Текст книги "На чёрных крыльях феникс"

– Снова сбежать хотела?

О, так на самом деле Чон – бунтарка?! Мне нравится!

– Дедушка! – прошептала Ха Чон, взглядом указав на Донхёна и Суа. – Да и не сбегала я. Просто в лес вышла за травами. Что в этом такого?

– У-у, смотри мне! Позже поговорим. Донхён, рад тебя снова видеть!

Тон старика резко сменился на любезный и приветливый. Удивительно, но в этом старике было так много жизни, что, казалось, сними он седой парик и бороду, и там окажется мужчина средних лет. Взгляд Главы Сангхуна тоже был ярким и несколько хитрым, особенно если он улыбался. Суа не ожидала, что Глава окажется таким. Она припомнила Бо Нгаи. Но у того старика была совсем другая аура – более холодная и мрачная. Он был отстранённым целителем, который скрывал много тайн. Этот же дедушка казался очень тёплым и принимающим. Перебросившись парой фраз, описывающих дорогу к этому моменту, Донхён представил Суа. Поделиться своей историей Глава Сангхун пригласил уже в доме, больше напоминавшем медицинскую академию.

Суа начала рассказ скудными описаниями, но, видя внимание и сопереживание в глазах Главы Сангхуна, она стала более открытой и эмоциональной. Под конец рассказа старик нахмурился, но его последующие слова были полны горечи:

– Так вот оно как… Даже Дэхён не смог бы такого предвидеть. А ведь я помню их четверых ещё детишками. Сердце радовалось при взгляде на них. Они были словно перевоплощение самих Основателей.

– Вы говорите о… – уточнил Донхён.

– Их было четверо: Ки Монкут – нынешняя Глава Драконов, А Йонг – храбрая воительница из ордена Тигра, Ли Дэхён – последний Глава Фениксов и Ким Джинхо – юный лекарь со слабым здоровьем.

– Они дружили?

– Да, кто-то с детства, как Монкут и Йонг. С остальными они познакомились в подростковом возрасте. Возможно, всё началось именно тогда. Однажды Джинхо чуть не умер. Конечно, все, кто проходил такой пограничный опыт, меняются, но Джинхо с тех пор поменялся слишком радикально. Он стал мрачнее, меньше внимания уделял друзьям, стал больше заниматься, но сомнительными вещами. Не раз заставал сорванца за изучением ядов! Джинхо стал одержим знанием. Стремление к знаниям – это прекрасно, но постижение ли связано с гармонией. В конце концов, Джинхо добился высот, но тогда я переживал за этого юношу. Йонг первая познакомилась с Дэхёном. Он ей нравился, хотя она никогда бы не призналась. Но Дэхён был… бесспорно талантливым и мудрым, однако, оторванным от жизни. Они с Йонг были настолько разными, что их можно было назвать противоположностями. Тем не менее, они были вместе до самого конца.

Старца потянуло на воспоминания, но Донхён постарался вернуть его к основной теме разговора своим вопросом:

– Так нынешняя Глава Драконов дружила с Главой Фениксов?

Суа знала уже, что мужчина подозревал Главу магов в чёрной магии и распространении квищин, поэтому этот вопрос для неё звучал несколько иначе, чем для Главы Сангхуна.

– Монкут была очень милой девочкой. Целеустремлённая и чуткая, она почти всегда поступала идеально, но когда у неё были сомнения, она была готова спросить совета или услышать критику своих идей. Она была прирождённым лидером. Кто бы знал, что однажды четвёрка друзей расколется. Джинхо и Монкут нашли больше общего друг в друге, чем с остальными, и отдалились.

– Чёрная магия?

Мысли Суа озвучил Донхён, и Сангхун едва заметно кивнул.

– Впрочем, тогда все считали, что у Монкут проблемы со здоровьем, но единственным, кому она доверила это дело, был Джинхо. А потом Дэхён предрёк, что на Сэге обрушится божественная кара. Это пророчество послужило окончательным расколом для бывших друзей.

– Глава, – взяла слово Суа, – говорят, госпожа А Йонг украла что-то у Главы Ки. Это так?

– Украла?

Сангхун посмотрел на Суа новым взглядом, будто впервые увидел девушку, а потом вдруг пробормотал:

– То, что украла Йонг у Монкут – никто не должен был об этом знать. Пророчество Дэхёна было о его собственном ребёнке.

