Текст книги "Скай О`Малли"

19

– Быстрее, миледи! – торопила Дейзи. – Вы ведь знаете, как королева не любит, когда дамы опаздывают.

– Но никто из других фрейлин королевы не собирается так скоро рожать, – проворчала Скай. – Стоит любой другой забеременеть, и ее тут же отсылают домой в деревню. Но только не меня! Не меня! Королеве необходимо держать возле себя «дражайшую Скай»! Неизвестно, позволит она мне хоть родить сына?

– Не забывайте, миледи, – предупредила Дейзи, – что ваши роды еще только через два месяца. Постоянно держите это в голове, мэм.

Скай грустно рассмеялась:

– Слава богу, на самом деле все произойдет намного быстрее! Если я не рожу вскоре этого ребенка, я просто взорвусь. – Она огладила платье, выставляя живот. – Посмотри! Все уже видно. Принеси мой флакон с духами.

Когда служанка исполнила ее приказание, Скай вышла из комнаты и по сумрачным коридорам направилась в часовню. Вскоре до нее уже доносились детские голоса:

– Мы преклоняем наши головы перед Ним в великом почтении…

Не замечая, как хмурится Джеффри, она опустилась на скамью рядом с ним.

– Никак не могла проснуться, – прошептала она.

Он взял жену за руку и тихонько сжал.

– Тебе пора отправляться в Девон, – в ответ прошептал он, и Скай кивнула.

Служба оказалась недолгой. После нее придворные поспешили на танцы, за которыми следовал ужин. Елизавета присмотрелась острыми глазами к приближенной, когда толпа проходила через вестибюль, и подумала: так Саутвуд отведал запретного плода еще до смерти первой жены. Интересно, как бы они поступили, если бы она не умерла? Потом на нее нахлынули мысли о покойной жене Роберта Дадли – Эми. Елизавета попыталась отогнать их, но, как случалось часто и раньше, не смогла. Эми Дадли преследовала Елизавету Тюдор. Королева была женщиной строгой морали и знала, что домогалась чужого мужа. Теперь же его жена умерла, умерла при загадочных обстоятельствах, и королева гадала, в чем было дело. Она думала об этом уже не в первый раз.

Она не считала, как многие другие, что Роберт Дадли умертвил жену с помощью наемного убийцы. Она слишком хорошо знала лорда Дадли. Его желание стать королем Англии сделалось всепоглощающим. Ему оставалось лишь немного подождать, пока смертельно больная Эми не покинет этот мир. Не было никакой необходимости убивать ее и навлекать на себя подозрения. Нет, Роберт не отдавал такого приказа.

Но существовали еще две возможности. Может быть, ее бесценный Сесил или кто-нибудь другой, кто не желал воцарения Дадли после женитьбы на королеве, устроил эту смерть, хорошо понимая, какую волну подозрений она вызовет. Или сама бедняга Эми в отместку за то, что Елизавета украла любовь ее мужа, узнав заключение доктора, бросилась с лестницы, зная, что ее кончина не оставит шансов на брак Роберта и Елизаветы.

Разве не могла Эми, которая когда-то так страстно любила Роберта Дадли, однажды его так же сильно возненавидеть? Так ли все было на самом деле? – размышляла королева. О, если бы только Эми умерла своей смертью! Как часто Елизавета винила себя. Но как это несправедливо. И, стремясь отвлечься от мучившей ее темы, королева снова посмотрела на графиню Линмут.

«Придется разрешить Скай ехать в Девон, – решила она, – но вокруг так мало женщин, которые меня забавляют. Через неделю-другую», – подумала она.

Королева заметила, какой неотразимой была сегодня графиня Линмут. Ее округлившийся живот прятался под темно-красным шелковым платьем с низким вырезом, открывающим грудь. Некоторую скромность ему придавали кружева на воротнике. Такие же кружева украшали рукава. Темные волосы Скай собрала в тугой узел на затылке над изящной шеей и упрятала в тонкую золотую сетку. Двойное жемчужное ожерелье служило предметом зависти всех женщин, включая саму королеву.

Графиня Линмут не присоединилась к танцующим, а осталась подле королевы и с удовольствием следила за придворными. Королева любила танцевать и не могла усидеть на месте. Лорд Дадли, когда не был партнером Елизаветы, стоял за ее стулом. Однажды его рука коснулась обнаженного плеча Скай. Та похолодела, а вельможа тихо рассмеялся.

