Текст книги "Скай О`Малли"

Согретый ее теплым телом, граф оживился. Скай заметила это и улыбнулась:

– Дейзи, положи Робина в колыбельку и, пожалуйста, присмотри за ним остаток ночи.

– Хорошо, мадам, – Дейзи взяла ребенка. Ее смущение бесследно прошло, когда госпожа опустила полог кровати, тем самым отгородившись с графом от внешнего мира.

Глаза Джеффри Саутвуда горели любовью и восхищением.

– Мне было так одиноко без тебя, – признался он.

– А мне без тебя. Если бы ты не пришел ко мне, мне пришлось бы тебя звать.

– Правда? – Он был доволен, как мальчик, его зеленоватые глаза сияли.

– Да. А теперь спи, дорогой. Ты вел себя храбро, принимая Робина. Спасибо тебе, любимый. – Она устроилась рядом с мужем, и он, будто охраняя, обнял ее рукой. Скай счастливо вздохнула. Через несколько минут Джеффри уже крепко спал, глубоко и ровно дыша.

Теперь не спала Скай. Не удивительно, что этот уверенный в себе человек, за которого она вышла замуж, ощущал себя таким беззащитным. Как ему было тяжело в последние недели. Зная, кто она, он не мог сказать ей об этом, беспокоился, как бы она сама не узнала, и боялся из-за Найла Бурка.

Впервые с тех пор, как к ней вернулась память – всего несколько коротких и таких длинных часов, – она подумала о нем. На его висках появилась седина, а четыре года назад ее не было. Утром Джеффри начнет расспрашивать о Найле Бурке. Что ему сказать? Солгать ли? Она понимала, что Найл все еще любит ее. Теперь ей стало ясно, почему он так испытующе смотрел на нее, почему так настойчиво расспрашивал. Если она захочет солгать, ей придется просить Найла подтвердить ее ложь. Ему это не понравится, но он поступит так, как она захочет.

Она беспокойно заворочалась, и охраняющая рука Джеффри упала с ее плеча. Обманывать мужа она не сможет. Не сможет! Правду можно смягчить. Но ложь приведет к катастрофе. Она не хотела делать Джеффри больно. Она его любит. Но разве она не любила и Найла? Разве она не потеряла память от того, что он был самым дорогим в ее жизни существом?

Мозг предпочел забыть обо всем, но не принять его смерть.

Четыре года назад. Четыре долгих года. Сколько всего произошло за это время. У нее был Халид эль Бей – любимый второй муж. Она ведь не станет любить его меньше, потому что вспомнила Найла Бурка? Нет. Он навсегда останется в ее сердце. А разве их дочь Виллоу со жгуче-темными ресницами и золотистыми глазами не является свидетельством их любви?

А Джеффри? Она тоже любит его, так же как и он ее. Их любовь чудесна. Неужели она способна уйти от него?

А что станет с Найлом? Давным-давно далеко отсюда у них была ночь ослепляющей страсти. И, помня об этой ночи, они хотели построить общую жизнь. Теперь у него есть жена, которая отчаянно в нем нуждается. А у нее есть муж.

Но она по-прежнему его любит. И вместе с тем любит Джеффри. Это безумие! Как женщина может любить сразу двух мужчин?

– Проклятье! – тихо произнесла она.

– Расскажи мне, – попросил тихим голосом Джеффри.

Отбросив все мысли о лжи, Скай просто ответила:

– Я была с ним помолвлена, после того как умер мой первый муж. А я решила, что ты спишь.

– Как я могу спать, когда ты так мечешься, дорогая? Ты любила его?

– Да.

– Ты любишь его и теперь, когда к тебе вернулась память?

– Я люблю тебя, – ответила она.

Он улыбнулся в темноте:

– А его?

– Нет, – быстро ответила Скай.

Услышав слишком поспешный ответ, муж нахмурился. Зачем она лжет? Чтобы оградить его чувства или для того, чтобы что-нибудь скрыть?

– Джеффри! Перестань!

– Ты с ним спала?

Боже, помоги не пробудить его подозрений!

– Нет. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал в меру раздраженным. – Он меня не знал, – Скай ощутила его облегчение и быстро произнесла слова благодарственной молитвы. Напряжение прошло, и она вдруг почувствовала усталость. – Я хочу спать, – зевнула она.

