Текст книги "Двадцать лет спустя"

Глава 24

Манхэттен, Нью-Йорк

вторник 29 июня 2021 г.

Уолт Дженкинс смотрел, как высокая, привлекательная журналистка, которую он тысячу раз видел по телевидению, вышла из «Дома рома». Прошла неделя с того дня, как его бывший босс из Бюро выследил его в скальном кафе на Ямайке, и вот теперь он сидит в темном баре на Манхэттене. Контраст был поразительным. После всего трех лет в Негриле Уолт понял, насколько привык к островной жизни и как далек от времен работы в наружном наблюдении. Но тем не менее он обнаружил, что кирпичик за кирпичиком укладывает основу, как делал много раз прежде, не уверенный, куда он направляется или как выглядит следующий участок дороги.

План состоял в том, чтобы быть откровенным и честным насчет своего прошлого, если Эйвери Мэйсон коснется этой темы. Она журналист-расследователь, и попытка скрыть что-либо о своей карьере в Бюро была бы ошибкой. Когда он упомянул свои прошлые связи с ФБР, ее как будто на мгновение выбило из колеи, но она быстро пришла в себя. Он был уверен, что она потратит время между сегодняшней и будущей встречей на изучение его истории. Все сойдется. Единственное, что он не упомянул, это что он снова в штате ФБР. Джим Оливер счел нужным пояснить, что они платят Уолту как независимому консультанту, а не восстанавливают в прежнем звании специального агента. Если Эйвери Мэйсон занервничает и начнет вынюхивать, Оливер хотел, чтобы связь Уолта с Бюро заканчивалась там же, где и три года назад: вышедший на пенсию с хорошей репутацией и полным пенсионом.

Уолт сделал глоток рома «Ямайская рапсодия» от «Самароли», слишком дорогого для его кошелька. К счастью, счет оплачивает правительство. Он потер шрам на груди, как делал тридцать минут назад, пока ждал Эйвери. Шрам все еще беспокоил его время от времени, вызывая сверлящий зуд, который сводил с ума. Врачи обещали, что со временем он притупится, но предупреждали, что до тех пор, пока этого не случится, ему следует научиться определять триггеры, которые вызывают симптомы, и стараться избегать их. Когда Уолт сидел в «Доме рома» на Таймс-сквер, он понял, что последний раз шрам беспокоил его пару недель назад, когда он сидел на своем крыльце, делая вид, что читает роман Джона Гришема, но на самом деле размышляя о предстоящей поездке в Нью-Йорк на встречу выживших. Был ли триггером сам город или поджидающий здесь багаж воспоминаний?

Наклонив стакан в последний раз, Уолт допил ром. Этот город хранил ошибки и боль его прошлого, и он верил, как и большинство людей: чтобы преодолеть эти ошибки и облегчить боль, нужно бежать от них. Но это неправда. Чтобы исправить положение, ему нужно было открыто посмотреть им в лицо. Пока он выбирал наилучший способ это сделать, словно ниоткуда родилась операция. Его первая за много лет. Это возможность подняться, стряхнуть пыль и вернуться в седло. Была ли это возможность оставить прошлое позади или упражнение в прокрастинации, он пока еще не понял.

Он подождал еще минуту и вышел из бара, чтобы проследить за своим новым объектом – женщиной, которая оказалась одной из самых популярных журналистов, работающих сегодня. Если бы он не предпринимал значительные усилия, чтобы ограничить прием алкоголя, то мог бы подумать, что ром подействовал на него.

Глава 25

Манхэттен, Нью-Йорк

среда 30 июня 2021 г.

На следующее утро Эйвери встала рано. Надев джинсы-скинни и удобную обувь для ходьбы, крепко прижав к боку сумочку, поправив темные очки «Прада», она вышла из лобби своего отеля и направилась к ближайшей станции метро. Она села на поезд F от Мидтауна до Бруклина, проехала полчаса и вышла на Четвертой авеню в районе Парк-Слоуп. Она спланировала маршрут предыдущим вечером и могла найти дорогу практически с закрытыми глазами. Тем не менее она на ходу достала из сумочки небольшую бумажку и еще раз посмотрела на адрес. Дом находился в шести кварталах от станции. Эйвери старалась контролировать свою нервозность. Наконец она свернула на Шестнадцатую авеню, где в середине улицы нашла облицованный бурым песчаником дом с нужным номером. Поднявшись по ступенькам крыльца, она позвонила в дверь и прижала сумочку к боку, как будто боялась, что ее ограбят.

