Текст книги "Дура LEX (сборник)"

– Да, сынок, пешком ходил, машины у нас не было. И школу закрывали при минус двадцать пять, причем по Цельсию, а не по Фаренгейту. А не как у вас – чуть с неба упало две снежинки, сразу же домой звонят – школа закрыта.

– Борис, если мы через минуту не выйдем, то опоздаем! – крикнула, выходя, Айлин.

– Папа, скажи что-нибудь хорошее, – сказал Крис, напяливая грязную куртку и целуя меня.

– Учись хорошо, сынок, – сказал я и чмокнул Криса в щеку.

Честно говоря, я никогда не думал, что стану таким занудой. Я знаю, что отравляю Крису существование своими замечаниями как нужно есть, как держать ложку, что нужно больше говорить по-русски. Я ему желаю добра, но детство отравляю. Не строю с ним планеры, не играю в американский футбол, даже правил этой игры не знаю, не соревнуюсь, кто больше уничтожит каких-то чудиков на компьютере. Короче, я скучный, плохой отец.

– Иногда мне жаль, что мой папа не из Ганы, – отпустил последнюю остроту Крис и пошел в школу.

* * *

Обычно я прихожу в офис к одиннадцати часам утра. Принимая первого клиента, пью кофе. В тот день первая встреча была с пожилым богатым американцем Робертом, известным адвокатом, который собирался жениться на молодой украинке Оле, бывшей «Мисс Украина». Я представлял интересы Оли в брачном договоре, и мы должны были обсудить кое-какие щепетильные моменты. Оля платила щедро, деньги на меня ей, разумеется, давал Роберт. Когда я вошел, Роберт и Оля уже сидели в приемной. Я поздоровался и сказал, что через минуту приглашу их в мой кабинет. Когда я шел по коридору, секретарша перехватила меня и сказала, что в офисе сидят люди. Людьми оказались Коля, Рома, Славик и толстый бородатый парень, которого представили как Дику – брата Беслика. Дика развалился в моем кресле, Рома и Славик расположились на диване, а Коля сидел на стуле. Все, кроме Коли, пили кофе, Коля пил воду. Они пришли, чтобы везти меня в Коннектикут. Я сказал, что меня уже ждут давно назначенные клиенты, а за ними еще клиенты, и я не могу вот так взять и уехать.

– Тебе бабки заплатили? – спросил Дика.

– Да.

– Ну вот и работай.

– Дика, у меня есть и другие клиенты, которые мне тоже заплатили. Я им давно назначил встречу, они сейчас ждут меня. Вообще, у меня сегодня день расписан.

– Так что, мой братуха должен в тюряге сидеть только потому, что у тебя день расписан? На хер ты тогда вообще нам нужен?

– Вот и я об этом, Дика. Не нужен.

– Дика, ты, очевидно, не в курсе, Борис нам нужен. С ним уже есть договоренность, – встрял в разговор Рома.

– Вы че, пацаны? Какая договоренность? Он же, блин, в тюрьму ехать не хочет. Пока он тут бабки рубит, Бес в тюрьме подыхает.

– А какой смысл вообще сейчас ехать? Они в Коннектикуте, Джон и Барри нью-йоркские адвокаты. Даже если дело федеральное, я думаю, вам все равно нужно найти местных адвокатов.

– Почему? Ведь Джон очень сильный адвокат. Да и Барри, говорят, сильный. Он профессор уголовного права.

– Ни Джон, ни Барри коннектикутского судью не знают. Дело не во взятках, а просто в отношениях. Я считаю, что вам нужно найти хороших коннектикутских адвокатов. Я никого там не знаю, поэтому помочь ничем не смогу. Звоните, как только найдете.

Вся компания повалила к выходу, матюкаясь между собой. Теперь у них было домашнее задание, что давало мне передышку на какие-то другие дела. Секретарша пригласила в кабинет Роберта и Олю.

