Текст книги "Тень Хранителя"

САБОТАЖНИКИ

ТЕХНИКА ПРИВЯЗЫВАЕТ ВЛАДЫК К ГОРОДУ, ТАЙНЫЕ ПЕЩЕРЫ ЛОВЦОВ ВИДЕНИЙ ДЕРЖАТ ИХ ПОД ЗЕМЛЕЙ.

ПОЭТОМУ ТЕМ И ДРУГИМ НУЖНЫ СЛУГИ. НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ ЖИВУТ В СТРАХЕ ПЕРЕД ХОЗЯЕВАМИ, У ДРУГИХ ЕСТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЫСЛИ, А ТРЕТЬИ ПРИСЛУЖИВАЮТ ИМ С РАДОСТЬЮ.

ПУТЬ ВАЗЯ

Вне себя от горя и ярости, Роун осматривал причиненные Академии разрушения.

– Это цена за то, что мы здесь скрываемся от Дария! – прорычал Волк.

– Думаешь, это работа Дария? – спросил Лампи у Роуна.

– Если бы это было делом его рук, здесь уже все были бы мертвы.

– Кто же тогда это сделал? – недоумевал Волк, с трудом сдерживая отчаяние и гнев.

Роун понимающе посмотрел на командира братьев. От бессмысленности нападения у него тоже буквально кровь вскипала в жилах.

– Найдем преступника и получим ответ.

Апсара и братья работали вместе. Они укрепляли разрушенные стены и убирали валявшийся повсюду мусор и обломки мебели. Роун молча ходил по помещению и ни на кого не смотрел. Он старался сосредоточиться на каждом, мимо кого проходил, чтобы прочувствовать, уловить, что у них на душе.

– Взрыв разрушил кухню и стены этих двух казарм, – сказал Лампи, шагавший за ним следом.

Среди людей, работавших в той части здания, где разрушения были самыми значительными, Роун ощутил совсем другие эмоции, чем у остальных, – досаду и раздражение, смешанные с горьким чувством одержанной победы. В мгновение ока Роун набросился на одного из братьев, швырнул его на пол и стал душить предателя.

– Надж! – воскликнул Волк.

Поверженный брат – его лицо пересекал синевато-багровый шрам – самодовольно ухмыльнулся.

– Ничего личного, брат Волк.

– Ты убил двоих ни в чем не повинных людей. Зачем? – Роун надавил большим пальцем на кадык мужчины. Ему ничего не стоило тут же лишить его жизни. – Зачем?! – повторил вопрос Роун, чуть сильнее сжав шею Наджа.

– Несчастный случай. Мне правда их жаль. Они оба мне нравились. Что-то случилось с таймером. Погибнуть должен был ты.

– Кто отдавал тебе приказы? – Никогда раньше в голосе Лампи не звучала такая ярость.

Надж захрипел. Роун увидел образ пумы так четко, будто она стояла у него перед глазами.

– Им руководили ловцы видений, – ответил Роун. – Зачем они приказали тебе меня убить?

– Ты же сам говорил, что собираешься уничтожить снадобье. Неужели ты думал, что они будут сидеть сложа руки и ждать, пока ты выполнишь свое намерение?

Роун мысленно вернулся к той ночи, когда проходил совет… в шатре было несколько братьев… и тут он вспомнил обезображенное шрамом лицо этого воина. Да, Надж был тогда с ними.

Предатель рассмеялся.

Встав перед Лампи, Волк хмуро смотрел на распростертого на полу брата, потом поднял взгляд и пристально взглянул на Роуна.

– Собираешься его допрашивать?

– Он ничего не знает.

– Тогда… пророк… – прошептал Волк Роуну, который прижимал преступника к полу.

Роун медленно встал, внимательно следя за каждым движением Наджа. Боковым зрением он заметил, что Волк поднял меч-секач, и закричал, но было слишком поздно – страшный удар рассек предателя пополам.

Лампи был потрясен, но глаз отводить не стал. Потом помог собрать останки Доббса и Семьдесят Девятой. Можно было лишь догадываться, какие чувства бушевали в тот момент в его душе.

– Такова наша участь, адъютант. Он признался в своем преступлении, и над ним свершилось правосудие Друга. Его тело не будет похоронено, его оставят гнить на земле, – мрачно сказал Волк Лампи.

– Мы не палачи, – возразил Роун, вставая между ними.

Волк резко повернулся к нему и проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Осмелюсь спросить тебя, пророк, что ты собираешься делать с Дарием, когда он окажется в твоей власти?

К лицу Роуна прилила кровь, но он не поддался ярости.

