Текст книги "Скай О`Малли"

Слуги и придворные поспешили из комнаты, граф закрыл дверь и запер ее. Молча он снял остатки одежды и потушил свечи. Отсветы огня из камина играли на его высокой фигуре и золотистых волосах. Он протянул к ней руку:

– Иди ко мне, Скай.

Она поднялась с кровати и подошла к нему. Джеффри долго смотрел на нее, потом улыбнулся. Сквозь мелкие складки полупрозрачной юбки видны были длинные стройные ноги. Он взялся руками за ворот сорочки и одним движением разорвал ее напополам. Рассмеявшись, Скай обвила его руками. Джеффри почувствовал, как страсть воспламеняется в нем, и, зажав лицо жены между ладоней, он крепко поцеловал ее в губы.

– Я люблю тебя, Скай, – хрипло пробормотал он.

– Я тоже люблю тебя, милорд, – ее удивительные голубые глаза сияли.

Руки графа поползли от ее совершенных плеч по гладкой длинной красивой спине, пока не сжали округлые ягодицы.

– Я так по тебе скучал, – прошептал он, наклоняя голову и забирая теплым ртом в плен упругий сосок. Играя, язык обводил его вновь и вновь, пока граф не почувствовал, как Скай дрожит. Тогда медленно опустился на колени, язык мучительно долго добирался от груди к ее женскому естеству.

Скай вздрогнула:

– Ну пожалуйста!

Он поднял голову и взглянул на нее:

– Пожалуйста, что, Скай?

– Пожалуйста, – повторила она и, выскользнув из его рук, бросилась к кровати. Он погнался за ней и подмял под себя.

– Ты хочешь меня, моя распутная женушка? – спросил он. – Нет, нет, Скай, не отворачивайся. В том, что ты меня хочешь, нет ничего постыдного. Скажи мне, любимая! Скажи мне это!

– Да! Да! Да! – почти зарыдала она, и он наполнил ее всю, возбужденный ее красноречивыми глазами, которые сказали ему то, что она стеснялась выговорить вслух. Он был невероятно нежен, и нежность безмерно усилила ее страсть, которая, в свою очередь, сделала невыносимым его желание. Так они возбуждали друг друга, пока мир вокруг не взорвался осколками их любви.

Потом, когда они утомленные лежали, граф обнял Скай, начал гладить ее волосы и трепещущее тело.

– Любовь моя, – бормотал он, – вот мы и скрепили сделку, которую заключили перед архиепископом. Я люблю тебя, Скай. И буду всегда делать так, чтобы ты была счастлива. Клянусь тебе!

Она повернулась и посмотрела Джеффри в лицо:

– Твой ребенок уже зреет в моей утробе.

– Спасибо, дорогая, – ответил он.

Озадаченная тем, что он не удивлен, Скай поняла, что муж догадывался о ее секрете.

– Джеффри, ты знал? Поэтому и решил жениться на мне? – Муж увидел, как в ее глазах поднимается страх. – Я не сука, чтобы брать меня на развод! – гневно закричала она.

– Я и не знал до тех пор, пока не попросил твоей руки, – спокойно ответил он.

– Робби тебе сказал, – возмутилась она. – Треплется, как старая баба!

– Да, – согласился он. – Мне это сказал Робби. Тогда я был близок к тому, чтобы тебя задушить или избить до синяков. Ты самая упрямая ведьма из всех, каких я только встречал. Запомни, Скай Саутвуд! Ребенок, которого ты носишь под сердцем, и твой, и мой. И я его хочу. Ты не можешь мне этого запретить лишь из-за того, что твоя гордость заставляет тебя беспокоиться, как бы я не полюбил его больше тебя! Я полюблю ребенка. Но я никого и ничего не полюблю так, как я люблю тебя, Скай. Что бы ни пришлось сделать, чтобы снова заставить тебя выйти за меня замуж, я бы это сделал.

Ее поразила убежденность слов. Она не нашлась, что ответить. Он начал усмехаться и посмеивался до тех пор, пока спальня не наполнилась раскатами хохота.

– Ну вот, наконец-таки я тебя переговорил и ты онемела, слишком гордая, слишком красноречивая ирландка! Теперь, может быть, признаешь, что я главный в семье. Ручаюсь, до меня никому не удавалось сделать тебя такой бессловесной.

