Текст книги "Перегрузка"

– Видимо, самое главное, – подхватил Ним, – что нужно знать о Финкасле, а также о Дэвил-Гейте, где вы окажетесь завтра, – это то, что скрытая в их недрах энергия заменит Ниагару арабской нефти, которую Америке сейчас приходится импортировать. Уже сейчас наш геотермальный комплекс сберегает десять миллионов баррелей нефти в год. Мы сможем утроить эти показатели, если…

Брифинг, в котором серьезные вещи перемежались шутками, продолжился.

Глава 15

На бледно-голубом конверте был обозначен напечатанный на машинке адрес: Нимроду Голдману, эсквайру. Лично.

К конверту была прикреплена записка от секретарши Нима Вики Дэвис. В ней говорилось: «Мистер Лондон собственноручно проверил конверт на металлодетекторе в почтовой комнате. Он говорит, что вы без опасений можете его открыть».

Записка Вики внушала уверенность. Это означало, что корреспонденция, поступающая в штаб-квартиру «ГСП энд Л» с пометкой «лично» (или «лично и конфиденциально», как были помечены письма-бомбы), прошла тщательную проверку на недавно установленном детекторе.

Между тем Ниму стало известно еще кое-что: начиная с того драматического дня, когда Гарри Лондон спас практически от верной гибели Нима и Вики Дэвис, он, по сути дела, стал постоянным покровителем Нима. Вики, для которой теперь руководитель отдела по охране собственности стал объектом прямо-таки обожания, сотрудничала с ним, заранее информируя его о каждодневных деловых встречах и поездках Нима. Он узнал об этом совершенно случайно и никак не мог решить для себя, благодарить за это Вики, злиться на нее или удивляться.

«Как бы то ни было, – размышлял он, – но сейчас я недосягаем для разведки Гарри».

Ним, Тереза ван Бэрен и группа репортеров провели последний вечер на «отшибе» компании «Голден стейт пауэр энд лайт» – в лагере Дэвил-Гейт, куда они приехали автобусом из долины Финкасл. Путешествие заняло четыре часа, причем некоторое время они ехали по территории неповторимого по своей красоте национального заповедника «Плумас». Затерявшись среди неровных складок гор, лагерь находился в тридцати пяти милях от ближайшего городка. Он состоял из полудюжины домиков, предназначенных для работающих здесь инженеров, техников и их семей, небольшой школы, закрытой сейчас на летние каникулы, и двух напоминавших мотель жилых домиков – один для работников «ГСП энд Л», а второй для заезжающих сюда гостей. Высоко над головами на стальных решетчатых опорах тянулись высоковольтные линии электропередачи – напоминание о цели проживания тут маленького сообщества людей.

Журналистскую компанию разделили по половому признаку и разместили в домике для гостей по четыре человека в комнате, каждая из которых оказалась просторной и вполне удобной. Вместе с тем кое-кто выразил легкое недовольство размещением в одной комнате по четверо, исключавшим непринужденное продолжение вечерней программы.

Ним выбрал себе одноместную комнату в домике для сотрудников компании. После ужина он остался выпить с несколькими журналистами, пару часов поиграл в покер, потом извинился и незадолго до полуночи ушел к себе. Наутро он проснулся отдохнувшим и был уже готов позавтракать через несколько минут, в половине восьмого.

На веранде домика для сотрудников, на свежем утреннем воздухе он крутил в руке голубой конверт. Его доставил курьер компании, ехавший всю ночь, как современный Пол Ревир[4]4
  Пол Ревир (1735–1818) – участник Войны за независимость. Прославился тем, что предупредил восставших ополченцев в Лексингтоне о готовящемся нападении англичан. Этому событию посвящена баллада Г. Лонгфелло «Скачка Пола Ревира».


[Закрыть], в Дэвил-Гейт и другие отдаленные пункты «ГСП энд Л». Все они входили во внутреннюю систему связи компании, так что адресованное Ниму письмо не было лишним бременем для почты. Тем не менее, подумалось ему, если бы Нэнси Молино узнала, что личное письмо доставляется таким способом, эту язвительную суку снова бы прорвало. К счастью, она ничего не пронюхала.

