Текст книги "Маятник Судьбы"

12

Френки устремилась вслед за щупальцеглавом – причем двигалась столь решительно, что на этот раз созданию на самом деле грозила опасность быть затоптанным.

Извилистый путь вел все ниже, и я удивлялся, как стены вокруг нас еще не раскалились под воздействием магмы земного ядра.

Бледное существо, с щупальцами вокруг головы, семенило следом за нами, и его лишенное позвоночника тело колебалось подобно маятнику, огибая темные наросты сталактитов.

– Был когда-нибудь здесь? – спросила Френки, не поворачиваясь к нему.

– Я бы не осмелился, – тихо отвечало создание. – Речное чудовище съело бы меня. Как знать, может, через этот ход я смогу выбраться отсюда.

– А мне казалось, тебе здесь нравится, – фыркнула девушка.

– О нет. Мой дом наверху, и я еще помню, как выглядят звезды на мягком небе. Мой народ живет среди скал, там, где холодные капли собираются на стенах гротов и скатываются вниз. Мы боимся солнца, но по ночам всегда выбираемся, чтобы смотреть на звезды.

– Как же тебя угораздило оказаться здесь?

– У каждого свой путь, чтобы попасть в подвалы Преисподней. Со мной это произошло ночью, когда разразилась гроза. Мы боимся молний. Я забился в самую глубокую расщелину, какую смог найти, и прятался там. Слишком поздно я обнаружил, что у нее нет дна, и двигаться по ней можно было только вниз. Что мне еще оставалось.

– Человек всегда сам выбирает свой путь, – уверенно заявил Марат Чис-Гирей.

– Человек – возможно, – согласилось создание. – Но я же не человек.

Вдалеке перекатывался шум – пока еще слабо различимый, но с каждым нашим шагом становящийся громче.

– Это водяное чудовище, – вздохнуло бледное существо, закрывая голову щупальцами, подобно тому, как прячутся в лепестках цветы. – Оно всех нас съест.

С этими словами создание взглянуло на роскошную грудь Френки и отстало еще больше, в надежде, что успеет вовремя убежать, пока речной монстр будет занят поеданием более сочных гостей.

– А почему ты сам не попытался выбраться отсюда, раньше? – спросил Марат Чис-Гирей.

– Я уже говорил, что таков закон природы. Тому, кто оказался в подвалах Преисподней, уже нет пути назад.

Шум усилился, рассыпаясь на голоса. Играла музыка, и если можно найти более раздражающие мотивы, то только в опере.

– Плохо, когда нет пути назад, – согласился я. – Вот почему я не женился.

Бледное существо ускорило шаг, любопытно вытягивая голову. Ему по-прежнему было боязно, но присутствие троих человек придавало уверенность. Громкие звуки и непривычные запахи притягивали его, заставляя забыть об осторожности.

– Кажется, это пахнет баром, – заметил я, подходя ближе.

– Ты-то уж не перепутаешь, – едко ответила Френки.

Ее задело замечание о женитьбе.

Когда я в первый раз увидел речное чудовище, оно показалось мне огромным. Теперь же, неторопливо ползая по просторной пещере, оно не выглядело больше откормленного теленка. Круглые глаза с человеческими зрачками оживленно блестели, длинные щупальца были поджаты, чтобы никто не наступил на них.

Те же, кто мог это сделать, сновали вокруг в изобилии. Маленькие импы, перебирая подогнутыми лапками, поспешали вокруг с подносами; степенные гаргульи, уткнувшись носами в рюмки, раскачивались и время от времени громко икали, а за многочисленными спинами – ровными и согнутыми, гладкими и покрытыми гребнями – вовсю стучали кости и вертелась рулетка.

– Моя тетушка Дженни наверняка назвала бы это Преисподней, – заметила Френки, упирая руки в бока и останавливаясь на пороге. – Но разве грешники не должны отбывать наказание?

– Верно, госпожа, – согласился верткий имп. – Хотите соленых орешков?

– Погляди-ка, наш старый знакомец, – заметил я. – Настолько старый, что уже забыл, чем должен здесь заниматься.

