Текст книги "Тень Хранителя"

– Я покинула Город в надежде узнать о будущем, предначертанном нам пророчествами. Я долго блуждала по глухим пустынным местам, скиталась по Пустоши, прислушивалась к тому, о чем говорят в селениях. Но Город все время звал меня назад! Город – мой дом. Он – моя судьба. Я вернулась и больше не покину вас никогда!

«Наша Стоув! Наша Стоув!!!»

Люди выкрикивали ее имя и как в трансе размахивали в воздухе руками. Они напирали на стоявших в оцеплении клириков, оттесняя их назад. Вскоре обезумевшая толпа прорвалась через ограждение, и люди, топча друг друга, отчаянно пытались пробиться ближе к Нашей Стоув. Владыка Керин проворно открыл расположенные позади них двери и галантно предложил Дарию и Стоув пройти внутрь Пирамиды.

– Пойди к себе в покои и немного отдохни, – холодно распорядился Дарий. – Скоро я тебя вызову.

С самой своей обворожительной улыбкой и самым открытым своим взглядом, пустив для пущей убедительности слезинку, Стоув проговорила:

– Как же я соскучилась по тебе, отец…

Она смотрела на него долгим внимательным взглядом и заметила, как в уголке левого глаза Дария что-то едва заметно дрогнуло. Вроде бы это ничего не значило, но все же… Тогда девочка решила использовать самое действенное оружие Виллума и изобразила на лице вполне пристойную дозу томительного ожидания – как будто она страстно хотела услышать что-то подобное от него и вернулась сюда лишь для того, чтобы он ласково назвал ее доченькой. Когда Дарий резко развернулся на каблуках и Керин последовал за ним, она поняла, что победила.

А Дарий этот поединок проиграл.

* * *

Стоув едва успела переодеться, как в дверь постучал посланный за ней клирик. Он сопровождал ее по коридорам, а девочка смотрела на знакомые мраморные полы, застекленные переходы, на когтистые лапы до блеска начищенных ручек дверей, ведущих в покои Дария. Все было таким же, как раньше. Единственное изменение, которое она заметила, пока долго шла по длинным переходам, произошло в ней самой. Теперь присутствие духа у нее было отменным, она ни капельки не боялась. Они с Виллумом пришли к выводу, что лучше всего ей будет полностью раскрыться перед Дарием, говорить ему только правду, но тщательно эту правду дозируя, будто невзначай припоминая тот или иной эпизод. У него даже подозрения не должно зародиться, что она ведет себя с ним неискренне. Но если только он ненароком проник бы в ту часть ее памяти, где крылась вся правда, дело могло кончиться очень плохо.

– Входи.

Голос Дария звучал приветливо, но она знала эту уловку, рассчитанную на то, чтобы усыпить ее бдительность. Войдя в помещение, Стоув кивнула Владыке Керину. Он стоял в самом темном углу. Старейший же, наоборот, расслабленно сидел за своим рабочим столом из стекла и хромированной стали под двумя портретами: собственным, в самых роскошных одеяниях, и Стоув, на котором она была просто очаровательной – такой, какая она ему больше всего нравилась. В тусклом свете девочка различала сияние, окутывавшее обоих мужчин.

Стоув склонила голову, будто от стыда и почтения к Дарию.

– Так значит, тебя никто не похищал? – Слегка удивленный тон Керина резанул ее, потому что вопрос прозвучал раздражающе снисходительно.

К счастью, она уже выросла из того возраста, когда ее могли вывести из равновесия такие примитивные приемы.

– Прости меня, – с раскаянием в голосе произнесла девочка. – Я допустила ошибку, когда решила пренебречь своими обязанностями и тайно покинула Город. Еще я хочу извиниться за беспокойство и неприятности, к которым привели мои легкомысленные действия.

– Гюнтеры не имели к этому никакого отношения? – По интонации, с которой Керин задал вопрос, было ясно, что он уже давно все об этом знал и теперь ему лишь требовалось подтверждение.

– Абсолютно никакого, – заверила она его. – Я все делала исключительно по собственной воле.

– Почему ты от нас сбежала, моя дорогая? – спросил Дарий скрипучим неприязненным тоном.

Продолжая стоять со склоненной головой, она с робостью призналась:

– Мне было видение. Я хотела рассказать тебе о нем, отец, но знала, что утратила твое доверие. Мне хотелось доказать тебе свою преданность, совершить что-нибудь такое, что заставило бы тебя вновь мне поверить.