– Это, брат Волк, останется между мною и Другом.

Глаза Волка сузились, однако прекословить он не стал. Глядя куда-то мимо Роуна, воин обратился к Лампи:

– Я прослежу, чтобы о теле предателя позаботились.

Роун взглянул на свои руки – они были обагрены кровью Наджа. Ему очень хотелось лишить изменника жизни. Перед глазами его стояло любознательное лицо Семьдесят Девятой, образ смеющегося Доббса… Все впечатления этого страшного дня слились в нем воедино и прорвались долгим страшным воплем.

– Роун, – обратился к нему убитый горем Лампи. Но Роун понимал, что время горевать еще не настало.

– Я собираюсь поговорить с ловцами видений.

Роун, ослепленный яростью, хотел пройти мимо друга, но Лампи преградил ему путь.

– Подожди, Роун, подумай: ведь именно на это они и рассчитывают. В Краю Видений у тебя не будет должной защиты, и к тому же ты окажешься там в меньшинстве.

– Лампи, мне нужно встретиться с ними лицом к лицу. Только после этого я смогу принять решение.

* * *

МНОГОЦВЕТНАЯ РЫБА, ВИЛЬНУВ ХВОСТОМ, УБИРАЕТСЯ С ЕГО ПУТИ, КОГДА ОН ПРОНОСИТСЯ ЧЕРЕЗ БЕСКРАЙНИЕ ЗАРОСЛИ КОРАЛЛОВ. НО ЕГО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ ПОТРЯСАЮЩИЙ ПОДВОДНЫЙ МИР, И ПОКА ОН ПРЕОДОЛЕВАЕТ ОГРОМНОЕ РАССТОЯНИЕ В БЕЗБРЕЖНОМ МОРЕ, ЛИШЬ ОДНА МЫСЛЬ ЗАНИМАЕТ ЕГО, ТОЛЬКО КОГДА ЕГО ПУТЬ ПОД ВОДОЙ ПРЕГРАЖДАЕТ ОГРОМНЫЙ СВЕТЯЩИЙСЯ ЗАНАВЕС, ОН ПОДНИМАЕТСЯ НА ПОВЕРХНОСТЬ. РАЗОГНАВШИСЬ ДО НЕВЕРОЯТНОЙ СКОРОСТИ, ОН ВРЕЗАЕТСЯ В СОЗДАННУЮ ФЕРРЕЛОМ СТЕНУ. ВОКРУГ НЕГО МНОГОЦВЕТНЫМ КРАСОЧНЫМ КАСКАДОМ ТАНЦУЮТ БЛИКИ СВЕТА, ВСЕ ЕГО СУЩЕСТВО ЛУЧИТСЯ ЭНЕРГИЕЙ, КОГДА ОН ВРЫВАЕТСЯ НА ТЕРРИТОРИЮ ЛОВЦОВ ВИДЕНИЙ ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ СТЕНЫ.

НА МОРЕ ПОДНИМАЕТСЯ ВОЛНЕНИЕ. ИЗ ГЛУБИНЫ НА ПОВЕРХНОСТИ, ПОКРЫТОЙ ПЕННЫМИ БАРАШКАМИ, ПОЯВЛЯЮТСЯ ПУМА, РОСОМАХА И ШАКАЛ С ЯВНЫМ НАМЕРЕНИЕМ ЕМУ ПРОТИВОСТОЯТЬ.

«КАКАЯ САМОНАДЕЯННОСТЬ! – ЩЕРИТСЯ ПУМА. – ОН НЕ ПОБОЯЛСЯ ПРОНИКНУТЬ СЮДА В ОДИНОЧКУ».

«САРИ, Я ПРИШЕЛ СЮДА С МИРОМ, ЧТОБЫ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ. КОГДА-ТО В ОАЗИСЕ МЫ БЫЛИ ДРУЗЬЯМИ».

«ТЫ ПРЕДАЛ НАС, РОУН. ТЕПЕРЬ И РЕЧИ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИ О ДРУЖБЕ, НИ О МИРЕ МЕЖДУ НАМИ».

«ТЫ ПРИКАЗАЛА МЕНЯ УБИТЬ. ИЗ-ЗА ЭТОГО ПОГИБЛИ ДВОЕ МОИХ ДРУЗЕЙ».

«ЭТО ПРИСКОРБНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ».

«ЧТО ТЫ НАДЕЯЛАСЬ ВЫИГРАТЬ ОТ МОЕЙ СМЕРТИ?»

САРИ НЕ МИГАЯ СМОТРИТ НА РОУНА ХОЛОДНЫМИ ТЕМНЫМИ ГЛАЗАМИ.

