Текст книги "Зомби"

ЧАСТЬ II

Глава 1

1

Рынок шумел.

– Сюда! Сюда! – зазывал вертлявый торговец.

Вместо ушей, у него росли маленькие пучки щупалец.

– Говорят, теперь это модно, – заметил Питбуль. – Обычные люди пересаживают себе щупальца вместо ушей. По-моему, это дико.

– Полностью согласен с тобой, – согласился я. – Как и отмена закона о сегрегации.

– Покупай у меня инъекций, – торговец преградил нам дорогу. – Хороший, мощный инъекций.

Он щелкнул пальцами.

Пространство рядом с ним вспучилось, вздулось, и распахнулся небольшой шкаф, – скрывавшийся в переносной аномалии. Очень удобная вещь для бродячего торговца, – конечно, если не хранить там патроны и C4.

Может взорвать так, что лететь будете через пол-мира, и упадете паштетом на статую Свободы.

– Ты не думай, – быстро верещал торговец, и его уши-щупальца стремительно набухали. – У меня все хорошее. Дряни не держим. Видишь?

Он распахнул плащ. На поясе, – словно звезда шерифа, – переливался алый кристалл.

– Знак Гильдии торговцев, – пояснил Питбуль. – Значит, что у владельца только хороший, первоклассный товар. У них с этим очень строго.

Негр хмыкнул.

– По Зоне даже ходят мнимые сталкеры. От обычных не отличишь. А на самом деле, это агенты Гильдии. Проверяют, не впаривает ли кто поганый товар. Нам бы их дисциплину и организацию…

– Ты смотри, хороший инъекций.

Торговец провел рукой.

На прозрачных полках подпространственного шкафа переливались шприцы, – алые, синие и янтарные.

– Один укол, и любая рана залечится. Покупай, дешевле не будет.

– Не бери, – тихо шепнул Питбуль.

Он отвел меня прочь.

– Эти шприцы и правда работают. Жизнь тебе спасут. Но вся кожа вспучится, пойдет волдырями, и в них заведутся прыгучие пауки. Будут расти в тебе, пока не созреют, и не выберутся через твои уши.

Я поморщился.

– Было такое, с парнем из нашего отряда, – пояснил Питбуль. – С тех пор уколов боится.

– Карты, карты! Покупайте карты!

К нам подскочил другой торговец, – маленький, загорелый.

Цвет его глаз был разным, и постоянно менялся.

– Самые надежные карты. Все тропинки. Все аномалии. Без карты идти в дорогу – все равно, что сразу себе пустить пулю в лоб.

– А ну-ка дай одну, – велел я.

– Заплати сперва, – пискнул человечек.

Но Питбуль уже схватил его за руку, и отобрал карту.

Я подключил ее к наладоннику. Сверил.

– Ничего похожего, – сказал я.

– Ну, я, – торговец замешкался. – Пора мне, того.

Словно из-под земли, рядом появились два человека.

Бронежилеты, русские автоматы, черные шлемы.

На сердце у каждого – белая шестиглавая гидра. Знак Гильдии Торговцев.

– Эй парни, – воскликнул торговец. – Нет, я это…

Первый охранник провел сканнером. Компьютер считал и сверил все карты, что были у продавца, за пару секунд.

– Шесть подделок, – кратко бросил инспектор.

Второй поднял автомат, и выстрелил купцу в голову.

– Я же говорил, – пояснил Питбуль. – У них с этим строго.

– А потом он – раз! – и шею ему сломал, – горячился какой-то сталкер. – Чертов Убийца с Ринга. Все деньги я тогда просадил…

– Тот самый Иван? – спросил его собеседник. – Да ты, наверное, спятил. Нельзя против него ставить. Это же машина для убийства…

Я хотел спросить у Питбуля, – что это за Ринг такой, но не успел.

– Эй, мистер!

Маленький человечек подпрыгивал, и при этом пребольно лупил меня по ногам своим лотком.

– Купите сока гуавы. Великая вещь! Поможет вам выжить в пустошах.

– Не бери, – отрезал Питбуль. – Только деньги потратишь.

– А что это? – спросил я.

Еще когда мы шли через толпу, я заметил, – что сталкеры то и дело подходят к этому коротышке, и берут то одну, то пару бутылочек.

– О, чудесное снадобье!

Лоточник заговорщически подмигнул мне.

– Вы ведь знаете, мистер, что у зомби очень ядовитые когти?

Этого я не знал, и кивнул.