* * *

Предбрачный договор – необычная штука не только для выходцев из Совка, но даже для умудренных европейцев. Но если подумать, то становится ясно, что любовь и деньги – понятия, вовсе не исключающие друг друга. И в России, и в Америке около пятидесяти процентов браков заканчиваются разводом. Но при разводе люди редко любят друг друга так же, как перед свадьбой, и потому готовы друг другу глотки перегрызть, деля имущество и борясь за или против выплаты алиментов. Подписывая предбрачный договор, люди тоже делят имущество, иногда уже существующее, часто – только предполагаемое. И, любя друг друга, заранее устанавливают, как это имущество будет поделено в случае смерти или кто кому что должен будет в случае развода.

В конце девяностых годов у меня была целая полоса клиенток – бывших «Мисс Украина». Всем было от двадцати пяти до тридцати лет, все были красивые, длинноногие, и у всех в женихах были богатые пожилые американцы. Женихи, все без исключения, настаивали на подписании предбрачных контрактов. Подвох они чуяли не напрасно. Будучи адвокатами, бизнесменами или банкирами, короче – реалистично мыслящими людьми, они не могли не задуматься над вопросом, с чего это двадцатисемилетняя длинноногая красавица влюбилась в шестидесятилетнего лысовато-полноватого джентльмена. Вопрос этот для них был риторическим. А следовательно, относиться к ситуации надо было как к сделке. Я тебе – вот это, а ты мне – вот это. Ну и всякие другие условия, типа сколько «этого» получит «мисс» в случае развода, как влияет на размер «этого» длительность брака, рождение общих детей (маловероятно), смерти одного из супругов (конечно же, мужа).

При подписании предбрачного контракта каждая сторона должна быть представлена своим адвокатом. Были случаи, когда невесты пытались (и успешно!) аннулировать предбрачные соглашения на том основании, что не понимали, что написано в бумажке, которую они подписали. Именно поэтому американские женихи настаивали на том, чтоб их русскоговорящих невест представляли русскоговорящие же адвокаты. После объяснения всех условий на родном языке трудно потом в суде утверждать, что ты ничего не поняла из того, что написано в «бумажке». Так возникла рыночная необходимость в русскоязычном адвокате. А поскольку все «мисски» знали друг друга, то и передавали меня из рук в руки.

«Мисске» Оле было двадцать восемь лет, а ее жениху Роберту шестьдесят два. Роберт был партнером в крупной юридической фирме, и его годовой доход составлял порядка двух миллионов долларов. Роберта познакомил с Олей клиент фирмы – новый русский, активно осваивающий рынок недвижимости в Нью-Йорке. В Америку Оля приехала по студенческой визе, которую ей организовал какой-то украинский спонсор. Этот же спонсор в свое время купил для Оли титул «Мисс Украины». Судя по всему, у спонсора появилась более молодая «мисска», и он отправил Олю в почетную ссылку учиться английскому в Америку. Партнер украинского спонсора в Америке и представил Олю Роберту.

Сначала в кабинет вошла Оля, которая принесла мне контракт, приготовленный Робертом. Попросила, чтобы я ознакомился с ним тут же, в ее присутствии. Я сказал, что ей придется поскучать, и она выразила готовность пойти на эту жертву. Пока я читал (а этот процесс занял не менее получаса), она сидела и курила. Иногда звонил ее мобильный телефон. Говорила Оля с украинским акцентом. Я закончил чтение.

– Ну и шо мне полагается, если я брошу этого козла? – полюбопытствовала Оля.

– Если вы продержитесь в браке пять лет, вам полагается кооперативная квартира, в которой вы сейчас живете.

– А бабки? Вы знаете, сколько стоит содержать эту хату?

– Нет, Оля, все деньги и имущество будут разделены поровну между детьми вашего мужа. У него один сын и две дочки.

– А как насчет моего ребенка? Там шо-нибудь на эту тему сказано? Или мой ребенок ему до одного места? Кстати, его дети с ним не разговаривают. Как узнали про меня, устроили ему веселую жизнь. Одна дочка со мной решила поговорить. Начала меня упрашивать, шобы я от всего отказалась. Я ей говорю: «Как вам не стыдно! Это же ваш отец!» Но тут же все бабки решают. Так шо мой ребенок?

– Про вашего ребенка тут ничего не сказано.

– Так дело не пойдет! Или этот козел обеспечит мою дочку, или я за него замуж не пойду. На хер он мне нужен с его Америкой? Я ему лучшие годы, а он мне шо?