– У Главы был ребёнок? – удивился Донхён.

– Я знал об этом, потому что он сказал мне. Его дитя послужило причиной того, что он увидел то пагубное пророчество.

– Дитя? – повторил, глядя куда-то в пол, Донхён.

Сначала взгляд Сангхуна, а затем и взгляд Донхёна устремились на Суа, и девушка едва не выронила из рук пиалу чая.

Ну, естественно! Можно было с самого начала догадаться, что главная героиня не просто какой-то там носитель божественной силы, а дочь самого Главы Фениксов! А талант к фехтованию – это от матери. Получается, Ли Суа – дочь Ли Дэхёна и А Йонг!

Глава 7

– В… вы уверены? – запнулась Суа.

– Ты похожа на Дэхёна.

Заметив замешательство в глазах Суа, Сангхун взял её руки в свои и мягко улыбнулся.

– Это же лучше, чем не знать, кто твои родители.

От рук старца будто исходило лечебное тепло. От его последующего предложения Суа не смогла сдержать слёз:

– К сожалению, я не знаю о А Йонг. Но хочешь увидеться с отцом?

Как заверил Глава Сангхун, место он выбрал в соответствии с пунгсу-иржи, так что дух Дэхёна должен был спокойно отправиться в загробную жизнь. Действительно, могильный курган последнего Главы дома Феникса окружали спереди река, слева – гора, за которой находился орден Тигра, справа – гора по направлению к дому Дракона, и, наконец, холм позади символизировал удачливую черепаху. В качестве угощений дедуля подготовил холодные закуски. Здесь была небольшая площадка для обрядов. Суа, ни разу не справлявшая ни похороны, ни поминки, с неуверенностью оглянулась на Главу Сангхуна. Старичок закивал головой и подтолкнул девушку на площадку. Поклоны духу Земли. Как только девушка закончила, Глава Сангхун протянул ей бутыль соджу, ложку и палочки. Сам он, что-то бормоча, прошёл к поминальному столу и поставил чашу с водой, в которой размешал три порции риса – одна для души покойного, другая для духа Земли, третья для духа Неба – и рисовые лепёшки. Любимое блюдо Дэхёна оказалось ттокпокки. Глава Сангхун со светлой тоской припоминал, как ещё с детства любил это блюдо мудрый и сдержанный мужчина и как он отказывал себе в удовольствии, считая, что должен научиться обуздывать желания.

– Хо-хо, такой был утончённый и высокодуховный человек и так любил простую уличную еду, да ещё со столь специфичным вкусом. Остро-сладкий, хо-хо, да уж…

Хотя это и нарушало порядок поминок, Глава Сангхун первым пошёл на поклон, демонстрируя заодно Суа, что и как надо делать. Налил спиртное в рюмку тремя порциями, потом обвёл рюмкой стол три раза и поставил ближе к могиле. Несмотря на возраст, Глава Сангхун оказался достаточно гибким и проворным, чтобы совершить три глубоких поклона. Затем он вылил спиртное из своей рюмки на могилу, и настал черёд Суа. Когда и Суа проделала весь этот ритуал, Глава Сангхун подозвал её, и они вместе опустились на колени на минуту молчания, в которую, как считалось, душа покойного вместе с другими духами пробует пищу, расставленную на площадке.

– Ну же, теперь поёшь вместе с отцом, – произнёс старик, глядя на Суа влажными глазами.

Робко приблизившись, Суа взяла с поминального стола палочку ттокпокки. Хотя кусок в горло не лез, она покорно соблюдала ритуал, мысленно обращаясь к отцу. Она представляла, каким он мог бы быть, в какой одежде ходил, как вёл себя за столом, как бы отнёсся к дочери, которая никогда не приходила к нему и даже не знала о его существовании. Сангхун, отведав блюд, не постеснялся разговаривать с духом Дэхёна вслух. Но говорить ему было не так-то просто – задорный тон скатывался в хрипы, выдавая сожаления и печаль старика. Да и Суа было непросто слушать. В конце совершили ещё совместный поклон и вернулись в дом Главы. Но, как оказалось, на этом всё не закончилось. На кухне приготовили еду без муки, перца и чеснока, ещё ттокпокки и другие блюда, которые любили, по заверениям старика, оба родителя Суа. Сегодня здесь тоже обустроили поминальный стол. Перед дощечками Ли Дэхёна и А Йонг сам Сангхун в определённом порядке установил кушанья по принципу: «красное – на востоке, а белое – на западе», «рыба – на востоке, а мясо – на западе». Зажёг благовонную свечу. И снова чаша со спиртным, поклоны… Но в этот раз присоединились и Чон с Донхёном. Стоящая перпендикулярно ложка в чаше с кашей, выход и вход в комнату, очередные поклоны и постоянные мысли о том, кого Суа даже не видела, были крайне непривычны для бывшей кисэн. Когда все приступили к общей трапезе, девушка находилась в смешанных чувствах, едва заставляя себя есть. Суа была благодарна дедуле Сангхуну, но почему-то эта благодарность была тяжёлой.