– Я слышал, Саутвуд без ума от вашей прелестной кожи. – Длинные изящные пальцы лорда Дадли двинулись к ее груди, и он слегка погладил ее. – Вижу, он прав, – дерзко заключил придворный и убрал руку.

– Вы играете в опасную игру, милорд, – разъяренно проговорила Скай и посмотрела на фаворита королевы, не скрывая презрения.

Он был достаточно привлекательным мужчиной для тех, кому нравился его тип. Высокий, изящно сложенный, он одевался по последней моде. Продолговатое аристократическое лицо, ухоженные руки – затмить Дадли было нелегко, даже разряженным придворным. Но у лорда был один недостаток, будто натура, задумав его таким безукоризненным, решила не давать смертному всего. Его светлые усы, коротко постриженная бородка и волосы казались слишком редкими.

Он никогда не смотрел собеседнику в глаза. Зато речь его была груба и прямолинейна.

– Дорогая, мне доставляет удовольствие игра, которую я затеял, и я ее выиграю, – отрывисто бросил он. В глазах светилась издевка. – Вы хотите дать мне пощечину, леди Саутвуд? Но вряд ли вам удастся ударить по лицу своего короля.

– Вы еще не король, лорд Дадли!

Его прямота поразила Скай.

– Но я им буду, дорогая. Не беспокойтесь, буду! Бесс необходимо выйти замуж и родить наследника престола. Совет предпочтет доброго англичанина какому-нибудь жеманному иностранцу. Не хотите стать королевской любовницей, дорогая?

– Вы несносны! – В ярости Скай попыталась подняться. – И вы дерзки, – наконец ей это удалось, и она пошла прочь, стараясь сохранять достоинство. Найдя свободный стул в комнате, где играли в карты, она заняла его и присоединилась к игре. Она была взбешена и играла напористо и сосредоточенно.

Скай никогда не нравился Роберт Дадли. Она считала его заносчивым и до мозга костей себялюбивым. Получив доступ в покои королевы, он заходил к ней когда ему заблагорассудится, особенно когда дамы бывали не одеты. Тогда он смотрел вовсю, а если одурманенная любовью королева отворачивалась, то вовсю и руками орудовал. Скай поразило, что он мог заигрывать с женщиной в ее положении. Она молила, чтобы Елизавета не взяла его в мужья. Скай улыбнулась. Молодая королева была умнее, чем полагали многие вокруг. Только бы любовь не затмила ее разум.

Гора золотых быстро росла перед Скай. Наконец де Гренвилл наклонился к ней и спросил:

– Позвольте сопровождать вас к ужину?

Ее гнев успел остыть. Она лучезарно улыбнулась ему и сложила выигрыш в кошелек, висящий у пояса, потом извинилась и, к облегчению остальных игроков, вышла из игры.

– Де Гренвилл, я умираю с голоду! – воскликнула она. – А где Саутвуд?

– С королевой. У меня новости от Робби.

– Скажи скорее, Дикон. С ним все в порядке?

– Его торговая флотилия обогнула мыс Горн и оказалась в Индийском океане. Корабли в порядке, и он тоже. От него есть письмо, я принесу его завтра.

Они пришли в столовую, где им открылось зрелище жующих и болтающих людей.

– Я хочу только колчестерских устриц, – объявила Скай, накладывая себе полную тарелку.

– Беременные женщины всегда ужасно капризны, – пошутил де Гренвилл.

– А откуда вы-то об этом знаете, Дикон? – отшутилась она. – Как только ваша бедная жена выказывает признаки беременности, вы сразу же отправляете ее в Девон.

– Для ее же пользы, Скай. И, конечно, для пользы ребенка, – благочестиво заметил он.

– Чушь! Это для того, чтобы свободно гулять в лучшем борделе Лондона и не мучиться угрызениями совести. – Скай рассмеялась, подцепила устрицу и проглотила ее целиком.

Де Гренвилл покраснел.

– Для женщины вы слишком прямолинейны, – пробормотал он. – И невероятно красивы для леди, которая вот-вот должна родить.

– А если бы я не была беременна, вы бы постарались уложить меня в постель, Дикон?

