Текст книги "Дура LEX (сборник)"

– Позвони Розену, может, он даст какой-нибудь совет. Он тебя втравил в эту историю, пусть он тебя из нее и выпутывает. Мы так жить дальше не можем.

Я позвонил в Москву Розену и рассказал ему о безобразном поведении Беслика, попытался объяснить, что его протеже ставят меня под страшный удар. Исаак выслушал и ответил, что из Москвы ему разбираться с Бесликом и Леваном трудно.

– Честно скажу, реально помочь ничем не могу, – сказал он. – Ты должен их тоже понять – ведь если они вернутся без бабок, то я не знаю, где им будет лучше – в американской тюрьме или здесь, в Москве, на свободе.

Мы лежали молча. Айлин не разбиралась в тонкостях постсоветского уголовного мира, но, может быть, чтобы эффективно общаться с его представителями, в нем и не нужно особенно разбираться. Может быть, я слишком тонко в нем разбираюсь и мне это сильно мешает? Снизу послышался могучий храп Беслика.

– О чем думаешь? – спросила Айлин, глядя в потолок.

– На Розена рассчитывать нечего. Говорит, что оттуда он ничего сделать не может. Айлин, я не думаю, что звонок в полицию – лучший выход из положения. Да, Беслика заберут, но никто не будет нас охранять круглосуточно. Не менять же нам имена и фамилии, поселившись где-нибудь в Айдахо. Что будет с моей практикой, моими родителями, друзьями, в конце концов? В одном ты права – я не должен Беслику позволять себя запугивать. Как только он поймет, что может держать меня в страхе, мне конец.

Посреди ночи раздался телефонный звонок. Айлин сняла трубку. Затем толкнула меня в бок и сунула трубку мне.

– Ты только дернись, падла, уроем вас всех.

Спрашивать, кто звонит, в таких случаях глупо и бесполезно, тем более что после угрозы в трубке раздались гудки. Я и так понял, кто звонит и по какому вопросу. В ту ночь я не спал. Айлин тоже.

* * *

На следующее утро в семь часов утра позвонил Дика и попросил, чтобы я привез Беслика в офис – нужно встретиться и поговорить. Я разбудил Беслика в девять часов утра и сказал ему, чтобы он одевался, так как мы скоро выезжаем. Айлин была наверху, Крис уже был в школе.

– Завтракать будем? – спросил Беслик после душа.

– Не будем, мы опаздываем. Звонил твой брат и назначил встречу на одиннадцать часов утра в моем офисе. Сказал, что будет Леван.

– Ну хоть чаю давай попьем, – вполне миролюбиво попросил Беслик. – Я бы сам сделал, но не знаю, как у вас тут все работает.

Я приготовил Беслику чаю с бутербродом, сел напротив. Он деловито намазывал хлеб маслом, аккуратно клал кружок колбасы на хлеб, откусывал большой кусок, отхлебывал чай. Он был нестрашен. Не верилось, что этот аппетитно жующий человек может убить.

Айлин со второго этажа не спускалась.

– Что, жена обиделась? – спросил Беслик.

– Да нет, что ты. Ну, пригрозил ты убить ее и ее мужа, разве на это обижаются?

– А вы со мной как? Разве не хотели меня сдать ментам?

– Сейчас не время об этом говорить, Беслик. Собирайся, поехали.

В дороге мы в основном молчали. Беслик смотрел по сторонам. Иногда ему нравился какой-нибудь джип, и он спрашивал меня, что это за модель. Иногда он бурчал:

– Дороги у вас, я вижу, такие же херовые, как и у нас.

Когда я закурил, попросил меня потушить сигарету. Потом спросил, почему у меня такая тачка херовая.

– Это «Альфа-Ромео» херовая тачка? – обиженно спросил я.

– А что? Конечно херовая.

– А какая не херовая?

– Шестисотый «мерин». У меня в Москве шестисотый «мерин».

– Ты знаешь фирму «Форд»?

– Конечно знаю!

– А почему фирма называется «Форд», знаешь?

– Не знаю. Почему?

– Ее основал Генри Форд. Так вот, Генри Форд однажды сказал, что всегда приподнимает шляпу, когда навстречу ему едет «Альфа-Ромео».

– И чего он так сказал?

