Текст книги "Тень Хранителя"

– Вижу, ты об этом ничего не знал. Много теперь происходит печальных событий. Мы потеряли семнадцать наших собратьев. Их убили в Мегаполисе. А теперь выяснилось, что многим из тех, кого выпустили из тюрем, был причинен непоправимый вред.

– Может быть, мы зря привлекаем вас…

– Сначала твоя просьба меня расстроила. Но это, Виллум, – наш вклад в общее дело. Твоя сестра оценила жизнь Одиннадцатого выше собственной, и мы знаем о тех испытаниях и муках, которые выпали на ее долю. Участвовать в сражениях мы не будем, но и сидеть сложа руки и глядеть на творящуюся несправедливость тоже не собираемся.

– Спасибо тебе, Номер Шесть.

– Устройства готовы. А в том, что касается хроши, ты оказался прав. Их язык и культура и вправду поразительны.

Виллум улыбнулся.

– Они, кстати, разделяют многие положения, вызывающие у вас неприязнь.

– Да. И тем не менее они выступают вместе с вами.

Лифт миновал библиотеку. Номер Шесть прокашлялся.

– Взрыв, убивший Семьдесят Девятую, отнял жизнь и у нашего друга Доббса. Думаю, тебе надо об этом знать.

Номер Шесть поправил на носу очки и, когда лифт вздрогнул, остановившись на самом нижнем этаже, поспешно из него вышел.

– А вот и ты, старый дружище, – весело произнес знакомый голос. – Опасности нас поджидают со всех сторон.

– Извини, Камьяр, Номер Шесть только что сказал мне…

– У нас, Виллум, будет еще достаточно времени поговорить об этом. Печаль воинам не к лицу.

– Вы уже приступили?

– Конечно, мы уже несколько дней только этим и занимаемся, рассказывая истории об обновлении и восстании всем, кто хочет их слушать. Мы пытались убедить Потерянных оставаться дома, но они, как мотыльки на пламя свечи, слетаются на это блестящее уродство, воздвигнутое Дарием.

– Это Апогей, Камьяр. Его необходимо уничтожить.

– Окончательное обсуждение назначено на сегодняшний вечер. Я включу этот вопрос в повестку.

– Скорее, они уже здесь! – крикнул им Номер Шесть, стоявший у большого открытого туннеля. Один за другим из него выходили Мабатан, Лампи, Миза, а за ними десятки апсара.

Мабатан сразу же заметила Виллума. Ссадины, как отголоски страданий Киры, еще были заметны у нее на щеке и под глазом. Когда она бросилась к нему в объятия, Виллум понял, какие жуткие страдания выпали на ее долю.

– С тех пор как мы виделись в последний раз, произошло много событий, – сказала Мабатан, отстранившись от Виллума. В голосе девушки слышалась горечь, но в нем звучал и присущий ей прагматизм. Тяжкое испытание, выпавшее на ее долю, закалило Мабатан, сделало еще сильнее.

– А впереди нас ждут новые схватки, – воскликнула Энде, выйдя к ним из толпы воительниц.

Воспоминания о посетившем его видении были так сильны, что какое-то время вместо Энде Виллум видел в воздухе кровь, брызги которой были крупными, как первые тяжелые капли проливного дождя.

– Что ты делаешь здесь, бабушка?

– Я пришла вместо Киры. – Энде выдержала паузу, вызывающе выпятив подбородок. – Другого выбора, Виллум, у нас не было. Я сделала лишь то, что обязана была сделать.

Почти охватившее его отчаяние, опасения за судьбу Энде сразу рассеялись. Она сказала истинную правду. Ему не надо было обладать сверхъестественным даром, чтобы почувствовать ее собственную муку и те усилия, которые она прилагала, чтобы ее скрывать.

– Я знаю, – прошептал он и в последний раз крепко ее обнял.

Бросив взгляд через плечо бабушки, он увидел Петру. – ее задиристая улыбка вызвала в нем такое чувство, будто копьем пощекотали бок.

Виллум со вздохом отстранился от бабушки и оглядел лица всех собравшихся вокруг него друзей.

– Я не могу остаться с вами. Мне надо было только убедиться, что все вы добрались сюда целыми и невредимыми. Как только луна начнет заслонять солнце – начинаем! И пусть все мы в эти дни уцелеем.

