Текст книги "Маятник Судьбы"
Автор книги: Денис Чекалов
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
6
Высокие, грязные стены, узкая улица, синее, прокаленное жарой небо высоко в прямоугольнике зданий.
Люди, которые не ходят по улицам, а либо слоняются, либо шныряют.
Половина из них ничего не делает, другая делает что-то противозаконное.
Я нахожусь почти в четырех тысячах миль от Города Эльфов.
Френки останавливает машину и треплет меня по колену.
– Пошли.
Отель называется «Будка часового» – что имеется в виду? В любом случае, часовых у дверей здесь нет, а пятеро террористов развлекаются в одном из номеров третьего этажа.
Френки не запирает машину – мы станем возвращаться не на ней.
Мы заходим в холл одновременно. Администратор поднимает на нас глаза, пытаясь понять – любовники мы или детективы, выслеживающие любовников.
Френки берет меня за правую руку, слегка пожимает ладонь.
Ей нравится прикасаться ко мне.
Я облокачиваюсь на стойку.
– Один парень должен мне деньги, – говорю я и улыбаюсь.
Френки не улыбается, и это производит на администратора еще большее впечатление.
– Я? – испуганно спрашивает он.
– Расслабься, приятель, – говорю я. – Он остановился где-то на третьем этаже.
– Ты ведь хочешь, чтобы мы вернули свои деньги? – спрашивает Френки.
В ее голосе нет ни металла, ни угрозы.
Френки редко кому-нибудь угрожает.
Ей достаточно просто посмотреть на человека.
– Как выглядит – этот ваш друг? – спрашивает администратор.
– Он нам не друг, – отрезает Френки.
Администратор смотрит на нас, и опыт, собранный по крупицам за четыре десятка лет жизни в трущобах – опыт подсказывает ему, что с этой девушкой лучше не спорить.
– Конечно, – вздрагивает администратор. – Он вам не друг.
– Пятеро людей с Золотого Побережья, – говорю я. – Приехали вчера утром, развлекались весь день.
Френки презрительно фыркает – у моей партнерши свои представления о развлеченях.
Я кладу на стойку фотографию парня, кого эта компания считает главным.
– Помнишь или улучшить тебе память? – спрашивает Френки.
На мгновение ему в голову приходит попросить денег, но он быстро отказывается от жадности.
– Я помню.
Он называет номер комнаты, и Френки передергивает плечами.
– Надеюсь, недоноски наверху тоже будут благоразумны. Услышишь шум сверху – не дергайся. Они быстро замолчат.
Он кивает раз семь.
Мы не уходим.
Администратор смотрит на нас.
– Запасной ключ, тупица, – говорит Френки.
Он вынимает из-под стойки то, что у него требуют.
Френки берет телефон и с корнем вырывает провода из стены.
– Постарайся быть умненьким, – говорит она, всовывая ему в руки аппарат.
Мы поднимаемся по лестнице.
Френки носит на поясе два пистолета, я ограничиваюсь запасным револьвером у ботинка.
Но это не тот день и не то место, когда можно открывать стрельбу.
– Я войду первой, – говорит девушка.
Я не отдаю ей ключ.
Теперь наша цель – войти в гостиничный номер, в котором сидят пятеро вооруженных людей, полусумасшедших террористов, готовых убивать каждого.
Скорее всего, они пьяны или находятся под действием наркотиков – значит, будут не предсказуемы и не подвержены действию боли, лишены чувства самосохранения.
Нам надо войти, разоружить их, обездвижить и сделать это без единого выстрела.
С их стороны.
Потому, что если выстрелы прогремят, их эхо может докатиться до бандитов на базе. Полковник Кэрриган уверял, что они не смогут пройти сквозь его посты – но жители Золотого Побережья не заслуживали того, чтобы он ошибся.
Войти, разоружить, обездвижить, и сделать все бесшумно.
Если кто-то скажет, что это возможно, я буду сильно удивлен.
