Текст книги "Тень Хранителя"

ДРУГ МОРГАЕТ, И ОНИ ПЕРЕНОСЯТСЯ К ГИГАНТСКОЙ РАСКРЫТОЙ ЛАДОНИ, ТАКОЙ ЖЕ, КАК ЕЕ МИНИАТЮРНАЯ КОПИЯ, КОТОРУЮ КОГДА-ТО СВЯТОЙ ПОКАЗЫВАЛ РОУНУ КОРЧАЩИЕСЯ И ИЗВИВАЮЩИЕСЯ В МУЧЕНИЯХ ТЕНИ ВОЗНИКАЮТ НИОТКУДА И ИСЧЕЗАЮТ В НЕЙ. КОГДА ТРОН ИХ ПОГЛОЩАЕТ, ОНИ НЕМНОГО ТУСКНЕЮТ, БЛЕДНЕЮТ, ПОТОМ СКОЛЬЗЯТ ПО УЗКОМУ КАНАЛУ, КОТОРЫЙ БЕЗЖАЛОСТНО И НЕУМОЛИМО ВЛЕЧЕТ ИХ К СПИРАКАЛИ.

«МЫ ВСТРЕТИМСЯ С ТОБОЙ СНОВА, КОГДА ТЫ ПРИДЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ ДАРИЯ. И ТОГДА, РОУН ИЗ НЕГАСИМОГО СВЕТА, ТЫ НАЙДЕШЬ МЕНЯ И ВЫПОЛНИШЬ МОЮ ПРОСЬБУ, – В РУКЕ МИНОТАВРА ВОЗНИКАЕТ ОСНОВАНИЕ ФАКЕЛА. – ВОЗЬМИ ЭТО И ДАЙ КЛЯТВУ».

КАК ТОЛЬКО РОУН БЕРЕТ ФАКЕЛ В РУКУ, ОН ВСПЫХИВАЕТ ЯРКИМ ПЛАМЕНЕМ.

«ХОРОШО, – ГОВОРИТ ДРУГ. – ТЕПЕРЬ НАШ ДОГОВОР СКРЕПЛЕН КЛЯТВОЙ».

Он был погружен в непроглядную тьму, такую густую и бездонную, какой раньше никогда не видел. Но вскоре в этой непроглядной темени замигали светлые точки, и Роун понял, что находится в атмосфере земли, пролетая высоко над облаками, под бесчисленными мерцающими звездами.

Ты видишь быка?

Роун взглянул на самую яркую звезду – Альдебаран, светившуюся оранжевым цветом. Там его морда, составленная звездами из звездного скопления Гиады. Звезды Эль Ham и Дзета Тельца указывают на его рога. Они входят в созвездие Тельца.

Я выжил, потому что вписан в звезды небесные в форме быка. Каждое поколение, устремляя на меня взор, дает мне новое имя, а имя дает мне жизнь.

Но если человечество погибнет, умрешь и ты.

А что дает человечеству жизнь?

Роун подумал о Стоув, Аландре, Лампи, Мабатан, о Новакин, обо всех, с кем сводила его жизнь, обо всех, кого он любил. Он думал о запахе цветов и о песне сверчка. На этот вопрос трудно ответить.

Чтобы ответить на него, нужна вечность. Нам повезет, если она у нас будет.

* * *

Роун очнулся и понял, что снова находится в центре лабиринта Друга. В горле у него пересохло, хотелось есть, и он потянулся к сумке. Встреча с Другом оказалась совсем не такой, как он предполагал. Вместо ответов он получил еще больше вопросов. Что значит убить бога? На что он дал согласие? Почему согласился? Может быть, где-то в глубине души он просто не верил, что такое возможно? А может быть, думал, что мир без Друга станет безопаснее.

И все же его не покидало чувство, что он как-то связан с богом, и, хотя многое из того, о чем поведал ему Друг, так и осталось для него тайной за семью печатями, он понимал, насколько важно было ее раскрыть.

Роун вздрогнул, положив в рот кусочек вяленого мяса, – губы его распухли и горели. Пережевывая жесткое мясо, он держал ладонь на губах, чтобы хоть немного их охладить, и думал о последних словах Друга.

