – Ним решил ничего не говорить о влиянии на него судьи Йела, который, в конце концов, только высказывал собственное мнение. – Теперь-то нам известно, кто такой Икс, и еще много чего о нем. Возможно, стоит воспользоваться тем же методом рассуждений, чтобы догадаться, где он скрывается. – Он замолчал, сознавая, что три пары глаз пристально наблюдают за ним, затем добавил: – А может быть, и нет. Однако президент считает, что нам все же следует попробовать.

Оскар О’Брайен ухмыльнулся, оторвав сигару от толстых губ. Воздух был и без того насыщен дымом, но они пришли в гости к О’Брайену, и Ним решил не возражать.

– Что ж, давайте попробуем, – сказал юрисконсульт. – С чего начнем? – На нем были старые серые широкие штаны, свободно подпоясанные ремнем под провисавшим животом, мешковатый свитер и мокасины на босу ногу.

– Я тут приготовил записку. – Ним открыл портфель, достал бумаги и раздал всем. Записка содержала краткое изложение всей наличной информации о «Друзьях свободы» и Георгосе Арчамболте, опубликованной после съезда НИЭ. Основой служили репортажи Нэнси Молино. Ним подождал, пока другие закончат читать, затем спросил: – Есть какие-нибудь дополнения?

– У меня, возможно, найдется одно или два замечания, – сказал Гарри Лондон.

Шеф отдела охраны собственности компании, встретившись с Нимом, был сегодня холоден. Вероятно, помнил об их напряженном разговоре два дня назад. Но, как всегда спокойно, проговорил:

– У меня есть друзья в полиции. Ним знает, что иногда они мне кое-чего сообщают.

В отличие от остальных, включая Нима, который тоже был одет небрежно, Лондон выглядел безупречно – в бежевых брюках с отутюженными стрелками и накрахмаленной широкой рубашке. Носки гармонировали со всем ансамблем, кожаные туфли блестели.

– В газетах упоминалось, что Арчамболт вел дневник, – сказал Лондон. – Он был обнаружен среди других его бумаг. Здесь об этом сказано. – Он отметил ногтем какое-то место в записке Нима. – Но ничего не говорится о записях в дневнике, потому что прокурор округа надеется использовать их как доказательство на суде против Арчамболта.

– Ты видел дневник? – спросила ван Бэрен.

– Нет, но мне показали ксерокопию.

Как обычно, подумал Ним, Гарри Лондон нагнетает интригу.

Последовал нетерпеливый вопрос О’Брайена:

– Хорошо, что же в нем было, черт возьми?

– Я не помню. – Присутствовавшие были явно разочарованы, но оживились, когда Лондон добавил: – Тем не менее кое-что припоминаю. Две вещи можно определенно выделить, если прочитать то, что написал этот парень. Во-первых, каждая его строка говорит о еще большем тщеславии и самоуверенности, чем мы предполагали. И во-вторых, после прочтения всего этого мусора складывается впечатление, что парень испытывал потребность все фиксировать на бумаге.

– Но так делают тысячи людей, – сказала ван Бэрен. – И это все?

– Да.

Казалось, что фактор осведомленности Лондона иссяк, и тогда на выручку ему поспешил Ним:

– Тесс, нельзя игнорировать такую информацию. Может пригодиться любая деталь.

– Скажи нам, Гарри, вот что, – проговорил Оскар О’Брайен. – Тебе бросился в глаза почерк этого парня?

– В каком смысле?

– Ну, скажем, был ли он разборчивым?

Шеф отдела по охране собственности задумался.

– Я бы сказал, что да.

– Я вот к чему веду, – продолжил свою мысль главный юрисконсульт. – Если вы возьмете образец почерка в дневнике, а затем другой, откуда-нибудь еще, легко ли будет сравнить их и сделать вывод о принадлежности одному и тому же лицу?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Лондон. – Без сомнения, это не составит труда.

– Хм! – О’Брайен поглаживал подбородок, погрузившись в раздумья. Потом, обратившись к остальным, сказал: – Продолжайте. У меня есть одна идея, но она пока еще сырая.

– Хорошо, – сказал Ним. – Давайте еще поразмышляем о Норд-Касле, той части города, где был обнаружен брошенный грузовик службы противопожарной безопасности.

