Текст книги "Перегрузка"

– Что стряслось, Гарри? – Винески был еще молодым, щеголеватым и честолюбивым человеком. В отличие от большинства своих коллег он поддерживал себя в форме и одевался по моде. Он охотно брался за расследование неординарных происшествий, ибо они чаще всего получали широкую общественную огласку. Руководящие полицейские чины считали, что Борис Винески далеко пойдет и многого добьется в своей карьере.

– Горяченькие новости, Борис, – ответил Лондон.

Они втроем поспешили через площадку перед зданием.

Двадцать лет назад двадцатитрехэтажное железобетонное здание «Зако» выглядело современным и фешенебельным, сразу по несколько этажей арендовали под офисы известные маклерские конторы и рекламные агентства. Теперь же оно, как и другие подобные здания, несло на себе следы увядания, а большинство уважаемых арендаторов перекочевали в дома из стекла и алюминия. Основная часть помещений по-прежнему приносила ренту, но арендаторы были уже далеко не такими престижными, как прежде, да и арендная плата не столь высока, как в иные времена. Без преувеличения можно было утверждать, что здание стало приносить куда меньше прибыли, чем в пору расцвета. Все это было хорошо известно Гарри Лондону. Вестибюль, отделанный под мрамор, с рядом лифтов напротив центрального входа начал заполняться закончившими работу служащими. Пробираясь сквозь встречный поток людей, Лондон направился к ничем не приметной металлической двери, которая, как он выяснил в результате своего предыдущего тайного визита сюда, открывалась на лестницу, ведущую на три нижних этажа. По пути Лондон кратко рассказал обоим полицейским о телефонном звонке двадцать пять минут назад. А теперь, спускаясь по цементным ступеням, Лондон молился о том, чтобы взять с поличным людей, которых они ищут. Он знал, что электро– и газовые счетчики и соответствующая аппаратура находились на самом нижнем этаже. Там фиксировалось потребление электроэнергии для отопления здания, лифта, кондиционирования воздуха и освещения. Возле последней, самой нижней ступени человек с всклокоченной рыжей шевелюрой и давно не бритой щетиной, казалось, рылся в мусорных баках. Он поднял голову и, отложив свое занятие, шагнул навстречу Гарри и полицейским.

– Мистер Лондон? – Это, безусловно, был тот же самый голос, что и по телефону.

– Да, он самый. А вы – Эрни, который работает здесь дворником?

Человек в комбинезоне кивнул:

– Это я вам недавно звонил.

– Те люди все еще здесь?

– Да, они внутри. – Дворник направился к металлической двери, похожей на те, что были на верхних этажах.

– И сколько их?

– Трое. Ну а как насчет причитающихся мне денег?

– Ради бога. Получите вы их, обязательно, – раздраженно проговорил Лондон.

– Еще здесь кто-нибудь есть? – спросил Винески.

Дворник покачал головой:

– Никого, кроме меня.

– Хорошо. – Винески двинулся вперед, приняв на себя руководство операцией. Сопровождавшим его полицейским и Лондону он сказал:

– Мы это быстро проделаем. Гарри, ты зайдешь последним. Когда мы проникнем внутрь, ты останешься у двери, пока я тебя не позову. А ты, – сказал он, обращаясь к дворнику, – жди нас снаружи. – Винески положил руку на металлическую дверь и скомандовал: – Начали!

Дверь раскрылась, и все трое проскользнули в нее. У противоположной стены на расстоянии около двадцати пяти футов работали три человека. Впоследствии Гарри Лондон заявит с плохо скрываемым удовольствием: «Даже если бы мы послали им по почте листы с нашими спецификациями, они едва ли бы сделали лучше». Трансформаторный ящик, установленный, закрытый и опечатанный службами «ГСП энд Л», был вскрыт.

Как выяснилось позже, несколько трансформаторных переключателей были отключены, обмотаны изоляционной лентой и снова включены. В результате показания счетчика снижались на одну треть.