– Яд у них очень ядовит, – говорил с важным видом торговец. – Сразу жечься начнет, потом рука у вас задымится, а если запустишь, – к вечеру там заведутся жнецы, а вывести их можно лишь каленым железом! Но…

Он поднял с лотка бутылочку.

– Если вы сначала выпьете это… Сок зеленой гуавы, его добывают только в горах Тибета. Яд зомби станет для вас лекарством, и раны будут сами собой затягиваться!

– Это правда? – спросил я Питбуля.

Тот презрительно хмыкнул.

– Как же, – ответил негр. – Обдираловка. Ты что, собрался с зомби драться на кулачках? Да если живой мертвец к тебе подкрадется, – начисто башку отгрызет, и никакой сок уже, дружок, не поможет.

Питбуль решительно покачал головой.

– Нет, приятель. Зомби надо валить издали, хорошей винтовкой. Но если вдруг тебя мертвец поцарапал, – это ерунда. Плеснул чуть-чуть виски, втер, и само пройдет. Не покупай эту гадость.

– Эй, умники! – послышался рык откуда-то сбоку. – Покупайте или валите лесом.

Я обернулся, и увидел трех недовольных сталкеров.

Каждый сжимал в руках деньги, – мы явно задерживали очередь. Мне стало интересно, – здесь что, не принято ломиться к прилавку, или они просто побоялись связываться с нами?

– Давай пять бутылочек, – быстро сказал я.

– Ну дурак, – пробормотал Питбуль. – Как есть, придурок. Послушай! Дэрринг этого не будет оплачивать. И так уже расшвырялся ты чужими деньгами. Покупай за свои.

– И куплю, – огрызнулся я. – А сколько снадобье действует?

– Дней восемь, – ответил сталкер, стоявший позади него.

Тон его сразу же изменился.

Стал уважительным. И я, к своему ужасу, понял, – что тех, кто покупает сок зеленой гуавы, здесь и правда считают придурками.

А когда коротышка назвал цену, – мои сомнения вмиг рассеялись.

Это был тесный закрытый клуб, – и я, купив пять бутылочек сразу, стал в нем королем.

– Мудрое, мудрое решение, – бормотал коротышка.

Каждую бутыль он тщательно завернул в гофрированную бумагу, – кроме последней.

– Здесь все от организма зависит, – наставлял сталкер. – Но лучше пить раз в неделю. Для надежности. Мало ли, вдруг выветрится, или принять забудешь. А так очень просто: поставил, скажем, глотнуть утром во вторник, и это уже как привычка.

– Первую вам лучше выпить прямо сейчас, – подсказал торговец. – Ну мало ли. А то еще забудете, когда в болота пойдете.

– Дело говорит, – кивнул сталкер.

Отступать было некуда.

Я отвинтил крышку, нюхнул, – и мне вдруг стало очень, очень горько, что я не послушал Питбуля.

– Нет, – пробормотал негр. – Ты явно придурочный.

– Залпом не пей, – бросил сталкер. – Так хуже усваивается.

Торговец между тем не зевал, и уже продал шесть бутылочек другим сталкерам.

Я закрыл глаза, и сделал крохотный глоток.

Никогда, – даже в самом дешевом баре в Колумбии, – мне не приходилось пробовать такой гадости. Чувство было такое, словно все тараканы мира хором плюнули мне на язык.

– Хорошо пошло, верно? – радостно улыбнулся сталкер. – Эх, я, пожалуй, тоже выпью сейчас. Пойдем, дружок, сядем и поболтаем.

2

Редко мне в жизни было так же погано, как тогда, на базаре сталкеров.

Мы с бородатым сидели на перевернутых ящиках, делали по глоточку, – он счастливо лыбился, а я с трудом мог не заплакать. Питбуль пару минут следил за нами, потом сказал:

– Нет, пойду, а то со смеха подохну. В гостинице встретимся.

Сталкер начал было рассказывать о своих похождениях, – но быстро сдался. Глотать сок зеленой гуавы, и молоть языком, – было решительно невозможно.

Люди, проходя мимо, смотрели на нас, как на полудурков.

Кое-кто показывал пальцем.

– Эх, пища богов, – бородач встал и потянулся. – Ты, это, не переживай, – поначалу всегда невкусно. Потом втянешься.

Звучало так, словно про миньет говорили.

Я поднялся, глотнул последнюю каплю. Меня изрядно шатало.

– Сразу видно, наш человек! – сказал сталкер.