Сердитые слова замерли у нее на губах, когда она увидела в зеленоватых глазах Джеффри нежность и любовь.

– У меня отвратительный характер, – прошептала Скай.

– Да, это так, – серьезно согласился он.

– Я не терплю несправедливости.

– И я тоже. Хотя мир, в котором мы живем, далек от совершенства. Ты знаешь сама, идеального человека в нем не найти.

– Я не буду твоим имуществом, Джеффри. Слишком давно я сама распоряжаюсь собственной судьбой.

– Ты была такой же независимой и с Халидом эль Беем, дорогая? Не могу представить жену мусульманина, которой предоставляют такую свободу.

«Что за странный разговор получается у нас в брачную ночь? – думала Скай. – Я лежу в объятиях своего второго мужа и обсуждаю с ним достоинства первого».

– Халид, – медленно произнесла она, – уважал мой ум. Именно он со своим секретарем научил меня, как вести дела и вкладывать деньги. Он шутил, что если с ним что-нибудь случится, я поражу всех, показав, как хорошо справляюсь с его делами.

Джеффри Саутвуд подивился словам жены. С момента знакомства со Скай он тщательно изучил репутацию Халида эль Бея. Из-за расстояния это оказалось непросто – Англия была так далеко от Алжира, но граф испытывал острый интерес к этому человеку, который вначале купил, а потом полюбил неизвестную женщину. То, что он обнаружил, удивило графа. Несмотря на дело, которым он занимался.

Халида эль Бея считали джентльменом. Его любили за честность, щедрую натуру и обаяние.

Разобраться с последней чертой его характера для Джеффри было особенно сложно. Для него всегда было безразлично, имеет ли его любовница других мужчин. Но Скай – дело другое: она его жена. Были ли у нее до него мужья? Это его беспокоило, и невольно он крепко ее сжал.

– Джеффри!

Губы графа грубо пронеслись от шеи к груди, оставив пылающий след.

– Ты сравниваешь меня с Халидом, Скай? – сердито спросил он.

Она тут же все поняла. Никогда раньше он не был уверен в женской любви.

– О, Джеффри, – прошептала она и обняла мужа. – Никакого сравнения быть не может. Халид останется Халидом, а ты есть ты. Я любила его таким, каким он был, а тебя люблю таким, каков есть ты. – И она нежно поцеловала его. – Я люблю тебя, милорд Саутвуд, но иногда ты ведешь себя глупо.

Но сейчас он себя глупым не чувствовал.

– Разве так мы должны проводить свою брачную ночь? – шутливо спросила Скай. – Раз мы закончили с моим покойным мужем, давай обсудим бесчисленных леди, украшавших твою постель.

– Мадам! – проревел он, изо всех сил стараясь не уронить достоинства, и тут же услышал сдавленный смех. – Ну и ведьма! – расхохотался он. – Интересно, кто-нибудь поверит, что молодожены в брачную ночь ведут такие разговоры? – И он покрыл ее лицо поцелуями. Скай счастливо рассмеялась, и Джеффри вторил ей.

– Мне не удастся долго скрывать мое положение, – задумчиво проговорила она, – а королева требует, чтобы я служила вместе с ее фрейлинами.

– Когда должен родиться ребенок, дорогая?

– Ранней осенью, после сбора урожая.

– Ты чувствуешь себя нормально? – заботливо спросил он.

– Иногда по вечерам меня мутит. Особенно от запаха жареного мяса. Но сегодня, слава богу, все обошлось.

– Тебе как можно скорее нужно ехать в Девон. Месяц твое положение не будет заметно, а потом ты уедешь.

– Лучше выехать через два или три месяца. Признать беременность меньше чем через два месяца после свадьбы, – значит навлечь на себя гнев королевы. Она женщина строгих правил, Джеффри. Кроме того, переезд для меня тогда окажется более безопасным. Месяц мы можем не появляться при дворе – не лишит же нас королева медового месяца. А когда мы вернемся на королевскую службу, я притворюсь, что падаю в обморок. Тогда все поздравят тебя с намечающимся прибавлением семейства задолго до того, как мы сделаем свое счастливое объявление. Тогда, если ты пожелаешь сопровождать меня в Девон, тебе это разрешат, и никто не будет обижен..

