Текст книги "Зомби"

Кровь, осколки костей и обгорелые обрывки бронежилета хлынули на Ренье, грязным дождем. Жака стошнило.

Охранник еще стоял. Огромная рваная дыра темнела в его груди.

Такая широкая, что можно просунуть руку.

Колени мертвеца подогнулись, и он рухнул навзничь.

Три человека, в масках, шли к Ренье по длинному коридору.

Деранторы.

С ними был Николя.

– Ты? – прошептал профессор. – Что ты делаешь?

Пистолет дрогнул в руке помощника.

– Вы, – процедил он. – Эти ваши мерзкие опыты.

Двое деранторов схватили Жака, заставили встать.

– Мальчик… – прошептал Ренье. – Николя. Не может быть. Как ты мог?

Не предательство так больно ранило Жака.

Он был ученым, сделал блестящую карьеру в Сорбонне, – и хорошо знал, как легко и без угрызений совести человек может подставить друзей, ради славы, места и грантов.

Да и сам так поступал, когда представлялся случай.

Ренье потрясло другое.

Как? Николя? Блестящий ученый, чей острый ум был гораздо острей и ярче, чем у Ренье, – а признать это Жаку было не так уж просто. Да что Ренье? Сам Игорь Перельман мог бы позавидовать юному Николя.

Как же он мог?

Предать все, ради чего они жили, – науку, знание, и перейти на сторону дикарей! луддитов! проклятых Деранторов.

– Мы не имеем права, – глухо произнес Николя. – Мы несем в мир заразу, мы его портим, пачкаем, – а что хуже всего, скрываем от людей правду.

– Люди? – прошипел от ярости Жак. – Да что эти люди знают? Если б не наука, они бы до сих жили в пещерах и боялись огня.

Он рванулся, – забыв, что двое деранторов крепко держат его.

– Приди в себя, Николя! Что ты делаешь, мальчик?

Молодой ученый шагнул вперед.

В его глазах сверкнула решимость.

– То, что мы все были обязаны сделать. Остановить безумие.

– Ты хочешь остановить науку? – крикнул Ренье. – И что? Запретим лекарства? Разгоним всех врачей? Пусть люди дохнут от простого насморка. Гриппа. Этого ты хочешь?

– Наука не должна разрушать, – с глубокой верой отвечал Николя. – Мы должны строить.

– Строить? Скажи это мышам, что ты гробишь сотнями в своей лаборатории. Все мы! И ты, и я, и люди по всей планете, – всего лишь мыши, для великой науки. И только наука делает нас людьми.

– Замолчите, Жак.

Негромкий голос послышался из дверей.

Ренье обернулся, и лицо его исказилось от ненависти.

– Патрик Деваэр… – чуть слышно прошептал он.

– Вы довольно лгали, Ренье, – произнес дерантор, заходя в залитую кровью, изрешеченную пулями лабораторию. – И там, перед камерами. И здесь, самому себе.

Патрик схватил Жака за подбородок.

– То, что вы совершаете здесь…

Он посмотрел на оторванную голову зомби, – почти разложившуюся, – что лежала на полу.

– Преступление. Преступление против человечества. Но мы остановим вас.

Деваэр опустил лицо.

– Именем Ангела, – прошептал он.

– Именем Шестикрылого Ангела, – вторили остальные.

– Что? – закричал Ренье. – Что вы хотите сделать? Безумцы! Отпустите меня. Скоро здесь будет полиция!

Один из боевиков подошел к нему, и схватил за руку.

– Вы довольно смеялись над природой, Жак, – сказал Патрик Деваэр.

В голосе его прозвучала жалость, почти сочувствие.

– Теперь природа посмеется над вами.

5

Деваэр снял с полки большой сосуд, наполненный полупрозрачной жидкостью.

– Что это?

– Кровь зомби, – отвечал Николя. – Спиртовый раствор. Мы используем его, чтобы очищать кости.