Мы распрощались, – а я дал себе жуткое обещание, что вылью все бутылки в раковину, как только доберусь до гостиницы.

Если дойду.

Идти по базарным улицам было очень непросто. В голове шумело, мускулы стали ватными, голоса людей слились в единый, неразборчивый гул. Я то и дело вытирал рот, – боялся, что текут слюни, и я кажусь полусумасшедшим.

Нет, надо отдохнуть.

Я прислонился к металлической стене, и закрыл глаза. А когда открыл их, – мой наладонник включился.

Следящая хмарь проснулась.

Я уже и забыл о ней, – ведь Вацлав был мертв. Но теперь, где-то рядом, – совсем недалеко от меня, – стоит человек, что хорошо его знал.

Или просто купил у него поношенную ветровку.

Моя голова все еще гудела. Я обернулся. Сгорбленный сталкер шагал сквозь толпу, опуская голову, и стараясь не привлекать внимание. Я был уверен, что уже видел его, – когда мы с Питбулем только прилетели на вышку.

Он стоял у прилавка с оружием, – за несколько минут перед тем, как деранторы напали на людей из клана Оррима Молота. Может, парень тоже был одним из сектантов?

Ноги сами потащили меня вперед.

Куда же ты так спешишь, друг? И почему прячешься ото всех?

Следить за человеком в толпе, – непростая задача. Упустишь – плохо, а выдашь себя, – тоже нехорошо.

Но когда он свернул в узкий коридор, – стало еще сложнее.

Я выглянул осторожно из-за угла. Незнакомец настороженно обернулся, и я успел спрятаться лишь в последний момент. Мы спустились вниз на несколько ярусов, – и каждую секунду я ждал, что парень меня заметит.

Под конец, он остановился около железной двери.

Ударил четыре раза, – явно условным стуком, – и что-то прошептал. То ли он стоял слишком далеко, то ли сок гуавы подействовал, – но я не смог разобрать ни слова.

Дверь медленно отворилась, незнакомец вошел.

Мне оставалось лишь уныло чесать затылок. Идти следом я уже не смогу, – без пароля охрана меня не пустит. Но и возвращаться, так ничего и не узнав, я тоже не собирался.

Сбоку была решетка вентиляции.

Я понятия не имел, куда она может вести, – но решил попробовать. В темном, заброшенном коридоре никого не было. Оглянувшись, я наскоро открутил винты, и забрался внутрь. Пару минут мне казалось, что я просто глупо теряю время.

Но потом я встретил барьер.

Впереди меня сверкало и вспыхивало силовое поле. Кто-то не хотел, чтобы здесь ползали всякие любопытные Хорсы.

Вынув из-за пояса сканер, я слегка поиграл с настройками.

Помню одного парня, – дело было в Ливии. Он так ловко мог отключать силовое поле, что однажды не заметил второе. И когда полез дальше, – ему как следует поджарило задницу.

Очень поучительная история, верно?

К слову, этим парнем был я.

– Скоро! – донесся далекий голос. – Начнется новая эра!

Силовой барьер вспыхнул, и погас.

Я пополз дальше. Вскоре туннель закончился. Путь мне преградила решетка, – а за ней распахнулся огромный зал, полный людей.

Было полутемно, лишь три ярких фонаря освещали трибуну. Присмотревшись, я понял, что то были мертвые болотные светляки, – с отрубленными лапами и крылами, насаженные на острые пики. Был и четвертый, но он не светился, – наверное, когда ему отрезали ноги, то повредили железы.

Металлические стены покрылись ржавчиной.

Я вспомнил слова Питбуля о том, что на нижнем ярусе остались несколько заброшенных помещений.

По всей видимости, это одно из них.

Людей было много.

Все носили плащи, с высокими капюшонами, – так, чтобы нельзя было видеть лиц. Видно, даже здесь, в своем тайном святилище, они не доверяли друг другу.

Одни негромко переговаривались, другие стояли молча, опустив головы. У многих в руках я заметил странные четки, – с бусами в форме черепов. Были здесь человеческие, звериные, – и те, что принадлежали рогатым, клыкастым тварям, каких я никогда не встречал.

Вдруг громкий голос пронесся над залой.

– Рейгодор! Рейгодор идет!

И все, словно по команде, стали скандировать:

– Рейгодор! Рейгодор!

Высокий, мускулистый человек вышел в свет мертвых шандалов.

Лицо его было закрыто бронзовой маской.