– Побойтесь бога, Скай! – запротестовал де Гренвилл.

– Я просто спрашиваю, Дикон. Я люблю Джеффри и хочу, чтобы вы остались его другом. И мне было бы неприятно постоянно от вас отбиваться. Красота вовсе не означает распущенность. Вы знаете об этом?

– Что я, самоубийца, заигрывать с женой Джеффри Саутвуда, – проворчал де Гренвилл. – Мне будет легче жить, если я стану думать о вас как об одной из моих сестер.

Скай дружески потрепала его по руке:

– Я рада это слышать. – И она подмигнула вельможе.

– Шлюха! – яростный крик и звук пощечины потрясли комнату. Скай и де Гренвилл обернулись на шум. Все смотрели в угол, где лорд Бэйсингсток возвышался над стоящей на коленях красивой золотоволосой женщиной, прижимавшей руку к щеке. Мужчина был вне себя, лицо стало красным, как его бархатный камзол, вены на шее вздулись, глаза сверкали. Он снова ударил женщину. – Шлюха!

Несколько придворных бросились на помощь даме.

– Боже! – раздался чей-то свистящий шепот. – Да это же леди Бурк, жена ирландца.

Женщина горько плакала. Как она красива, подумала Скай. И, сама не сознавая, что делает, бросилась к ней через толпу. Склонившись, она подала ей руку и помогла подняться.

– Ну вот, дорогая. Завтра найдется что-нибудь другое, о чем можно посплетничать, а об этом забудут, – и ободряюще посмотрела на Констанцу.

– Во имя небес не дотрагивайтесь до нее, леди Саутвуд, – закричал лорд Бэйсингсток. – Приличная женщина не может произносить даже имени этой дряни.

– Фи, милорд! – Скай возвысила голос. – Вы подняли руку на женщину, да еще в присутствии королевы!

– То, что она посмела появиться перед королевой, само по себе ужасно! Шлюха из шлюх – перед честнейшей женщиной!

– Вы слишком шумите, милорд, – раздраженно произнесла Скай. – Я хотела бы знать, что привело вас в такую ярость.

– И я тоже, сэр! – сквозь толпу пробирался Найл Бурк. Достав из кармана перчатку, он ударил ею лорда Бэйсингстока по щеке. – Я вас вызываю, милорд! Где? И когда?

– Нет, господин ирландец, она этого не стоит. Не хочу иметь на совести вашу смерть и сам не хочу быть убитым из-за нее. Боже праведный! Неужели вы настолько слепы? Многие месяцы Констанца была моей любовницей. Да, она наставляла вам рога. Но это еще не все! Она обманула и меня. И не с одним мужчиной. Любой мог купить ее за золото! – Бэйсингсток выхватил Констанцу из рук Скай. Высоко подняв ее кисть над головой, он громовым голосом объявил: – Господа! Представляю вам «Книжную даму» – лучшую проститутку мадам Клер!

Общий вздох вырвался у придворных. Шокированные, но возбужденные дамы и мужчины подались вперед. Ужас промелькнул в глазах Констанцы, когда она встретилась с любопытными взглядами. В следующую секунду она упала в обморок.

– Милорд Бэйсингсток! – Придворные расступились и дали дорогу королеве. – Милорд Бэйсингсток, – повторила она. – Ваши обвинения ужасны! Но где доказательства?

– У меня есть доказательства, мадам, но я не хотел бы их предъявлять при всех.

– Но вы, сэр, сочли возможным затеять скандал при всех. Теперь говорите или немедленно принесите извинения лорду Бурку!

– Как вам угодно, мадам, – вздохнул Бэйсингсток. – Несколько месяцев назад я сделал леди Бурк своей любовницей. В знак своей любви и восхищения я подарил ей редкую книгу… с картинками. Картинками, изображающими… различные способы любви, – по толпе придворных пронесся шумок, но королева нахмурилась, и они замолчали. – Вскоре, – продолжал лорд Бэйсингсток, – я услышал рассказы о новой забаве в заведении Клер – «Книжной даме», а несколько недель назад узнал о состязании между Клер и ней. Состязании, ваше величество, простите мне грубость, состязании, в котором каждая из них хотела измотать за двадцать четыре часа как можно больше мужчин. Ставки были огромными, а поскольку у Клер за вход не брали, мы пошли с друзьями позабавиться. Боже, мадам! Мужчины так быстро выходили из комнат, что, глядя на них, можно было открутить себе шею. Как только выходил очередной, объявляли счет. За золотой разрешали смотреть у дверей, и я решил заплатить. Представьте мое потрясение, когда я обнаружил, что знаменитая «Книжная дама» – моя любовница.