Мое предложение, Роун из Негасимого Света, это дар, хотя, скорее всего, ты даже не догадываешься о том, что он собой представляет.

ПРОБЛЕМЫ АДЪЮТАНТА

 
ВЗГЛЯД ВИТАЕТ В НЕБЕСАХ,
В СЕРДЦЕ ВСЕМ НАЙДЕТ ОН МЕСТО.
СТОИТ КРЕПКО НА НОГАХ.
КАК ОН ВЫЖИЛ, НАМ ИЗВЕСТНО.
 
 
ПРЕДАННЫЙ И ВЕРНЫЙ ДРУГ,
ЕГО ИСКРЕННОСТЬ – ТАЛАНТ.
ЕГО ЛЮБЯТ ВСЕ ВОКРУГ —
ВОТ КАКОЙ НАШ АДЪЮТАНТ!
 

ПРЕДАНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ

Ну что, теперь они работают? Настройка и установка блокираторов, наконец закончившиеся после двухнедельных испытаний, по всей видимости, оказались успешными. Возбужденные Энде, Лампи и доктора явно были довольны. Лицо Алджернона светилось такой надеждой, что даже Мабатан, несмотря на свои опасения, улыбалась.

– Да. Кира там смотрит книжку с картинками.

– Мабатан, какую картинку она рассматривает сейчас? – спросила Энде.

– На ней нарисованы девочка с длинными белокурыми волосами и кролик с часами.

Имин бросился к двери и крикнул:

– Отар! Принеси книгу!

В следующий момент на пороге появился Отар с книгой в руках.

– Вы видите? Она называется «Приключения Алисы в стране чудес».

Мабатан почувствовала, как сухие пальцы гюнтера поглаживают ее по руке.

– Тебе не слишком тяжело это переносить, моя дорогая? Мне кажется, очень непросто видеть двумя парами глаз и слышать двумя парами ушей.

Рана у нее на шее запульсировала, и неприятные ощущения усилились в два раза, потому что кроме собственной боли она еще чувствовала боль Киры, но в целом терпеть было можно.

– Да. Конечно, это непросто, но, надеюсь, со временем станет легче, – Мабатан мягко сжала пальцы гюнтера. – Спасибо тебе.

– Это дополняет визуальные и слуховые проверки, – сказал Имин.

– Жаль, что связь у вас только односторонняя, – добавил Отар. – Было бы у нас еще несколько недель, мы, наверное, смогли бы еще что-нибудь придумать.

Как будто это никак не связано с твоим природным даром, которого я лишена. Ты, кстати, хорошо слышишь мои мысли?

Уловив саркастическую ухмылку Киры, Мабатан улыбнулась.

Мне бы так хотелось слышать твой ответ!

– Теперь можешь войти, – позвал Имин.

Кира прошла мимо книжных полок и встала в дверном проеме, глядя прямо в глаза Лампи.

– То, что связь односторонняя, в каком-то смысле даже лучше. Если меня поймают, им никак не удастся выследить Мабатан. А теперь, Лампи, если не возражаешь, я хотела бы пойти собраться в дорогу.

– Нам нужно провести еще кое-какие испытания, – проговорил Отар, но Кира бросила на него такой взгляд, что он осекся.

– Нас ждут еще многие испытания, дорогие доктора, – добродушно ответила Кира, чтобы смягчить свою резкость, – но с чего вы взяли, что я вам для них понадоблюсь? – Не дожидаясь ответа, она повернулась к Мабатан: – Если, конечно, ты считаешь, что у нас все в порядке.

Мабатан кивнула, но, взглянув в глаза Киры, одновременно почувствовала, как Кира видит ее. Образ удваивался и утраивался, пока Кир не стало столько, что она и сосчитать не могла, причем все они были зажаты между ее собственными образами, которые она видела глазами Киры. Комната вдруг закружилась, девушку отбросило назад, и она упала на пол.

– Мабатан! – крикнул Лампи и бросился к ней.

В следующий миг ее окружили все, кто был рядом. Доктора щупали пульс, а Энде положила руку девушке на лоб.