– Прекрасно, – кивнул Патрик.

Он обернулся к Жаку.

– Ну что, доктор? Не пора ли вам очиститься?

– Нет! Нет! Отпустите! – забился Ренье, пытаясь вырваться в панике.

Но его крепко держали.

Один из деранторов схватил Жака за руку; Патрик Деваэр отвинтил крышку сосуда.

– Вы зовете это наукой, верно? – спросил он. – Вы приносите людям смерть, и называете ее просвещением?

Он заглянул в глаза Ренье.

– Посмотрим, что вы скажете, доктор, когда сами напьетесь своей науки сполна.

– Не надо! – закричал Жак.

– Заклейте ему рот, – безразлично приказал Деваэр. – Не сопротивляйтесь, Ренье. Вам же так будет лучше; если повезет, вы захлебнетесь блевотиной, и умрете быстро. Николя!

Юный ученый стоял поодаль.

Лицо его побледнело, глаза расширились.

Он явно не думал, что дойдет до такого.

– Включите камеру, – приказал Патрик. Потом вновь обратился к Жаку. – Мы запишем все, что здесь произойдет, доктор Ренье. Мир должен увидеть, какие опыты на самом деле вы здесь проводите.

Рот Жака заклеили скотчем.

Глаза его налились слезами от страха; он смотрел на Николя, в тщетной надежде, – что тот наконец вмешается, и велит его освободить.

Молодой ассистент отвернулся, и не смотрел на него.

– Вам страшно, доктор Ренье?

Патрик Деваэр взял Жака за руку.

– Весь мир бы ощущал этот страх, если бы люди знали, что происходит в ваших лабораториях…

Медленно, дюйм за дюймом, он опустил руку Жака в сосуд с кровью зомби.

Боли не было.

И страх тоже отступил.

Ренье просто смотрел, как растворяется его плоть. Кожа сползала с руки, грязными ошметками. Кровь забурлила. Куски мяса отваливались и падали на дно сосуда, – чтобы медленно раствориться там.

– Вам больно? – спросил Патрик.

Жак, не мигая, смотрел на свою руку.

Пару мгновений, кости держались на остатках хрящей; потом рассыпались, и белым хворостом опали на дно.

– Мы не будем убивать вас, – сказал Патрик Деваэр. – Живите. Как символ того, что случится с учеными-преступниками.

Он убрал сосуд.

В первый момент, Патрик ничего не понял.

Но Жак Ренье видел все, – словно время замедлилось, почти что остановилось.

Рука вернулась.

Нет, не отросла вновь, – просто вернулась, когда Деваэр убрал сосуд с кровью; словно Ренье опустил ее в непрозрачную жидкость, а потом снова вынул, как ни в чем не бывало.

– О боже… – прошептал Николя.

И Ренье вспомнил.

Алое мерцание сферы, – и предсмертный крик профессора Перельмана.

Что бы ни случилось там, в Проклятых Болотах, – сила древнего артефакта по-прежнему защищала Жака.

– Убейте его! – отрывисто крикнул Деваэр. – Это мутант.

Двери рухнули.

Дробно застучали автоматные очереди.

Шесть пуль попали в грудь Николя; он скорчился, поднеся руки к ране. Перед смертью, он успел увидеть кровь на своих пальцах.

И в этот краткий момент, – буквально долю секунды, – Николя был рад, что умрет.

Он вдруг понял, что избрал не ту сторону.

И кровь на его руках, – была кровью всех, кого деранторы убили ради идеи.

Зомби ворвались в лабораторию. Солдаты стреляли в них, – но простые пули не могли остановить мертвецов. Деваэр выхватил пистолет.

Трое умертвий набросились на него.

Острые зубы вцепились в левую руку. Хрустнули кости. Патрик закричал; другой зомби оторвал ему ногу, и уволок обрывок подальше, под стол, чтобы съесть без спешки.

Кровь хлынула из огромной раны.