Я вынимаю пластиковый пузырек-распылитель, направляя струю на ключ. Он покрывается мелкими капельками смазки – теперь замок не будет так скрипеть.
Френки спрашивает:
– Работаем чисто или грязно?
– Как тебе больше нравится.
Она улыбается и вынимает из-за пояса оба ствола.
Они выглядят длиннее из-за наверченных на них глушителей.
Френки называет их презервативами и всегда бурчит, что так оружие носить неудобно.
Френки любит устраивать шум.
Я вставляю ключ в замочную скважину, на лице Френки застыло сосредоточенное выражение.
Я выбросил за этот тюбик полторы тысячи динаров – посмотрим, стоил ли он того.
Я поворачиваю ключ, замок не скрипит.
Я распахиваю дверь и отхожу с линии огня.
Комната с другой стороны не должна быть большой, но может ей оказаться.
Секунда на то, чтобы определить, сколько человек находятся внутри, кто из них вооружен, кто собирается подать голос.
Но самое главное – кто они.
Каждый человек внутри должен быть идентифицирован как террорист, до этого огонь открывать нельзя.
Идентифицирован по нашим источникам – они самые надежные.
Человек стоит у окна, застегивая рубашку. Он делает это снизу вверх, чего я терпеть не могу.
Это один из шести убийц, которые должны здесь находиться.
Френки посылает ему пулю в сердце, и еще одну – в правое плечо.
Это необходимо для того, чтобы уравновесить силу удара. Иначе он вылетит в окно, выбивая стекла, и приземлится на асфальте где-нибудь на улице напротив.
А мы ведь не хотим, чтобы он при этом кого-нибудь сбил с ног.
Он успевает повернуться и увидеть холодные глаза девушки.
Пуля попадает ему в плечо уже после того, как Френки его убила.
Он проворачивается на месте, точно танцор, и падает, так и не застегнув рубашки.
Я стою за дверью, и стена закрывает мне комнату справа и слева. Но я слышу шаги человека и скрип деревянного стула.
Один поднимается на ноги, другой устремляется к двери.
Он растерян – иначе не стал бы перемещаться по прямой, а залег бы, достал пистолет и прицелился.
Френки заходит в комнату, разводя руки. Ее пуля с легким свистом входит в голову человека на стуле. Он кряхтит, как разрываемый картон, и опрокидывается вместе с насестом.
Пистолет падает на пол – мужчина даже не успел сжать его в руке.
Почти одновременно Френки нажимает на второй спусковой крючок.
Я захожу следом за ней и вижу, как третий убийца хватается за горло, из которого двумя струйками вырывается кровь. Он пытается что-то сказать, разевая рот. Френки всаживает в него пулю.
Он облокачивается на стену – так ему, видимо, удобнее.
Френки наблюдает за его движениями до тех пор, пока он не умрет.
Трое мужчин лежат в гостиничном номере, их тела пробиты пулями, а они даже не успели позвать на помощь.
Две двери – одна направо, другая налево.
Одна в ванную, другая в спальню.
Еще предстоит выковырять из стен пули.
Я указываю Френки на дверь в ванную, сам приближаюсь к двери в спальню.
Пружины скрипят, кто-то смеется.
Френки выходит из ванной. Она выглядит слегка разочарованной – она никого не нашла.
– Захлопни пасть, шлюха, – слышу я голос из спальни. – Эй, братва, чего замолкли?
Френки пересекает комнату менее, чем за две секунды. Теперь предстоит войти и разрядить ситуацию до того, как преступники забеспокоятся и схватятся за оружие.
– Там девушка, может быть, не одна, – шепчу я.
– Девушка? Шлюхи не бывают девушками, – презрительно отвечает моя партнерша.
Она выносит дверь ударом ноги, я вхожу.
Мужчина сидит на постели, обнимая за плечи голую девицу. Та хлопает искусственными ресницами и хочет о чем-то спросить.
Еще одна девица лежит на кровати.
Второй мужчина стоит и тянется к пистолету.