Неприятное воспоминание о Молино было связано с тем, что несколько минут назад Тереза ван Бэрен, передавая Ниму письмо, сказала, что тоже получила кое-что. Это была информация, которую она запросила вчера о стоимости вертолета. Ним кипел от негодования.

– Ты что же, и в самом деле готова помочь этой шлюхе поливать нас грязью?

– Обзывая ее, ты ничего не добьешься, – терпеливо объяснила ван Бэрен и затем добавила: – Иногда вы, руководящие особы, не понимаете, что такое «связи с общественностью».

– Если именно этот случай является примером такого непонимания, ты чертовски права!

– Видите ли, мы не сможем перетянуть их всех на свою сторону. Должна признаться, вчера Нэнси тоже здорово достала меня, но когда я поразмыслила, то поняла, что она в любом случае будет писать об этом вертолете, что бы мы ни думали и ни говорили на данную тему. Поэтому я и хочу дать ей точные цифры, ведь если она добудет их где-нибудь еще или же займется предположениями, возникнет общая искаженная картина с тенденцией к преувеличению. И вот еще что. Сегодня я буду честна с Нэнси, и она в этом убедится. В будущем, когда случится что-то подобное, она мне поверит, а это может оказаться крайне важным.

– Навряд ли стоит ждать, – с сарказмом заметил Ним, – что эта ядовитая змея напишет что-либо благоприятное.

– Увидимся за завтраком, – сказала, уходя, директор по связям с общественностью. – А еще сделайте самому себе одолжение, остыньте.

Но он не успокоился. У него все еще кипело внутри, когда он разрывал голубой конверт. В нем лежал листок бумаги, такой же голубой, как и конверт. Сверху было напечатано: «От Карен Слоун».

Вдруг он вспомнил. Карен говорила: «Иногда я пишу стихи. Хотите, я пришлю вам что-нибудь?» И Ним ответил: «Разумеется».

 
Слова были аккуратно напечатаны.
Сегодня друга я нашла.
А может, он меня…
А если это вдруг судьба,
Удача или так сошлось,
Так предопределилось.
Название тому не так уж важно.
А может, мы как две планеты
Во Вселенной,
Орбиты коих вдруг пересеклись
В искомый час и вовсе не случайно?
А вот инстинкт подсказывает мне,
Что дружбе нашей суждено расти.
 
 
Как многое мне мило в нем:
Его спокойный нрав и теплота,
Глубокий ум, широкий интеллект,
И честное лицо, и доброта в глазах,
И дарит он лучистую улыбку.
«Друг» – как непросто расшифровать все то,
Что скрыто в нем.
И все же для меня он друг,
Которого даже сейчас
Надеюсь снова встретить.
Поэтому считаю я часы и дни,
Которые остались,
Чтоб радость новой встречи испытать.
 

Что еще сказала Карен в тот день, когда они познакомились в ее квартире? «Я умею печатать на машинке. Она у меня электрическая, и я печатаю, держа в зубах палочку».

Ним с волнением представил, с каким мучительным терпением Карен корпела над словами, которые он только что прочел; она до боли сжимала зубами палочку, нарисовал в своем сознании ее светловолосую голову, единственную часть тела, которой она могла двигать. А ведь ей приходилось возвращать голову в прежнее положение после каждого безумно напряженного усилия, чтобы нажать на клавишу.

Любопытно было бы узнать, сколько черновиков исписала Карен, прежде чем вложила в конверт окончательный вариант своих стихов.

Неожиданно он почувствовал, что настроение у него переменилось. Горечь предыдущего момента прошла, уступив место теплоте и благодарности.

По пути на завтрак, где Ним планировал присоединиться к журналистам, он вдруг столкнулся с Уолтером Тэлботом-младшим. Ним не видел Уолли со дня похорон его отца. На какое-то мгновение Ним испытал смущение, припомнив свой недавний визит к Ардит, однако потом он вспомнил, что Уолли и его мать жили отдельно и независимо друг от друга.

Уолли радостно приветствовал его:

– Привет, Ним! Как ты здесь оказался?

Ним рассказал о двухдневном брифинге для прессы, после чего спросил:

– А ты?