Дверь открыл мужчина в пижамных штанах и белой футболке в рубчик под длинным халатом. Его волосы были жирными, во рту торчала неприкуренная сигарета, а в правой руке он держал чашку кофе. Глаза прикрывали маленькие овальные очки с грязными и поцарапанными стеклами.

– Пять сотен, – сказал мужчина с немецким акцентом, который со временем приобрел американское звучание, а затем испортился еще больше жизнью в Бруклине.

– Простите? – спросила Эйвери, сбитая с толку спонтанной фразой.

– Пять сотен, – повторил он, отчего сигарета затрепыхалась между губами.

Эйвери подняла брови и показательно посмотрела по сторонам:

– Мы будем делать это у вас на крыльце?

– Пять сотен – пропуск внутрь. После этого поговорим.

Эйвери кивнула и достала из сумочки пять хрустящих сотенных купюр. Мужчина вырвал наличные у нее из рук, как голодный пес хватает угощение из пальцев хозяина, отошел в сторону и открыл дверь до конца. Эйвери вошла внутрь, а загривок медленно покрылся холодными мурашками плохого предчувствия. Мужчина показал на потертый диван, а сам направился к сейфу, стоящему у дальней стены. Он присел на корточки, покрутил диск и потянул дверцу. Убрав наличные внутрь, он достал из сейфа папку и захлопнул его. Мужчина развернулся и сел на мягкий стул, поставив чашку с кофе на столик перед собой.

Эйвери не сдвинулась со своего места у двери. Мужчина посмотрел на нее с непонимающим выражением. Толкнул маленькие очки вверх по переносице.

– Садитесь, – сказал он. – Я не кусаюсь.

Эйвери прошла к дивану и села.

– Я Андре, – представился мужчина. – Слышал, у нас есть общий друг?

Эйвери кивнула:

– Поэтому я здесь.

– Значит, вот как это работает. Паспорта сложные. Не невозможные, но сложные. По крайней мере, если хочешь сделать их правильно. Хочешь чего-то… – Он поводил руками в поисках верного английского слова. – Дерьмо. – Он пожал плечом. – Идешь куда угодно. Хочешь чего-то хорошего, идешь к Андре. Потому моя цена такая. Поэтому я спрошу, хотя и знаю ответ, благодаря… полагаю, можно сказать «прошлому нашего общего друга». Но мне придется потрудиться, чтобы изготовить правдоподобный паспорт. Ну и некоторая компенсация тоже. Итак, я должен спросить, вы можете себе это позволить?

– Да, – без колебаний ответила Эйвери.

Этот человек брал пять тысяч долларов, чтобы изготовить один-единственный американский паспорт. Законный, правдоподобный паспорт, который, по утверждению Андре, пройдет пристальную проверку любого таможенника на планете. Конечно, справедливость этого утверждения можно доказать только на практике. Ее можно подтвердить, когда пользующийся этим паспортом человек вручит его таможеннику при въезде в другую страну. В этот момент утверждение Андре станет либо правдой, либо ложью. Также в этот момент будет слишком поздно жаловаться, если что-то пойдет не так. Если какой-нибудь датчик запищит во время сканирования документа и запустится какая-нибудь тревога, их «общий друг» окажется по уши в дерьме.

– Я так понимаю, цена не проблема, – сказал Андре. – Теперь сроки. Когда вам нужен паспорт?

– Как можно скорее.

Андре протянул руку и согнул указательный палец.

– Дайте мне фото. Посмотрю, с чем имею дело.

Эйвери достала из сумочки фотографию и передала Андре, который открыл папку, которую достал из сейфа, и приложил фото к шаблону, чтобы проверить размеры.