После расслабляющей ванны Суа почувствовала себя лучше, но мысли всё ещё не отпускали её. Это была горечь о преждевременной утрате, о тяжёлом наследии и туманном будущем. Девушка ворочалась в постели, а вместо сна перед глазами постоянно вставали глаза старика со слезами, как если бы он встретил собственную внучку; ошарашенный взгляд Донхёна, старающегося скрыть свои эмоции; насупившаяся Чон, не знающая, как правильно реагировать; могильный камень родителя, к которому Суа всё ещё не до конца знала, как относиться. Чувства душили. Суа оделась и вышла, надеясь, что прохладный воздух приведёт её в чувство. Девушка неспешно прогуливалась, размышляя о том, что она чувствует и как ей быть дальше, пока не заметила фигуру старца в беседке чончжа. Это действительно был Сангхун. На столе перед ним был кувшин с полупрозрачной жёлто-зелёной жидкостью. Суа подумала уже уйти и не мешать лекарю, но Глава Сангхун, будто почувствовав взгляд девушки, обернулся, улыбнулся и жестом подозвал к себе. Суа села напротив, по привычке оценив обстановку. Щёки старика порозовели. Взгляд был затуманенный. Глава много вздыхал.

«Пьян. Перебрал чходжу. Он почти всю бутыль выпил в одиночку», – подумала девушка, в мыслях жалея старца.

Не ей одной в эту ночь было тяжело. Быть может, ей было легче, так как она никогда не знала своих родителей и не испытывала к ним настоящей привязанности. В те редкие дни, когда Суа задумывалась о том, кто она и где её родители, она думала, что мать бросила её в лесу на смерть, но её нашёл управляющий театром. Теперь же она знала, что обоих её родителей постигла печальная судьба, но это ничего не меняло. Лишь то, что Суа твёрже вознамерилась развить свои божественные силы и противостоять той, кто уже давно сеяла хаос в Сэге. Ибо лягушка не помнит, что была головастиком.

– Внешность тебе досталась от отца, но, могу поспорить, дух у тебя крепкий, как у твоей матери, – хихикал старик. – Вино не предлагаю, но могу заварить успокаивающие травы.

– Всё в порядке, благодарю.

Старик поджал губы и посмотрел вверх. На безучастном небе поблёскивали далёкие звёзды.

– Иногда я задаюсь вопросом, мог ли как-то повлиять на путь, уготованный нам свыше, и тогда в моём сердце сорняком разрастается сожаление. Но будь в моём распоряжении силы Дэхёна, как бы я поступил? Божественные силы – большая ответственность. Возможно, именно поэтому орден Феникса был настолько малочислен. Обладающий невероятной мощью и всё же такой хрупкий… Знал ли Дэхён, что будет, и если да, с какими намерениями он позволил этому случиться? Был ли этот выход лучшим или единственным? Это то, чего я никогда не буду знать. И всё же я был свидетелем всего, что произошло с твоими родителями, поэтому чувствую себя причастным. Мне небезразлична твоя судьба, Суа. Конечно, решать лишь тебе, что ты будешь делать, но я хочу, чтобы ты знала – у тебя есть дом здесь и дедушка, который сделает всё, чтобы ты прожила жизнь, какую сама захочешь.

Были ли это слова развязанного алкоголем языка или просто утешением, но Суа было приятно и радостно услышать их. За последнее время мир её переворачивался несколько раз, и она уже успела забыть об этой доброй и светлой стороне. Но жаловаться на свою пхальтя, возможно, было неправильно. Что если это был такой шанс «поменять свои восемь букв», изменить свою жизнь? В порыве чувств Суа взяла Главу Сангхуна за руку и сквозь слёзы улыбнулась. Лицо старика отразило её эмоции, и Суа с Сангхуном вместе рассмеялись. Где-то за углом что-то разбилось.