– А как вам удалось ее узнать, лорд Бэйсингсток? – спросила королева. Ей не оставалось ничего другого, как выслушать все до конца.

– У Констанцы на теле есть отметина. К тому же на столике рядом с кроватью лежала моя книга, а меня уверяли, что второй такой не существует.

Королева напряженно размышляла. Она не помнила подобного скандала.

– Я хочу, чтобы мужчины, посещавшие «Книжную даму», вышли вперед, – объявила она. – Смелее, джентльмены. Бьюсь об заклад, у Клер вы не были такими робкими! – Брови Елизаветы удивленно поднялись, когда она увидела, сколько мужчин в конце концов шагнули вперед. – Клянусь всеми святыми, я считала, что вы достаточно заняты, гоняясь за моими фрейлинами, – горько заметила она. Потом выбрала десятерых, а остальных отпустила. – Вы все видели родимое пятно? – Придворные кивнули головами. – Хорошо, джентльмены, тогда каждый из вас сообщит приметы на ухо лорду Бурку.

Найл Бурк стоял точно окаменевший, с непроницаемым лицом, а придворные по одному подходили к нему, что-то шептали на ухо и быстро растворялись в толпе.

– И вы, Бэйсингсток, – приказала Елизавета, а когда обличитель Констанцы отступил, спросила: – Эти люди говорят правду, лорд Бурк?

– Да, мадам, к моему вечному стыду.

Констанца пришла в себя в руках Скай и зарыдала, как будто от боли. Найл посмотрел на нее с горечью, но и с состраданием.

– Может быть, вы хотите взять назад свой вызов, лорд Бурк? – спросила королева, смягчаясь.

– Нет, мадам. Несмотря на свое такое искреннее возмущение, лорд Бэйсингсток первым развратил мою жену и навлек позор на мое имя. Я не возьму назад своего вызова.

– Хорошо, сэр. Решим это здесь и сейчас. Лорд Дадли, присмотрите за всем. Бальный зал вполне подойдет. Подыщите секундантов.

– Я буду секундантом лорда Бурка! – Джеффри Саутвуд выступил вперед.

От неожиданности Скай вскрикнула, и королева успокаивающе похлопала ее по плечу:

– Это неопасно, дражайшая Скай, обещаю. Господа, поединок не будет роковым. Вы меня поняли? Необходимо спасти честь, но это все!

Лорд Дадли выбрал из придворных, признавшихся, что посещали «Книжную даму», секунданта для лорда Бэйсингстока. Тот согласился с большой неохотой.

– Одного поля ягода, – процедил он и в ответ получил презрительный взгляд. Придворные знали, что и лорд Дадли посещал «Книжную даму», но никогда не сообщили бы об этом королеве.

Бальный зал был тотчас очищен от столов и стульев, музыканты ушли с галереи. Скай помогла Констанце подняться и подвела к королеве. Елизавета даже не посмотрела на опозоренную женщину и только промолвила:

– С сегодняшнего вечера вы не должны бывать при моем дворе, леди Бурк.

Констанца поклонилась.

Противники встали в разных концах зала, сбросили расшитые камзолы и остались в рубашках со свободным воротом. С важным видом Дадли ходил между ними. Принесли тонкие, как хлысты, рапиры из толедской стали. Секунданты опробовали их и выбрали две.

– Жаль, Найл, что вам нельзя убить этого заносчивого сукина сына, – пробормотал Джеффри Саутвуд.

– На все воля Божья, – прошептал он в ответ, очень ненадежно надевая на острие защитный колпачок, без которого королева запретила сражаться.

– Все в Его руках, – благочестиво согласился граф, делая вид, что проверяет рапиру.

– Принесите больше света, – распорядилась Елизавета, и в зале появились свечи.