Иоахим Владек, обнажая длинные кривые клыки, рассказывал что-то смешное пожилому виверну.

Бледное создание, пришедшее с нами, незаметно для себя самого переступило порог. Его маленькие испуганные глаза расширялись, а рот оставался приоткрытым, как будто бедняга пытался хватать губами самый воздух, пропитанный атмосферой веселья.

– Небось, давно не видел ничего подобного? – спросил его я.

– Никогда не видел, – отвечал он, плохо понимая, кто именно только что к нему обратился.

Все его шесть лап дрожали и перебирали на месте, будто три из них все еще руководствовались испуганной осторожностью, которая направляла бледное создание на протяжении многих лет; другие же три лапы хотели нести своего хозяина вперед, окунув его в море удовольствий.

Марат Чис-Гирей посмотрел на нас, давая понять, что он не одобряет царящего вокруг разврата.

– Что здесь происходит? – зло спросила Френки, ухватывая за шкирку импа, пробегавшего мимо с пачкой чистых салфеток.

– Ик, – отвечал криволапый официант, и повторил это замечание снова, когда сообразил, что это не один из посетителей только что уронил тарелку, а хрустнули его позвонки.

– Я спросила, что здесь творится. Разве эти типы не должны отбывать наказание?

– Собственно говоря, – начал имп, и тут же понял, что будет лучше переходить сразу к делу. – Эта пещера находится ближе к поверхности земли, чем Преисподняя. Вы только что обогнули земное ядро и обошли его с другой стороны. Выпивка и азартные игры в этом секторе разрешены, так что у нас все законно.

Френки разжала пальцы, и имп судорожно завращал лапами, унося прочь свое толстое тельце. Его вид недвусмысленно давал понять, что он был готов бежать, даже оставив в руке красавицы значительную часть своей головы.

– Бюрократы, – процедила девушка, сминая стопку салфеток и вытирая об них пальцы. – Ты убиваешь этих проходимцев, а они здесь блаженствуют.

– Иоахиму Владеку придется дать нам ответ, – произнес Марат, решительно направляясь к старому вампиру. – Он дал слово.

Френки ничего не отвечала. Она громко дышала и надувала щеки, вне себя от ярости.

Бледное существо раскачивалось из стороны в сторону – но на этот раз не потому, что боялось снести себе голову сталактитом. Его щупальца сжимали пакет с солеными орешками, а хитиновые челюсти работали так усердно, что я испугался за сохранность самого пакета.

Этот парень начинал меня беспокоить.

Мне уже доводилось видеть такую реакцию у человека, который дорвался до земных удовольствий после многолетнего воздержания. Тетушку Дженни после этого всю ночь рвало в ванной.

– Я обещал рассказать вам, верно, – вампир Владек говорил слишком уж развязно, и Марат Чис-Гирей нахмурился. – Но только вы еще не вернулись к тому месту, где мы говорили. Значит, условие не выполнили.

Бледное существо ползало по залу, и его длинное тело складывалось вопросительным знаком, когда он заглядывал на столы для игры в кости.

– Ты сам должен был оставаться в Преисподней, – грозно проговорил Марат. – Так что выкладывай все прямо сейчас.

– Зачем вам это знать? – вампир поковырял во рту пальцами и достал маслину. – Постоянно накалываются на клык, – пожаловался он. – Все равно никто из вас не уйдет из подвалов Преисподней. Здесь правят грешники, а не вы.

– Не делай этого, приятель, – произнес я.

Бледное существо обернулось ко мне, и в его глазах блеснула боль.

– Но я должен.

– Эй, оставьте его, мистер! – проговорило нечто толстое крокодилообразное с отвисшим брюхом, собирая лопаточкой со стола ставки. – Если он решил играть – пусть играет.

– Крупье говорит, что я могу выиграть свою свободу, – произнесло существо. – Ведь правда?

– Определенно, – согласился крокодилоподобный. – Делайте ставки, леди и джентльмены, делайте ставки… Ставок больше нет.

– То есть как – свободу? – спросил я.