– Потому что «Альфа-Ромео» в свое время выигрывала все главные призы на гонках. Энцо Феррари начинал на «Альфа-Ромео». Про Феррари, я надеюсь, ты слышал. Лучшие гонщики были в команде «Альфа-Ромео». А ты называешь мою машину херовой.

– Ладно, я не знал, извини. Когда сын подрастет, первую тачку я ему куплю «Альфу-Ромео». Пусть гоняет.

* * *

В офисе я посадил Беслика в библиотеке, дал ему какие-то журналы, а сам пошел проверять почту. Ровно в одиннадцать часов появились Леван, Коля и Дика. Леван был выбрит, пах одеколоном. Коля был по-прежнему в спортивной одежде.

– Ну, что делать будем, браток? – спросил Беслика Леван. – Как валить отсюда будем?

– Не знаю, Леванчик. Все из-за Шихмана-пидораста. Надо его найти и бабки забрать.

– И как ты его искать собираешься? Ты знаешь, где он живет, где прячется? Или ты всю Америку на уши поставишь?

– У Ильи Горского спросим. Он должен помочь, он же нам его посоветовал.

– Тебе, а не нам. Нам Шихмана ты посоветовал. Меня там не было, когда вы этот вопрос решали.

– Не понял, Леванчик. Мне Горский сказал, что Шихман бабки хорошо прокручивает, я тебе и твоим ребятам предложил – если хотите, дайте бабки, вы сказали– хотим. Что ты из меня крайнего делаешь?

– А ты и есть крайний.

При этих словах Коля еле заметно придвинулся к Левану. Дика в ответ громко ерзнул стулом, пододвигаясь к Беслику. Мы сидели в конференц-зале моего офиса, по разным сторонам большого прямоугольного стола. Я сидел во главе стола, слева от меня Леван и Коля, справа Беслик и Дика.

– Леван, что ты несешь?! – заорал Беслик и вдруг поднял ногу и засучил штанину, показывая браслет. Он выглядел как инвалид, показывающий культю в собесе, чтобы ему без очереди выделили мешок картошки. – Я, блядь, с браслетом хожу, как животное, а ты на меня такое говоришь!

– Дело говорю, брат, дело, – неумолимо сказал Леван. – Ты меня сюда затащил, ты меня и вытаскивай.

– Как я тебя вытащу, Леван? – снова вскочил Беслик и перегнулся через стол, почти нависнув, благодаря громадному росту, над Леваном.

Дика вскочил на ноги. Коля спокойно сидел, не сводя глаз с Беслика. Я сидел неспокойно, время от время повторяя:

– Тише, ребята, в офисе есть и другие адвокаты, они могут полицию вызвать.

Я уже хотел, чтобы именно так и произошло. Но никто из братков не обращал на меня внимания.

– Чего орешь? – гаркнул Леван, тоже вскакивая. Его лицо почти уперлось в Бесликово. – Ты меня хорошо знаешь, Беслик! Ты сказал – бабки выбьем, нету бабок. Ты посадил меня. Я в Москве должен быть. Я каждый день бабки теряю.

– И я теряю, – уже тише сказал Беслик, садясь. – Ты напрасно наезжаешь на меня, Леванчик. Развели нас как лохов. Я поговорю с Исааком насчет Горского.

– Что мне твой Исаак? Он что, мой начальник?

– Ты же знаешь, как все Исаака уважают. И Бурят его уважает. Мы не можем решать такие вопросы без Исаака и без Бурята.

– Может, ты хочешь к Буряту подъехать с этой проблемой? – насмешливо спросил Леван. – Пошлет он тебя на хуй и будет прав! Смотри, не ввязывай уважаемого человека в это дело, у него и без нас забот хватает.

На этом разговор закончился. Леван с Колей встали и не попрощавшись ушли.

– Надо было мне пиздануть его прямо здесь, – сказал Дика.

– Отъебись, – нервно ответил Беслик. – Надо было, так чего не пизданул?

– Слушай, ты, – обратился он ко мне, – отвези нас к Карповичу.

– Я не знаю, где он живет, – сказал я.

– Ну, в кабак отвези, может, он там.

– Кабак, Беслик, только вечером откроется, и то они открыты только по пятницам, субботам и воскресеньям. К тому же я работать должен. Я запустил все свои дела, а десять тысяч, которые ты мне заплатил через Романа, уже давно отработаны.