– Что с тобой случилось? – спросила старейшина апсара.

– Когда… я взглянула в глаза Киры… там нас было так много…

– Она попала в петлю обратной связи, – пояснил Алджернон. – Она вызывает такой же эффект, как когда смотришь в два стоящих друг против друга зеркала и видишь множество образов себя самого.

– Понятно, – проговорил Имин, почесывая подбородок.

– Только воздействие гораздо сильнее… – высказал предположение Отар.

– А ей это не повредит? – обеспокоенно спросил Лампи.

– Мы постарались все сделать настолько безопасным, насколько это возможно, – ответил Алджернон, похлопав Лампи по спине, и добавил: – Насколько нам позволило время и оборудование, которое было в нашем распоряжении.

Но Мабатан видела, что успокоить ее друга было не так просто.

– Я понимаю, Лампи, на какой мы идем риск. Такое со мной случилось, только когда я взглянула Кире в глаза. Она уйдет, и все станет нормально.

– А если вдруг возникнут другие осложнения? – спросила Энде. – Опасные для жизни…

Отар от негодования чуть не поперхнулся.

– Но ведь такое почти невозможно!

– Вероятность этого ничтожно мала! – добавил Имин.

– Но тем не менее сбрасывать ее со счетов нельзя, – отрезала Энде. – Ты, Лампи, как адъютант Роуна должен взять ответственность за это решение на себя.

– Ты уверена, что хочешь продолжать начатое? – спросил Лампи Мабатан.

Вообще-то, Мабатан, я не вижу в нашем замысле особых изъянов, но пойму тебя, если ты решишь от него отказаться.

Мабатан, противясь желанию обернуться и взглянуть на Киру, не сводила глаз с Лампи. По выражению его лица она видела, что он ждал от нее повода, чтобы отменить задуманный план, поэтому девушка высказала свое решение с такой непреклонной решимостью, на какую только была способна.

– Да, я в этом уверена.

Лампи нехотя сдал позиции.

– Хорошо, Кира. И контрабандист этот здесь без дела у всех под ногами болтается с тех пор, как мы его сюда привезли. Уж скорее бы он уходил, что ли… Только свою спину ему не показывай – он готов работать на любого, кто ему заплатит приличные деньги.

– Если он только рыпнется, я придавлю его как таракана, – заверила Кира Лампи. Потом, закрыв глаза, она повернулась и развела руки в стороны. – Береги себя, Мабатан.

Когда Мабатан обнимала Киру, теплое чувство, которое она к ней испытывала, казалось, усилилось вдвое. Шепнув ей слова прощания, Кира пошла к двери, у которой ее ждала Энде.

Бабушка коснулась лбом головы внучки.

– Сама знаешь, ты всегда в моем сердце.

От чувств, переполнявших Киру, у Мабатан навернулись слезы на глаза. Но Кира, как подобает воительнице, своих чувств никак не проявляла. Она положила бабушке руки на плечи, обняла ее и быстро вышла из библиотеки во враждебный мир.

* * *

На протяжении нескольких следующих дней Мабатан безуспешно пыталась привести мысли Киры в равновесие. Любые сильные чувства или физические нагрузки обостряли внимание и боевую готовность Киры настолько, что Мабатан переставала осознавать окружавшую ее реальность. Она наталкивалась на какие-то предметы с такой силой, что скоро тело ее покрылось болезненными синяками и ссадинами. А после того, как она наткнулась на Камьяра, ее пришлось уложить на больничную койку.

Он пришел из Города в Академию за день до этого вместе с четырьмя гюнтерами. Сказитель пребывал не в самом лучшем настроении, и, когда Мабатан села на стул в просторном зале библиотеки, ей показалось, что дела идут все хуже и хуже.

Гюнтер Номер Пятьдесят Один, самый рослый из всех, привстав на цьшочки, то и дело косил глазом на Камьяра в таком раздражении, что его даже трясло.

– Мы гюнтеры, а не наемные бандиты!