Я пробиваю ему левый глаз, но его по-прежнему нельзя ни с кем спутать – это он был правой рукой лидера террористов.
Девица, сидящая на кровати, кричит.
Это не страшно – проститутки здесь часто кричат. Иногда потому, что их трахают, иногда, потому, что бьют, часто – из-за действия наркотиков.
Но уж не потому, что счастливы.
Я направляю дуло пистолета на человека, который сидит рядом с ней.
– Руки на одеяло, приятель, – предлагаю я.
Он повинуется, его зубы мелко стучат.
Девица, лежащая на кровати, мелко дрожит. Мне хорошо видно, что она тянется под подушку.
Я позволяю ей вынуть пистолет, и только тогда всаживаю пулю в подбородок.
Она тоже есть в моем досье – она шестая.
Другая девица – местная шлюшка.
Человек на кровати тихо воет.
– Одевайся, – говорю я. – Станешь теперь заниматься политикой в тюрьме.
7
Человек, который сидел сейчас перед нами за низким, плохо отполированным столом, звался Овном, по знаку Зодиака, или Крепким. Он никогда не выпускал из правой руки револьвера, а из головы – мыслей о свободе, которую он хотел принести в Республику Эатею.
На то, скольким свирфнеблингам суждено погибнуть в результате переворота, о совершении которого мечтал Овен, и сколько уцелевших навсегда сгинут в устроенных им концентрационных лагерях – на это ему было плевать.
Овен проедпочитал мутить воду на Золотом Побережье, промышляя мелкими террористическими актами. Он пытался расширить сферу своего влияния, но не преуспел в этом.
В официальных досье не было упоминания о том, как Овен получил свои необычные прозвища. Зато там упоминались имена его отца и матери, а также то имя, которое он получил во время обряда крещения.
Вряд ли он заслуживал его даже тогда.
Имелись в папках и почти полтора десятка других имен, под которыми Овен фигурировал в разных странах и в разное время. Его прозвища тоже менялись, как грязные носки – но и как эти носки, они оставались похожими. Одно из них означало «Играющий на свирели».
Нигде не было сказано, играет ли на свирели или хотя бы на губной гармонике. Возможно, прозвище свое он получил совсем по другой причине, и всему виной оказался дурной перевод со свирнеблинского.
Овен не был особенно падок до женщин, но не отказывал себе в удовольствиях, когда считал, что работа выполнена, и выполнена успешно. По сведениям полковника Кэрригана, он полмесяца муштровал в лесу своих боевиков, обучая их устанавливать бомбы и вести боевые действия в городских условиях.
Все это время Колин Зейшельд чесал голову и не знал, можно ли ссориться с этими вчерашними союзниками.
А когда он принял решение, оказалось, что едва не опоздал.
Поэтому спешить следовало нам.
– Извини, что пришлось потревожить тебя так рано, – сказал я Овну.
За то, что пришлось дать ему в челюсть, когда мы выводили его по лестнице, я извиняться не стал.
– Видишь ли, – продолжал я, – у меня есть некоторые привычки. Например, мне не нравится, когда банда подонков играет в войну под боком у мирных жителей.
Он посмотрел на меня с ненавистью – не потому, что на самом деле ее испытывал.
Овен никогда не встречал меня раньше, и у него не было никаких причин ненавидеть меня. Тот факт, что мы пристрелили пятерых его подельников, не мог хотя бы немного расстроить лидера. Он свято верил, что главная обязанность его подчиненных – это дохнуть во имя его спасения.
Они это сделали, и, с точки зрения Овна, все произошло так, как и должно было произойти.
Однако этот подонок и убийца считал себя борцом за свободу; а, будучи пойман и закован в наручники, как и пристало обычному уголовнику, борец за свободу должен с ненавистью смотреть на своих пленителей.
Это все равно, что надеть на детский праздник маску свиньи – приходится время от времени хрюкать.
Однако на празднике, которые устраивал Овен, дети не радовались жизни, а гибли; поэтому следовало раз и навсегда положить конец его эскападам.