– Говорят, что он так уродлив, – шепнул кто-то в толпе своему товарищу. – Что стыдится показать свое лицо.

– Рейгодор! – кричала толпа.

Человек в маске вскинул руку, и наступила тишина.

– Восславим же Господа нашего! – провозгласил Рейгодор.

Я мог поклясться, что уже слышал этот глубокий, властный голос, – но эхо играло под сводами ржавой залы, и я не мог узнать.

– Восславим же его творение. Высшее из высших! Чистейшее из чистейших! Да славится во веки веков – человек!

– Слава человечеству! – взревела толпа.

Голос Рейгодора поник.

– И восславим того, кто открыл нам свет. Того, кто был послан Небом, чтобы очистить людей от скверны.

Его руки взметнулись вверх.

– Слава Шестикрылому Ангелу!

– Слава Ангелу! – пронеслось под сводами залы.

Рейгодор раскинул руки.

Несколько мгновений он ждал, пока установится тишина.

– Господь наш великий, – провозгласил Рейгодор. – Создал нас по образу и подобию своему. И каждый, – от святого до грешника, – носит в себе частицу Всевышнего.

– Аминь, – прошелестела толпа.

– Но люди грешны!

Голос Рейгодора взвился к сводам залы.

– И предали облик Господа. И хотя тела их, и лица их оставались прежними, – но души стали чернеть, корежиться, и превратились в уродцев, мертвых и безобразных. Долгие века мы предавали Господа нашего. Забыли Его заветы, и обратились к Диаволу. Век за веком, души людские гнили, портились, разлагались в гное греха. Лик наш оставался божественным, – но под ним скрывалось Диавольское уродство.

Голос Рейгодора загремел.

– И настал день, когда Господь наказал нас за грехи наши. Отнял у нас божественную красу, и даровал лица, под стать нашей мерзкой сущности. Я сам был великим грешником. Служил я ложным богам, и поклонялся тиранам. И вот что стало со мной.

Рейгодор сорвал маску.

Он стоял слишком далеко, и я не мог рассмотреть его.

Но люди, толпившиеся вокруг, – отшатнулись с криками ужаса.

– Но не Господь сотворил это, – провозгласил Рейгодор. – А я сам, когда предавал его, когда каждый день обращался к Дьяволу. Это место…

Его рука обвела залу.

– Цитадель греха и порока, есмь ворота в Ад. Всемогущий Господь, в своей бесконечной благости, даровал нам последний шанс, чтобы очиститься и вернуть себе благость Божью.

Рейгодор взметнул вверх сжатый кулак.

– Да очистим же души наши. Да очистим же мир от тварей диавольских. А пуще всего, – уничтожим тех, кто служит Сатане. Кто они?

– Сталкеры! – взвилась криком толпа. – Смерть богохульным сталкерам!

– Господь Великий, – продолжал Рейгодор. – Даровал нам свою частицу. И каждый здесь – это отражение Бога. Но Диавол хочет соблазнить нас ловушками, отравленными плодами с ядовитого дерева, – богохульными артефактами.

– Смерть сталкерам! – кричала толпа.

– Скоро настанет день, – провозгласил Рейгодор. – И мы нанесем удар.

Люди молчали, внимая каждому слову.

– Кровь прольется рекой. Везде, – отсюда до Черных Гор, – мы будем убивать сталкеров, выжигать каленым железом, как и должно уничтожать чуму. Наши братья, по всей Проклятой Земле, уже готовятся к битве. Никто нас не остановит; и день этот навсегда запомнится людям. Долгие века его будут праздновать, и восхвалять наши имена.

– Смерть сталкерам!

Рейгодор поднял руку.

– Но не время праздновать. Нам с вами, братья мои, выпала великая миссия. Через четыре дня, мы разрушим оплот Диавола, сравняем с землей Содом и Гоморру, опрокинем Башню Иерихонскую, – мы взорвем Башню Ворона.

Тишина поднялась над залом.

Я услышал тихий смех Рейгодора.

– Знаю, братья мои. Долгие годы вам говорили, что это невозможно. Все думали, что Башня Ворона вечна, – но они ошибались. Башня падет, и навеки станет грозной памятью тем, кто захочет вернуться в Проклятые Края, за диавольскими подарками.

Люди переговаривались.

Никто не мог поверить в услышанное.

Слишком хорошо охранялась Башня. Не раз и не два ее пытались разрушить, – и всякий раз она оставалась неколебима.

