Текст книги "Илион"

61. Долины Илиона

Когда европеец поднялся на утес, девять высоких черных фигур сходили по трапу космической посудины в окружении пыльных вихрей, поднятых кораблем при посадке. Двухметровые гуманоиды насекомоподобного вида были закованы в мерцающую хитиновую броню из твердопласта. Шлемы пришельцев сияли на солнце, будто начищенный до зеркального блеска оникс. Неприятно загнутые, крючкообразные конечности в черных шипах и зазубринах, напоминающие лапы жуков-скарабеев со старинных картин, держали наперевес какое-то сложное многоствольное оружие весьма внушительного вида. Предводитель отряда помедлил и ткнул пальцем в Манмута.

– Маленький моравек? – вопросил он на упрощенном варианте межлунного английского, одновременно вслух и по личному лучу. – Скажите, это Марс?

– Нет.

– Как – нет? Должен быть Марс.

– Это не он. – Европеец проворно переслал товарищу содержание разговора. – Полагаю, мы на Земле.

Огромный воин покачал головой, как бы находя ответ неприемлемым.

– Вы каллистянин?

Малыш поднялся на ноги, выпрямившись во весь рост:

– Я – Манмут, европеец. Бывший капитан исследовательской подлодки «Смуглая леди». А мой товарищ – Орфу с Ио.

– Он высоковакуумный моравек?

– Да.

– Где же его глаза, сенсоры, манипуляторы и ноги? И почему покороблен панцирь?

– Орфу пострадал на войне.

– Мы обязаны доложить о прибытии. Отведите нас к ганимедянину Коросу III.

– Он уничтожен при исполнении.

Длинная черная фигура замерла, обернувшись на своих ониксовых товарищей, и любитель Шекспира догадался: между ними происходит молчаливый разговор. Потом лидер группы вновь посмотрел на европейца:

– Тогда нам нужен Ри По, каллистянин.

– Тоже погиб, – отозвался Манмут. – И прежде, чем нам продолжить, представьтесь сами.

– Это роквеки, – вмешался Орфу и добавил по общей связи: – Вы ведь роквеки?

– Предпочитаем наименование «моравеки Пояса», – ответил пришелец. – Мы переправим вас в центр по ремонту, ветеран.

Он махнул рукой остальным, и восемь бойцов двинулись в сторону ионийца.

– Стоять, – приказал тот столь повелительным тоном, что чужаки примерзли к своим местам. – Я сам решу, когда покинуть поле битвы. И не вздумайте еще раз назвать меня ветераном, а то я сделаю себе подвязки из ваших дыхательных шлангов. Предводителем этой миссии был Корос III. Его больше нет. Ри По тоже не с нами. Остается Манмут с Европы и я. Какой у вас ранг, роквек?

– Центурион-лидер Меп Эхуу, сэр.

«Меп Эхуу?» – подивился про себя бывший капитан.

– Я теперь командир! – гаркнул Орфу. – Вам ясна субординация, солдат?

– Да, сэр.

– Доложите, зачем вы здесь и откуда взяли, что попали на Марс, – повелел краб все тем же непререкаемым голосом, по частоте – ниже любого человеческого баса. – И немедленно, центурион-лидер!

Роквек повиновался. Над головой жужжало все больше новых шершней. Из городских ворот хлынули сотни троянцев и медленно приближались к утесу, подняв копья и прикрываясь щитами. В то же самое время их товарищи вместе с ахейцами продолжали очертя голову наступать на заснеженные склоны Олимпа, отчетливо зримые сквозь полукруг, вырезанный из земли и небес.

Меп Эхуу говорил предельно сжато. Полувысказанные догадки Орфу подтвердились. Шестьдесят два земных года назад Астиг-Че и Консорциум Пяти Лун послал Короса III к Поясу астероидов, причем в качестве дипломата, не шпиона. Целых пять лет ганимедянин провел, прыгая с камня на камень и ведя переговоры с грозными лидерами кланов. Он потерял большую часть товарищей, но донес до местных вояк опасения юпитерианских ученых по поводу квантовой активности на Красной планете, обретшей, впрочем, новые цвета. Не будучи уверенными, что эксперименты проводятся постлюдьми, представители обеих рас нарекли потенциальных противников НМС – Неопознанными Марсианскими Существами.