– Ух, наверное снова этот балбес что-то уронил, – всё ещё смеясь, пожаловался на слугу-парнишку Глава. – Пойду посмотрю, что за шум.

Старик неловко встал и покачнулся, Суа придержала его со словами:

– Я Вас провожу.

– Конечно, конечно, – снова рассмеялся лекарь, но вдруг сделал серьёзное лицо и пригрозил Суа пальцем. – Смотри, насчёт моих предыдущих слов… хоть я и пьян, но говорил серьёзно. Подумай.

– Хорошо.

– Обязательно подумай!

Из-за угла выскочил тот самый слуга, который сопровождал Чон. Но вид его был напуганным.

– Глава! Глава! Там.!

Не успел он договорить, как лицо мальчишки исказилось. Слуга замертво упал на землю, с туго вошедшим в спину ножом. Стрела рассекла воздух, и вдруг Глава Сангхун осел в руках Суа. Из темноты появился человек в чёрном.

– Дедушка! – завопила Чон и, уронив корзинку, бросилась к старику.

Путь ей преградил наёмный убийца. Он уже замахнулся кинжалом, но из ниоткуда появился Донхён и убил врага. Он выскочил «в одних тогах», то есть в спешке – вид его был неопрятен, можно было увидеть грудь и пресс.

– Держитесь за мной! – крикнул он.

– Дедушка?! – рыдала Чон, не слыша голос воина.

Суа на мгновение изменила своё видение. Но для Сангхуна уже было всё кончено. Стрела принесла ему мгновенную смерть. Донхён продолжал что-то кричать. Суа смогла взять себя в руки. Ей пришлось отрывать Чон от Главы, чтобы оттащить в безопасное место. Убийц оказалось немало. Воины в чёрном, закрывавшие свои лица платками, будто плодились самой темнотой.

«Это же не могут быть Змеи?!» – пронеслось в мыслях Суа.

– Проклятая фракция! – выругался Донхён.

Очевидно, янбан мыслил иначе. Но Суа отказывалась в это верить. Девушка подобрала кинжал одного из врагов. Стилем боя они действительно напоминали Змей. Но их было много, в то время как Змеи всё же действовали если не поодиночке, то малыми группами. К тому же среди Змей точно не могло быть квищин. Суа моментально изменила своё видение, чтобы удостовериться. Суа отреагировала на появление убийцы за спиной, даже не дав ему добраться до них с Чон. Благородная девушка визжала от страха и, склонившись в нелепой позе, пряталась за спиной Суа. Дом Черепахи был единственным орденом целителей. Воины тут если и были, то на отдыхе или раненые. К тому же никто в здравом уме не стал бы нападать на целителей, что нужны были всем и каждому. И хотя Глава Сангхун не говорил об этом, из-за того, что Суюн так легко отправил Суа к нему, было ясно, что орден этот был полезен даже Змеям. Тем не менее, это случилось. И не ожидавшие нападения воины не успели защитить Главу. Теперь надо было уходить. Если Суа с остальными и выживут в этой битве, то потом «светлые» ордена обвинят их ещё и в убийстве Главы Сангхуна. Какое бы положение ни занимал Донхён, его тоже не пощадят, раз он подозревал в чёрной магии Главу Драконов. И, наконец, Чон. Оставшаяся без попечения деда, что она будет делать? Она – свидетель. Оставить её тут не получится. Уходить надо как можно скорее.

«Какой бы ни была Ки Монкут в прошлом, сейчас она не остановится ни перед чем!» – злилась Суа, сравнивая Главу магов с алчным агви – вечно голодным монстром, у которого рот как игольное ушко, а живот размером с гору.

Только девушка коротко сказала Донхёну о своих намерениях покинуть орден, как издалека различила знакомые энергетические дыры. Пока те до них не добрались, они быстро ушли через тайный ход, который показала Чон. Путь, проложенный девушкой, чтобы незаметно улизнуть, пригодился как нельзя кстати. Встретилась всего парочка врагов-людей и один квищин, который был тут же сражён чудесным мечом Донхёна. Несмотря на суматоху, Суа упросила друзей подождать её, пока она оставляла тайный знак, как научил её Минхо. И вот выбрались в лес. До того, как их подберут Змеи, нужно было решить два важных вопроса: успокоить Чон и поменять настрой Донхёна по отношению к тем, кто станет их спасением.