Голоса, раздававшиеся вокруг, заглушало биение его сердца. Он старался запомнить все до мельчайших деталей – смеющуюся Дай с ее пышной шевелюрой, озабоченный, но уверенный в себе кивок Лампи, кулак Мизы, прижатый к сердцу. Потом он резко повернулся и быстро направился к лифту.

Виллума догнал Камьяр, положил ему на плечо руку и вместе с ним вошел в кабину. Они стояли рядом в молчании, погруженные в раздумья, пока пол не вздрогнул. Лифт остановился – они приехали наверх.

– Знаешь, Виллум, вот что я тебе скажу, – проговорил Камьяр, по своему обычаю хорохорясь, но глядя куда-то вбок. – Когда вся эта чехарда уйдет в прошлое, давай-ка сядем мы с тобой в Парке Мегаполиса под открытым небом, пропустим по паре кружечек пивка и перемоем косточки старым друзьям…

Они оба давно уже знали, что этот момент неизбежно наступит. Теперь их вера должна была пройти последнее испытание. Камьяр никогда ни на секунду не допускал возможности поражения.

– Договорились, – с улыбкой принял его предложение Виллум.

Еще чувствуя руку друга на плече, он, чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой бетонную плиту, вышел в дверь. Именно в этот момент он и увидел их – трех до зубов вооруженных клириков, поджидавших его во дворе.

– Вот, значит, какие у нас дела! – чванливо прокудахтал один из них. – Странное здесь местечко для наставника Нашей Стоув. С чего бы это ему здесь околачиваться?

– Какое тебе дело?

– Дело Владыки Кордана – наше дело. Сдается мне, что его сомнения в отношении тебя вполне оправданы.

Все трое были настолько самодовольны и преисполнены ощущения собственной значимости, что справиться с ними не составило бы никакого труда.

Клирик ухмыльнулся, глядя на Виллума, и дал знак своим спутникам войти внутрь бетонного куба.

– Премного тебе благодарны за то, что открыл нам эту дверь. А то мы торчим здесь без толку с тех пор, как ты в нее вошел. – Включив фонарь, он продолжил: – Владыка Кордан сказал, что ты опасен, поэтому я не собираюсь…

Широко раскрыв рот, клирик уставился на собственную грудь – из нее торчала вязальная спица.

Когда покойник завалился на руки Виллума, Камьяр проскользнул между двумя другими свалившимися к его ногам клириками и прошептал:

– Всегда рад помочь другу в тяжелую минуту.

БИТВА В УЩЕЛЬЕ

ПРЕДПОЛОЖИВ, ЧТО МОЩНОЕ БИОПОЛЕ ХРАНИТЕЛЯ ПИТАЕТСЯ СТРОЕНИЕМ, НАЗЫВАЕМЫМ ТРОН, Я ПРИШЕЛ К ВЫВОДУ О ТОМ, ЧТО НАЗНАЧЕННОЕ НА ОПРЕДЕЛЕННОЕ ВРЕМЯ ЕГО ОТКЛЮЧЕНИЕ ОСЛАБИТ ДАРИЯ В КРИТИЧЕСКИЙ МОМЕНТ, ЕСЛИ ИЗ СТРОЯ БУДЕТ ВЫВЕДЕНО ДОСТАТОЧНО БЛОКИРАТОРОВ.

ОТЧЕТ АЛДЖЕРНОНА ПО БЛОКИРАТОРАМ 7.4

Каждый был на своем месте, каждый подготовился к бою. Роун надеялся, что долго ждать им не придется. На холоде было непросто постоянно оставаться сконцентрированным, даже он время от времени отвлекался.

С востока у линии горизонта едва виднелась Кальдера. Аландра уже должна быть там. Их ссора в Новом Свете, казалось, произошла целую вечность тому назад. Ведь именно тогда-то все и началось. Если он уцелеет в этой битве, надо будет навестить ее. Даже если она не расслышит его слова, даже если вообще не узнает о его приходе…

Где-то вдалеке лучи солнца отразились на небе серебристыми бликами.

– Они приближаются, – доложил брат Жало, посмотрев в подзорную трубу. – Двадцать пять транспортеров, оснащенных Апогеями.

