Текст книги "Маятник Судьбы"

21

Глухой шум раздавался за поворотом дороги. Я мог различить удары, словно люди, не особенно привыкшие это делать, лупили полупустой мешок с зерном. Время от времени, когда стук тумаков становился реже, удавалось различить жалобные стоны и мольбу о пощаде.

Френки заставила гнедую ускорить бег, на скаку выхватывая меч из заплечных ножен. Я отпустил поводья верхового дракона, позволив ему обогнать девушку.

Возле поворота дороги стояли четверо минотавров. Их простая одежда выдавала в них фермеров. Рубахи людей были перепачканы землей, а нехитрые инструменты, сваленные у обочины, говорили о том, что их владельцы возвращались с полевых работ.

Столпившись вокруг кого-то, кто корчился на пыльной придорожной траве, минотавры наносили ему удар за ударом. Они делали это неловко; привыкшие работать на земле, эти люди не умели размахивать кулаками.

Причина, заставившая крестьян оставить свои мирные занятия, должна была быть очень веской. Даже со спины боевого дракона, я не мог рассмотреть человека, на кого минотавры выплескивали свою ненависть.

– Вот тебе, – приговаривали фермеры, нанося своей жертве удар за ударом. – Будешь знать, как портить нашу рощу. Мерзкое создание.

– Немедленно прекратите, – приказал я.

Минотавры подняли головы. Я переводил взгляд с одного на другого, пока не добрался до последнего.

– Бежим! – закричали крестьяне и кинулись в лес, от страха позабыв свои инструменты.

Я спешился и подошел к тому, кто все еще корчился на земле. Он накрывал голову руками, и лохмотья одежды полностью скрывали его лицо. Френки вывернула из-за поворота и спрыгнула на землю прежде, чем гнедая замедлила шаг.

Существо на земле поднялось на ноги. Обрывки одежды сползли с его лица, и на меня взглянули безумные глаза старика.

– Книжник хоттов, – произнес я. – Что вы здесь делаете?

Сгорбленный человек сверкнул на Френки злым взглядом.

– А что она здесь делает? – спросил он ворчливо.

Книжник, кряхтя, взгромоздился на придорожный камень и принялся ощупывать свои кости.

– Это добрый лес, – бормотал он. – В нем нечего делать всяким демоницам.

Старик нашарил особенно значительный синяк, и заохал громче.

– Вижу, местные жители от вас самих не в восторге, – заметил я. – Что произошло?

– У нее спросите, – человек взглянул на Франсуаз из-под нахмуренных век. – Священный камень хоттов разрушился. Теперь я остался без дома.

– Эти люди били вас – потому, что вы хотт? – спросила Франсуаз, подходя к старику. – Дайте я вас осмотрю.

– Нет! – воскликнул старец.

Он отшатнулся так поспешно, что свалился с камня, и его задранные ноги забились над разметавшимися краями одежды.

– Позвольте ей, – произнес я, усаживая старика обратно. – Она знает, как помогать раненым.

– Лучше я умру, – старик взмахнул спутанной бородой. – Чем подпущу к себе Дщерь Мрака.

Он завернулся в лохмотья и стал смотреть в другую сторону. По всей видимости, книжник полагал, что выглядит сейчас, преисполненным гордого достоинства. Однако он скорее напоминал мокрую галку, завернутую во вчерашнюю газету.

– Значит, умирай, – бросила девушка.

– И вы тоже хороши, – книжник имел в виду меня. – Пойду, мол. Все сделаю. Зачем я открыл вам, где находится Склеп. Все равно вы не успели.

– Это не совсем так, – возразил я.

– Не совсем так? – грозно спросил старик.

Его визгливый голос мало подходил к тому выражению, которое книжник вкладывал в слова. Это еще усиливало жалкое и комическое впечатление, что производила нахохлившаяся на камне фигура.