Глава 8

Открыв глаза, Суа всё ещё была в таком состоянии, что не сразу поняла, где она. Это была комната не в доме Бо Нгаи. Тогда где? Девушка, пытаясь отдышаться после тревожного сна, приподнялась. Она лежала в чужой постели, заботливо укрытая одеялом. В недоумении и смущении Суа поднялась. Во сне девушка несколько раз умерла, и поэтому теперь суровая реальность давила лишь сильнее.

«Куда бы я ни пошла, я веду за собой смерть, – подумала Суа, и плечи её задрожали. – Это началось не сейчас. Много раньше. Мои отец и мать стали жертвами моего проклятия. Кто ещё должен умереть по моей вине?».

Суа закрыла лицо руками, но не заплакала. Она вдруг подумала о Минхо. Она находилась в его доме. Должно быть, уснула, пока ждала его возвращения.

«Неужели ему тоже суждено умереть на моих глазах?» – ужаснулась Суа.

Она поднялась, чтобы скорее покинуть чужой дом. В таком состоянии ей не стоило здесь оставаться. Но выйдя в главный зал тэчхон мару, Суа поняла, что в такое время находиться в доме мужчины ей вообще не стоило – на дворе была ночь.

Оу, а я что-то уже успела забыть, что это всё ещё романтический симулятор. А то везде СМЕРТЬ, БЕЗНАДЁЖНОСТЬ! Неужели… неужели нас ждёт долгожданная сцена???

Только девушка хотела выскользнуть из ханока, как заметила Минхо. Он стоял на веранде-тхвинмару, подпирая спиной столб. На улице шёл дождь, играя беспокойную симфонию, и мужчина, сложив руки на груди, смотрел, как с чхомы сливаются небесные струи и пенятся на земле. Хотя снаружи было шумно, а Суа старалась не проронить ни звука, Минхо обернулся. Не говоря ни слова, мужчина сделал несколько шагов внутрь дома, будто сканируя лицо девушки. От этого Суа стало ещё более неловко, и она отступила на шаг, с трудом соображая, что должна сказать в такой ситуации. Минхо в ответ на её действия остановился и дёрнул щекой. Затем он помотал головой, будто отвечая самому себе, и вдруг произнёс:

– Скажи мне… что я могу сделать, чтобы ты снова улыбалась?

Это нелепая и довольно расхожая фразочка, но когда это говоришь ты, мой неправильный «рыцарь ночи», да ещё с таким серьёзным лицом, это даже трогательно.

Этот вопрос застал Суа врасплох. Но следующее предложение было ещё более шокирующим:

– Останешься?

Точно неправильный! Но такой обаятельный!

Предложение наводило на смущающие мысли. Суа не могла ни о чём думать. Взглядом скользнула к губам мужчины. Сразу вспомнилось их тепло и смелость. Выбор между холодным мраком снаружи и теплотой внутри дома был очевидным.

– Но кто я для тебя? – бросила Суа, зная, что этим вопросом может сейчас всё разрушить.

– Та, за кого я хочу взять ответственность.

«Это признание?» – пробежало в мыслях Суа, согнав мурашки к животу.

Будто прочитав мысли Суа, Минхо хитро улыбнулся и протянул руку. Его ладонь коснулась щеки девушки. Он сделал шаг навстречу, а потом склонился к мягким женским губам, целуя их нежно, потом всё откровеннее и настойчивее. Суа задыхалась от столь непривычной близости, от страсти, от него… Конечно, сульса уже знал, что Суа сделала заказ Суюну на Главу Драконов. Конечно, он видел, что, когда буря чувств утихла, смелая девушка начала сомневаться в собственном решении. Путь, который Суа избрала, был тяжёлым и опасным. И он, и она это понимали. И пути назад уже не было.

Ленты откорым, как и весь узел мыслей, оказались ловко развязаны. Суа смотрела на Минхо так, словно испытывала жажду, которую мог утолить только он. И это не была игра, это были подлинные чувства. И жажда эта была глубже плотских потребностей.