– Между прочим, с еще теплым радиатором, – напомнила ван Бэрен. – Значит, его видели, как он шел оттуда пешком, вероятно, он не мог уйти далеко.

– Возможно, и нет, – сказал Гарри Лондон. – Но в районе Норд-Касл людей как кроликов. Полиция прочесала его, но ничего не нашла. Если кому-то потребуется в этом городке место, чтобы затеряться, лучше этого района не найти.

– И, судя по тому, что я слышал и читал, – добавил Ним, – разумно предположить, что Арчамболт подготовил второе укрытие, где он теперь и скрывается. Нам известно, что он не испытывал недостатка в деньгах, поэтому мог все устроить заблаговременно.

– Естественно, под фальшивым именем, – сказала ван Бэрен. – Так же как и при покупке грузовика.

Ним улыбнулся:

– Я сомневаюсь, что фальшивая компания занесла его имя в адресную книгу.

– Что касается регистрации грузовика, – сказал Лондон, – мы проверили. Это тупик.

– Гарри, – спросил О’Брайен, – кто-нибудь прикинул площадь района, в котором предположительно растворился Арчамболт? Другими словами, если начертить на карте круг, предположив, что человек скрывается где-то внутри этого круга, сколь велик мог бы быть последний?

– Думаю, что полиция делала прикидку, – сказал Лондон. – Но это, разумеется, только самое общее предположение.

– Поделись с нами, – подхватил Ним.

– Ну, идея выглядела примерно так: когда Арчамболт бросил грузовик, он жутко спешил. Предположим, он направлялся в свое укрытие. Он не оставил бы грузовик совсем рядом. Вместе с тем это не могло быть слишком далеко. Скажем, полторы мили максимум. Тогда, если обозначить грузовик как центр, то получится круг с радиусом в полторы мили.

– Если я еще совсем не забыл геометрию, – задумался О’Брайен, – площадь круга равна числу «пи», умноженному на радиус в квадрате.

Он подошел к маленькому столику и взял электронный калькулятор. Через мгновение объявил:

– Немногим более семи квадратных миль.

– Значит, речь идет примерно о двенадцати тысячах домов и небольших предприятий. Причем в этом круге живет, вероятно, около тридцати тысяч человек, – сказал Ним.

– Я знаю, это большая территория, – кивнул О’Брайен. – Разыскивать на ней Арчамболта – все равно что искать иголку из известной поговорки. И тем не менее можно было бы выкурить его из укрытия. Пожалуй, стоит обдумать вот какую идею…

Ним, Лондон и ван Бэрен внимательно слушали. Они знали, что именно идеи юриста на их прежних встречах оказывались наиболее плодотворными. О’Брайен продолжал:

– Гарри говорит, что у Арчамболта была потребность все записывать. Вместе с другой информацией, которой мы располагаем, это позволяет нам предположить, что он склонен к своего рода эксгибиционизму, потребности в саморекламе, чтобы любым способом постоянно утверждать свое «я». Так вот, если нам удастся получить нечто вроде общественного вопросника – я имею в виду набор вопросов, на которые люди дадут свои ответы, – и провести это анкетирование на площади семь квадратных миль, то интересующий нас человек едва ли удержится от участия.

Наступила тишина. Все были озадачены. Затем ван Бэрен спросила:

– И о чем же будут эти вопросы?

– О, разумеется, об электроэнергии, о чем-то, что вызовет интерес у Арчамболта и по возможности разозлит его. Ну например: как вы оцениваете услуги, которые «ГСП энд Л» оказывает населению? Согласны ли вы, что неизменно высокое качество обслуживания потребует в скором времени повышения тарифов? Одобряете ли вы, что коммунальные предприятия продолжают оставаться в частных руках? Вот в таком духе. Конечно, форму вопросов придется еще тщательно редактировать.

Ним задумчиво проговорил:

– Я полагаю, Оскар, твоя идея заключается в том, что, когда анкеты вернутся, ты станешь искать почерк, совпадающий с образцом в дневнике.

– Правильно.

– А если Арчамболт предпочтет воспользоваться пишущей машинкой?