– Ты что, гнида, сказал? Ты же видишь, падла, что нас на лимон наказали, теперь ты нас выдоить хочешь? Я тебя, сука, пришью, а жену твою в рот… – Беслик встал. – Чтоб сегодня вечером все бабки отдал, сука. Дика, закажи такси, поедем к Карповичу в кабак. Мы тут наведем порядок.

В дверь заглянул адвокат Марк Шеймс проверить, не случилось ли чего. Я ему сказал, что пока нет, и полицию вызывать рано. Попросил его, тем не менее, быть начеку и, если я закричу, немедленно позвонить в полицию.

Очевидно, Дика понял слово «полис». Он заулыбался:

– Ладно, Боря, ты же видел, как Леван Беслика достал.

– Дика, выйдите на улицу и ловите такси, их тут полно, – вот на бумажке я записал адрес моего дома, где Беслик должен быть в восемь часов вечера.

Беслик и Дика вышли из офиса. Я тут же набрал Сережу Карповича и рассказал, кто собирается к нему в гости.

– Спасибо, друг, что предупредил, – сказал Сережа.

Затем я набрал номер Билла. Этот номер я хранил с того дня, как Билл пришел ко мне в офис два года назад. Его русской подруге нужен был статус, и я помог ей получить политическое убежище. Я надеялся, что Билл меня помнит. Мне не надо было рассказывать ему, в чем дело и какая мне нужна помощь. Помочь Билл мог только в одном – ускорить получение разрешения на хранение огнестрельного оружия. Билл приехал через сорок минут. Я хотел было рассказать ему о своих невзгодах, но он меня перебил:

– Чем меньше я знаю, тем лучше.

Мы заполнили формы, зашли в центральное полицейское управление, где я сфотографировался и сдал отпечатки пальцев. Затем Билл оставил меня в какой-то комнате, а сам вышел. Через полчаса он явился, помахивая лицензией на хранение пистолета в офисе.

– С тебя сто долларов за ускорение процесса, – сказал он.

Я дал ему стодолларовую купюру, и мы направились в стрелковый клуб, находящийся в двух кварталах от офиса на Мюррей-стрит. В клубе тренировались два интеллигентных очкарика и молодая женщина. То и дело раздавались оглушительные выстрелы. Усатый менеджер по имени Скотт приветствовал Билла. Билл представил меня и спросил, какое оружие он посоветует начинающему любителю.

– И вообще просвети парня на тему ближнего боя.

Скотт сказал:

– Ты же знаешь, что я признаю только «кольт сорок пятый магнум». А все остальное – оно и есть все остальное.

Скотт вынул громадный пистолет из кобуры на поясе, высвободил щелчком обойму, передернул затвор, проверяя, не остался ли патрон в стволе, и протянул мне оружие.

– Когда и из чего ты стрелял последний раз? – спросил он.

– В семьдесят третьем году из «токарева».

– «Токарев» неплохой пистолет. Если тебе нравятся русские пистолеты, я могу достать чешский или китайский «макаров» или «токарев».

– Ни в коем случае. Я хочу «вальтер» или «беретту». Из них Джеймс Бонд стрелял.

– Я бы на твоем месте взял «кольт».

– Дайте попробовать.

Мы подошли к стенду, Скотт дал мне наушники и защитные очки. Сначала выстрелил Скотт. Грохот был такой, словно линкор «Миссури» шарахнул из носовых по Триполи. Остальные патроны в обойме израсходовал я. «Кольт» оказался на удивление точным оружием – все пули пошли не ниже «восьмерки».

– Хорошая кучность, – похвалил Скотт. – Бери «кольт»: даже если не попадешь в жизненно важный орган, болевой шок будет такой, что о сопротивлении не может быть и речи. Я почему не люблю маленький калибр, скажем, двадцать второй? Если двадцатидвушка попадет прямо в сердце, то у подонка еще секунд двадцать жизни, пока кровяной цикл не закончится, а за это время он успеет в тебя две обоймы выпустить. Зато на большом расстоянии двадцать второй хорош тем, что пуля, попав в корпус, рикошетит от костей, круша все на своем пути. Она ведь легкая, вот и рикошетит. Кстати, с какого расстояния, ты думаешь, придется стрелять?

– Метра два-три.