«НЕУЖЕЛИ ТЫ И ВПРЯМЬ НАСТОЛЬКО НАИВЕН? МЫ ПОЧТИ СТО ЛЕТ ЖДАЛИ ТВОЕГО ПОЯВЛЕНИЯ, С ТОБОЙ МЫ СВЯЗЫВАЛИ ВСЕ СВОИ НАДЕЖДЫ. ТЕБЕ БЫЛО ПРЕДНАЧЕРТАНО СВЕРГНУТЬ ДАРИЯ, ИСПОЛЬЗОВАТЬ НОВАКИН ДЛЯ ЗАЩИТЫ КРАЯ ВИДЕНИЙ И ОБЕСПЕЧИТЬ ПОСТАВКУ СНАДОБЬЯ. НО ВМЕСТО ЭТОГО ТЫ ОБРАТИЛ ПРОТИВ НАС НАШИХ ЛЮДЕЙ И, КАК НАМ ДОНЕСЛИ, СОБИРАЕШЬСЯ УНИЧТОЖИТЬ СНАДОБЬЕ. ТЫ НЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ТВОЙ ТЕЗКА-ПРАДЕД, НО ГОРАЗДО ОПАСНЕЕ. НАМ НАДО БЫЛО УБИТЬ ЕГО. ВО ВТОРОЙ РАЗ МЫ НЕ НАМЕРЕНЫ ПОВТОРЯТЬ СВОЮ ОШИБКУ».

«ВЫ РАЗРУШАЕТЕ КРАЙ ВИДЕНИЙ».

«ГЛУПОСТЬ! КРАЙ ВИДЕНИЙ УНИЧТОЖИТЬ НЕВОЗМОЖНО».

«НО Я ВИДЕЛ ЭТО СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ».

«ТЫ ЛЖЕШЬ! ЭТО СТАРОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ. ТВОЙ ПРАДЕД ГОВОРИЛ ТО ЖЕ САМОЕ, НО СЕЙЧАС – СТО ЛЕТ СПУСТЯ – МЫ ЗДЕСЬ, И МОГУЩЕСТВО НАШЕ ЛИШЬ ВОЗРОСЛО».

«СНАДОБЬЕ – ЭТО ЯД. ОНО МЕШАЕТ ВАМ ТРЕЗВО СМОТРЕТЬ НА ВЕЩИ».

ПУМА НАПРЯГАЕТСЯ И СКАЛИТ КЛЫКИ.

«МЫ ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ, РОУН ИЗ НЕГАСИМОГО СВЕТА. МЫ ПОКАЗАЛИ, НА ЧТО СПОСОБНЫ. – ПРИБЛИЗИВШИСЬ К РОУНУ, ОНА ГОВОРИТ УЖЕ БОЛЕЕ МЯГКИМ ТОНОМ: – ПОЙМИ, МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ ДАРИЮ НАС ОДОЛЕТЬ».

«Я ВАС ОСТАНОВЛЮ», – УВЕРЕННО ОТВЕЧАЕТ ЕЙ РОУН.

ВСЕ ТРОЕ МРАЧНО ПЕРЕГЛЯДЫВАЮТСЯ. ШАКАЛ ЩЕЛКАЕТ ЗУБАМИ.

«ТОГДА МЫ ОБЪЯВЛЯЕМ ТЕБЕ ВОЙНУ!»

ОН ПЫТАЕТСЯ УХВАТИТЬ РОУНА ЗА РУКУ, ОДНОВРЕМЕННО НА НЕГО БРОСАЕТСЯ ПУМА, НО ЕМУ УДАЕТСЯ ОТ НИХ УВЕРНУТЬСЯ, И ОН, РАЗЪЯРЕННЫЙ, ИСЧЕЗАЕТ В МОРСКОЙ ПУЧИНЕ.

Все это время Лампи не отходил от физического тела Роуна. Когда он увидел выражение лица друга, внутри у него будто что-то оборвалось.

– Думаю, дела наши обстоят не самым лучшим образом.

– Они объявили нам войну.

В дверном проеме появилась апсара.

– Энде просит тебя к ней зайти. Кира в карьере.

* * *

Энде рассказывала Роуну о том, что произошло, и отирала капли пота со лба Мабатан.

– Гюнтеры отвели Киру в главное хранилище. Она подробно описала все входы и маршруты охранников. Они спустились на лифте глубоко под землю и вошли в дверь, раскрывшуюся в стальной стене.

– Я вижу стеклянную стену, – пробормотала Мабатан. – За ней – снадобье. Горы снадобья. Одиннадцатый смотрит сквозь очки. Клирик! Нам нельзя здесь находиться.