Роквеки поделились и собственными опасениями. Их больше тревожило стремительное терраформирование близкого светила, заметное почти невооруженным глазом и совершенно невозможное с точки зрения всякой логики. Свирепые и бесстрашные обитатели Пояса уже посылали шесть космических флотилий. Однако ни одна из них не вернулась и не отправила ни единого отчета.

Дипломатичность, изворотливость, смелость и несколько личных поединков наконец помогли ганимедянину завоевать доверие роквеков, и те согласились участвовать в плане Консорциума. На их плечи возложили ответственность за создание усовершенствованных, посвященных ратников на основе собственной ДНК плюс построение продвинутых боевых единиц для сражений в открытом космосе и в атмосфере. Со своей стороны моравеки Юпитера брались перекинуть сильнейшие инженерные умы, занятые в межзвездных исследованиях, на разработку квант-туннелера и стабилизатора червоточин. Далее, когда придет нужное время и активность на Марсе достигнет угрожающих размеров, Корос III должен был возглавить маленькую экспедицию, незаметно пробраться на планету, в самый центр опасной деятельности и установить квант-туннелер, не только для стабилизации существующих, но и порождения новых каналов, напрямую связанных с Поясом астероидов, где подготовленная флотилия будет ожидать сигнала.

Последняя стадия заключалась в том, чтобы опознать, сразиться, одолеть и тщательно допросить МНС, а после истребить угрозу для Солнечной системы.

– Звучит-то просто, – усмехнулся Манмут. – Опознать, сразиться, одолеть и допросить… А на деле? Вы даже планетой ошиблись.

– Ориентироваться в квантовых тоннелях оказалось гораздо сложнее, чем мы думали. По-видимому, наш отряд выбрал неверный путь, промахнулся и вот угодил…

Ониксовые воины огляделись и подняли тяжелое оружие: почти сотня троянцев уже взобралась на гребень холма.

– Не стреляйте, – вмешался Манмут. – Это свои.

– Свои? – повторил роквек, обратив сверкающее забрало к надвигающейся стене щитов и пик. Наконец он кивнул и беззвучно пообщался с товарищами. Многочисленные дула разом опустились.

Илионцы и не думали следовать примеру чужаков.

К счастью, маленький европеец узнал капитана и даже припомнил имя из бесконечной череды услышанных ранее.

– Перим, сын Мегаса, – воззвал он по-гречески, – не нападайте. Эти черные парни – наши друзья и союзники.

Острые копья грозно щетинились из-за крепких щитов. Лучники во втором ряду продолжали натягивать звенящую тетиву. Может, роквеков с их хитиновым покровом и не слишком волновали метровые стрелы, вымоченные в яде, но знатоку сонетов не хотелось испытывать собственные доспехи на прочность.

– Друзья и союзники, – с издевкой протянул Перим. Блестящая бронза шлема скрывала его лицо, выставляя на обозрение только разгневанные глаза, сжатые губы и мощный подбородок. – Что же это за друзья, маленькая машинка? Они даже не люди. И раз уж на то пошло, ты тоже.

Европеец не сразу нашелся с ответом.

– Нынче утром ты видел меня вместе с Гектором, сын Мегаса.

– Ага, и еще вместе с этим человекоубийцей, Ахиллом!

Не менее тридцати стрел нацелились в грудь моравека.

– Как их убедить? – обратился он к ионийцу.

– Перим, сын Мегаса… – повторил тот. – По сюжету «Илиады», наш бравый капитан должен был погибнуть через пару дней. Заодно с Автоноем, Эхеклом, Адрастом, Элазом, Мулием и Пилартом в единой жаркой стычке, все – от руки Патрокла.

– Пары дней у нас нет, – отозвался Манмут. – Мулий, Автоной и прочие упомянутые личности стоят перед нами живые-невредимые, заслонясь щитами и грозя отточенными копьями. И я не думаю, что Патрокл подоспеет вовремя на помощь, разве только доплывет сюда из Индианы. Сейчас-то как быть?

