Текст книги "Развивающийся разум. Как отношения и мозг создают нас такими, какие мы есть"

Мы предположили, что у разума есть по крайней мере четыре аспекта: субъективный опыт, сознание, обработка информации и самоорганизация. Если предположить, что разум есть эмерджентное явление, то можно также предположить, что каждая из этих четырех граней разума может возникнуть из потока энергии. С этой точки зрения «информация» – это образец энергии с символической ценностью. В некотором роде это «энергетическое образование», представляющее мир в новой форме, представление, которое может лежать в основе категории, понятия или языкового символа. Слово «знание», например, – это нечто большее, чем просто набор букв, составляющих лингвистический символ. За этим лингвистическим термином находится понятие и категория, «вещь». И конечно, «з-н-а-н-и-е» обозначает нечто большее, чем набор букв или звуков сам по себе.

Обработку информации, или «познание», можно описать как воплощенный телесно, действующий, расширенный и интегрированный процесс.⁴⁶ Хотя энергия обычно не рассматривается с этой точки зрения, психические процессы и разум в целом есть нечто большее, чем просто мозговая деятельность. «Воплощенный» в этом определении означает, что мы живем в теле и с точки зрения МЛНБ можно увидеть, что внутри нас есть потоки энергии. Вторая часть определения означает, что мы выполняем действия, которые содержат информацию и влияют на нее. Например, именно таков процесс «понимания» и «схватывания» – достижение чего-то и удерживание или отстаивание этого. «Расширенным» процесс познания является в том смысле, что выходит за пределы нашего тела. Мы читаем книгу, подобную этой, и улавливаем информацию, порожденную другим разумом. И мы живем в культуре, то есть «встроены» в процесс обработки информации. В рамках межличностной нейробиологии можно предположить, что обработка информации возникает из паттернов энергетических потоков. То есть сторона разума, обрабатывающая информацию, находится не только в наших головах. Хотя и можно описать разум как «полностью телесный» или «полностью зависящий от отношений». Давайте сосредоточимся на обработке информации и ее связи с важным аспектом разума: потоком энергии и информации внутри в наших головах.

С точки зрения обработки информации анатомию мозга и функционирование нейронных цепочек можно понять следующим образом. Сигналы, электрохимические потоки энергии в глубоких структурах мозга – это физическая реальность. Эти сигналы принимает и обрабатывает лимбическая часть мозга. Затем данные интегрируются соседними паралимбическими областями, включая орбитофронтальную и переднюю поясную кору. Другая префронтальная цепочка, «островковая доля» (часть вентролатеральной префронтальной коры), получает непосредственную информацию от тела. Эмоциональную и соматосенсорную информацию обрабатывают таламус и сенсорная зона, концептуальные представления поступают из ассоциативной коры, а лингвистические – из центров обработки речи. В процессе происходит связывание входных сигналов из различных областей посредством интегративных цепочек. Ассоциативная и префронтальная кора принимают различные нейронные «коды», координируют информацию и «переводят» их в преобразованную нервную деятельность. Затем преобразованная информация отправляется в качестве ответа на первоначальный сигнал в различные участки мозга. Механизм трансляции различных представлений обеспечивает нейронную интеграцию сложной информации в мозге. Благодаря ему возможны очень сложные нейронные реакции, он дает человеку ментальные способности.⁴⁷

Вот аналогия: мы можем передать информацию в сообщении по электронной почте. В этом сообщении будут использованы тридцать три буквы алфавита, пробелы и несколько знаков препинания. Однако само электронное письмо передается в виде потока энергии по кабелям или по воздуху. Затем поток энергии вновь преобразуется обратно в информацию с помощью символов: букв, пробелов и знаков препинания. Этим же способом можно передать не только текст, но и фотографию или даже видео. Хотя сообщение содержит различную информацию (заметка, фото, видео), основная среда, в которой передаются данные, идентична – электрические импульсы, энергия, которая проходит по проводу кабеля или по воздуху для Wi-Fi. Информация, содержащаяся в различных сообщениях, различается по структуре и сложности. Без надлежащего приемного устройства для преобразования этих электрических импульсов в слова, изображения или видео сложное представление бессмысленно. Яркая иллюстрация – то, что происходит, если попробовать открыть файл. pdf в текстовом редакторе. Это будет набор символов, не имеющих смысла. Поток энергии присутствует, но его структура не будет поддаваться расшифровке. Это не будет иметь никакой информационной ценности; мы не увидим ничего, кроме беспорядочных волнистых линий на экране. Если бы я говорил с вами на греческом, а вы не знали этого языка, вы бы получали энергию, но это не имело бы для вас информационной ценности. Информация – в глазах и ушах смотрящего и слушающего.