– Знаете, эти контактные линзы, которые вам дал Виллум, сделали вас чересчур раздражительными. После всех неприятностей, которые мне выпали на долю, пока я вас спасал, у меня возникли обоснованные причины для сомнений. – Несмотря на полушутливый, насмешливый тон Камьяра, Мабатан смекнула, что в его словах была доля неподдельной искренности.

– Ты нас ни от чего не спасал! – фыркнул Пятьдесят Первый. – Мы вполне выжили бы и без тебя. – Стоявшие рядом с ним трое его спутников согласно кивали головами.

Камьяр усмехнулся.

– Да неужели! Если мне не изменяет память, когда я вас нашел в землях Пустоши, вы, обессилев, валялись на земле.

– Мы отдыхали.

– Только не делайте вид, будто вы недовольны, что здесь оказались. Самое малое, что вы можете сделать, это помочь нам в исследовании некоторых вопросов, связанных с военной стратегией.

– Это противоречит нашим моральным принципам, – решительно заявил Пятьдесят Первый.

– Да что ты говоришь! А разработка блокираторов не противоречит? – Камьяр от негодования даже покраснел.

Лампи, подмигнув Мабатан, подошел к разозленным гюнтерам.

– Здравствуйте! Надеюсь, здесь вы себя чувствуете лучше, чем в землях Пустоши…

– Сказитель, – в сердцах сказал Пятьдесят Первый, ткнув пальцем в сторону Камьяра, – вот этот сказитель требует от нас, чтобы мы превратились в наемных бандитов.

Лампи строго взглянул на Камьяра.

– Да разве такое мыслимо? Неужели ты просил их взяться за оружие? Чтобы они убивали клириков, фандоров и грабителей?

– Гм… А это интересная мысль! – Камьяр театрально обернулся к разгневанному гюнтеру. – Надеюсь, вы умеете обращаться с арбалетами?

– Камьяр, ты меня удивляешь! Случайно выпущенная стрела может пробить обложку одной из этих книг.

Семьдесят Девятая приложила руку ко рту, и Мабатан подметила в ее глазах веселые искорки. Мабатан припомнилось, что она была очень любознательной – ей хотелось знать все о мире за пределами границ, очерченных ее соплеменниками. А еще ей было присуще удивительное чувство юмора.

– Ты прав, Пятьдесят Первый. Наш друг не должен был просить вас брать в руки оружие. Он перед вами извинится.

Вопросительно изогнув бровь, Лампи посмотрел на Камьяра. Тот глубоко вздохнул и поклонился гюнтерам.

– Приношу вам свои самые искренние извинения за мое недостойное поведение. Пусть у меня за это брови повылезут и язык отсохнет.

– Твои извинения приняты, – сказал Пятьдесят Первый.

Семьдесят Девятая сосредоточенно ковыряла пальцем в ухе.

– Но ведь он никогда не предлагал нам брать в руки оружие.

– А в твоем мнении, Семьдесят Девятая, здесь никто не нуждается.

– Но…

– Прения по этому вопросу закончены по обоюдному согласию сторон. И больше нас не перебивай.

– Но…

– Тебе уже библиотеку показывали? – оживленно спросил ее Лампи, чтобы предотвратить дальнейшие пререкания. – Тебя еще и лаборатория может заинтересовать. Алджи говорил, что упоминал…

– Извини, ты имеешь в виду гюнтера Номер Сто Двадцать Шесть? Пожалуйста, когда говоришь о нем, используй его настоящее имя.

– Да ладно, будет тебе, – сказал ему Камьяр. – Он прожил в одиночестве сорок лет, тем самым получив право называться так, как ему хочется.

Гюнтера Номер Тридцать Три этот довод явно удовлетворил.

– От одиночества у него могла повредиться память, но это никак не извиняет его пренебрежение к традициям гюнтеров.

Камьяр расхохотался.

– Уверен, что, если вы захотите помочь ему вновь соблюдать правила приличия, вам понадобится некоторое время, чтобы его в этом убедить.

– Возможно, мой друг здесь прав, – перебил его Лампи. Тяжело вздохнув, он пристально посмотрел на каждого гюнтера по очереди. – Хотя, должен признаться, я надеялся… ну да ладно… Не берите в голову, мне не хочется вас ничем обременять. Я только заберу у вас Камьяра. Уверен, он поможет мне разгадать некоторые загадки.