– Я начинаю понимать, – проговорил граф Саутвуд, – почему Халид эль Бей так доверял твоим суждениям. Удивительно обнаружить такой трезвый ум, упрятанный в такой хорошенькой головке.

– Ты мне льстишь, милорд, – сухо ответила она.

– Да, ведьмочка, я тебе льщу! – И, швырнув жену на подушки, целовал ее до тех пор, пока ее счастливый смех не начал долетать до бального зала.

18

Откинувшись в кресле в кабинете лондонского дома, Найл Бурк смотрел в окно. Сквозь пелену дождя над рекой начинало светлеть небо. В камине весело потрескивали дрова, но в теплой комнате огромному ирландцу было холодно. В руке он сжимал большой бокал, из которого отхлебывал розовое вино со специями. Юго-западный ветер, принесший дождь к свадьбе Скай, ревел за окном.

Новый порыв загрохотал ставнями, и Бурк помрачнел еще больше. Свадьба миссис Гойи дель Фуэнтес и графа Линмута сразила Найла. Вместе с Констанцей и другими приглашенными он наблюдал, как самая красивая на свете невеста выходит замуж за симпатичного жениха. Это было мучительно. В памяти всплыла озаренная свечами церковь в доме О’Малли и испуганная юная невеста с пустыми глазами и лицом белее, чем платье. Он вспомнил, как распахнул двери и как при виде него невеста упала в обморок. Как яростно он требовал право первой ночи. А больше всего ему вспоминалось, как сладостно она ему отдалась.

– Скай, – прошептал он, впервые за многие месяцы произнеся это имя вслух. – О, Скай, как я тебя люблю! – Он был сбит с толку, и повинна в этом графиня Линмут. Это была его Скай, похожая на нее, как близнец. Он горел желанием и стыдился этого. Наверху спала его верная молодая жена – одна в кровати, пока Найл горевал в кабинете, стремясь в душе к другой женщине, мертвой женщине и жене другого человека.

Будь проклята эта графиня Линмут, думал он, протягивая руку к графину. Он должен думать о наследнике, а не о мертвой. Уже два года Констанца была его женой, но не могла никак забеременеть. Не появись в округе его новые незаконнорожденные дети, Найл забеспокоился бы о себе. Но причина, безусловно, была в Констанце. Он хотел вернуться домой с женой и ребенком. Макуилльям старел, и весть о наследнике его бы поддержала.

После свадьбы несколько месяцев они пожили на Мальорке, потом отправились в свадебное путешествие через Средиземное море в Испанию, французский Прованс, Париж и прибыли домой. Зиму они провели в Париже – счастливое, веселое время, когда он обучал ее любви, и жена оказалась способной ученицей. Не знай он, что во время их первого свидания Констанца была девственницей, он бы усомнился в ее чистоте – так охотно она усваивала его уроки. Потом он упрекнул себя в глупости. Как часто мужчинам приходится иметь дело с покорными холодными женщинами, которые лишь выполняют свой долг, а сами ненавидят любовь и страсть. Ему повезло – Констанца наслаждается любовью, и он должен быть доволен.

Сейчас он отправится к ней. Будет спать в ее спальне. Разбудит ее поцелуем – теплую и душистую – потом, сдерживая страсть, медленно возьмет. Она задрожит от наслаждения, будет царапать его спину. Он поднялся, но головокружение заставило его снова сесть. Ему показалось, что в комнате слишком жарко. Он снова пригубил вино и понял, что очень устал. Он закрыл глаза, тяжелый бокал выпал из руки и покатился по коврику. Из приоткрытого рта вырвался храп. Найл Бурк крепко спал пьяным сном.

Через несколько минут дверь кабинета приоткрылась, и в комнату заглянули Констанца и Анна. На лице леди Бурк отразилась досада, красивые, похожие на анютины глазки глаза омрачились и сузились от злости.

– Он снова напился, – выпалила она. – Пил всю ночь. Ради всего святого, что это за человек, Анна?

– Он несчастен, девочка. Может быть, это из-за того, что у тебя нет ребенка.

– А разве я могу от него забеременеть, когда он в таком состоянии? – Голос ее стал мягче. – Анна, принеси мне плащ.