Тот же принцип работает и с мозгом. Нейронная активность является фундаментальной формой потока энергии и передачи информации. Поток электрохимической энергии состоит из потенциалов действия с ионами, движущимися внутрь и наружу клеточной мембраны, высвобождения химических нейротрансмиттеров и химической активации расположенных ниже рецепторов. Область-«передатчик» способна отправлять определенный вид информации в виде нейронных кодов. Принимающие системы должны быть способны обрабатывать такие сигналы, чтобы эти сигналы приобрели значение. В них должно быть содержание, что-то полезное, что-то помимо самого возбуждения нейронов. Мозг генетически запрограммирован на способность различать области, несущие разные формы отправки и получения информации. Эти формы различаются по характеру и сложности: от самых «простых» сигналов из глубоких структур (таких, например, как частота сердечных сокращений) до более сложных сигналов коры головного мозга (таких как представления о свободе или о разуме).

Опыт нужен не только для активизации потока энергии в эти области; он необходим для правильного развития самого мозга. Сенсорные системы мозга зависят от опыта, во многих случаях действует принцип «используй или потеряй». Исследования на животных показывают, что отсутствие доступа к определенным типам зрительной информации в раннем возрасте приводит к потере способности воспринимать ее в дальнейшем: например, если не было доступа к вертикальным линиям, научиться распознавать их не получится. Определенные формы опыта необходимы для нормального развития цепочек обработки информации в зрительной коре.⁴⁸ Это называется развитием «ожидания активности»: генетически созданные схемы «ждут» воздействия минимальных входных сигналов (света или звука), необходимых для поддержания этих цепочек. Аналогичный процесс может происходить и в других системах мозга, например в системе привязанности. Дети, у которых не было опыта привязанности в течение первых нескольких лет жизни, впоследствии могут утратить способность устанавливать близкие отношения.⁴⁹ Способность воспринимать ментальную сторону жизни требует взаимодействия со значимым взрослым – это необходимое условие для правильного развития.⁵⁰

Мы можем обратиться к одному из наших первоначальных вопросов: как опыт формирует разум? Здесь можно описать общий принцип: опыт влияет не только на то, какая энергия и информация поступают в разум. Опыт сказывается и на том, как разум обрабатывает эту информацию. «Обрабатывать» в этом контексте означает «придавать смысл» паттернам потока энергии, создавать символическую ценность из потока паттернов возбуждения нейронов. То, как происходит это смыслообразование, можно рассматривать как модификацию действующих цепочек сознания мозга, ответственных за обработку этого конкретного типа информации. Если вы не говорите по-гречески, вам ни о чем не скажет слово «гликанера». Опыт создает представления и стимулирует способность к определенным формам обработки информации – так происходит обучение.

Мозг можно рассматривать как живую систему, открытую и динамичную. Кроме того, он является частью более крупной системы. Интегрированные, составные подсистемы мозга взаимодействуют шаблонным и изменчивым образом, создавая «неснижаемое» качество системы в целом.⁵¹ В ней есть множество слоев разных компонентов, которые открыты, способны к хаотическому поведению и нелинейны. Это означает, что небольшие входные сигналы в какой-то момент времени могут привести к большим и труднопредсказуемым результатам этих сигналов.⁵² Эти части – отдельный нейрон с его передающими и принимающими функциями, группы нейронов, цепочки, системы, области, полушария и весь мозг целиком. Эта система также сложным образом связана с телом вообще рядом нервных, иммунных, эндокринных, метаболических, сердечно-сосудистых, желудочно-кишечных и скелетно-мышечных процессов. Если добавить к этому, что мозг является «социальным органом», поскольку способен принимать сигналы от других людей, то ограничиваться только рамками черепа бессмысленно. Рассматривать составные части целого как изолированные друг от друга «био-нелогично».