– Я рад, что Керин выложился по полной программе, – сухо заметил Волк.

– Какой у них запас горючего?

В голосе брата Жало прозвучала тревога, которая отразилась на лице Волка, когда тот обернулся к Роуну.

– Нам повезло, что блокада Города оказалась успешной. Иначе он послал бы против нас свои летательные аппараты, как сделал это в эпоху Консолидации.

Самый быстрый путь сюда лежал через земли Пустоши. За прошедшие сто лет витавший здесь дух смерти и разрушения не развеялся, еще свежо было предание о том, как бомбы Дария истребляли повстанцев.

– Будем надеяться, – пробурчал Волк, тяжело вздохнув, – что Владыке Внушения не придет в голову сыграть с нами какую-нибудь злую шутку.

Роун прекрасно понимал его опасения. Его тоже глодали сомнения. Но как только он сюда прибыл, ему тут же стало ясно, что лучшего места для засады нельзя и представить. Подходившие клирики издали не могли видеть ничего, кроме неприступных скал, тянувшихся по обеим сторонам ущелья. На самом же деле здесь было много крутых и пологих проходов и расселин, где вполне могли укрыться всадники на конях.

– Не беспокойся, он этого не сделает.

– Хорошо бы, потому что соотношение семьдесят пять бойцов против тысячи означает, что все мы погибнем. И нет никакой гарантии, что стрелы выдувных трубок…

– Мабатан можно верить. – Оторвавшись от подзорной трубы, Жало уставился на командира. И он, и Роун знали, почему с Волком так трудно иметь дело. Треть его бойцов состояла из молодежи, еще ни разу не участвовавшей в сражениях, эти юноши были в возрасте Роуна или даже моложе. При плохом раскладе от них не дождешься никакой помощи. – Ее средство должно сработать.

– Брат Волк, – сказал Роун, чтобы отвлечь его внимание от брата Жало, – когда я встречался с Другом, его глаза были пусты – он ничего не видел. Мы выбрали этот путь, чтобы вернуть ему зрение. Сегодня он вдохнет в наши сердца пламя победы.

Волк распрямился во весь рост и горделиво заулыбался.

– Вот теперь, Роун из Негасимого Света, ты говоришь как истинный член нашего братства.

Лишь несколько недель назад Роун набросился бы на Волка за такие же слова, но теперь он понимал, что отличить врага от друга, будь он в божественном образе или человеческом, совсем не так легко, как это ему представлялось раньше. Поэтому юноша не стал возражать, а вместо этого улыбнулся Волку.

– Сколько нам еще ждать, брат Жало? – спросил Роун, взглянув на приближавшиеся транспортеры.

– Теперь самое время.

В длинном узком ущелье был разбит походный лагерь. Пологи палаток бились на ветру, повсюду пылали костры. Брат Волк свистнул долго и громко, и по его сигналу братья приготовились к сражению. Он свистнул снова, но на этот раз коротко и резко, и дюжина арбалетчиков заняла заранее подготовленные позиции.

Грузовики уже почти с ними поравнялись, когда Волк дал сигнал к бою. Стрелы градом посыпались сверху и полетели по ущелью вдоль земли, пробивая колеса машин. Транспортеры резко затормозили, накренились и врезались друг в друга. Уверенные в действенности своего нового оружия, сотни клириков бросились в ущелье, размахивая мечами и парализующими устройствами, как лемминги с обрыва, пока их братья по оружию налаживали Апогеи.

Волк дал сигнал привести в боевую готовность Усмирители. Лучники бегом припустились обратно к лагерю, так что только пятки сверкали. За ними гнались клирики. Как только братья добежали до стены, перегородившей ущелье, сверху им сбросили канаты, и они взобрались по ним наверх. Переглянувшись, Роун, Волк и Жало стали спускаться вниз, к укрытым в лощине коням.

Клирики вдруг поняли, что их заманили в ловушку – но было уже слишком поздно. У входа в ущелье за работу принялись стрелки отравленными стрелами из трубок. Синие мундиры один за другим валились на землю, как только им в кровь попадало средство Мабатан. Груда тел клириков в проходе перегородила путь к отступлению тем, кто еще оставался в ущелье.