– Нет, нет, девочка, не надо!

– Анна, я должна это сделать. Я вся горю. Иначе я просто умру!

– Я успокою тебя, девочка.

– Мне этого недостаточно, Анна. Мне нужен мужчина. Если ты не принесешь мне плащ, я пойду так, и моя белая рубашка будет видна всему дому.

Со вздохом Анна ушла за темной накидкой. Констанца подошла к мужу и стала его разглядывать. Почему он так напивается? Это началось недавно. После их приезда в Лондон все шло хорошо, но в последние несколько месяцев их жизнь переменилась: внезапно и без видимых причин. Теперь Найл часто пьянствовал. Если бы он не изменился, не изменилась бы и она. Но в душе Констанца знала, что это не так.

Все началось так незаметно. Однажды ночью от избытка страсти он взял ее четыре раза. Но когда наконец удовлетворенный муж счастливо уснул рядом, она лежала без сна. Не то чтобы она осталась недовольной. Он был великолепен. И с каждым разом казался все лучше и лучше. Но Констанца не могла до конца утолить страсть, постоянно мучилась желанием.

Как-то конюх подсаживал ее на лошадь, и его рука скользнула по ее ноге выше, чем нужно. Констанца ничего не сказала, и рука устремилась выше к влажному месту между бедер и привела ее к восхитительному оргазму. Не говоря ни слова, конюх убрал руку. Из конюшни они выехали вместе – старший конюх скакал с непроницаемым лицом.

Через час они вернулись. Конюх снял ее с лошади и понес на темный чердак конюшни. От трения о седло Констанца почти обезумела. Поэтому она не сопротивлялась, когда мужчина задрал ее юбку.

– Так это правда, – удивленно прошептал он.

– Что?

– Что леди выдергивают здесь волосы, – ответил он и повалился на Констанцу. Конечно, у Гарри не было опыта, но это восполнялось напором. Он прыгал на ней до тех пор, пока не удовлетворил дважды.

Потом она чувствовала себя виноватой и пристыженной, но желание перевешивало стыд, и их встречи с Гарри стали регулярными. При дворе за ней ухаживали несколько щеголей, но инстинкт подсказывал, что их следует опасаться.

Правда, потом она потеряла осторожность и согласилась на свидание с лордом Бэйсингстоком, который был очень доволен. Но теперь и двух любовников Констанце было недостаточно. Вожделение казалось болезненным, и она не могла от него избавиться. Вскоре она перестала мучить себя угрызениями совести. Но между тем проявляла осторожность. Никто не догадывался о ее тайне. Она любит мужа, но не может остановиться.

Констанца не расслышала, как вернулась Анна. Она подняла голову только тогда, когда темная накидка оказалась на плечах.

– Милорд? – позвала Анна.

– Оставь его, – попросила она. – Он крепко спит, и я отлучусь ненадолго.

– Прошу тебя, девочка!

– Анна, прекрати! Я сама ничего не могу сделать с собой. – И Констанца Бурк выпорхнула из библиотеки и через боковую дверь, которой мало кто пользовался, покинула дом.

В сумраке раннего утра она нашла дорогу к конюшне, где спал Гарри. С видом собственницы приоткрыла дверь и, заглянув внутрь, увидела голого конюха и такую же голую Полли, одну из помощниц поварихи. Несколько секунд она зачарованно рассматривала сцену, но Полли вдруг открыла глаза и в ужасе уставилась на госпожу. Констанца улыбнулась и предостерегающе поднесла палец к губам. Сбросив плащ и сняв сорочку, она забралась на кровать по другую сторону Гарри.

Полли, окаменевшая, лежала рядом с конюхом. Внезапно госпожа привстала и наклонилась к испуганной девушке.

– Соси его, – приказала она. – Вдвоем мы доведем его до безумия. Тогда он разбушуется, как бык.

Полли оправилась от потрясения, встала на четвереньки, чтобы выполнить приказание хозяйки. И пока она делала свое дело, Констанца языком залезла конюху в ухо. Спящий пошевелился. Полли лихорадочно сосала член, а госпожа начала дуть Гарри в ухо. Гарри завопил, его чресла горели. Приоткрыв глаза, он в недоумении уставился на женщин. Его могучий член рос до тех пор, пока Полли оказалась не в состоянии его удерживать. Тогда она откинулась назад. В следующую секунду конюх был уже на ней. Констанца глядела на них, играя с собой собственным пальцем. Внезапно Гарри поднял глаза, и она встретила его сладострастный взгляд.