– Вы хотите узнать, как это случится?

Голос Рейгодора стал вкрадчивым.

– Хотите сейчас представить, что останется на месте оплота нечистых? Так вспомните, что случилось с Башней Орла.

Крики ужаса пронеслись по зале.

Я вспомнил жуткие, уродливые развалины, – над которыми клубился черный туман. Никто не знал, как была разрушена Башня, – и никто не вернулся живым оттуда.

– Смерть и ужас поселятся в этих стенах, – вымолвил Рейгодор. – И те, кто служил Диаволу, презренные сталкеры, – обретут свой истинный облик. Они обратятся в зомби, и будут пожирать своих братьев, как и повелел им владыка их – Сатана.

– Но как уничтожить Башню? – стали спрашивать люди.

– Господь милосерден, – провозгласил Рейгодор. – И Он послал нам союзника, – столь могущественного, что никто не сумеет ему противостоять.

Серая тень отделилась от стены.

Сгорбленный человек вышел к свету.

Люди умолкли, испуганно переглядываясь.

– Встречайте его, – провозгласил Рейгодор. – Тот, кто пришел из самого сердца Проклятый Земель. Тот, кто поможет нам уничтожить Башню.

Незнакомец сделал еще шаг, и остановился.

Медленно совлек с головы капюшон.

Это был Вацлав.

Проклятый Кардинал.

Несколько секунд стояла мертвая тишина.

– Нет, – негромко воскликнул кто-то. – Я видел тебя… Ты же умер.

Вацлав лишь рассмеялся.

Три актинии вспыхнули над его головой, и закружились в безумном танце.

– Я не один из вас, – сказал Кардинал. – Там, на пороге смерти, Бог даровал мне новую частицу себя. Он дал мне бессмертие.

Люди в ужасе отшатнулись.

– Убить меня невозможно, – продолжал Кардинал. – И чем ближе к центру Проклятых Земель, тем сильнее я становлюсь. Я помогу вам разрушить Обитель Ворона, – так же, как три года назад, я низвергнул Башню Орла.

– Братья мои! – провозгласил Рейгодор. – Восславим же Бога, создателя нашего, милосердного Господа! Именем Его мы сожжем дотла эту башню. Во славу Бога Всеблагого тысячи людей пойдут на заклание. И будем мы убивать их, снова и снова, пока не повергнем Диавола.

– Смерть сталкерам! – пронеслось под сводами залы. – Слава Всемогущему Богу и Шестикрылому Ангелу.

3

– Почему там?

Турбоглайдер несся над выжженной степью.

– В моем убежище безопасно, доктор.

Ковач похлопал его по колену.

– Вы же не хотите, чтобы ваши друзья, из деранторов, снова вас навестили.

– Но это так далеко…

Ренье смотрел, как проносятся под ними обломки зданий, искореженные машины. Тут и там, валялись гнилые трупы, – и странные, уродливые твари пожирали их.

– Чем меньше вокруг людей, тем безопаснее, – заметил Ковач.

Жак поерзал на кресле.

Его пугало все, – и новый партнер, и его хмурая охрана, и серые пустоши за окном.

– Может, лучше мне остаться в Париже? У меня там прекрасная лаборатория. Я много лет ее оснащал.

– Всем нам надо идти вперед, – сказал Ковач. – Это и есть жизнь. Но чтобы идти вперед, надо оставлять что-то позади…

Он откинулся на спинку кресла, и расстегнул воротничок.

– Вам не о чем волноваться, доктор. Ваша новая лаборатория будет не хуже прежней. На самом деле, гораздо лучше.

Ренье нахохлился и молчал.

Ковач усмехнулся.

– Понимаю, вам все это не нравится. Жить невесть где, у черта на куличках… Вы привыкли к Елисейским полям, ресторанам, опере…

Он достал наладонник.

– Но и здесь можно найти достойные развлечения. Думаю, вам понравится.

Ренье взял компьютер, – без всякой охоты, но его взгляд сразу же вспыхнул, когда он увидел снимки.

– Хороши, да? – улыбнулся Ковач.

Жак листал фотографии.

Одну за другой.

Там были маленькие девочки, – не старше тринадцати лет. В коротких платьицах, высоких сапожках. Майки туго обтягивают маленькие, изящные груди.

Дерзкий вызывающий взгляд.

Ренье тихо выдохнул.

Он надеялся, что Ковач не заметил, как покраснело его лицо, как дрогнули руки. Сердце бешено заколотилось в груди.