Мы находились в небольшой комнате, состоящей из одного выглаженного бетона, если не считать стола и нескольких стульев. Стол был дешевым, из плохо обработанного дерева – зато крепкого. Ножки с металлической окантовкой были вмонтированы глубоко в пол.
Я стоял перед Овном, сложив руки на груди. Френки поставила ногу на один из стульев и сцепила пальцы на округлом колене.
Пленник был безоружен, но мы с Френки не хотели, чтобы он попытался, скажем, разбить себе голову о стену. Он мог проделать нечто подобное, лишь бы не отвечать, где и когда его подельники собрались совершить террористический акт.
Поэтому пришлось приковать его к столу.
Колин Зейшельд сидел за столом, сбоку от Овна.
– Эти двое другу друга стоят, – вполголоса произнесла Френки.
– Что? – переспросил Колин, поворачиваясь к ней.
– Не берите в голову, – усмехнулась девушка.
Она сменила туфли на высоком каблуке на высокие черные сапоги и время от времени поскрипывала стулом, о который упиралась.
Колин и Овен на самом деле друг друга стоили. Один из них был бешеным убийцей, а другой тем, кто прикармливал первого до тех пор, пока убийца не цапнул руку, которая его кормила.
Я знал, что в конце этой истории за решеткой предстоит оказаться не только Овену, но и Колину и всем, кто за ним стоит. Но Колин до сих пор надеялся, что ему удастся выйти сухим из воды, и дальше продолжать поддерживать террористов и преступников, чья грязная деятельность тем или иным способом идет на пользу его ведомству.
– Не вижу особого смысла в этом разговоре, Амбрустер, – сказал Зейшельд. – Мы взяли Овна. Теперь осталось уничтожить их базу, и дело будет закрыто.
– Не спеши, Колин, – ответил я. – Спешить вредно всегда, даже если у тебя панталоны загорелись. Послушаем, как он станет отвечать на вопросы.
Я обратился к террористу.
– Ты знаешь свирфнеблинга, который сидит за одним с тобой столом? – спросил я.
– Это глупый вопрос, – Колин заерзал на стуле. – Он не уместен.
– Помолчите, – сказал я. – Так знаешь, или нет?
– Как же не знать.
Овен постарался прорычать эти слова, хотя тонкий фальцет, которым наградил его генетический набор, мало для этого подходит.
– Грязная свинья.
Это относилось к Колину.
Свинью как эпитет для Зейшельда я одобрил.
– Здесь ты прав, – согласился я. – Сперва он оставил на произвол судьбы твое движение, а затем и тебя самого выдал с потрохами.
– Мои соратники отомстят за меня, – уверенно произнес Овен, награждая Колина взглядом поверженного героя.
Я удивлюсь, если после казни Овна его приятели сделают нечто большее, чем разопьют пару банок пива.
Кажется, это называется нигилизмом, но я не уверен.
– Ты тоже можешь кое-что сделать, – сказал я. – Прямо сейчас.
– Что?
– Эта грязная свинья, – мне понравилось произносить это словосочетание, – кое-что скрывает.
Колин бросил на меня взгляд, в котором мольба смешивалась со злобой.
– Ты ведь не хочешь, чтобы ему это удалось? – спросил я.
Колин вскочил со стула.
– Послушайте, Амбрустер, – задыхаясь и быстро произнося слова, сказал он. – Это уже выходит за всякие границы. Я дал вам возможность задать арестованному один-два вопроса…
– Видишь, как он боится, – подбодрил я террориста. – Ответь, почему он так спешил взять тебя под стражу – а теперь не рад, что ты остался при этом жив?
Овен выковырял языком что-то из зуба, и выплюнул объедок на пол.
– Он знает, – сказал террорист.
Колин расправил плечи.
– Выйдите вон, Амбрустер, – приказал он.
Я посмотрел на него, и он понял, что слегка забылся.
– Десять моих соратников, – произнес пленник. – Сейчас проходят тренировку на острове Пэл…
– Молчи, – закричал Колин, обхватывая руками стол.