Оля настолько разнервничалась, что попросила меня пригласить Роберта в кабинет немедленно. По тому, как она говорила, я понял, что английские курсы она еще не закончила. Не представляю, что мог понять Роберт, но смысл криков сводился к тому, что о браке с ней он может забыть. Потом Роберт сказал, что хочет поговорить со мной.

У Роберта был приятный голос, прокуренный дорогими сигарами. Он спросил, чего хочет Оля, и я сказал, что неплохо было бы ежемесячно откладывать какую-нибудь сумму для Олиной дочки. Роберт сказал, что подумает.

В разговор вмешалась Оля. Она спросила, на что максимум она может рассчитывать. Я ей объяснил, что предбрачный договор потому и называется договором, что стороны о чем-то договариваются. Для того чтобы о чем-то договориться, от чего-то добровольно отказаться и пойти на какие-то компромиссы, нужно знать полную финансовую картину противоположной стороны. С миллионером разговор один, а с миллиардером совсем другой. Скрытие своих авуаров и доходов может легко стать поводом для судебного аннулирования предбрачного договора. Роберт приложил к договору список своих владений. Он был, безусловно, богатый человек. Квартира в Манхэттене, дом в Майами, сорокафутовая яхта, земельные участки в Аризоне и Колорадо, доля в ресторане в Нью-Джерси плюс акции и облигации на несколько миллионов долларов. Пока что он предложил оставить Оле только квартиру в Манхэттене, да и то при условии, что брак продержится минимум пять лет.

Оля и Роберт сидели по разные стороны длинного дивана. Договор был еще не подписан, а поэтому любезничать с Робертом Оля не собиралась. На Роберте был клубный пиджак поверх рубашки-джерси, светлые брюки, замечательные зубные протезы. Он был среднего роста, несколько полноват, но сила в нем еще чувствовалась. От него приятно пахло духами. Оля была одета совсем в другом стиле, но тоже дорого – дизайнерские джинсы, свитер с заветным именем и греко-римским орнаментом, очки, поднятые на волосы. Роберт достал какой-то блокнот и ручку и стал что-то быстро записывать. Попросил у меня калькулятор и снова погрузился в записи. Оля с презрением смотрела на него, а потом разразилась потоком наблюдений как о нем, так и об Америке в целом.

Если бы только Роберт понимал, что говорила о нем Оля! Какая женитьба?! В двух футах от него сидел страшный враг, поносящий его матерщиной. Я был адвокатом Оли, но, будучи мужчиной, не мог не испытывать чувства солидарности с Робертом. Однако Роберт ничего не подозревал. Этот многоопытный адвокат ни по Олиному тону, ни по ее жестикуляции не догадывался, что она говорит о нем! Если бы он понял хоть одну десятую из всего, что было Олей сказано, то, не сомневаюсь, встал бы и дал ей пощечину. И ни о каком браке уже не было бы и речи. И я так этого хотел! Но этого не произошло.

Я спросил Роберта, готов ли он предложить что-либо для Олиного ребенка и для самой Оли в дополнение к квартире. Роберт сказал, что в течение брака, сколько бы он ни продлился, он будет откладывать для Олиной дочки тысячу долларов в месяц, а Оле будет давать на карманные расходы пять тысяч в месяц.

– Ну и жлоб! – сказала Оля, не догадываясь, что многие американцы понимают это слово.

Роберт понял и рассмеялся. Оля гневно посмотрела на Роберта. Затем сказала:

– Сколько я получу в случае его смерти?

Я перевел ее вопрос.

Роберт опять рассмеялся. Откашлявшись, сказал:

– Я подпишу, что все деньги тоже оставляю ей. При нашем образе жизни в день смерти я потрачу свой последний доллар. Но живем мы замечательно. Каждый день тусовки – на яхтах, в ресторанах, в клубах, у друзей, у нас. Мне не надо беспокоиться о детях, они все великолепно устроены. В свое время я не догулял. Я много работал, растил детей, потом умерла жена. Я наверстываю упущенное. В общем, если я умру ее мужем, деньги тоже ее. Да, и лодка в придачу.

Роберт ласково посмотрел на Олю.

– На хера мне лодка? – спросила Оля.

– Что насчет другой недвижимости? – спросил я. – Дом в Майами, земельные участки в Аризоне?

