Текст книги "Перегрузка"

– Это что-нибудь меняет в графике запланированных отключений?

– Нет, они начнутся завтра, как и планировалось, и потом будут продолжаться ежедневно.

Репортер из «Сакраменто би» поинтересовался:

– Вы ограничите отключения тремя часами?

– Вряд ли. Поскольку наши нефтяные запасы тают, отключения могут стать более длительными, ну, скажем, до шести часов в сутки.

Кто-то в ответ присвистнул.

Телерепортер спросил:

– Вы слышали, что происходят демонстрации против ваших оппонентов?

– Да, слышал. И по моему мнению, это не принесет пользы никому, включая и нас.

Демонстрации прошли прошлой ночью. Ним прочитал о них сегодня утром. Забросали камнями окна клуба «Секвойя» и штаб-квартиры Антиядерной лиги. В обоих случаях демонстранты, называвшие себя «простыми гражданами», столкнулись с полицией, а несколько человек были арестованы. Позже их выпустили без предъявления каких-либо обвинений. Легко было предсказать, что подобные демонстрации прокатятся по всей стране, ибо из-за отключений электроэнергии уже начала расти безработица. Вместе с тем в прошлом активные критики «ГСП энд Л» как воды в рот набрали.

– Что бы вы посоветовали населению, мистер Голдман? – спросил кто-то в конце пресс-конференции.

Ним изобразил какое-то подобие улыбки.

– Самый простой ответ: отключите все, без чего вы спокойно можете прожить.

Примерно через два часа, где-то в начале седьмого, Ним вернулся в свой кабинет. Секретарша Вики еще была на своем рабочем месте. Работать допоздна уже вошло у нее в привычку.

– Соедините меня с клиникой «Редвуд-гроув» и попросите мисс Слоун, – сказал он.

Через несколько минут Вики сообщила:

– В клинике ответили, что мисс Слоун у них не числится.

Ним был удивлен.

– Может, они что-нибудь перепутали?

– По моей просьбе они проверили дважды.

– Тогда наберите ее домашний номер. – Ним знал, что у Вики есть ее телефонный номер. – Карен собиралась поехать в клинику, она не могла не уехать.

На этот раз Вики не стала звонить шефу, а решила доложить ему лично. Она вошла в кабинет. На ее лице было написано напряжение.

– Мистер Голдман, – сказала она, – я думаю, вам лучше взять трубку самому.

Озадаченный, Ним поднял трубку.

– Это ты, Карен? – спросил он, услышав женский голос.

– Нимрод, – в трубке раздались рыдания, – это Синтия. Карен умерла.

– Нельзя ли ехать побыстрее, – попросил Ним водителя.

– Я и так еду, как могу, мистер Голдман, – словно оправдываясь, ответил водитель. – Вы посмотрите, какое движение. Да и людей на улицах больше, чем обычно.

Ним вызвал служебную машину с шофером прямо к подъезду. Он знал, что если поедет на собственном «фиате», то потеряет больше времени. Он быстро спустился вниз и сообщил шоферу адрес, где находился дом Карен. И вот они уже были на пути туда.

Мысли Нима беспорядочно скакали. Синтия не рассказала ему никаких подробностей. Сообщила только, что Карен умерла из-за отключения электроэнергии. Ним уже стал винить себя за то, что не довел дело до конца, сам не проверил, уехала ли Карен в «Редвуд-гроув». Хотя он понимал, что уже слишком поздно, ему хотелось поскорее добраться до цели.

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, Ним принялся смотреть по сторонам. Уже сгущались сумерки. Он подумал, что шофер действительно прав – людей на улицах стало заметно больше, чем обычно.

Когда-то Ним читал о том, как Нью-Йорк остался без электричества. Не понимая зачем, граждане устремлялись на улицы. Причем мало кто из них мог объяснить, что их гнало из дома. Наверное, они подсознательно искали общения со своими соседями в столь тягостный для всех час. Разумеется, были и криминальные элементы, которые под покровом темноты принялись жечь и грабить. Не исключено, что со временем и то и другое повторится уже здесь, в Калифорнии.

Впрочем, произойдет это или нет, думал Ним, но к прежнему образу жизни возврата уже нет. Между тем огни города уже горели или зажигались. Скоро станет светло в самых удаленных от центра районах. Еще до завтрашнего дня. Или по крайней мере до послезавтрашнего. А впрочем, кому дано знать, сколь долгим будет перерыв в нормальном течении жизни.