– Беги оттуда, Кира, беги! – взмолилась Энде, затаив дыхание.

– Нам надо спешить.

Номер Одиннадцать провел Киру в узкий коридор. Но не успел он нажать на кнопку, закрывавшую стальные двери, как из лифта вышел клирик и нацелил на них оружие.

– Что вы здесь делаете?

– Проверяем прочность защитной ткани.

– В ведомости на проводимые работы ничего об этом не сказано.

– Кто-то по невнимательности наверняка допустил ошибку.

– Разберемся. Идите вперед.

Кира молниеносно нанесла сильный удар клирику в челюсть. Он откинулся назад, ударился о стену и случайно выстрелил. Взвыла сирена. Чтобы он не выстрелил второй раз, Кира прикончила его ударом по шее. Его блокиратор еще не успел отключиться, как на глазах удивленного гюнтера она стянула с него форму, сбросила с себя одежду гюнтера и переоделась в синий мундир клирика.

Она надела на клирика свои очки, прикрыла ему воротником рубашки шею, чтобы скрыть блокиратор, и втащила его в лифт.

– Пойдем.

Взглянув в искаженное паникой лицо гюнтера, Кира положила руку ему на плечо, чтобы приободрить.

– Иди за мной. Как только сможешь скрыться, беги.

– А как же ты?

– Обо мне не беспокойся.

Когда дверь лифта раскрылась, их уже поджидал отряд клириков с оружием наготове. Кира сделала умиротворяющий жест рукой.

– Моя вина! Этот гюнтер оскорбил Нашу Стоув и вывел меня из терпения. Пришлось в него выстрелить и включить сигнал тревоги. Ему, должно быть, изрядно досталось. – Она опустила труп на землю. – Вы что, собираетесь меня арестовать?

Клирики рассмеялись. Один из них повернулся к Одиннадцатому.

– Ты был свидетелем этого жуткого несчастного случая?

Номер Одиннадцать с опаской кивнул.

– Забирай своего приятеля и отваливай отсюда.

На мгновение Одиннадцатый застыл в нерешительности. Кира подошла к нему и стукнула, чтобы он поскорее убирался восвояси. Снова повернувшись к клирикам, она скорчила гримасу, передразнивая дрожавшего гюнтера.

– Они такие заторможенные, правда?

Одиннадцатый стал оттаскивать тело, лежавшее лицом вниз, и не без труда положил его на тележку. Когда он катил ее прочь, клирики громко над ним потешались.

Но смех тут же смолк, как только они увидели приближавшегося чванливого клирика, который явно был их начальником.

– Кто она такая? – спросил он, войдя в помещение.

– Я прибыла сюда только сегодня утром из…

– Документы, – без всякого выражения сказал он.

– Сейчас.

Она стреляла из оружия убитого охранника, пока не уложила полдюжины врагов. Но когда Кира прицелилась в последний синий мундир, спусковое устройство оружия заело. Воительница сбила клирика с ног, сильно ударила и побежала.

Сирена продолжала оглушительно завывать. Как только Кира добежала до главных ворот, по ней стали стрелять охранники со сторожевых башен. Она подскочила к полудюжине клириков, охранявших ворота, и вступила с ними в рукопашный бой – каждый ее удар достигал цели. Чуть дальше по дороге росло несколько деревьев, за ними лежал большой камень, а под камнем…

Внезапно у нее подкосились ноги, и она упала. Еще один выстрел попал ей в спину. Она почти не могла дышать. Трое клириков приставили ей к горлу мечи. Кира плюнула в них. Они стали пинать ее ногами и били, били, били…

* * *

Энде остановившимся взглядом уставилась в стену. Лицо ее стало серым. Что в действительности происходило с ее внучкой, было ей предельно понятно по тому, как Мабатан дергалась и извивалась, уклоняясь от града ударов. Все молчали. У Роуна все внутри похолодело, но даже если бы в этот момент он был в состоянии говорить, что он мог сказать?

Внезапно Мабатан застыла. Когда Энде коснулась двумя пальцами шеи Мабатан, то еще сильнее побледнела. Через некоторое время она прошептала:

– Жива, она жива… Глубоко заснула, но жива. – Не поднимая глаз, спросила: – Роун, ты с ней немного не посидишь? Я ненадолго.

Присев на постель рядом с Мабатан, Роун увидел, как на ее руках, на груди, на лице выступают страшные синяки. Вдруг она дернулась, и ее забила мелкая дрожь. Роун заботливо накрыл ее одеялом, но она так вскрикнула, и он тут же одеяло убрал. Любое прикосновение доставляло ей боль и страдание.