Послышалось жужжание заряжавшихся Апогеев, и Роун отдал приказ вводить в действие Усмирители. Возившиеся со своим чудовищным оружием клирики сначала были сбиты с толку, но уже через несколько секунд раздались их истошные вопли об отступлении. Роун взглянул вниз – на земле валялись груды тел и еще не меньше пары сотен синих мундиров пытались вырваться из западни. Он дал сигнал арбалетчикам, а сам взялся за свою трубку и стал пускать стрелы в оставшихся врагов.

Краем глаза он заметил, что после первого залпа стрел с подожженными наконечниками оставшиеся клирики повыскакивали из грузовиков. Потом он услышал, как с противоположных сторон ущелья Жало и Волк повели братьев в кавалерийскую атаку. Им еще сопротивлялась жалкая горстка клириков. Оставив двоих братьев завершать работу, Роун дал знак остальным переходить в наступление. Они бросились вниз по склону в ущелье.

Когда воины рассеялись по полю битвы, разя врага, на Роуна набросился целый отряд клириков. Он выхватил меч-секач и наносил удары по врагам направо и налево тупой стороной лезвия, стараясь вырубить, но не убить. Меч сверкал в его руке и двигался так молниеносно, что был практически не виден глазу.

Но клирикам в какой-то момент удалось схватить его за колено и прижать к спине мертвой лошади. Он отбивал удары их мечей, но тут подоспел брат Жало и нанес врагам по смертельному удару обоюдоострым копьем. Роун тут же бросился обратно в самую гущу битвы.

Он тяжело, прерывисто дышал, сердце билось бешено, и вдруг в ушах раздался звон от внезапно наступившей тишины. В какую бы сторону он ни обратил взор, на ногах устояли только братья.

К Роуну, находившемуся в самом эпицентре битвы, подошел Волк. Он тоже тяжело дышал, глаза его сверкали, вены на лысой голове пульсировали.

– Они доблестно сражались и пали смертью храбрых.

Жало, окровавленный, осмотрел поле брани и сокрушенно покачал головой.

– Я возьму с собой пятнадцать братьев, – пробормотал он. – Мы отыщем раненых и разведем погребальный костер.

Хроши уже прибыли и бродили по полю битвы. Они согласились ухаживать за ранеными, но не могли укрыть в туннелях тысячную армию. В утесах, окружавших ущелье, раненые могли переждать холода, но Роун понимал, что всем им выжить не суждено.

– Все остальные спускаются в ущелье, – скомандовал Волк, – и начинают отключать блокираторы.

Братья вытащили небольшие устройства размером с ладонь и не спеша переходили от одного клирика к другому, отключая их блокираторы. Эта картина напомнила Роуну рассказы о мародерах, которые он читал в детстве, о том, как после битвы они так же бродили по местам сражений и грабили тела убитых. Но эти люди были живы. По крайней мере, большинство из них. И сейчас их освобождали из тюрьмы, в которую они были посажены, сами того не ведая.

Брат Волк хмуро наблюдал за происходящим.

– И что с ними станет, когда они очнутся?

– А как бы ты реагировал на их месте? Если бы вот так пришел в себя и понял, что Дарий тебе больше не хозяин.

– Но ведь вера-то у них останется.

– Их верой станут пророчества. Она будет не слишком отличаться от твоей.

Волк скептически взглянул на Роуна.

– Война скоро кончится. К чему нам тогда будет нужна такая армия? Их проще было бы убить. – Не успел Роун ему ответить, как Волк посмотрел в сторону Города и спросил: – Когда ты уходишь, Роун из Негасимого Света?

– После того, как воздам должное Другу.

– Пока мы с тобой здесь разговариваем, хроши устанавливают Усмирители у ворот Города. Мы выступим в тот момент, когда начнется затмение.

– Если будет на то воля Друга, я найду тебя там через два дня.

– Если будет на то воля Друга, – эхом откликнулся Волк, окидывая взглядом горизонт. Потом провел рукой по лысой голове, вздохнул, повернулся и пошел к своим людям в ущелье.

Волк хотел, чтобы именно Роун повел братьев к воротам Города, и с невероятным ожесточением с порога отметал все его доводы. Но когда Роун сказал ему, что знал, как Волк мечтал об этом с самого детства, с тех пор, как Энде обучала его премудростям военного ремесла, – согласился. Справиться с этой задачей он должен был, естественно, по воле Друга, и потому Роун не сомневался в успехе.