– Хорошее качество. Правильный размер. – Он кивал головой, анализируя фото. – Хорошо, это займет у меня неделю. Мне нужно две пятьсот сейчас и две пятьсот, когда закончу.

– А те пятьсот, которые я только что дала вам?

– Я же сказал, это пропуск внутрь.

Эйвери была не в том положении, чтобы спорить. Она достала из сумочки другой конверт и протянула над журнальным столиком. Андре быстро пересчитал наличные, чтобы убедиться, что сумма верная. Затем встал и подошел обратно к входной двери, его шелковый халат развевался за спиной, словно плащ. Он посмотрел в глазок и открыл дверь.

– Выходите, – сказал он. – Возвращайтесь через неделю.

Глава 26

Бруклин, Нью-Йорк

среда 30 июня 2021 г.

Свежие композиции и букеты украшали тротуар перед цветочным магазином. Открывая дверь, Эйвери понюхала перевязанные лентой подсолнухи и амариллис с гипсофилой. Внутри сладкий аромат был еще сильнее. Запахи завладели ее вниманием и отвлекли от тревоги, поселившейся внутри после ухода от Андре. Не в первый раз Эйвери спрашивала себя, во что она ввязалась. Чтобы провернуть этот план, она рискует всем, и чем больше она позволяла рациональной половине своего разума рассматривать возможность успеха, тем больше переживала, что ее ахиллесова пята – бескорыстная любовь – погубит ее, как остальных членов семьи Монтгомери. Но эта бескорыстная любовь заставила ее зайти так далеко. Она знала, что не может просто все отменить.

Эйвери провела в цветочном магазине десять минут, позволив себе передышку, во время которой вдыхала густые ароматы и восхищалась композициями. Наконец она сделала выбор, заплатила на кассе и вышла с букетом роз. В это безоблачное летнее утро пригревало солнце, а воздух был сырым от влажности. Через десять минут она подошла ко входу на кладбище Гринвуд. За воротами по холмам пролегали извилистые дорожки, и иногда среди усеивающих ландшафт надгробий выделялся безвкусный мавзолей. Эйвери шла по знакомой тропинке до самого «Участка», как она мысленно его называла. Еще одна минута потребовалась ей, чтобы набраться смелости и приблизиться. Она проехала почти пять тысяч километров – тяжелых, изматывающих километров, которые привели ее из одного конца страны в другой, по дороге сделав душещипательную остановку, чтобы увидеться с Конни Кларксон, женщиной, которую разорила семья Монтгомери, – и тем не менее эти последние несколько шагов были самой сложной частью пути.

Прошло много лет, но смотреть на надгробную плиту до сих пор было испытанием. Это было так бессмысленно, что Эйвери едва могла прочитать написанное имя. Она должна была плакать, но не плакала. Эта часть ее мозга больше не велась на провокацию. Это ежегодное путешествие стало больше деловым, чем ритуальным, и по большей части Эйвери тянуло покончить с ним. Она минуту или две постояла на могиле, прежде чем наконец присела на корточки и провела ладонью по лицевой стороне камня.

Она снова вспомнила день, когда старший брат настоял, чтобы она вывела яхту, в то время как на горизонте начинали греметь грозовые тучи.

– Проклятье, Кристофер, – прошептала она надгробию брата. Потом встала, сделала пару шагов вправо и положила букет на соседнюю могилу.

– Люблю тебя, мама, – сказала Эйвери, после чего развернулась и пошла в обратную сторону.

После длительного перерыва Уолт Дженкинс немного заржавел. Следить за кем-либо, пешком или на машине, целое искусство, и чтобы делать это хорошо, требуется тренировка и поддержание формы. Единственное, за чем Уолт следил за последние три года, это «Янки» и уровень в бочке ямайского рома «Хампден Истейт», на который он заключил фьючерсы. Это местная дистиллерия в часе езды от его дома в Негриле. Эта мысль напомнила ему, что надо бы проверить последнее время, когда бочку сцеживали. Он тряхнул головой и прогнал мысль: посторонние мысли не приносят пользы специалисту по наблюдению. Еще один намек на то, что его не было слишком долго.