– Тогда нам не удастся его вычислить, – ответил юрисконсульт компании. – Слушай, это не беспроигрышный план, но если ты будешь делать акцент именно на успех, то ничего не добьешься.

– А если ты получишь вопросник, в котором почерк совпадает, – возразила Тереза ван Бэрен. – Я не понимаю, какой тебе от этого толк? Как ты разберешься, откуда он прислан? Даже если Арчамболт достаточно глуп, чтобы ответить, можешь быть уверен, уж он-то свой обратный адрес не оставит.

О’Брайен пожал плечами:

– Я уже признался, что это лишь наполовину созревшая идея, Тесс.

– Подождите минуту, – сказал Лондон. – Есть способ, как выйти на след отправителя – невидимые чернила.

– Ну, объясни, – попросил Ним.

– Невидимые чернила – это не просто фокус для детей. Они используются чаще, чем вы думаете, – заметил шеф отдела охраны собственности. – Вот как это делается: на каждой анкете будет номер, но невидимый. Его проставляют с помощью люминесцентного порошка, растворенного гликолем. Жидкость впитывается в бумагу, так что на ней не остается никаких следов. Но когда ты найдешь интересующий тебя вопросник, номер четко проявится с помощью сканера. Если убрать его из сканера, номер исчезает.

– Черт возьми! – воскликнула ван Бэрен.

– Это часто делается. Например, на лотерейных билетах. Номер подтверждает, что билет подлинный, а не тот, что изготавливают некоторые фальшивомонетчики. Кроме того, половина так называемых анонимных вопросников помечается таким образом. Всегда помните, что вас можно вычислить по внешне безобидному листку бумаги.

– Это уже становится интересным, – сказал О’Брайен.

– Но тогда возникает другая проблема, – предостерег Ним. – Как проследить, куда какой вопросник попал, ведь их должно быть огромное количество? Я не очень понимаю, как ты это собираешься проделать.

Ван Бэрен выпрямилась.

– А я знаю. Ответ у нас под носом. Да это же наша собственная бухгалтерия.

Все уставились на нее.

– Смотрите, – продолжала она. – Каждый дом, каждое здание в этом районе являются клиентами «ГСП энд Л», и вся информация о них хранится в наших компьютерах.

– Понимаю. – Ним размышлял вслух. – Ты задашь компьютеру программу распечатать адреса в этом районе. И все.

– Все можно сделать даже лучше, – возбужденно вставил О’Брайен. – Компьютер выдаст вопросник, уже готовый для рассылки. Та его часть, где указаны имя и адрес клиента, отрывается, так что только анонимная часть будет отправлена обратно.

– Внешне анонимная, – напомнил Гарри Лондон. – Но к обычной распечатке мы добавим номер невидимыми чернилами. Помни об этом.

О’Брайен с восторгом хлопнул себя по бедру.

– Ей-богу, мы к чему-то приближаемся.

– Хорошая идея, – поддержал его Ним. – Стоит попробовать. Но давайте будем реалистами. Во-первых, если даже вопросник попадет к Арчамболту, он может обо всем догадаться и выбросить его. В итоге – холостой выстрел. В общем – пустые хлопоты.

– Согласен, – кивнул О’Брайен.

– Во-вторых, – продолжал Ним, – Арчамболта, каким бы именем он ни прикрывался в подполье, может не оказаться на нашей прямой системе счетов за пользование энергией. Допустим, он снимает комнату. В таком случае кто-то другой получит счета за электричество и газ. На него же поступит и вопросник.

– Это очень даже вероятно, – допустила ван Бэрен, – хотя я в это не очень-то верю. Взгляни на это с точки зрения Арчамболта. Чтобы любое жилище отвечало своему назначению, оно должно быть отдельным и тайным. Снимать жилье – это не для него. Скорее всего у Арчамболта, как прежде, есть дом или квартира, что предполагает наличие отдельного счетчика и регулярное получение отдельного счета. Так что попадание нашего вопросника к нему обеспечено.

О’Брайен опять кивнул:

– В этом весь смысл.

Совершенствуя свою идею, они проговорили еще час. Их интерес и рвение возрастали.

Глава 10

Компьютерный центр «ГСП энд Л», подумал Ним, поразительно напоминает сцены из фильма «Звездные войны».