Чуть в стороне на расстоянии нескольких футов обходное устройство было подмонтировано и в газовый счетчик. Вокруг валялись необходимые для работы материалы и инструменты – изолированные клещи, гаечные ключи, украденные в «ГСП энд Л» свинцовые дисковые перемычки и пломбировочный пресс. В замке дверцы трансформаторного шкафа торчал ключ, также похищенный в компании.

Винески громко произнес зычным голосом:

– Полиция! Не двигаться! Ни к чему не прикасаться!

От звука открывающейся двери двое рабочих обернулись. Третий, который возился с перемычкой для газового счетчика, перевернулся на бок, чтобы понять, что произошло, и прямо вдавился в пол. Все трое были в чистых комбинезонах с нашивками на плечах, на которых поблескивали эмблемы из четырех букв «Q.E.G.C.». В ходе последующих расследований было объявлено, что за данной эмблемой скрывалась «Кил электрикэл энд газ контрэктинг».

Один из двух мужчин, стоявших ближе всего к входной двери, был крупным, бородатым, с фигурой борца. Закатанные рукава обнажали накачанные мышцы. Второй рядом с ним казался почти мальчиком, на его узком, с заостренными чертами лице застыл неподдельный испуг. Бородач был напуган меньше. Игнорируя команду «не двигаться», он схватил тяжелый гаечный ключ и, высоко подняв его над головой, двинулся вперед. Гарри Лондон, стоявший, как условились, сзади, увидел, что Винески быстро сунул руку под пальто и уже мгновение спустя наставил на бородача револьвер:

– Я хорошо стреляю. Если сделаешь еще один шаг, я прострелю тебе ногу. – Он заметил, что бородатый силач стушевался. – Выкини ключ, быстро!

Полицейский Браун тоже достал оружие. Воинственно настроенный великан с неохотой подчинился.

– Повернуться к стене! – крикнул Винески третьему злоумышленнику, который был намного старше своих товарищей. Он выпрямился и, казалось, собирался бежать. – Не советую дергаться, повернись лицом к стене! И вы двое вместе с ним!

Бородатый попятился, в его глазах пылала ненависть. Самый молодой из этого трио побледнел, он весь дрожал и предпочел подчиниться приказу. В какое-то мгновение щелкнули три пары наручников.

– Все в порядке, Гарри! – крикнул Винески. – Теперь объясни нам, что все это значит?

– Это улики, за которыми мы уже давно гоняемся, – заверил его Лондон. – Доказательства кражи газа и электроэнергии. Все это продолжается уже долгое время.

– Ты готов дать показания в суде?

– Разумеется. Думаю, другие тоже. Мы предоставим сколько угодно экспертных свидетельств.

– Ну и отлично. – Винески обратился к задержанным: – Смотрите в стену, но слушайте внимательно! Вы арестованы, и я должен разъяснить вам ваши права. Вы вовсе не обязаны делать заявления, но если пожелаете…

Когда подобающие такому случаю слова были сказаны, Винески дал знак Брауну и Лондону следовать за ним и тихо проговорил:

– Я хочу расколоть этих птичек. По виду этого молодого парня можно сказать, что он сломается. И тогда начнет колоться. Браун, позвони и вызови еще одну машину.

– Хорошо. – Полицейский убрал свой револьвер и вышел.

Дверь на лестницу была открыта, и вскоре послышались торопливые шаги спускающегося по ступеням человека. Лондон и Браун направились было к двери, но в этот момент появился Ромео, и оба облегченно вздохнули. Гарри Лондон сказал своему заместителю:

– Достойная работа, а! Ты только посмотри.

Человек маленького роста, который и сам своим обликом напоминал мошенника, обвел всех взглядом и только присвистнул от удивления. Лейтенант Винески знал Ромео еще до того, как тот пошел работать в «ГСП энд Л».

– Если ты захватил с собой фотоаппарат, побыстрее начинай снимать.

– Уже начинаю, лейтенант. – Ромео снял с плеча черную кожаную сумку и, раскрыв ее, стал подсоединять к аппарату фотовспышку.