Ранее он позволил нескольким пассажирам выйти из поезда следом за Эйвери, чтобы между ними была хорошая прослойка людей. Он записал адрес дома из песчаника, в который она заходила, стоял в конце квартала, когда она вошла в цветочный магазин, и выждал некоторое время после того, как она прошла в ворота, прежде чем последовать за ней на кладбище. Теперь, когда она спешила прочь от участка, где провела последние несколько минут, Уолт был меньше заинтересован в слежке за ней. Когда она исчезла за вершиной холма, он подошел к участку, на котором она оставила букет цветов. Пригнувшись, прочитал надпись на надгробии. Наконец он достал из кармана телефон и набрал номер Джима Оливера. Было непривычно звонить своему бывшему боссу ФБР после стольких лет.

– Оливер, – произнес голос в телефоне.

– Утром она вышла из гостиницы. Я проследил за ней до дома в Бруклине.

– Адрес?

Уолт продиктовал адрес с клочка бумаги, на котором записал его.

– После Бруклина она отправилась на кладбище Гринвуд.

– Да, – сказал Оливер. – Она ходит туда каждый год.

Глава 27

штат Северная Каролина

среда 30 июня 2021 г.

Приютившийся у подножий Голубого хребта дом был одним из известнейших объектов недвижимости в регионе. Он мог похвастаться шестью спальнями, семьсот сорока квадратными метрами и величественными видами легендарного озера Норман. Недавно модернизированный, он фигурировал в «Архитектурном дайджесте» и украшал страницы журнала «Магнолия». Первоначально купленный за шесть миллионов долларов, сегодня он стоил бы в два раза дороже. Кадиллак «Эскалейд» въехал в главные ворота и остановился на круговой подъездной дорожке из брусчатки. Его пассажирами были главный редактор и генеральный директор «Хэмингуэй Паблишинг», крупнейшего издательства в мире. Сегодня у них была одна цель: связать своего самого продаваемого автора многолетним соглашением, которое гарантирует, что в обозримом будущем ее романы будут продолжать свои головокружительные тиражи в «Хэмингуэе».

«Багаж», первая книга Натали Рэтклифф, поступила в продажу в 2005 году. «Хэмингуэй Паблишинг» выпустил дебют скромным тиражом, но устроил книге мощную рекламную кампанию. Запутанный детектив о Пег Перуджо – безработной главной героине с тяжелым прошлым, которая находит любовь в неподходящих местах, пока продирается сквозь криминальные расследования, прежде чем поймать плохого парня, – «Багаж» нашел свою аудиторию. Дебют Натали Рэтклифф стал передаваемым из уст в уста издательским феноменом, и через шесть недель после выхода книга вошла в список бестселлеров. А через три недели заняла верхнюю строчку. Права на издание в других странах потекли рекой, и книга зашагала по миру, покоряя списки бестселлеров в каждой стране, где издавалась. Были проданы ошеломительные восемь миллионов экземпляров, и это сделало Натали Рэтклифф (и Пег Перуджо) узнаваемым брендом. Единственной книгой, которой хватило мощи сбросить «Багаж» с вершины списка «Нью-Йорк Таймс», стало ее продолжение, «Хард Нокс», продажи которой составили одиннадцать миллионов экземпляров. Натали Рэтклифф, когда-то работавшая медиком в неотложке, быстро заскучала в медицине и приемных покоях, полных больных пациентов. Сосредоточившись на писательстве, Натали штамповала по одному роману в год и стала наиболее продаваемым автором художественной литературы десятилетия. Сегодня по всему миру продали более ста миллионов романов о Пег Перуджо.

Натали проводила лето, заканчивая свою шестнадцатую рукопись, финальную в сделке на три книги с «Хэмингуэй паблишинг». Каждый раз, когда контракт Натали подходил к концу, другие издатели делали предложения ее литературному агенту о том, почему ей следует расстаться с «Хэмингуэем» и издаваться у них. И поэтому «Эскалейд» припарковался перед особняком у озера Нельсон. «Хэмингуэй Паблишинг» не собирались позволить своему самому продаваемому автору ускользнуть сквозь пальцы. «Хэмингуэй» открыли Натали Рэтклифф и ее эксцентричную, но обаятельную героиню и планировали удержать их обеих. «Эскалейд» с тем же успехом мог быть инкассаторским фургоном.