– Скажешь мне остановиться, и я остановлюсь.

Суа не ожидала от Минхо такой чуткости. С одной стороны, это смущало. Хоть Суа уже было восемнадцать, и многие девушки в её возрасте уже были замужем, а она к тому же была кисэн, руководитель театра по-своему берёг её, заявляя, что она – «сокровище нации». Даже ведомство Сандэ-тогам подписало указ, запрещающий Суа вступать в связь с мужчинами, и готовилось повысить ранг кисэн. Это было до смерти жены руководителя, которая воспринимала Суа как дочь. После её смерти Суа мысленно готовилась, что её неприкосновенное положение может измениться, но в итоге Суа до сих пор не знала близости с мужчиной. Ткань чогори соскользнула с плеча, а затем и вовсе оказалась на полу. Прохладный ветерок коснулся ключиц, и Суа инстинктивно сжалась. Губы Минхо изогнулись в игривой усмешке, прежде чем прижаться к шее девушки. Ощутив влажное прикосновение, Суа почувствовала, как обмякли ноги, и тут же оказалась на руках мужчины. Он понёс её в спальню. Нет, Суа не думала его останавливать, несмотря на свой страх.

– Хорошо, что это ты, – пробубнила она вслух.

Каким образом обнажились даже мысли? Через слои чхимы Суа чувствовала горячие узкие ладони мужчины. Минхо улыбнулся так, словно читал её мысли. А, может, слухи не врали, и он действительно был способен как сульса угадывать мысли других. Взгляд мужчины, всегда дерзкий и острый, сейчас обжигал особенно. Но это был согревающий огонь, который сейчас не давал душе Суа замёрзнуть. А улыбка в тот момент была столь задорной, что заражала. Минхо наслаждался трепетом девушки в его руках.

«О боже! – подумала Суа. – Неужели саджанним был прав, когда сказал, что по моему лицу всё видно?».

– Я не твой враг. Нет нужды прятаться, – нежно произнёс мужчина.

С одной стороны, всё происходящее смущало. Но с другой стороны, Минхо дал Суа выбор. Это было проявлением уважения, но Суа в момент очередного поцелуя подумала, что всё равно не смогла бы ему отказать. Останови она его из-за собственного страха, и отношения между ними стали бы неловкими. Однако то был Минхо. Его не осуждали за его одиночество лишь потому, что он был невероятно силён и важен для всех Змей. Минхо не изменял себе, но склонял Суа на свою одинокую сторону. Его считали странным, ибо он сам выбирал исключение из общества. Как воспримут это окружающие, если или, вернее, когда узнают об их отношениях?

Никакого отказа! Мы так долго к этому шли! Посмотри – какой мужчина. Ах, если бы я встретила Минхо в реальности…

Нет, этому суждено было случиться однажды, так пусть это будет с тем, кого она… любит? Быть может, именно связь с ней станет надёжной нитью между Минхо и людьми. А что, если Суа не может остановить мужчину именно потому, что сама этого хочет? Какое завтра будет у них – Суа не знала, и это поставило точку в размышлениях. Для них с Минхо существовало только сейчас.

– Не думай. Будь со мной, – шелестел возле уха голос Минхо.

– Но всё так запутано.

Суа казалось, что она горит, а от бесстыжего взгляда Минхо сейчас вовсе взорвётся. В мелкой дрожи она ждала впервые увидеть обнажённого мужчину, который сделает её своей этой дождливой ночью.

– Как раз сейчас всё просто, – произнёс Минхо по-наставнически спокойно.

Отстранившись, он со своей одеждой был менее обходителен, чем с её ханбоком.

– В таких вещах через разум не получится. Нужно через желание. Либо да, либо нет.

– Просто я… у меня такое впервые, – призналась Суа, зажмурившись.

Ей было страшно, если он вновь усмехнётся, но голос Минхо не смеялся. Его голос понизился до шёпота. Уверенного и нежного. Из-за отсутствия каких-либо движений и слов, Суа была вынуждена вновь открыть глаза. Минхо был перед ней. Он позволил девушке рассмотреть его. Он не смущался, не смеялся, он просто ждал, показывая, что в лицезрении природной красоты нет ничего постыдного. И Суа начала расслабляться. Она позволила себе провести пальцем по свежему шраму на боку любимого.

– Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Нет, лучше доверяй себе. Научись слушать своё тело и понимать его.