Пока он делал снимки с разных ракурсов, фотографировал широкоизвестное оборудование и доказательства откровенной нелегальщины, прибыло полицейское подкрепление – два офицера в форме в сопровождении вернувшегося Брауна. Через несколько минут арестованных вывезли из здания. Первым, причем отдельно от своих сообщников, вышел самый молодой из них. Он все еще трясся от страха. Один из прибывших полицейских для страховки остался внизу. Винески подошел к Гарри Лондону и, хитро улыбаясь, сказал:

– Хочу сам допросить этого малыша. Буду держать тебя в курсе дела.

Глава 8

– Винески оказался абсолютно прав, – сообщил Гарри Лондон Ниму Голдману. – Этот парень – ему восемнадцать, кстати, совсем недавно окончил торговое училище – сломался и обо всем рассказал. Затем Винески и Браун воспользовались его показаниями, чтобы вытянуть побольше информации из двух остальных.

После ареста в «Зако-билдинг» прошло четыре дня. Сразу же после случившегося Лондон кратко доложил обо всем Ниму. А подробности стали ему известны позже, за ленчем в специальной столовой для руководящего состава компании, куда Ним пригласил Лондона в качестве своего гостя.

– Ну, рассказывай, – сказал Ним, – все и подробнее.

Наступила пауза, они с удовольствием ели тушеную баранину. Это было прекрасно приготовленное блюдо – лучшее кулинарное достижение шеф-повара.

– Так вот, как мне сообщил Винески, этот громила рабочий по имени Кеснер оказался неразговорчивым. Одним словом, тертый калач. Его уже арестовывали, но он так ни разу и не был осужден. Самый старший из них, который устанавливал переходники на газовом счетчике, сначала сообщил некоторые детали, о которых мы понятия не имели, однако потом тоже замолчал. Но я думаю, что особого значения это уже не имеет. Полиция располагает важной информацией, и их грузовик – это улика.

– О да, грузовик. Что, полиция его конфисковала?

– Разумеется, черт возьми! – Неудивительно, что в голосе Лондона зазвучали счастливые нотки; последние дни он находился в приподнятом настроении. – Этот грузовичок был загружен даже большим количеством улик, чем мы обнаружили в «Зако-билдинг». Там были электросчетчики, разные технические приспособления, ключи и отмычки, специальные кабели для контрольно-измерительной аппаратуры. И почти все это было похищено – без сомнения. В магазине такой товар не продается! Теперь-то нам известно, что в нашей компании орудует человек или группа людей, которые снабжали их всем необходимым.

– Это предприятие, «Кил», нам что-нибудь о нем известно? – спросил Ним.

– Много чего. Во-первых, в грузовике, направленном в «Зако-билдинг», обнаружили массу всякой технической «нелегальщины», поэтому Винески без промедления получил разрешение на производство обыска в офисах компании «Кил». В результате полиция нагрянула еще до того, как в «Киле» успели сообразить, что их люди арестованы.

– Смотри, чтобы мясо твое не остыло, – сказал Ним. – Готовят они здорово.

– Это точно. Постарайся, чтобы я обедал здесь почаще.

– Побольше тебе удачи, как на прошлой неделе, и сможешь бывать на нашем этаже чаще, чем ты думаешь.

Обеденное помещение, предназначенное для элиты компании и ее гостей, было оформлено весьма скромно, чтобы у гостей не возникало впечатление роскоши. Зато меню было выше всех похвал. Качество приготовления пищи было значительно лучше, чем в кафетериях для рядового персонала, расположенных на нижнем этаже.

– Возвращаясь к «Кил электрикэл энд газ контрэктинг», – сказал Лондон, – надо отметить, что они занимаются легальным бизнесом, причем довольно успешно: их парк насчитывает двадцать пять грузовиков. Они также связаны с целым рядом мелких фирм, работающих с ними по субконтракту. Сейчас вырисовывается следующая картина – я снова повторяю выводы лейтенанта Винески, – что «Кил» прикрывает кражу энергии легальной деятельностью. Причем это у них раскручено в крупном масштабе. На их складах обнаружено много чего аналогичного тому, что было найдено в грузовике, отправленном к «Зако-билдинг».