Уолли поднял взгляд на протянувшиеся над ним высоковольтные линии.

– Наш патрульный вертолет обнаружил на одной из опор разбитые изоляторы – наверное, какой-нибудь охотник выбрал их как мишень для развития глазомера. Мои ребята заменяют сейчас всю гирлянду. Между прочим, работают на линии под напряжением. Надеемся закончить к вечеру.

Пока они разговаривали, подошел какой-то мужчина лет под тридцать с копной ярко-рыжих волос и здоровым загаром. Уолли представил его – Фред Уилкинс, техник компании.

– Рад с вами познакомиться, мистер Голдман. Я много о вас слышал и часто видел по телевизору.

– Как ты можешь судить по его внешности, Фред живет здесь, – пояснил Уолли.

– Как вам лагерь? – поинтересовался Ним. – Не скучно?

Уилкинс решительно покачал головой.

– Кому угодно, только не мне, сэр, и не моей жене. Нашим детям тоже здесь нравится. – Он глубоко вдохнул. – А какой воздух! Ну что там городской, никакого сравнения. А сколько солнца, и рыбалка просто чудо.

Ним рассмеялся:

– Не мешало бы провести здесь отпуск.

– Папочка, – раздался детский голосок. – Папочка, почтальон пришел?

Все трое разом повернули головы: им навстречу бежал маленький мальчик. У него было симпатичное личико в веснушках и ярко-рыжие волосы, безошибочно подтверждавшие, кто был его отцом.

– Только почтальон компании, сынок, – ответил Фред Уилкинс. – Почта откроется через час. – И он объяснил остальным: – Денни волнуется, у него сегодня день рождения. Он ждет, что будут какие-нибудь посылки.

– Мне исполнилось восемь лет, – нисколько не смущаясь, проговорил мальчик. Для своего возраста он выглядел крепким и сильным. – Я уже получил подарки. Но могут быть еще.

– С днем рождения, Денни! – произнесли Ним и Уолли в унисон. Несколько минут спустя они расстались, и Ним продолжил свой путь к домику для гостей.

Глава 16

В темноте туннеля отводного канала журналист из «Окленд трибюн», стараясь перекричать оглушительный рев низвергавшейся массы воды, произнес:

– Если я переживу эти два дня, закажу себе на неделю спокойное местечко в отделе, публикующем извещения о смерти.

Несколько человек рядом с ним улыбнулись, но покачали головами, так как ничего не слышали из-за все заглушающего грохота водного потока да еще пробок из гигроскопической ваты в ушах. Материал для пробок, который лишь самую малость приглушал шум в туннеле, они получили от Терезы ван Бэрен. Это случилось после того, как группа спустилась по крутой, вырубленной в скале лестнице туда, где двадцатью футами ниже вода из отводного канала электростанции «Дэвил-Гейт-I» низвергалась в реку Пайнридж.

Когда они скатывали пробки из ваты, готовясь спуститься в туннель, кто-то крикнул:

– Эй, Тесс! А почему ты ведешь нас через заднюю дверь?

– Это вход для работяг, – ответила она. – А с каких это пор такие, как вы, заслуживают большего? Кроме того, вы постоянно ноете, что для ваших репортажей вам нужен колорит. Так вот он.

– Это вы называете колоритом? Это там? – скептически спросил репортер из «Лос-Анджелес таймс», всматриваясь в темноту, в которой мелькало лишь несколько тусклых лампочек. Туннель был пробит почти кругообразно в цельной скале. Левая его стена оставалась не зачищенной с момента первичной выемки грунта. Лампочки находились под самым потолком. Между ними и водным потоком специально для посетителей был подвешен узкий мостик. С обеих сторон имелись веревочные поручни.

За завтраком Ним Голдман объяснял, что им предстоит увидеть:

– Гидроэлектростанцию, расположенную под землей и врезанную в гору. Позже мы поговорим о проектируемой гидроаккумулирующей электростанции в Дэвил-Гейте, которая тоже расположится под землей, причем совершенно незаметно для глаза.