– Я ими больше не владею, – ответил Роберт.

– То есть как это? – удивился я. – Вы же их указали в списке своих владений.

– Список придется уточнить. Я перевел всю недвижимость, кроме манхэттенской квартиры, в траст в пользу детей, так что никакой недвижимостью я больше не владею.

Я объяснил Оле, что произошло. Почему-то ее это не слишком взволновало.

– Ну и хер с ней, с этой Аризоной, – сказала она, закуривая. – Кстати, а что это за ребята у вас были перед нами?

– Мои клиенты. Почему вас это интересует?

– Потому что сразу видно, что хорошие парни. Не то, что мой жлобина.

Оля и Роберт подписали переделанный договор и ушли на очередную тусовку.

* * *

Вечером позвонил Рома и сообщил, что завтра утром мы все едем в Коннектикут разговаривать с местными адвокатами. Я сказал Айлин, что уезжаю, возможно, на два дня. Айлин ничего не ответила, только налила себе еще один бокал вина.

Первым адвокатом, с которым мы встретились, был Лэйн Стюарт. Ему было за семьдесят, лет десять назад он был председателем секции уголовных адвокатов при Коннектикутской коллегии. Очевидно, нью-йоркская братва провела серьезную домашнюю работу, потому что на этом заслуги Стюарта не заканчивались. Он также много лет назад учился в юридической школе вместе с судьей, к которому попало дело Беслика и Левана.

Я рассказал Стюарту всю историю.

– Вы уверены, что оружия не было? – спросил он.

Я был уверен.

– Следы побоев? – продолжал он. – Порча имущества? Магнитофонные записи угроз? Как далеко от дома Армена их арестовали?

Я ответил отрицательно на все вопросы, связанные с насилием и ущербом имуществу. Все передвижения и арест произошли примерно в радиусе двух миль от дома Армена.

– Каково уголовное прошлое клиентов? – спросил Стюарт.

Я кивнул Роме и Коле, приглашая их ответить на этот вопрос.

– У Беслика ходок не было, – сказал Рома.

– У Левана было несколько, одна крупная, остальные по мелочам и давно, – сказал Коля. – Но есть ли смысл об этом говорить, если американцы все равно об этом не узнают?

– Узнают американцы или нет, мы на данный момент не знаем, – начал рассуждать я. – На определенном уровне сотрудничество между российскими и американскими правоохранительными органами, безусловно, существует. Выдадут ли русские информацию по Левану на основании запроса – неизвестно. Если Леван никак не засветился за пределами России и если он не проходит по крупным международным делам, то у Интерпола на него ничего нет. И тем не менее я бы все рассказал Стюарту, а он уже пусть решает, что с нашей информацией делать. Иначе, что бы ни случилось, Стюарт всегда сможет с чистой совестью свалить все на клиента – ведь клиент не все ему рассказал, скрыл, можно сказать, самую существенную информацию.

– Что-то вы долго раздумываете над ответом на самый простой вопрос: у клиентов есть уголовное прошлое или нет? Да или нет? – повысил голос Стюарт.

Все молчали. Я сказал:

– Мистер Стюарт, вы хотите знать правдивый ответ на этот вопрос или вы его не задавали?

Стюарт задумался на несколько секунд, затем сказал:

– Борис (с ударением на первый слог), ты мне скажи, задавал я этот вопрос или нет.

Дальше вести этот диалог было бессмысленно. Понятно, что Стюарт хотел переложить ответственность за сокрытие важной информации на меня. Как и Стюарт, я офицер суда, а значит, не имею права на обман суда. Многие думают, что адвокат должен быть предан только своему клиенту. Это не так. Прежде всего адвокат обязан быть предан суду, всей судебной системе. Роль адвоката в Америке велика постольку, поскольку работает установленная судебная система с ее правилами и порядками. Ни прокурор, нанятый государством, ни адвокат, нанятый клиентом, не имеют права на обман системы, на которую они оба работают и которая их обоих кормит. Конечно, обман все равно происходит практически каждый день – люди есть люди, но за долгую на сегодняшний день юридическую практику я встречал на удивление много юристов как среди судей и прокуроров, так и среди частных адвокатов, которые ни за что не пошли бы на обман, исполняя свои профессиональные обязанности. Закон и справедливость для них одно и то же, и поэтому соблюдение закона важнее судьбы одного человека.