Дарий пренебрежительно фыркнул.

– Значит, ты решила последовать туда, куда тебя влекло видение.

Неужели ему что-то… известно? Сколько же еще он собирается ее мучить? Дыши, глубже дыши…

– Мне кажется, Хранитель, было бы любопытно услышать, что примерещилось Нашей Стоув, – проговорил Владыка Керин, выступив из мрака.

Ага, значит, теперь ему стало любопытно. Дарий застыл, будто окаменел. Всего на миг, но этого было достаточно. Вот они – те небольшие преимущества, использовать которые в своих интересах учил ее Виллум. И она стала отвечать на вопрос Керина так, как будто его задал сам Дарий.

– Я видела детей, которых ты ищешь. Я была уверена, что они живы, отец, что они затеряны где-то в Пустоши, что они спят и их охраняет мой брат. Или, может быть, в Краю Видений, в каком-то его уголке, где я никогда не бывала. У какой-то расщелины или пропасти. Что они лежат над ней и, напрягая все силы, не дают ей стать шире. Или они у ловцов видений, отец? Может быть, это они удерживают у себя этих детей?

Единственным звуком, слышным в большой комнате, было тихое жужжание вентилятора. Тускло мерцавшие вокруг мужчин ореолы вдруг будто кто-то разорвал. Ей показалось, что у груди Дария мелькнула яркая красная молния. Что это было – гнев или страх? Она напряглась и ощутила, что у него учащенно забился пульс. Что-то явно вывело Старейшего из равновесия. А у Керина аура замерцала оранжевыми сполохами – это значило, что он разволновался. То, что она им рассказала, его явно обрадовало. Почему?

– Расскажи подробнее, – потребовал Дарий таким тоном, от которого у нее дрожь пробежала по телу.

– Эти дети… они выглядели так, будто были сделаны из железа.

– Сколько их было? – спросил Керин и не думая скрывать возбуждение.

– Четырнадцать.

– …Четырнадцать, – шепотом повторил Керин. – Четырнадцать будут бдительно нести вахту, благословляя своей невинностью землю, на которой лежат.

В голосе Керина слышалось какое-то странное удовлетворение, а у Дария вся кровь отхлынула от лица, и он побледнел как полотно. Воздух вокруг него окрасился в мерзкий крапчатый горчичный цвет, который почему-то отдавал сероводородным зловонием. Виллум называл их Новакин. Они приводили Дария в ужас – если бы не ее брат, он бы их давно уже умертвил, скормил новому Строению. Виллум говорил, что они сохраняют Край Видений от разрушения и гибели. Можно было подумать, что Дарий должен быть им за это благодарен.

– Я повсюду искала их, отец. Видение было таким четким, что мне казалось, я обязательно их найду. С тех пор как я прекратила принимать снадобье, я отрезана от Края Видений, но во сне я переношусь к Роуну и вижу черты этих детей. Но как я ни старалась, отыскать их не смогла.

– А Роуна? – Взгляд Дария был жестким и цепким, как взгляд хищной птицы, которую она так хорошо помнила.

– Слухов всяких о нем ходит много, но следов его я не нашла. Должно быть, видения обманывают… или, может быть, я не так их понимаю.

Дарий уставился в стол, будто ждал, что она скажет что-нибудь еще, но она молчала, памятуя наставление Виллума, что приукрашивать ничего не надо.

Наконец старик поднял скуластое лицо, губы его были поджаты, в глазах светилась непреклонная решимость.

– На самом деле ты не веришь, что видения твои лгут, и я думаю, ты права – от надежды отказываться не следует.

Стоув стало легче дышать. Если бы он догадался, что на самом деле она виделась с Роуном, все на этом бы и закончилось.

– Мне кажется, тебе надо продолжать поиски… но с меньшим риском.

Стоув оставалось лишь гадать, что он имел в виду, но щеки его уже были не такими бледными.

– Поиски? Поиски. Нуда, конечно, – согласился Керин, кивнув Дарию. – Да, Хранитель, теперь я понимаю. Это ведь именно ты послал Нашу Стоув в это замечательное путешествие, пытаясь исполнить пророчества. Я понял, почему ты никому не доверял эту тайну. Мудрость твоя поистине безгранична.