– Мой истукан разрушен, – пожаловался старик. – Где я теперь буду читать свои книги? Книги мои и те погибли. А вы говорите – не совсем. Жалкое вы подобие человека, вот вы кто.

Книжник, по всей видимости, совсем забыл, что это я только что спас его от разъяренных крестьян. Но люди всегда слишком быстро забывают добро.

– А все потому, что связались с этой демоницей.

Он бросил на Френки взгляд, полный неодобрения. Так старый школьный сторож смотрит на целующихся подростков.

– Скажите правду, она ведь забрала вашу душу? Сам вижу, что забрала… Теперь вы от нее в жизни не отделаетесь, от этой оторвы.

Он вздохнул, сокрушаясь о моей загубленной судьбе.

– Что вы там говорили? – сварливо напомнил он.

– Ритуал не завершен, – произнес я. – Тот, кто обрел силу архивампиров, еще не умеет ею пользоваться.

Старик встрепенулся.

– Это хорошо! – воскликнул он. – Вы еще не совсем безнадежны, молодой человек… Еще бы вам отделаться от этой вашей стервозы… Ну да ладно – молодежь сейчас никого не слушает.

– Это все? – недобро спросила Франсуаз.

– Я не с тобой разговариваю, – старик сверкнул на нее белками. – Нечисть. Пусть она держится от меня подальше, – попросил он меня. – А то, не ровен час, забудусь и закляну ее.

– Да ты слюной подавишься прежде, – зло прошипела девушка.

Я сделал ей знак, приглашающий поискать где-нибудь в закоулках души немного хладнокровия.

– Нечего вам тут рассиживаться, – сказал старик, словно он не был единственным, кто сидел. – Найдите вампира и вгоните ему кол в сердце. Или отрубите голову заговоренным мечом.

– Это очень ценный совет, – согласился я. – Но мы не можем оставить вас здесь; на вас снова могут напасть.

– Ничего со мной не случится, – огрызнулся старик. – Я могу сам о себе позаботиться. Только убери эту демоницу, чтоб мои глаза ее не видели.

Я задумался – мне не хотелось, чтобы книжник опять попал в руки фермеров.

– Вот еще что, – сказал тот. – Пусть эта, твоя демоница, откроет мне двери Ниппура. Я знаю, она может.

– Ниппура? – переспросила Франсуаз. – Ты же хотт. Что тебе делать в иной астральной сфере?

– В Ниппуре мне будет хорошо, – сварливо отвечал старик. – Там нет этих тупоумных крестьян, которые не понимают, что должны лупить нечисть, вроде тебя. А они, вон, на меня накинулись. Нечего мне здесь делать. Отправляй меня в Ниппур.

Франсуаз удивленно округлила глаза.

– Разве ты можешь путешествовать между сферами астрала? Как же твоя религия, твоя вера?

– Один черт, – старик взмахнул рукой. – Хочу в Ниппур.

Демонесса вопросительно взглянула на меня.

– Он хочет в Ниппур, – пояснил я.

Франсуаз мрачно хмыкнула. Девушка приподняла руку, и ее длинный, красивый палец прочертил полукруг на уровне ее головы. Пласт пространства провалился, распахиваясь широкими дверями. Сильный ветер забил из провала между мирозданиями, рожденный разницей давления.

– Вот давно бы так, – прокряхтел старик, поднимаясь с камня.

Он засеменил к дверям Ниппура так быстро, как сложно было ожидать от того, кто еще мгновение назад расслабленно сидел на камне и брюзжал на весь свет.

– А то все – зачем да почему. Никакого от вас, демонов, толку нет.

Продолжая что-то бурчать, он вошел в двери, и створки пространства закрылись следом за ним.

– В Ниппуре ему будет хорошо, – заметил я. – Эта сфера астрала как раз для него.

– Открывать двери Преисподней мне нравится больше, – хмыкнула девушка.

– Да, – подтвердил я. – Если бросить в него человека, он будет гореть в адском огне. Это для тебя много интереснее.

