Текст книги "Двадцать лет спустя"

Глава 43

Манхэттен, Нью-Йорк

воскресенье 4 июля 2021 г.

Ноутбук Эйвери стоял открытым на столе в углу ее номера. На экране было лицо исполнительного продюсера «Американских событий» и лучшей подруги Эйвери, Кристин Свонсон, подключившейся онлайн при помощи приложения для собраний.

– Что происходит? – спросила Кристин.

– Ты решишь, что я сумасшедшая, но ты единственная, с кем я могу поделиться.

Эйвери смотрела на Кристин на экране, пока та изучала ее номер. После встречи с Ливией Катти Эйвери нашла копировальный центр, где распечатала все рукописи Виктории Форд. Теперь разложенные стопками бумаги занимали широкую кровать. Сверху каждой стопки лежало по книге в мягкой обложке.

– Я рассказывала тебе про сестру Виктории Форд, Эмму.

– Верно, – сказала Кристина. – У нее есть запись от Виктории утром одиннадцатого сентября. Жду не дождусь, когда заполучу ее. Мы можем сделать с ней кучу всего.

Во время своего пребывания в Нью-Йорке Эйвери держала Кристин в курсе своих открытий в отношении Виктории Форд и Кэмерона Янга. «Кучу всего» означало, что Кристин и ее команда выжмут из записей все возможное, сделав их одновременно леденящими кровь и захватывающими. Эйвери представила короткую нарезку голоса Виктории Форд, играющую перед самым перерывом на рекламу, привязывающую пятнадцать миллионов зрителей к их телевизорам в потрясенном молчании.

– Я знаю, что ты сделаешь их поразительными, – сказала Эйвери. – Но вдобавок к записям Эмма Кайнд также поделилась со мной всем этим. Ну, случайно поделилась. – Она показала на стопки бумаги.

– Что это? – спросила Кристин, наклоняясь к компьютерной камере, так что ее лицо заполнило весь экран.

– Рукописи Виктории Форд.

– В смысле книги?

– Да. Виктория была писателем.

– В моих записях сказано, что она была специалистом по финансовому планированию.

– Финансовое планирование было ее основной работой. Эмма рассказала мне, что Виктория всегда хотела писать книги. Это было ее страстью с юных лет, и, вероятно, именно это привлекло ее к Кэмерону Янгу. Но Виктория не добилась успеха. Она написала все эти рукописи, но не нашла издателя. Я нашла их на старой флешке в одном из пыльных контейнеров с альбомами и памятными вещицами Виктории, которые отдала мне Эмма. Я распечатала их сегодня днем. Насколько я знаю, эти рукописи оставались нетронутыми и нечитанными на этой флешке на чердаке Эммы Кайнд последние двадцать лет.

Кристин на экране кивнула:

– Хорошо. Как это относится к делу Кэмерона Янга?

– Пока не уверена. Но посмотри сюда. – Эйвери взяла одну из стопок. – Это первая рукопись Виктории Форд. «Ворд» показывает, что документ был написан в 1997 году. Рабочее название «Бардак». А теперь смотри сюда. – Эйвери положила рукопись обратно на кровать и взяла роман Натали Рэтклифф в мягкой обложке. – Это роман, опубликованный «Хэмингуэй Паблишинг» в 2005 году автором Натали Рэтклифф.

– «Багаж»! – сказала Кристин. – Пег Перуджо. Я люблю эти книги.

– Значит, ты поклонница. Тогда тебе понравится следующая часть. «Багаж» был опубликован в 2005 году – первым в серии о Пег Перуджо, которая, как тебе известно, удивительно успешна. Одна из самых успешных серий в коммерческой литературе.

Кристин подняла брови, ожидая от Эйвери продолжения.

– «Бардак». «Багаж». Похожие названия, да? – спросила Эйвери. – Во всяком случае, созвучные.

– Точно.

– В этом и подвох. За исключением измененного названия, обе истории идентичны.

Кристин молча таращилась с экрана компьютера.