Все находившееся на трех этажах штаб-квартиры компании, которые занимал центр, было словно из будущего – строгим и функционально оправданным. Всевозможные украшения, обращавшие на себя внимание в других подразделениях – декоративная мебель, ковры, картины, шторы, – здесь были запрещены. Бросалось в глаза отсутствие окон. Свет – только искусственный. Даже воздух был специальный, с регулируемой влажностью. Температура – 22,7 градуса по Цельсию. Работавшие в компьютерном центре находились под скрытым наблюдением телевизионных камер, и никто не знал, когда за ним или за ней присматривают с помощью этого подобия Большого Брата[8]8
  Имеется в виду Большой Брат из романа Дж. Оруэлла «1984».


[Закрыть]. Вход в центр и выход из него строго контролировались. Посты охраны за пуленепробиваемым стеклом, общаясь друг с другом через микрофоны, проверяли всех входящих и выходящих. Согласно действующим инструкциям, они не доверяли никому и ничему. Даже знакомому человеку, лицо которого они видели каждый день, запрещалось приходить без предъявления удостоверения. Каждый человек, миновав зону безопасности – проходить ее можно было только по одному, – попадал в «тамбур» – практически маленькую тюрьму, кстати, тоже из пуленепробиваемого стекла. После того как человек оказывался внутри, тяжелая дверь захлопывалась за ним и запиралась электронным засовом. Другая дверь, спереди, такая же внушительная, открывалась, как только охрана убеждалась, что все в порядке. Если возникали какие-либо подозрения, что иногда случалось, обе двери оставались закрытыми до прибытия подкрепления или подтверждения личности проходящего. Исключений не делалось. Даже президент Эрик Хэмфри никогда не входил в центр без значка временного посетителя и тщательной проверки. Причина такой суперпредосторожности была проста. В центре хранилось бесценное сокровище: компьютерная запись восьми с половиной миллионов клиентов «ГСП энд Л» с данными их счетчиков, счетами и платежами за несколько лет плюс сведения об акционерах, сотрудниках, оборудовании компании, инвентаре, технические данные и множество других сведений. Всего одна умело поставленная в компьютерном центре ручная граната могла причинить больший ущерб гигантской системе предприятия, чем целая пачка взрывчатки, подложенной под высоковольтные линии электропередачи или трансформаторные подстанции. Информация центра хранилась в сотнях пачек магнитных дисков. В одной пачке было двадцать дисков, а каждый диск по размерам был в два раза больше обычной долгоиграющей пластинки. Диск содержал данные о ста тысячах клиентов. Стоимость компьютеров составляла около тридцати тысяч миллионов долларов. А стоимость всей записанной информации была просто бесценной.

Ним зашел в компьютерный центр вместе с Оскаром О’Брайеном. Их целью было проследить за распечаткой того, что на официальном языке называлось потребительской анкетой, фактически же служило приманкой, чтобы заманить в ловушку Георгоса Арчамболта, вожака «Друзей свободы». Календарь показывал четверг. Прошло четыре дня после воскресного собрания «мыслительной группы» в доме главного юрисконсульта компании. Все это время не прекращалась работа по составлению вопросника. Ним и О’Брайен решили, что надо сформулировать восемь вопросов. Несколько первых были простыми. Например: «Удовлетворяют ли вас услуги, предоставляемые компанией «Голден стейт пауэр энд лайт»?» Далее отводилось место для достаточно обширных ответов. «Как вы считаете, нужно ли улучшить работу «Голден стейт пауэр энд лайт»? Есть ли у вас трудности с пониманием деталей в счетах «Голден стейт пауэр энд лайт», получаемых вами? Если да, расскажите о ваших проблемах». И наконец: «Голден стейт пауэр энд лайт» приносит извинения своим клиентам за неудобства, вызванные трусливыми актами на объектах компании со стороны мелких и невежественных людей, мнящих себя революционерами. Если вам известны способы, как покончить с подобными актами, пожалуйста, сообщите нам свои предложения».

Оскар О’Брайен заметил:

– Если это не доведет Арчамболта до бешенства и не заставит его ответить, нам уже ничто не поможет.