– Но это же… это неправильно, – сказал он.

– Правильно?

Полковник презрительно усмехнулся.

– Люди придумали это слово, чтобы оправдать свою лень и трусость. Во всех культурах, близких к природе, – секс начинается именно в этом возрасте. Двенадцать, тринадцать, – девочка становится женщиной.

– Но в Америке…

– Америка давно прогнила, мой дорогой Жак. Штаты превратились в посмешище.

– По-вашему, это связано?

Ренье не мог понять, – смеется над ним полковник, или говорит всерьез.

– Ну конечно! – воскликнул Ковач. – Секс это жизнь, свобода и счастье. Но еще ответственность. Взрослость. В юности все мы полны сил, и готовы своротить горы. Но власть… дряхлые старики…

Он засмеялся.

– Вроде меня… Боятся дать детям свободу. Боятся, что юная, сексуальная энергия прорвет все преграды и смоет их грязный, лживый мирок…

4

Турбоглайдер тряхнуло.

Оглушительный взрыв сотряс кабину. Ренье видел, как бурлящий огонь лижет окно.

Машину развернуло.

– Что это было? – с испугом спросил Ренье.

– Кажется, нас подбили, – невозмутимо отвечал Ковач. – Лучше вам пристегнуться.

Но Жак не мог.

Он вскочил, и в панике кинулся вперед, к кабине пилота.

Забился в дверь, заскулил, – было заперто.

– Не стоит, – бросил полковник. – Думаю, там все уже мертвы.

Машину тряхнуло вновь.

Ренье увидел в окно, как разлетаются прочь осколки кабины.

– Мы же упадем, – воскликнул Ренье.

– Полагаю, да, – кивнул Ковач.

Глайдер рухнул.

Ренье закружило, закидало по полу. Грохнул еще один взрыв. На краткий миг, Жак потерял сознание. А когда очнулся, полковник стоял над ним, и подавал руку.

– Поднимайтесь, Жак. Нам пора идти.

Пахло гарью и жженым мясом.

Наверное, человеческим.

Доктор сидел на полу, не в силах пошевелиться.

– Ну же! – прикрикнул Ковач. – Времени мало.

Он обернулся куда-то за спину.

– Митро, ты его понесешь.

Сильные руки подняли Ренье, и потащили куда-то. Он вспомнил, что в самолете были двое охранников. Наверное, им удалось спастись.

Лязгнул люк.

– Те холмы, Митро, – бросил полковник. – Там мы спрячемся.

– Да, полковник.

Ренье только с трудом не терял сознание. Все расплывалось, как в полусне.

Отстраненно, – словно все это происходило не с ним, – Жак отметил, не охранники вели Ковача, чтобы спрятать в безопасном месте, не тащили его, точно плюшевую игрушку, – как бывает всегда с богатыми людьми и политиками, а он командовал ими, – опытный полководец на поле боя.

– Кто это? – чуть слышно спросил Ренье.

Вдалеке показался тяжелый боевой вертолет.

Ковач ощерился.

– Кто угодно. Врагов у меня хватает.

Внезапно, к своему ужасу, Жак осознал, – что полковнику все это безумно нравится. Наверное, там, на вилле в Монако, в роскошных номерах дорогих отелей, – Драган скучал по риску, опасности, по настоящей жизни.

– Скорее! – приказал Ковач.

Вертолет приближался.

Они бежали по мертвой, выгоревшей на солнце пустоши. Там и здесь ее пересекали глубокие трещины. Вдруг из одной из них хлынул рой насекомых; почти все они были мертвы, и крошечными сухими градинками раскатились по земле.

Огромная морда Твари выстрелила из трещины.

Открылась длинная пасть.

Мощные клыки сомкнулись на одном из охранников. Кровь хлынула у него изо рта. Кости треснули. В последнем, безумном усилии солдат вскинул автомат, и начал стрелять.

Пуля за пулей вонзались в склизкое тело твари. Прозрачная густая влага сочилась из ран.

– Стреляй! – крикнул Ковач.

Второй охранник сбросил Ренье на землю.

Боль от острых камней привела Жака в чувство. Тот поднялся на ноги, и ринулся прочь, – не разбирая дороги, забыв обо всем, кроме череды холмов.

Так близко, и так далеко.

Ковач бежал за ним.

Телохранитель остался между ними и Тварью.