Он снова обнял ее:

– Спи, дорогая женушка. Спи спокойно.

А в доме по соседству хозяевам было не до сна. В поднявшейся после дуэли суматохе королева распорядилась, чтобы к ней привели Найла.

– Милорд, – обратилась она к нему, и ее глаза пылали гневом, – я уже сказала вашей жене, что не желаю видеть ее у себя при дворе. Вы же сознательно не послушались моего приказания и убили лорда Бэйсингстока. За это я могла бы дать приказ обезглавить вас. Вы понимаете это? – В бальном костюме из нежнейшего шелка салатового цвета с кружевами у ворота и на рукавах королева выглядела милейшим юным существом. Но такой рассерженной Елизавету Найл никогда еще не видел. В неистовой ярости Елизавета походила на отца, Генриха VIII.

– Я видела, что вас оскорбили, – продолжала она. – И тем не менее, лорд Бурк, я запрещаю вам бывать при дворе и на один год изгоняю из Англии. А нога вашей жены вообще больше никогда не должна ступать на землю моего королевства. Даю вам месяц, чтобы подготовиться к отъезду.

– А как быть с женщиной по имени Клер? – недрогнувшим голосом спросил королеву Найл. – Ваше величество, позвольте мне самому разобраться с ней.

– Мы больше не хотим об этом слышать, милорд, – медленно и с особым значением произнесла Елизавета. – Иначе нам придется изменить наше милосердное решение по отношению к вам.

– Слушаюсь, мадам.

– Тогда до свидания, лорд Бурк. – И королева протянула ему руку, которую он поцеловал. Во время разговора королева нарочито не замечала стоящую рядом Констанцу.

Найл выпустил украшенную кольцами руку Елизаветы:

– Вы безмерно великодушны, ваше величество. – И схватив за руку жену, повел ее через зал, по сумрачным коридорам на улицу, к карете. Втолкнув ее в экипаж, он крикнул кучеру в ливрее на козлах:

– Домой! – затем забрался внутрь сам и сел на сиденье напротив нее. Карета двинулась к дому. Найл Бурк откинулся на спинку сиденья и посмотрел на жену.

– Забавно, – проговорил он. – Просто забавно. Ты самая мерзкая из всех шлюх в христианском мире, а выглядишь как ангел.

Ее васильковые глаза расширились. Она испугалась от грубого комплимента.

– Что с тобой, Констансита? Зачем стесняться меня? Ведь тебе знакомы все мужчины в Лондоне.

– Что ты собираешься со мной сделать? – спросила она, наконец обретя голос и не в силах больше оставаться в неведении.

– А что, черт возьми, я могу с тобой сделать? – откликнулся он. – Такова уж вола Господня. Видимо, я проклят. Моя первая жена была религиозной фанатичкой и не выносила прикосновения мужчины, вторая оказалась известнейшей шлюхой, которая только и жаждет грубых утех. Единственная женщина, которую я любил, потеряла память и вышла замуж за другого человека.

Констанца почувствовала некоторое облегчение. На минуту муж оставил свой презрительный тон.

– Что это значит: единственная женщина, которую ты любил?

Найл Бурк холодно посмотрел на жену.

– Графиня Линмут и есть Скай О’Молли. Она не умерла, как я думал, ведь так меня уверял твой отец, – она просто потеряла память. – И он вкратце объяснил Констанце, что случилось.

– Поэтому последние месяцы ты и был таким несчастным и замкнутым?

– Поэтому, – признался он. – И тебе, надо сказать, повезло: ты легко смогла стать шлюхой.

Она подумала, что несчастье поможет Найлу понять ее горе.

– Пожалуйста, постарайся осознать, я не могла противиться этой ужасной потребности. Просто не могла, Найл.

– Я знаю, Констанца, и поэтому поступлю так, как решил. Нас высылают из Англии, и мы едем домой в Ирландию. Но я не могу позволить тебе и там расхаживать на свободе и навлекать на мое имя еще больший позор. Поэтому ты будешь заключена в замке отца и никогда ее не покинешь. К тебе будет приставлен охранник, который ни на секунду не оставит тебя, за исключением тех минут, когда я буду укладывать тебя в постель. А это придется делать часто, поскольку я связан с тобой брачными узами. Мне нужен наследник даже из твоей изношенной утробы.