Теперь он продолжал объяснение:

– Отводной канал, по которому мы идем, собственно говоря, и есть конечная стадия производства электроэнергии. Но здесь вам станет ясно, с какими силами нам приходится иметь дело. Вода, которую вы увидите, уже прошла через лопасти турбин, после того как ее энергия была потрачена на их вращение. А вытекает она в огромных количествах.

Мощное течение, вырывавшееся из-под скалы, можно было наблюдать, перегнувшись через защитные перила: бурный поток вливался в уже и без того стремительно текущую реку.

– О боже! А страшно было бы там сейчас оказаться, – заметил корреспондент радиостанции Хей-эф-эс-оу. – Интересно, кто-нибудь падал туда?

– Насколько известно, всего один раз, – ответила ван Бэрен. – Рабочий поскользнулся и свалился в воду. Между прочим, он был отличным пловцом. Как выяснилось позже, он даже завоевал несколько медалей в соревнованиях по плаванию. Однако ему не удалось справиться с сильным течением в отводном канале. Тело обнаружили лишь три недели спустя.

Словно повинуясь инстинктивному порыву, стоявшие около перил попятились.

Ним загодя рассказал им, что этот отводной канал был единственным в своем роде.

– Длина туннеля – треть мили, он был пробит методом горизонтальной проходки. Когда он еще строился, до впуска воды в некоторых местах рядом могли проехать два самосвала.

Нэнси Молино демонстративно зевнула.

– Тьфу! Ну прорыли вы длиннющую сырую пещеру, по-вашему, это – событие?

– А из этого и не надо делать событие. Цель этой двухдневной экскурсии – углубить ваш взгляд на вещи, – пояснила Тереза ван Бэрен. – В этом духе мы всех заранее ориентировали, в том числе и ваших редакторов.

– Вы сказали «углубить» или «задурить»? – не унималась мисс Молино.

Все засмеялись.

– Воспринимайте как хотите, – проговорил Ним. – Впрочем, я обо всем вам рассказал.

Минут через двадцать они доехали на автобусе до туннеля отводного канала. Его холодная влажность резко контрастировала с теплым солнечным днем снаружи. Группа журналистов гуськом продвигалась по туннелю, а всего в нескольких футах под ними несся пенящийся поток воды, оставляя за собой круг дневного света, сжимавшийся до величины булавочной головки. А перед ними ряд тусклых лампочек, казалось, уходил куда-то в бесконечность. Иногда кто-то из них останавливался, чтобы, крепко уцепившись за веревки, посмотреть вниз.

И вот замаячил конец туннеля, показалась вертикальная стальная лестница. Одновременно ворвался новый звук – гудение генераторов, которое уже на уровне лестницы переросло в пронзительный рокот. Ним стал подниматься первым, остальные последовали за ним.

Через открытую вентиляционную дверь они попали в нижнюю камеру генератора, а потом по винтовой лестнице – в ярко освещенную диспетчерскую двумя этажами выше. Сюда, к всеобщей радости, сквозь звуконепроницаемые стены доходил лишь слабый шум.

Широкое окно с толстым стеклом давало возможность рассмотреть внизу два огромных работающих генератора.

В диспетчерской находился один-единственный техник; он что-то записывал в вахтенный журнал, поглядывая на приборную доску с самописцами и цветными лампочками, занимавшую одну из стен. Услышав голоса вошедших журналистов, он обернулся. Но еще до того Ниму бросилась в глаза копна его рыжих волос.

– Привет, Фред Уилкинс.

– Привет, мистер Голдман! – Бросив «доброе утро» остальным, он продолжил писанину.

– Место, где мы сейчас находимся, – пояснил Ним, – расположено на глубине пятьсот футов под землей. Эту станцию построили, пройдя сверху шахтный ствол, ну как в проходческих работах. Имеется подъемник, который выходит на поверхность. В другом стволе протянуты высоковольтные линии электропередачи.

– А ведь не скажешь, чтобы здесь работало много людей, – констатировал репортер из «Сакраменто би», пытаясь разглядеть что-то внизу через окно в полу генератора.

Техник захлопнул вахтенный журнал и усмехнулся:

– Через пару минут вы вообще никого больше не увидите.

– Это автоматизированная электростанция, – пояснил Ним. – Мистер Уилкинс заходит сюда исключительно ради дежурного осмотра. И как часто? – поинтересовался он у техника.