Он еще не был удовлетворен, хотя Полли уже рыдала от наслаждения. Скатившись с девушки, конюх навалился на Констанцу, дотронувшись до нее подрагивающим членом. Констанца вскрикнула и рванулась вперед всем телом. Но он увернулся и терся о ее тело до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде. Подмигнув Полли, конюх прыгнул на нее и овладел, пока не вырвал несколько криков удовольствия.

Потом, когда все трое лежали бок о бок, переводя дыхание, Полли решилась подать голос:

– Моя подружка Клер никогда не поверит, а уж на что она пользуется вниманием мужчин. Если бы вы не были госпожой, я бы познакомила вас с Клер. Уж она нашла бы применение такой девчонке, как вы.

Гарри рассмеялся от абсурдности ее мысли. Вернувшись в свою постель, Констанца начала обдумывать слова служанки. Может быть, это и было бы решением всех ее проблем. Когда желание одолеет ее, она ускользнет в дом терпимости и предастся страсти. Там она наденет маску, и это придаст ее внешности еще большую пикантность. Внезапно от этих мыслей ее обуял страх, и, скатившись с кровати, она встала на колени перед распятием.

– Пресвятая Дева Мария, – горячо молилась она. – Не допусти этой ужасной вещи. Прошу Тебя, очисти мой разум от этих мыслей.

Потом ее глаза скользнули по книге в изящном переплете, которая лежала на столике у кровати. Подарок ее любовника лорда Бэйсингстока, книга была привезена в Англию из Индии португальским капитаном. Констанца поднялась и, сев на кровать, открыла книгу. Ее заворожили красивые цветные иллюстрации, изображающие разные способы любви у людей и животных – от простых до самых извращенных. Зачарованная, Констанца медленно переворачивала страницы. Ее дыхание участилось, и, несмотря на свое недавнее приключение, Констанца снова почувствовала, как растет в ней желание.

Позвонив служанке, она приказала приготовить ей дорожное платье. К тому моменту, когда она подошла к конюшне, пламя страсти пылало вовсю. Она спокойно ждала, пока Гарри седлал лошадей, но нетерпеливые удары хлыста по сапогу подсказали ему, что госпожа вновь испытывает вожделение. Конюх вздохнул. Кажется, ее невозможно удовлетворить, хотя, бог свидетель, он старался. Он еще не встречал такой женщины. Его госпожа первая.

Они поскакали по берегу реки в заросли и там спешились. Конюх взял ее на поросшей мохом земле, и его страсть только росла от бессвязных слов, которые она бормотала ему на ухо. Он снова и снова поражался тому, какое вожделение скрыто в этой девушке с лицом мадонны.

По дороге домой она сказала своим грудным голосом с легким акцентом:

– Я хочу познакомиться с подругой Полли Клер.

– Ты с ума сошла, женщина! – вскричал он. – Удивляюсь, как еще твой муж не заметил, что ты наставляешь ему рога со мной и лордом Бэйсингстоком. Представляешь, что будет, когда тебя поймают?

– О Найле я позабочусь сама. Я хочу встретиться с этой шлюхой. Если ты и Полли не устроите мне эту встречу, мне придется заняться этим самой.

– Что ж, если тебе не терпится иметь на себе сто мужиков, маленькая развратница, так уж и быть, поговорю с Полли. У тебя это – болезнь. В нашей деревне в Хирфорде была одна такая девчонка. Никак не могла насытиться.

– И что с ней случилось, Гарри?

– Умерла от дурной болезни. Чего еще можно было ждать? – рассудительно ответил конюх.

Через несколько дней, когда Найл Бурк охотился с друзьями, Констанца и Гарри поскакали в Лондон. Она ожидала увидеть грязный притон и была приятно удивлена, войдя в чистенький домик на Лондонском мосту[19]19
  Лондонский мост – до 1749 года единственный мост через Темзу. В 1968 году демонтирован и продан частной компании в США. На его месте в 1973 году открыт новый мост.