Челюсти монстра двигались, неровно, резкими движениями. Он разгрыз первого солдата, и теперь пережевывал его грудную клетку. Человек еще оставался жив; видно, слюна Твари не давала ему умереть раньше времени, как яд паука или личинки осы.

Солдат кричал, широко раскрывая рот, и обрывки его собственных внутренностей падали туда, вперемешку с кровью и пеной из пасти монстра.

Его товарищ вскинул оружие.

Под стволом автомата была ракетница. Солдат спустил курок, и снаряд, гудя, понесся вперед. Он угодил прямо в пасть Твари и взорвался.

Полумертвое тело солдата, зажатого в зубах Зверя, разметало кровавым снегом. Шея чудовища дернулась.

На краткий миг, показалось, что взрыв не причинил ему никакого вреда; что сейчас шея твари изогнется, выстрелит, словно арбалетный болт, в поднявшего оружие человека, – и огромные зубы сомкнутся на новой жертве.

Потом дым хлынул из ушей твари, существо покачнулось, и с оглушительным грохотом рухнуло наземь, подняв тучи пыли.

5

Ренье почти добежал до холмов.

Ковач смог обогнать его, и уже карабкался вверх.

В отличие от Жака, – полковник ни разу не обернулся. Знал, это бесполезно, и даже опасно.

– Руку! – приказал Ковач. – Давайте руку.

Он уже забрался на самый верх.

Охранник, убивший Тварь, догнал их, и полез на холм.

– Все, теперь я спасен, – подумал Жак.

Злобное, глухое рычание послышалось за его спиной. Он обернулся. Тугие, острые щупальца захлестнулись на его ногах, и поволокли вниз.

Ренье видел, как из расселины выползает новая Тварь.

Морда у нее была плоской, шесть глаз горели вдоль верхней челюсти. Острые зубы оскалились, готовые сомкнуться на Жаке. То, что Ренье принял сперва за щупальца, – оказалось языком твари. Он состоял из шести плетей, и теперь стремительно тащил Жака вниз.

– Помогите! – пискнул Ренье.

Но он понимал, что Ковач никогда не станет рисковать жизнью ради него.

Пальцы Жака цеплялись в камни, впивались в каждую крошечную расщелину, – в жалкой попытке хоть как-то удержаться на склоне. Он сдирал кожу, мясо до кости, – а тварь все тащила его, и Ренье чувствовал ее смрадное дыхание.

– Нет!

Это кричал охранник.

Второй язык вылетел из пасти чудовища, и захлестнулся на ногах солдата. Тот не смог удержаться, и теперь тоже катился вниз.

– Ну вот, хотя бы не один сдохну, – вспыхнула у Ренье злорадная мысль.

Глупо, но это его слегка успокоило.

Может, даже и лучше умереть здесь, – быстро, в пасти у неведомой твари. Кто знает, что могло бы ждать их потом, – если враги настигли бы их.

Жака перестали тащить.

Видно, тварь решила сосредоточиться на второй жертве, – уверенная, что этот слабый, кричащий человечек уже никуда не денется.

Он лежал, в крови и пыли, боясь пошевелиться. Тугой язык по-прежнему стягивал ему ноги.

Еще чуть-чуть… Пожить хотя бы немного…

И все его прежние проблемы вдруг стали такими жалкими, такими далекими.

– Нет…

Охранник не хотел умирать.

Каким-то чудом он успел сорвать с себя пояс, и теперь захлестнул его за высокий камень; язык чудовищной твари напрягался, дергался, – но не мог уволочь солдата дальше.

– А ведь ему тоже страшно, – с какой-то усталой обреченностью подумал Ренье. Такой огромный, сильный, он наверняка повидал в жизни немало, и прикончил уйму людей.

Этот парень мог бы сломать меня одним пальцем, – но здесь, в этой паскудной пустыне, он так же слаб и жалок, как я.

Говорят, бог создал людей, и только Кольт сделал их равными.

Это ложь.

Равными нас делает страх.

– Ренье!

Полковник Драган Ковач показался на склоне холма. В его руке темнел автомат.

Грянул выстрел.

– Хочет, верно, убить меня, чтоб не мучился, – пронеслось в голове Ренье.

Он еще успел удивиться, – вот уж не ждал от коменданта концлагеря такого милосердия.

Пуля вонзилась в землю, пыль и мелкие камни ударили в лицо Жака. И он вдруг ощутил свободу. Язык чудовища ослаб, и спал с его ног.

Ковач перерубил его.

– Беги! – приказал полковник.