Тело Деваэра сотрясалось от боли; он кричал, а пистолет в его руке посылал куда-то пулю за пулей. Третий зомби вцепился ему в голову сзади, и зубами содрал скальп.

– Нет! – закричал Патрик.

Зомби отгрызал ему руку; жадно откусывал, острыми, как бритва, зубами, глотал, давился, брызгал горячей кровью, – и тут же впивался снова.

Патрик понял, что должен был застрелиться.

Он поднес пистолет к виску. Затвор тихо щелкнул, – патроны кончились.

Живой мертвец отгрыз ему ухо.

– Боже, боже, – билось в голове Жака.

Он не мог кричать, с заклеенным ртом. Просто забился в угол, – и в ужасе смотрел, как горячая кровь брызгает по стенам.

– Здравствуйте, доктор.

Невысокий человек, седой, со шрамом через всю щеку, – остановился перед Ренье.

– Кажется, мы с вами еще не знакомы. Меня зовут Драган Ковач.

6

Они остановились на краю холма.

Дом Картографа прятался в маленькой низкой долине. Никто со стороны не мог бы увидеть его, и только столб изумрудного сияния, убегающий к небу, выдавал укрытие старика, – но он, скорее, мог бы отпугнуть сталкеров, чем привлечь их.

Путник, попавший сюда случайно, – принял бы этот свет за какую-то неизвестную, а стало быть опасную аномалию.

– Стой тихо, – приказала Оксана. – И не маши руками.

Дом был приземистым, и больше походил на укрепления. На скошенных бронированных стенах темнели пушки. Сами стены были отлиты из ледорита, – сверхпрочной стали, смешанной при плавке с кровью и костями трехглавых зомби. Это делало ее практически непробиваемой.

Второй ряд пушек тянулся прямо на крыше, так, что мог обстреливать всех, кто приближался к дому с любой стороны.

Несколько царапин и вмятин остались на одной из стен, и по ней были размазаны обугленные кусочки плоти. Нельзя было понять, – то ли здесь поджарился зомби, то ли не в меру любознательный сталкер решил постучаться и выяснить, кто живет в этом странном доме.

– А он хорошо окопался, – заметил Ричард.

– Иначе нельзя, – хмыкнула Оксана. – Места здесь опасные.

Двери нигде видно не было.

Вокруг дома поднимались диковинные растения, с тугим стеблем и огромными, полузакрытыми цветами. Приглядевшись, Ричард увидел, что в каждом покоится голова зомби. Были здесь свежие, еще сочащиеся кровью и гноем, – а кое-где белели голые черепа, на которых осталась лишь пара кусочков плоти.

– Хороший у него садик, – пробормотал юноша.

– Ноктюрницы, – пояснила девушка. – Цветы-мутанты. Они пожирают зомби, хойберов, – кого смогут приманить.

– Приманить?

– Да, их цветы пахнут свежей кровью и человеческим мясом. Ходячие мертвецы ведь не очень умные. Почуют запах, и тычут башку между лепестков. Видишь?

Девушка протянула руку.

Только теперь Ричард заметил, что каждый лепесток тускло отблескивает на солнце, как лезвие бритвы.

– Потом лепестки смыкаются, и отрубают голову зомби. Ноктюрница пожирает их мозг… или что там от него осталось.

– Но зачем Картограф разводит их?

– Отпугивать зомби. Мертвая голова издает какие-то запахи… Мы их не чуем, но для других мертвецов этот как сигнал, что не стоит приближаться сюда.

– А где же старик берет эти головы?

– В Башне покупает, у сталкеров. Приехав сюда, первым делом ноктюрниц кормит.

Ричард представил, как старик бережно достает из холщовой сумки мертвые головы, и по одной кладет в пасть гигантским цветкам.

Разве он не боится, что руку ему отхватят?

Наверное, сперва на палку насаживает, чтоб близко к своей клумбе не подходить.