– А ты объяви роквеков прислужниками, которых выковал Гефест, но быстроногий Ахилл переманил на свою сторону и научил биться против богов.

– Прислужники, – задумчиво хмыкнул товарищ. – Странная какая-то форма слова. Вроде не слуги и не рабы…

– Да ты просто скажи! – проревел Орфу. – Пока Перим не всадил отравленную пику тебе в печень.

У маленького европейца никогда не было печени, однако ему не потребовалось повторять дважды.

– Перим, благородный сын Мегаса! Темных воинов выковал сам Гефест, они прислужники, вызванные Ахиллесом на помощь вам.

Троянец смерил чужака мрачным взглядом:

– Так ты тоже прислужник?

– Говори «да»! – предостерег иониец.

– Да.

Военачальник рявкнул на своих людей, и те наконец опустили оружие. Орфу решил внести ясность.

– «Прислужниками» называются у Гомера существа наподобие андроидов, созданные из человеческих «запчастей» в кузнице бога огня. Бессмертные и некоторые кратковечные использовали их вместо роботов.

– Как же, поверю, – буркнул Манмут. – Откуда в «Илиаде» андроиды?

– В «Илиаде» есть все, дружище, – усмехнулся краб, а затем произнес: – Центурион-лидер Эхуу, на вашем корабле имеются проекторы силовых полей?

Раздался громкий щелчок: ониксовый великан вытянулся по струнке:

– Да, командир.

– Пошлите отряд в Илион – вон в тот город – и разверните над ним полноценный щит. И еще один, вокруг ахейского лагеря на побережье.

– Полноценный щит, сэр?

Нетрудно было смекнуть: подобное сооружение высосет всю энергию из двигателя крупной космической посудины.

– Именно, – с нажимом сказал иониец. – Здесь нужно поле, способное отразить любую атаку с моря, баллистические снаряды, копья, стрелы, лучи антиматерии, лазеры, мазеры, нейтронное, термоядерное и плазменное оружие. Это наши союзники, центурион-лидер.

– Да, сэр.

Роквек развернулся и молча отдал приказ. Черные воины, к которым присоединилась дюжина товарищей, разделились на две группы и немедленно отправились по местам, таща за собой гигантские проекторы. Приземлившиеся шершни вновь поднялись в небо, жужжа и покачивая грозными пушками. На утесе рядом с моравеками Юпитера остался только Меп Эхуу.

Перим подошел ближе. Гребень его сверкающего, хотя и поцарапанного в боях шлема едва доставал до чеканной груди центурион-лидера. Благородный сын Мегаса легонько постучал кулаком по нагрудной пластине пришельца.

– Занятные доспехи, – обронил он и повернулся к Манмуту. – Маленький прислужник, мы собираемся идти на битву за Гектором. Ты с нами?

Он показал пальцем на огромный портал на юге. Ахейские и троянские рати уже не бегом, а в строгом боевом порядке маршировали к Олимпу вслед за величественными колесницами; гордые стяги развевались на ветру, бронзовые щиты и наконечники жарко полыхали под солнцем – то под земным, то под марсианским.

– Да, – откликнулся европеец. – Я с вами. Ты как, ветеран? Продержишься тут без меня?

– А чего бояться, когда рядом центурион-лидер?

– И то верно.

Возглавив небольшой отряд, Манмут и Перим устремились вниз по склону, покрытому почти затоптанным в ходе бесконечных сражений кустарником. У подножия кургана им встретился довольно странный мужчина – одетый в одну лишь цепочку с медальоном, безбородый, со спутанной шевелюрой и полудиким взглядом, он бодро шагал по камням, оставляя кровавые следы.

– Хокенберри? – изумился бывший капитан подлодки. – Не верю своим визуально-распознавательным микросхемам!

– Не веришь – обыщи. Здорово, старина, – ухмыльнулся тот и перешел с родного языка на греческий. – Приветствую тебя, Перим, сын Мегаса. Я – Хокенберри, сын Дуэйна. Друг Ахиллеса и Гектора. Помнишь, мы виделись этим утром?