Гюнтеры тут же сгрудились вокруг Лампи.

– Загадки? Какие еще загадки?

– Прежде всего, что Номер Сто Двадцать Шесть, наверное, слегка сдвинулся по фазе и никак не может до конца расшифровать дневник, над текстом которого работает уже не один год.

Номер Тридцать Три бросил на Камьяра осуждающий взгляд.

– Так он зашифрован? О шифре ты нам ничего не говорил.

Камьяр всплеснул руками, притворно изобразив глубокое сожаление.

– Шифр невероятно сложный, – вздохнул Лампи. – Не думаю, что вас это заинтересует.

– Нет, мне это очень интересно, – воскликнула Семьдесят Девятая. Остальные гюнтеры взглянули на нее с осуждением, и она, опустив глаза, стала внимательно рассматривать пол под ногами.

– Знаете, до нас дошли сведения, что клирики получили новое оружие, – продолжал Лампи. – Если не ошибаюсь, оно называется «Апогей».

– Да, – сказал Пятьдесят Первый. – Мы, сами того не желая, создали несколько его компонентов. Это чрезвычайно сложное и смертельно опасное оружие. Больше мы не дадим себя вовлечь в создание чего-то подобного.

– Конечно нет, – согласился Лампи. – Мне бы никогда и в голову не пришло просить вас об этом. Я думал совсем о другом. Помните, какое устройство вы мне показывали, когда мы были у вас в Городе? Оно отключает другое оружие клириков – такие брусочки, которые обездвиживают, парализуют противника.

– Да, конечно, – хмыкнул Пятьдесят Первый, гордо кивнув головой. – Это Усмиритель, сравнительно простое устройство. Собственно говоря, его изобрел Тридцать Третий.

– Думаю, против Апогея его использовать бесполезно.

– Да, здесь он не поможет, – согласился Тридцать Третий. – А вот создать такой аппарат, который мог бы вывести из строя Апогей, – очень заманчивая задача.

– Для этого надо будет изменить направление магнитных полей, – сказал Пятьдесят Первый.

– А потом их усилить, – добавил Тридцать Третий.

Взволнованно посовещавшись с другими понтерами, Номер Пятьдесят Пять с преисполненным важности видом обратился к Лампи:

– Проект по созданию Усмирителя, который мог бы противостоять действию Апогея, нас очень интересует. Мы готовы незамедлительно приступить к работе по его созданию.

К величайшему удивлению гюнтера, Лампи крепко пожал ему руку.

– Камьяр, будь добр, проводи, пожалуйста, наших друзей в лабораторию.

Мабатан еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, когда сказитель, задрав нос кверху, глубоко вздохнул.

– Ну что ж, если ты настаиваешь… Пройдите сюда, пожалуйста.

В помещении осталась только гюнтер Номер Семьдесят Девять. Застенчиво улыбнувшись, она спросила Лампи:

– А мне можно поработать над расшифровкой?

– Номер Сто Двадцать Шесть…

– Если тебе больше нравится, можешь называть его тем именем, которое он сам себе выбрал, – негромко сказала она. – Я не возражаю.

– Хорошо, – с улыбкой ответил Лампи. – Алджи будет тебе очень признателен за помощь. Знаешь, где его найти?

– Да, я там уже была. – Взглянув на Мабатан, Семьдесят Девятая выдержала паузу, потом сказала: – Приветствую тебя, Мабатан из племени вазя. Помнишь, когда мы в последний раз виделись, я проводила исследования со сверчком, принадлежащим Роуну из Негасимого Света. Если твой сверчок мне позволит, я бы хотела провести его измерения и добавить их к моим данным… и, может быть, задать тебе несколько вопросов. Не теперь, конечно…

Почувствовав, что сверчок, сидевший у нее на плече, не возражает, Мабатан улыбнулась.

– Думаю, он не против.

Как только сияющая Семьдесят Девятая убежала к Алджи, Лампи без сил опустился на стул рядом с Мабатан.