– Бойцы и их секунданты, подойдите сюда, – скомандовал лорд Дадли. – Господа, вы деретесь во имя спасения чести. Честь будет считаться восстановленной, когда один из вас будет обезоружен и не сможет больше сражаться. Это понятно? – Участники дуэли кивнули. – Тогда, секунданты, встаньте по углам. Джентльмены, к бою!

Поединок начался. Противники были достойны друг друга: Бэйсингсток не так высок, как Найл, зато тяжелее. Они кружили один вокруг другого, быстро наскакивали и отступали, испытывали противника, стараясь понять его сильные и слабые стороны.

Придворные жадно следили за ними и подбадривали дуэлянтов. Молодая королева стояла спокойно, и лишь подрагивание изящных рук выдавало ее волнение. Ей было отвратительно позорное поведение леди Бурк, и в то же время ее возбуждал поединок двух мужчин, решивших биться друг с другом из-за этой самой дамы. Если бы мужчины из-за нее сражались так, думала Елизавета.

Констанца Бурк наблюдала за дуэлью с растущим чувством отчаяния. Что Найл Бурк сделает с ней? Наверное, убьет? Бог свидетель, она это заслужила. Откуда у нее эта ужасная болезнь? Что привело ее к этому ужасному извращению? Женщина тихо заплакала.

Скай следила за дуэлянтами с возрастающим волнением. Хорошо, что королева распорядилась надеть защитные колпачки. Если Джеффри и придется биться, его не ранят. Почему он вызвался в секунданты к Найлу Бурку? Она раньше не замечала между ними никакой дружбы. Хотя он ведь их сосед по Стрэнду. И она ощутила жалость и к нему, и к его несчастной жене. Халид рассказывал ей о таких женщинах, женщинах, которые не могут удовлетвориться в любви. Скай понимала, что леди Бурк не развратница, а больной человек. Она устала. Когда все кончится, она попросит королеву отпустить ее домой.

Найл Бурк сделал обманное движение, потом резкий выпад вперед и скосил глаза на защитный колпачок – он еле держался на острие. Он удвоил натиск, холодный гнев все креп в его душе.

Мужчины сражались на равных, пока старший и более тяжелый Бэйсингсток не начал уставать. Защищаясь, он понимал, что совершил ужасную ошибку, позволив ярости овладеть собой. Он видел едва сидящий на конце рапиры противника наконечник и разгадал намерения лорда Бурка. В этой ловушке ему предстояло умереть из-за какой-то шлюхи, а он ее даже как следует не избил, и эта женщина и впредь будет тешить свою страсть. Он вспотел от ярости и страха.

Он снова позволил гневу возобладать над собой и левой рукой стряхнул наконечник с кончика рапиры:

– Хорошо, проклятый ирландский рогоносец, давай покончим со всем сразу.

Глаза Найла Бурка сузились, затем он кровожадно, жестоко ухмыльнулся. Так, этот идиот англичанин начал первым, и теперь его можно убить без всяких сомнений.

– Надеюсь, у тебя есть законный наследник, – ответил он, отбросив наконечник, – потому что, если его нет, грязная английская свинья, то твой род кончен! – И, сделав выпад, Найл Бурк из-под руки Бэйсингстока вонзил шпагу ему в грудь.

На лице англичанина промелькнуло выражение глубочайшего изумления, и он рухнул вперед. Падая, его шпага слегка ранила грудь ирландца, из которой обильно брызнула кровь, расцветив белую шелковую рубашку Найла.

Нечеловеческий крик нарушил молчание в зале. Все повернулись, ожидая увидеть леди Бурк. Но кричала графиня Линмут. Она стояла, застыв в неописуемом ужасе. И кричала снова и снова:

– О боже, я убила его! Я его убила!

Мука отразилась на ее лице, но внезапно она снова начала воспринимать сцену перед собой. Тогда, сжав рукой живот, она без чувств опустилась на пол.

Последовало всеобщее замешательство. И лорд Бурк, и Джеффри Саутвуд одновременно бросились к Скай. Но граф первым оказался около жены, бросив на Найла яростный взгляд. Взяв ее на руки, он вышел из дворца, проложив дорогу мимо галдящих придворных, и направился к причалу, где была пришвартована его лодка.

– У госпожи вот-вот начнутся роды, – крикнул он лодочнику. – Греби домой, как не греб никогда в жизни. Всем по золотому, если доставите туда вовремя!

