Текст книги "Маятник Судьбы"
Автор книги: Денис Чекалов
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
16
– Сегодня ты хорошо потрудился, принес неплохие вести, – Иоахим так и лучился неискренним добродушием.
– Вы нашли, что искали? – дрожа от нетерпения, допытывался Владек.
– Терпение – вот лучшая добродетель, – брызгая слюной, произнес старик. – Я знаю, где перстень. Осталось только, чтобы ты проявил смекалку. Пошел и взял его.
Владек не очень ясно представлял себе, что произойдет с владельцем перстня, но чудилось ему, станет тот выше неба, быстрее молнии и будет ему доступно все, что только он не пожелает.
– Что я должен сделать, – приосанившись, спросил молодой вампир. – Где скрывается перстень?
– Полоумный Чис-Гирей решил вести переговоры с Октавио Карго. Тот тоже умом не блещет, так что отобрать у них кольцо – пара пустяков, особенно для избранного.
Тадеуш был ошеломлен открывшейся перед ним истиной. Октавио Карго нашел перстень, теперь ему осталось совсем немного, чтобы стать властелином мира.
Судьба жестоко обошлась с ним. Он сидел на грязной маленькой кухне и оплакивал свои мечты.
Этот мерзкий полутруп требует, чтобы он отправился к Карго и хитростью выманил у него перстень. Видно совсем старик спятил. Как он может совладать с одним из самых могущественных людей, разве это так просто, да его даже на порог не пустят.
Он хорошо помнил холодные глаза Октавио и совершенно пустые, безжалостные лица его помощников, когда они встретились.
Тадеуш не привык никого жалеть, но теперь нечто очень похожее на сочувствие шевельнулось у него в душе, когда он вспомнил тонкую, почти прозрачную шею девчонки, которой вскрыл горло своим тоненьким остреньким ножичком Октавио.
Не потому, что жаль девушку, а потому что следующим мог стать он, Тадеуш Владек.
Иоахим с омерзением подсматривал за своим «избранным». Он нарочно часто вел себя грубо и даже жестоко по отношению к молодому вампиру. Такой тот был весь деликатный и мягкотелый, что просто грешно было бы не ущипнуть юнца и не обидеть.
План был прост. Пользуясь тем, что Октавио хорошо к нему относится, Тадеуш должен пойти и разузнать, как обстоят дела, как настроен хозяин особняка.
На словах, это было поручение для ребенка. На деле – Тадеуш вообще сомневался, что дойдет живым до парадной двери.
– Ты никак трусишь, избранный? – насмешливо спросил Иоахим, с презрением разглядывая Тадеуша. – Пришел твой звездный час.
«Идиот даже не догадывается, как мне необходим перстень зари. Только надев его на палец, я смогу, завершить ритуал телесного воплощения и порвать мучительную связь со своими останками, лежащими в саркофаге. Они тянут меня в землю, не дают обрести силу и власть, которой я всегда обладал. А из никчемушного юнца высосу всю кровь и порадуюсь», – подумал напоследок Иоахим.
Тадеуш, чтобы произвести впечатление на могущественного наркобарона, надел лучший костюм и новую шляпу. Предметом особых размышлений был галстук. Вместо него можно надеть белый шелковый длинный шарф, он очень красиво смотрелся на фоне черного плаща с малиновой подпушкой.
Но, с другой стороны, если Октавио будет в очень плохом настроении, то длинные концы тонкого крепкого шарфа – прямое предложение удушить его владельца. Вконец измученный тревожными мыслями, Тадеуш отказался и от шарфа и от галстука. Пойду так. Пусть мой визит будет более дружеский. Носит неофициальный характер.
Нахлобучив по самые уши шляпу, закутавшись в плащ, страшно вспотев, на подгибающих ногах Тадеуш Владек поспешая со скоростью улитки, отправился обходным путем к дому Карго.
Тадеуш не сразу подошел к дверям особняка. Несколько раз оглядел себя в витринах магазинов. Сначала лихо заломил шляпу на бок, потом сдвинул на затылок. Но, в конце концов, решил, что если нахлобучить поглубже, то будет лучше.
Курт давно с изумлением наблюдал из окна второго этажа за странными эскападами субъекта в черном плаще и шляпе.
Он поспорил сам с собой, что это или полоумный, или пьяный, или наркоман. «Надо смотреть на веще шире, – самодовольно думал Тидволл, – один из вариантов все равно будет правильным и ставка будет моя». Спорить с самими собой было любимейшим занятием лизардмен, тем более, что он никогда не проигрывал.