Неужели Керин и в самом деле верил в то, что только что сказал? Или он просто льстил Дарию, пытаясь помочь ему вывернуться из неловкого положения, в котором тот оказался? Как бы то ни было, Хранитель, по всей видимости, против этого не возражал.

– Можешь сочинить для граждан прокламацию об этом.

– Благодарю тебя, Архиепископ. Я начну с пророчества. Там будет сказано что-то вроде: «Поскольку Дочь зрит в корень…» – Керин взглянул на Дария, явно рассчитывая получить его одобрение, но мысли Старейшего, казалось, уже витали где-то далеко. – А после этого что-нибудь коротенько о безграничной любви Нашей Стоув к гражданам и ее беззаветной храбрости в стремлении им служить. – Явно волнуясь, Керин уже начал самозабвенно импровизировать: – «Не думая о собственной безопасности, Наша Стоув отправилась в земли Пустоши в духовных исканиях, надеясь обрести там видение о будущем Города. Наш Архиепископ, зная о важности этих поисков, держал ее истинные планы в секрете. Так, скрытая покровом тайны ее исчезновения, она свободно бродила там, где ей вздумается, и наградой ей стало снизошедшее на нее откровение: ей предстал благополучный и процветающий единый мир, объединяющий Дальние Земли и Город, Владыку и Дитя. Да будет благословенна Наша Стоув – милосердная предвестница новой эпохи». – Завершив витиеватый монолог, Керин взглянул на Дария, ожидая похвалы.

Эти вкрадчивые слова вполне могли настроить Старейшего против нее. Она чувствовала себя чем-то вроде воздушного шарика, который Керин перебрасывал из одной руки в другую, то спасая его от острых предметов, то грозя ему ими. Но взгляд Дария продолжал блуждать по неведомым далям, он, казалось, вообще ни на что не реагировал. Если бы она не знала его так хорошо, ей могло бы показаться, что он просто не слышал слов Керина.

Дарий будто в трансе пробормотал:

– Можешь распространять этот официальный отчет.

– Единственный вопрос, который нам осталось решить, Хранитель, касается гюнтеров, – сказал Керин, пытаясь сосредоточить внимание Дария, вернув его к рутине повседневности. – Их осуждение воспринято населением с энтузиазмом, но вместе с тем вызвало перебои в работе наших технических служб. Если быстро снять с гюнтеров обвинения, они могли бы вскоре устранить все проблемы и неполадки.

– Народу было обещано, что они понесут заслуженное наказание, Владыка Керин. Ему нельзя отказывать в праве на справедливость, – раздраженно буркнул Дарий.

– Воистину прозорливые слова. – Лесть срывалась с губ Керина с легкостью дыхания. Чтобы так навостриться в подхалимаже, нужны годы практики, подумала Стоув. Но он казался таким искренним! Нелегко, должно быть, это ему давалось. – Отсутствие доказательств преступления не является доказательством отсутствия вины. Гюнтеры высокомерно противопоставляют себя милосердию Мегаполиса. Такое поведение оскорбляет чувства наших сограждан и заслуживает наказания.

– Хватит с них и четверых, – сказал Дарий и вырвал выбившийся из брови волосок. – Организуй все так, чтобы показательная экзекуция состоялась в Парке Мегаполиса.

Усилием воли Стоув подавила обуревавшие ее чувства. Стоило ей проявить хоть малейшую симпатию к гюнтерам, им от этого стало бы только хуже.

– А остальных без огласки освободить в течение следующих недель? – высказал предположение Керин.

– Как всегда, Владыка Керин. Детали процесса я поручаю разработать тебе.

– Благодарю за доверие, Хранитель, – почти шепотом ответил Керин. Он склонил голову не настолько низко, чтобы поклон выражал его полную покорность, но достаточно, чтобы не вызвать у правителя сомнений в его искренней преданности.

Стоув была зачарована изменением света окружавшего его ореола – теперь он походил на бледно-голубое пламя, языки которого лизали маслянистую поверхность. Не успела она отвлечься от этого захватывающего зрелища, как поймала на себе пристальный и жесткий взгляд Керина.

Дарий тоже перевел глаза на девочку и стал внимательно вглядываться в черты ее лица.

– Дорогая моя, разве ты не одобряешь наше решение? Или ты не считаешь, что казнь этих четверых будет достаточной платой за бедствия жителей Города, которые выпали на их долю после твоего исчезновения?