– Раз уж ты не можешь получить его от леди Саутвуд, – парировала Констанца. Свою ошибку она поняла слишком поздно и не могла увернуться от удара. Найл накрутил на руку ее волосы и запрокинул голову жены назад так, чтобы она смотрела в его сузившиеся серебристые глаза. Резкие слова полетели в нее, точно осколки стекла.

– Выслушай меня хорошенько, дорогая. Я могу привезти тебя домой и забить до смерти. Могу задушить или утопить в Темзе, и никому не придет в голову поинтересоваться, что сталось с тобой. Никто не вступится за тебя, потому что то, что ты совершила, заслуживает смерти.

Но ты моя жена. И хотя я вынужден заключить тебя в замке, чтобы хоть таким способом добиться верности, ты родишь мне сыновей и будешь жить в роскоши. Но никогда, слышишь, никогда, не произноси ее имени. Ты поняла меня, Констанца?

– Д-да!

– Что да?

– Да, милорд.

– Хорошо, дорогая. Я удовлетворен. – Он отпустил ее волосы и толкнул на сиденье. Опустив окошко кареты, он приказал кучеру остановиться. – Моя лошадь привязана сзади, – объяснил он Констанце. – Я возвращаюсь за служанкой графини, а потом с ней отправляюсь в Линмут предупредить, что у графини начались роды. Увидимся дома.

Она безропотно кивнула, но Найл уже выпрыгнул из экипажа. В следующую секунду в карету забрались два лакея в ливреях и уселись напротив нее.

– Господин приказал охранять вас, потому что вы не в себе, – проговорил старший. Она не обратила на них никакого внимания, глядя вслед лорду Бурку, который галопом удалялся прочь.

Несмотря на поздний час и пустынные улицы, путешествие до Стрэнда, казалось, длилось целую вечность. Лакеи грызли луковицы; воздух, и так спертый в закрытой карете, стал просто невыносимым. Констанца побледнела. Мозг разрывался от слов Найла.

В Ирландии ее заточат на всю оставшуюся жизнь. Ей предстоит лишь рожать, как племенной кобылице. Мысль одновременно и пугала, и отталкивала ее. Она почувствовала возбуждение. Поерзав на сиденье, откровенно взглянула на младшего из лакеев, чьи глаза были прикованы к ее остроконечному язычку, облизывающему пухлые алые губы. В теле поднималось знакомое желание. Заточение! Под присмотром! Да она сойдет с ума! Анна должна ей помочь убежать от Найла. А сейчас она утолит свой голод. Кто знает, когда снова представится шанс?

– Остановите карету! – властно распорядилась она. – Ты! – она ткнула пальцем в старшего лакея. – От тебя так несет луком, что я сейчас упаду в обморок. Поедешь снаружи!

Привыкший повиноваться, лакей крикнул кучеру, чтобы тот остановил экипаж, и полез на запятки. Когда карета снова тронулась в путь, Констанца, не говоря ни слова, опустилась на колени на пол и, порывшись в ливрее слуги, достала его член и взяла в рот. Юноша задохнулся от изумления, а губы и язык госпожи приводили его в возбуждение. Когда уже он думал, что достиг вершины восторга, Констанца подняла юбки и села на него. Лакей быстро распахнул лиф ее платья и зарылся лицом в грудь. Он целовал, лизал и кусал ее, а Констанца бешено прыгала на нем. Два раза она была наверху блаженства и, наконец, истомленная и усталая, сползла со слуги. Но тот еще не унимался. Он швырнул ее на противоположное сиденье.

Юбки задрались, в полутьме кареты забелел ее маленький зад. Войдя в нее, лакей в такт движениям стискивал грудь и бормотал на ухо какие-то пошлости. За секунду до оргазма он пальцами нащупал ее чувственный орган, и они вместе содрогнулись от страсти.

Едва все кончилось, Констанца тут же оттолкнула слугу от себя, оправила юбки, закрыла лиф.

– Приведи в порядок ливрею, – прошипела она. – И запомни: одно слово – и ты лишишься места. – Она стала спокойнее и смогла обдумать свое положение.

Дома она послала за Анной.

– Он все знает, – без предисловий объявила она. – Глупец Бэйсингсток спровоцировал его на дуэль. Найл его убил, но королева запретила нам бывать при дворе и жить в Англии.