Кенни Арнетт был генеральным директором «Хэмингуэй Паблишинг» более десяти лет и обладал впечатляющим умением удерживать своих лучших авторов. Диана Гольдштейн редактировала все когда-либо издававшиеся книги Натали Рэтклифф, и ей казалось, будто она лично знакома с Пег Перуджо. Много лет назад Диана дала шанс «Багажу» после того, как несколько издательств отказали. Многие участники рынка презрительно усмехались, когда «Хэмингуэй» предложили два миллиона долларов за третью и четвертую книги Натали Рэтклифф, считая, что Пег Перуджо исчерпала себя и что продолжения разделят судьбу многих переоцененных книг этого жанра – большой ценник и мало прибыли. Оглядываясь назад, два миллиона долларов оказались мелочью по сравнению с прибылью от книг. Через пятнадцать книг Пег Перуджо стала непреодолимой силой с обширной армией поклонников, которые любили ее неидеальную личность, пухлую талию и способность переиграть – случайно или наоборот – самых крутых из плохих парней.

Кенни стоял на крыльце и звонил в звонок. Диана стояла радом с ним. Сегодня они выступали единым фронтом, бросив все в Нью-Йорке, чтобы приехать в Северную Каролину и продлить сотрудничество с самым важным автором издательства. Дверь открылась, и Натали Рэтклифф улыбнулась.

– Какого черта происходит? – спросила она. – Диана не говорила мне, что ты приедешь с ней, Кенни.

Кенни Арнетт пожал руку Натали:

– А ты думала, что я оставлю эти переговоры кому-то другому?

Натали покачала головой, с прищуром глядя на Диану, после чего крепко обняла своего редактора.

– Играете жестко? – прошептала она на ухо Диане.

– Нет, – прошептала в ответ Диана. – Просто привезла человека, который подписывает чеки. И этот будет очень крупный.

– Проходите, – пригласила Натали, отпустив ее.

Кенни и Диана шли следом за Натали по просторному дому с идеальной отделкой, как будто сама Джоанна Гейнс сотворила здесь свою магию. В центре кухни стоял остров размером с футбольное поле, покрытый плитой из вакуумированного бетона. Натали открыла высокий винный холодильник.

– У меня есть розовое «Тамбер Бэй», которое идеально подойдет для жаркого летнего дня.

– Надеюсь, оно также идеально для празднования, – сказал Кенни.

– Вы двое уже грубо льстите, – заметила Натали.

– Мы хотим, чтобы ты знала, как много значишь для нас, – сказала Диана.

– Давайте сядем в патио.

Натали поставила три бокала и бутылку розового на поднос, и они все вышли в патио за домом, которое предлагало величественную панораму озера Норман и горных хребтов вдалеке.

– Ого, – сказал Кенни, как только ступил наружу.

Диана покачала головой, разглядывая пейзаж.

– Каждый раз, когда приезжаю к тебе, этот вид становится все более потрясающим.

– Спасибо. Мы его любим, и он никогда не стареет и для нас тоже. – Натали разлила вино по бокалам. – Дон только подстриг некоторые деревья.

– Как Дон? – спросил Кенни.

Натали и Дон Рэтклиффы были воплощением крепкой пары, обладающей влиянием как в издательском, так и в деловом мире. Дон был прямым наследником «Международных круизных линий Рэтклифф». Большинство любителей круизов в какой-то момент покупали кризы «МКЛР», многие были фанатами, которые плавали только с этой компанией. Состояние Рэтклиффов исчислялось миллиардами. Натали вышла замуж в богатую семью, а затем сколотила собственное состояние на издании романов.

– Хорошо, – сказала Натали. – На самом деле, он забирает этот дом на выходные в честь Четвертого июля и приглашает своих лучших продажников в качестве бонуса, или плюшек, или как ни назови.

– Ты кажешься обеспокоенной, – сказала Диана.