– Ну что ж, это чуть больше средней дистанции применения пистолета. По статистике ФБР, в подавляющем большинстве случаев из пистолета стреляют с расстояния одного и семи десятых метра. Так что тебе не глаз тренировать нужно, а очко. Кстати, поскольку у тебя лицензия на хранение, а не на ношение, стрелять, очевидно, ты будешь внутри помещения?

– Думаю, что да. Я имею право хранить пистолет в офисе, значит, если придется, стрелять я буду тоже в офисе.

– Нарисуй-ка мне план своего офиса.

Я быстро нарисовал план, отметив мой угловой офис.

– А теперь нарисуй план комнаты. Где ты сидишь, где противник сидит, какая мебель в офисе.

Я нарисовал стол, стул, диван, кресло, тумбочки.

– Нет, «кольт сорок пятый» в такой ситуации применять нельзя. Если ты промажешь, пуля прошьет стены во всех смежных комнатах, и ты случайно можешь убить кого-нибудь даже в дальней комнате. Тебе нужен тридцать восьмой или девятимиллиметровый калибр, что почти одно и то же. Удар от такой пули вполне приличный, хотя с «магнумом» сорок пятого калибра не сравнить, но зато вряд ли отправишь на тот свет невинную душу в соседней комнате. Значит так, выбирай или «беретту», или «глок».

– А какая между ними разница?

– «Глок» неприхотлив, с ним можешь хоть в пустыню, хоть в джунгли. «Беретта» – как итальянская женщина, за ней уход нужен, а то скандалить начнет. Если забудешь смазать, точно осечка будет. Но зато последняя модель, «кугар», стреляет почти без отдачи. Его называют пистолетом двадцать первого века.

Скотт достал оба пистолета. «Беретта» была черная, «глок» – стального цвета. Я подержал оба пистолета в руке. «Беретта» была приятнее, роднее. Классная итальянская игрушка. И машина у меня была итальянская «Альфа-Ромео» – красивая, быстрая, ненадежная. В пустыню я в ближайшее время не собирался, в джунгли тоже. Я взял «кугар». И к нему по совету Скотта коробку самых дорогих патронов «винчестер» с высверленным сердечником.

Я вспомнил фотохронику Второй мировой. На одной фотографии бойцы заряжали пушку снарядом с надписью «Гитлеру от Сталина». На каждом патроне я хотел выгравировать «Беслику от Бориса».

* * *

Вечером дома я как следует выпил.

«Почему осетин может, а еврей нет?» – думал я.

Ни один порядочный грузин, армянин, да кто угодно, не спустил бы Беслику его угрозу. Я не знаю, почему я рассуждал о мести за оскорбление именно в национальном плане. Почему я чувствовал себя в тот момент больше евреем, чем мужем или даже мужчиной? Беслику мое еврейство вообще было до лампочки, почему же я чувствовал себя униженным именно как еврей? В общем, убить Беслика я решил как еврей, а не как мужик.

Пил я один в кухне, на втором этаже Айлин проверяла домашнее задание Криса. В восемь вечера такси доставило Беслика. Он вошел, поздоровался, попросил апельсинового сока. Я дал ему стакан сока, и он сел как ни в чем не бывало за стол напротив меня. Я молчал. Со второго этажа спустился Крис и спросил Беслика, будет ли он сегодня есть на ужин сырое мясо.

– Я уже обедал, – с улыбкой ответил Беслик.

– Ну съешь хоть маленький кусочек, – попросил Крис.

Я был удивлен, насколько хорошо дети разбираются в том, на каком языке с кем надо разговаривать. Со мной Криса не заставишь и двух слов по-русски сказать, а с Бесликом – пожалуйста, и даже почти без акцента.

– Ну, тащи, съем кусок, но маленький.

Крис вытащил из морозильника здоровый кусок говядины и протянул его Беслику.

– Этим мясом можно только гвозди забивать, малец, – сказал Беслик. – Нехорошо мороженое мясо гостям подавать на ужин. Это ты папке своему дай, ему полезно будет.

– Крис, положи мясо обратно в морозильник и ступай наверх, – сказал я жестко.

– Я бы хотел побыть с вами, я сделал домашнее задание, – по-английски сказал Крис.

– Крис, иногда мне не хочется повторять сказанное, и сейчас именно такой случай. Немедленно ступай наверх и скажи маме, что я скоро поднимусь к ней. Спокойной ночи, Крис.