– В смысле идентичны? – наконец спросила она.

– В смысле, что рукопись Виктории Форд стала первой изданной книгой Натали Рэтклифф о Пег Перуджо.

Кристин покачала головой:

– Сто процентов не успеваю за тобой.

– Натали Рэтклифф была лучшей подругой Виктории Форд. Они были соседками по комнате в колледже и оставались близки после окончания. Натали поступила в медицинский вуз и восемь лет работала в отделении неотложной помощи. Виктория вошла в финансовый мир и начала собственную карьеру. Все это время Виктория писала книги, надеясь когда-нибудь опубликовать одну из них.

– Да, но все равно не понимаю.

– Виктория умерла в 2001 году. Следующие четыре года Натали работала в неотложной медицине, пока не вышла ее первая книга. Весь мир принял ее на ура, и Натали ушла из медицины. Это было в 2005 году. Она написала пятнадцать романов за пятнадцать лет. Но есть проблема, – сказала Эйвери, подходя к кровати, где аккуратными пачками были сложены другие рукописи Виктории, каждая с книгой Натали Рэтклифф сверху. – Каждая из этих стопок представляет собой одну из рукописей Виктории – рукописей, которые лежали нетронутыми на чердаке у Эммы Кайнд последние двадцать лет. И каждая при этом оказалась опубликованной в виде книги Натали Рэтклифф.

Кристин прищурилась:

– То есть ты предполагаешь, что Натали Рэтклифф заполучила рукописи Виктории Форд и «сплагиатила» их слово в слово после смерти Виктории?

– Нет, я так не думаю. Эмма сказала, что Виктория чрезвычайно оберегала свои работы и никому не позволяла читать свои рукописи. Эмма никогда не читала ни одну из них. Даже Джасперу Форду, мужу Виктории, не разрешалось их видеть. Виктория была слишком неуверенной в себе, чтобы дать кому-либо читать их.

– Тогда как ее работа оказалась на страницах романов Натали Рэтклифф?

– Вот тут ты подумаешь, что я сошла с ума.

– Слишком поздно, – сказала Кристин. – Просто выкладывай уже.

– Я провела выходные, изучая дело против Виктории Форд. Оно имеет недостатки, без сомнений. И я думаю, что могу найти в нем некоторые несостыковки, которые заинтригуют зрителей «Американских событий». Мне надо еще поискать в этом направлении, и я планирую сегодня просмотреть оставшуюся часть дела. Но несмотря ни на какие дыры, что я смогу найти, во время изначального расследования вещественные доказательства против Виктории были убедительными. Результаты экспертизы ДНК связали ее с местом преступления. СМИ практически приговорили Викторию в суде общественного мнения. Не было сомнений, что ей предъявят обвинения и арестуют, и что следом будет суд. Одно это, основываясь на уликах, о которых Виктория знала к тому времени, скорее всего, привело бы к признанию ее виновной.

– Ладно, – сказала Кристин. – Снова, какое отношение ко всему этому имеют рукописи?

– Виктория находилась в ужасной ситуации. Она знала, что улики указывают на нее. И утром одиннадцатого сентября, когда встречалась со своим адвокатом, она знала, что ее арест всего лишь вопрос времени. Она знала, что, скорее всего, ее признают виновной. Согласно моему интервью с адвокатом Виктории, тем утром он изложил ей неутешительный прогноз. Потом, в середине встречи Виктории с адвокатом, первый самолет врезался в северную башню…

Эйвери подошла к столу, на котором стоял ноутбук. Она села в кресло и посмотрела на Кристин:

– И этот самолет подарил ей возможность.

– Возможность чего? – спросила Кристин.

– Исчезнуть.

Глава 44

Манхэттен, Нью-Йорк

воскресенье 4 июля 2021 г.