Ее побелевшая безжизненная рука соскользнула с кровати. Роун хотел осторожно положить ее обратно, но вдруг пальцы Мабатан сомкнулись на его запястье. Он вздрогнул. На сердце было тяжело, глаза затуманились слезами – и тут сквозь эту искристую пелену он увидел пятнистую бурую крысу.

– Я боялся самого худшего, – со вздохом проговорила крыса, склонившись над израненной дочерью.

– Киру схватили, – спокойно сказал Роун. – Мы не знаем, что случилось бы, если бы ее убили. Мы хотели отключить ее связь с Мабатан, но Мабатан отказалась, поэтому, думаю, нам не удалось бы это сделать. Но если ты позволишь…

– У нее сильная воля. Она следует своему пути. Если дочка моя сказала, что хочет продолжать, не стоит ее останавливать. Тем более что это может отвлечь вас от достижения поставленных целей.

– Двое моих людей сегодня погибли, стали жертвами диверсии ловцов видений.

– Ты в этом уверен?

– Ловцы видений объявили нам войну.

– Тогда, Роун из Негасимого Света, настало время действовать.

– Что я могу сделать? Даже если бы я знал, как их победить, сражение с ними в Краю Видений раскрыло бы наши планы Дарию.

Хвост крысы угрожающе дернулся.

– Пока этого делать не нужно. Ты же знаешь, где они живут…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Зачем же тебе, Роун из Негасимого Света, сражаться с ними в Краю Видений, если ты знаешь, где эти люди живут?

Лизнув себе лапу, крыса медленно растворилась в воздухе.

– Если сможешь, передай Мабатан, что я думаю о ней. Всегда.

Раздался тихий стук в дверь. Вошел Камьяр. Глаза его покраснели, лицо было помятым и мрачным.

– Прости меня, если я некстати. Но мы сейчас собираемся хоронить наших друзей.

ПОМЕШАННЫЕ ВЛАДЫКИ

МЫ УЗНАЕМ О ТОМ, ЧТО ПЛАН РОУНА РАЗЛУКИ БЛИЗОК К ЗАВЕРШЕНИЮ, В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ПОЛУЧИМ ШАНС НА ИСКУПЛЕНИЕ.

ВАЛЕРИЯ, ВИДЕНИЕ № 543, 32 ГОД ДО НАШЕЙ ЭРЫ,

ДНЕВНИКИ КРАЯ ВИДЕНИЙ ПЕРВОГО ВНУТРЕННЕГО ПРЕДЕЛА

Коридоры административных уровней Пирамиды были извилистыми; казалось, им не будет конца. Стоув быстренько прошмыгнула за угол лишь для того, чтобы убедиться, что зловещая тень появится снова. Переждав там какое-то время, она сбежала вниз по служебной лестнице и оказалась в заваленном всякими вещами коридоре. Там она спряталась за какие-то ящики.

Все было тихо. Времени терять было нельзя. Она взлетела на два пролета по главной лестнице. Куда двигаться дальше? В отдел освоения или отдел регистрации? Кордан крался за ней почти неслышно – когда она пересекала лестничную площадку в направлении отдела регистрации, до нее доносилось лишь шуршание его мантии по бетонному полу. При входе сидела молоденькая секретарша. Стоув ей ласково улыбнулась. Девушка всплеснула руками и вскочила. Со стола во все стороны разлетелась кипа бумаг.

Положив руку на плечо секретарши, Стоув тихонечко шепнула:

– Я пришла поблагодарить тебя за твою работу.

Девушка была немного старше ее, и Стоув без труда усадила ее за стол. Секретарша, совершенно сбитая с толку, запротестовала, но Стоув приложила пальчик к губам. Охваченная почти религиозным экстазом, та и не заметила, что дверь отворилась, не услышала хриплого дыхания Кордана, не обратила внимания, как дверь тихонько затворилась. Собрав разлетевшиеся в стороны бумаги и вложив их в руки девушки, Стоув улыбнулась ей своей самой чарующей улыбкой и быстро удалилась.

На следующем уровне негромко хлопнула дверь. Кордан поднялся наверх. Стоув побежала по лестнице вниз. Тремя уровнями ниже она остановилась и прислушалась – дверь открылась, потом закрылась. Через несколько ступенек она дошла до другой двери и сильно ею хлопнула, чтобы привлечь внимание Кордана. Сколько, интересно, времени он уже за ней гонялся? Больше часа, должно быть. Ей неприятно было себе в этом признаться, но это ее… забавляло. Кордан следовал за ней повсюду и при этом даже отдаленно представить себе не мог, что это она играет с ним в кошки-мышки, причем кошкой была она – ей очень хотелось, чтобы у Виллума было в запасе столько времени, сколько ему потребуется.