От прохладного воздуха Скай пришла в себя. В то время, как они удалялись от берега, женщина открыла глаза:

– Джеффри?

– Я здесь, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

– Схватки начинаются.

– Я знал. Прежде чем упасть в обморок, ты схватилась за живот. Эта несчастная дуэль сослужит нам службу. Люди решат, что она вызвала преждевременные роды. – Он озабоченно посмотрел на жену.

– Я вспомнила, Джеффри. Я все вспомнила, – прошептала она.

– Я понял, Скай. Я видел выражение твоего лица перед тем, как ты потеряла сознание. Что вернуло тебе память, дорогая? Рана Бурка?

– Да! Пираты стреляли по ялику и ранили Найла. Его рубашка окрасилась кровью, и я подумала, что он убит. А когда он был ранен сегодня снова, память вернулась ко мне. С ним все в порядке? – Граф кивнул, остановив изучающий взгляд на лице жены.

– Я люблю тебя, Скай.

Скай подняла лицо и, не отрывая голубых глаз, посмотрела на мужа:

– И я люблю тебя, Джеффри, дорогой!

Он крепко ее обнял. Конечно, Скай его любит. Сейчас ее окутала боль, боль родов. На свет появлялся ребенок, зачатый в любви. Тогда, когда Найл Бурк был начисто стерт из ее памяти. Но когда все останется позади и у Скай будет время подумать, повторит ли она, что сказала сейчас?

Скай недвижимо лежала на руках у мужа. В голове проносились мысли. О’Малли. Она – Скай О’Малли из Иннисфаны! У нее двое сыновей: Эван и Мурроу! Боже, кто все это время смотрел за ее мальчиками? Анна! Конечно, Анна ухаживала за ними! А кто отстаивал торговые интересы клана? Надо спросить у Джеффри. Он наверняка знает. Кажется, ему известно, кто она. Интересно, как давно?

Она почувствовала, как в глубине ее тела нарастает боль, где-то так глубоко, что даже сводило пальцы на ногах. Она позволила боли подниматься на поверхность. Она глубоко дышала, останавливаясь на краю боли, и даже не понимала, как крепко вцепилась в мужа, но Джеффри наслаждался ее ладонью, сдавившей его кисть.

– Мои сыновья, – произнесла она. – Что сталось с моими сыновьями?

– С ними все в порядке. Они у мачехи.

– А клан?

– Твой дядя заботится о его делах. Он епископ из Коннота.

– А давно ты знаешь, кто я?

– Несколько месяцев. Лорд Бурк пришел к Робби сразу после нашей свадьбы. Когда нас укладывали в брачную постель в Гринвиче, он заметил эту прелестную звездочку на твоей груди. Я еще удивился: если он всю жизнь был с тобой в братских отношениях, откуда он знает про этот знак?

– Я тоже удивляюсь, – прошептала она. И хотя граф знал, что она лжет, он остался ей благодарен за то, что она старается не причинить ему боль. – А еще больше меня удивляет то, что он без родинки не узнал меня. Не так уж я сильно изменилась.

– Сеньора Гойя дель Фуэнтес не отвечала на его намеки. И хотя она выглядела, как Скай О’Малли, за нее поручились надежные люди. Лорд Бурк сказал, что счел ее незаконнорожденной дочерью Дубхдары О’Малли.

Новая волна боли захлестнула Скай, но, несмотря на это, она хихикнула, и Джеффри тоже рассмеялся.

– Очень похоже на отца: отвезти прижитую дочь в алжирский монастырь. Но как Найл объяснил, что меня так же зовут? – Боль немного утихла.

– Никак. И это почти свело его с ума. Он не нашел этому никакого объяснения.

– Могу себе представить, – задумчиво проговорила Скай. – Это могло свести его с ума. Ведь Найл всегда был нетерпелив.

– Он любит тебя, Скай.

– Я знаю.

– А ты? – Граф понимал, что об этом спрашивать нельзя. По крайней мере не теперь. Но не смог удержаться.

– Джеффри, дорогой мой муж, я твоя и хочу оставаться твоей женой. Когда родится ребенок, я расскажу тебе все о Скай О’Малли и Найле Бурке. А потом останусь твоей, потому что я так хочу.