И Ренье побежал.

Никогда в жизни он не мчался с таким отчаянием. Боль, страх, сомнения, – все исчезло, растворилось, растаяло в одном желании – жить.

Полковник выстрелил снова. Он хотел спасти своего охранника. Но было поздно. Высокий камень качнулся, вылетел из скалы, – и с громким, оглушительным криком солдат покатился по земле.

Тварь стремительно тащила его к себе.

Охранник взмахнул руками, и исчез в зияющей пасти.

Алые глаза чудовища закрылись, огромное тело содрогнулось, когда монстр заглотил человека целиком. Потом гигантская туша вновь исчезла в расщелине.

Жак стремительно пополз вверх, – крича и завывая от боли, хватаясь за камни разодранными, залитыми кровью пальцами.

Ковач подхватил его, и затащил наверх.

– Цел, доктор?

– Вы…

Ренье тяжело дышал.

Его стошнило, прямо на рубашку, – но Жак даже этого не заметил.

– Вы спасли меня.

Ковач усмехнулся.

Он ждал, что Жак будет его благодарить. Может даже, в ногах валяться. Но Ренье его удивил, – спросив только:

– Почему меня? Не охранника? От него же вам проку больше.

Ковач посмотрел вниз, – туда, где скрылось чудовище.

– Митро был хорошим бойцом, – полковник улыбнулся. – Честным, верным и преданным. А таких всегда легко заменить.

Вражеский вертолет был уже совсем близко.

6

– Башню Ворона невозможно взорвать.

Верхний ярус, угол платформы.

Тот, что обращен к Зоне. Отсюда, сквозь бронированные окна, открывался вид на мертвые пустоши. Кое-где виднелись черные точки, – это одинокие сталкеры шли навстречу своей судьбе.

Чем выше ты поднимаешься, – тем лучше видно людей. Их бессилие и ничтожность.

– У нас лучшая система безопасности.

Комендант Башни Ворона был поляком. Маленькие, глубоко посаженные глаза прятались под высоким лбом. Крючковатый нос придавал лицу недоброе выражение.

Губы плотно сжаты.

– Но Башня Орла была уничтожена, – сказал я.

Комендант лишь покачал головой.

– Это совсем другое. Ее тогда едва успели достроить. Вы читали доклад экспертов? Он уже давно лежит в интернете. Не знаю, кто его слил…

Офицер нахмурился.

– Такой информации не место в открытом доступе… Но сейчас уже поздно об этом думать.

– И что же там сказано?

– Ошибка проектировщиков. Башня не могла устоять. Трагическая случайность… Но с другой стороны, удивляться нечему. Нельзя строить крепости на песке. Или посреди аномалий.

– Значит, эксперты едины в своем решении?

– Безусловно.

Не потому ли доклад таким загадочным образом протек в интернет? Не сами ли строители башни сделали это, – чтобы раз и навсегда пресечь все слухи о взрыве и о теракте.

– Но этот человек, Вацлав… Он утверждает, будто сам уничтожил вышку.

– Конечно, – подтвердил комендант. – Рейгодор хочет, чтобы люди в это поверили. Тогда они пойдут за ним, в его нелепом восстании…

Он сложил руки на груди.

– Я благодарен вам за бдительность, мистер Хорс. Спасибо, что сообщили. Но должен сказать, мы здесь тоже не задницей щи хлебаем.

Комендант легко улыбнулся.

– На той встрече были три моих человека. Один даже заснял все на камеру. Я сам прослушал речь Рейгодора…

Мне стало слегка досадно.

Мой геройский поступок, – моя бочка с яблоками, – все это оказалось напрасно. Лучше бы я просто сыграл с Питбулем в бильярд черепом мутанта, – как предлагал наемник.

– Конечно, мы усилим охрану, – продолжал комендант. – Но можете мне поверить. Взорвать Башню Ворона невозможно. Еще не придумали такой бомбы, мистер Хорс.

Я смотрел в окно.

Там, – возле самого горизонта, – дымились искореженные обломки Башни Орла.

7

Аномальная Зона

в часе езды от границы

Ферму окружал высокий забор.

Скрежет и глухое рычание раздавались из высоких бараков.

– Кто это? – спросил Мэддокс.

– Зервольфы, – флегматично отвечал Ренди. – Здесь их разводят.

Среднего роста, сгорбленный, с толстым и небритым лицом, – он был похож на простого фермера, из Айдахо или Висконсина.