* * *

На самом нижнем уровне Пирамиды во всех направлениях разбегались бессчетные ряды полок, на которых были разложены стопки папок с документами. Все было покрыто толстым слоем пыли. Помещение представляло собой огромный лабиринт, в котором хранились регистрационные записи государственных учреждений с самых первых дней существования Мегаполиса.

– Это единственный вход в архив?

– Есть еще семь других, расположенных на равном расстоянии друг от друга по периметру. – Проводником Виллума по этому запутанному лабиринту был гюнтер Номер Восемьдесят Два.

Внезапно он резко остановился, предостерегающе поднял руку, потом, успокоившись, кивнул головой. – Это мыши. Но ты не беспокойся – у нас есть копии всех документов, которые здесь хранятся.

– Судя по толстому слою пыли, к этим папкам никто не прикасался уже долгие годы.

– Пылью мы здесь все сами покрыли, чтобы замести следы.

Виллум улыбнулся. Изобретательность понтеров была притчей во языцех, хотя порой она смахивала на манию.

– Но сюда ведь никто давно не ходит…

– Иногда в архив заглядывает Владыка Керин. Виллум тут же вспомнил о дневниках, которые видел в тайной комнате Керина.

– Это здесь он отыскал дневники первых девятерых?

– У него только копии. Оригиналы хранятся у нас.

Это же надо! Все это время гюнтеры хранили дневники, а Виллум об этом даже не подозревал! Черт бы их побрал с этой их манерой ограничиваться в общении лишь самой необходимой информацией!

– Мне можно будет их прочитать?

– Я сообщу Номеру Шесть о твоей просьбе.

Свернув за угол в другой ряд полок, они увидели огромную центральную колонну Пирамиды. Номер Восемьдесят Два сделал Виллуму знак остановиться.

– Номер Шесть просил меня еще раз напомнить тебе о риске общения с помешанными Владыками. Я думаю, он рассказывал тебе о том, что, когда Дарий их заточил в основание этой колонны, произошло несколько землетрясений, свидетельствовавших о степени их могущества.

– Да, он мне об этом рассказывал.

– Тебе надо знать и о том, что когда Дарий приказал нам переоборудовать подземелье в темницу – вне всякого сомнения, в надежде умиротворить помешанных Владык, – мы потеряли двенадцать гюнтеров.

– Владыки на вас напали?

– Нет. Они специально никому не стремились причинить вред, но мы слишком поздно узнали о степени их… отклонения от нормы. Прикосновение к ним является смертельным. Они никогда ничего не говорят, и тем не менее в их присутствии человек слышит жуткие вопли, которые западают ему в мозг на несколько недель, а в некоторых случаях люди продолжают слышать их всю жизнь. Нам пришлось разработать несколько специальных трубопроводов, чтобы обеспечивать им питание, убирать отходы и удовлетворять другие их жизненно важные потребности. Но никакие средства, которые мы пытались изобрести, не могли заглушить эти страшные крики. Виллум, это противоречит здравому смыслу и всякой логике. Трубопроводы до сих пор используются, и это свидетельствует о том, что без всякой медицинской помощи помешанные Владыки все еще живы. Может быть, их могущество возросло еще больше. Каждый год мы представляем Дарию отчет, и нам ясно, что даже он бессилен с ними совладать.

– Спасибо, Номер Восемьдесят Два. Я буду иметь это в виду.

Гюнтер замялся перед тем, как набрать код на последней из трех массивных, покрытых свинцом дверей.

– Любая ошибка при наборе кода заблокирует двери, и открыть их потом может быть очень трудно.

– Я тебя понял.

– Твое решение остается неизменным?

Виллум утвердительно кивнул.

– Номер Шесть очень высокого мнения о твоих способностях.

– А ты с ним не согласен?

– Ты – человек уникальный, но я не могу понять, почему необходимо идти на такой риск.

– Я не могу тебе этого сказать, знаю только, что так надо сделать.

Виллум направил всю свою жизненную энергию на создание защитного барьера, который мог бы его оградить от психической атаки помешанных Владык, потом дал сигнал гюнтеру.

Набрав код, Восемьдесят Второй поспешно отошел в сторону. Скорчив гримасу, он выдавил из себя фразу, совершенно не свойственную его собратьям:

– Желаю тебе удачи!

Высказав свое пожелание, он мгновенно исчез еще до того, как дверь распахнулась.