Эйвери произнесла слова уверенно. Она знала, что Кристин не поверит, что кто-то имитировал свою смерть и исчез. Но у Эйвери был личный опыт, когда человек исчезал, чтобы избежать обвинительного заключения и тюрьмы, и она знала, что это возможно. Отчаявшиеся люди способны на многое и часто находят способы убедить людей, которые их любят, помочь.

– В смысле исчезнуть? – спросила Кристин.

– В смысле, что Виктория воспользовалась одиннадцатым сентября, чтобы решить все свои проблемы.

– Что именно это значит, Эйв?

– Что Виктория Форд не погибла тем утром?

– Извини, Эйвери. Я люблю тебя, и мы вместе побывали в разных авантюрах, но это слишком безумно для меня.

– Просто выслушай меня. Когда самолет врезался в башню, она сидела в кабинете Романа Манчестера. Я знаю это из разговора с Манчестером, который вместе с двенадцатью своими сотрудниками и двумя партнерами благополучно выбрался из северной башни. Он выжил, чтобы рассказать свою душераздирающую историю спасения из башен. Неужели слишком невероятно поверить, что женщина, сидевшая тем утром напротив него, тоже выжила?

Эйвери увидела первый проблеск убеждения в глазах Кристин, прежде чем та покачала головой.

– Но бюро судебно-медицинской экспертизы идентифицировало останки Виктории. Именно это и потянуло тебя в Нью-Йорк изначально.

– Они идентифицировали фрагмент кости, принадлежащий Виктории, да. Но сегодня утром я разговаривала с Ливией Катти, и мы повнимательнее присмотрелись к открытию. Образец, который использовался при идентификации, оказался зубом.

– Зубом?

– Очевидно, бюро судебно-медицинской экспертизы извлекло из-под обломков башен тысячи фрагментов костей, сотнями из которых были зубы.

– Как это вообще возможно, Эйв?

– Фильтруя обломки. За прошедшие годы было проведено несколько просеиваний. Цель этих действий – кропотливо перебрать обломки, собранные на Граунд-Зиро, чтобы найти предметы. После завершения каждого просеивания находилось больше предметов. Бумажники, водительские права, обручальные кольца, украшения, фрагменты костей и…

– Зубы.

– Сотни зубов.

– Господи боже!

– Ливия Катти говорит, что большинство этих маленьких костных фрагментов и зубов до сих пор ждут совпадения с жертвами. Так что, если Виктория Форд была идентифицирована по одному-единственному зубу, обнаруженному в обломках башен-близнецов, и больше ни один образец не совпал с ней… Что, если Виктория Форд получила травму в хаосе одиннадцатого сентября, например, потеряла зуб, но все же сумела выбраться из башен?

Кристин не нашлась с ответом, и Эйвери продолжила.

– Тысячи людей погибли, когда башни обрушились. Но еще тысячи благополучно выбрались из зданий. Что, если Виктория была одной из них?

– Как? Больницы в тот день были переполнены. Она не обращалась за медицинской помощью?

– Может быть, она в ней не нуждалась, – сказала Эйвери. – А если это было что-то незначительное вроде нескольких сломанных или потерянных зубов, может, ей помогла подруга, которая работала врачом по оказанию неотложной медицинской помощи.

– Натали Рэтклифф.

– Именно, – сказала Эйвери, вставая и подходя к кровати, на которой лежали рукописи Виктории. – И безумным образом – да, совершенно безумным, в стиле «Эйвери Мэйсон представляет» образом – я думаю, что рукописи Виктории доказывают это.

Кристин покачала головой:

– Я скажу одно. Твой талант к сенсациям не имеет равных. Поясни для меня.

– Перед разговором с Натали Рэтклифф я купила парочку ее книг, чтобы пролистать их. Одна из них, «Багаж», зацепила меня, и я прочитала ее полностью. Когда я во второй раз встречалась с Эммой Кайнд, она достала с чердака гору старых коробок. Они были забиты вещами из детства Виктории, и я планировала разобрать коробки и посмотреть, пригодится ли что-то из этих вещей для документального фильма. Посмотреть, поможет ли что-то из этих предметов нарисовать более полный портрет Виктории Форд. В одной из этих коробок я нашла флешку с рукописями Виктории. Как только я начала читать первую, я заметила сходство с первым романом Натали Рэтклифф. Я вернулась в книжный магазин, скупила все романы Натали и начала листать их.