Изучая мозг в контексте, мы можем временно «разделить» его, чтобы понять, какие именно части составляют целое. Основные компоненты, нейроны, – самые простые. Глиальные клетки (всего их четыре типа) меньше по размеру и более многочисленны. Их важная роль в нервной системе часто не подчеркивается, когда речь идет о структурной и функциональной архитектуре самого мозга. Основной нейрон служит фундаментальным «строительным блоком», структурной единицей мозга. По мере продвижения вверх по уровням структурные единицы становятся все более и более сложными. Некоторые авторы используют термин «низший порядок» для обозначения базового уровня организационной единицы и «высший порядок» для обозначения более сложного уровня организации. Каждая подсистема может рассматриваться как часть более глобального целого – она связана с другими системами, как более низкого, так и более высокого уровня. Например, на деятельность зрительной коры влияют входные сигналы от системы более низкого уровня – глаз. В то же время зрительная кора вносит свой вклад в более крупную систему восприятия, то есть оказывает влияние на более высокий уровень.⁵³

Живая система должна быть открыта влиянию окружающей среды, и мозг в этом смысле не является исключением. Система мозга человека функционально связывается с другими системами, особенно с мозгом других людей. Мозг также динамичен, а это означает, что он постоянно меняется. Открытая, динамическая система возникает при изменении окружающей среды и постоянном изменении собственного состояния. Если рассматривать мозг как открытую систему, можно увидеть, что каждая его область может получать уникальные входные сигналы извне. Мы получаем информацию извне, когда получаем сигналы от других людей и взаимодействуем с миром. Внутри тела тоже идет подобный процесс: нервная система получает информацию от органов восприятия и разных частей тела. Как заметил Антонио Дамасио, назначение нервной системы – регулировать сложные процессы в организме.⁵⁴ Мы помним, что и нервные клетки, и клетки кожи в самом раннем, эмбриональном периоде были эктодермальной тканью. Часть эктодермы, ставшая кожей, образует границу внутреннего и внешнего; клетки, из которых сложилась нервная ткань, тоже участвуют в связи внешнего мира с внутренним.

Вполне естественно с этой точки зрения развития рассматривать мозг как часть воплощенной телесно и связанной с отношениями системы. Он связывает поступающие извне сигналы. Энергия течет внутри тела, энергия присутствует в наших связях с окружающим миром и людьми. Изолируя один элемент этой системы от других, мы упускаем из виду более широкое целое, в котором мы – то, кто мы есть и как мы развиваемся, – существуем на протяжении всей нашей жизни. Зная, как различные компоненты этой большой системы взаимодействуют друг с другом, можно лучше понять себя и понять ум, из которого эта система возникает.

Глубокие структуры головного мозга получают сенсорную информацию от тела и внешнего мира; лимбическая область получает информацию от глубоких структур и коры; кора получает данные от лимбической области, ствола мозга и самого тела. Нейроанатомические исследования показывают, что области коры также причудливо переплетены с «низшими» уровнями системы. Таким образом, наше «высшее мышление» на самом деле напрямую зависит от деятельности всего мозга, да и всего тела.⁵⁵ Области, которые уравновешивают и координируют работу подкомпонентов мозга, играют важную роль в регуляции тела и эмоций. Важное и интересное открытие: области, которые служат для регуляции внутренних состояний, например зоны префронтальной коры, также являются интегративными по своим функциям и структурным связям. Эта интегративная связь дифференцированных областей нервной системы может быть фундаментальным механизмом, лежащим в основе регуляции. Интеграция – это то, благодаря чему нервная система становится скоординированной и сбалансированной. Это результат работы цепочек мозга, выполняющих такую регулирующую функцию.

Теория сложных систем происходит от вероятностной области математики.⁵⁶ С этой точки зрения о сложной системе говорят, что она обладает свойством «самоорганизации», возникающим при взаимодействии элементов, входящих в ее состав. В этой книге я утверждаю, что эмерджентный процесс потока энергии и информации внутри тела и внутри отношений является одним из важных аспектов «разума».