– У Беслика судимостей не было, а у Левана были, – сказал я, – но никто из присутствующих точно не знает, когда и за что. Боюсь, что и сам Леван этого не знает или не помнит.

– Ладно. Второго адвоката дам вам я. Вам не нужно больше никого искать.

Стюарт снял телефонную трубку и попросил секретаршу с кем-то его соединить. Несколько минут мы сидели молча, затем дверь отворилась, и вошел средних лет мужчина с пышными рыжими усами.

– Брайан Макинтайр, – каждому подал руку усач.

Мы тоже представились. Брайан засмеялся и сказал, что все равно не запомнит столько русских имен. Стюарт отрекомендовал Брайана как наиболее опытного судебного адвоката в графстве, действующего председателя секции уголовного права при Коннектикутской коллегии адвокатов.

– Я сейчас Брайану расскажу всю историю, а ты поправишь или дополнишь меня, – сказал Стюарт, обращаясь ко мне.

Несмотря на возраст, Стюарт продемонстрировал, что маразм его мозг никак не затронул. Мне нечего было добавлять, даже имена Стюарт запомнил правильно. Я не удержался и сделал ему комплимент. Стюарт тоже не удержался и стал хвастаться:

– Я двадцать первого года рождения, одного возраста со Скоттом Кроссфилдом. Вы знаете, кто такой Скотт Кроссфилд? Скотт первым в мире достиг двух Мах’ов. Это было в пятьдесят третьем году.

– На Х-15, если не ошибаюсь, – решил показать я свою эрудицию.

– Ну нет, на «ракетосамолете» Х-15 он сделал почти три Мах’а, но это было в шестидесятом. Ему тогда не хватило трех сотых до трех Мах’ов. А два Мах’а он сделал на «Дугласе Д-558-II».

– Нам надо ехать, – сказал Рома по-русски. – А вы тут ни о чем болтаете.

– Рома, заткнись, – тихо сказал Коля. – Дай людям поговорить.

– Так вот, – продолжал Стюарт. – Скотт был моим инструктором. Мы много вместе летали, да и сейчас летаем, но уже не вместе. А при деменции, как сам понимаешь, много не полетаешь. Кстати, и Брайан летает, он бывший летчик морской авиации. А сейчас наши с Брайаном «Сессны» один и тот же механик обслуживает. Как ты думаешь, Брайан, потянем мы это дело?

– Потянем, Стюарт, чего ж не потянуть, – бодро отвечал бывший морской летчик. – Как только нас наймут, тогда и тянуть начнем. Как я понимаю, клиенты тут у нас в местной тюрьме загорают. Они, надеюсь, за себя постоять сумеют, если что. А то тут у нас полно залетных ребят из Бриджпорта – понимаете, о ком я говорю. С ними иногда тяжело бывает общаться.

Все поняли, что Брайан говорил о неграх.

– Hоw much? – спросил Рома, как будто торговал курицу на Брайтоне.

– Мы с Брайаном опытные адвокаты, – не спеша начал Стюарт. – В качестве аванса каждому из нас вы заплатите двадцать пять тысяч. За эту сумму мы будем сопровождать подзащитных до суда. Если будет суд, вы заплатите каждому по двести тысяч. Если мы добьемся того, что прокурор отзовет обвинения и суда не будет, вы заплатите каждому еще по двадцать пять тысяч премиальных.

Ребята зашептались. Славик спросил меня, отдадут ли бабки Джон и Барри.

– Понятия не имею. Они один раз ездили в Коннектикут и два раза встречались с вами для обсуждения дела. Пусть они потратили на это дело кругом-бегом пятнадцать часов, включая время в пути. Пусть их ставка пятьсот долларов в час. Значит, если они с вас удержат пятнадцать тысяч на двоих, это будет дорого, но справедливо. Но в любом случае меня это не касается.

– Не кисло, – сказал Славик. – Мы им дали пятьдесят штук, а они, ни фуя не сделав, отдадут нам только тридцать пять. Это, по-твоему, справедливо?