Эйвери показала на кровать, где поверх каждой рукописи Виктории Форд лежал роман Натали Рэтклифф.

– По словам Эммы, Виктория написала пять рукописей. Каждая из этих рукописей в итоге стала романом Натали Рэтклифф. Не просто с похожим сюжетом, а дословный текст. Пег Перуджо родилась в потерянных рукописях Виктории Форд.

– А не может быть объяснением, что Виктория за некоторое время перед смертью показала свои рукописи Натали Рэтклифф? Может, чтобы узнать мнение подруги? А потом, когда подруга погибла, Натали Рэтклифф выдала рукописи за свои? И тогда, – Кристин показала на кровать, – единственным совершенным преступлением будет плагиат?

– За исключением того, что Эмма Кайнд клянется, что Виктория не показывала свои рукописи никому. Как я сказала, даже мужу.

– Ладно, – сказала Кристин. – Ты меня зацепила. Давай поверим на слово сестре Виктории Форд. Никто никогда не видел рукописей Виктории. Это объясняет первые книги Рэтклифф, которые копируют пять рукописей, написанных Викторией до одиннадцатого сентября. Откуда взялись остальные десять книг Рэтклифф?

Эйвери набрала воздуха в грудь.

– Что, если Виктория выжила утром одиннадцатого сентября? Она выбралась из северной башни, как тысячи других. В процессе она получила травму и обратилась за помощью к своей лучшей подруге, которая работала врачом. Тогда, по мере того как проявлялась чудовищность событий того утра, ей в голову пришла мысль. Что, если, наблюдая, как разворачивается одно из самых нашумевших событий в американской истории, Виктория Форд также видела возможность избавиться от своей невозможной ситуации? Она уже позвонила Эмме. Записи были доказательством, что она находилась в северной башне. Потом она попросила Натали не только помочь с травмами, которые она получила, но и помочь ей исчезнуть. Где бы Виктория ни была сегодня, она продолжает писать рукописи и делиться ими с Натали Рэтклифф.

– Ничего себе, – сказала Кристин. – Это определенно в стиле Эйвери Мэйсон. Но… я имею в виду, прошло двадцать лет. Как врач неотложной помощи и ее лучшая подруга, финансовый консультант, смогли держать это в тайне так долго? И в первую очередь, как они это провернули? Где Виктория Форд скрывалась бы двадцать лет?

– Этого я еще не выяснила, и здесь мне нужна твоя помощь. – Эйвери улыбнулась Кристин. – У тебя же нет планов на Четвертое июля?

– Я работаю на Эйвери Мэйсон и «Американские события», – сказала Кристин. – Моя личная жизнь находится на последнем месте.

– Никак не пойму, ты это говоришь с гордостью или с обидой.

– Всего понемногу. Говори, что тебе нужно. Я приложу все силы.

Глава 45

Манхэттен, Нью-Йорк

воскресенье 4 июля 2021 г.

Уолт покрылся испариной, а поток крови в пульсирующей сонной артерии эхом отдавался в голове, когда он входил в отель «Лоуэлл» вечером в воскресенье. С собой он нес картонную коробку, которую Скотт Шервуд выудил из покрытых паутиной уголков хранилища вещдоков БУР. Женщина за стойкой регистрации улыбалась, записывая Уолта. Она позвонила в номер Эйвери, чтобы сообщить, что к ней гость, после чего кивнула, и Уолт направился к лифту. Он остановился у кулера, чтобы проглотить стакан охлажденной воды с лимоном, заметив, что у него дрожат руки, когда подносил стакан ко рту. Он или потерял хватку агента наблюдения ФБР, или где-то глубоко внутри понимал, что собирается сделать нечто неправильное.