– Я буду волноваться за тебя, папа, – сказал Крис.

Он пожелал Беслику спокойной ночи и затопал по лестнице наверх. Мы с Бесликом остались одни в кухне.

– Ты бабки приготовил? – спросил вполне миролюбиво Беслик.

– Нет. Почему ты считаешь, что я должен бесплатно работать? Мало того, десять тысяч давно отработаны, а я до сих пор твоими делами занимаюсь.

– Сколько тебе дать времени на сбор бабок? Даю тебе три дня. Через три дня ты принесешь десять тысяч. За каждый просроченный день ты мне должен будешь тысячу баксов. Вопросы есть?

– Нету.

– Ну тогда спокойной ночи.

Беслик пошел в свою комнату.

Я позвонил Исааку Розену, разбудил его, сказал, что так больше продолжаться не может: Беслик оскорбляет меня, мою жену, вымогает деньги, делает из меня сообщника. Розен помолчал и сказал:

– Обратись за помощью к Буряту. Скажи, что я разрешил.

Когда я поднялся в спальню, Айлин спала. Чувствуя, что я все равно не засну, я спустился вниз и позвонил моему старому другу Марику, с которым учился в одной школе. Марик не спал, но по телефону рассказывать все, что со мной произошло, не хотелось.

– Марик, пошли в бар, посидим. Мы с тобой никогда не ходим в бары, а до эмиграции думали, что из баров вылезать не будем.

– Да, Америка в этом плане меня разочаровала. Я люблю декаданс, а тут им и не пахнет. Если здесь сиську в кино показать боятся, сексом занимаются в одежде, какой уж тут декаданс?

– Вот и пошли в бар, выпьем чего-нибудь, поговорим.

– На работу, значит, завтра тебе не надо. А мне надо.

– Марик, считай, что это не приглашение, а просьба. Мне нужно с тобой поговорить, но разговор этот не для посторонних ушей.

– Ну, приезжай, жена уже спит, кто нам помешает?

– Я хочу пить, курить и разговаривать. Я жду тебя в «Ржавом гвозде» через полчаса.

* * *

Марик был рыжим евреем, который благодаря упорным занятиям йогой стал больше похож на индуса, чем на еврея. От рождения тщедушный Марик мог так надуть свою грудную клетку, что становился похож на кобру, тем более что носил очки с толстыми линзами. Он забрасывал свои волосатые ноги на плечи, выкручивался в разные стороны, а затем принимал позу лотоса и сидел в ней часами, размышляя над философско-математическими проблемами. При этом в свободное от позы лотоса время он курил и пил виски. Напиваясь, читал наизусть стихи хороших поэтов. Особенно он любил Бродского. Марик закончил физико-математическую школу, затем физико-математический факультет Харьковского университета, затем эмигрировал в США, получил в Бостонском университете степень доктора физико-математических наук и теперь работал гением в кузнице нобелевских лауреатов – компании Bell Labs. По жизни Марика многие считали почти идиотом, но такого мнения придерживались только очень поверхностные люди. Марик считал риски. Сначала их выявлял, затем подсчитывал. Он не шел ни на какие выгодные сделки, и всегда оказывалось, что он был прав. Он предсказывал биржевые крахи и взлеты и удивлялся, как другие этого не видят. Жена Марика Ира занималась до эмиграции математической лингвистикой, но в Америке переквалифицировалась и стала торговать недвижимостью.

Советоваться с Мариком было трудно и даже неприятно. Ведь когда мы просим совета, мы часто хотим получить подтверждение того, что наш выбор правильный. С Мариком этот номер не проходил. Он выслушивал факты и предлагаемый алгоритм действий, мгновенно находил слабые места и доказывал, что лучше ничего не делать, чем идти по предложенной схеме. Из-за Марика я не стал миллионером миллион раз. Благодаря ему я жив.

Марик был хорошим и беспощадным другом. Да, денег у него лучше было не занимать.

– Для этого есть банки, – говорил он. – Я знаю, ты смело можешь получить сто тысяч кредита, почему же ты должен стрелять у меня десять тысяч на три месяца? Ты ко мне относишься несправедливо.

Но и он никогда не просил в долг, хотя времена у него бывали разные.