– Хоть бы Роун поскорее вернулся! Его нет уже две недели, и я начинаю беспокоиться.

– Мне тоже тяжело на душе от его отсутствия… – Мабатан вздохнула, пытаясь унять колотившееся сердце.

– Что-то случилось?

– Клирики.

– А Кира? С ней все в порядке?

– Пока да.

– Хорошо. Почему же тогда… ты выглядишь так…

– Меня переполняют чувства Киры, когда она возбуждена. Я пока к этому не привыкла. Вот и все.

Лампи положил руки на плечи Мабатан и повернул девушку лицом к себе.

– Мабатан, если станет хуже, обязательно мне скажи. Не стоит это того, чтобы наносить тебе вред. Мы найдем другие возможности.

– Обещаю.

Но по лицу Лампи было ясно, что беспокойство его не покидало.

– А с контрабандистом у Киры не было проблем?

– Пока нет. А ты…

– Да, с Мизой я связался. Хроши согласились позволить нам пользоваться траслами. Очень надеюсь, что Миза встретится с Кирой до того, как этот подонок попытается подложить ей свинью.

– Кира ему тоже не верит. Она всегда начеку.

Лампи кивнул, и Мабатан почувствовала груз ответственности, давивший ему на плечи. Ей совсем не хотелось добавлять ему забот, но сейчас он был единственным человеком, с которым она могла поделиться.

– Лампи, мне нужно с тобой поговорить, – спокойно, но очень серьезно сказала она.

– О чем?

– Если со мной что-нибудь случится… – Лампи напрягся, но она сжала его руки. – Мне бы не хотелось, чтобы ты неправильно меня понял. Я считаю, что эта связь с Кирой – очень удачный план. Нам очень нужна эта информация, а жертвуем мы совсем немногим. И все же, я не пошла бы на это, если бы чувствовала опасность. Мое предназначение – быть носителем преданий и традиций моего народа. Можешь мне поверить, я не из тех, кто идет на бессмысленный риск. Но… если все-таки что-то случится…

– Мабатан… – На глаза Лампи навернулись слезы.

– Ты не должен меня хоронить. И сжигать меня не должен. Тело мое передай моему отцу – Хутуми.

– Как мне его найти?

– Если я умру, он узнает об этом и пошлет тебе видение, в котором даст знать, где его найти. Обещай мне это, – попросила девушка, сжав ему руку. – И никому об этом не говори. Пусть это останется нашей тайной.

Крепко взяв ее ладонь, он приложил ее к сердцу.

– Обещаю.

Мабатан подалась вперед, и щека коснулась его щеки.

– Спасибо тебе, – тихонько сказала она, подняла его руку к губам и поцеловала.

В этот момент в библиотеке раздался оглушительный крик:

– Адъютант!

Лампи встал, чтобы приветствовать Волка.

– Погибли пятеро братьев. Крови не было, но все они мертвы! – Волк в ярости бросал эти слова в лицо Лампи. – Все эти караваны с грузами защищают Апогеи! Мы ничего не можем сделать с этим оружием! Мы перед ним бессильны. Четверо клириков отняли жизнь у пятерых моих лучших воинов! За что?! Я не намерен смотреть, как моих людей забивают как скот!

Лампи спокойно стоял перед взбешенным воином.

– Я глубоко опечален гибелью твоих людей, брат Волк.

– Мне от твоей печали, адъютант, не жарко и не холодно!

– Мы работаем над решением этой проблемы.

Волк грозно размахивал зажатым в руке мечом-секачом.

– Сколько еще моих воинов погибнет, пока вы его найдете?

– Вы не будете больше выступать против клириков, пока мы его не найдем, брат Волк.

При звуке этого голоса все, кто был в просторном помещении, повернули головы. У входа в библиотеку стоял Роун. Половина его лица обгорела и была ярко-красного цвета, как будто другая половина в жаркий солнечный день была прикрыта маской.

Расталкивая всех, кто стоял на пути, Волк, спотыкаясь, бросился к лестнице. Он уставился на Роуна с таким видом, будто перед ним было привидение. Потом затрясся мелкой дрожью и крикнул:

– Пророк! Ты встречался с Другом!