– Санта Мария, спаси нас и помилуй! Я ведь тебя предупреждала, девочка. Теперь милорд наверняка тебя убьет.

– Уж лучше бы убил! Он увезет нас в Ирландию, где навсегда запрет меня в замке и заставит рожать наследников!

– На колени, девочка! Благодари Пресвятую Деву Марию. Господин так великодушен.

– Нет! Нет, дуэнья. Я не хочу, чтобы меня запирали. Помоги мне бежать.

– Девочка, будь благоразумна! Господин тебя прощает. Ну куда ты побежишь?

– Может быть, Гарри мне поможет.

– Нет. Тебе до сих пор везло. Будь же теперь хорошей женой.

Они спорили не меньше часа: Анна старалась урезонить госпожу, но Констанца все больше распалялась. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошел лорд Бурк.

– Хорошо, что вы обе здесь. Анна, я заплачу тебе и отправлю обратно на Мальорку.

– Нет! – в один голос воскликнули обе женщины. Анна упала перед лордом Бурком на колени. – Пожалуйста, господин, не надо. Констанца ведь мой ребенок! Я не могу оставлять ее. Не делайте этого, прошу вас.

Найл поднял с колен плачущую женщину:

– Как раз из-за твоей любви к Констанце я и должен тебя отослать. Ты знала о ее пороке и все-таки покрывала ее. Ты можешь поступать так и впредь. Если бы ты пришла ко мне сразу, может быть, этого скандала удалось бы избежать.

– Умоляю вас, господин…

– Ни слова больше, Анна, – голос Найла стал твердым. – За твою верность жене я плачу тебе деньги, а не выгоняю на улицу. Теперь же попрощайся с госпожой. Утром ты отправишься в путь и возьмешь с собой указания моему агенту на Мальорке.

Анна прижала к себе Констанцу, слезы струились по ее морщинистому старому лицу:

– Делай, девочка, все так, как я тебя просила, во имя моей любви к тебе и твоей матери.

– Не покидай меня, дуэнья. Не покидай! – Констанца разрыдалась. – Пожалуйста, Найл, я тебя умоляю!

Лорд Бурк оторвал служанку от госпожи.

– Ни одной из вас нельзя верить, – мрачно заметил он и, крепко взяв Анну за руку, вывел ее из комнаты и закрыл дверь за собой на замок.

– Милорд… – снова начала служанка.

– Прощай, Анна. Да хранит тебя Бог.

– Будьте к ней добры, господин.

– Я оставил ее в живых, чтобы она родила мне сыновей. Но я не уверен, Анна, что поступаю мудро.

Уезжая на следующее утро, Анна вспомнила, какая грусть прозвучала в его словах.

– Прощай, Анна. Да поможет тебе Бог, – помахала ей с верхнего этажа рукой Констанца.

Анну отвезли в карете в порт и проводили на корабль, уплывающий на Мальорку. Она везла с собой два письма. Одно – губернатору, отцу Констанцы. В нем говорилось, что английский климат убивает Анну, а поскольку ирландский климат нисколько не лучше, лорд Бурк решил выплатить пенсион верной служанке жены и отправить обратно. Ей будет предоставлен дом и ежегодное денежное пособие. Другое письмо – поверенному лорда Бурка на Мальорке.

Кораблю, на котором отправлялась Анна, повезло. В лондонском Пуле было мало судов, и уже через несколько дней он смог поднять паруса. Но всю дорогу мыслями Анна оставалась в Англии вместе с госпожой, которую ей пришлось покинуть.

20

Вереница экипажей выстроилась на Стрэнде у входа в Линмут-Хаус. Элегантно разодетые всадники обгоняли кареты на подъездной дорожке к поместью и из уст в уста сообщали последние слухи. Леди Саутвуд, оправившись от родов, принимала в доме у реки. Каждый спешил поздравить фаворитку королевы с появлением на свет наследника графа Линмута.

История графини быстро распространилась при дворе. Она вовсе не была воспитана во французском монастыре. Она была наследницей главы ирландского клана, которая страдала потерей памяти с тех пор, как ее похитили пираты. В то время она была помолвлена с лордом Бурком из Ирландии. Он же и был мужем той оскандалившейся дамы, из-за которой погиб на дуэли лорд Бэйсингсток. Восхитительное соединение таких возмутительных вещей!