Еще год назад ей бы даже польстило, что из-за нее обрекают на смерть нескольких гюнтеров. Но теперь мысль об этом приводила Стоув в смятение. Однако в сложившейся ситуации у нее не было выбора – ей оставалось только согласиться.

– Этого будет достаточно, – сказала она, заставив себя изобразить на лице удовлетворение.

– Думаю, все пройдет с еще большим блеском, если руководить казнью мы поручим тебе, моя дорогая. – Губы Дария растянулись в гримасе, которая должна была означать улыбку.

– Прекрасно, – сказал Владыка Керин, взгляд которого оставался настороженным. – Или ты с этим не согласна, Наша Стоув?

Девочка почувствовала тянущую боль где-то в глубине живота, но, стараясь не обращать на нее внимания, изобразила на лице искреннее восхищение Дарием.

– Мудрость моего отца, как всегда, несравненна.

На какое-то мгновение Стоув показалось, что отвращение, которое она к нему испытывала, отражается у нее на лице. Она сделала над собой усилие, чтобы подавить панику. Но Дарий как хищник, внезапно почуявший более привлекательную добычу, отвел взгляд в сторону, вернувшись к своим темным потаенным мыслям, которыми был поглощен на протяжении всего ее допроса.

Она заметила поданный Керином знак, указывавший на дверь. Когда девочка проходила мимо него, он словно невзначай коснулся ее спины, будто подталкивая к выходу. Хотя она боялась его больше, чем Дария, прикосновение Владыки не вызвало в ней неприязни, она даже не попыталась от него уклониться. Как ни странно, у нее возникло такое ощущение, что в этом жесте проявилось его желание защитить ее.

Должно быть, она слишком устала… А Керин, видимо, был еще опаснее, чем ей казалось прежде.

ТЯЖКОЕ БРЕМЯ

БРАТЬЯ СНАЧАЛА БОЯЛИСЬ ИЗГОЯ.

НО ВРЕМЯ ИХ СТРАХ ПРИТУПИЛО

И СКОРО ЕГО УВАЖЕНЬЕ СМЕНИЛО,

ПОСКОЛЬКУ ПОСЛАЛО ЕГО ПРОВИДЕНЬЕ,

ЧТОБ РОУНА ИЗ НЕГАСИМОГО СВЕТА

НАПРАВИТЬ НА ПУТЬ ОЗАРЕНЬЯ.

ИСТОРИЯ ДРУГА В ИЗЛОЖЕНИИ ОРИНА

Роун тихонько вошел в одну из небольших комнат Академии. Мабатан выбрала для Лампи хорошее помещение – никаких излишеств, только все самое необходимое: кровать, письменный стол и полки для книг, одну из которых он в тот момент увлеченно читал.

Виновато подняв глаза на Роуна, Лампи тяжело вздохнул.

– Лежать здесь, конечно, приятно, но мне еще надо столько сделать!

– Все твои дела могут пару дней подождать, – ответил ему Роун, предостерегающе помахивая в воздухе пальцем. – Ты еще счастливо отделался.

Имин сказал мне, что, если бы осколок угодил чуть левее, тебя бы уже с нами не было.

– Забавно называть такую сильную боль в брюхе большой удачей. Да… Если уж мы заговорили о боли, как себя чувствует Энде?

– Она все перенесла достаточно спокойно.

– Ты теперь знаешь, как Апогей убивает людей? Ты видел это? – Лампи приподнялся на кровати, сморщившись от боли.

Роун неловко шагнул вперед, не зная, как помочь другу, но Лампи махнул ему рукой, делая знак, чтобы он не беспокоился.

– Все в порядке, ничего со мной не случится. Давай продолжай – мы остановились на Апогее. Хоть что-нибудь удалось выяснить?

– Ничего особенного я не заметил. Воздух вдруг как-то странно всколыхнулся, будто рябь пошла по воде, и когда она докатилась до апсара, словно кто-то высосал из них жизнь. Поглотил их, как говорил брат Жало. А когда они замертво упали, раздались какие-то шепоты… жуткие…

– Мабатан их тоже слышала.

– Я теперь жалею, что разрушил эту дьявольскую штуковину, а не просто вывел ее из строя. Тогда, по крайней мере, мы смогли бы лучше разобраться в том, как она действует.

Лампи ободряюще улыбнулся другу.