Убедившись, что Волк вновь взял бразды правления в свои руки, Роун мысленно вернулся к событиям этого знаменательного дня. Им удалось вывести из строя больше тысячи клириков и избежать большого кровопролития. Идя к погребальному костру, Роун подумал, что хорошо бы запомнить лица погибших воинов, заплативших жизнью за победу. Но сделать этого он не сумел.

ГНЕВ ДАРИЯ

КОГДА ДНЕМ ГОРОД НАКРОЕТ ТЕНЬ ЛУНЫ,

ДЕТИ РАДОСТНО РАССМЕЮТСЯ,

БУДТО ОЧНУВШИСЬ ОТ КОШМАРНОГО СНА.

КНИГА НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА

Им благоприятствовала судьба – небо было чистым. Дул, правда, холодный и колючий ветер, но здесь, на вершине самого высокого здания в Городе, от шахты лифта исходило тепло, согревавшее Мабатан и Лампи.

Это место было лучшим наблюдательным пунктом, чтобы следить за событиями надвигавшейся битвы. В бинокль, который ей дал Номер Шесть, Мабатан пристально рассматривала места, где должны были завязаться первые схватки: ворота Города, площадь, на которой был воздвигнут гигантский Апогей в гетто Потерянных, и далекий Карьер с глубокой шахтой и бетонным бункером, где очищалось и хранилось снадобье. Мины и взрывчатка были заложены, Усмирители доставлены, войска выдвинуты на позиции. Скоро на самой вершине этого здания Роун должен был вступить в битву с Дарием.

А на тот случай, если все закончится провалом, в руке Лампи сжимал детонатор.

Прошлой ночью, переодевшись в одежду понтеров, они с Петрой проникли в здание Пирамиды. Сделав вид, что занимаются текущими работами в шахте центрального лифта, они тайком выполняли свою опасную миссию. Свисая с канатов, продетых сквозь шкив, укрепленный под самой крышей Пирамиды, они закладывали и крепили взрывчатку по всей длине центральной колонны здания.

– Смотри, Мабатан, я даже не держусь руками! – прошептала Петра, скользнув к следующему уровню на обвязывавшем ее канате. Мабатан последовала за ней, но медленнее, перебирая канат руками, и аккуратно уложила взрывчатку на положенное место.

– Ну не будь ты такой серьезной накануне битвы, – сказала Петра, проскользнув мимо нее. – Это плохая примета. Давай, Мабатан, пошевеливайся! Скоро Роун подоспеет. Хроши прислали весточку, что битва в ущелье прошла по плану. Все будет хорошо.

– Я не за себя, Петра, беспокоюсь. Но… в этом здании живут сотни людей, и совсем не все из них Владыки…

– Любая война имеет свою цену, – ответила Петра без эмоций, будто повторяя навязшую в зубах избитую истину. – Они – убийцы, Мабатан.

– Знаю. Но если у Роуна все сорвется, Край Видений будет разрушен… и тогда это станет лишь вопросом времени…

– Да пошли ты все эти пророчества куда подальше, Мабатан! Мы будем сражаться до самого конца, каким бы он ни был, потому что даже если нас ждет поражение, даже если все мы погибнем, может быть, кто-то другой выиграет эту войну. Значит, ради них ты и сражаешься – ради тех, кто придет потом.

Мабатан устало улыбнулась, и молодая апсара задорно улыбнулась ей в ответ, разжала руку и соскользнула по канату еще на один уровень вниз.

Заснуть ночью Мабатан не смогла. С первыми лучами солнца гюнтер провел ее и Лампи на этот помост под самым последним верхним этажом Пирамиды. Все утро она внимательно обследовала это место, пытаясь определить, откуда здесь можно на них напасть. Лампи все еще был на взводе, и его можно было понять. Он в сотый раз осматривал взрывное устройство, и девушка очень надеялась, что Петра была права – у них обязательно должно было быть будущее.

– Ты уверена, что нас здесь никто не увидит? – Лампи с подозрением вглядывался в расположенные выше и ниже их окна.

– Мне кажется, Восемьдесят Четвертый вчера вечером уже несколько раз отвечал на этот вопрос.