[Закрыть]. Дом был оштукатурен и до половины обит деревом. Каждый следующий из его трех этажей нависал над предыдущим, и от этого строение напоминало пирог. Фасадом он выходил на улицу, потому что сам мост служил улицей, а задними окнами – на Темзу и неизменно развлекал лодочников, пялившихся на женщин в его окнах и перебрасывающихся с ними шутками.

– Я буду ждать здесь, – проговорил Гарри, помогая Констанце спуститься с лошади.

Она надвинула капюшон на глаза и постучала в дверь. Почти тут же дверь отворилась, и крошечная служанка проводила Констанцу по коридору. Вскоре она очутилась в приятной, залитой солнечным светом комнате с эркерными окнами, выходящими на реку.

Там ее поджидала привлекательная блондинка с небесно-голубыми глазами. Когда служанка вышла, она заговорила:

– Добрый день, миледи. Полли сказала, что вы хотите меня видеть. Чем могу служить?

Внезапно Констанца почувствовала робость.

– Я совершила ошибку, явившись сюда, – пробормотала она.

Клер от души рассмеялась.

– Нет, дорогая. Полли мне все о вас рассказала. У вас постоянный зуд, который все время нужно усмирять. Вы все равно пришли бы ко мне. Не смущайтесь. Я восхищена тем, что вы будете со мной. В маске вас никто здесь не узнает. Ну что, по рукам?

– Вы толком не видели даже, как я выгляжу, – возразила Констанца. – Почему вы уверены, что я буду пользоваться успехом?

– Дорогая, – прозвучал обескураживающий ответ, – если вы можете так загонять джентльмена, какое имеет значение ваша внешность! Да пусть вы страшны как грех. Запомните, никто не увидит вашего лица. Для тех, кто предпочитает красоток, у меня есть с полдюжины девочек.

– А как насчет денег?

– Все заработанное мы будем делить пополам.

– Нет! Мне ничего из них не надо. И зачем я только сюда пришла?

Клер рассмеялась, потом дружески положила руку Констанце на плечо:

– Ничего не бойся, дорогуша. Нужно время, чтобы стать шлюхой. Но у тебя все пройдет чудесно. – Она усадила Констанцу, подала маленький стаканчик и села напротив. – Я ведь тоже родилась не гулящей. Мой отец был знатным человеком и владел землей. Но я сбежала с кузеном, а он обрюхатил меня и бросил. Домой я вернуться уже не могла. Что же мне оставалось делать?

– У тебя есть ребенок? – Глаза Констанцы расширились от изумления.

– Нет, – рассмеялась Клер. – Я не была столь невинной, чтобы не знать, как избавиться от ребенка.

Констанца почувствовала дурноту и судорожно сглотнула. Ничего не заметившая Клер продолжала:

– Маска – это хорошо, но недостаточно. Необходимо что-нибудь еще, что бы отличало тебя от других.

Констанца посмотрела на хозяйку, и ее страх внезапно прошел. Она поняла, что Клер – просто деловая женщина. Выпитое подействовало на нее, и в голову пришла шальная идея.

– У меня есть книга, – проговорила она.

– Книга?

– Книга с Востока с красивыми картинками, на которых изображены мужчины, женщины и животные. Что, если я буду предлагать мужчинам выбрать страницу, а потом мы станем изображать то, что на ней нарисовано?

Невинные глаза Клер восхищенно засветились:

– Отлично. У тебя голова работает, дорогая. И когда ты к нам придешь?

– Сегодня вечером, – ответила Констанца. – Мой муж уехал на несколько дней, а я вся горю.

– Тогда не трудись возвращаться домой. Пошли за книгой конюха, а сама отдохни здесь, – промурлыкала Клер. Она позвонила в серебряный колокольчик и приказала вошедшей служанке: – Проводи мадам в розовую комнату.

Не говоря ни слова, Констанца последовала за горничной. Когда дверь за ними закрылась, Клер запрыгала от восторга.

– О Дом, – тихо проговорила она, хотя рядом никого не было. – О мой любимый брат! Наконец у меня есть средство отомстить за тебя Найлу Бурку! Эта девушка с ангельским лицом – его жена! Жена! А я из утонченной жены лорда Бурка сделаю самую разнузданную в Лондоне шлюху. Прибавь к этому смерть его стервозной жены Скай. Это как следует выбьет его из колеи! – И Клер О’Флахерти дико рассмеялась.