– Я высказал свое мнение, а сколько они вам вернут – не мое дело. Я с ними до вас знаком не был.

В другое время я бы с удовольствием поговорил со Славиком, чтобы узнать, как он понимает справедливость. Не сомневаюсь, у нас было бы о чем поспорить.

Коля достал из сумки небольшой пакет и вручил его Стюарту.

– Это за Левана, пересчитайте, – сказал он на очень неплохом английском.

– Коля, а с чего ты взял, что Левана будет представлять Стюарт, а Беслика Брайан? – спросил Дика, тоже вынимая пакет из сумки. – Или теперь ты тут главный?

– Пожалуйста, дайте мне квитанцию о получении денег и подготовьте договор о юридическом представительстве к завтрашнему дню, – сказал Коля Стюарту, игнорируя Дику и всех остальных.

– Коля, ты чо? Ведь Стюарта не ты нарыл. Давай Брайан будет Левана представлять, а Стюарт Беслика, – не унимался Дика.

Коля отозвал Рому в сторону и что-то тихо сказал ему, еле шевеля губами. Рома кивнул несколько раз, как послушный ученик перед учителем. Затем Рома отозвал в сторону Дику и что-то прошептал ему на ухо. Дика выматюкался и сказал:

– Ну, глядите, если что не так. Не посмотрю ни на какие авторитеты.

Однако вопрос, кто кого будет представлять, был исчерпан.

Стюарт попросил всю нашу компанию сходить на ланч, а он тем временем попробует связаться с судьей и попросить его провести слушание о возможности освобождения Беслика и Левана до суда под залог как можно быстрее.

В ближайшем дайнере было немноголюдно. Все заказали гамбургеры с жареной картошкой и по двойной порции водки. Коля заказал рыбу и томатный сок. Выпили.

– Почему водка теплая? Они что, не знают, как водку подавать? – возмутился Дика.

Я попросил официанта принести льда, и все побросали кусочки льда в свои стаканы с водкой. Коля молча пережевывал рыбу, не смотря на нас. Дика начал рассказывать об очередных убийствах братков и банкиров в Москве. Когда он дошел до эпизода, в котором лично принимал участие, Коля встал из-за стола и вышел из закусочной. Дика увлеченно рассказывал о том, как он стрелял, отстреливался, давил на педали, крутил рулем, махал кулаками, ловко кому-то отвечал. Было видно, что он врет. Никто однако не улыбался и не пытался его подначивать. Вскоре вернулся Коля, заказал себе чаю с лимоном. Остальные заказали еще по порции водки. Дика сказал: «Вообще-то мне пить не положено, я мусульманин», – но выпил свою порцию. Дика похож был на человека. То ли вранье делало его таким, то ли готовность засмеяться или хотя бы улыбнуться. Мы расплатились. Дика заплатил за меня. Коля заплатил сам за себя.

Когда мы вернулись в офис Стюарта, нас ждал сюрприз – слушание назначено на завтра. Стюарт и Брайан потребовали от нас любой положительной информации о Бесликe и Леване. Но что нового мы могли сообщить? Оба не женаты, у обоих есть внебрачные дети. Дика сказал, что у Беслика никаких судимостей нет. Коля вспомнил, что у Левана их тоже нет. Версия, выработанная мною, звучала так: мошенник Шихман обманным путем получил в России деньги, которые либо растратил, либо проиграл на бирже. Да, банковская система в России еще неразвита, банки постоянно лопаются, причиняя тем самым колоссальный ущерб вкладчикам. Поэтому неудивительно, что многие компании держат весьма существенные суммы в сейфах, нанимая при этом охрану. Господа Беслик и Леван как раз и представляли охранные структуры, нанятые для обеспечения целости наличных денег. Оба солидные бизнесмены с опытом ведения охранного бизнеса. Цель их поездки – выяснить, куда подевался Шихман, который упорно не отвечал на звонки. У Шихмана им было поручено узнать, что произошло с деньгами, и доложить российским компаниям, давшим ему деньги. К Армену ни у компаний, ни тем более у Беслика и Левана вообще никаких претензий нет и быть не может. Просто они узнали, что Шихман то ли являлся партнером, то ли одно время сотрудничал с Арменом. А предложили они Армену покататься, чтобы не мешать его жене, а заодно посмотреть красивые окрестности. Я предупредил ребят, что Беслику и Левану не мешало бы знать, какие именно компании отправили их в этот вояж и что эта информация должна быть предоставлена к завтрашнему утру.