– Скажи мне вот что, – проговорил Ним, – если у них был легальный бизнес, чего ради они ввязались в авантюру с кражей энергии?

Лондон пожал плечами:

– Извечная проблема – это деньги. Кое-что здесь только догадки, но, судя по всему, у «Кил», как и у многих других фирм в наше время, возникли проблемы с получением достаточной прибыли из-за высоких издержек. А нелегальные методы обеспечивают высокую прибыль. Спрашивается – почему? Да потому, что они могут закладывать цену в пять, шесть, семь раз выше, чем за обычную работу. А организации, которые они обслуживают, к примеру, «Зако-билдинг», с радостью выкладывают денежки в ожидании того, что издержки быстро окупятся. И еще, Ним, нельзя забывать вот что: до недавнего времени эти махинации были «пустяковыми делами», все запросто сходило им с рук.

– Судя по всему, еще многое предстоит распутать, – проговорил Ним.

– Распутать большой клубок, – согласился Лондон. – Возможно, пройдут месяцы, прежде чем прояснится вся картина. Ну а сейчас у нас есть два спорных момента. Первый: прокуратура действительно заинтересовалась этим делом. Назначен прокурор, и Винески с ним работает. Второй момент – организация «Кил» документально фиксировала выполнение всех собственных работ и работ субподрядчиков.

– А полиция располагает этой документацией? – поинтересовался Ним.

– Конечно, хотя, наверное, это произошло только сейчас. Ведь они были изъяты во время обысков. Беда в том, что трудно провести грань между законно выполненной работой и незаконной.

– Каким же образом?

– Мы проверяем каждую работу, выполненную фирмой «Кил» в прошлом году. Документация, накладные дают представление о том, какие именно материалы использовались в каждом конкретном случае. Если мы сможем доказать, что они были похищены или использованы для незаконных целей, – а во многих случаях похоже на то, что мы на правильном пути, – прокуратура получит веские основания для возбуждения перспективного уголовного дела.

Ним задумался, стараясь переварить полученную информацию. Затем спросил:

– А как насчет компании, владеющей «Зако-билдинг»? А также других людей, для которых «Кил» выполняла незаконную работу? Видимо, и с ними придется разбираться?

– Без сомнения, придется, черт возьми. Я думаю, что в бухгалтерии «Зако» должны быть записи о платежах в «Кил электрикэл» и аналогичные справки в других местах. А это открывает совершенно новую страницу в деле. – В голосе Лондона чувствовалось нарастающее волнение. – Уверяю тебя, Ним, нам улыбнулась редкая удача. Я убежден, что еще до того, как все закончится, многие известные в городе люди будут перемазаны дерьмом.

– Наш президент потребует детального отчета, – предупредил Ним. – Кроме того, тебе придется постоянно держать его в курсе дела.

– Он получит отчет, ты тоже.

– Что с твоими сотрудниками? Ты справишься с этим делом силами своего отдела?

– Пока не уверен, Ним. Может быть, понадобится помощь. Я дам тебе знать на следующей неделе.

– А что с теми тремя, что были арестованы?

– Они отпущены под залог. Полиция обеспечивает безопасность юнца, прячет его, потому что он может дать показания как свидетель обвинения. Впрочем, он сообразил, что лишь некоторые группы из «Кил» – самые надежные – занимались установкой приспособлений для кражи энергии. Если бы нам удалось выяснить, какие именно группы, это здорово помогло бы следствию.

– И тем не менее мне до сих пор кое-что непонятно, – сказал Ним. – Если преступная работа в «Зако-билдинг» уже была проделана, зачем группе из «Кил» потребовалось туда возвращаться?