Так все и началось. А вскоре кавалеры при дворе пересказывали друг другу истории о «даме с книгой», предающейся самым немыслимым и приятным извращениям. «Книжную даму» удовлетворить было невозможно. Всем было очевидно, что это – леди, но кто она?

А Констанца Бурк, окунувшаяся в тайную жизнь, никогда еще не была так счастлива. У нее был муж, любовники – лорд Бэйсингсток и конюх, и еще множество мужчин. Кто бы мог догадаться, что невинная на вид леди Бурк, придворная королевы Елизаветы и извращенная «Книжная дама» – одно лицо?

Ей сопутствовала удача: Найл углубился в воспоминания, запутался в закоулках собственной души и почти не обращал внимания на жену. Не походи графиня Линмут так на Скай, он продолжал бы спокойно жить. Но он так часто встречался со Скай, его раны кровоточили и болели. Какую злую шутку сыграла с ним судьба, и он горько смеялся и заливал горе вином.

Как-то вечером служанка жены Анна вошла к нему в кабинет и присела в реверансе:

– Милорд, мне нужно с вами поговорить.

Анна оказалась в трудном положении. Она не могла позволить любимой девочке продолжать такую жизнь, но разгласить ее грехи перед мужем было еще хуже. Служанка полагала, что, если ей удастся вывести лорда Бурка из подавленного состояния, он снова станет любящим мужем, и Констанца бросит свои опасные приключения, пока еще не слишком поздно.

– Слушаю тебя, Анна.

– Милорд, моя девочка несчастна, и все потому, что несчастны вы. – Его сумрачный взгляд заставил ее поколебаться, но, набравшись храбрости, Анна продолжала: – Вы совсем не обращаете внимания на Констанцу, милорд. Вы знаете, что я права. Как будто между вами вдруг что-то встало. Вы ведь ее любите не меньше, чем раньше?

Лорд Бурк вздохнул. Надоедливая старуха говорила правду, и он это знал.

– Мы, ирландцы, подвержены дурному настроению, Анна. Констанце придется к этому привыкать. Она хорошая девочка.

– А почему вы не едете домой в Ирландию, милорд?

– Я могу вернуться туда только вместе с женой и сыном.

– Но на это трудно рассчитывать, если вы будете так редко видеться с моей госпожой, – сухо ответила Анна.

– Потише, женщина! – прикрикнул на нее Найл Бурк. – Сейчас я в плохом настроении, и это надо пережить. У твоей госпожи было два года, чтобы родить мне наследника, а я не вижу никаких признаков ни сына, ни дочери. Она не жалуется на недостаток внимания и, кажется, все эти дни прекрасно развлекается. Бог мой, да она бывает дома меньше, чем я!

– И вам неинтересно знать, куда она ходит?

Серебристые глаза Найла Бурка сузились.

– О чем ты говоришь, женщина? – угрожающе спросил он.

Волна страха чуть не задушила Анну.

– Ни о чем, милорд, ни о чем! – выпалила она и тотчас вышла из комнаты. Боже! Она чуть не выдала свою девочку. Прислонившись к стене, она беззвучно заплакала, горячие соленые слезы оросили веки. Анна была уже немолода, и подобные встряски ей были противопоказаны.

Она вспомнила, как восемнадцать лет назад они с красивой матерью Констанцы были похищены мавританскими пиратами. Когда наконец их вернули домой, она поклялась, что госпожа осталась нетронутой. Тогда она надеялась, что Бог простит ей ложь. Кондесса уже забеременела от мужа к тому дню, когда налетели пираты, а говорить правду означало бы ставить под сомнение законность ребенка. В конце концов Конд спросил ее прямо, и ради ребенка она солгала. И поскольку все остальные пленницы сгинули на восточных базарах, ее рассказ никто не мог опровергнуть.