Овен засмеялся.
– Если я скажу сейчас, урод, – сообщил он, – то ты не придушишь меня в камере, боясь, что я это разболтаю. Десять моих ребят прилетят на Золотое Побережье сегодня вечером. Они готовы.
Колин опустился на стул и закрыл голову руками.
– К чему? – спросила Френки.
Я недобро улыбнулся.
– Устроить террор на Побережье. Кое-кому не нравится соглашение с эльфами, я прав, Колин?
Он поднял лицо – и вот этот свирфнеблинг на самом деле меня ненавидел.
– Да, – глухо произнес он.
– Вот что на самом деле было в требованиях, которые ты предъявил своему другу из Эатеи? – спросил я.
Он осклабился.
– Это было честно. Он обещал помощь нам. А потом солгал. А это нехорошо.
И здесь Колин размахнулся и дал арестованному пощечину.
Удар оказался сильным, он разорвал пленнику губу и выбил передние зубы.
Террорист откинул голову назад, сглатывая кровь, и смеялся.
Колин в бешенстве смотрел на нас, вытирая кровь с руки.
– И ты знал это с самого начала, – сказал я ему. – Знал, что миллионы людей в опасности – но ты не предупредил ни полицию, ни федеральные власти. Ты рискнул жизнями всего города, так как иначе тебе пришлось бы раскрыть, в какую грязь ты вляпался.
Нижняя челюсть Колина Зейшельда дрожала, он медленно произнес, тщательно выговаривая слова.
– Риск был сведен к минимуму, Амбрустер. База оцеплена и будет уничтожена вовремя.
Он не ударил меня только потому, что знал, тогда я сверну ему шею.
– Они собирались закладывать взрывчатку в городе, – тихо сказал я. – Брать заложников – в школах, в детских садах – там, где много детей. Ты ведь этому их учил, Колин? И теперь ты говоришь, что риск сведен к минимуму.
– Мы успеем, – ответил он.
Овен смеялся.
– Не надейся, что тебе удастся очистить руки от дерьма, Колин, – сказал я. – Ты сам из него слеплен.
8
На Золотом Побережье трудно найти такие высокие заросли мокрой травы, как та, в которую я загнал двухместный внедорожник, выбранный нами в гараже полковника Кэрригана.
Скорее, можно ожидать, что эти мокрые, жесткие толстые стебли встретятся на болоте вблизи какой-нибудь гнилой деревушки гоблинов.
Трава зашуршала, принимая в себя внедорожник. Высокие стебли закачались над моей головой, скребя о крышу и проводя острыми краями по боковым стеклам.
– Здесь мы оставим машину, – сказал я, заглушая мотор. – Надеюсь, местные лягушки не отвинтят Кэрригану дворники.
Френки засмеялась.
Я открыл дверцу и выбрался из кабины, раздвигая траву. Земля под моими ногами оказалась мокрой, и мои ботинки глубоко погрузились в грязь.
– Или внедорожник не утонет в этом болоте, – сказала девушка. – Ты умеешь портить вещи, Майкл.
– Только когда они чужие.
Темно-зеленая маскировочная одежда идет Френки так же хорошо, как и открытое вечернее платье. Девушка заплела длинные каштановые волосы в две косы и обернула их вокруг головы, что придает ей облик старшеклассницы.
Правда, я никогда не видел старшеклассниц со штурмовыми винтовками, но я еще не знал Френки, когда она училась в школе.
Я направился вглубь болота, раздвигая перед собой травы и следя за тем, чтобы, выпрямляясь, стебли не задели мою партнершу.
– База начинается на другом конце болота, – вполголоса произнес я. – По его словам, в это время его люди должны отдыхать в главном здании.
– Но ты ему не веришь?
– Я верю только тебе.
Насекомые роились плотно, как покупатели в дни распродажи. Им почти не было места среди часто растущих стеблей, но это только заставляло их сбиваться в плотные облака.
Я опустился на колени. Девушка уперла локтем в мою спину, рассматривая то, что находилось у нас под ногами.