– Это может вызвать только улыбку, – среагировал Лондон. – Просто смех, да и только. Юнец рассказал Винески: мол, кому-то в «Зако» стало известно, что я и Арт Ромео что-то вынюхиваем по части кражи энергии. Они забеспокоились, и было решено умерить аппетиты. Поэтому эти три парня занимались всего-навсего переделкой ранее сделанного. Если бы они оставили все как было, мы бы еще долго варились со своими предположениями и догадками.

– Раз уж ты упомянул вареное, положи себе еще мяса, – предложил Ним.

Чуть позже Ним рассказал Эрику Хэмфри о своем разговоре с начальником отдела охраны собственности.

– Можешь считать это небольшим рождественским подарком, – сказал Ним.

Хэмфри одобрительно кивнул, улыбнулся при упоминании Рождества, до которого оставалось еще пять дней, и дал понять, что на этом тему можно закрыть. Ним понимал, что в данный момент президента беспокоили куда более важные дела. Это был проект «Тунипа», вода и нефть. Слушания в Калифорнийской комиссии по энергетике в связи с проектом «Тунипа» длились даже дольше, чем предполагалось. Оскар О’Брайен сравнил их по скорости со сверхзвуковой улиткой. Стало ясно, что о завершении первого этапа слушаний можно будет говорить лишь по прошествии нескольких месяцев. А последующие этапы комиссии растянутся на годы. Связанные с этими аналогичные слушания в комиссиях по коммунальному хозяйству, охране водных ресурсов и контролю за состоянием среды даже еще не начинались. В сложившейся ситуации О’Брайен, считавший, что на получение лицензий уйдет шесть-семь лет, был вынужден пересмотреть свой прогноз. Не далее как вчера он заявил:

– По тому, как двигается дело, можно утверждать, что мы начнем строительные работы через восемь, а то и десять лет. Если вообще когда-нибудь начнем.

Что касается других намеченных проектов, включая тепловую электростанцию в Дэвил-Гейте и геотермальную в Финкасле, то и здесь прогресс был минимальный, а перспективы представлялись удручающими.

Эрик Хэмфри, Ним и другие руководители «ГСП энд Л» осознавали, что надвигаются трудные времена и уже не за горами тот день, когда спрос на электроэнергию намного превысит существующие генерирующие мощности. И тогда все поймут, как пригодились бы так и оставшиеся на бумаге проекты «Тунипа», «Финкасл», «Дэвил-Гейт» и другие. Но тщетно. Время не вернешь.

Проблема нехватки воды тоже была одной из причин озабоченности президента. Несмотря на два зимних шторма, сопровождавшихся дождями, сезонные осадки в Калифорнии до сих пор оставались незначительными. Запасы воды в резервуарах, истощенные ранней засухой, были гораздо меньше, чем предполагалось для третьей недели декабря. А снегопадов, обычно обильно выпадающих в Сьерра-Неваде и других областях, или вообще не было, или они оказывались крайне незначительными. Если в течение года выпадало достаточное количество осадков, снег для такого огромного концерна, как «ГСП энд Л», был на вес золота. Когда весной он начинал таять, реки и водные потоки устремлялись вниз, наполняя водохранилища, которые летом обеспечивали работу обширной сети гидроэлектростанций. Теперь, согласно прогнозам, полученным Эриком Хэмфри, выработка электроэнергии гидроэлектростанциями в наступающем году может понизиться на двадцать пять процентов из-за нехватки сточной воды.