В лифте он нажал кнопку восьмого этажа. Серебристые двери закрылись и отразили его самого. Он заметил, что его лоб покрылся капельками пота, и почувствовал, что рубашка прилипла к спине. Перед тем как двери открылись, он вытер лоб рукавом. Он вышел из лифта и, пройдя по коридору, остановился перед номером 821. Постучавшись, он вспомнил вопрос, который задал Джиму Оливеру в пятницу ночью. Под каким предлогом я окажусь в номере Эйвери Мэйсон?

И вот он здесь, на следующий день после того, как они переспали, стоит перед ее номером с дурными намерениями записывать ее личные разговоры. Он еще раз вытер лоб, похлопал по нагрудному карману рубашки, касаясь маленькой плоской коробочки из матового металла, оставленной ему Джимом Оливером. Дверь открылась, и Уолт опустил руку.

– Привет, – сказала Эйвери.

Уолт тяжело сглотнул.

– Привет.

После их приветствия как у школьников повисла звенящая тишина.

– Я, эм-м… упустил тебя сегодня утром, – наконец сказал Уолт. – Извини, если был в коматозе.

– Нет, – покачала головой Эйвери. – Я улизнула.

– О. Ладно.

– Мне надо было на пробежку.

– Да. Логично. Я просто рад, знаешь… что все в порядке.

Эйвери на мгновение закрыла глаза.

– У меня был незрелый момент паники. Следовало сказать тебе, что я ухожу. Слушай, Уолт, если ты еще не догадался, я не очень хороша в этом. И мне стыдно признаться, что… прошло довольно много времени с тех пор, как я была в такой ситуации.

– Не уверен, что этого надо стыдиться. То же самое верно и для меня. Я три года прятался на Ямайке. Плюс, я дважды разведен, так что я в этом не лучше тебя.

Эйвери показала руками на себя и на него:

– Тогда можем мы согласиться, что это приветствие было достаточно неловким? Давай вернемся к нормальному?

– Договорились. – Уолт поднял коробку. – У нас много дел.

– Хорошо. Проходи.

Уолт следом за Эйвери прошел в номер. Он состоял из широченной кровати и журнального столика перед маленьким диваном у дальней стены рядом с окнами, а также письменного стола и кресла.

– Не обращай внимания на беспорядок, – сказала Эйвери, показывая на кровать, где поверх покрывала лежали отдельные стопки бумаги.

– Что это?

– Исследования.

– Похоже, ты была занята.

– Ты тоже, – сказала Эйвери, садясь на диван. – Что ты нашел?

Уолт сел рядом с ней и поставил коробку на журнальный столик.

– Это долгая история. Но я сделал несколько звонков и сумел отследить еще больше материалов по делу Кэмерона Янга.

– В дополнение к тому, что мы просмотрели вчера вечером?

– Да. Эти были только у окружного прокурора. Хочу показать тебе кое-что.

Уолт принялся перебирать папки в коробке, пока не нашел нужную. Он положил ее на столик и открыл. Внутри были фотографии Виктории Форд с ее первого допроса с детективами. Уолт разложил их по столешнице.

Эйвери наклонилась ближе к фотографиям.

– На что мне смотреть?

– Это фотографии Виктории Форд во время ее первого официального допроса. Их сделали через два дня после убийства Кэмерона Янга, когда мы привезли ее в главное управление БУР.

– Фото при поступлении?

– Да.

Фото при поступлении потенциальных подозреваемых считаются вещдоками и делаются в первые часы и дни расследования. Они призваны задокументировать раны, порезы или синяки, которые могут иметься на теле лица, представляющего оперативный интерес, и означать, что человек недавно участвовал в борьбе или ссоре. Фотографии на столике показывали Викторию в лифчике и трусиках. На первой она стояла с руками, поднятыми под прямым углом, как будто сдавалась под прицелом. На другой ее запечатлели с ногами на ширине плеч и вытянутыми в стороны руками, как на распятии. На других фото были крупные планы ее плеч и шеи. На фотографии, на которую показывал Уолт, были руки Виктории с растопыренными пальцами.