– Сторожевая мина, – сказал я. – Работает на прикосновение.
– Овен про это не упоминал.
Я вытер с пальцев грязь.
– Может, он не хотел, чтобы машинка пропала даром.
Когда идешь через минное поле – самое главное, дойти до его конца, а не разлететься на части где-нибудь посередине. Вот почему я предпочитаю прогуливаться в других местах.
Я выпрямился.
– Пойдем в обход, любимая?
– Вот уж нет.
Я согласно кивнул. Не имелось смысла обшаривать весь периметр, в поисках безопасного прохода.
Я снял с плеч сумку с оборудованием и положил ее на землю. После вынул из матерчатого футляра пластиковое устройство, имеющее форму, близкую к овальной. Открыв боковую крышку, я отвинтил колпачок и повернул маленькую, размером в толщину пальца, ручку.
– Давно я не пользовалась этой игрушкой, – улыбнулась девушка. – Думаешь, сработает?
– Это противопехотная мина, – сказал я, осторожно отступая назад. – Устаревшего образца.
Френки легла на влажную землю, накрыв голову руками.
– Видимо, у Овна появились проблемы с наличностью, и он не смог купить ничего получше.
Я встал на колени рядом с девушкой и размахнулся.
Теперь являлось важным нагнуть голову как можно ниже, и не нахлебаться при этом грязи.
Дистанционный детонатор все еще кувыркался в воздухе, и я задумался – не слишком ли далеко его закинул.
Оказалось, нет.
– Да, – прошептала девушка.
Небо обрушилось на землю, оглушительно прогремев.
Тысячи унций грязи взметнулись в воздух, напичканные острыми, изогнутыми кусками шрапнели. Вырванные с корнем пучки травы кувыркались во взвешенном облаке из почвы, и десяток ударных волн подбрасывал их все выше.
– Тебе все это нравится, не так ли? – спросил я.
– Не больше, чем секс, – ответила девушка.
Несколько десятков противопехотных мин, заложенных в камышах, разорвались одновременно, под действием брошенного детонатора. Разрушительная сила, заложенная в них, вспахала землю на огромной площади, разметав жесткую траву и перемешав ее с грязью.
Это очень хорошая игрушка, когда необходимо разом прочистить минное поле – но с непривычки может потом долго стучать в ушах.
Френки выпрямилась во весь рост, перепачканная грязью, с прилипшими к одежде кусками травы.
Сам я вряд ли выглядел чистюлей.
– Путь свободен, сеньор, – улыбнулась она.
Травяные заросли пропахивала широкая полоса – там, где были проложены противопехотные мины, и где их более не осталось.
Френки положила палец на спусковой крючок винтовки, и мы направились вперед.
– Думаешь, они не слышали, как мы прорядили им огород? – спросил я.
– Вряд ли.
– Тогда они уже вышли нас встречать.
– Тем быстрее они умрут.
Болото заканчивалось, уходя холмом вниз. Я остановился, указывая Френки на дозорную вышку, стоящую внизу, в долине.
Из такой можно гонять голубей, если это доставляет удовольствие, наблюдать за звездами или стрелять в тех, кто ходит внизу.
Заросли камыша до поры скрывали нас от взгляда наблюдателя – но он не мог не догадаться, что мы находимся здесь.
Я опустился на одно колено, через бинокль рассматривая деревянные сваи, лестницу и возвышающееся сооружение вышки.
Человек с автоматом бежал к ней через долину. Он кричал и размахивал руками.
Френки приложила приклад к плечу и спустила курок.
Пуля просвистела через шуршащие ряды камыша. Человек остановился, глотая кусочек свинца, но так и не смог переварить.
У него пошла горлом кровь, он упал на колени и зарылся лицом в траву.
Мы перебежали чуть дальше, по-прежнему не выходя из укрытия камышовой гряды.
– Один из пяти, – улыбнулась девушка.
Я перевел бинокль на сторожевую вышку.