И наконец, нефть. Для «Голден стейт пауэр энд лайт», как и для других энергокомпаний обоих побережий, нефть была равнозначна крови в венах. Но она тоже оставалась предметом постоянной озабоченности. В это утро обозреватель раздела бизнеса в «Кроникл Уэст» так обрисовал сложившуюся ситуацию:

Нефтяная опасность подкрадывается незаметно, как тигр в траве, в то время как мы не замечаем ее или не желаем замечать. Это началось с падения курса американского доллара несколько лет назад. Когда-то наш «зеленый» уважали везде, до тех пор пока при Никсоне не отменили золотое обеспечение доллара. И тогда «зелененький» обесценился. Доллар покатился вниз из-за неспособности и политической несостоятельности Вашингтона, в то время как экспортеры нефти – страны Ближнего Востока, Северной и Западной Африки, Индонезия и Венесуэла – подняли цену на свою нефть в долларах, чтобы компенсировать это падение. Не помогло. Курс доллара продолжает снижаться, словно заходящее солнце. Доллар все больше обесценивался, поскольку США платили (и продолжают платить) за нефть больше долларов, чем получают за свой экспорт. И чем больше долларов утекает в Саудовскую Аравию, Иран и другие страны, тем больше их печатают в министерстве финансов США, снижая тем самым долларовый курс.

После этого мы стали свидетелями некоторых временных экспериментов. Платежи за нефть из «валютной корзины» были одним из них (так возвышенно называется смесь, включающая в себя западногерманские марки, гульдены, французские и швейцарские франки, фунты стерлингов, йены и доллары). Но это также оказалось неэффективным, поскольку слабые доллар и фунт тянули «корзину» вниз.

В конце концов нефтедобывающие страны потребовали оплачивать поставки золотом, которое за всю долгую историю человечества не теряло своей стоимости. Соединенные Штаты Америки ответили отказом (конечно, точка зрения казначейства понятна: США не обладают таким количеством золотого запаса потому, что растратили его в тщетной попытке «демонетизировать» золото. В итоге золотозапасов Федеральной резервной системы достаточно сейчас для того, чтобы оплатить лишь годовой счет по нефтяным операциям да еще оставить немного про запас).

Министерство финансов, вместо того чтобы задуматься о золотом покрытии национальной валюты, целое десятилетие полагалось исключительно на печатный станок, разгоняя его для выпуска ничем не обеспеченных долларовых бумажек. Однако на этот раз нефтедобывающие страны были непреклонны. Они заявили: «Если нам потребуются бумажные деньги, мы сами сможем их напечатать, не расплачиваясь за них своей нефтью». В общем, получается, как в том анекдоте про китайца-прачку: «Нету монеты, нету стирки». Так и они теперь грозятся: «Нет золота, нет нефти». Похоже, мы заходим в тупик. Правда, нефть продолжает поступать. Правда и то, что поставки ее скорее всего не прекратятся ни через год, ни через два. Но переговоры продолжаются, и на какой-то компромисс тем не менее можно рассчитывать. Поживем – увидим.

Неопределенность, связанная с нефтью, зловещей тучей нависла над «ГСП энд Л», потому что примерно половина генерирующих мощностей компании зависела от нефтяного топлива, основная часть которого импортировалась. Поставки природного газа, который также использовался в производстве электричества, были незначительны. Таким образом, надвигалась перспектива одновременной нехватки нефти, газа и воды, о чем Эрик Хэмфри, Ним и другие руководители компании старались даже не думать. Но думали и заранее содрогались.

– Как вы считаете, может ли губернатор передумать и поддержать наши планы по проекту «Тунипа»? – обратился Эрик Хэмфри к Полу Шерману Йелу. – Поскольку нефтяному кризису не видно конца, поставки природного газа становятся все более проблематичными, а о строительстве атомных электростанций пока можно забыть, не разумно ли было бы задуматься о строительстве тепловой электростанции, работающей на угле?

Судья Йел появился в кабинете Хэмфри вскоре после того, как Ним закончил сообщение по краже электроэнергии. Днем раньше новый представитель компании «ГСП энд Л» побывал в Сакраменто и посетил здание, в котором располагались органы государственной власти штата.

– Губернатор согласен с вашими аргументами, – сказал Йел. – Но он еще колеблется. Я виделся с ним вчера и просил его выступить с заявлением в поддержку «Тунипы». Я бы сказал, что наши шансы шестьдесят на сорок.