Семьдесят лет заточения в основании Пирамиды наложили на заключенных Владык неизгладимый отпечаток. От волос остался прозрачный пушок, в желтовато-янтарном освещении подземелья образовывавший ореол над их лицами и телами. Кожа стала сухой и морщинистой и напоминала пятнистый пергамент, в любой момент готовый вспыхнуть и сгореть дотла. Казалось, что живыми на их лицах оставались лишь светло-голубые глаза, взгляд которых был направлен прямо перед собой. Все они были слепы. Но они, несомненно, обладали особым зрением, потому что все как один устремили на него невидящие взгляды.

Один за другим помешанные Владыки простирали в его сторону руки, ногти у них на пальцах скрутились в длинные спирали. Все они наперебой одновременно что-то заговорили: дрожащее сопрано сплеталось с тенором, в то время как третий голос, который явно когда-то был глубоким и звучным, многократно и настойчиво прерывал странную гармонию дуэта вздохами и придыханиями.

– Мы знаем тебя, Виллум. Ты – один из потомков Роуна, одна из многих его могучих ветвей. Да… Мы знали, что он найдет крысу. Он был очень умен. Всегда… рассчитывал партию на много ходов вперед. Да… Он был совсем не такой, как Дарий. Совсем не такой, как Дарий.

Они окунались в воды Реки Времени и видели там… что? Эх, если бы знать о существовании их дневников раньше, подумал Виллум, тогда он лучше представлял бы себе, с кем имеет дело.

– Да… Мы знали, что ты придешь к нам. Да. И мы знаем, что ждет тебя впереди. Ловушка. Ты попадешь в ловушку. Это так несправедливо.

Могли ли они читать его мысли? Или просто уже «видели» эту встречу раньше? Знали, о чем он собирался их спросить?

– Отбрось нерешительность, Виллум. Говори. Говори.

Помешанные Владыки одновременно вздохнули, и Виллума вдруг пробрал такой ледяной холод, что по спине побежали мурашки. Но это было лишь слабым подобием тех чувств, которые от них исходили на самом деле.

– Значит, вы знаете, почему я пришел?

– Дарий. То, что сокрыто под Спиракалью. Ты хочешь знать о том, что нам известно. О том, что мы видели. Что мы способны сотворить.

– Да.

– Мы были Владыками-Строителями. Роун сказал: прекратите принимать снадобье. Окунитесь в Реку Времени. Но никто из нас не хотел этого делать. Дарий сказал: используйте Колодец Забвения. Он сделает вас сильнее. Ха-ха-ха… Мы встали не на ту сторону. Мы закрыли Колодец, и вытекавшая из него река высохла. Дарий сказал: принимайте больше снадобья. Захлебнитесь им. Оно даст вам то, чего не может дать Река. Мы так и сделали. А потом, с замутненным снадобьем сознанием, строили, строили, строили… Но одна за другой образовывались огромные трещины. Ох… Мы их заделывали, но образование на их месте новых провалов было лишь вопросом времени. Одна трещина возникла прямо у нас под ногами, мы в нее провалились. И, достигнув самого дна, увидели там чудовище. Ты тоже его видел. Теперь оно, вечно голодное, сокрыто под Спиракалью. Мы предвидели наше падение и потому смогли к нему подготовиться – мы боролись, и нам удалось выбраться. Но мы не смогли его одолеть и не знаем, как это сделать, Виллум. Но мы можем тебе помочь разделаться с Дарием.

Трое Владык вздрогнули и напряглись.

– Ты освободишь нас. Да. Мы знаем, ты сделаешь это. Мы знаем, что у тебя на уме.

Рука Виллума коснулась снадобья, которое он принес с собой в кармане. После этого решения дороги назад не было.

– Тебе многого нужно бояться, Виллум. Только не нас. Нет. Мы живы – знаешь почему?

– Вы боитесь смерти.

– Не совсем так. Мы боимся его – чудовища. Ты знаешь его имя. Мы не хотим, чтобы нас поглотила его зияющая пустота. Мы хотим добраться до Колодца Забвения и оказаться в Краю Видений. И потому мы сделаем этот последний шаг. Дай нам снадобье, и мы поможем тебе разрушить то, что сами создали. Мы встанем на сторону тезки Роуна – да, нам ведомо пророчество, – в надежде, что он исполнит то, что не было дано осуществить его прадеду.

Виллум вынул снадобье, и, когда помешанные Владыки протянули руки, их голоса громче и настойчивее зазвучали в его мозге сквозь защитный барьер.