– Заткнись, – приказала красавица. – Но ведь вот вредный старикашка. Облил меня грязью с головы до ног, называл нечистью, а потом еще и об услуге не поперхнулся попросить. И ты хорош – молчал.

– Не мог же я кричать на слабого старика, – ответил я. – Не переживай; ты сделала доброе дело.

– Какое еще?

– Теперь он не будет с предубеждением относиться к демонам. Чтобы он ни говорил.

– Меня смешали с грязью, но я должна радоваться, так как спасла человеческую душу. Отлично.

22

Странная парочка продвигалась к пансиону, где с момента печальных событий проживал великий асгардский аристократ.

Деньги заканчивались. Чис-Гирей несколько раз пытался достучаться в дом Октавио Карго, но особняк либо заперли и бросили, либо никто не хотел открывать.

Сунулся было Чис-Гирей к Тадеушу, но, поразмышляв, пришел к выводу, что тот не только не захочет ему помочь, но попросту вытолкает взашей. Кто знает, может у него теперь в подчинении целая армия вампиров со сверкающими клыками и рукатые летучие мыши.

В ночной тишине раздались быстрые мерные удары по прикрытой ставне.

От неожиданности Чис-Гирей выронил бокал с красным терпким вином, который разбился вдребезги, забрызгав ковер густыми, красными, похожими на кровь каплями.

Вот, черт, – обозлился он. – С одной стороны, это как бы к хорошему, прибыли или удачи. С другой, как завтра объясняться с недототепой хобгоблином, который сам владел пансионом и наводил порядок.

Меж тем стук продолжался.

Чис-Гирей, ругая невоспитанное отребье, взял револьвер и распахнул дверь.

Перед ним, щурясь от внезапного яркого света стояли огромный лизардмен, правая рука Карго и Тадеуш Владек.

Видя, что визитеры настроены относительно миролюбиво, а Тадеуш даже и трусит, Чис-Гирей, надменно посмотрел на них и спросил: «Чего надо? Не знаете, что порядочные люди сперва звонят, чтоб договориться о встрече. Да и вообще в такое позднее время не шляются по чужим домам».

Но Курта трудно было сбить с принятого решения.

– Ты это, давай, пусти нас в дом, разговор есть.

И не дождавшись приглашения, Курт протиснулся в комнату и принялся озираться по сторонам.

Следом за ним держась, бочком вошел Тадеуш.

Не дожидаясь приглашения, Тидволл уселся на край дивана.

– Нам нужна консультация, – перешел он сразу к делу. – У дружка моего есть сила, а ума нет.

– Следуй мудрым изречениям и пословицам, – нагло ответил Чис-Гирей.

Тидволл в недоумении вылупил на асгардца глаза.

– Это каким же?

– Сила есть, ума не надо, слыхал о таком? А вдвоем так у вас вообще силы хватит на великие свершения. Зачем вам перстень?

– Он что, нарочно, издевается? – обратился Курт к Тадеушу. – Или он совсем тупой не понял.

– Это ты тупой, если подумал, что мне нужна помощь этого клоуна.

– А она тебе не нужна? Чего ж ты раньше не сказал, недоумок.

– Вы оба недоумки, – рассвирепел Чис-Гирей. – Выкатывайтесь из моей комнаты.

Лизардмен недовольно кряхтя, направился к двери.

– Я все-таки чего – то не понял.

– Ты и не мог понять, – устало проговорил Владек. – Вся сила у меня, но нужен кто-то, чтобы … Да ладно, тебе объяснять, все равно, что воду в решете таскать.

– Поняли, наконец? – Чис-Гирей самодовольно ухмыльнулся. – Владеки всегда были голодранцами. Но с вами двумя мы можем договориться. Я вам отдам то, что вам нужно, но в обмен, вы должны выполнить обязательства безвременно усопшего Октавио Карго.