– Да, он нес какую-то чепуху о центровке крепления балок, преломлении света и глубине резкости, но я ни слова не понял из того, о чем он говорил.

– Если они придут, я готова, – сказала Мабатан, поглаживая небольшой колчан, набитый короткими стрелами, наконечники которых были отравлены ядом ползучей лозы. Он висел рядом с ее выдувной трубкой. Прикрыв рукой глаза от солнечных лучей, она посмотрела в небо.

– Лунный диск только что коснулся солнца. Отряд Энде уже вышел?

– Почти. Видишь их? Вон там, на границе гетто. – Лампи нахмурился. – Слабовата у них позиция, Мабатан. Как только они выйдут на площадь, их легко можно будет окружить и…

– У них не было выбора.

Новость Камьяра об огромном Апогее изменила их планы. Переодетые в обноски Потерянных, гюнтеры отважились подобраться к нему поближе и лучше его рассмотреть. Результаты разведки никак нельзя было назвать обнадеживающими. Серебряная облицовка Апогея маскировала его защитный кожух, против которого Усмирители были бессильны. За изображением Стоув пряталась дверца, которая открывалась только тогда, когда Апогей уже приводился в действие. Единственный способ вывести его из строя состоял в том, чтобы обрушить с постамента до того, как его включат.

Апогей плотным кольцом окружали клирики, значит, боя не избежать. Поэтому Энде решила принять вызов. Она рассчитывала без особого труда разбить врага с двенадцатью лучшими своими воительницами. Им надо будет слиться с толпой, быстро подобраться к синим мундирам, внезапно напасть на них, разбить, а потом совместными усилиями опрокинуть и разрушить замаскированное оружие Дария. Камьяр предложил, чтобы вместо Энде и ее двенадцати отважных апсара задачу по уничтожению страшного оружия выполнили бы его сказители, потому что, добавил он, подмигнув, диверсии и уловки по введению противника в заблуждение тесно взаимосвязаны. И тем не менее большую часть ночи он провел, затачивая вязальные спицы.

– Возможно, Энде изменила бы свое мнение, если бы увидела свою позицию отсюда, – Лампи опустил бинокль и беспомощно взглянул на Мабатан.

– Энде сама может о себе позаботиться.

– Знаю.

Мабатан поняла, что обидела его своей резкостью, но так сильно переживала сама, что никак не могла подобрать нужные слова, чтобы успокоить друга.

– Надеюсь, они быстро справятся со своей задачей, – с тревогой проговорил Лампи, – и тут же оттуда уйдут.

Внезапная вспышка в стороне Карьера, где добывали и обрабатывали снадобье, отвлекла их внимание от площади. После непродолжительной паузы раздался звук сильного взрыва. Мабатан воскликнула:

– Вот и началось!

По периметру огромной шахты начали взрываться заранее заложенные мины, и через несколько секунд ее стены обрушились внутрь. Бетонный бункер разнесло вдребезги, и в небо взметнулось черное облако. Почва вокруг него просела, и вскоре на всем этом пространстве образовалась огромная впадина. Снадобье было погребено под тысячами тонн бетона и земли.

Мабатан внезапно охватила тихая радость, и она сосредоточилась на образе своего отца – Хутуми. Отец, сегодня снадобью настал конец.

От восточной части гетто Потерянных донесся громкий вой сирен.

– Сколько ты их там видишь? – громко спросил Лампи.

Она считала машины, сердце ее билось все сильнее и сильнее.

– Семь… нет, девять, десять. Десять. Десять грузовиков, в каждом человек по двадцать клириков. Все направляются к Карьеру. Сработало! Теперь, как мы и надеялись, ворота защищать почти некому. Смотри! Братья. Ты их видишь?

Выставив перед собой Усмирители, воины Волка рассредоточились по равнине. Клириков, способных остановить их вторжение, практически не наблюдалось.

В душе Мабатан волной всколыхнулась надежда, наполняя все ее существо гордостью и страстным стремлением к победе.

– Посылай сигнальную ракету, Лампи! Давай, стреляй! – Но повернувшись к Лампи, она увидела, что по щекам его текут слезы. – В чем дело?