– Ставок больше нет, леди и джентльмены…

Металлический шарик звонко застучал о борта рулетки.

– Когда праведник попадает в подвалы Преисподней, – объяснил крокодил, почесывая живот, – то остается здесь навсегда. Если, конечно, не выиграет в рулетку Судьбы.

– А что будет, если он проиграет?

– Тогда, – улыбаясь, ответил Иоахим Владек. – Я навсегда уйду отсюда и вернусь во внешний мир. Он же не только останется здесь, но и будет страдать вместо меня – причем по-настоящему. А вам, – оборотился вампир к Марату, – придется подавиться моим обещанием.

Зеленая поверхность сукна расчерчена цифрами, как татуировкой. Твари со всех концов зала сползаются к столу рулетки.

– Ставок больше нет, леди и джентльмены, – возглашает крокодил-крупье, и его желтый кадык вздрагивает, перебирая морщинами. – Играет только один джентльмен… Вы играете, мсье?

– Да.

Бледное существо – нельзя даже определить, мужчина это или женщина – стоит у колеса рулетки, и его лишенное позвоночника тело мелко и судорожно дрожит.

Последняя ставка, которая осталась у него в жизни.

– Я играю.

– Не делай этого, приятель, – повторяю я. – Должен быть другой способ выбраться отсюда.

– Нет другого способа, – существо смотрит на меня, и в его глазах мольба не упрашивать его. – Я провел в этих стенах сто двенадцать лет. Думаете, я не искал другого способа?

Крокодил повышает голос.

– Мсье играет на свою свободу, леди и джентльмены, ставя в Рулетке Судьбы свою жизнь. Делайте ставку мсье. Назовите число.

– Пусть он прекратит, – громко говорит Френки.

Морда крокодила поворачивается, его маленькие, налитые кровью глаза злобно сужаются.

– Никто не может остановить Рулетку Судьбы.

Он взмахивает короткими лапами, и сноп холодного света взрывается вокруг игорного стола.

Светящаяся стена кольцом встает вокруг колеса рулетки. Только бледное существо и крупье, кожа которого покрыта бородавками – лишь двое остаются внутри.

– Назовите число, мсье, – говорит крокодил.

Его пасть разевается, и видно синевато-бордовое нёбо.

– Число.

– Нельзя было этого допускать, – негромко говорит Френки.

Я вскидываю руки, давая понять, что ничего нельзя сделать.

Иоахим Владек стоит в первых рядах, его лицо, бледное от природы, теперь приняло цвет застывшего льда. Только красные кровяные прожилки пронзают его, и видно, как кровь быстро бьется под тонкой кожей вампира.

– Эта тварь Иоахим получит свободу в обмен на жизнь бедняги, – яростно шепчет Френки.

Марат Чис-Гирей стоит, сложив руки на груди, и его лицо напряжено, как будто он ждет пощечины, на которую не сможет ответить.

Толпа замирает и вскрикивает.

Мне не видно, на какое число поставил отчаянный игрок – но твари передают номер из уст в клювы, из пасти в жвалы.

– Девятнадцать, красное, девятнадцать, красное.

– Девятнадцать, красное, – внятно говорит Иоахим Владек. – Не выпадет никогда.

Слово «никогда» много значит, когда находишься в Преисподней.

И еще больше – если провел там больше времени, чем жил на свете.

Металлический шарик звонко целует борт рулетки, и начинает вращаться. Почему бледное существо не следит за ним? Этот маленький блестящий шар решит сейчас его судьбу – как и судьбу омерзительной твари, что пристально смотрит на колесо рулетки по другую сторону огненного барьера.

Так почему же бледное, насмерть испуганное создание смотрит в другую сторону, в толпу?

Кого он там ищет?

Меня.

Если бы я мог управлять шариком рулетки.

– Девятнадцать, красное, – громко повторяет крокодил. – Мсье ставил на девятнадцать, красное.

Шарик продолжает звенеть.

Френки сдавливает мою руку так сильно, что наверняка останутся следы.

Колесо останавливается, но бледное существо по-прежнему не отрывает от меня взгляда.