И начались переговоры. Лизардмен был уверен, что сможет получить все деньги и средства клана Карго. Все ключи и информация были у него в руках. А теперь, когда он заручился поддержкой асгардца и молодого вампира, казалось, что уже никакие трудности не смогут его остановить.

– Будем вместе держаться, – увещевал Тадеуша лизардмен. – Ты трусливый, да и дурковатый какой-то. За мной большая организация, если они узнают, что мы с тобой корешуем, то враз поймут, кто главный. А ведь сеньор Октавио мне так доверял. Я много чего знаю, чтобы этих тлей на колени поставить. Тебе это тоже выгодно. Знаешь, таких как ты я не люблю, больно хлипкий, трусоватый. Подлый, наверное, но нам друг без друга никак нельзя.

– Все у тебя так просто получается – враз, вмиг.

Новые союзники недоверчиво посмотрели друг на друга. Было заключено очень хлипкое соглашение. Надо идти дальше.

23

– У меня есть к вам только один вопрос, – сказал я. – Почему?

Марат Чис-Гирей сидел в глубоком узком кресле. Обивка кое-где прохудилась, в нескольких местах виднелись темные пятна. В руках поэт держал литературный еженедельник; на правом подлокотнике лежали две книги, немного растрепавшиеся от времени.

Услышав мои слова, он посмотрел на меня, и его рот открылся в привычной кривозубой улыбке. Впрочем, выглядело все прямо наоборот – словно нижняя челюсть оставалась неподвижной, а двигался весь остальной череп.

– Приветствую, друзья мои! – громогласно произнес он. – Читали ли вы последнюю сатиру нашего прославленного автора, Хайла Д'Орна, в которой…

И здесь Франсуаз вновь проявила дурные манеры. Она шагнула прямо к поэту, схватила его за грудки и выволокла из кресла.

– Ах ты пятно чернильное, – прорычала девушка. – Какого черта ты натравил на нас бандитов?

– Это очень ее расстроило, – пояснил я, подходя к книжным полкам.

Здесь было много интересных изданий – но владелец был чересчур неопрятен с ними, и мне не хотелось брать их в руки.

– Можно сказать, разочаровало…

– Не понимаю, о чем вы говорите!

Чис-Гирей попытался рассмеяться, но это у него вышло даже хуже, чем его стихи.

Франсуаз размахнулась и влепила ему пощечину. Марат отшатнулся. Его рот раскрылся, и, хотя удар был почти несильным, мне показалось, что сейчас оттуда повылетают все зубы, до одного.

– Вы сами виноваты, – заметил я. – Такие, как вы, кричат на каждом углу, что бить женщин нехорошо. Представьте, что в окружении людей мужчина ляскнет по щеке какую-нибудь девицу. Что же? Все на него набросятся. Сразу же найдется пяток-другой отважных защитников, готовых вступиться за девичью честь…

Я перешел к другой полке.

– Но если женщина прилюдно ударит мужчину – ее никто не осудит. Напротив! Многие станут ей даже сочувствовать. Заметьте, ни в первом, ни во втором случае никто не станет разбираться, кто прав, кто виноват. Просто женщинам можно бить мужчин, а наоборот – нельзя. Как это назвать? Феминизм? Садомазохизм? Социальное отклонение?

Чис-Гирей попытался отступить, но позади него было кресло, и он снова туда упал.

– Отвечай, – приказала Френки.

Другой человек мог бы продолжать отпираться. Но заглянув в серые стальные глаза демонессы, Чис-Гирей лишился остатков того, что мужчины называют смелостью, а женщины – мужской глупостью.

– Я сделал то, что должен был сделать, – сказал он.

– Майкл.

Девушка обернулась ко мне.

– Разве я не ясно задала вопрос?

– Дай ему время, – посоветовал я.

Франсуаз, без замаха, врезала поэту еще раз.

– Вот, я дала ему в темя. Теперь пусть рассказывает.

– Глупый, ничтожный демон.

Чис-Гирей встал.