Вскоре занятие ему наскучило, и он уселся на твердый с прямой жесткой спинкой стул и принялся разглядывать комиксы для взрослых. Книг он не читал, потому что берег глаза. Все, кто любит читать, хотят набраться чужого ума, а мне и своего хватает, считал Курт.
От напряженного разглядывания полуголых красоток его отвлек слабый звон колокольчика, висящего у входа.
Курт вытащил огромный пистолет, и бесшумно, что было очень странно для существа таких размеров, подошел к двери и встал с боку. Он никогда не становился прямо перед дверью, потому что каждый идиот знал, любую дверь можно прострелить.
– Кто там? – громко спросил он, включив переговорное устройство.
– Мне нужно срочно повидать господина Карго, – донесся с улицы писклявый насквозь перепуганный голос.
– Назначено? – цепенея от злобы, прошипел Курт. Он понял, что, скорее всего это тот кретин, который скакал по улице.
«Я не угадал, почему он так глупо вел себя. Он просто перетрусил моего шефа. А это значит, что я проиграл. Убить его за это мало», – злился Курт.
– Не то чтобы назначено, – мямлил визитер на пороге, пытаясь заглянуть в глазок. – Мы с сеньором Октавио можно сказать закадычные друзья. Вместе росли, и все такое.
«Совсем обалдел, – изумлялся наглости юнца Курт. – У моего шефа уже империя была, а ты еще писался в постель».
Лизардмен уже совсем было собрался выйти и накостылять по башке наглеца, как услышал мягкий баритон Октавио.
– Друг мой, напомни, когда я уполномочил тебя принимать самостоятельные решения – пускать в дом посетителя или прогнать в толчки. Видимо, я забыл. Пропусти его, это, действительно старый знакомый, юный Тадеуш Владек. Пусть войдет, послушаем, чего ему надо.
Сделав постную физиономию, лизардмен неохотно пошел открывать.
Он долго возился с запорами, делая вид, что никак не может с ними справиться, Октавио ухмыльнулся, и направился в кабинет.
– Сеньор Октавио Карго велел войти, шляпчонку свою ложьте на стул, там же промостите и свой саван.
Тадеуш, не обращал внимания на язвительные замечания Курта, приписывая его невежливое поведение полному отсутствию культуры и ума.
Он аккуратно сложил плащ и повесил его на вешалку. Так же бережно Тадеуш разместил свою новую шляпу.
– Проходите, по лестнице, направо.
Владек с восхищением осматривал роскошные покои Октавио. Хозяин вышел на лестничную площадку и радушно улыбнулся гостю, протягивая к нему руки.
«Взял бы остолопа за плечики, а потом ножичком по вене чик-чик, и готово».
– Итак? – приветливо улыбался Карго, усаживая в мягкое удобное кресло.
Видя, что собеседник никак не решается начать разговор, Октавио завел разговор о литературе, вскользь похвалил литературные опусы Владека, которые никогда не читал.
Молодой вампир оттаивал буквально на глазах. Он со щенячьей преданностью буквально смотрел в рот хозяину, впитывая каждое его слово.
– Что вы знаете о перстне зари, – совершенно неожиданно для Владека задал Карго вопрос.
– Это фамильная драгоценность Владеков, она передается из поколения в поколение, что бы мы, Владеки, были самыми сильными. А старый козел Иоахим проворонил общее наследство, теперь мы лишились своей власти, а все этот мерзкий старикашка.
– Ведь он давно, так сказать, почил в бозе или нет?
Владек опустил глаза и сильно смутился.
– Почить то почил, но вот не до конца.
Злоба, копившаяся все эти дни, неожиданно прорвалась, Тадеуш уже не думал ни о перстне, ни о славе, ни о возможных последствиях.
– Такие как он не умирают, готовы даже после смерти мучить. Даже родственников.
– Неужели? – в глазах Октавио светилось неподдельное сочувствие к Владеку и негодование по отношению к распоясавшемуся старцу.
– Он и вам напакостить хочет, все как-то следит за вашими действиями, у вас, извините за откровенность запор случился, а он уже все знает. А теперь намерен отобрать у вас перстень.
– Друг мой, – как-то неожиданно заторопился Октавио, – я нашел более могущественный артефакт. Это дешевое колечко мне просто не нужно, так и передай своему дедушке-вампиру.