Скандал порождает скандал. Двоюродные братья Джеффри Саутвуда, из тех, кто унаследовал бы его титул и состояние в случае смерти графа, не появись на свет у него наследника, обратились к архиепископу Кентерберийскому с просьбой объявить брак со Скай незаконным, а сына графа Роберта незаконнорожденным. В качестве основания приводилась былая связь Скай с лордом Бурком. Возник грандиозный скандал. Джеффри Саутвуд вызвал кузена на дуэль и тяжело его ранил. До сих пор было неясно, останется ли в живых этот глупец.

Лорд Бурк, настоящий джентльмен, хотя и ирландец, спас положение тем, что представил подписанный папой документ, в котором удостоверялось, что его помолвка со Скай О’Малли расторгнута в связи с тем, что она считалась умершей. Отец Констанцы оказался человеком предусмотрительным. Таким образом, архиепископу Кентерберийскому не оставалось ничего другого, как заявить, что для брака лорда и леди Саутвуд не существовало никаких препятствий. Соответственно, и их сын Роберт считается законнорожденным. Архиепископ сам окрестил ребенка, а крестными родителями выступили королева и лорд Дадли.

Но это было еще не все! Лорд Бурк ворвался в заведение проститутки Клер, сорвал с нее одежду и, бичуя, прогнал по улицам Лондона на окраину. Там он оставил ее толпе обуреваемых желанием мужчин и их добродетельных жен. Вернувшись домой, лорд Бурк обнаружил, что жена, все драгоценности и его старший конюх исчезли. Королева отсрочила его высылку из Англии, пока он не найдет Констанцу. Но та словно провалилась сквозь землю. При дворе решили, что столько скандалов за такой короткий срок – это неприлично.

Графиня Линмут принимала гостей в спальне с розовыми бархатными расшитыми золотыми нитками портьерами. Она была одета в домашнее атласное платье, расшитое жемчугом и бирюзой в виде цветочного орнамента. Темные кудри забраны назад и перехвачены лентой с такими же жемчужинами и бирюзой. Румянец на щеках и блеск синих глаз свидетельствовали о хорошем здоровье и быстром выздоровлении. Все-таки Саутвуд удачно женился. Женщина оказалась плодовитой и каждый год или два могла приносить ему сыновей.

Графиня сидела, обложенная пышными подушками, набитыми гусиным пером, и укрытая одеялами, обшитыми кружевами, слегка пахнущими лавандой. Кровать украшало покрывало из такого же розового бархата, как и шторы. Рядом с кроватью в резной колыбельке из орехового дерева с позолотой лежал наследник и мирно спал, не обращая внимания на восторженные восклицания.

Комната, точно кладовая, была вся заставлена подарками, которые расставили напоказ в знак признательности дарителям. Среди других красовался чайный сервиз на шесть персон с сапфирами – камнем новорожденного, подаренный крестной матерью. Лорд Дадли поднес крестнику кожаный саквояжик с двенадцатью серебряными ложками с гербом графа и датой рождения мальчика.

Все приходящие что-нибудь дарили. Маленький Робин получил не меньше дюжины серебряных погремушек разных фасонов и почти столько же колечек для зубов. Были здесь крестильные чаши, бесконечные отрезы материи, несколько туго набитых кошельков. Приносили подарки и Скай: кружева, ленты, украшения, букеты поздних сентябрьских цветов. Посреди всего этого стоял Джеффри Саутвуд и с гордостью взирал на жену. Скай выглядела ослепительно, и это приводило мужа в восторг.

Но саму Скай мучила неуверенность. Найл Бурк до сих пор не пришел навестить ее, а до этого момента как могла она знать, что творится в его сердце. Почему он не появился до сих пор?

Осень не спешила с приходом. И даже в конце октября деревья стояли все в золоте. Десять дней назад Джеффри уехал в Девон, чтобы подготовить все к приезду жены и сына. Королева, хотя и нехотя, дала согласие на ее отъезд до весны.

Октябрьским днем Скай сидела под яблоней в своем саду у реки, желтая юбка разметалась по земле, как цветы. Рядом под неусыпным присмотром няни играла Виллоу, которой уже исполнилось два с половиной года. Сын дремал на одеяле рядом с матерью, согретый теплым полуденным солнцем. Умиротворение овладело Скай, когда явилась Дейзи и объявила:

– Господин Бурк пожаловал выразить вам свое почтение, миледи. Он ожидает в маленькой библиотеке.