Я коротко киваю ему, только теперь замечая, как напряжены все мои мышцы.

Шарик звякает в последний раз и замирает, как взгляд умирающего.

Крокодил-крупье разевает пасть, и его морщинистый кадык дергается, готовый извергнуть слова, но Иоахим Владек говорит первым.

Его внятный голос звонко отдается во внезапно наступившей тишине.

– Двойной ноль.

Бледное существо смотрит на меня, широко раскрытыми глазами, словно ждет, что сейчас я подниму руку, и скажу, что это неправда, что он выиграл, что он свободен и может идти домой.

А если это не так, то я все исправлю.

– Двойной ноль, – повторяет крокодил-крупье. – Отныне вы свободны, господин Иоахим.

Вампир смеется – не громко. Его тихий смех похож на перестукивание ледяных палочек в холодной воде, и он скоро затухает, заглушенный воплями и ревом толпы.

И этот смех ужасен.

Бледное существо бросается вперед, ударяясь всем телом об огненную стену. Все его щупальца приподняты вверх, и он тщетно бьется об искрящуюся преграду.

Высокий, скатывающийся на визг голос крокодила поднимается над толпой:

– Проигравший приговаривается к навечным мукам в подвалах Преисподней. Он никогда не увидит солнечного света, никогда не услышит ничьего голоса, и будет страдать вечно.

Двое каменный тварей, чьи тела покрыты черными пластинами, скрывающими самые лица. Они появляются, словно всегда здесь были, и их мускулистые руки подхватывают бьющееся от ужаса бледное существо.

– И да будет он страдать вечно, – говорит крокодил.

– Нет! – кричит осужденный. – Нет. Оставьте меня. Я не хочу. Я только хотел вернуться домой, оставьте меня, отпустите.

– И никогда не увидит он солнечного света, и не услышит ничьего голоса.

– Помогите мне, кто-нибудь. Выпустите меня!

Вампир Иоахим Владек молча идет сквозь беснующуюся толпу.

Он идет к выходу из Преисподней.

13

– Истинное могущество Перстней Зари сложно себе представить, – брови Марата Чис-Гирея были нахмурены. – Даже я понимаю его не в полной мере. Они были созданы существами, которые во много раз превосходят не только нас самих, но и самое наше понимание.

Френки фыркнула, поскольку не допускает мысли, будто какое-нибудь существо может превзойти ее.

– Иоахим Владек не будет пытаться познать Перстни Зари, – ответил я. – Если вы дадите ему атомную бомбу, он не станет терять время, изучая ее устройство. Он просто нажмет красную кнопку.

– Даже если это уничтожит его самого?

– Иоахим Владек слишком самоуверен, – ответила Френки, словно она-то сама не отличается этим качеством.

– Что станет делать Иоахим с Перстнями Зари? – спросил Марат.

– Это вопрос для вас, – я приглушил голос, пока две гаргульи проходили мимо нас с подносом, уставленным игральными фишками. – Что вообще можно с ними делать?

– Перстни Зари способны увеличить определенные характеристики своего обладателя. Если тот окажется недостаточно силен, то и поработить его.

– Тогда вам следовало бы охранять их получше, – ответила Френки.

Я посмотрел на часы.

– Иоахим Владек уже вышел во внешний мир, – сказал я. – И сейчас подбирается к одной из ваших побрякушек. Мы находимся в подвалах Преисподней, мы еще не спасли римского легионера – а именно за этим мы сюда пришли, а наш провожатый проиграл свою жизнь в рулетку. С этим надо что-то делать.

Я направился к крокодилу-крупье, который вяло шевелил лопаточкой по столу рулетки. После напряжения последней четверти часа, когда бледное, испуганное существо играло против Иоахима Владека в Рулетку Судьбы, всех охватила апатия. Души посетителей подземного казино привыкли к искусственному возбуждению, вызываемому игрой, преступлениями или страданиями других. Истощенные и истрепанные сильными эмоциями, словно организм наркомана, их нервы теперь нуждались в отдыхе и оцепенении.

– Что ты собираешься делать, Майкл? – спросила Френки, громко семеня следом.