Карго встал, давая понять, что визит можно считать законченным.
Тидволл считал ниже своего достоинства помогать одеваться такому гостю. Потому Владек немного неловко стал одеваться под пристальными взглядами Курта и Октавио.
Хозяин окликнул молодого вампира, когда тот уже открывал двери.
– Перстень тебе не достался, – фамильярно произнес он. – Из мести, что ли донес на родственника или как?
Владек и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Он посмотрел на слугу и хозяина, запахнул плащ и, чувствуя себя совершенным идиотом, вышел на улицу.
– Политика кнута и пряника, – с умным видом произнес Карго. – Действует безотказно, но далеко не всегда приносит желанные плоды.
– Ага, – с важным видом подтвердил Курт, хотя ничего не понял.
17
– Не могу поверить, что Колин нас подставил, – пробормотала девушка. – Мерзкий таракан.
Кабина лифта возносила нас вверх, как молитвы поднимают верующего к вершинам праведности.
Однако кто уж не мог претендовать на роль праведника, так это моя спутница. Каштановые волосы, серые глаза, чувственные алые губы – если бы в Священном Писании было принято использовать фотоиллюстрации, то Франсуаз прекрасно подошла бы к слову «порок».
– Но зачем ему это понадобилось? Наверняка он не сам додумался до такой пакости. Но кто ему заплатил?
Девушка бушевала, как паровой котел.
– Карго? Он бы все сделал сам. Ему незачем использовать кружные пути – у него своих головорезов хватает. Да и не верится мне, будто Колин, чистоплюй чернильный, мог иметь какие-то дела с аспониканским наркобароном.
Нам повезло, что в кабинке, кроме нас, никого не было; увяжись с нами случайные попутчики, как часто бывает в лифте высотного здания – и Франсуаз пришлось бы сдерживать свое бешенство.
А это могло закончиться таким сокрушительным взрывом, что даже думать не хотелось.
– Тадеуш? Да. Он не смог бы организовать такое сам, а вот придумать и поручить исполнение другим – это вполне в его духе. Нас он особо не жалует, так что мотивы у него есть. Но вот представить вместе Колина и Тадеуша – нет, не годятся они на роль сообщников.
Я вынул из внутреннего кармана ручку и быстро набросал несколько слов на правой манжете.
– Только не говори, что уже все знаешь, – с подозрением сказала девушка.
– Не скажу. Ты прочитаешь это после того, как мы поговорим с Колином. И сможешь увидеть, прав я был или нет.
– Тогда отдавай манжету.
– Что?
– Отдавай. Я положу ее себе в карман. Ты ведь можешь ее подменить, если в конце концов окажется, что ты ошибся. Давай сюда.
– Френки. Я не могу ходить с одной манжетой.
– Отдавай.
– Тогда я лучше напишу на листе бумаги. У тебя не найдется?
Френки порылась в кармане. На ее лице сменилось несколько выражений – от упертой настойчивости, до торжества.
Девушка протянула мне нечто, больше напоминающее грязную тряпку.
– Ты заворачивала в это требуху? – поинтересовался я.
– Это письмо от моей кузины Луизы. Помялось, правда, немного. Вообще-то я не хотела его выбрасывать, ну да ладно.
Я записал пару слов на полях, аккуратно сложил листок и передал его девушке. Затем вынул из кармана толстую записную книжку, положил в нее ручку и спрятал все обратно.
– У тебя есть целый блокнот? – зашипела девушка. – А я из-за этого испортила письмо кузины Луизы?
– Целый блокнот у меня есть потому, – парировал я. – Что я не трачу бумагу на такую ерунду, как ты.
Девушка глубоко задумалась.
– «Как ты» относилось к «трачу бумагу» или к «ерунде»? – подозрительно спросила она.
– Это для меня слишком сложно, – солгал я.
Длинные коридоры встретили нас унылыми лицами посетителей, которые уже не надеялись дождаться приема. Их глубокая грусть усугублялась еще и тем, что они точно знали – даже если их в конце концов примут, ни к чему хорошему это не приведет.
Я прошел прямо к кабинету, на двери которой было написано: «Колин Зейшельд. Советник по внутренним аспектам внешних сношений. Приемная».
– Ты назвал меня «ерундой»? – спросила девушка.
– Мистер Зейшельд занят, – отчеканила секретарша.
Ее металлический голос прозвучал даже раньше, чем я успел войти.