– Всего раз в день, сэр.

– В остальное время здесь никого нет и входная дверь закрыта на ключ. Персонал появляется, как правило, для профилактических работ или же когда что-нибудь случается.

– А как происходит включение и отключение генераторов? – поинтересовался репортер из газеты «Лос-Анджелес таймс».

– По сигналу из Центра управления в ста пятидесяти милях отсюда. Большинство гидроэлектростанций сконструированы именно таким образом. Они эффективны и позволяют экономить на оплате персонала.

– А если что-нибудь случится и возникнет паника, – не унимался репортер из газеты «Нью Уэст». – Что тогда?

– Если возникнут какие-нибудь проблемы с одним из генераторов или даже с обоими, в Центре управления будет получен сигнал тревоги и произойдет автоматическое отключение агрегата вплоть до прибытия ремонтной бригады.

– Именно такой тип станции, – подключилась к разговору Тереза ван Бэрен, – будет воплощать гидроаккумулирующая электростанция «Дэвил-Гейт-II». Скрытая от глаз, чтобы не портить ландшафт, к тому же не загрязняющая окружающую среду и весьма экономичная.

Впервые с момента появления здесь напомнила о себе Нэнси Молино.

– Только вот в вашем распрекрасном рассказе есть один изъян, Тесс. Вам придется вырыть огромное водохранилище, что приведет к затоплению черт знает какой площади земли.

– Озеро, которое появится в этих горах, будет таким же естественным, как и окружающая девственная природа, – парировала директор по связям с общественностью. – К тому же там можно будет ловить рыбу…

Ним спокойно заметил:

– Тесс, позволь мне ответить. – Сегодня он решил не позволять Нэнси и таким, как она, портить себе настроение. – Между прочим, Нэнси права, – произнес он, обращаясь к репортерам, – в том отношении, что водохранилище необходимо. Оно будет находиться в миле отсюда, значительно выше нас, его смогут увидеть разве что из самолета или же любители природы, желающие проделать долгое и нелегкое восхождение. Сооружая его, мы будем соблюдать все необходимые требования, чтобы не навредить природе…

– А вот «Секвойя» думает иначе, – вмешался репортер с телевидения. – Почему бы это?

Ним пожал плечами:

– Понятия не имею. Наверное, мы узнаем об этом на публичных слушаниях.

– О’кей, – среагировал телевизионщик, – продолжайте свой пропагандистский треп.

Вспомнив о своей решимости, Ним на этот раз сумел сдержаться. С представителями СМИ, подумал он, постоянно приходится вести изнурительную борьбу, преодолевать недоверие независимо от того, насколько честным и прямым желает казаться оппонент, связанный с промышленными и деловыми кругами. Похоже, что только откровенных радикалов независимо от их сомнительной компетенции пресса готова цитировать дословно и без каких-либо комментариев.

Ним терпеливо стал объяснять, что гидроаккумулирующая электростанция является единственно известным способом накопления массы энергии для дальнейшего использования ее в периоды пикового спроса. В какой-то степени можно даже считать «Дэвил-Гейт-II» огромным аккумулятором.

– Вода будет находиться на двух уровнях, – продолжал Ним, – в новом водохранилище и в Пайнридже, значительно ниже. Большие подземные системы труб – шлюзы и отводные каналы свяжут оба уровня. Генерирующая электроэнергию станция разместится между водохранилищем и рекой. Шлюзы будут заканчиваться у станции, откуда и начнутся отводные туннели. Когда мы запустим станцию, вода из водохранилища устремится вниз, разгоняя турбины, после чего произойдет ее сброс в реку, причем ниже ее поверхности. А вот в другое время электростанция будет функционировать по абсолютно противоположному принципу. Когда потребление падает – а это наблюдается прежде всего ночью, – «Дэвил-Гейт-II» вообще перестанет вырабатывать электроэнергию. Вместо этого она будет перекачивать воду из реки обратно в водохранилище со скоростью примерно триста миллионов галлонов в час[5]5
  Примерно миллиард литров в час.