– А ты понимаешь?

Хитрая улыбка предвосхитила ответ, но мужчина всё же ответил:

– Сейчас я собираюсь прислушаться к тому, что говорит твоё тело.

От этих слов Суа залилась краской, но то, что сказал Минхо, не было ложью. Он был аккуратен, демонстрируя чудеса чуткости по отношению к другому человеку. И всё же он заставил девушку испытать совершенно новые ощущения и принять их. Но не только Суа открыла свои новые грани в эту ночь, Минхо тоже показал другие свои стороны. Физическая близость стала способом соединения душ. Суа казалось, она стала лучше понимать любимого мужчину, а те границы, что были между ними, стёрлись. После бури тишь становится блаженством. Суа и Минхо делили одну постель, наплевав на все социальные предписания. Но почему-то Суа ощущала внутреннюю бодрость и удовольствие от такого поворота событий. Будто нахождение с этим мужчиной дарило ей чувство целостности.

Мой милый-милый Минхо! Ну как такого не любить?! Не зря, не зря я выбрала тебя! Аж сама вспотела от этой сцены… Фух.

В порыве чувств Суа потянулась и ласково убрала прядь волос с лица Минхо с внезапной мыслью:

«У всего живого я видела разные цвета в их энергии. У Суюна – сиреневая. У Донхёна – красно-золотистая. Какого цвета энергия у тебя?».

Мир вокруг изменился. Энергия рядом лежащего человека была завораживающего бордового цвета.

– Что такое? – спросил Минхо, не открывая глаза.

– Просто смотрю.

– Не можешь уснуть?

Суа, крепче взяв за руку Минхо, согласно промычала.

– Спи. Есть техника усыпления чоу-миун-суль. Вместе с тань-джон-хо-хып-боп, элементам которой я тебя учил, должно сработать. Дыши спокойно, освобождая разум. Тебе надо расслабить тело и отдохнуть.

– Будешь моим личным пульгасари, защищающим от плохих снов?

– Если ты так хочешь, – но спустя короткое время Минхо вдруг продолжил. – Ответишь на мой вопрос?

– ?

– Каким было твоё детство? – низким голосом спросил Минхо, неожиданно вернув Суа в реальность.

Оу, а ты, мальчик, захотел узнать обо мне побольше? Одобряю!

– Особо нечего рассказывать. Меня подобрал саджанним с женой, когда я была ещё младенцем. С тех самых пор я жила и воспитывалась как артистка.

– Тяжело было?

– Иногда было сложно, но театр не бедствовал. На самом деле, думаю, жизнь кисэн была мне по душе. Но иногда мне интересно, как бы жила дочь Главы? Впрочем, никто не знал о дитя Дэхёна. Возможно, я не была желанным ребёнком. С учётом пророчества…

Суа слабо улыбнулась. Это был риторический вопрос, но Минхо почему-то ответил.

– Не думаю, что это так. Та шпилька.

Минхо протянул Суа её же пинё. Простая и стальная, она была такой крепкой, что послужила девушке и отмычкой, и оружием. Эта шпилька, как ей однажды рассказала жена руководителя театра, была с ней в пелёнках, когда её нашли. Она предположила, что это был прощальный подарок от родной матери Суа, именно поэтому бывшая кисэн всюду таскала её с собой, боясь потерять соломинку надежды. Но что об этом мог знать Минхо?

– Когда я был ещё совсем мальчишкой, мой отец взял меня на встречу с одной женщиной. Я думал, это будет важная торговая сделка или заказ, но это была женщина-воин с ребёнком.

– Неужели.?

– Это была А Йонг. Это её шпилька. И это был тот день, когда орден Змеи лишился своего Главы.

Ого! Любопытненько! Теперь посмотрим глазами маленького Минхо?

Щуплый мальчик семи лет. Он заглянул в пелёнку с младенцем и сердито сдвинул брови к носу. Ему это маленькое, красноватое и непропорциональное тельце, завёрнутое в пелёнки, не показалось симпатичным, хотя его отец – грозный Глава дома Змеи – улюлюкал с младенцем, позволяя тому своими крохотными слабыми ручонками хватать его за мизинец. Но вдруг Глава Змей оторвал взгляд от дитя и сердито переспросил женщину в мужском ханбоке перед ним:

– Это правда? Госпожа А, если всё так, как вы говорите, и Глава Ли мёртв, мир перевернулся с ног на голову. Значит, орден Змеи будет бороться за сохранение мирового порядка. А это дитя станет нашей путеводной звездой.