– Я ничего не вижу, – сказала Эйвери.

– Именно. Твой вчерашний довод об отсутствии крови на веревке заставил меня задуматься. Как могла Виктория порезаться достаточно сильно, чтобы на ковер натекло столько крови, но не оставить ни следа крови на веревке?

Эйвери медленно перевела взгляд обратно на фотографии ладоней Виктории.

– Она не порезалась.

– Похоже на то, и ты смотришь на доказательство. Эти фотографии сделаны через два дня после убийства. Порез ни за что не зажил бы так быстро.

– Тогда откуда взялась кровь?

– Хороший вопрос, – сказал Уолт. – На который у меня нет ответа.

Глава 46

Манхэттен, Нью-Йорк

воскресенье 4 июля 2021 г.

Эйвери продолжала рассматривать фотографии.

– Откуда взялись эти фотографии? Почему их не было в первоначальных материалах?

– Это еще одна вещь, о которой я хотел бы поговорить с тобой. Что-то беспокоило меня с тех пор, как я вновь погрузился в дело Кэмерона Янга и всколыхнул воспоминания о том расследовании.

– Что такое? – спросила Эйвери.

– Когда меня назначили расследовать это убийство, я был молод. Я не был глупым, но у меня не было опыта в проведении расследований убийств. Я был хорошо обучен и принимал участие в других убийствах в БУР, но никогда ведущим детективом. Расследование убийства Кэмерона Янга было моим первым самостоятельным делом. И, даже оглядываясь назад сейчас, не думаю, что я мог что-то изменить. Моей работой было представить обнаруженные улики в офис окружного прокурора. Я не высказывал мнений или предположений. Я просто отслеживал улики и затем передавал. Я хорошо знал процедуру. Найти вещдок, зарегистрировать; получить ордера, исполнить ордера. Я все делал по инструкции.

В чем я не разбирался, так это в политике внутри нашей системы уголовного правосудия. Окружным прокурором была женщина по имени Мэгги Гринвальд. У нее была репутация беспощадного прокурора на подъеме своей карьеры. Она была агрессивной, требовательной и обладала политическими устремлениями, выходящими далеко за пределы офиса окружного прокурора. Слухи прочили ей должность следующего генерального прокурора или губернатора. Но чтобы замахнуться на подобное и обеспечить поддержку, необходимую для победы в серьезной гонке, ей было необходимо попасть на первые полосы газет в качестве окружного прокурора. Первые полосы обеспечиваются быстро раскрытыми делами. И если громкое дело идет тебе в руки, это еще лучше. Мэгги Гринвальд с самого начала вцепилась в дело Кэмерона Янга и хотела, чтобы все делалось быстро. Она выбрала меня вести расследование. И я очень гордился этим. И серьезно отнесся к ответственности.

– Роман Манчестер, адвокат Виктории Форд, говорил мне, что Мэгги Гринвальд обладала даром… Как он это сказал? Впихивать квадратные улики в круглые дыры.

– Я не знал этого о ней в то время, когда она назначила меня вести расследование по Кэмерону Янгу. Я выяснил это только после того, как ушел из БУР, чтобы устроиться в Бюро. У нее возникли небольшие проблемы.

– Ее лишили лицензии за утаивание улик, так что это большие проблемы.

Уолт кивнул:

– Один из ее крупнейших приговоров отменили, когда нашли новые результаты экспертизы ДНК. Обвиняемый просидел в тюрьме несколько лет. И это всплыло не новое доказательство. Это доказательство существовало с самого начала. Гринвальд скрыла его. Единственная причина, по которой правда вышла наружу, – у ее помощника проснулась совесть и он донес на нее.

– Она утаивала улики?

– Да.

– Как она могла жить с собой, зная, что отправила в тюрьму невиновного человека?