Но сама Анна все живо помнила. Пираты нагрянули после захода солнца и под прикрытием темноты подобрались к летней вилле Конда на отдаленном острове. Они обшарили всю деревню и свезли на корабль детей, девушек, способных еще рожать женщин и здоровых мужчин. Всех остальных безжалостно убили. На вилле повторилось то же, но молодая Кондесса и ее дуэнья оказались в лучшем положении – с ними обошлись не так жестоко: заперли на корабле в отдельной маленькой каюте с одним топчаном, низким столиком и разбросанными на полу подушками. Через некоторое время о них вспомнили. Дверь распахнулась, и внутрь ввалился капитан. Трое сопровождавших его мужчин сорвали одежду с юной Кондессы. Анна попыталась укрыть госпожу от похотливых взоров, но свирепый удар капитана опрокинул ее на пол. В ужасе она наблюдала, как симпатичный мавр тщательно рассматривает ее обнаженную хозяйку. Он не спеша прохаживался вокруг нее, сжимал рукой бедра, трогал груди, как будто пробовал на вес, гладил серебристые светлые волосы. Он что-то сказал компаньонам на своем гортанном языке, и те рассмеялись. Капитан склонился над Анной и поднял ее за волосы.

– Твоя госпожа девственница? – спросил он на безукоризненном испанском языке.

– Нет, – выдавила Анна. – Она жена богатого и влиятельного господина, королевского губернатора с островов. За ее возвращение он заплатит целое состояние.

Мужчины громко расхохотались. Капитан посмотрел на женщину и сказал:

– Какой-нибудь жирный паша скорее заплатит намного больше, чтобы иметь твою госпожу в своем гареме, чем отдаст ее мужу. А поскольку она не девственница, мы можем позабавиться первыми.

Глаза обеих женщин наполнились ужасом.

– Нет! – закричала Анна. – Прошу вас, капитан, возьмите меня, но не трогайте госпожу!

– Не волнуйся, девушка, – рассмеялся капитан. – Неужели ты полагаешь, что мы не возьмем и тебя? Али, вот эта сильно жаждет любви. Ты уж постарайся!

То, что последовало дальше, было сплошным кошмаром, о котором Анна, наверное, никогда не сможет забыть. Ее изнасиловали несколько раз, но это казалось ей не очень важным. Она была крестьянкой, а с крестьянками такие вещи, хоть и неприятные, случаются довольно часто. Но она видела, что происходило с госпожой, которую швырнули на топчан.

Поначалу она сопротивлялась и кричала, в то время как симпатичный капитан овладевал ею. Но вскоре она кричала уже не от стыда, а от страсти, и моряк, раззадоренный ее красотой, тоже вошел в раж. Наконец он не мог уже сдерживаться и излил семя. Его место быстро занял другой моряк из команды, потом третий и в конце концов последний.

Анна слышала, как госпожа подбадривала мужчин, по очереди сменявших друг друга. Капитан и все три его офицера быстро оставили служанку в покое, чтобы провести ночь в разгуле с Кондессой. Анна не верила ни глазам, ни ушам. Что стало с милой девушкой?

Когда четверо усталых мужчин покинули каюту, Анна доползла до госпожи. Тело Кондессы было влажно от пота и семени, под покрасневшими глазами появились синяки. При виде Анны она расплылась в улыбке:

– Ах, боже мой, дорогая Анна! С тех пор, как мы уехали из Кастильи, меня ни разу так сладко не любили.

– Ты с ума сошла, девочка, – ужаснулась служанка. – В брачную ночь ты была еще девушкой. Я сама видела кровь на простынях.

Женщина звонко расхохоталась.

– Цыплячья кровь, – объяснила она. – Конд сумел бы распознать девственницу, если бы у него была хоть одна. После свадьбы ему не терпелось обладать мной, а я долго отнекивалась и притворялась скромницей. Он два часа не мог содрать с меня ночную сорочку. – Она снова рассмеялась. – А когда ему наконец удалось меня взять, я кричала и брыкалась. Потом притворилась, что наконец лишилась девственности, и в это время раздавила пузырь с куриной кровью, который припасла на этот случай. И тут же изобразила обморок. Тут я, пожалуй, перегнула палку. Конд, и так не слишком пылкий любовник, после нашей брачной ночи стал обращаться со мной так осторожно, что мне казалось, меня почесывают перышком. Меня уже много месяцев мучило желание, но я не решалась завести любовника. На Мальорке нет секретов.