Он только что получил две хорошие оплеухи, причем от женщины. Опытные офицеры знают, что по части рукоприкладства прекрасный пол держит пальму первенства – но для Марата это было величайшим унижением в его жизни.

Стоило ожидать, что он сломается, будет испуган и примется умолять Френки пощадить его. Именно так поступил Колин – хотя тот находится в своем кабинете, окруженный сотрудниками – если не преданными, то хотя бы лояльными – и мог в любой момент вызвать службу безопасности.

И все же Колин сломался – даже просто разлился по полу, как дырявый пакет с ананасовым кефиром. Чис-Гирей был один; он мог кричать, но никто не пришел бы ему на помощь. Прямо перед ним стояла взбешенная демонесса, которая привыкла убивать.

И разве Чис-Гирей испугался?

Вовсе нет.

Несколько мгновений, которые он безвольно лежал в кресле, можно было объяснить растерянностью. Но даже не это явилось причиной его краткого бездействия. Будучи поэтом, великим оратором и артистом, он должен был сделать паузу, чтобы выйти из одной роли и войти в другую.

И это произошло.

Марат поднялся во весь рост, как гигантская океанская волна, как бушующий столб торнадо. Не магия придала ему силы – только мощная, несокрушимая уверенность в себе и в своем деле.

– Жалкая чертячка! – прогремел Чис-Гирей.

И Френки – Френки отступила, хотя перед ней стоял все тот же человек, которого она мгновение назад угощала пощечинами.

Профессиональный боец, Франсуаза умела ощутить опасность и знала, когда следует пасовать.

– Как ты смеешь вмешиваться в дела Великого Асгарда? Похотливые демоны и самовлюбленные эльфы! Прекрасная пара! Живите же в своем городе, прогнившем от порока, и не вмешивайтесь в дела чужих стран!

– Вы не ответили на мой вопрос, – негромко произнес я.

– Почему? – Чис-Гирей посмотрел на меня. – Вы хотели знать, почему?

Его глаза метали молнии.

– Долгие века Асгард был великой страной, а мы – его великими поэтами! Мы боролись с тиранией Императора и воспевали свободу. И чем это кончилось? Кошмаром! Культурной катастрофой!

– Вы же победили, – сказала Френки.

– Нет! Мы проиграли. Императора больше нет. Страной правит регент. Законы пали, и теперь их никто не соблюдает. И мы – мы, поэты, теперь оказались никому не нужны! Гений асгардской поэзии умер!

– Но ведь вам разрешили говорить правду.

– Да! И сперва мы этому радовались. Глупцы! Мы не знали, что, если всем разрешить говорить, то все и начнут говорить – и не останется никого, кто станет слушать. Стихов больше не печатают. Великие романы никому не нужны. Всем подавай пистолеты, бандитов и голых девочек.

Голос Чис-Гирей поднялся, а потом сорвался на визг.

– Мы думали, что Император – наш враг. Как мы ошибались! Он был нашим другом, нашим партнером, нашим соавтором. Мы писали против него, мы боролись с ним – а теперь? Теперь вокруг нас пустота!

Марату не хватало дыхания. Он отступил к книжным полкам и оперся на них.

– Великая культура Асгарда умирает, умирает на моих глазах. Единственный способ спасти ее – вернуть Императорскую власть.

– Вернуть? – спросил я. – Вернуть концентрационные лагеря? Аресты инакомыслящих? Задушить прессу, запретить людям думать и говорить?

– Да! – выкрикнул Чис-Гирей. – Это мы, поэты, думали и говорили за них! Люди же – быдло, тупые ничтожества, их нужно вести, а не давать им свободу! Это же как зоопарк, эльф – звери томятся за решеткой, но если выпустить их – будет же много хуже!

– А при чем же тут мы?

– Все просто. Я заключил сделку с Карго. Он подписал священный свиток. Когда тот умер, я думал, что все кончено – но ко мне пришли другие, Тадеуш и Курт. Я отдал им Кольцо Зари. Они же, в обмен, финансируют переворот в Асгарде.