– Хорошая новость. – Было видно, как обрадовался Хэмфри, и Ним подумал, какую редкостную дальновидность проявил президент, заполучив Пола. Складывалось впечатление, что Йел был вхож к губернатору без предварительного уведомления в любое время; то же самое касалось его визитов к важным законодателям штата.

– Я вас уверяю, джентльмены, что в Сакраменто очень обеспокоены в связи с нефтью, – продолжал Йел. – Мои вчерашние собеседники, включая губернатора, осознают неизбежность нормирования бензина в недалеком будущем независимо от того, урегулируется нынешний кризис или нет.

– Что касается меня, – проговорил Хэмфри, – я считаю, что это стоящая вещь. Просто возмутительно, как североамериканцы используют свои машины, особенно большие. Они сжигают бензин, не задумываясь о завтрашнем дне. Европейцы правы, считая нас безответственными.

Нима так и подмывало напомнить президенту о его собственном огромном автомобиле. Но вместо этого он сказал Йелу:

– Я надеюсь, в Сакраменто понимают, что производство электроэнергии – более экономичный способ использования нефти, чем в автомобиле.

Пол улыбнулся в ответ:

– Заверяю вас, что не упускаю возможности, публичной или частной, для того чтобы это разъяснить.

Ним вспомнил, как в своем выступлении неделю назад Йел действительно говорил об этом. Шла телевизионная программа «Встреча с прессой штата», где, несмотря на свое недавнее назначение, бывший судья продемонстрировал удивительную осведомленность в делах «ГСП энд Л». Когда Ним смотрел передачу дома, он вновь испытал сожаление, что не является больше общественным представителем интересов компании. Вместе с тем он не мог не признать, что Йел превосходно справился с возложенной на него миссией. Эрик Хэмфри продолжил свои рассуждения о нефти.

– Иногда мне кажется, что, будь я на месте арабов, то отказался бы от бумажных долларов за нефть и потребовал бы золото или по крайней мере обеспеченную золотом валюту. Любопытно все же, если Соединенные Штаты уступят и используют свой золотой запас: у меня большие сомнения, что его хватит надолго.

– А есть ли у нас вообще столько золота, чтобы ответить по всем обязательствам? – спросил Ним. – Мне почему-то это кажется сомнительным.

– Я раньше об этом ничего не слышал, – сказал Хэмфри. – Очень любопытно.

– Но это еще не все, – продолжил Ним. – Считается, что во время долларового кризиса 1960 года значительная масса золота была использована для поддержания доллара с последующей его заменой. Но это так и не произошло.

– Зачем же тогда держать это в секрете? – спросил Хэмфри.

– Все очень просто, – заметил Йел. – Если бы остальной мир узнал, что Соединенные Штаты не располагают необходимым количеством золота, началась бы долларовая паника, а затем и всеобщая продажа долларов. – И добавил задумчиво: – В Вашингтоне ходят всякие слухи о недостающем золоте. Говорят, каждый новый министр финансов дает клятву о неразглашении тайны и только после этого узнает о реальном положении вещей. Одно является очевидным: правительство никогда не допустит к проверке золотозапасов Форт-Нокса независимых аудиторов. – Он пожал плечами. – Я не знаю, насколько соответствует действительности то, что утверждают Битер и Дюрелл. Но странные вещи случаются, особенно в Вашингтоне.

Эрик Хэмфри вздохнул.

– Бывают такие дни, – обратился он к Йелу, – когда мне хочется, чтобы мой помощник был менее информированным, менее начитанным и еще держал бы в узде свой пытливый ум. Как будто у меня нет других забот – «Тунипа», уголь, вода, газ, нефть. А теперь вот он подбросил мне еще и золото.