Там наверняка кто-то был – я видел мелькающую тень между плохо подогнанных бревен.
Три короткие очереди простучали по камышам.
– Этот недоносок еще и стреляет в нас, – возмутилась Френки.
Четвертая очередь задела противопехотную мину, и она взорвалась, обдав небо грязным фонтаном болотных брызг.
– Был бы он воспитанным, умер бы сразу, – пробормотала Френки. – Объясним ему, что такое древний культ огня?
Девушка засунула пальцы в карман маскировочной одежды и вынули длинный патрон с острой пулей и красной полосой у основания.
Человек на вышке послал новую очередь. На том месте, где находилась Френки, когда пристрелила первого террориста, уже можно было открывать небольшой прииск и добывать свинец.
Поняв, что снайпер занял другую позицию, террорист на вышке тоже изменил направление обстрела. Теперь он планомерно посылал очередь за очередью в камышовые заросли, рассчитывая рано или поздно достать нас.
– Патронов не жалеет, – сказала девушка.
– Ты только что накормила свинцом его приятеля, – объяснил я. – И он вспомнил, что на диете.
Стрелок на вышке снова переменил направление, и грязь забурлила фонтанчиками по другую сторону от нас.
– Он не умеет остановиться вовремя, – констатировала Френки.
Моя партнерша послала патрон в патронник и, вскинув штурмовую винтовку, спустила курок.
Бессмысленно пытаться попасть в человека, спрятанного за толстыми бревенчатыми стенами сторожевой вышки. Снайперская пуля могла достать его через узкое отверстие – но вероятность такого попадания была слишком незначительной.
Снаряд попал в самое толстое из бревен и негромко взорвался, подняв язычок голубоватого дыма.
– Посмотри, как я умею готовить, – предложила девушка.
Зажигательный раствор, наполнявший снаряд, разбрызгало по всей поверхности деревянной стены. Мелкие брызги колебались на скруглениях бревен и постепенно уходили внутрь.
Масляные капли струйками тянулись вниз, к основанию вышки.
– Надеюсь, ты написал утром письмо мамочке, ублюдок, – сказала Френки.
Голубоватый язычок пламени робко вздрагивал над деревянной поверхностью там, куда попал зажигательный снаряд. Он померцал еще пару мгновений и потух.
Но не успел он исчезнуть, как вся бревенчатая стена зашлась шапкой бушующего огня. Подпитываемый высокогорючим раствором, огонь поднимался бурлящей, ослепительно алой шапкой, пожирая бревенчатую стену.
Человек на вышке закричал и попытался сбить огонь.
Находясь внутри, он не мог в первый момент сообразить, что это уже невозможно.
Огонь распространился по первой из стен мгновенно, превращая дерево в алые всполохи. Не прошло и десяти секунд, как вся сторожевая будка была охвачена пламенем, которое уже проходило стены насквозь.
Густой черный дым повалил из крохотных бойниц вышки. Я увидел человеческую руку, пытающуюся распахнуть дверь, ведущую на лестницу. Дверь скрипнула и осталась открытой.
Автоматные очереди затрещали внутри полыхающего здания. Это взрывались коробки с патронами, которые держал при себе автоматчик.
Френки наблюдала за тем, как огонь пожирает деревянную постройку.
Пламя перешло уже на подпоры, и поглощало их с невиданной быстротой. Вскоре одна из них подломилась, и вся конструкция закачалась. Обломки стен посыпались наземь, обдавая все вокруг пламенем. Крыша провалилась и рухнула, подломилась вторая подпора, но здание все еще держалось.
Лестница, ведущая наверх, тоже горела; дверь над ней распахнулась полностью, и обгоревший до головешки человек выкатился вниз.
Сооружение рухнуло и погребло его под продолжающими гореть обломками.
Человек показался на опушке леса. Он остановился, как завороженный, и смотрел на поднимающиеся к небу лепестки пламени.
Френки пробила ему горло, и он перестал удивляться.
– Вот и трое, – констатировала она. – Пошли дальше?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.