– На самом деле, мне все равно. Покуда они убирают за собой пивные банки в патио и никто не блюет в фонтан. Но мне надо писать, как вы знаете. Приближается срок сдачи, так что я возвращаюсь в город, где будет пусто и тихо, чтобы поработать. Поэтому я и удивилась тому, что вы приехали. Я возвращаюсь на Манхэттен в пятницу.

– И упустить вид? – сказал Кенни. – К тому же мы не хотели ждать до пятницы. Мы хотели, чтобы ты знала, что ты наш главный приоритет. Ты для нас семья, Натали, и мы собираемся проследить, чтобы ты никуда не ушла.

– Диана дала мне старт. Вы правда думаете, что я ушла бы куда-то еще?

– Мы ничего не принимаем на веру, – ответил Кенни.

– «Хэмингуэй» готовы сделать предложение на следующие пять романов о Пег Перуджо, – сказала Диана. – Мы послали официальное предложение твоему литературному агенту, но хотели убедиться, что предложение соответствует твоим ожиданиям.

– Оно их превосходит, – кивнула Натали. – Мой агент звонила сегодня утром, чтобы обсудить подробности. Я планирую встретиться с ней на следующей неделе.

– Если другое издательство предложит больше, – сказал Кенни, – мы просто просим, чтобы ты дала нам возможность доработать условия. Разумеется, они должны быть разумными для «Хэмингуэй», но мы горы свернем, чтобы удержать тебя.

– Я очень польщена, что вы оба приехали сюда, – сказала Натали. – И я более чем сражена вашим предложением и стараниями. Но открою вам один маленький секрет. Я сказала своему агенту не рассматривать предложения от любых других издателей. «Хэмингуэй» устраивает меня на сто процентов, а Диана рок-звезда. Я не собираюсь никуда уходить.

Кенни медленно кивнул и выпятил нижнюю губу.

– Что ж, это было легче, чем я представлял.

– Теперь, когда с этой фигней покончено, – сказала Диана, – когда я увижу твою рукопись?

Натали улыбнулась:

– Когда я ее закончу. У меня есть время до октября.

– Может, мне следует взглянуть на первые сто страниц?

– Ни за что, – сказала Натали. – Скоро я закончу первый черновик, а в сентябре отправлюсь на Санторини, чтобы отшлифовать его.

Поскольку все романы Натали Рэтклифф, опубликованные после «Багажа», принимались по всему миру на ура, она уезжала на Санторини – живописный и безмятежный греческий остров, где у Рэтклиффов была вилла – чтобы писать финальные главы истории и редактировать рукопись, прежде чем передать ее Диане.

– Стоило попытаться, – сказала Диана. – Жду не дождусь, когда смогу прочесть ее. Честно, Натали, я в восторге, что вы с Пег Перуджо будете с нами много лет.

– Я тоже.

– Я также хочу попросить об услуге, – сказал Кенни, пока Натали снова наполняла бокалы.

– О, да? – спросила Натали.

– Мне позвонили из лос-анджелесского офиса. Эйвери Мэйсон, ведущая «Американских событий», хочет встретиться с тобой по поводу истории, над которой она работает.

– Эйвери Мэйсон? – спросила Натали, широко распахнув глаза. – О чем?

– О старой подруге и старом деле. Это все, что я знаю. Ее люди связались с моими людьми, так что у меня нет конкретики, кроме просьбы поговорить, – ответил Кенни. – Я сказал, что спрошу.

Связаться с Натали Рэтклифф было нелегко. «Хэмингуэй Паблишинг» было дочерней структурой «Эйч-Эй-Пи Медиа», и чтобы передать просьбу, пришлось потянуть за ниточки и задействовать неофициальные каналы. В конце концов запрос организовать встречу с Натали Рэтклифф достиг Кенни Арнетта.

Натали кивнула:

– Конечно. У тебя есть контактные данные для меня?

– В машине, – сказал Кенни. – Я отдам тебе, когда будем уезжать. А пока… – Он поднял бокал. – За пять следующих блокбастеров.

Диана тоже подняла бокал. Натали улыбнулась и чокнулась с каждым из них.

– Вы правда думали, что я дам издавать мои книги кому-то другому?