[Закрыть], чтобы заполнить водохранилище к следующему дню. Ночью по всей системе «ГСП энд Л» много свободной энергии, часть которой мы собираемся использовать для работы насосов.

Репортер из газеты «Нью Уэст» заметил:

– «Кон Эдисон» из Нью-Йорка пытается построить такую же станцию вот уже двадцать лет. Они называют ее «Сторм кинг». Однако экологисты и многие другие выступают против этого проекта.

– Но есть и такие ответственные люди, которые за, – отметил Ним. – К сожалению, их никто не слушает.

Ним напомнил одну из заповедей Федеральной комиссии по энергетике: требовалось доказательство того, что «Сторм кинг» не повредит рыбе в реке Гудзон. После нескольких лет исследований был получен результат: уменьшение популяции взрослых рыб составит всего четыре – шесть процентов.

– Несмотря на это, – подвел итог Ним, – «Кон Эдисон» до сих пор не получила разрешение, и в один прекрасный день жители Нью-Йорка проснутся и пожалеют об этом.

– Но это ваше частное мнение, – проговорила Нэнси Молино.

– Ну разумеется, это лишь мнение. А у вас есть какое-нибудь иное мнение, мисс Молино?

Репортер из Лос-Анджелеса заметил:

– Конечно же, у нее его нет. Вам ведь известно, насколько непредвзяты мы, служители правды.

Ним ухмыльнулся:

– Оно и видно.

Лицо темнокожей женщины напряглось, но она промолчала.

Минутой раньше, когда речь зашла о рыбе в Гудзоне, Нима так и подмывало процитировать президента «Кон Эдисон» Чарлза Люса, который в раздражении публично заметил: «Наступает момент, когда вопрос выживания человека приобретает большее значение, нежели вопрос выживания рыб. Я думаю, что в Нью-Йорке мы вплотную подошли к этому». Но осторожность взяла верх. Это высказывание принесло Чаку Люсу массу неприятностей и вызвало бурю недовольства экологистов и других лиц. Стоит ли следовать его примеру?

Кроме того, рассуждал Ним, этот дурацкий вертолет уже подмочил его репутацию среди журналистов. И он снова прилетит сегодня днем в Дэвил-Гейт, чтобы забрать Нима в город, где на его письменном столе наверняка скопилась груда бумаг. Впрочем, он договорился, что «вертушка» приземлится не раньше, чем журналистская братия отбудет на автобусе.

Но до того с мыслью о скором отъезде журналистов ему еще пришлось отвечать на их многочисленные вопросы, хотя особого удовлетворения от этого он не испытывал.

В два часа в лагере Дэвил-Гейт несколько подотставших от группы журналистов рассаживались в ожидавшем их автобусе с работающим двигателем. Они успели пообедать и теперь предвкушали четырехчасовое возвращение домой. А в пятидесяти ярдах от них Тереза ван Бэрен, тоже направлявшаяся к автобусу, говорила, обращаясь к Ниму:

– Спасибо за все, что вы сделали, хотя многое вам явно было не по нутру.

Он улыбнулся:

– Мне платят, чтобы я время от времени делал то, что предпочел бы не делать. Была какая-нибудь польза, как вы…

Ним осекся, сам не зная почему. Инстинкт подсказал ему, что рядом происходит что-то неладное, что-то чрезвычайное. Оба стояли почти на том же месте, где утром Ним остановился, направляясь на завтрак. Погода все еще была хоть куда: ясный солнечный свет заливал деревья и дикие цветы, а легкий ветерок доносил прохладу горного воздуха. Оба спальных домика были хорошо видны, перед одним из них стоял автобус, а на балконе другого загорали два свободных от дежурства работника. В противоположном направлении рядом с домиками для персонала играли ребятишки: всего несколько минут назад Ним заметил среди них рыжеволосого мальчугана Денни, с которым разговаривал утром. Мальчик запускал змея, вероятно, подаренного ему ко дню рождения, но сейчас ни малыша, ни змея не было видно. Ним перевел взгляд на тяжелый грузовик «ГСП энд Л» и группу людей в спецовках. Среди них он узнал бородатого Уолли Тэлбота-младшего. Видимо, это были люди из бригады по ремонту линий электропередачи, о которых он уже упоминал. На дороге, ведущей в лагерь, показался маленький синий автомобиль для развозки товаров.