Скай медленно поднялась, изображая спокойствие.

– Отнеси Робина няне, – приказала она Дейзи и направилась через лужайку в дом. На секунду она задержалась у зеркала, чтобы поправить прическу, заботливо спрятала выскочивший запорчик от золотой сетки, укрывавшей темные локоны. Ее рука дрожала, и это не удивило ее – ведь ее сердце так и прыгало в груди. Глубоко вздохнув, Скай крепко взялась за ручку двери, расправила плечи и решительно вошла в библиотеку.

– Рада вас видеть снова, милорд. – Ее мелодичный голос не дрогнул, и в нем чувствовалась необходимая сердечность.

Найл обернулся. Серебристые глаза были такими же ясными и светлыми, но теперь вокруг них появились морщинки. Кожа оставалась чистой, и он по-прежнему стоял прямо, не горбясь. Его лицо и фигура выражали опыт, внутреннюю силу, выработанные временем и страданиями. Темные волосы у висков посеребрила седина. Молодой человек, которого она когда-то знала, исчез, его сменил зрелый и очень красивый мужчина. Чувствовалось, что он уверен в себе.

– Вы стали еще красивее, если это только возможно. Вот что сделало с вами материнство, Скай.

– Спасибо, милорд. – Она повернулась к столику. – Не выпьете ли вина? – Как официально прозвучала ее фраза. Он просто посмеется над ней.

– Вам не по себе, Скай?

– Немного странно, Найл. Еще несколько недель назад я не помнила ничего.

– Посидите со мной, Скай. Посидите и расскажите, что произошло. Я чуть не сошел с ума, когда вы пропали.

Она села на коричневый бархатный стул напротив и спокойно начала:

– В тот же день меня переправили на другой корабль. Все это я помню смутно. Меня не тронули, потому что мусульмане считают грешным обижать умалишенных, которых, по их мнению, коснулась Божья рука. Думая, что ты погиб, я на какое-то время потеряла разум. Когда пришла в себя, то была уже в доме Халида эль Бея. Он заботился обо мне и любил меня. Потом мы поженились. – Она рассказала свою историю, завершив ее словами: – Я была беременна, когда покидала Алжир. Виллоу – его дочь. А остальное ты знаешь, – во время всего повествования она не сводила с Найла глаз.

– Как же ты полюбила неверного?

Скай почувствовала, как гнев поднимается в ее душе. Как посмел он ей это сказать?

– Халид эль Бей – благородный человек, – с расстановкой произнесла она. – Я его глубоко любила, как и другие, кто его знал. Как же можешь ты о нем так отзываться?

– Прости меня, Скай. Я не прав. Спасибо Халиду эль Бею. Если бы он тебя не спас, бог знает, что бы случилось с тобой.

– Зачем ты пришел, Найл?

– Я возвращаюсь в Ирландию, Скай. Если хочешь, я передам от тебя письма семье. Когда ты приедешь домой?

– Не знаю, – ответила Скай. – Мне сообщили, что дядя Симус превосходно справляется с делами. Теперь моя жизнь здесь. Я хочу видеть моих сыновей. Хочу, чтобы их отправили сюда.

– Но ты О’Малли из Иннисфаны, Скай.

– Но я также и графиня Линмут, Найл. Но скажи, ты нашел свою беднягу жену?

– Нашел. Ей нехорошо. Думаю, в Ирландии ей будет лучше.

Скай почувствовала в его голосе глубокую горечь. Судьба жестоко обошлась с этим человеком.

– Я очень тебе сочувствую, Найл, – произнесла она.

– Я не хочу и не нуждаюсь в жалости, – резко ответил он. Слова, которые он не произнес вслух, были понятны им обоим: мне нужна твоя любовь. – Констанца меня вы`ходила, – лихорадочно рассказывал он. – Все мне твердили, что ты умерла, что женщина не может пережить такого испытания. Сначала я никого не слушал, но даже алжирский дей не мог тебя найти, и наконец я поверил. Я был таким одиноким, а Констанца такой милой и… невинной. Ради Макуилльяма и рода Бурков я должен был на ней жениться. Я позабыл разницу между какой-нибудь дамой и моей ирландкой. – Он так тяжело вздохнул, что из глаз у Скай чуть не брызнули слезы.