Рома со Славиком укатили в Нью-Йорк, чтобы утром вернуться обратно. Дика, Коля и я остались в Нью-Хейвене. Мы с Дикой поселились в одном номере, Коля снял себе отдельный номер. В ближайшей аптеке я купил зубные щетки и пасту. Когда Дика снял рубашку, я увидел множество шрамов на его теле. Наверное, не все, что он рассказывал, было враньем. Мы лежали на кроватях и разговаривали. Он не задал ни одного вопроса об Америке. Ну, спросил, сколько стоит какой-то джип, и еще что-то. Я спросил его, как он смог так быстро получить визу. Оказывается, через какую-то академию. Было Дике двадцать семь лет. Он был доволен своей опасной жизнью. Несколько раз повторил, что за старшего братишку порвет обидчика на части. Спросил, могу ли я достать на ночь блядей. Совсем не огорчился, узнав, что нет. Рассказал, какая у него хорошая квартира в Москве, что у Беслика доля в казино, а у него, Дики, много разных деловых интересов – и торговые точки, и бизнесы, и различные поручения. Немного красуясь, рассказал, как выбивал бабки из каких-то бизнесменов, – обычные истории, никаких захватывающих подробностей. Кто-то не хотел платить за крышу, тогда Дика наезжал, иногда грозил пистолетом, иногда бил по морде. Иногда приходилось воевать с другими бандами. В общем, бульварное чтиво.

Я сказал Дике, что могу показать ему страшный прием, который обеспечит ему победу в любой схватке. Дика оживился, вскочил с кровати и принял боевую стойку. Я сказал, что он должен быть готов после того, как я скажу «три». Я медленно досчитал до трех. Дика стоял в боевой стойке. Затем я сказал:

– Да, забыл еще об одном условии. Закрой на секунду глаза. – Дика послушно закрыл глаза. – Открывай! – крикнул я.

Когда он открыл глаза, то увидел зубную щетку у своего горла.

– Дика, я же предупредил тебя, что ты должен быть готов после того, как я скажу «три». Ты мертв.

Дика оторопел. Затем нервно рассмеялся. Потом сказал:

– Я тебе говорю «три». Ты теперь всегда должен быть готов.

– Дика, друзья не говорят друг другу «три». Это только для врагов. Забери свое «три» назад.

– Хер с тобой, беру свое «три» назад.

– Тогда почисть зубы и ложись спать. У нас завтра длинный день.

Я выключил свет, лег и повернулся лицом к стенке.

– Кто такой Коля? – спросил я.

– Первый раз его вижу. Комсомольская харя. Убивать таких надо, – ответил Дика.

* * *

Утром я разбудил Дику и отправился будить Колю. Из-за двери слышалось учащенное дыхание. Я постучал, и через секунду дверь открылась. Коля был весь в поту – делал зарядку. Договорились встретиться через полчаса на завтраке. Когда я вернулся, Дика уже опять спал. Я растолкал его и сказал, что братуха надеется на него. Дика не мог понять, который час. Он был неопытным путешественником и совсем необразованным человеком и потому не сразу въехал в понятие разницы во времени, которое я попытался ему растолковать, пока он собирался.

Молча позавтракав, мы взяли такси и поехали в суд.

Постепенно в зале суда собрались все участники: наша группа, Рома, Славик, какой-то незнакомый мне приличный на вид мужчина, а также, к моему удивлению, Джон Бэйкер и Барри Арнитц. Коля представил меня приличному мужчине, который назвался доктором Вайсманом.

– Передай Левану, что залог за него даст доктор Аркадий Вайсман, с которым они дружили в семидесятых годах в Москве. Не забудь – доктор Вайсман, дружили в семидесятые годы в Москве, – быстро инструктировал меня Коля. Наконец пришли Стюарт и Брайан. Они попросили меня пойти с ними на встречу с Бесликом и Леваном, которых уже привезли из тюрьмы.

Мы со Стюартом расположились в комнате для встреч с клиентами. Ввели Левана.