– Мы знаем тебя, Виллум. Да. Нас посещали видения сокола. Сокол – это ты. Он пытался улететь, но не мог – крылья его были подрезаны. Подрезаны существом, которое он любил больше всего на свете. Не мог он взлететь. Нет. Он истошно кричал, просил и молил, но она предпочла его крики огромной пустоте, которая зияет в ней без него. Мы хорошо ее понимаем. Да. Прекрасно ее понимаем.

Стараясь к ним не прикасаться, Виллум насыпал по щепотке снадобья в ладонь каждого помешанного Владыки, потом направился к выходу. Но он не мог избавиться от их голосов, болезненно звучавших в его сознании.

– Он хочет убежать, ведь так? Да. Но время бежит быстрее.

* * *

Стоув ждала в приемной отдела кадров. В конце коридора стоял растерянный Кордан. Он был в полном недоумении. Отлично. Ей вдруг стало скучно. Виллум уже должен был все закончить. В тот момент, когда Кордан уже собирался уйти в противоположном направлении, она выскочила из приемной прямо под ноги проходившего мимо клирика. Мужчина вздрогнул и, будто собравшись молиться, почтительно свел вместе ладони.

– Наша Стоув!

Она благосклонно улыбнулась своему почитателю, коснулась его лба указательным пальцем, и он заплетающейся походкой пошел мимо Кордана.

– Владыка Кордан? – громко обратилась к нему девочка. – Что ты здесь делаешь? Я и понятия не имела, что ты бываешь в административной части здания.

– Обычно я сюда не хожу. И тебе здесь нечего делать. Сначала я тебя встречаю в самом опасном месте Края Видений, потом замечаю, что ты здесь шастаешь. Вот я себя и спрашиваю – с чего бы это такие странности?

– Ты больше не мой воспитатель. Какое тебе дело до того, где я бываю?

Взгляд единственного зрячего глаза Кордана выражал тревогу и раздражение.

– Я озабочен лишь тем, что ты можешь здесь потеряться. Из-за беспочвенных опасений Виллума, что ты принимаешь слишком много снадобья, ты теряешь свой потенциал. Не давай его предубеждениям себя ограничивать.

Стоув широко раскрыла глаза, делая вид, что он ее заинтриговал.

– Но, Владыка Кордан, я хочу только одного – быть самой собой.

На половине физиономии Кордана читалось явное возбуждение. Хотя на вторую – парализованную – половину его лица было противно смотреть, Стоув подумала, что она ей нравится больше. Глядя на кривой изгиб его губ, с которых уже готовы были слететь еще какие-то глупости, она вздохнула с облегчением, когда к ним подбежал запыхавшийся клирик.

– Не сейчас, долдон, разве ты не видишь, с кем я разговариваю?

– Владыка, ты сказал, что…

– Да, да. Ладно. Прости меня, Наша Стоув. – Он склонил голову к клирику, и тот стал нашептывать ему что-то на ухо. Глаз Кордана загорелся восторгом. Махнув рукой посланцу, он снова повернулся к Стоув: – Извини меня, Наша Стоув, но я должен срочно уйти по неотложному делу.

– Это какое, интересно, дело может быть важнее разговора со мной?

– Шпионы – Рот Кордана скривился как склизкий червяк. – Враги Мегаполиса.

– Да неужели? А я могу с тобой пойти?

В глазу Кордана отразились смущение и тревога. Он с беспокойством прикидывал, есть ли у него право ей отказать.

– Присутствие Нашей Стоув может помешать… твоя сострадательная натура может быть травмирована…

– Конечно же нет.

Стоув забеспокоилась. У нее даже мелькнула мысль, что Виллум разоблачен. Но этого быть не могло – девочка почувствовала бы нависшую над ним опасность. Их все еще связывал перстень, а он никаких сигналов не подавал.

– Это может быть опасно. Вот уже на протяжении многих лет время от времени мы получаем донесения о том, что бунтовщики, которые, как мы считали, давно уничтожены Хранителем, выжили. Говорят, что их потомки стали свирепыми женщинами-воительницами. У нас есть основания полагать, что пойманная шпионка – одна из них. – Половина физиономии Кордана расплылась в самодовольной улыбке. Он явно горел нетерпением в предвкушении удовольствия.

«Это, должно быть, Кира сумела проникнуть в Город, но была схвачена…»

– Ну что ж, ради такого знаменательного события я могла бы надеть бледно-желтое платье. Мне надо переодеться – как ты думаешь, это продлится долго?

– Можешь в этом не сомневаться, Наша Стоув, – ответил Кордан, резко повернувшись на каблуках.

Стоув подождала, пока он не скроется из вида, потом побежала к себе. Если они не найдут способ ее спасти, сестра Виллума обречена на медленную смерть в жестоких мучениях.