– Приехали, мистер Голдман, – объявил водитель. Они были у дома Карен.

– Пожалуйста, подождите, – сказал Ним.

– В квартиру входить нельзя, – сказала Синтия. – Не сейчас. Это слишком ужасно.

Она вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Но до Нима донеслись чьи-то рыдания, похоже было, что это плачет Генриетта Слоун. Потом он расслышал причитания Джози. У Синтии были заплаканные глаза. Она рассказала ему все, что знала о страшном стечении обстоятельств, вызвавших смерть Карен. Ним заикнулся было о собственной вине, но Синтия остановила его:

– Нет! За долгое время, пока мы всеми силами стремились помочь Карен, никто из нас не сделал для нее столько, сколько вы. Она не захотела бы, чтобы вы испытывали чувство вины перед ней. Она даже оставила кое-что для вас. Подождите!

Синтия вошла в гостиную и вернулась с листком голубой почтовой бумаги.

– Этот листок был вложен в ее пишущую машинку. Она всегда подолгу работала над своими стихами. И вот, наверное, над этим, вплоть до своей… – Ее голос задрожал, Синтия была не в силах закончить фразу.

– Благодарю. – Ним сложил листок и положил его во внутренний карман пиджака. – Могу я чем-нибудь вам помочь?

Синтия покачала головой:

– Не сейчас.

Когда он уже стоял в дверях, она спросила:

– Нимрод, я вас увижу снова?

Он остановился. Это был недвусмысленный намек. Такое приглашение он однажды уже слышал от нее.

– О боже, Синтия, я, право, не знаю.

Вот ведь какая штука, подумал Ним. А ведь она душевная и привлекательная женщина и готова дарить любовь. И он хотел ее, несмотря на примирение с женой, которую горячо любил.

– Если я вам буду нужна, Нимрод, – сказала Синтия, – вы знаете, где меня найти.

Он кивнул и ушел.

В машине Ним развернул листок уже знакомой почтовой бумаги.

 
Разве так странно,
Мой любимый Нимрод,
Что должен погаснуть свет?
Вот и огонь, людьми зажженный,
Иссякнет и умрет.
Но свет как жизнь,
Он ведь неугасим.
И слабый блеск,
И тлеющая головешка,
Они несут…
 

Интересно, что же они несут? Какую последнюю, полную любви мысль Карен ему уже никогда не суждено будет узнать?

Глава 20

В кабинет Нима принесли раскладушку. Когда он вернулся, она уже была застелена – все как он и просил – простыня, одеяло и подушка. Вики ушла домой. Он продолжал думать о Карен. Несмотря на слова Синтии, его не оставляло чувство вины – и своей личной, и «ГСП энд Л», частью которой он являлся. В современной жизни от электричества нередко зависела человеческая жизнь. Поэтому самой главной, почти священной обязанностью любой энергокомпании вроде «ГСП энд Л» становилась надежность ее работы. Вот ее-то «ГСП энд Л» начиная с завтрашнего дня обеспечить не сумеет – это было печально, трагично и до некоторой степени даже лишено здравого смысла. Ним был убежден, что компанию ждут еще более суровые испытания и прочие потери, многие из которых непредвиденные. Сможет ли он когда-нибудь забыть о своей вине перед Карен? Во всяком случае, не скоро.

Ним жалел, что рядом с ним нет такого человека, кому бы он мог сейчас открыться. Своей жене о Карен он никогда не рассказывал и тем более не сделал бы этого сейчас. Ним сидел за столом, закрыв лицо руками. Потом он почувствовал, что надо каким-то образом встряхнуться мысленно. Хотя бы на час-другой. События этого дня – одна беда за другой – не позволили ему заниматься текущими бумагами, скопившимися на его столе. Если не разобраться в этом завале сегодня, завтра он будет в два раза больше. Поэтому за работу! Только на десять минут ему удалось сосредоточиться на своих бумагах, когда раздался звонок городского телефона.

– Держу пари, – раздался голос Терезы ван Бэрен, – ты решил, что на сегодня функции рупора компании закончились.

– Должен сказать, что такая мысль меня действительно посетила.