Правоохранительные органы – городская полиция, ФБР и окружная прокуратура, – узнав об инициативе «ГСП энд Л», отреагировали на нее благожелательно. Прокуратура предложила помощь в проверке тысячи вопросников, когда те, уже заполненные, начнут поступать в компанию. Шарлет Андерхилл, вице-президент по финансам, отвечавшая в том числе и за компьютерный центр, встретила Нима и О’Брайена после того, как они прошли проверку службы безопасности. На ней был нарядный светло-голубой костюм. Миссис Андерхилл сказала:

– Сейчас мы работаем над потребительской анкетой. Все двенадцать тысяч экземпляров сегодня вечером должны быть на почте.

– Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто девять этих проклятых экземпляров, – сказал О’Брайен, – нас не интересуют. А нужен нам только один из них, на его возвращение мы очень надеемся.

– Если бы мы знали, который из них, – язвительно заметила главный финансист, – это стоило бы нам намного меньше денег.

– Если бы нам это было известно, моя дорогая Шарлет, нас бы здесь сейчас не было.

Все трое направились дальше в сторону компьютеров, минуя ряды мягко гудящего металла и стеклянные кабинеты. Они остановились у лазерного принтера «Ай-би-эм-3800», который выплевывал вопросники, уже готовые к рассылке в конвертах с прозрачными окошечками. Наверху единственной страницы было написано:

«Голден стейт пауэр энд лайт»

ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ АНКЕТА

Мы будем признательны за ваши конфиденциальные ответы на некоторые важные вопросы. Наша цель – обслуживать вас лучше.

Дальше шли имя, адрес, перфорация на всю страницу. Под перфорацией была инструкция:

Чтобы обеспечить вашу анонимность, оторвите верхнюю часть этого бланка. Ни подписи, ни каких-либо других данных не требуется. Спасибо!

К каждому вопроснику для обратного ответа прилагался конверт, не требующий марки.

– А где же невидимые чернила? – поинтересовался Ним.

О’Брайен ухмыльнулся:

– Ты не можешь их увидеть. Они ведь невидимые.

Шарлет Андерхилл подошла ближе к принтеру и подняла крышку. Наклонившись вперед, она показала на бутылку, содержавшую прозрачную, маслянистую на вид жидкость. Бутылка была перевернута, и из нее спускалась вниз пластиковая трубка.

– Специальное приспособление для наших целей. Трубка питает жидкостью нумерующее устройство, связанное с компьютером. На нижней половине каждого листа наносится невидимый номер. Одновременно компьютер фиксирует, какой номер какому адресу соответствует.

Миссис Андерхилл опустила крышку, достала один из готовых вопросников и поднесла его к соседнему металлическому столу. Затем включила настольную лампу на маленькой подставке.

– Это «черный свет». – Она поднесла листок под лампу – появился номер 3702.

– Чертовски гениально! – воскликнул О’Брайен. – О’кей, теперь у нас есть номер. Что дальше?

– Когда вы дадите мне номер, который потребует идентификации, он будет введен в компьютер вместе с секретным кодом, известным только двоим – одному из наших опытнейших программистов и мне. Компьютер немедленно назовет нам адрес, по которому был отправлен этот конкретный вопросник.

– Мы, конечно, рискуем, – напомнил Ним. – Получим ли мы его, чтобы отдать вам?

Шарлет сурово посмотрела на мужчин:

– Получите вы его или нет, я хочу, чтобы вы оба поняли: я не одобряла того, что здесь проворачивается. Просто мне не нравится, что оборудование моего отдела и записи используются, по сути, для обмана. Я выразила свой протест президенту, но он, кажется, настолько проникся вашей идеей, что мой демарш ничего не дал.

– Да, мы знаем, – сказал О’Брайен. – Но ради бога, Шарлет, это же особый случай!

Миссис Андерхилл даже не улыбнулась.

– Пожалуйста, дослушайте меня. Как только вы дадите мне номер, который надеетесь получить – между прочим, я приму от вас только один номер, не больше, – нужная вам информация будет скачана с компьютера, о котором я уже говорила. Но в тот момент, когда это случится, компьютер получит команду забыть все остальные номера и соответствующие им адреса. Я хочу, чтобы вы это четко усвоили.

– Это понятно, – подтвердил юрисконсульт. – Все выглядит достаточно справедливо.