Марик приехал в «Ржавый гвоздь» на своем новом «Вольво». Мы вместе вошли в затемненный бар и сели за столиком у окна. Я заказал «Кровавую Мэри», а Марик водку-мартини. Свой первый коктейль я выпил не говоря ни слова, словно это был стакан воды, а я умирал от жажды. Марик не торопил меня. Я заказал джин с тоником, чтобы сбить соленый вкус «Кровавой Мэри». Осушив коктейль наполовину, я сказал:

– Марик, мне нужно убить одного человека.

– Кого? – спросил Марик.

Я вкратце рассказал ему историю с Бесликом и Леваном, описал ситуацию, в которую попал.

– Понимаешь, Марик, мы с тобой вроде бы интеллигентные еврейские ребята, ценим человеческую жизнь превыше всего. Нам срут на голову – утремся, нам угрожают убийством – поймем и исправимся, угрожают наших жен трахнуть в рот, а мы не поверим – слишком гротескно. Так жить, Марик, не по-мужски. Я хочу убить Беслика, потому что большинство мужчин убило бы такого обидчика и надругателя. Это страшное, неблагодарное, опасное животное, и его уничтожение будет благом для человечества.

– Боря, ты хочешь убить бандита – это нормально, но давай теперь уберем пафос из этой ситуации. Я же не говорю тебе, что твое намерение аморально. Тебя, я вижу, не интересует, нужно ли это делать, а только – как это сделать с наименьшими потерями, то есть как убить и при этом не быть пойманным. Ты знаешь, это, наверное, самый старый вопрос в истории человечества. Я не говорю об Агате Кристи, все детективы которой посвящены именно попытке преступника скрыть преступление, которое блестяще раскрывается Пуаро или мисс Марпл.

– Да и у Конан Дойля то же самое.

– Да и история Каина с Авелем – все о том же, только там дело распутывал не Шерлок Холмс, а сам Господь Бог, который был не только следователем, но и свидетелем, поскольку всевидящ и всеслышащ. Ну и судьей заодно. Кстати, интересный случай, если анализировать психологию самого судьи.

– Марик, не попасться – только половина дела. Вторая половина – избежать мести бандитов и кровной мести брата-бандита.

– Я понял, что его брат здесь. Дика… Хорошее имя для бандита.

– Беслик тоже неплохое. Дика и Беслик… Дикий бес.

– Первая реакция – убивать надо обоих братьев сразу, но откуда ты знаешь, что у Беслика нет еще братьев, кроме Дики? Вдруг там целый клан?

– Значит, убивать надо так, чтобы никто не подумал на меня.

– Так какого хрена ты звонишь Розену каждый день и жалуешься на Беслика? Тут не надо быть Эйнштейном, чтобы сразу тебя вычислить. Какие бы ты алиби ни придумывал, ты – первый подозреваемый именно в свете твоих жалоб на Беслика. Кроме Розена, ты также жаловался на него всем бандитам. В такой ситуации так просто стрелки не переведешь. Операцию отменяю.

Марик заказал еще одну водку с мартини, я заказал скрудрайвер, чтобы сбить терпкий вкус джина с тоником. Марик отменил убийство Беслика и Дики так буднично, как будто речь шла о том, чтобы не взять их с собой в кино.

– Что значит отменяешь?

– Отменяю, потому что неминуемо либо уголовное преследование за убийство, либо попытка убийства тебя, либо и то и другое. Шансов выйти сухим из воды у тебя практически нет.

– И тем не менее я иду на это. Думаю, при правильном планировании можно исключить уголовное преследование или по крайней мере свести шансы прокурора на мое осуждение к минимуму.

– Каким образом?

– У меня есть разрешение на хранение пистолета в офисе и уже есть пистолет. Я уверен, что при следующем нашем разговоре в офисе Беслик опять меня оскорбит. Тогда я спокойно скажу ему что-нибудь типа: «Ну и скотина же ты, Беслик. Козел ты недоношенный». Реакция Беслика однозначна – он тут же бросится на меня. Я достаю пистолет и стреляю ему прямо в башку. И еще раз, и еще раз, если нужно.

– А для чего тебе нужно, чтобы он на тебя бросался?