– То, что нельзя было сделать раньше, – ответил я.

На полдороги я остановился и повернулся к Марату Чис-Гирею.

– У вас нет чего-нибудь яркого и ценного? – спросил я. – Орден или что-нибудь такое.

Марат строго сверкнул глазами, сочтя неуместным мое замечание относительно ордена и отколол от галстука изящную золотую заколку.

– Таких существует только шесть штук, – кротко напомнил он, намекая, что не стоит бросать заколку в чересчур глубокое отверстие в скалах.

– Я знаю, – согласилась Френки, хотя Марат обращался не к ней. – Семья императора Асгарда раздавала их тем, кто имел особые заслуги перед страной. А как она оказалась у вас?

Я не стал заострять внимание на этом вопросе, так как Марат, по всей видимости, обиделся. Крокодил только сгребал в кучку небольшие фишки, и даже не предлагал леди и джентльменам делать ставки.

Больших ставок все равно не было.

– Он же не хочет играть на мою заколку? – вполголоса осведомился Марат у Френки.

Имелось в виду, что Чис-Гирей, конечно, не против, чтобы его вещь послужила во имя доброго дела, однако он бы предпочел, чтобы его поставили об этом в известность заранее.

– У него есть план, – отвечала Френки так громко, чтобы я наверняка услышал. – Но он ни слова об этом не скажет, пока все не закончит. А если все пойдет шиворот-навыворот, то потом он заявит, что так и задумывал.

Я подошел к крокодилу вплотную и показал заколку Марата, сжимая ее в ладони.

Морщинистый кадык крупье дернулся, но это была лишь остаточная реакция на миновавшее напряжение. Тусклые глаза крокодила апатично смотрели на меня.

– Два стражника сопровождения, – сказал я. – И я должен осмотреть грешников.

Крокодил приоткрыл зубастую пасть, уронив на блестящий пол два клока пены. За его спиной появились два черных существа, закованных в пластинчатые панцири.

Пол разверзся, и истрескавшиеся гранитные ступени, грохоча, лестницей рассыпались вниз. Облако белого пара, холодного, как сердце негодяя, поднялось из глубин земли и растаяло в жарком воздухе.

Каменные плиты глухо стучали под нашими ногами, и это души грешников умоляли и выли выпустить их из клеток астрального льда.

Глаза обоих стражников светились в окружившей нас темноте, и четыре луча голубого цвета освещали нам путь.

Мы находились уже ниже, чем Подвалы Преисподней – в Казематах Грешников, где самые отчаянные души, лишенные всего человеческого, принуждены быть вечно окруженными холодным мраком пустоты.

Каменного потолка больше не было над нашими головами – только мгла. Ни звука, ни шороха, ни молчаливого взгляда – все они были здесь, миллионы и миллионы тех, кто сам обрек себя на страдания.

Они не могли видеть нас, слышать – но они знали, что мы здесь.

– Здесь, – голос стражника перекатывался, как горсть камней, которыми играет рука бездушного великана.

– Открывайте.

Бледное существо вращалось в потоке астрала. Его круглые глаза стали еще больше, разрываясь от нечеловеческой муки. Трещины холода пронизывали ничто и вонзались в его тело.

Я прикоснулся к поверхности астральной клетки, и она начала распадаться.

Существо посмотрело на меня и узнало.

– Вы свободны, – сказал я. – И можете вернуться во внешний мир.

Астральная клетка рассыпалась звенящими льдинками. Безвольное тело обессилевшего существа согнулось и рухнуло, подхваченное крепкими руками Марата Чис-Гирея.

– Думаю, нести его туда придется мне, – произнес Марат.

– Мне нужен второй, – властно произнес я, обращаясь к стражникам. – Тит Марций, римский легионер.

– Он дальше, – отвечало чудовище, и его когтистые лапы заскрипели по гранитному полу.

Вторая астральная клетка, второй невинно осужденный вращается в медленном вихре мрака.

Стражник останавливается, и его темные, лишенные зрачков глаза обращаются на меня.

– Знак в вашей руке, – спрашивает чудовище. – Что он означает?