– Как он узнает, что мы пришли? – спросил Ричард.

– Ты что, никогда в гости не ходил? – усмехнулась девушка. – Мы ему сейчас позвоним.

Они спустились немного ниже.

Девушка раздвинула сапожком серый мох, и Ричард увидел небольшой стальной колпак. Оксана откинула его, и открылась кнопка; девушка нажала на нее носком сапожка.

– Говорить буду я, – сказала Оксана. – Торвальдсон чужаков не любит.

– Долго еще? – хотел было спросить Ричард, но изумрудный свет над хижиной вдруг погас.

– Пошли, – сказала Оксана. – Все в порядке.

Они прошли мимо ноктюрниц, и Ричарда едва не стошнило от мерзкого запаха; угрюмый дом Картографа по-прежнему казался мертвым и угрожающим, но стоило им приблизится, как маленькая дверь плавно отошла в сторону, открывая небольшой шлюз.

Войдя, Ричард и Оксана оказались в небольшой комнатке; здесь хозяин, видимо, хотел лишний раз оглядеть незваных гостей и проверить, стоит ли их пускать.

Дверь наружу закрылась, – и не раньше, чем спустя минуту, распахнулась другая, что вела в кабинет Картографа.

7

Старик сидел за столом, на большом высоком табурете, разглядывая карту на большом планшете. С боков лысой головы свешивались белые пряди.

Вокруг мигали компьютеры и какие-то датчики. На полу валялись карты, – старые, еще советских времен, и совсем новые, только из принтера.

– Привет, – сказала Оксана.

– Кого это ты привела? – сварливо спросил Торвальдсон. – Это тебе что, место для свиданок?

– Нам нужно обновить карту, – девушка протянула ему флэшку.

– Коли нужно, иди в нужник! – огрызнулся Картограф. – Эка, чего придумали. Карты им обновлять. Вот были времена, составил Меркатор карту, и двести лет по ней плавали.

– Эй! – воскликнула девушка.

Она отдернула руку.

На ладони ее осталась крошечная царапина.

– Что это у тебя?

– Фу ты, чувствительная какая.

Старик полюбовался небольшим, грязно-голубым камнем.

– Амулетичек, из глаза зервольфа. Зомбей отгоняет, блазней. От аномалиев защищает. При диарее тоже зело полезен.

Он засунул флэшку в компьютер, и экраны сразу же замигали.

– Ну что, не передумала еще? – спросил он, не глядя на девушку. – А то смотри, я два раза не предлагаю.

– Ты уже шестой предлагаешь.

– Эк, умная какая!

Пальцы старика, – короткие, грубые, словно стершиеся от времени, – быстро застучали по клавишам.

– Да ты подумай еще. Деньги-то ведь какие. А главное, честь! и слава! почет!

– О чем это вы? – спросил Ричард.

Жизнь в Проклятых Землях не отучила его от любопытства.

– Торвальдсон хочет мою кровь, – сказала Оксана.

– Чего?

– Ну совсем же немного, – возмутился старик. – Так, от силы две пинты. Но я же не задаром прошу. Заплачу, за мною дело не станет.

– А зачем? – удивился Ричард.

– Клонировать, – сказала Оксана.

– Вовсе нет! – Торвальдсон замахал руками. – Эвон ты, какая безграмотная. Клонирование-то давно запретили, а я другого хочу.

Он повернулся к ним.

– Слышал, небось, про Снулые Коконы?

– Из них, говорят, зомби вылупляются?

– Да, только никто этого не видел пока что. Но точно известно, если ввести в Кокон человеческой крови, побольше, там вырастет человек.

Старик пожал плечами.

– Ну, конечно, будет он идиотом, с кучей болезней, ходить сам не сможет, есть, и сдохнет через две недели от силы; но ты только подумай, сопля, какие научные перспективы!

Глазки у старика заблестели.