Система разума, как мы ее понимаемм, не ограничивается черепом или кожей, потенциальный вывод о том, что она «двойственная» (то, что внутри тела, и то, что между телом и окружающим миром), – это иллюзия. Разум может быть единой сущностью, а его одновременное нахождение «внутри» и «между» позволяет нам увидеть, как один процесс может быть и внутренним, и внешним.

Накладывается ли данное эмерджентное свойство, вытекающее из теории сложности, на «саморегуляцию», основное понятие в области психопатологии? Если да, то это может быть такой концептуальный «мост», соединяющий две независимые области. Одним из следствий этого возможного совпадения является то, что «нарушения саморегуляции», которые психопатология развития считает ключевыми для психических отклонений, на самом деле могут быть «нарушениями самоорганизации». И если самоорганизация переводит систему в наиболее гибкое, адаптивное и гармоничное состояние при интеграции, то, возможно, и саморегуляция зависит от интеграции. На этом основано предположение о том, что регуляция вытекает из интеграции. Соответственно, нарушение регуляции возникает из-за того, что система работает в условиях отсутствия интеграции. Учитывая, что интеграция приводит к гармоничному и гибкому функционированию, а нарушения интеграции порождают хаос, ригидность или и то и другое, мы можем предвидеть: нарушение регуляции приведет к дисфункции. Действительно, весь список психических расстройств в DSM-5, независимо от того, насколько значимы эти классификации, может быть переформулирован с этой точки зрения как выявление хаоса и/или ригидности. Недавние исследования травм⁵⁷ и нейронных функций в условиях «невыполнения задачи по умолчанию» или «состоянии покоя»⁵⁸ поддерживают это предположение. Нарушение интеграции – общее условие для нарушений здоровья, независимо от того, имеют ли они эмпирическое или неэмпирическое (например, генетическое, токсическое, инфекционное или случайное) происхождение. И, как мы упоминали ранее, исследования коннектома показывают, что взаимосвязанный коннектом является наиболее надежным предиктором благополучия.⁵⁹

Другое следствие состоит в том, что основной процесс, который мы называем «эмоцией», на самом деле является аспектом этого самоорганизующегося эмерджентного свойства, отражающего изменения в состояниях интеграции. Если это так, то тогда наша эмоциональная жизнь становится основой нашего разума. Например, некоторые предполагают, что эмоции, генерируемые и регулируемые активностью подкорковых областей, являются неотъемлемой частью наших «рациональных мыслей», возникающих в коре, а также общего функционирования нашего разума.⁶⁰ Кора головного мозга играет важную роль в том, как мы конструируем смысл на базе переживания эмоций.⁶¹ Кроме того, «регуляция эмоций» может зависеть от крупномасштабных интегративных процессов, возникающих в мозге, – в частности, речь об интегративной роли префронтальной коры в координации и балансе гомеостатических процессов. На процесс регуляции также влияет межличностный опыт, полученный в рамках личных отношений, семей, сообществ, культур, и наши связи с природой. Эмоции и смысл возникают, когда на человека оказывается влияние – внутреннее или внешнее. Гармоничные отношения – те, которые уважают различия и культивируют сострадание, – это интегративные отношения, способствующие укреплению здоровья. Мы даже иногда называем их «эмоциональными отношениями» и говорим про «эмоционально здоровую связь» между двумя людьми.

Определенные цепочки в мозге могут функционировать как отдельные «подсистемы», которые создают свои собственные ключевые характеристики обработки. Например, в левом и правом полушариях есть разные цепочки, которые преобладают в раннем возрасте. Каждая из этих цепочек имеет свои доминирующие нейротрансмиттеры и включает в себя различные оценочные компоненты, которые служат для управления тем или иным полушарием, а также для обработки информации различными способами. То, как активируется каждое полушарие, напрямую влияет на наши субъективные ощущения и на то, как мы общаемся с другими. Естественно, не стоит слишком упрощать и обобщать, но (как мы увидим) отчетливые паттерны, возникшие в течение миллионов лет эволюции, подтверждают вывод о том, что две половины мозга имеют специфику в отношении нейронных функций. Специфика сохраняется, даже если многие из цепочек обоих полушарий взаимодействуют друг с другом.⁶² Интеграция двух дифференцированных сторон нервной системы, по-видимому, поддерживает здоровый рост и развитие.