Лампи не ответил. Он пустил из арбалета сигнальную ракету, и она ярким пламенем вспыхнула над гетто. Потом опустил арбалет, склонился к ней и тихо сказал ей на ухо:

– За последние несколько недель эти апсара стали моими друзьями, Мабатан. Я только что подал им сигнал… и теперь чувствую себя палачом.

Отвернувшись от нее, он смотрел вниз, на раскинувшуюся невдалеке под ними площадь.

– Они ведь наши друзья, Мабатан, – внезапно воскликнул он. – Наши друзья!

* * *

Стоув вошла в большой Зал Путешествий, следуя сразу за Архиепископом. Владыки почтительно стояли подле своих стеклянных кресел. Дарий скользнул взглядом по единственному еще сидевшему Владыке. По крохотным красным искоркам, отскакивающим от его плеч, Стоув поняла, что Старейшего не просто что-то тревожит – он был в ярости. Виллум сказал, что Помешанные Владыки готовы уничтожить все что смогут, в надежде ослабить оборону Дария и проложить Роуну путь к победе. О том, что предпримет Дарий с Корданом и другими его подручными, предстояло узнать ей.

Как только Хранитель коснулся осунувшегося лица слуги, единственный его глаз раскрылся, а сам он резко подался вперед.

– Архиепископ, Помешанные Владыки повержены.

– Да неужели, мой дорогой Кордан? И какой же ценой?

– Бастион, Антлия, Водоворот и Глазок… все уничтожено.

– Ты сказал: они повержены. Что это значит? Они мертвы? Я хочу, чтобы они были мертвы.

– Мы заманили их туда, где они попали под воздействие притяжения Спиракали. Она их поглотила. Они должны быть мертвы. Они должны быть… Хранитель…

В этот момент дверь распахнулась, вошел Керин, а за ним клирики внесли расчлененные тела трех Помешанных Владык.

– Код, открывающий дверь в темницу, был изменен. – Казалось, Владыка Внушения внимательно вглядывался в лица всех присутствовавших в помещении одновременно. – Очевидно, это сделал тот же человек, который снабдил их снадобьем.

Владыки заговорили все разом.

– Убрать их с глаз моих! – прошипел Дарий.

Но Керин еще ближе подошел к Старейшему, голос его перекрыл стоявший в помещении гомон. Указав на тела Помешанных Владык, он громко произнес:

– Они занимались не только саботажем – разрушен Карьер и все его строения.

Внезапно в комнате воцарилась полная тишина, но ужас, отразившийся на лицах Владык, быстро сменился сомнением и неверием.

Дарий криво ухмыльнулся.

– Это уже не имеет значения. Снадобье себя изжило! Оно нам больше не нужно!

Всех охватил ужас. Ужас и подозрение…

– Не нужно? – глуповато ухмыльнулся Владыка Фортин. – Да как же такое может быть, Старейший?

– Пойдемте, друзья мои. Я покажу вам. Помешанным болванам не удалось причинить вред моему самому выдающемуся достижению! Пойдемте со мной, и я покажу вам такое могущество, о котором никто из нас не мог и мечтать… Кордан, раздай всем снадобье. Это последний раз, когда вам приходится к нему прибегать, друзья мои. Могущество моего Трона сделало снадобье анахронизмом.

Но ни один Владыка не решался сесть на свое место.

– Вы смеете подвергать мои слова сомнению?!

Стоув хотела отойти от него немного назад, чтобы не создавать впечатления, что она с ним заодно. Но делать этого было нельзя – одно неверное движение, и Дарий может попытаться ее убить.

– Объясни мне, Фортин, что ты имеешь в виду?

Владыка Фортин открыл рот, но говорить не мог – он лишь невнятно что-то бормотал, тихо всхлипывал и пускал слюни.

Она чувствовала, как Старейший овладевал неразвитым разумом Фортина. Стоув видела внутренним взором, как его обволакивает склизкая, мерзостная зеленая оболочка и безжалостно сжимает все сильнее и сильнее. Но одновременно она видела и то, что наблюдали все остальные Владыки, – руки управляющего были прижаты к телу, ладони сжаты в кулаки, лицо его, казалось, окаменело, он задыхался, из глаз сочилась кровь. Несколько минут Фортин еще конвульсивно дергался, будто изображая марионетку, которой всегда на самом деле и являлся, а потом замертво свалился на пол.