Любитель Шекспира впервые в жизни лицезрел голого человека. И от души надеялся, что следующий раз наступит очень, очень нескоро.

– Что с тобой случилось? – поинтересовался он. – И где одежда?

– Долго рассказывать, – отмахнулся схолиаст. – Но я постараюсь уложиться в несколько минут, пока мы доберемся до вон той дырки в небесах. Скажи, о сын Мегаса, могу я одолжить у вас какую-нибудь одежду?

Военачальник явно признал мужчину, с мнением которого считались и Гектор, и быстроногий Пелид.

– Облачение для господина! – гаркнул троянец, обращаясь ко взводу. – Лучшую накидку с капюшоном, самые новые сандалии, самые крепкие доспехи, самые начищенные наголенники и самое чистое белье!

Автоной выступил из строя:

– Благородный Перим, у нас нет ни запасных доспехов, ни обуви, ни оружия.

– Тогда скидывай свое, и без разговоров! – проревел командир. – И не забудь раздавить вшей. Это приказ.

62. Ардис-холл

Небосвод продолжал рушиться до позднего вечера.

Хозяйка особняка поспешила на длинную лужайку взглянуть на багровые полосы в небесах. Ударные звуковые волны грохотали над речной долиной, отражаясь от лесистых холмов. Ученики и гости громко кричали, переворачивали столы и в безумном ужасе бежали по пыльной дороге к далекому факс-павильону, желая лишь одного – спасти свои жизни.

Одиссей присоединился к девушке. Так они и стояли вдвоем посреди бушующего хаоса.

– Что происходит? – шепнула Ада.

Темнеющие небеса испещрили десятки, а то и сотни огненных черточек.

– Не могу сказать наверняка, – откликнулся варвар.

– Но это как-то связано с Харманом, Даэманом и Сейви?

Бородач посмотрел ей в глаза:

– Возможно.

Ослепительные вспышки быстро сгорали, прочертив предвечернюю мглу, пока самая заметная из них с нестерпимым визгом (как будто бы тысяча ногтей разом чиркнула по стеклу) не прожгла себе дорогу к восточному горизонту, упав на землю. На месте удара выросло целое облако бушующего пламени. Минуту спустя на людей накатила столь мощная звуковая волна, что у девушки заныли зубы. Налетевший ветер сорвал всю листву с огромного дуба, подхватил и унес часть шатров, раскинутых на лугу у подъездной дороги.

Ада отчаянно вцепилась в руку Одиссея; из-под ногтей выступила кровь, однако девушка ничего не заметила, а мужчина не сказал ни слова. Наконец он произнес:

– Хочешь домой?

– Нет.

Еще час они наблюдали небесное представление.

Большая часть гостей, не найдя свободных дрожек или одноколки, убегала по дороге на своих двоих. И все же при мерно семьдесят человек остались на зеленом склоне рядом с хозяйкой и учителем. Землю сотрясали новые удары, один беспощаднее другого. Окна на северном фасаде особняка давно уже полопались, усыпав газоны ливнем осколков.

– Я так рада за Ханну, – промолвила Ада. – Хоть она сейчас в безопасности, в лазарете…

Одиссей покосился на девушку и ничего не сказал.

На закате к ним подошел мужчина по имени Петир, чтобы сообщить невероятную весть.

– Сервиторы попа́дали.

– Что значит «попадали»? – удивилась Ада.

– Попа́дали, – повторил Петир. – На землю. Не работают. Сломались.

– Ерунда какая-то, – нахмурилась хозяйка. – Сервиторы не ломаются.

И хотя с заходом солнца зрелище стало еще живописнее, девушка повернулась к метеоритному дождю спиной и повела мужчин в особняк, осторожно переступая через битое стекло и обломки пластмассы.

Два робота валялись на полу в кухне. Еще один – наверху в спальне. Их динамики молчали, а маленькие ладони в белых перчатках бессильно качались на повисших плетьми манипуляторах. Команды, тычки и даже пинки не помогли привести их в чувство. Люди вышли обратно: во дворе недвижно лежала еще пара сервиторов.