– Прокуроры, некоторые из них, убеждены, что расклад всегда не в их пользу. Они видят, как виновные обвиняемые выходят сухими из воды из-за несоблюдения формальностей. Они видят, как железобетонные дела идут не так из-за обоснованного сомнения, каким бы необоснованным оно им ни казалось. Так что некоторые из них пытаются уравнять шансы.

– Обманом? Или сокрытием улик?

– Иногда. И Мэгги Гринвальд была решительно настроена сделать себе имя. После разоблачения некоторые из ее наиболее громких дел были отменены, так как обнаружились улики, которые были скрыты. В дело вступила Прокуратура Южного округа штата Нью-Йорк и начала официальное расследование. Они затребовали все ее дела и все записи. Обнаружилось еще четыре дела, в которых она пыталась заставить улики исчезнуть или давала отвод вещдоку во время выявления. Этого хватило, чтобы ее лишили лицензии и карьеры, юридической и политической. Проект «Невиновность» и другие правозащитные группы, занимающиеся судебными ошибками, подняли все ее приговоры и внимательно рассматривают их.

– Виктория Форд не входит в их число?

– Нет, – сказал Уолт. – Во-первых, Викторию никогда официально не приговаривали, так что нечего отменять. И во-вторых, к сожалению, без приговора это никого не волнует.

– Меня волнует.

– Я знаю.

– И Эмму Кайнд волнует.

– И это я тоже знаю. И ей повезло, что ты решила порыться в деле. Я просто хотел дать тебе полную картину того, почему материалы, которые я показывал тебе вчера, не рассказывают всей истории. Эта коробка, – Уолт показал на стол, – находилась у окружного прокурора, пока Генеральная прокуратура США не затребовала все материалы Гринвальд. Они пристально изучали каждый, но не стали копаться в деле против Виктории Форд. Прокуратура Южного округа отправила эту коробку обратно в БУР, где она пролежала многие годы. И сейчас, когда я снова закопался в подробности, я никак не мог избавиться от мысли, что для такого громкого убийства меня рано было назначать руководить расследованием. Меня запросила Мэгги Гринвальд. Тогда я был польщен. Я думал, что произвел такое впечатление, что она выбрала меня за мой талант. Но время и объективное восприятие говорят мне, что, возможно, она выбрала меня потому, что я был молодым и зеленым и что она могла манипулировать мной способами, которых другой, более опытный детектив не допустил бы.

– Уолт, ты не сделал ничего неправильного. Ты следовал за уликами, и никто не может винить тебя за это. Ты не подбрасывал улики. И ты точно не скрывал их. Место преступления, которое ты обнаружил, вело к Виктории Форд. Не на основании интуиции, не на основании домыслов, а на основании доказательств, подтвержденных криминалистами. Ты не сделал ошибок. Ты не манипулировал уликами.

– Да. Но я гадаю, не манипулировали ли мной. Это дело развеялось как дым после одиннадцатого сентября, и когда пыль улеглась, все двинулись дальше. Вскоре после этого меня пригласили в ФБР, и потом я не задумывался об этом. Но теперь, спустя двадцать лет, учитывая то, что мы с тобой обнаружили, я начинаю думать, не заклеймили ли мертвую женщину убийцей, когда она на самом деле была невиновна.

В голове Эйвери начал разворачиваться сюжет о том, как двадцать лет назад агрессивная прокурорша округа нацелилась не на ту женщину из-за смерти Кэмерона Янга. У нее не было способов доказать, кто убил Кэмерона Янга, только продемонстрировать, что существует очень реальная вероятность того, что это не Виктория Форд. Эйвери знала, что ее аудитория будет истекать слюной от каждой подробности. И все грозилось стать еще пикантнее.

Уолт собрал материалы и фотографии и вернул их в коробку.

– Есть еще одна вещь, на которую я наткнулся в этой коробке потерянных улик, – сказал Уолт, поднимая прозрачный пакет для вещдоков. В нем лежала флешка.

– Что это?

– Домашнее видео Кэмерона Янга и Виктории Форд.