Более широкие «системные» представления связаны с потоком энергии и информации; мы можем обнаружить качество интеграции, основываясь на гармонии или ее нарушении – ригидности и хаосе. Интеграция в отношениях и интеграция в мозге является основой благополучия. Именно интеграцию можно рассматривать как глубокий механизм, который позволяет понять и синаптические, и социальные связи и объясняет, как они препятствуют (или способствуют) развитию здорового разума. Принципы интеграции – ключевые, какой бы уровень – микро– или макроанализа – мы ни использовали.

Изучение здоровья разума может быть полезно начать с рассмотрения интеграции как основного механизма благополучия. Нарушения будут проявляться как хаос и/или ригидность в различных формах и сочетаниях. Такие «нездоровые» состояния появляются, когда дифференциация и/или связывание выходят из равновесия, когда одного из этих элементов слишком много или слишком мало. Терапевтические вмешательства необходимо сосредоточить на «областях интеграции»⁶³ – так можно определить, какая область жизни человека «выпала» из связанности. Установив это, можно наладить баланс. Также можно оценить сокращение хаотических и ригидных состояний в субъективном опыте и отношениях; в этом случае исследования сосредоточатся на структурных и функциональных способах оценки дифференцировки и «связанности» в мозге. Таким образом, субъективный опыт разума, а также его внешние источники будут в центре внимания во время диагностики, лечения и определения благополучия как «интегрированного» состояния.

В эпоху, когда наука позволяет нам по-новому понять человеческий опыт, важно изучить распространенные споры о том, какую часть развития и личности можно отнести к «природе», или генетике, а какую – к «воспитанию», или опыту. Неверное толкование результатов генетических исследований привело к выводам вроде «родители не влияют на развитие своих детей». Это не так. Безусловно, темперамент и другие структурные переменные играют огромную и, возможно, недооцененную ранее роль в развитии ребенка.⁶⁴ Однако, задаваясь вопросом «Что формирует развитие?» и отталкиваясь при поиске ответа только от генетики или только от опыта, можно прийти к ошибочным выводам.⁶⁵

Многочисленные исследования⁶⁶ показали, что развитие является продуктом воздействия опыта на генетический потенциал. Гены кодируют информацию о том, как нейроны должны расти, устанавливать связи друг с другом и отмирать по мере того, как мозг достигает дифференциации цепочек. Эти процессы генетически запрограммированы как ожидающие опыта. Они зависят от опыта и инициируются им. Гены выполняют две основные функции.⁶⁷ Во-первых, они действуют как «шаблоны» для информации, которая должна быть передана следующему поколению; во-вторых, у них есть функция «транскрипции», основанная на данных, закодированных в ДНК. Эти данные определяет, какие белки будут синтезироваться. Молекулы хромосомы, не относящиеся к ДНК, например метильные группы или гистоны, напрямую влияют на то, когда, какие и как экспрессируются гены. Транскрипция напрямую зависит от опыта. Опыт изменяет молекулярные механизмы, регулирующие экспрессию генов (то есть процесс эпигенеза), и определяет, когда гены проявят себя посредством процесса синтеза белка. То есть опыт напрямую влияет на то, как нейроны будут соединяться друг с другом, создавая новые синаптические связи, изменяя их силу и позволяя другим отмирать.⁶⁸

Другими словами, гены не действуют на мозг отдельно от опыта. Опыт оказывает долгосрочное влияние на то, как мы учимся, и это напрямую связано с экспрессией генов. В свою очередь, гены и их регуляция напрямую влияют на то, как мы реагируем на опыт. Гены и опыт взаимодействуют таким образом, что определенные биологические тенденции могут создавать характерные переживания. Например, определенные типы темперамента могут вызывать характерные родительские реакции. Затем они формируют то, как каждый ребенок реагирует на родителей.⁶⁹ Эти реакции, в свою очередь, влияют на то, как происходит рост нейронов, их взаимосвязь и сокращение (отмирание).