– Не трать время зря, не расстраивайся по этому поводу. Мир без пары этих Апогеев стал лучшим местом для жизни, независимо ни от чего.

Роун осторожно присел на краешек кровати.

– В конце концов нам удалось вытащить блокиратор. Если я правильно понял Отара – а это порой очень непросто, – они как-то так сделали, что устройство продолжает функционировать так же, как работало в теле клирика.

– Что-нибудь удалось выяснить?

– Только то, что его энергия направляется прямо в Край Видений, на территорию, контролируемую обращенными. Но окончательный пункт ее назначения мне определить не удалось.

Лампи рассеянно кивнул, как будто не сомневался в том, что так и должно быть.

– А что с тем клириком?

Роун покачал головой.

– Он этого не перенес. Имин вообще был поражен, что он протянул так долго… Лампи!

– Ты ведь не коришь себя за это?

– Нет, нет конечно. Просто я не знаю, что мне делать дальше.

– Помнишь, что я тебе как-то говорил о поисках Друга?

– Ты, наверное, удивишься, но это я запомнил. И немало об этом размышлял.

Лампи провел ладонью по древней книге, которую держал в руках.

– Вот что примиряет меня с болезнью – у больных есть время читать. Например, эту книгу. Здесь сказано, что тебе нужно… идти.

– Идти?

– Да. Сначала поститься, а потом идти.

– И долго я должен идти?

– Пока не найдешь то, что ищешь.

– Понятно. И в каком направлении? Куда мне идти-то надо?

– Ты когда-нибудь слышал что-нибудь о лей-линиях или линиях энергии земли?

– Кажется, что-то… нет, не слышал.

– Прочти вот это – я заложил тебе страницу.

– Ладно, посмотрю. А кто станет здесь всем заниматься, пока я буду в отлучке?

– Может быть, Энде?

– Не думаю, что она согласится. Тем более что она передала бразды правления Кире.

– Значит, Кира.

– Волку это не понравится. В данном случае надо, чтобы человек был нейтральным и не допускал перевеса одной стороны над другой… Эй! Да ведь такой человек – это ты!

– Погоди, погоди минутку, не гони лошадей! – воскликнул Лампи.

– Угомонись, – сказал Роун, одной рукой мягко пытаясь удержать Лампи от резких движений.

Но его друг явно не хотел успокаиваться.

– Ты назвал меня своим адъютантом – ладно, мне это даже понравилось, но я никогда с тобой не договаривался о том, что буду что-то делать!

– Да не бери ты в голову! Все будет нормально.

– Нет, не будет. Делать я ничего не собираюсь. У меня ни знаний, ни опыта в таких делах нет.

И к тому же – ты только посмотри на меня – я же раненый.

– Я знаю, в этом есть доля риска…

– Риска? Да не риска, а безумия. Ты что, хочешь, чтоб я здесь со всеми препирался и собачился, пока ты будешь голодный шляться по Дальним Землям, подставляясь бандитам с мародерами, клирикам и фандорам, для которых станешь легкой добычей? Не говоря уже о диких псах и ползучей лозе. Если хорошенько подумать, это самая плохая мысль из всех, которые могли прийти тебе в голову.

– Нет, ты не прав. Ты мне просто завидуешь.

Лампи три раза глубоко вздохнул, потом провел ладонями по рябому лицу.

– Ну, ты даешь! Это же надо такое брякнуть!

– Здесь каждый знает свои обязанности, я всем скажу, что в мое отсутствие они должны будут отчитываться перед тобой, – твердо сказал Роун.

– Вот здорово! Здорово. Но что… что, если… ты не вернешься назад? – При этих словах голос Лампи задрожал как тогда, когда он говорил о Лелбит.

Роун ободряюще взглянул на друга.

– Знаешь, Лампи, мне кажется, я вернусь. Если бы я думал по-другому, я бы не стал никуда уходить. Но если я по какой-то причине ошибаюсь, тебе придется самому решать проблемы. Тебе, Мабатан и Кире. Чтобы дело двигалось дальше. Если я не вернусь до следующего полнолуния, свяжитесь с Виллумом. Ты не останешься в одиночестве.

– Когда ты собираешься уходить?

– Прямо сейчас. Если это делать, то надо делать сразу, не откладывая. – Роун уже долгое время нигде не бывал без Лампи, и ему было непросто вот так встать и оставить друга. – Отдохни, завтра тебя ждет тяжелый день.