Но вдруг послышались крики. А Йонг и Глава Змей вскочили со скамей, выхватив мечи. Разбрасывая по сторонам простых невинных людей, к своим целям приближалась кучка подосланных Главой Драконов магов.

– Это они! Они не остановятся! – бросила А Йонг, готовая снова вступить в бой.

Глава Змей, мгновенно оценив ситуацию, всучил младенца своему сыну со словами:

– Беги в лес. Запомни, вас не должны найти.

– Но, отец, позвольте мне остаться и помочь вам! Я готов! – воскликнул мальчик.

– Я ясно выразился. Не подведи меня, сынок.

С этими словами Глава Змей оттолкнул маленького Минхо в темноту, а сам шагнул за столб харчевни, смешиваясь с народом. Минхо уже понимал, что не может оставаться на этом месте, если должен скрыться. Но когда он был готов незамеченным сбежать под уже привычные звуки драки, его вдруг остановила та самая женщина, с которой встречался его отец. А Йонг смотрела в глаза мальчика с мольбой. Потом перевела взгляд на младенца в его руках, и губы воительницы задрожали. Она вытащила пинё из своего пучка и вложила неприглядную вещицу в пелёнки ребёнка. Маленький Минхо не понимал ни этого прощального жеста, ни того, зачем ребёнку, который может только сам об неё пораниться, эта шпилька. Времени не было. Поэтому разорвав зрительный контакт с женщиной, Минхо прокрался под тенью здания на задний двор, перемахнул через заборчик и рванул в лес, крепко прижимая к себе младенца. В голове он проклинал беспомощный комок в своих руках за то, что ему самому пришлось ради него оставить отца, так трусливо сбегать в лес, а не демонстрировать свои боевые навыки. Минхо раздражало, что он должен заботиться об этом некрасивом новорождённом дитя, хотя так и велел отец. За ними оказалась погоня. Если бы Минхо был один, он мог бы даже разобраться с преследователями. Но младенец производил впечатление слишком хрупкого и шумного существа. Минхо не знал, что этот ребёнок был слишком тихим для своего возраста. Его было неудобно держать, и Минхо боялся, что ребёнок закричит, сведя все его старания на нет.

– Не плачь! – пригрозил Минхо, когда ребёнок начал поскрипывать и морщить носик.

Мальчик приметил лисью нору и, удостоверившись, что там никого нет, спрятал младенца. Надёжно закрыл еловыми ветками и листвой. Ребёнок, будто почувствовав, что скоро останется один, снова начал издавать звуки.

– Тише, а то найдут. Побудь тут, оппа скоро вернётся и заберёт тебя. А до тех пор ни звука. Хорошо?

Минхо не был уверен, что ребёнок его понимает и уж тем более не рассчитывал, что тот послушает его. Но сейчас ребёнок затих. Это был его шанс увести преследователей подальше. Отметив про себя место, где оставил младенца, Минхо, намеренно производя шум, удалялся всё дальше и дальше. В тот день он ловко расправился с двумя взрослыми магами. Уверовав в свои силы, Минхо решил вернуться в деревню и при необходимости помочь отцу. Но деревня встретила его могильной тишиной. И даже казавшийся непобедимым Глава Змей больше не прятался, а неподвижно лежал на земле. Первое время Минхо присматривался, есть ли кто вокруг. Ему казалось, что это новый приём, который ему показывал отец. И даже ощутив холодеющую с каждой минутой кожу отца, Минхо думал, что отец преподаёт ему новый урок контроля над своим телом и навыки маскировки. Он сидел рядом с трупом в окружении других мёртвых тел, пока в деревню не вернулись янбаны «светлых» орденов во главе с Ли Боромом. Они что-то или кого-то искали. Вспомнив о младенце, Минхо вернулся в лес, но долго плутал. В темноте лес казался совсем другим, поэтому чтобы окончательно не заблудиться, Минхо устроился под деревом, крепко сжимая в руке кинжал отца. Солнце озарило лес, и он направился на поиски. Но когда Минхо нашёл лисью нору, младенца там уже не было. Это был день, когда он подвёл отца и потерял сразу двоих.