Развитие разума описано как имеющее «рекурсивные» черты.⁷⁰ То есть то, что разум человека представляет миру, может усилиться в результате этого представления. Типичная реакция окружающей среды/родителей на поведение ребенка может усилить это поведение. Следовательно, ребенок играет роль в формировании переживаний, к которым затем должен адаптироваться его разум. Получается, что поведение влияет на генетическую экспрессию и регуляцию, которые затем формируют нейронные связи и паттерны возбуждения. Эти сложившиеся паттерны в итоге влияют на поведение. Изменения в организации функций мозга, эмоциональной регуляции и долговременной памяти опосредованы изменениями в нервной структуре. Эти структурные изменения происходят из-за активации или дезактивации генов, кодирующих информацию, необходимую для синтеза белка. Опыт, экспрессия генов, регуляция генов, ментальная деятельность, поведение и постоянное взаимодействие с окружающей средой тесно связаны.⁷¹ Такова рекурсивная природа развития. Природа и воспитание, гены и опыт являются частью одного и того же процесса. Принятие такого подхода позволяет нам стоять на твердой научной основе, когда мы пытаемся понять, как развивается разум. Вопрос не в том, наследственность это или опыт, а в том, как наследственность, эпигенетические изменения и опыт взаимодействуют в этом процессе.

Генетические исследователи обычно отмечают, что пятьдесят процентов каждой изучаемой черты личности объясняется наследственностью. Считается, что большая часть другой половины связана с «неразделяемыми» аспектами окружающей среды, такими как школьный опыт и отношения со сверстниками.⁷² Но братья и сестры – даже однояйцевые близнецы, воспитываемые одними и теми же родителями в одно и то же время, на самом деле имеют «неразделенную» среду в том смысле, что родительское поведение неодинаково для каждого ребенка.⁷³ Рекурсивность психического развития усиливает первоначальные индивидуальные различия и ставит под сомнение распространенное мнение о том, что взросление в одной семье – это общий (статистически идентичный) опыт. История каждого человека отражает то, как окружающая среда, случайные события, пол и темперамент способствуют созданию опыта, формирующего разум.

Гендерные различия в сочетании с культурными ожиданиями могут быть фактором, движущим развитие в определенном направлении. Эта тенденция продолжается и укрепляется на протяжении всей жизни.⁷⁴ Однако важно избегать выводов, сделанных на основе различий взрослых, которые могут быть связаны с культурными факторами, влиявшими на человека в детстве и подростковом возрасте. Не стоит предполагать наличие внутренних, врожденных нейронных различий между людьми какого-то статуса и пола. Слишком сосредоточившись на этих гендерных различиях, можно упустить наличие широкого спектра других характеристик, которые влияют на наше мышление и восприятие. Индивидуумы с разной гендерной идентичностью и сексуальной ориентацией могут иметь гораздо больше вариаций уникальных характеристик, чем предполагают просто различия между «мужским» и «женским».⁷⁵

Сложное взаимодействие генов, опыта и эпигенетической регуляции обнаруживается и в характере наследования некоторых психических расстройств, таких как шизофрения.⁷⁶ У однояйцевых близнецов, имеющих общую генетическую информацию, конкордантность в поведенческих проявлениях болезни составляет чуть меньше пятидесяти процентов. Многие факторы определяют, как «генотип» (генетический шаблон информации) проявляется в «фенотипе» (функция генетической транскрипции, ведущая к синтезу белков и появлению физических или поведенческих особенностей). Внутриутробные факторы, такие как инфекции и воздействие токсинов, могут влиять на раннее развитие нервной системы эмбриона способами, не зависящими от генов. То есть генетические переменные могут влиять на предрасположенность к шизофрении, например, но чтобы заболевание возникло, потребуется воздействие определенного «агента». Исследования лиц с определенными аномалиями нейротрансмиттеров (аллелей) показывают заметные отличия этих людей от остальных только при условии серьезной проблемы развития. Например, таким фактором может стать жестокое обращение в раннем возрасте.⁷⁷ Люди с аномалиями нейротрансмиттеров испытывают серьезные сложности в жизни, а люди с типичными вариантами страдают менее серьезно. Однако если отсутствует опыт жестокого обращения, фенотипических различий, заметных наблюдателю, может и не быть. С другой стороны, психосоциальные факторы, такие как изоляция и жестокое обращение, бедность и бесправие, могут породить глубокий стресс. В этом случае люди подвергаются риску, даже если они не страдали от внутрисемейного насилия.⁷⁸ Это важно учитывать, чтобы понять уникальный путь развития конкретного человека – в рамках его личной и культурной истории.