Главная по связям с общественностью усмехнулась:

– Пресса никогда не спит. И это достойно сожаления. Тут у меня еще двое, которые хотели бы пообщаться с тобой. Один – из «Ассошиэйтед пресс». У него есть несколько дополнительных вопросов по поводу наших периодических отключений. Вторая – Нэнси Молино. Она не желает говорить, какого черта ей здесь надо, но явно от тебя чего-то хочет. Как насчет встречи с ними?

Ним вздохнул:

– Ладно, давай их сюда.

Случались моменты – и сейчас был один из них, – когда Ним сожалел о предательстве и уходе из компании судьи Йела.

– Не буду вам мешать, – сказала ван Бэрен несколько минут спустя, представляя Ниму журналиста из «Ассошиэйтед пресс», пожилого мужчину со слезящимися глазами и кашлем заядлого курильщика. Нэнси Молино предпочла подождать за дверью, пока представитель «Ассошиэйтед пресс» закончит разговор. Вопросы репортера телеграфного агентства были профессиональными и тщательно подготовленными. Он записывал ответы Нима в блокнот, сокращая слова по своей собственной системе. Когда они закончили беседу, репортер поднялся, чтобы уйти, и спросил:

– Впустить куколку?

– Да, пожалуйста.

Ним услышал, как открылась входная дверь и вошла Нэнси.

– Привет, – проговорила она.

Как обычно, одета она была элегантно, хотя и просто. Шелковое розовое платье спортивного покроя великолепно сочеталось с ее безупречной черной кожей. Ее милое лицо с высокими скулами, казалось, уже не было таким высокомерным. Ним подумал, что со времени их последней встречи в отеле «Христофор Колумб» и последовавших затем событий она стала относиться к нему дружелюбнее. Нэнси села напротив него, скрестив длинные красивые ноги. Ним мельком взглянул на них и быстро отвел глаза.

– Привет! Чем могу быть полезен?

– Вот. – Нэнси поднялась и положила перед ним на стол длинную полосу бумаги. Он увидел, что это кусок телетайпной ленты.

– Этот материал только что пришел, – сказала Нэнси. – Он будет в утренних выпусках газет. Мы бы хотели снабдить его комментариями. Ваш – в дневном выпуске.

Развернув свое кресло к свету, Ним сказал:

– Дайте мне это прочитать.

– Будет трудно комментировать, если вы не прочтете, – согласилась Нэнси. – Пожалуйста.

Он быстро пробежал глазами материал, затем вернулся к началу и стал внимательно перечитывать.

Вашингтон, округ Колумбия, 3 мая. В драматической попытке разрешить текущий нефтяной кризис Соединенные Штаты собираются выпустить новую валюту, известную как новый доллар, обеспеченный золотом. По стоимости он будет приравнен к десяти старым долларам. Президент объявит о новом долларе завтра днем на пресс-конференции в Белом доме.

Некоторые официальные лица в Вашингтоне уже окрестили новую валюту «честный доллар».

Нефтеэкспортирующим странам (ОПЕК) будет направлена просьба принять платежи за поставляемую ими нефть в новых долларах с урегулированием цен путем переговоров.

Первая реакция ОПЕК была осторожно благоприятной. Тем не менее спикер ОПЕК шейх Ахмед Мусаед заявил о необходимости создания независимой комиссии по проверке золотых запасов Соединенных Штатов прежде, чем станет возможным заключение соглашения, основанного на новом долларе. «Мы не идем так далеко, чтобы предположить, что Соединенные Штаты фальсифицируют данные о своих золотых резервах, – сказал журналистам сегодня вечером в Париже шейх Мусаед, – однако ходят упорные слухи, что они не столь велики, как утверждается официально. Поэтому мы желаем убедиться, что новый доллар имеет реальное, а не иллюзорное обеспечение».

Ожидается, что президент объявит гражданам, что они смогут приобрести новые доллары в обмен на старые по курсу один к десяти. Вначале обмен будет добровольным, но затем согласно предполагаемому законодательству обязательным в течение пяти лет. По истечении этого срока старый доллар будет выведен из обращения, сохранив ценность только для коллекционеров.

На этой пресс-конференции президента наверняка спросят…

Ним подумал: вероятность, о которой на прошлой неделе упомянул лоббист «ГСП энд Л» в Вашингтоне, стала реальностью. Ним понимал, чего ждет от него Нэнси Молино.