Это он и хотел услышать. А может быть, не только это. Но пока следовало удовлетвориться и этим. Оба замолчали, прислушиваясь к плеску воды, рассекаемой баржей, стремящейся к Линмут-Хаусу. Приступы боли стали учащаться. Граф стремился довезти ее домой как можно быстрее. Теперь он знал – это ее четвертый ребенок. Внезапно Скай застонала, потом вскрикнула.

– Что с тобой, любимая? – Джеффри чувствовал себя таким беспомощным.

– Роды начинаются. Я не могу больше ждать. Ты мне должен помочь.

– Боже, Скай! Прямо здесь, в лодке?

Она попыталась рассмеяться:

– Уговори сына подождать.

– Что мне делать? – Граф весь вспотел, но это был его ребенок, и ему необходимо было собраться.

– Прежде всего, задерни занавески и принеси фонарь, – посоветовала жена и, когда он выполнил эти два несложных поручения, попросила: – Помоги поднять платье. – Она сбросила нижнее белье, и взору Джеффри открылся покрытый голубыми прожилками живот, который вскоре должен был опустеть. Внезапно из Скай хлынули потоки жидкости, увлажнив подушки на сиденье. Она выгнулась, когда очередная схватка стала выталкивать ребенка из ее утробы.

– Джеффри, – простонала она сквозь сжатые зубы, – я чувствую головку. Посмотри!

Он заставил себя опустить глаза вниз и застыл, пораженный, видя, как появляется ребенок.

– Боже! Что мне делать?

– Когда ребенок выйдет, осторожно переверни его. Аккуратнее, потому что он будет скользким от крови. Ах! Пресвятая Дева Мария! – боль вновь нахлынула на Скай.

Граф быстро закатал рукава рубашки – расшитый камзол остался в Гринвиче. Скай снова застонала, дернулась, и на свет появились плечики ребенка. Наклонившись, Джеффри смахнул платком капли пота со лба Скай. Потом осторожно перевернул ребенка и тем же самым платком отер его лицо от крови. Глаза новорожденного открылись и удивительно знакомым взглядом посмотрели на отца. Потом весь он оказался в крепких руках графа и громко завопил. Беглый взгляд – и граф уже знал то, что хотел узнать.

– Сын! – восторженно воскликнул он. – Скай, ты подарила мне сына!

– Конечно, – слабо произнесла она. – А разве я тебе не обещала?

– Пуповина! Мне нечем перерезать пуповину!

– С этим можно не спешить, – и, сказав это, Скай потеряла сознание.

Гребцы, услыхав крик новорожденного и восклицание графа, заулыбались и еще сильнее навалились на весла. Вскоре они уже были на пристани в Линмуте и, к удивлению, нашли там Дейзи, госпожу Сесили и повивальную бабку.

– Лорд Бурк прискакал несколько минут назад вместе с Дейзи и сообщил, что вы плывете, – кричала госпожа Сесили. – Скай в порядке? Роды начались?

– Ребенок родился! – вне себя от радости ответил граф. –  Сын!

Ступив на борт, акушерка завершила дело, обрезав пуповину и обтерев новорожденного от крови. Завернув мальчика в пеленку, она передала его Дейзи. Скай пришла в себя и простонала, почувствовав боль, хотя и не такую сильную, как раньше.

– У вас не вышел послед, миледи. Дайте-ка я вам помогу, – акушерка сильно надавила на живот Скай, и послед быстро выскользнул на расстеленное опытной женщиной полотенце. Обтерев Скай, так, что не стало заметно следов ее закончившихся трудов, она махнула рукой носильщикам. Граф осторожно поднял жену, вынес с баржи и положил на носилки.

Скай протянула руки:

– Дайте мне сына.

Джеффри взял ребенка у Дейзи и подал матери. Успокоившийся мальчик в ответ внимательно разглядывал Скай. Круглая головка была покрыта мягкими белокурыми волосами, глаза голубели, как у матери, а черты лица оказались отцовскими.

Скай счастливо улыбнулась:

– Я в самом деле подарила тебе сына, Джеффри. Он – вылитый ты. Готова спорить, что глаза у него через год позеленеют.

Мать с сыном осторожно перенесли в дом и уложили в кровать. Акушерка подала Скай бокал вина, в которое подмешала настой травы.