Эпигенетическая регуляция может различаться даже у людей с одинаковыми генами. Она может быть унаследована от родителей, также мы можем приобрести ее через непосредственное влияние опыта.⁷⁹ Регуляторные изменения в экспрессии генов могут влиять на то, насколько мы чувствительны к стрессорам. Взросление, переходный возраст есть и у животных,⁸⁰ но у людей этот период характеризуется интенсивным сокращением (парцелляцией) нервной системы. Уязвимый мозг может быть особенно подвержен риску по окончании этого периода развития.⁸¹ Сокращение, парцелляция, также называемые «апоптозом», может выявить скрытые уязвимости. Это объясняет развитие серьезных психических расстройств в подростковом и юношеском возрасте. На возникновении и прогрессировании психического заболевания также сказывается среда – поддерживают ли окружающие ребенка или лишь усиливают переживаемый им стресс. Например, у детей, подвергшихся серьезной травме в раннем возрасте, происходят эпигенетические изменения, которые делают гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковую ось менее адаптивной, и эта особенность, по-видимому, сохраняется на всю жизнь.⁸² Исследования неблагоприятных детских переживаний (ACE) в раннем возрасте предполагают, что без терапевтического вмешательства могут возникнуть долгосрочные последствия для психического и физического здоровья.⁸³ Адресные вмешательства могут повлиять, по крайней мере на некоторые, нервные и физиологические механизмы, так что есть серьезные причины подробно изучить пути исцеления людей, переживших стресс, связанный с развитием. Исследователям предстоит выяснить, могут ли клинические вмешательства обратить вспять последствия травмы и снизить ее влияние на развивающийся мозг.

Растущему мозгу маленького ребенка социальный мир дает самый важный опыт, и этот опыт влияет на экспрессию и регуляцию генов. Ранний период развития определяет, как нейроны соединяются друг с другом в создании цепочек и путей, вызывающих ментальную деятельность. Функция этих путей определяется их структурой; таким образом, изменение генетической экспрессии меняет структуру мозга и формирует разум. Функционирование разума, частично обусловленное нейронной активностью, в свою очередь меняет физиологическую среду мозга и, таким образом, может вызывать изменения в экспрессии генов. Все эти взаимозависимые процессы являются частью сложных систем нашей психической жизни.⁸⁴ Это отчетливо видно, например, в продукции кортикостероидов, которая представляет собой ответ на стресс, напрямую влияющий на функцию генов.⁸⁵ У застенчивых детей, например, отмечается мощная физиологическая реакция даже на незначительные изменения окружающей среды. Возникает устойчивая стрессовая реакция на новизну.⁸⁶ У ребенка, травмированного в раннем возрасте, физиологические реакции будут изменены – в результате даже небольшие стрессоры приводят к сильным гормональным всплескам.⁸⁷ Таким образом, как структурная, так и эмпирически «приобретенная» реактивность могут привести к дальнейшим физиологическим особенностям. Джером Каган и его коллеги в своих работах продемонстрировали, что поведение родителей имеет большое значение для траектории развития детей.⁸⁸ Родители, которые поощряли своих застенчивых детей, давая им исследовать новые ситуации, получили лучший результат. Их дети смогли выработать более открытое поведение, чем те, кто не получал такой поддержки. Эти и другие исследования ясно демонстрируют: воспитание оказывает прямое влияние на результаты развития детей, даже несмотря на наличие у них существенных наследственных особенностей.⁸⁹ На протяжении всей этой книги мы будем возвращаться к обсуждению застенчивых и травмированных детей, рассматривая их как пример взаимодействия между структурными и эмпирическими переменными в развитии.