– Ты слишком много от меня хочешь.

Роун улыбнулся.

– Слишком много. Я тебя понимаю.

– Теперь я знаю, почему Дарий приказал сжигать все книги, – проворчал Лампи.

* * *

Вокруг все были заняты делом: и братья, и апсара чинили поломанную мебель, все чистили и мыли, оборудуя лазарет. Когда Роун уже почти дошел до помещения бывшей школы, послышались крики. Шум нарастал, и вот несколько окровавленных апсара под предводительством Энде ввели в зал четверых связанных клириков, глаза которых были скрыты повязками.

Увидев Роуна, Энде доложила:

– Наш дозор обнаружил группу из десятерых конных клириков.

– А где остальные? – спросил Роун.

– Пали в бою, – без околичностей ответила Энде.

Запыхавшиеся Имин с Отаром подошли к Роуну. По сравнению с рослыми апсара они казались чуть ли не карликами.

– Нам их разъединить? – спросил Имин.

– Он хотел сказать «разблокировать», – поправил друга Отар.

Роун опешил от неуемного энтузиазма докторов.

– А вы можете это сделать так, чтобы они остались живы?

– Нуда…

– …если понять, как они подсоединены…

– …и, конечно, чем больше у нас будет образцов, тем больше будет шансов разгадать их тайны…

– …и найти им новое применение… – сказал Имин.

– Новое применение? Какое именно? – спросил Роун.

– Ну, не применение, конечно, теория еще не проверена на практике… – снова поправил коллегу Отар.

– …Алджернон помог нам, объяснив принципы их устройства.

– В некоторых случаях…

– …мы могли бы использовать эти блокираторы…

– …в качестве…

– …средств связи.

– Но это пока еще только теория, – добавил Отар. – Мы…

– …нам еще надо ее проверить, – закончил за него фразу Имин.

Роун недоверчиво поинтересовался:

– Какие случаи вы имеете в виду? Проверить на ком?

– Ну… так сказать… – Врачи обменивались глуповатыми взглядами, явно чувствуя себя неловко.

– …это касается Мабатан…

– …и Киры…

– …конечно, с их согласия…

Роун в сердцах резко развернулся, оставил врачей и направился из Академии в библиотеку. Он быстро определил, что обе его родственницы находились в небольшой комнатке, где он впервые встретился с Алджи.

Мабатан с Кирой сидели на полу, скрестив ноги, лицом друг к другу, с закрытыми глазами. Роун громко покашлял.

– Чем вы здесь занимаетесь?

– Мы пытаемся читать мысли друг друга, – пояснила Мабатан. – Найти такое место, где наши мысли пересекаются.

– Это имеет какое-то отношение к Имину с Отаром и их экспериментам?

Кира вздохнула и поднялась.

– У меня, Роун, нет такого дара. Я не могу странствовать в Краю Видений, не дано мне и обмениваться мыслями, как вы это делаете вчетвером. Но я долго училась медитации и могу оставить в голове место для Мабатан. Алджи с докторами считают, что с помощью блокиратора Мабатан сможет видеть то, что буду видеть я. И когда я отправлюсь на разведку в Город, вы будете сразу же получать собранную мной информацию. Это обеспечит нам решающее преимущество и спасет многие жизни.

– Или отнимет их. – Стараясь, чтобы его слова звучали как можно более убедительно, Роун продолжал: – Мы же почти ничего не знаем об этих блокираторах.

– Да, но эти блокираторы будут уже другими. Это будут наши блокираторы, – ответила Кира. – Наш старичок Алджи говорит, что их можно переделать, «перенастроить». Да ладно тебе, Роун, не переживай так – ведь он же сам помогал их изобретать.

– Но это было больше сорока лет назад!

– А принципы их действия остались прежними, – спокойно вставила Мабатан, пытаясь направить беседу в более спокойное русло.

Роун пристально посмотрел в темные немигающие глаза Мабатан.

– Мне странно, что ты на это согласилась, ты же знаешь, насколько это может быть опасно.

– Я знаю, как обмениваться мыслями с другими, – уважительно ответила девушка. – Ты прав, это непросто, но особой опасности я тут не вижу. Мысли Киры будут доступны лишь для меня. Думаю, Роун, все-таки преимущества в этом случае перевешивают опасности.

– Нет, Мабатан, это опасно, и я не хочу, чтобы вы обе подвергали себя риску.