Борода поэта раздвинулась – в ухмылке то ли, в гримасе.

– Спросите, как Перстень снова у меня оказался, недури? Небось весь склеп обшарили, с фонарями, думали, он у Карго остался. Ошибаетесь… Лучше надо было в школе учиться. Я – Хранитель; и Перстень мой. Могу на время его отдать кому-то. Но если этот кто-то вдруг окочурится – как Карго, например – Кольцо вновь возвращается ко мне, само собой. И правда – не валяться же ему в мусоре, пока пьяный гоблин не подберет.

Чис-Гирей засмеялся, и в его правой руке оказался пистолет.

– Мерзкий эльф. Я еще понимаю демонов – что с них взять, отродья Геены. Но эльфы – лживые, жадные и тщеславные – все беды из-за таких, как вы. Ничего! Я прикончу вас обоих, а потом Курт поможет мне избавиться от тел.

Голова Чис-Гирея дернулась назад. Рука с пистолетом безвольно обвисла. В его лбу, словно магический рог единорога, выросла рукоятка кинжала.

– Думаю, – заметила Френки. – Я убила в нем поэта.

24

– Говорю тебе, что это обман!

Курт Тидволл наклонил плоскую голову поближе с столешнице, и настороженными глазами обвел полутемное помещение таверны.

– С каких это пор кто-то стал делать нам подарки? Вот просто так, из щедрости? Нет, понимаешь, я перестал верить в доброту людей с тех пор, как вылупился из яйца.

Он заглянул одним глазом на донышко своей пивной кружки, словно ожидал увидеть на дне ее предательство. Другой глаз, поворачиваясь в противоположную сторону, следил за сидящими вокруг людьми.

– Вот возьми нас с тобой. Чего мы хотим? Найти это чертово святилище хоттов. Зачем? Да потому, что только там ты сможешь обрести силу своих предком, великим архивампиром стать, понимаешь. И что будут делать все вокруг? Да они костьми лягут, лишь бы нам помешать. Все они.

Покрытый чешуей палец начал тыкать в собравшихся – незаметно, чтобы увидеть это мог только Тадеуш.

– Знают они нас? Нет. Мы им зла делали? Нет. Но они все передавятся, только бы нам гадость сделать. А почему, понимаешь? А я тебе скажу, почему. Такова, друг мой, человеческая навтура.

Тадеуш прекрасно знал, что слово это произносится иначе, но место и время были неподходящими, чтобы учить своего собеседника грамотности – да и сомневался он, будто из Тидволла выйдет хороший ученик.

– Человеческая навтура, понимаешь, – продолжал лизардмен. – Такова, что лишь бы другому гадость какую сделать. Я это хорошо знаю…

«По себе, наверное», – подумал Тадеуш.

– И вот – здрасьте тебе! Кто-то присылает записку тебе, мол, отведет нас к святилищу, да еще за здорово живешь. Да и ты еще, хорош фрукт, понимаешь, сразу стал пальцами ее хватать. А ежели бы она отравлена была? Что бы ты сделал?

Тидволл уставился на своего собеседника, словно ждал от него крайне хитроумного ответа.

– Молчишь! А про осторожность забывать нельзя. Вот и сейчас мы здесь – сидим, дурни дурнями. И ждем, пока нам на хвост наступят.

«Слава богу, у меня нет хвоста!» – подумал Тадеуш. – «Я ведь не ящерица какая-нибудь, безобразная. Не иначе, на рост хвоста уходят все ресурсы, которые у нормальных людей тратятся на мозги».

Сделав столь блестящее зоологическое открытие, вампир попытался успокоить своего компаньона.

– Все равно у нас нет другого выхода, – сказал он. – Кольцо Зари у нас, но толку от него мало. Раз кто-то захотел помочь нам, не бескорыстно, конечно – то почему нет? А если это ловушка, разве ты не сможешь со всем справиться?