– Если мы поймем, как этот кокон работает, так это же… ну представь вот, целая фабрика, а на ней солдат выращивают, – уже готовых, сильных, натренированных! Э, чудеса науки!

Ричард слегка напрягся.

– Не называй его сопляком, – бросила Оксана. – Ему не нравится.

– Так я же не сопляком, – возмутился Торвальдсон. – Как же можно. Это ж и оскорбительно, и обидно, и чувства юные задевает… Я тебя, молчел, Соплей назвал; а это другое дело.

Девушка лишь покачала головой, – мол, не обращай внимания.

– Так не хочешь, а? – сокрушался старый картограф. – Что же ты со мной делаешь. По миру пустить хочет. Старый человек, можно даже сказать, умирающий, понимашь, о такой малости тебя просит. А ты? Бессовестная.

Компьютер запищал и захрипел.

– Долго еще? – спросила Оксана.

– Ну…

Картограф почесал бородавку на подбородке.

– Дня два, не меньше. Работа попалась сложная. Над болотами аномалиев всяких много, всегда так было, а сейчас там грозовой фронт.

Девушка не спорила, – знала, что старик не станет в таком обманывать.

– Что же, – он огляделся. – Остаться не приглашаю. Места, видите, мало, кушетка только одна. Да и толчок только для моего, понимаешь, пользования. Пришлось бы вам до ветру из дому бегать, а от мочи ноктурницы мои вянут. Так что лучше увидимся в Башне Ворона, я аккурат успею.

Оксана полезла за пояс, достать деньги.

Улучив момент, старик наклонился, и откуда-то из-за компьютера вынул банку с пиявками. Зыркнул осторожно, – не смотрят ли за ним гости, потом схватил одну пальцами, ойкнул, когда укусила больно, и осторожно поднес к глазу.

Пиявка вытянулась, изогнулась дугой, и вцепилась в зрачок Картографа. Пару секунд она там болталась, дергая хвостом и измазывая ресницы слизью, потом вся набухла и растворилась в глазу.

– Нет, я сам за все заплачу, – говорил тем временем Ричард. – Это же моя экспедиция.

Девушка лишь усмехнулась, – ходку вдвоем никто экспедицией не величал, но спорить не стала. Не потому, что денег жалела, – просто не хотела обижать парня.

Тот явно привык всегда сам платить за себя.

– Ну что, дети мои, – Картограф потер мозолистые ладони. – Решили?

Он принял деньги, пересчитал, каждую бумажку посмотрел на свет, потом аккуратно сложил в потайной карман.

– Ну что, Рик, деточка, – бросил он между делом. – Мы же договорились?

Глаз старика, казалось, вовсе не изменил цвета.

Но теперь от него исходило странное, почти невидимое сияние, – зрачок стал уже, и голос Картографа тоже чуть изменился.

– Да, – отвечал Ричард негромко.

Он протянул руку и закатал рукав.

– Бери сколько хочешь крови, в счет оплаты.

– Ну вот и ладушки!

Картограф засуетился, из-под стола появился огромный шприц для забора крови.

– Ближе иди, сынок, – волновался Торвальдсон. – Чтоб мне удобнее было.

Ричард, как в полусне, сделал шаг к нему; толстая игла коснулась его кожи. Картограф нажал сильнее, и маленький бугорок крови появился над ранкой.

– То-то будет чудейненько, – бормотал старик.

В ту же секунду, мощный удар обрушился на его лицо.

Голова Картографа дернулась, он упал и пиявка вылетела из глаза.

– А может, мне твою голову в ноктюрницу запихнуть? – спросила Оксана.

Все перед девушкой немного двоилось, – она еще не отошла от чар болотных пиявок.

Старик скорчился на полу, ощерился злобно.

– Ну зачем ты, зачем вмешалась? – захрипел он. – Что я, твою кровь забрать хотел? Он же молодой, сильный, сама смотри! От него бы не убыло.

Девушка ткнула в него пальцем.