Кира резко уперла руки в бедра и с вызовом сказала:

– Хорошо, тогда скажи мне, Роун, как можно рассчитывать выиграть войну без риска для жизни?

Роун внимательно посмотрел на обеих своих дальних родственниц. Сила их духа ослабила его опасения. Всем им грозило одно и то же зло, каждый должен был брать на себя свою долю испытаний. А Мабатан с Кирой, видимо, лучше знали, что им надлежало делать, чем сам он понимал стоявшую перед ним задачу. Роун улыбнулся.

– Что ж, вы правы… И в этой связи я хочу вам сказать, что на неделю-другую собираюсь уйти.

– Тогда тебе нужно организовать надежную охрану, – сказала Кира, сделав вид, что эта новость стала для нее полной неожиданностью.

– Ну да… хотя нет, я пойду один и ничего с собой брать не стану. Так надо.

– Не слишком ли долго ты собираешься отсутствовать? – с упреком спросила она.

– У меня нет выбора. Я должен сделать это теперь или никогда.

Мабатан коснулась руки Роуна.

– Ты отправляешься на поиски Друга?

Роун кивнул.

– Надо же! На встречу с богом! Вот это и в самом деле немалый риск. Я бы на твоем месте взяла с собой пару штанов на смену, – хмыкнула Кира.

Проигнорировав ее язвительное замечание, Роун спросил Мабатан:

– Ты, случайно, не слышала что-нибудь о линиях энергии земли?

* * *

Роун нашел сказителей в читальном зале, они сидели вокруг разложенных стопок книг.

– Капли росы – что лучше может смыть пыль мира? – прочел Доббс.

– Басе – великий японский поэт, – крикнула Межан, явно довольная собой.

– Снова угадала, – вздохнул Доббс.

Прислонив тяжелый фолиант к возвышавшейся перед ней стопке книг, Межан продекламировала:

– Драгоценен твой сон, хотя много в нем страха… Много в нем страха, но сон этот дорог: для живого – тосковать – его доля, сон тоску оставляет для живого![2]2
  «Эпос о Гильгамеше», перевод И. М. Дьяконова. В английском переводе этот отрывок звучит немного иначе: «Сон чудесен, но страх велик: мы должны дорожить сном, несмотря на страх, потому что сон дает знать, что конец жизни – печаль». – Прим. пер.


[Закрыть]

Скорчив рожицы, Доббс и Талия сердито переглянулись.

– Она снова нас обставила, – раздраженно буркнул Доббс.

– Да, это точно, – покорно согласилась Талия.

А Роун знал, откуда Межан взяла этот отрывок. Когда он был еще маленьким, ему читал его папа. Это была одна из его любимых цитат.

– «Эпос о Гильгамеше». Эти слова сказал Энкиду своему другу – Гильгамешу, когда тот понял, что скоро умрет.

– Роун, не хочешь к нам присоединиться? – спросила его Межан, надеясь вовлечь в игру.

– Мне бы очень хотелось, но я не могу, – ответил Роун. – Вообще-то я надеялся, что вы поможете мне загримироваться.

Эта просьба привела сказителей в неописуемый восторг.

* * *

Проведя час в руках трех талантливых гримеров, Роун сидел на кухне, радуясь, что наконец-то он остался в одиночестве, и за обе щеки уплетал еду перед дальней дорогой. Но одиночество его длилось недолго – оно было прервано появлением Алджернона.

– Слава богу, Лампи сказал, где ты.

При появлении старикана Роун улыбнулся.

– Ну что, Алджи, ты принес мне замечательные новости?

– Если бы эти чокнутые доктора не дергали меня постоянно своими дурацкими вопросами о блокираторах, я бы скорее смог расшифровать записи. Но все-таки я это сделал и хочу тебе показать, что в итоге получилось!

– Тебе удалось перевести еще часть дневника? – с надеждой спросил Роун.

Алджи вынул из кармана свиток, протянул его перед собой, держа обеими руками, как делают городские глашатаи, и уставился на написанные слова.

– Будь оно все неладно! – раздраженно пробурчал он. – Собственный почерк разобрать не могу.