– Что бы с тобой ни произошло, моя судьба от этого не переменилась бы. Все равно я бы оказалась замужем за Джеффри.

– Это было так необходимо?

Его тон задел Скай. Она взглянула прямо ему в глаза.

– Да, – ответила она. – Останься у меня память, я бы сдвинула горы, чтобы вернуть тебя, Найл Бурк. Но твою смерть я перенести не смогла. Я винила в ней себя, и мой мозг забыл обо всем. Теперь память вернулась ко мне, и я благодарна за это Богу, потому что теперь смогу встретиться с родными и сыновьями. Но, Найл, пойми одно – я не властна изменить то, что произошло за последние четыре года. И я не уверена, хотела ли бы я это менять. Многие ли женщины знали такую любовь, которую познала я?

– Любовь? – вскричал он. – Ты хочешь сказать – похоть! Вы, женщины, только об этом и думаете! А мне казалось, что Дом О’Флахерти излечил тебя от вожделения!

– А если так, – выкрикнула она в ответ, – то почему же ты так страстно стремился уложить меня в постель? – В следующую секунду она почувствовала, как сердце рвется к нему. – Ах, бедный мой Найл, как жестоко обошлась с тобой жизнь. Однажды Халид рассказал мне о таких женщинах, как Констанца. Это болезнь, Найл. Она не может с собой справиться.

Жалость Скай еще больше разозлила его:

– А что извинит ваше поведение, мадам? Тот крепкий мальчишка, что плачет в твоей детской, не похож на семимесячного.

– Каким же ты стал холодным эгоистом, – тихо промолвила она.

Он хмыкнул и внезапно, застав ее врасплох, притянул к себе. Скай не могла и пошевелиться, а он гладил ее волосы и тянулся к ее губам. Найл грубо целовал ее вновь и вновь, пока она не начала отвечать. Он оторвался от ее губ, целовал глаза, виски…

Дрожь волнами пробегала по телу Скай. Его поцелуи вызвали воспоминания, которые она давно гнала прочь. Словно девочка, она без слов потянулась к нему. Вдруг так же внезапно Найл оттолкнул ее от себя.

– Да, вы все одинаковы, – процедил он. – Все женщины! Готовы поднять подол для любого мужчины, который сможет вас возбудить!

Скай ударила его так сильно, как только смогла.

– Неудивительно, что твоя жена ищет себе других мужчин. – И с удовлетворением отметила, как исказилось его лицо. Он обидел ее, и она также хотела обидеть его. Повернувшись, Найл вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Скай осталась одна. Ее рука дрожала, она расплакалась. Что произошло с ним за эти годы? Отчего он так переменился? Разве она не страдала больше других? Она могла понять горечь, которую он чувствовал, но зачем грубить ей? Тени в саду удлинились. Вошел слуга, чтобы разжечь огонь. А Скай все сидела, и слезы невольно катились у нее из глаз.

Дверь библиотеки растворилась, и чьи-то крепкие руки обняли ее и прижали к затянутой в бархат груди.

– Я убью этого самодовольного сукина сына, если он обидел тебя, – холодный голос Джеффри удивил ее.

– Он меня ненавидит, – всхлипнула Скай. – По-настоящему ненавидит. А за что? Что я ему сделала?

– А ты ненавидишь его?

– Нет, – продолжала всхлипывать она.

– И этот дурак позволил себе так презрительно обойтись с твоей любовью!

– Я не люблю его, Джеффри. Теперь не люблю. Но когда-то он был мне дорог, а сейчас он меня так ненавидит. Я ничем его не обидела – вот что мне трудно вынести. – Скай не могла унять слез, а граф Саутвуд, нежно обнимая жену, гладил ее волосы. Наконец ей удалось успокоиться. – Когда ты вернулся? – спросила она, сморкаясь.

– Совсем недавно. Дейзи сообщила мне, что к тебе заходил лорд Бурк и немного спустя в ярости выскочил из дома, а ты так и не выходила из библиотеки.

– В Девоне все нормально?

– Все в порядке. Девочки ждут не дождутся тебя, сестричку и братика.