Глава 9

Лаура Бо Кармайкл, сидевшая в своем шикарном, обшитом красным деревом офисе в клубе «Секвойя», замерла в нерешительности – ее рука застыла над лежавшим перед ней на столе чеком на сумму двадцать пять тысяч долларов. Он был выписан по счету на специальные цели клуба и предназначался для организации «Энергия и свет для народа». Эти деньги должны были стать вторым взносом от общей суммы в пятьдесят тысяч долларов, выделенной организации Дейви Бердсонга еще в августе, пять месяцев назад. Выплата первой части была проведена сразу же после заключения тайного соглашения между клубом «Секвойя» и «Энергией и светом для народа». И вот пришел срок выплаты второй части. Подпись Родерика Притчетта, управляющего секретаря «Секвойи», уже стояла на чеке. Ниже предусматривалась подпись председателя. Одним росчерком пера – ее подпись была неразборчива – чек мог превратиться в финансовый документ. Но Лауру Бо до сих пор одолевали раздумья. Причиной ее сомнений оставалось решение о соглашении с «Энергией…». Эти сомнения усилились на слушаниях по «Тунипе», где Дейви Бердсонг, как ей показалось, вел себя ужасно. Все в ней бунтовало против его жажды дешевой популярности, циничного заигрывания с низменными инстинктами толпы. Она снова и снова задавала себе вопрос: не ошиблась ли она, отдавая свой решающий голос в поддержку союза? Не унизил ли, не обесчестил ли себя уважаемый клуб «Секвойя», пойдя на этот сговор? Ведь если все выплывет на поверхность, Лауре Бо как председателю придется нести за эту сделку персональную ответственность. А может, ей следовало принять сторону Присциллы Куинн, которая не делала тайны из своего отношения к Бердсонгу, причем в самый решающий момент? Лауре Бо ясно и с чувством какой-то неловкости припомнились слова Присциллы: «…интуиция подсказывает мне, что ему нельзя верить… у меня тоже есть принципы, которых этот отвратительный тип, по-видимому, лишен». И далее: «Думаю, вы все еще пожалеете об этом голосовании. Хочу, чтобы мое мнение было зафиксировано в протоколе». Лаура Бо Кармайкл уже сожалела о том, что голосовала «за». Она положила ручку, неподписанный чек лежал рядом, и нажала кнопку интеркома. Услышав голос управляющего секретаря, она сказала:

– Родерик, зайдите, пожалуйста. – Несколько минут спустя проговорила: – Мне кажется, мы могли бы пересмотреть этот второй платеж. Если первый был ошибкой, стоит ли ее повторять?

Притчетт, как всегда аккуратно одетый и подстриженный, выглядел удивленным. Он снял свои очки без оправы и протер их носовых платком, обеспечив себе тактическую паузу для осмысления услышанного.

– Вы уже все обдумали, мадам председатель, – сказал он, снова надевая очки, – ведь если мы тормознем эти перечисления, то нарушим соглашение, которое подписали и которое выполняется и до сих пор выполнялось противной стороной.

– Но разве оно выполняется? Что мы получили за первые двадцать пять тысяч долларов? Разве что балаган, устроенный Бердсонгом на слушаниях по «Тунипе».

– Я бы сказал, – Притчетт осторожно выбирал слова, – что Бердсонг добился гораздо большего. Его тактика, хоть и грубая, определенно грубее той, к которой мы сами вправе прибегать, в общем-то себя оправдала. До сих пор он обращал внимание средств массовой информации на негативные стороны проекта «Тунипа», в то время как вся аргументация «Голден стейт пауэр» в поддержку проекта не вызвала особого интереса. Он также сумел дезавуировать их основного свидетеля Голдмана, сначала спровоцировав его, а затем тихонько отойдя в сторону, когда Голдмана подвели нервы и он ополчился на всех, включая свою собственную компанию.

– Я чувствую себя виноватой перед ним, – призналась Лаура. – Я знаю Нима Голдмана уже давно, он может заблуждаться, но он честный и искренний человек… Вообще говоря, он не заслуживает того, что с ним произошло.

Притчетт вздохнул было, но сдержался.

– В такого рода стычках участники обычно получают синяки, а их репутация страдает. С точки зрения «Секвойи» самое главное – выиграть. А выигрыш в связи с «Тунипой» нам обеспечен. И я в это верю.