– Я создал тебя, – прорычал Старейший, протянув руку, будто выбирая следующую жертву. – Я возвращал жизнь твоей разлагавшейся плоти, возвращал тебе молодость в Водовороте. Если бы не я, ты бы давно уже сгнил в могиле. Владыки! Я победил саму смерть! Это ваш последний шанс, – воскликнул он. – Примите ваше снадобье и обретите бессмертие!

Многие Владыки давно уже состарились и одряхлели. Все силы их были истощены, а привычка к снадобью низвела их таланты до пустого интриганства. Они уже не были способны к прямому столкновению и потому стояли как парализованные. Что они могли сделать?

– Вы хотите, чтобы я всех вас убил? Садитесь.

Они восприняли эти слова как приказ и тут же ему подчинились. Глаза их остекленели.

Возьмите снадобье, которое лежит перед вами.

Стоув смотрела, как Владыки пальцами зачерпнули из баночек снадобье и поднесли к губам, и сердце у нее ушло в пятки. Дарий медленно повернулся к ней и Керину – единственным, кто оставался стоять.

– Ах, Владыка Керин… Ты не удивил меня, но скажи: все-таки почему ты стоишь? Садись. Ты меня огорчаешь.

– Я служил и служу Мегаполису.

– А когда именно ты перестал служить мне?

У Стоув перехватило дыхание, когда изо рта Дария один за другим извивающимися змеями стали вылетать зеленые потоки энергии.

Но Керин явно был прекрасно осведомлен о разрушительных способностях Дария и заранее подготовился к защите. От пяток до макушки его окутала спираль из пурпурных нитей. Они возникали и обволакивали его слоями, создавая вокруг непробиваемый защитный барьер. Яростные попытки Дария поразить Владыку Внушения не достигали цели, потому что испускаемая им энергия поглощалась и рассеивалась.

Однако Дарий лишь усмехнулся, глядя в глаза предателю.

– Их смерть будет быстрой. А с тобой я поступлю по-другому. Тебя я долго буду жечь на адском огне. Ты просто безмозглый прислужник пророчеств.

И в этот момент, когда Стоув ощутила, что Дарий готовится к новой смертельной атаке на врага, он вдруг как подкошенный повалился на пол.

Керин бросил на него сверху вниз ледяной взгляд.

– Роун из Негасимого Света нашел способ одновременно отключить большое число блокираторов клириков. А без их энергии ты всего лишь жалкий свихнувшийся старый болван.

– Да как ты смеешь?! Как у тебя язык поворачивается?!

Дарий подполз к ближайшему сидевшему Владыке и схватил его снадобье. Он понюхал его и гневно бросил Керину:

– Да это же обычный сонный порошок!

– Архиепископ, это ты дал им приказ. Ты заставил их принять снадобье. Ты заставил их молчать. Твой слуга Кордан наверняка предупредил бы тебя, если бы мог говорить.

Когда Дарий перевел взгляд на Стоув, она задрожала и заплакала.

– Отец, – простонала она.

Дарий сощурился. Глазные яблоки под приспущенными веками бешено вращались, перескакивая с нее на Керина и обратно. Но Стоув упорно продолжала разыгрывать свой спектакль. Она помнила обещание, данное ей Керином, и это помогало девочке сдерживать накатившую панику: «Он ждет, что я буду тебя защищать из-за моей веры. А если я не стану этого делать, он решит, что я считаю тебя преданной ему. Тогда он будет видеть в тебе единственный возможный источник своей власти, своего союзника. И в этом случае он не причинит тебе вреда».

Стоув очень надеялась, что обещание Керина не было пустым.

Собравшись с силами, Дарий поднялся и протянул к ней руку.

– Подойди ко мне, дочь моя. Помоги мне. Скорее!

* * *

Луна скрыла солнце до половины, его свет затухал на востоке небес, как кровь растворяется в бассейне с водой. В той стороне, куда смотрела Мабатан, ясно было видно, как на фоне обозначившихся на темневшем небе звезд вырисовывались рога быка. Времени у нас осталось лишь до тех пор, пока бык не взойдет на востоке. А потом – мы пропали, все будет кончено. В пророчестве говорилось об этом дне. Это ведь не Дарий торопил события – все, что произошло с ними во всей своей совокупности, подвело их к этому дню.