– От этого вы уснете, мадам. К тому же настой восстановит кровь, которую вы потеряли при родах. – Скай послушно выпила все до дна, и Джеффри нежно взял за руку жену. В ее глазах стояла усталость, но крепкое пожатие дало ей знать, как он ее любит. От теплоты его прикосновения она довольно вздохнула.

– Усни, любовь моя, – произнес муж и, когда она наконец закрыла глаза, оставил под неусыпным наблюдением Дейзи. Сына положили в колыбельку рядом с кроватью матери.

Граф Линмут удалился к себе в соседнюю комнату. Не говоря ни слова, он сбросил запятнанную кровью одежду и забрался в приготовленную слугой ванну. Вымывшись и как следует растеревшись полотенцем, он принял у слуги длинный теплый пеньюар и, выслушав слова поздравления, отпустил.

Оставшись один, граф налил себе бокал белого золотистого вина и устроился с ним у пылающего камина. Ребенок благополучно родился. Теперь у него есть крепкий здоровый наследник. Но сохранил ли он любящую жену? Она отказалась разговаривать с ним о Найле Бурке, и у Джеффри зародилось подозрение, что она снова испытывает к нему чувство любви. Скай пообещала, что расскажет все о нем, когда закончатся роды, сказала, что будет принадлежать Саутвуду, потому что сама так хочет. Будь проклят ее независимый ирландский дух! Джеффри грустно усмехнулся. Но этот дух и отличал ее от других женщин, делал ее Скай.

Осушив бокал, граф лег в холодную пустую кровать, но всю ночь метался, то засыпая, то просыпаясь снова. Со дня их свадьбы это была первая ночь, когда он спал один. Даже в последние недели ее беременности он ночевал в ее спальне, засыпая, согретый ее теплом. Должно быть, я старею, с усмешкой подумал он.

– Ну нет! – воскликнул он, одним прыжком покидая постель. – Ни минуты дольше не буду здесь спать! – и, прошлепав босыми ногами по холодному полу, подошел к ее комнате и распахнул дверь.

Бедная Дейзи, никогда раньше не видевшая господина в ночной рубашке, пришла в ужас.

Скай сидела на кровати, обложенная подушками, и прижимала ребенка к груди, прикусив губу и сдерживая радость.

– Ты пришел посмотреть нашего малютку Робина, милорд? – спросила она. Ребенок недовольно зашевелился.

– Я замерз, – капризно объявил граф.

Глаза Скай блеснули:

– Я никогда не видела смысла в том, что мужчины спят отдельно только потому, что их жены только что родили, – и свободной рукой приглашающе откинула одеяло. – Забирайся, Джеффри, я тоже замерзла без тебя.

Возмущенная Дейзи плотно сжала губы, но радостные граф и графиня, как два шаловливых ребенка, тесно прижались друг к другу. Потом Джеффри перевел взгляд на новорожденного, который копошился у груди Скай, хватая ее крошечными пальчиками.

– Смотри, как старается, – заметил граф.

– И получит только водянистую жидкость, – ответила она. – Молоко у меня будет только дня через два.

– А это нормально? – сразу забеспокоился он. – Может быть, нам взять кормилицу?

Скай рассмеялась:

– Ты имел столько детей. Можно было бы знать и побольше! Я в полном порядке, любимый. Кормилицу мы наймем примерно через месяц. А пока я восстанавливаю силы после родов, мне будет доставлять удовольствие кормить его грудью.

– Так ты уже решила, как его назвать. Одна, без меня?

– Да, – беззаботно ответила Скай. – Он будет Робертом Джеффри Джеймсом Генри Саутвудом. Роберт– в честь дорогого Робби, Джеффри – по твоему имени, Джеймс – как дядя Симус, а Генри – в честь покойного короля и умершего брата Робина. Его крестными станут королева и лорд Дадли. Ему весьма польстит, что в угоду королеве я назвала сына в честь него. И чтобы произвести впечатление на королеву, он станет Робину хорошим крестным.

– Бог свидетель, ты чертовски умна, – довольно заулыбался Джеффри. – Королева и лорд Дадли! Не думаю, чтобы у них были крестники, уж во всяком случае, нет одного на двоих. Гениальная идея. Полностью ее одобряю!