– Это что, нови адвокат? – язвительно спросил Леван.

– Леван, это самый опытный в Коннектикуте адвокат. Коля его видел. Что вы еще хотите?

– Чтоб он меня зашишал и вынул отсюда.

– Мистер Ованесян, слушайте меня внимательно. Вы бизнесмен, – начал Стюарт. – Вы приехали в Америку впервые в жизни, чтобы мирно уладить некоторые финансовые вопросы. Вполне возможно, российская фирма – ваш клиент – стала жертвой мошенников. Ваша задача состояла в сборе информации. Мы понимаем друг друга?

Я перевел. Леван исподлобья смотрел на Стюарта. Затем сказал, обращаясь ко мне:

– Скажи, он меня вытащит отсюда? Сколько он бабок хочет? Скажи Коле, чтоб дал ему бабок.

– Леван, ему уже заплатили, и немало. Но он не пойдет к судье взятку давать. Здесь так не делается. Ну, может, иногда и случается, но Стюарт этого точно делать не будет, и разговор об этом вообще не шел. Леван, сегодня будет решаться вопрос, выйдете ли вы из тюрьмы под залог. И еще – залог за вас заплатит доктор Вайсман, с которым вы дружили в Москве в семидесятые годы. Доктор Аркадий Вайсман, запомните это имя. Что касается цели приезда, то у компании, которую вы обслуживали в качестве мендежера по охране, украли деньги, и вам поручили выяснить все обстоятельства и доложить по приезде в Москву.

Мы вышли из комнаты, и я тут же пошел в другую, туда, где меня ожидали Беслик и Брайан. Они сидели молча по разные стороны стола. Беслик ковырял лицо, Брайан читал книгу. Как только я вошел, Беслик заголосил:

– Когда же вы, меня, блядь, отсюда вытащите?

Брайан удивленно посмотрел на Беслика. Затем обратился ко мне:

– Объясни ему, что он непродуктивно проводит время с адвокатом. Кроме того, я поздоровался с ним, а он со мной нет. Он что, не знает, как сказать «хэллоу»? По-моему, весь мир знает это слово. От меня сейчас зависит его дальнейшая жизнь, он должен доверять мне больше, чем отцу родному. Я не обижаюсь, мне уже заплатили, и в нашем договоре нет обязательства здороваться, но наше сотрудничество будет более эффективным, если мы будем соблюдать элементарные человеческие нормы.

Я посмотрел Беслику в глаза и сказал:

– Беслик, тебе грозит десять лет тюрьмы. Твое с Леваном дело ведет прокурор Гросс, сын федерального судьи Ирвина Гросса. Он самый безжалостный прокурор в Коннектикуте. Судья, к которому попало дело, Эндрю Масси, является старшим окружным судьей. Он известен своей суровостью и принципиальностью. Через несколько минут Гросс и Масси увидят тебя впервые. Они будут внимательно наблюдать за тем, как ты себя ведешь, как держишься. Смотри, Беслик, от тебя многое зависит. Вот сидит твой адвокат, бывший морской летчик. Его зовут Брайан. Он с тобой поздоровался, а ты с ним нет. А ведь Брайан с Масси в одном клубе. Они вместе в гольф играют, есть такая игра. Поздоровайся с ним, Беслик, улыбнись ему. Хоть ему ребята деньги и дали, он не официант в шашлычной на ипподроме, и жопу тебе за твои бабки лизать не будет.

Беслик елейно улыбнулся, протянул руку Брайану и заискивающим голосом сказал «хэллоу». Брайан пожал Бесликову руку и сказал:

– Вот так мне больше нравится.

Через несколько минут мы все сидели в зале суда, ожидая прихода Питера Масси. Прокурор Гросс был молодым и тщедушным. У него была типичная еврейская внешность: крупный орлиный нос, высокий лоб, черные вьющиеся волосы. Он олицетворял образ жертвы антисемитизма в Советском Союзе – интеллигентный, субтильный, беззащитный. Еще и очкарик. Гросс тихо говорил с молодой женщиной. По акценту я понял, что женщина – местный судебный переводчик. Я прислушался. Гросс обращался к ней по имени, звали ее Марина. Маринин английский был дрянной, со множеством ошибок.