– Они что, раньше не выходили из строя? – хмыкнул сын Лаэрта.

– Ни разу, – откликнулась Ада.

Ученики мало-помалу собирались вместе.

– Это и есть конец света? – произнесла девушка по имени Пеаэн, ни к кому конкретно не обращаясь.

Одиссей долго молчал и наконец ответил сквозь воздушный гул:

– Зависит от того, что именно падает. – Палец античного героя ткнул в орбитальные кольца, еле видные на фоне фейерверка. – Хорошо, если всего лишь ускорители частиц и прочая квантовая чепуха, это бы мы пережили. А вот если один из четырех больших астероидов, на которых жили «посты»… Вот тогда свету действительно конец. По крайней мере нашему свету.

– А что такое астероид? – перебил его любознательный Петир.

Лаэртид отмахнулся от неуместного вопроса.

– И когда мы узнаем точно? – вмешалась Ада.

Бородач вздохнул:

– Полагаю, не позже завтрашнего вечера. Подождем еще несколько часов.

– Никогда не думала, что мир может погибнуть, – призналась хозяйка Ардис-холла. – Тем более в огне.

– Скорее уж во льдах, – подтвердил Одиссей. И, заметив недоуменные взгляды собеседников, пробормотал: – Ядерная зима. Если астероид – можно даже просто приличный кусок льда – грохнется в океан или на сушу, поднимется такой ураган мусора, что за пару-другую часов атмосфера охладится до шестидесяти – семидесяти градусов по Фаренгейту. А то и сильнее. Небо заволокут черные тучи. Ливень перейдет в метель. Снег будет падать месяцы, годы, возможно, века. Планетарная теплица, с которой человечество сроднилось за последние полторы тысячи лет, превратится в гигантскую хоккейную площадку.

Метеор поменьше разорвал небосклон и упал где-то в северных лесах. В воздухе пахло гарью. Со всех сторон алели отблески далеких пожарищ. Ада впервые поняла, как чужд и неизведан этот привычный с детства мир. К примеру, что находится там, в чащах севера? Девушка ни разу не гуляла далее чем в паре миль от Ардис-холла, да и то всегда под надзором…

– А где войниксы? – спохватилась она.

Этого никто не знал. Ада с Одиссеем обошли особняк, наведались на поля и нижний луг, туда, где безмолвные охранники обычно стояли на страже или расхаживали по периметру. Войниксы будто в воду канули. Стали вспоминать: их не видели с той минуты, как начался звездный дождь.

– Радуйся, все-таки твоя взяла, – неловко пошутила хозяйка.

Лаэртид покачал головой:

– Не нравится мне это.

– Ты же их на дух не переносил! Первого встречного вообще прикончил, забыл?

– Войниксы что-то замышляют, – помрачнел герой. – Чувствуют, близится их последний час…

– Как ты сказал?

– Забудь, Ада Ухр. – Он взял ее ладонь и нежно похлопал.

«Словно родной отец», – подумала девушка и неожиданно для себя разревелась, как девчонка. Все это время она вспоминала Хармана, свое смущение, злость – и вдруг… Перед лицом беды затея любовника уже не выглядела глупой или непристойной. Разве плохо, если ребенок будет знать?.. Ада горько плакала, крепко сжимая руку Одиссея.

– Смотрите! – воскликнула Пеаэн.

К Ардис-холлу приближался метеорит – не столь сияющий, как другие, но тоже с ярким хвостом, который скорее походил на настоящее пламя, а не на визжащую разогретую плазму. Процарапав на небе огненную дугу, он гулко упал, казалось, где-то за рядом деревьев над верхним лугом.

– Как близко! – вырвалось у девушки; сердце ее бешено забилось.

– Это был не метеор, – произнес Одиссей. – Стойте здесь. Я пройдусь и проверю.

– Я с тобой, – заявила Ада; Лаэртид открыл было рот, но она прервала его: – Это все же моя земля.