Курт Тидволл расправил плечи. Правда, эффектный жест оказался испорчен, поскольку лизардмен по-прежнему низко наклонял голову над столом, и все, чего он добился – это схожести с большой жабой.

Тадеуш не преминул отметить это про себя, и, несмотря на напряженность момента, в его голове сами собой уже начали складываться обидные стишки про хвостатого компаньона.

Неизвестно, куда дальше завела бы беседа двух союзников поневоле, но низкая дверь таверны открылась, впуская внутрь того, кого они оба ждали.

Высокий незнакомец в темном плаще, с надвинутым на голову капюшоном, направился прямо к их столику, ни на кого больше не глядя.

– Вот он, – язык Тидволла молниеносно вылетел изо рта, заставив Тадеуша брезгливо отшатнуться, и тут же спрятался. – Видишь, рожу свою закрыл. А честному парню, спрашиваю, с чего это лицо прятать? Я же говорил – человеческая навтура.

Человек приблизился к ним и снял капюшон.

– Говорил я, что это обман, – прошипел лизардмен. – Чего тебе, эльф ушастый? Чего пришел?

– Я никого не обманываю, – ответил я, присаживаясь. – По крайней мере, последние пару минут. Вы хотели найти второе святилище хоттов. Я знаю, где оно, и могу отвести вас туда. Правда, оно давно уже так не называется…

– Что-то не больно верится, – сказал Тидволл. – Иль сегодня день объятиев всеобщих?

Тадеуш Владек откинулся на спинку стула и всем своим видом показывал, что занимает роль всего лишь стороннего наблюдателя.

– Он прав, – бросил будущий архивампир. – Чем ты докажешь, что пришел с миром, эльф?

– Я не взял Франсуазу, – коротко ответил я.

– Он прав, – произнес Тадеуш, словно была то не фраза, а карта, которую он выкладывал на стол, вторую подряд. – А зачем тебе это нужно, эльф?

– Маятник Судьбы раскачивается все быстрее, – ответил я. – Теперь и вы, и я знаем, что происходит. Все началось из-за древнего проклятия хоттов. Мы можем и дальше играть с вами в салочки – лет десять или пятнадцать. Или поедем туда вместе и все выясним.

Курт Тидволл, не мигая, смотрел на меня, и кончик его языка мелко подрагивал между растворенных клыков. Лизардмен попробовал придать своему лицу выражение опытного игрока в покер, но было ясно, что он даже не знает правил игры, в которой решил участвовать.

Зато их знал Тадеуш. Он не обладал ни храбростью, ни боевым опытом, зато умел играючи делать вид, будто у него есть эти качества – и многие другие.

– Нечего ждать, ящер, – небрежно бросил Владек, вставая. – Если ты, конечно, под собой яйцо не высиживаешь. Веди нас, эльф.

Тидволл изогнул шею и злобно прошипел:

– Это ловушка.

– Нет, – ответил я. – И вы сами сможете в этом убедиться. Вы не можете воспользоваться кольцом, чтобы найти святилище. Однако оно станет гореть все ярче и ярче по мере того, как мы станем к нему приближаться. Это не поможет отыскать путь, если вы его не знаете. Зато позволить вам обоим проверить, туда ли я вас веду.

Тадеуш Владек уже стоял на ногах, оправляя изысканный костюм. Не то, чтобы он не боялся того, что должно было произойти. Однако в такие минуты, подхваченный минутным порывом – который он сам называл вдохновением – будущих архивампир почти не задумывался о последствиях своих поступков.

– Торопись, ящер, – бросил он и первым направился к выходу из таверны.

– Глупый щенок, – прошелестел лизардмен. – Так вот и остаются без головы.

Тем не менее, он тоже поднялся и заковылял к выходу. Я замыкал шествие. Темный экипаж, запряженный двумя виввернами, стоял у дверей таверны.