– Я не считаю себя знатоком в финансовой области, – сказал Ним. – Однако совсем не обязательно им быть, чтобы осознать, что происходящее, – он постучал пальцем по телетайпной ленте, – было обусловлено длительной инфляцией и нашей зависимостью от импорта нефти. К сожалению, именно представители среднего класса, которые благодаря своему упорному труду имеют скромные сбережения, пострадают больше всех, когда выстроятся в очереди, чтобы обменять свои десять долларов на один новый. И все же таким образом мы выиграем некоторое время. Нам оно необходимо, чтобы впоследствии мы перестали покупать нефть, которую не в состоянии оплатить, перестали тратить отсутствующие у нас деньги. Нам необходимо это время, чтобы развивать собственные, пока не раскрытые энергетические источники.

– Спасибо, этого вполне достаточно. – Нэнси отложила блокнот в сторону. – Кстати, там дальше они, кажется, называют вас Мистером Оракулом. Раз уж зашла об этом речь, вам, вероятно, было бы интересно узнать, что в воскресном выпуске мы перепечатываем ваши слова на слушаниях в сентябре прошлого года, когда вы вышли из себя и в итоге оказались в дерьме. Ведь сейчас ваши слова обрели смысл, который тогда был понят не всеми. Не хотите мне сказать – не для печати, – что вы сегодня думаете обо всем этом?

Ним импульсивно открыл ящик стола и достал папку. Из нее он извлек листок голубой почтовой бумаги и прочитал вслух:

 
В день правоты своей
Останься милосердным.
Великодушие старайся не растратить
И широту своей души.
И забавляйся жизни своевольством.
 

– Неплохо, – проговорила Нэнси. – И чьи же эти строки?

– Их написал один мой друг. – Ним вдруг почувствовал, что ему трудно говорить. – Друг, который умер сегодня.

Наступила тишина, потом Нэнси спросила:

– Можно, я прочту это целиком?

Ним кивнул в ответ:

– Почему бы и нет? – Он передал ей листок.

Нэнси пробежала стихотворные строки глазами, потом посмотрела на него:

– Это женщина?

Ним кивнул в ответ:

– Да.

– Вот почему вы так выглядели, когда я пришла сюда, будто поскользнулись на ровном месте?

Ним еле заметно улыбнулся:

– Если я именно так выглядел, то ответ, наверное, ясен. Стало быть, да.

Нэнси положила листок почтовой бумаги на папку.

– Не хотите рассказать мне об этом? Не для печати, разумеется.

– Ясное дело, что не для печати. Ее звали Карен Слоун. Она была парализована с пятнадцати лет. – Ним замолчал.

– Продолжайте. Я вас слушаю, – попросила Нэнси.

– Думаю, она во всех отношениях была самым прекрасным человеком из всех, кого я когда-либо знал.

– Как вы с ней познакомились?

– Случайно. Это произошло сразу после тех самых отключений в июле прошлого года…

Незадолго до этого Ним испытывал страстное желание рассказать кому-либо о случившемся. Теперь он излил все это на Нэнси. Она слушала, изредка вставляя вопросы, но в основном молчала. Когда он рассказал, как Карен умерла, Нэнси встала, прошлась по комнате.

– Бедняжка!

– Теперь-то, я надеюсь, понятно, почему я так выглядел?

Нэнси вернулась к столу и ткнула пальцем на разбросанные по столу бумаги:

– Тогда зачем вы занимаетесь всей этой чепухой?

– У меня осталась работа. Я не успел ее закончить.

– Дерьмо все это! Бросьте все и идите домой.

Он покачал головой и окинул взглядом свою раскладушку.

– Сегодня я сплю здесь. У нас еще остались проблемы, а завтра – вы помните? – у нас начинаются периодические отключения.

– Тогда идите ко мне домой. – Видимо, он выглядел ошарашенным, потому как она тихо добавила: – Это всего-то пять минут на машине. Можете оставить здесь номер телефона. И если понадобится, быстро вернетесь сюда, а если вам не позвонят, я приготовлю вам перед уходом завтрак.

Они стояли, глядя друг на друга. Ним ощутил мускусный аромат стройного, гибкого женского тела. Его так и подмывало узнать о ней больше. Ним понимал – это уже не раз случалось в его жизни и уже во второй раз за этот вечер, – что его соблазняет женщина.

– Повторять свое приглашение я не стану, – предупредила Нэнси. – Так что решайтесь. Да или нет?

Ним колебался какие-то доли секунды.

– О’кей, пойдем.