– Как для чего? Если он бросился, значит, учитывая размер Беслика, мне грозила смертельная опасность. Я ведь имею право применять оружие только в том случае, если есть угроза жизни. Кулак Беслика – смертоносное оружие, и присяжные, ознакомившись с размерами Беслика и его кулака, подтвердят это. Да прокурор и не будет заниматься судебным преследованием. Когда нападает человек таких размеров, понятно, что своей физической силой я его остановить не могу.

– Ну так все-таки для чего тебе нужно, чтобы он на тебя бросился? Шмаляй его в спокойной обстановке, когда он ничего не подозревает, а на допросе потом расскажешь, как он на тебя бросился. Мало того, после того, как убьешь его, сунь ему в руку что-нибудь острое, ну, скажем, нож для открывания конвертов.

– Ты хочешь, чтобы я стрелял в сидящего спокойно на диване Беслика?

– А ты, по-моему, больше хочешь напоследок обозвать его, нежели грохнуть. Ты что, тренированный спецназовец? Неужели ты думаешь, что, если Беслик на тебя бросится, у тебя будет время вытащить и наставить пистолет в нужном направлении? А если ты только заденешь его, причем легко? Хватит ли у тебя хладнокровия добить его? Нет, уж лучше стрелять, когда он спокойно пьет кофе. Кстати, а когда ты братана его Дику кончать собираешься?

– Так ты же сам сказал, что неизвестно, сколько у Беслика братьев.

– Вот именно. Но мы знаем, что один точно есть. Его и надо кончать. А там, может, все осетинское село в Америку выедет для мщения. Пусть сначала визы получат, потом оружие здесь достанут, авось где-то и засветятся.

– Дика меня не оскорблял. Я бы не хотел его убивать.

– А ты и не сможешь. На таком маленьком пространстве, как твой офис, два здоровых невооруженных человека находятся в более предпочтительном положении, чем один нетренированный человек с пистолетом.

– Что же ты предлагаешь? Ты же только что сам отменил операцию.

– Его убью я. Я буду с тобой в офисе. Зашел к другу в гости.

– Марик, ты вообще в своем уме? Ну, ладно, я вляпался, но ты-то никуда не вляпывался. Для чего тебе все это нужно?

– Во-первых, мы друзья. Во-вторых, ты один не справишься. В-третьих, мне так все осточертело. К тому же я верю, что буду вершить святое дело.

– Марик, негоже еврею просто так стрелять в безоружного человека.

– Ты мне тоже надоел. Если негоже, то иди в полицию и расскажи там дежурному копу, что осетинский бандит твою жену содомировать обещал.

– Не содомировать, а заставить отсосать.

– Вот-вот, отсосать. Уверен, что он тут же схватит пистолет и побежит сам стрелять в Беслика. Ладно, давай по двойному скотчу и разойдемся.

* * *

Я пришел домой поздно ночью. У себя в комнате храпел будущий труп Беслик. Голова у меня гудела и начинала болеть. Я тихо поднялся в спальню и с удивлением увидел бодрствующую Айлин. Она лежала на кровати и читала какой-то роман Пола Остера.

– Почему ты не спишь? – спросил я, целуя ее в лоб.

– Как я могла заснуть, если Бесликовы друзья звонят каждые пятнадцать минут. Посиди немного – скоро снова позвонят, уже прошло десять минут с последнего звонка.

– А почему ты им не сказала, чтобы они больше не звонили?

– Они что, цивилизованные люди? Сначала я говорила с ними вежливо, потом послала. Наверное, первый звонящий плохо говорит по-английски, потому что в следующий раз позвонил мужчина, который на вполне приличном английском назвал меня «гребаной сукой» и предложил несколько вариантов экстремального секса.

– Кто же это был?

– Он забыл представиться, а я не спросила. Потом телефон звонил каждые пятнадцать минут, но я уже трубку не снимала.

Несколько минут мы сидели в молчании. Я все время поглядывал на телефон, и он не заставил себя долго ждать. Я снял трубку со второго звонка и услышал:

– Если твоя баба не будет тебя звать к телефону, оттрахаем ее.

Я спросил, кто звонит.

– Не твое дело, кто звонит, зови Беса к телефону.

– Он спит.

– Скажи от Бурята – сразу проснется.

– Я сам хочу говорить с Бурятом.

– Ты, ссыкун, понимаешь, что ты сейчас сказал? Ты отвечаешь за свои слова?