Когда же я все же вошел, девица посмотрела на меня с таким негодованием, словно переступить порог было немыслимо каким святотатством.
– Вы плохо учились на курсах секретарш, сестричка, – покачал головой я. – Надо говорить, что шефа нет; ведь раз он на месте, я могу войти.
– Нет, не можете! – воскликнула девица и вскочила с кресла.
В этот момент она увидела Франсуаз, и боевой пыл пишбарышни остыл, как энтузиазм новобранца под первым обстрелом.
– Сиди на месте, подружка, – посоветовала ей Френки. – Или я научу тебя спускаться вниз без лифта.
Наша новая знакомая, очевидно, не стремилась к новым познаниям, поэтому медленно осела обратно в кресло.
– Но вы должны записаться, – пробормотала она и потянулась к огромному фолианту, что лежал справа.
Френки шагнула к столику секретарши, тонкие пальцы демонессы коснулись разграфленного листа.
Книга вспыхнула, столп пламени взметнулся к потолку.
– Надеюсь, этого хватит, – процедила моя партнерша, направляясь к следующим дверям.
Кабинет, в котором был занят Колин Зейшельд, оказался длинным, словно полоса кегельбана. То ли его владелец любил смотреть на вновь прибывших через бинокль, то ли хотел иметь возможность скрыться в случае опасности, через какую-нибудь боковую дверь.
В любом случае, при нашем появлении он не стал делать ни первого, ни второго. Он поднял глаза, посмотрел на нас и произнес:
– А, вот и вы. Надеюсь, никаких проблем не было. Я собирался вам позвонить, но видите, я все время занят.
Можно было предположить, что Колин испугается, или, по крайней мере, ему станет неудобно. Он же вел себя так, словно к нему в кабинет вошли смиренные просители, умолять об огромном одолжении.
Но ведь Зейшельд был правительственным чиновником, и видел в людях не людей, а промышленные отходы.
– Колин, – сказал я. – Мне не хочется быть грубым. Но в твоей компании это желание у меня быстро проходит. Ты не знаешь, почему?
Сложно поверить в то, что он сказал дальше – но Зейшельд действительно произнес эти слова.
– Простите, сейчас я очень занят, – вымолвил он. – Зайдите лучше на следующей неделе. Или я вам позвоню.
Франсуаз черной молнией пересекла длинный кабинет. Девушка не подбежала, не прыгнула – она просто в мгновение ока очутилась около Зейшельда.
Не успел Колин открыть рот, как демонесса гибко вскочила на его стол, растоптав две папки пару авторучек. Зейшельд еле успел отдернуть руки.
Затем Френки нанесла левой ногой столь сокрушительный удар, что он наверняка снес бы Колину голову. Но девушка метила не в чиновника, а в спинку кресла, на котором тот сидел.
Трон Зейшельда перевернулся, и бюрократ вместе с ним. Девушка пружинисто спрыгнула, и кончик ее правого сапожка уперся прямо в горло хозяину кабинета.
Это само по себе было достаточно неприятно, к тому же стоит учесть, что Франсуаз любит немного утяжелять носки своей обуви металлом – для вящей убедительности в подобных переговорах.
– Говори, – коротко приказала красавица.
– Что же до этой девушки, – пояснил я, неторопливо приближаясь к столу. – То она просто не может хотеть или не хотеть быть грубой. Она просто такая и есть.
– Я не знаю, – прошептал Колин.
Он намеревался продолжить фразу, но Френки чуть-чуть переместила центр тяжести, и это заставило чиновника передумать.
– Я жду, – сказала Френки.
– Я тут ни при чем, – голос Колина было трудно узнать, но я не стал заглядывать через стол, чтобы уточнить – кто это там говорит.
Вряд ли там лежал еще кто-то.
– Меня просто попросили. Влиятельный сановник. Очень высокопоставленный. Как я мог ему отказать? Он заявил, что это в интересах Великой Церкви… Отпустите, мне больно.
– Так и должно быть, – пояснила девушка. – Полезно для укрепления памяти. Какая свинья приказала убить нас?
– Я ничего не знал об убийствах!
Колин забился на полу так сильно, что наверняка содрал весь лак с паркета. Стоило ему проложить ковер и в этом месте – но нет же, пожадничал. Пусть теперь не жалуется.
– Как я мог знать… Этот человек просто сказал, что вы вмешиваетесь в дела Великой Церкви. Задаете слишком много вопросов. Суете нос в дела, которые вас не касаются.