Кто-то в автобусе нетерпеливо крикнул:

– Тесс, ну поехали же!

– Ним, что это там? – спросила ван Бэрен с любопытством.

– Ничего не понимаю. Мне кажется…

И тут неистовый крик отчаяния заполнил пространство вокруг лагеря, заглушая все прочие звуки:

– Денни! Денни! Не двигайся! Оставайся на месте!

Ним и ван Бэрен одновременно повернули головы, чтобы узнать, откуда раздался крик.

– Денни! Ты слышишь меня? – Теперь это был уже не крик, а скорее вопль.

– Вон там. – Ван Бэрен показала на крутую дорожку, частично скрытую деревьями в дальней стороне лагеря. Рыжеволосый мужчина – это был техник Фред Уилкинс, который, не переставая кричать, бежал по ней вниз.

– Денни! Делай, что я говорю! Стой! – Теперь и дети перестали играть. В недоумении они смотрели туда, куда ринулся Уилкинс. В том же направлении смотрел и Ним.

– Денни! Не двигайся дальше! Я бегу к тебе на помощь! Не шевелись!

– О боже! – тяжело вздохнул Ним.

Теперь ему все стало ясно.

Высоко над ними, по одной из опор, несущих высоковольтные провода, взбирался маленький мальчик – Денни Уилкинс. Крепко цепляясь за стальную ферму опоры, преодолев уже больше половины пути от основания, он карабкался вверх, хоть и медленно, но неудержимо. Его влекла цель – змей, которого он запускал, запутался в проводах электропередачи на вершине опоры. Солнечный зайчик скользнул по лицу Нима, отразившись от тонкого алюминиевого шеста с крючком на конце, который мальчик сжимал в руке. Стало ясно, что с его помощью Денни собирался освободить змея из плена. Его маленькое личико было полно решимости, по мере того как гибкое тело продвигалось все выше. Он то ли не слышал криков отца, то ли сознательно не обращал на них внимания.

Вместе с другими Ним бросился к опоре, ощущая свою беспомощность, в то время как мальчуган продолжал настойчиво подбираться к проводам. Пятьсот тысяч вольт!

Фред Уилкинс, еще не добежавший до опоры, прибавил скорости. На его лице было написано отчаяние. Ним тоже стал кричать:

– Денни! Провода – это опасно! Замри! Оставайся там!

На этот раз мальчик замер и посмотрел вниз. Потом снова поднял голову, посмотрел на змея и продолжил свое «восхождение», правда теперь медленнее, держа перед собой алюминиевый шест. Теперь от ближайшего высоковольтного провода его отделяло всего несколько футов.

Затем Ним увидел кого-то еще, бежавшего в направлении опоры и оказавшегося к ней ближе других и сразу приступившего к делу. Это был Уолли Тэлбот. Он несся к цели, как спринтер на Олимпиаде. Со стороны казалось, что его длинные ноги едва касаются земли.

Журналисты высыпали из автобуса.

Эта опора, подобно другим в пределах лагеря, была окружена защитными щитами. Потом уже стало известно, что Денни преодолел преграду, забравшись на дерево и спрыгнув с нижней ветки. Уолли добежал до ограждения и сверхчеловеческим усилием перелез через него. Когда он оказался по ту сторону ограждения, было видно, что одна его рука порезана и из нее струится кровь. И вот он уже на опоре и быстро карабкается по ней.

Мгновенно сбежавшаяся группа зевак, среди которых были репортеры и кое-кто еще, затаив дыхание наблюдала за происходящим. Тем временем у ограды появились трое рабочих из ремонтной бригады Уолли. Подобрав подходящий ключ, они открыли замок калитки и, оказавшись внутри, тоже стали взбираться на опору. Но Уолли был уже далеко впереди, расстояние между ним и рыжеголовым мальчуганом быстро сокращалось.

Запыхаясь и дрожа, Фред Уилкинс добежал до основания опоры. Он порывался тоже лезть наверх, но кто-то его удержал.