– Давай уедем завтра же.

– Пусть будет завтра, – согласился он.

– Джеффри?

– Что, дорогая?

– Я люблю тебя!

Счастливая улыбка озарила его лицо. Он подошел к двери и повернул ключ в замке. Скай заметила, как улыбку сменило выражение страсти.

– Да! – выдохнула она ответ на его невысказанный вопрос. – Да! – И, обняв мужа, притянула его к себе.

Он долго сжимал в ладонях ее лицо и пристально вглядывался в глаза. Потом ищущие губы прикоснулись к ее губам, и она ответила на поцелуй. По спине Скай пробежали горячие и холодные волны. Он снова поцеловал ее, и она почувствовала, что он распускает корсет и стягивает с нее юбку. Скай тоже принялась расстегивать его камзол. Нагие, они упали на пол перед камином. Изящные пальцы графа пробегали по спине жены к округлым ягодицам и вновь поднимались вверх.

– Черт побери, Скай, – простонал Джеффри сквозь стиснутые зубы. – Ах, как ты сладостна!

Ее язык скользил вниз по покрытой золотистыми волосами груди к животу. Скай глубоко вдыхала запах мужчины, как ласковая кошечка, облизывающая руку хозяина. Потом взяла в рот его член. Он весь содрогнулся от удовольствия. Уже несколько месяцев он не наслаждался ее телом. Несмотря на это, он оставался ей верен. После жены ни одна женщина не могла бы его удовлетворить.

Джеффри Саутвуд был из тех редких мужчин, которые получают удовольствие, давая его другим. Он осторожно положил жену на спину и стал покрывать ее тело горячими поцелуями.

– Я так по тебе соскучился, – пробормотал он, ощущая ее пульс в ямочке у горла. Губы двинулись к маленькой родинке в виде звездочки на пухлой груди. – Я люблю тебя, дорогая!

Они забылись друг в друге. Руки и губы предавались любви, пока не стерлась грань между реальностью и забытьем, и тогда страсть вспыхнула с неугасимой силой, измотав их физически и все же сделав намного крепче. Отсвет пламени камина играл на их золотистых телах, будто ревнивый третий любовник. Утомленные, они заснули там, где упали на пол, а проснувшись, принялись шепотом говорить о пустяках. Они были мужем и женой, они были любовниками и все же иногда стеснялись друг друга.

– Урожай в имении хороший, – сообщил Джеффри.

– Ты был в Рен-Корте? – спросила Скай.

– Там с нетерпением ждут госпожу Сесили.

– Она тоже рвется домой. О, Джеффри, спасибо, что ты меня так любишь! Так любишь!

– Я люблю тебя так же, как ты меня. Моя любовь возвращается обратно.

– Она всегда будет возвращаться к тебе, мой милый муж.

Найл Бурк не вынес бы этих слов. Линмут-Хаус он покинул разъяренным. Встреча со Скай прошла вовсе не так, как он думал. Он смел надеяться, что она бросится в его объятия и попросит увезти ее в Ирландию. Он думал, она стыдится того, что случилось с нею в Алжире. А она повела себя совсем не так, как милая Скай из его сладостных воспоминаний. Память подвела Найла: он позабыл о женщине, которая вела своих людей на бой с пиратами.

Дома он отпер дверь спальни и вошел к жене.

– Добрый вечер, миссис Таббс. Как сегодня ваша пациентка?

Со стула у кровати встала высокая плотная женщина и выступила вперед:

– Вечером поела немного супа, милорд.

– Хорошо. Теперь идите поужинайте сами. До вашего возвращения я посижу с леди Бурк.

– Спасибо, милорд, – дородная женщина присела в реверансе и вышла.

Найл Бурк присел у кровати и вгляделся в спящую женщину, которая была его женой. Ее красивая бледно-золотистая кожа стала дряблой, знаменитые блестящие рыжеватые волосы, заплетенные в две косы, потемнели и истончились. Еще несколько месяцев назад она была прелестнейшей девушкой. А что теперь? Лорд Бурк тяжело вздохнул. Бедная Констанца! Он никогда не простит ее за то, что она совершила. Но они могли бы попробовать начать все сначала. И если ей удастся забеременеть, быть может, она вновь станет милой живой девочкой, в которую он влюбился когда-то на Мальорке.