– И поэтому ты решил нас прикончить?
– Нет!
Голос Зейшельда прозвучал, как автосигнализация.
– Он сказал, что вас надо отвлечь… Подбросить какое-нибудь дело. Якобы связанное с Пророчеством. Вам просто надо было уехать, на пару деньков. Я только повторил вам то, что придумал он.
– Знаешь, Колин, – задумчиво произнесла Френки. – А ведь я устала стоять на одной ноге. Кто это был?
Чиновник хрюкнул, преисполнившись священного ужаса. Ведь от него требовали настоящего святотатства – нажаловаться на высокую шишку.
– Марат Чис-Гирей, – потерянным голосом прошептал он.
Часть 4
1
– Дьявол, какое премерзкое чувство, – произнесла Франсуаз.
– Ты права, ежевичка, – живо откликнулся я. – Что-то мне подсказывало, не стоило есть эти пармезаны. А зачем, спрашивается, я стал их есть? Так мало того, что у меня дрянной привкус во рту, я еще чувствую себя ослом, раз не послушался внутреннего голоса.
– Если тебя беспокоит это, – девушка озорно улыбнулась. – У меня есть прекрасное лекарство.
С этими словами она прильнула к моим губам и не отрывалась, могу поспорить, целых минут пятнадцать.
Учитывая, что Франсуаз перед этим съела добрую дюжину пармезанов, достоинства ее поцелуя для освежения полости рта были весьма и весьма спорными. Однако я не стал заострять на этом внимание, и ограничился тем, что незаметно положил на язык пару мятных лепешек.
– Помогло? – спросила Френки.
Ее настолько распирало от самодовольства, что я удивлялся – как оно из ушей не вытекает.
– Просто нет слов, – ответил я, нимало не покривив душой. – Но если тебя беспокоят не пармезаны, тогда в чем дело?
На красивом лице демонессы отразилось такое недовольство, словно это ей, а не мне, срочно требовались мятные лепешки для рта.
– Все эта чертова история, Майкл. Проклятое пророчество. Мы не знаем, что делать. Нам не известно, какая пакость должна произойти. Все, что мы можем – это бегать в хвосте событий и собирать оплеухи, от которых остальные успели увернуться. Я так не могу.
– Френки. Все дело в твоем темпераменте. Ты привыкла к тому, что все вопросы решаются первым ударом кулака. Что же – так не всегда бывает.
– Я не такая дура, как тебе кажется, – огрызнулась девушка. – Послушать тебя, так у меня вообще мозгов нет. Но я действительно хочу это сказать – у меня такое ощущение, что мы застряли. Как пчела, попавшая в варенье. Все куда-то спешат, все знают, чего хотят – но только не мы.
– Хорошо, – согласился я. – Ты не такая дура, как кажешься. Тогда я расскажу тебе одну историю, которая произошла со мной в Лернее.
Помню, была ночь. Я лежал на спине и смотрел вверх. В воздухе стоял волшебный туман – это рассеивались заклинания, которые во время боя накладывали наши и вражеские колдуны.
Вдруг я увидел, как что-то черное, большое и страшное надвигается на нас по светлому небу. Я не знал, что это. Я ничего не мог сделать. Будь это опасно, караульные маги давно подняли бы тревогу. Значит, темная масса, которая наползала на меня, была чем-то большим, чем враг. Я понял, это злое предзнаменование. На войне человек становится более суеверен, чем в обычной жизни. Я смотрел на черноту и думал – какие беды ждут впереди наш отряд.
На мгновение волшебный туман надо мной рассеялся; теперь мой взор ничего не заслоняло.
Это было как откровение, Френки. Не было никакой черной тучи, не было зловещей темной субстанции, которая наползала на меня. Это отступали облака, и моим глазам открывалось прекрасное, бесконечное небо с золотыми звездами.
И тогда я понял, что самые дурные предчувствия могут рассеяться, а самые злые пророчества обернуться чем-то прекрасным. Меня это поразило…
– Ты был ранен, Майкл? – участливо спросила девушка.
– Ранен? – перепугался я.
Я поспешно стал осматривать себя со всех сторон.
– Где ранен? Когда? Видна кровь?
– Не сейчас, Майкл! Тогда, в Лернее. Ты лежал, раненый, среди павших в бою?
– Это еще почему? – я обиделся. – Просто я устроился на стогу сена, после… Э… В общем, собирался спать. Умеешь же ты, Френки, все опошлить.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.