Алджернон еще какое-то время смотрел на свиток, потом прочистил горло и начал читать: «Оптимизм мой стал беспредельным, когда я осмыслил возможности открытия, сделанного мною в Краю Видений. Я нашел подтверждение тому, о чем раньше лишь подозревал: то была удивительная сила проявления снов и видений каждого землепашца, ремесленника, студента, учителя, ребенка и взрослого. Если было бы придумано устройство для обуздания этой способности, наши возможности стали бы беспредельны. Я без всяких задних мыслей рассказал об этом Дарию. Моя вера в нашу дружбу в ту пору еще не была поколеблена. Но я часто задумываюсь: а что, если бы я подождал и хорошенько обдумал эту мысль, как она того заслуживала? Можно было бы предвидеть, что моя концепция блокиратора непосредственно приведет Дария к стремлению самому стать богом?»

Роун не мог поверить своим ушам. Его прадед не только обнаружил снадобье, он еще и блокираторы придумал. Алджи сочувственно посмотрел на него:

– Может быть, я в чем-то ошибся. Не очень точно передал смысл этого слова. Блокиратор. Гмм… Блокиратор. Дарий. Бог. Все это как-то связано. Не могу сказать, что эта мысль меня вдохновляет.

– Дело здесь не в мысли, Алджи. Это именно то, к чему Дарий стремится, – мы только не знаем, что он для этого делает. Но мы ведь это выясним, правда?

– Да, да, конечно.

– Как же мог мой прадед поступить так… глупо?

– Он был очень эмоционален, Роун. Это же очевидно! То, как он пишет об этой концепции… диаметрально противоположно тому, как применяет ее Дарий.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Гм… давай-ка поглядим… гм… вот здесь он упоминает сны. Все видят сны. И когда мы их видим, мы каким-то образом становимся частью Края Видений. Конечно… И с видениями происходит то же самое, хотя они, конечно, случаются реже, но это явления одного порядка. Мне думается, твой прадед хотел сказать, что если много людей видят одинаковые сны или их посещают одинаковые видения, тогда они становятся реальными – они проявляются. Мне кажется, он надеялся помочь людям в развитии способности… делиться своими снами… чтобы они стали реальностью. А Дарий действует ровно наоборот. Его блокираторы иссушают жизненную силу, разрушают биополе человека. Уверен, что ты обратил внимание на эту безжизненность. Как тебе известно, это было одной из причин, заставивших меня покинуть Город. Мотивы этого чудовища были вполне понятны – власть и контроль над людьми. Будь он проклят! Я просто не мог там оставаться. Хотя я так понимаю, что там, куда ты собрался, тебе от всего этого никакого проку не будет.

– Это еще бабушка надвое сказала. А Лампи ты об этом рассказывал? Пока я буду в отлучке, ему здесь придется за всем присматривать. Эти соображения по поводу снов наверняка его тоже заинтересуют.

– Ну что ж, я об этом позабочусь. Прямо сейчас. Надо же – сны… А почему?

– Ты понимаешь, некоторые люди теряют способность видеть сны. Не могу отделаться от мысли, что это все как-то связано между собой. – Улыбнувшись престарелому гюнтеру, Роун набросил на плечи поношенную накидку бедного землепашца. – Спасибо тебе, Алджи, за все.

Застенчиво кивнув, старый гюнтер направился к выходу.

– Желаю тебе удачи в твоих странствиях, Роун из Негасимого Света.

Пока Роун шел к выходу из Академии, в голове его звучал голос отца: «Драгоценен твой сон, хотя много в нем страха». Может быть, именно это имела в виду Энде, когда говорила о вере и убеждениях. Драгоценен твой сон, хотя много в нем страха. Слова эти странным образом подбадривали, укрепляя в нем решимость. Роуну было неприятно сознаться себе в этом, но поиски Друга внушали ему неподдельный страх, причем вовсе не потому, что в случае неудачи он не знал бы, что ему делать дальше. Сама мысль о том, что ему придется лицом к лицу столкнуться с тем, в существование чего было трудно поверить, с тем, что, если бы существовало взаправду, было необычайно могущественно, возбуждала его до крайности. Когда отец читал Роуну древний эпос о приключениях Гильгамеша, он не мог знать, что в один прекрасный день его слова обретут для сына такой глубокий смысл. А может быть, родители его ничего не делали просто так, и все должно было подготовить сына к этому путешествию? Он понимал, что никогда не получит ответа на этот вопрос, но в тот момент был рад, что мудрость родителей сопровождает его в путь, которым оборванный землепашец шел на поиски древнего божества.