– Через два дня, – сказала она. – В Башне Ворона.

8

– Надолго едешь? – спросила Валери.

Она убирала со стола.

– Не знаю, – ответил Мэддокс. – Это не от меня зависит.

Вставать не хотелось. Джон просто сидел и смотрел, как жена укладывает тарелки в машину.

– Ты сказал, что больше не уедешь из Вашингтона.

Валери не смотрела на него.

– Прости, родная. Так получилось.

Какое-то время они молчали. Было слышно, как за окном, в ночном саду тихо поют кузнечики.

– Посмотри…

Валери вытерла руки о фартук. Протянула ему сложенный лист бумаги.

Джон развернул.

«ВОЗВРАЩАЙСЯ, ПАПА»

– Девочки нарисовали это для тебя, – сказала она. – Хотят, чтобы ты взял с собой. Как талисман.

Джон смотрел на детский рисунок.

Он, Валери, и близняшки, – Хлоя и Дженнифер. Все вместе. Собака. Маленький домик.

Яркое, веселое солнышко.

Смотрит на них с небес, словно лицо Господа.

– Они рисовали друг друга? – спросил Мэддокс.

Валери засмеялась.

– Ты можешь различить, кто из них что нарисовал?

– Ну конечно. Это же мои девочки.

Жена подошла к нему, Заглянула через плечо.

– Видишь, снова собака. Они очень хотят собаку.

– Ну хорошо. Когда я вернусь, мы пойдем в приют и выберем им щенка.

Он сложил рисунок.

– Возьми. Спрячь подальше. Не хочу брать его… туда, куда еду.

Валери отвернулась.

– Это далеко? – спросила она.

– Не могу сказать.

– Опять Ирак? В газетах писали, там кислотные дожди… после бомбардировок.

– Нет, это не Ирак.

Джон поднялся, и обнял ее.

– Обещаю, – сказал он. – Обещаю, что вернусь живым. Обязательно.

9

– Надо бы отдохнуть с дороги, – сказал Питбуль. – Здесь хорошая гостиница есть. На верхнем ярусе. Потом прошвырнемся на Толокушку. Докупим кое-чего, да и ты всю эту кухню вблизи увидишь.

Мимо прошагали трое ремонтников, в желтых комбинезонах.

– А еще надо Дэррингу позвонить, – крякнул Питбуль. Таким тоном говорят о докучном и совершенно ненужном деле. – Отчитаемся.

Антиграв, со стальным контейнером, приблизился к стальным воротам. Те вели на погрузку.

Вдруг один из ремонтников выхватил автомат.

Дробно пробила очередь.

Двое бойцов, из клана Оррима Молота, рухнули на стальной пол. Горло у первого было разорвано в клочья пулями. Второй был еще жив, и алая пена вскипала на его губах.

Я бросился в укрытие.

Стальной прилавок, где продавали броню и одежду, – как раз для этого подошел. Сквозь прозрачную, пуленепробиваемую витрину, я смог видеть, что происходит вокруг.

– Охрана! – закричал кто-то.

Солдаты Молота открыли огонь.

Первый из ремонтников рухнул. Пуля разворотила ему лицо.

– Деранторы, – пробормотал Питбуль.

Он сидел под стойкой, рядом со мной.

Автоматная очередь прошила контейнер.

В первый момент, никто этого не понял. Сизый туман начал медленно подниматься из дыр в стальной оболочке.

Один из солдат Молота схватился за горло. Кожа его начала стремительно темнеть и покрываться струпьями. Рот распахнулся, черный язык вывалился из него, и гнилым обрывком шмякнулся на пол.

– Бежим, – прошептал Питбуль.

Он хотел кинуться прочь, из-за стойки, – но тут же рванула автоматная очередь, и негру пришлось вновь пригнуться.

Четверо солдат Молота, – мертвые, – лежали вокруг пробитого стального контейнера.