– Понимаю. Когда я могу поговорить с Бурятом? Скажите ему, что Исаак разрешил.

– Сиди у телефона.

Через три минуты тот же голос сказал:

– Завтра в пять часов вечера за тобой заедут к тебе в офис. А Бес пусть спит.

* * *

Я приехал в офис к одиннадцати часам утра. Еще раньше, около девяти, за Бесликом заехал на лимузине Дика, и они куда-то уехали, сказав, что зайдут в офис часам к трем. Секретарша принесла кофе, я закурил и достал «беретту» с книжной полки, куда положил ее накануне. Я подумал, что среди книг найти пистолет будет труднее. Я подержал «беретту» в руке, вынул магазин, защелкнул его обратно – так всегда делают в кино и в книгах. Потом положил пистолет в ящик стола. Вынул, засунул в кобуру и повесил кобуру на пояс под пиджак. Было неудобно, и я снова положил «беретту» в правый ящик стола. Затем задумался – а успею ли я выстрелить в Дику? Ведь не будет же он просто так стоять, в то время как я на его глазах убиваю брата. К тому же Дика ходит с охотничьим ножом. Что ж, придется убивать и Дику, который меня никак не оскорблял.

Я занялся запущенными делами. Написал несколько писем, позвонил старым клиентам. Вдруг распахнулась дверь, и в комнату вошел Беслик.

– Хули ты Исааку на меня жалуешься? – спросил он с порога.

– Беслик, давай я прямо сейчас позвоню Исааку, и ты ему повторишь, что ты собираешься сделать с моей женой.

– Я сказал, что… ее в рот. И тебя заодно.

– При этом я тебя вытащил из тюрьмы и поселил у себя дома.

Внутри у меня все свело. Я почувствовал, как мои губы покрылись чем-то белым, во рту стало сухо. Ненависть к себе была сильнее, чем страх перед Бесликом. Я не боялся, что он прямо сейчас что-то со мной сделает. Я боялся последствий того, что я сейчас сделаю с ним.

– Бабки давай, гнида. – Беслик замахнулся правой рукой. Не для удара – так не бьют, а для запуга.

Я вдруг понял, что сейчас произойдет. Посмотрел на свою правую ладонь, вытянул пальцы. Они не дрожали. Я приложил указательный палец к губам и тихо прошептал:

– Тс-сс. Тише, Беслик.

Беслик замолчал. На лице его была растерянность – он ожидал другой реакции.

Я достал «беретту» и навел дуло на его рожу.

– Тс-с, Беслик. Присядь на диван, вот здесь, – прошептал я и дулом указал на диван, стоящий напротив стола.

Беслик сел. Белая накипь моментально перешла с моих губ на его.

– Тебя убить? – шепотом спросил я.

– У нас с Дикой бабки кончились, – хриплым шепотом ответил Беслик.

– Беслик, встань и уходи, иначе у тебя жизнь сейчас кончится. Ко мне больше не приходи. Придешь – до конца жизни в американской тюрьме гнить будешь.

Беслик встал и вышел из комнаты.

Сосредоточиться на работе я, разумеется, не мог. Позвонил Марику, рассказал, что только что произошло. Мне нужно было сочувствие, но Марик сказал, что нужно было кончать Беслика прямо в офисе. «Вот что рутина делает, – подумал я. – Марик никогда из воздушки птичку не подстрелил, зато готов на убийство человека».

Я отпустил секретаршу домой. Прицепил кобуру на пояс и запер входную дверь. Прошел час. Через час за мной должны заехать и отвезти к знаменитому Буряту. Ничего не хотелось делать. Я думал только о Беслике и о «беретте». И еще о том, что я не смогу убить Беслика. Я не знал, как относиться к этому факту – с презрением к самому себе или равнодушно. Ну что ж, такой я человек, могу что-то другое, а вот убить – нет. Я также понимал, что Беслик не простит мне свой страх перед наведенным на него пистолетом. Наверное, меня скоро убьют. Кто-то из брайтонских бандитов выследит меня и застрелит как собаку. Зазвонил телефон. Не хотел поднимать трубку, но на определителе высветилось – Лэйн Стюарт.

– Да, Лэйн, что случилось? – Я даже не поздоровался.

– Гросс хочет, чтобы ты ему позвонил. Будь осторожен и дай знать, чем все закончится.