Все внизу напряженно следили за двумя, ближе всего находившимися к вершине, – Денни Уилкинсом, которого отделяли от проводов один-два фута, и почти дотянувшегося до мальчишки Уолли Тэлбота.

Потом все разыгралось настолько стремительно, что наблюдавшие впоследствии по-разному воспроизводили последовательность произошедшего.

В какой-то едва уловимый миг в нескольких дюймах от изолятора, отделявшего опору от провода, Денни поднял алюминиевую штангу, пытаясь зацепить повисший змей. Одновременно чуть ниже и немного сбоку от него оказался Уолли Тэлбот. Он схватил мальчика и потянул к себе, стараясь не выпустить из своих объятий. Затем едва уловимое мгновение спустя оба, казалось, сорвались вниз. Причем мальчуган, соскальзывая, пытался зацепиться за металлические перекладины, а Уолли, теряя опасное равновесие, наверное, инстинктивно схватился за алюминиевый шест, когда Денни выпустил его из рук. Шест описал в воздухе дугу, и в тот же миг из высоковольтного провода с треском вырвался большой ослепительно оранжевый шар. Шест испарился, а Уолли Тэлбота охватила корона прозрачного пламени. Потом так же неожиданно пламя исчезло, а тело Уолли мягко и бездыханно повисло на перекрестке опоры.

Только чудом ни один из них не свалился вниз. Через несколько секунд двое ремонтников из бригады Уолли добрались до тела своего бригадира и осторожно начали спускать его вниз. Третий прижал Денни Уилкинса к балке и поддерживал его, пока спускались остальные.

Судя по всему, мальчик остался невредим. Его рыдания доносились до самой земли.

Потом где-то на другом краю лагеря коротко прозвучала пронзительная сирена.

Глава 17

Пианист в коктейль-баре с ностальгическим настроем перешел от «Хэлло, молодые влюбленные» к «Что будет, то будет».

– Если он сыграет еще что-нибудь из старого, – сказал Гарри Лондон, – я расплачусь прямо в пиво. Еще водки, дружище?

– А почему бы, черт подери, и нет? Налей двойную. – Ним до того так же внимательно слушавший музыку, теперь старался переключиться на собственные ощущения. Он заметил, что чересчур много выпил, из-за чего язык у него стал немного заплетаться. Но это его нисколько не волновало. Порывшись в кармане, он достал ключи от машины и кинул их через маленький столик с черной доской. – Присмотри за ними. И позаботься о том, чтобы домой я уехал на такси.

Лондон сунул ключи в карман.

– Все путем. Нет проблем. Если хочешь, можешь заночевать у меня.

– Нет, спасибо, Гарри.

Скоро Ним почувствовал себя вконец захмелевшим и решил обязательно ехать домой. Его не смущало, что он появится дома пьяным. По крайней мере сегодня ночью. Леа и Бенджи будут уже спать и не увидят отца. Ну а Руфь – она все понимает и все ему простит.

– Проверка, проверка, – проговорил Ним. Ему хотелось услышать свой голос прежде, чем что-либо сказать. Удовлетворившись проверкой своих голосовых возможностей, Ним сказал:

– А ты знаешь, Гарри, что я думаю: было бы лучше, если бы Уолли умер.

Лондон отхлебнул пива и только тогда ответил:

– А вот Уолли, наверное, думает иначе. О’кей, конечно, он здорово обгорел и лишился пениса. Но есть же еще…

Ним повысил голос:

– Да бога ради, Гарри! Ты хоть понимаешь, что говоришь?

– Успокойся, – сказал Лондон с напряжением в голосе. Люди в баре уставились на них. – Разумеется, понимаю, – добавил Гарри.

– Со временем… – Ним перегнулся через стол, тщательно жонглируя словами, как цирковой фокусник, раскручивающий тарелки на острие ножа. – Со временем ожоги заживут. Ему сделают пересадку кожи. Но ведь невозможно заказать ему новый пенис по каталогу «Сирс».

– Это верно. Тут и спорить нечего. – Лондон грустно кивнул головой. – Вот ведь бедолага!

Пианист уже наигрывал «Тему Лары» из кинофильма «Доктор Живаго», и у Гарри Лондона снова увлажнились глаза.