Я прикасаюсь пальцами к холодной поверхности клетки, и она начинает рассыпаться.

– Ничего, – отвечаю я. – Он ничего не значит.

Черное существо раскрывает глаза, и теперь они наполнены неподвижной бесцветной пустотой.

– Сколько невиновных томится еще в Казематах Грешников? – грозно спрашивает Марат.

Закованное в пластинчатую броню чудовище оборачивается к нему, и искривленные когти его лап тянутся к горлу Чис-Гирея. Марат ударяет его в висок, и стражник падает, проваливаясь в холод астральной клетки.

Его тело безвольно поднимается над полом и начинает медленно поворачиваться в вихре пустоты.

Серые глаза Френки вспыхивают алым светом, и бушующий огонь насквозь пронзает тело второго стражника. Черные пластины прочны, как нить судьбы, которую человек прядет для себя. Но плоть под ними сгорает, словно мясо, забытое в духовке.

Сноп холодных, белых и голубых искр рассыпается перед нашими глазами, и пластинчатая голова речной твари разрывает колеблющуюся занавесь мрака. Крокодил-крупье, извиваясь и бия хвостом, корчится, сжатый в левой клешне огромного краба.

– А вот и тот, кто нашел способ даже здесь использовать чужие страдания, – цедит Френки.

Марат закрывает рот, потому что он тоже собирался произнести что-нибудь в этом роде.

– Как ты мог их впустить, глупец? – хитиновые жвалы водяного монстра сводит от бешеной злобы.

– У них был знак, – пищит крокодил.

Чудовищная клешня сжимается, и тело крупье, разодранное на две половинки, отлетает в стороны. Его коротенькие лапы все еще бьются в агонии, зубы бессильно тщатся укусить гранитные плиты пола.

– Три тысячи лет назад меня сослали за грехи в Преисподнюю, – скрипит водяная тварь. – Век за веком строил я здесь мир, в котором мог бы жить. А вы пришли и разрушили все.

– Ты отпускал грешников на волю, а их места занимали честные люди, – гневно сказал Марат.

– Такова жизнь, – с тихой угрозой ответило водянойе чудовище. – И даже после смерти она остается такой. Думаешь, я не помню, что это ты меня убил?

Голова Марата поднимается, и по его глазам я вижу, что он узнал водяную тварь.

– Теперь ты останешься здесь навсегда, Марат, – говорит монстр. – Один из Перстней Зари у тебя с собой. Завладев им, я сам вернусь во внешний мир – и мир этот станет моим. И это произойдет благодаря тебе, Марат. Разве это не ирония?

Речное чудовище ползет вперед, перебирая членистыми лапами. Твердый хитиновый панцирь скрипит по полу, раздавливая в уродливое масло тело разрубленного крокодила.

Марат Чис-Гирей кладет руку на пояс в поисках оружия, которого нет.

Речное чудовище подползает все ближе, взмахивая острой клешней.

Оглушительный крик.

Гранитные плиты рассыпаются в крошку под телом огромного монстра. Отверстие в полу ширится, расходясь в стороны с пугающей быстротой. Лапы твари хватаются за обваливающиеся края, массивные клешни бессильно разрубают воздух.

Столбы пламени вырываются из-под тела чудовища, облизывая его бока.

– Хороший получится запеченный омар, – цедит Френки.

Девушка пинает каблуком мерзкую тварь, и монстр обваливается вниз, объятый пламенем. Столбы огня врываются в его распахнутый рот, сжигая готовые явиться слова.

Яркий столб пламени – и все затихает.

– Сила убеждения, – произнес я, возвращая Марату его заколку. – Эта тварь должна была гореть в адском огне, но ему удалось убедить себя и других, что даже в Преисподней грешники имеют право на наслаждения. Стоило кому-то не согласиться с этим – и его мир рухнул.

Гранитные плиты неспешно собирались вновь, образуя поверхность пола.

– Здесь еще долго надо будет наводить порядок, – произнес я. – Но с этим справятся и другие. Теперь же, господин Марат, нам пора в путь. Как вы думаете, здесь есть лифт наверх?