– За что не люблю Земли Драконов, – заметил я, приглашая моих спутников войти. – Так это за верховых. Я предпочитаю автоматику.

– За что не люблю эльфов, – проскрипел лизардмен. – Так это за болтовню.

С этими словами он забрался внутрь экипажа. Тадеуш уже был там; я последовал за ними и дважды ударил в переднюю стенку кареты. Вивверны тронулись с места, деревянные колеса заскрипели по булыжной мостовой.

Мы ехали долго; я мог бы предложить своим спутникам с десяток интересных тем для беседы, но делать этого все же не стал.

Тадеуш Владек сидел, глубоко уйдя в мягкое сиденье и с романтическим видом сложив руки на груди. Взгляд его был задумчивым, однако я мог бы держать пари, что он думает о чем угодно, только не о цели нашего путешествия.

Лизардмен то и дело выглядывал из окошка, недоверчивым взглядом окидывая окрестности. Дело это было полностью бесполезное, поскольку, как я наверняка знал, Курт Тидволл никогда не ездил этой дорогой и, следовательно, не мог узнать ни одного ориентира. Зато это позволяло ему не сидеть без дела и не выходить из образа опытного солдата.

Мы не проехали и половины дороги, как кольцо на руке Тадеуша стало светиться. Лизардмен бросал в его стороны косые взгляды, а потом и вовсе отказался от разведывательных рейдов к окошку, полностью сосредоточившись на перстне Зари.

Экипаж вздрогнул и остановился. Ночь давно растеклась над землей черной болотной жижей. Будь я эльфом суеверным, я бы подумал, что замыкаю проклятый круг событий – все было почти так же, как в тот день, когда я и Франсуаз приехали в особняк сэра Томаса Чартуотера.

Но я эльф не суеверный и знаю, что вечер бывает каждый день. Это еще не примета.

– Добро пожаловать, джентльмены, – сказал я. – Мы на месте.

Лизардмен вылез первым. Несколько секунд он оглядывал большой особняк, темным силуэтом закрывавший кусочек неба. Потом его взгляд переместился на парк вокруг, и наконец уставился на меня.

– Не похоже на святилище, – прошелестел он.

– Оно было здесь раньше, – ответил я. – Я предупреждал, что все изменилось. Новый дом построен на старом фундаменте. Но магические силы все еще здесь – можете проверить.

И в самом деле – кольцо Зари светило так ярко, что могло освещать нам путь. Форейтор спрыгнул с облучка, и Курт Тидволл с ненавистью уставился в лицо Франсуазы.

– Ты говорил, что ее не будет, эльф, – сказал он.

– Не мог же я сам быть кучером, – пояснил я. – Это занятие недостойно благородного эльфа. Не беспокойтесь – Франсуаза только проводит нас до места, но дальше не пойдет. Вперед.

– Где мы находимся? – спросил Тадеуш.

Девушка взбежала по ступеням и отворила перед нами тяжелые дубовые двери.

– Это родовой особняк моей семьи, – пояснил я. – Таких очень много, в разных уголках мира. Как я не раз говорил, мой род очень древний.

– Неужели ты – потомок хоттов? – спросил Курт Тидволл. – Знал я, что тебе нельзя доверять, уши твои длинные.

– Возможно, кровь хоттов во мне и есть, – не стал спорить я. – Но это маловероятно. Насколько мне известно, я чистокровный дроу.

– Выдумал еще, – пробормотал ящер. – Все знают, что эльфы-аристократы спят со всеми красотками, которые им под ноги подвернутся. А потом признают всех своих детей.

– У нас вообще нет понятия «незаконнорожденного», – пояснил я. – А как иначе создать здоровую нацию? Нужен приток новых генов, со всех сторон…

– Иди, иди, коктейль генетический, – пробурчал Тидволл. – Не хватало еще, чтобы ты нам экскурсию по замку устроил. Веди к тому, что от святилища осталось. Хотя, насколько я эльфов знаю, вы давно уже все там порастаскали.