Еще один скорчился на полу, и черная кровь хлестала из его горла.

– Сдохни, сволочь!

Сектант выхватил гранату.

Я не хотел рисковать, – гадая, сможет ли взрыв разнести контейнер, и чем это кончится. Тогда я выпрямился, и всадил дерантору три пули в грудь.

Тот пошатнулся.

Граната выпала из его руки, – но чека осталась.

Фанатик сделал шаг вперед, потом еще.

Грохнул взрыв, – и сектанта разнесло в кровавые клочки фарша.

– Мать твою сучью, дышлом крещеную, – пробормотал Питбуль.

Я обернулся.

Контейнер начал вспучиваться.

Ядовитый туман заклубился сильнее. Что-то огромное, жуткое пыталось выбраться из стального ящика.

– Никому не двигаться!

Четверо охранников Башни ворвались в залу.

Последний из солдат Оррима поднялся во весь рост.

Словно завороженный, он смотрел на стальной контейнер.

– Брось оружие, гнида! – рыкнул охранник.

Солдат посмотрел на него и зашелся тихим, безумным смехом.

Контейнер стал лопаться. Рваные трещины побежали по нему. Сквозь них мы видели Тварь, – клыки и паучьи лапы, – что бешено пыталась вырваться на свободу.

– Теперь вы умрете, – тихо сказал солдат. – Все вы. Никто не уйдет живым.

Он засунул в рот дуло пистолета, и спустил курок.

Его мозги брызнули в потолок.

Контейнер лопнул.

Тварь, запертая в нем, медленно выбиралась наружу.

Она была размером с крупного тигра. Огромное тело, закованное в бурый блестящий панцырь, могло принадлежать скорпиону. Десять мохнатых паучьих лап, одна за другой, сошли с анти-гравитационной тележки.

С обеих сторон Твари, как у кентавра, поднимался торс человека. Темно-зеленую кожу покрывала мелкая чешуя. Волос на головах не было; вместо них, щерились острые шипы.

Два лика мутанта скалились, пылая безумной ненавистью.

Длинные руки увенчивались кривыми когтями.

– Огонь! – приказал командир охраны.

Стражники начали стрелять; но пули только отскакивали от чешуи мутанта, не причиняя Твари никакого вреда.

Быстрым, неуловимым движением, Монстр бросился на солдат.

Сложно было поверить, что это огромное существо может передвигаться так быстро и так бесшумно. Он свалил на пол одного из стражников, и стал стремительно пожирать.

Другой солдат вскинул гранатомет. Он приставил дуло к морде мутанта, и нажал триггер.

Грохнул взрыв.

РПГ взорвался, разлетевшись клочьями раскаленного, погнутого металла. Тело охранника размазало по стене.

Тварь подняла голову и ощерилась. На ее чешуйчатой морде не осталось ни единой царапины.

Двое других солдат, – оглушенные, окровавленные, распластались на полу. Мутант ринулся на них, и принялся пожирать.

Питбуль дернулся.

– Стой! – крикнул я.

Но было поздно.

Негр вскочил и кинулся прочь. Видно, надеялся, что Тварь его не заметит, увлеченная пиршеством.

Мутант замер. Две его головы медленно повернулись к Питбулю.

Острые зубы, окрашенные кровью, оскалились.

Одним прыжком, Тварь пересекла огромный холл и настигла Питбуля.

Мощный удар когтистой лапы сбил негра с ног. Тот покатился по полу, обливаясь кровью. Было ясно, что жить ему остались считанные секунды.

Я перемахнул через стойку.

Сорвал со стенда катану, и одним ударом рассек череп мутанту.

Кровь и гной плеснули на бетонный пол.

Верхняя часть черепа рухнула на пол. Я видел, как пульсируют, обливаясь гнилой слизью, три распоротых мозга. Тварь захрипела и бессильно скорчилась на полу.

– Говорил же я, – сказал Питбуль. – Не всех можно убить пулей.