В сгущающихся сумерках, среди тревожных зарниц они побрели рука об руку вверх по склону.

Долго искать в потемках не пришлось. Ада заметила первой. Из леса появились две тощие бородатые фигуры. Один мужчина, совершенно обнаженный, нес на руках ребенка в ярко-синем костюме. Другой смахивал на ходячий скелет, а его грязная, порванная одежда – на некогда зеленую термокожу. Правая рука этого человека бессильно болталась окровавленной ладонью вперед. Мужчины с трудом держались на ногах.

Одиссей взялся за рукоять меча.

– Нет! – воскликнула спутница и остановила его руку. – Это Харман! И Даэман!

Она бросилась к друзьям, рассекая мягкие волны луга.

Девяностодевятилетний заметно покачнулся. Грек махом преодолел расстояние в двадцать шагов, чтобы вовремя подхватить ношу из его рук, когда Харман все же рухнул лицом в траву. Спустя мгновение ноги Даэмана тоже подкосились.

– Это Ханна, – сказал Одиссей, положил почти потерявшую сознание девушку на землю и пощупал пульс на шее.

– Ханна? – растерялась хозяйка особняка, глядя на лысую безбровую голову незнакомки.

Лишенные ресниц веки затрепетали, и вдруг из-под них блеснули глаза подруги.

– Привет, Ада, – прошептала та, что лежала на траве.

Кузина Даэмана опустилась на колено рядом с упавшим Харманом и помогла ему перевернуться на спину. Девяностодевятилетний попытался изобразить улыбку. Лицо любимого покрывали синяки и ссадины, на лбу и заострившихся скулах запеклась кровь, а кожа была слишком, неестественно бледна. Ввалившиеся глаза прожигали душу насквозь. Мужчину трясла жестокая лихорадка, зубы выстукивали дробь, и все-таки он проговорил:

– Я в порядке, милая. Боже, как я рад видеть тебя.

Даэман выглядел гораздо хуже. Ада никак не могла поверить: неужели эти же самые люди столь беззаботно и легко отправились в путешествие месяц назад? Собиратель бабочек зашатался, и кузине пришлось подхватить его под мышки, дабы тот не повалился ничком.

– А где Сейви? – спросил Одиссей.

Харман печально покачал головой. Он чересчур устал, чтобы заговорить снова.

– Калибан, – ответил за него молодой спутник, судя по голосу, постаревший за эти недели на двадцать лет.

Метеоритный дождь исподволь утихал. Грохот и вспышки уходили дальше на восток. Дюжины светящихся черточек еще прожигали небеса, но теперь это скорее напоминало нежный звездопад теплых августовских ночей.

– Давай-ка отведем их под крышу, – промолвил сын Лаэрта.

Он взял на руки Ханну и подставил плечо Даэману. Ада помогла Харману подняться на колени, потом встать на ноги, положила его правую руку себе на плечи и чуть ли не понесла несчастного на себе вниз по темнеющему лугу навстречу огням Ардис-холла, вокруг которого верные ученики успели зажечь множество свечей.

– Не нравится мне твоя рука, – сказал Одиссей обитателю Парижского Кратера, когда вся четверка спустилась с холма и последователи отнесли Ханну в дом. – Надо будет распороть термокожу и как следует осмотреть.

Хозяйка особняка осторожно коснулась его раны; молодой мужчина застонал и едва не лишился сознания. Лишь сильное плечо греческого героя да ладонь Ады, вовремя поддержавшая необычайно узкую талию, не позволили ему упасть. Даэман закатил глаза, однако взор его снова просветлел. Раненый слабо улыбнулся кузине и продолжал идти.

– Ребята, с вами что-то серьезное, – заметила хозяйка, чувствуя, как на глазах во второй раз за вечер закипают слезы. – Может, сразу факсуете в лазарет?

Она так и не взяла в толк, почему это оба мужчины рассмеялись – сперва неуверенно и сипло, будто бы сквозь кашель, затем все громче и, наконец, уже по-настоящему, от души, пока не сделались похожи на пьянчужек, упивающихся собственным, непостижимым для других весельем.