Текст книги "Ничего cвятого"

Этот выпад не прошел мимо. Пабло с удовлетворением отметил, к Анжелина вздрогнула. И хотя, уже через мгновение на губах заиграла все та же усмешка, глаза остались серьезными. Вопрос в точку, что называется. В болевую точку. Хорошо. Теперь осталось только развить первый успех.

– Ты родилась в католической семье, с детства вечером с родителями молилась Розарий, а по воскресеньям регулярно присутствовала на Святой мессе. В семь лет приступила к первому причастию, участвовала в волонтерских программах и помогала ордену Францисканцев в помощи бедным. Далее, к 19 годам с отличием закончила Парижский университет по нестандартной для женского пола специализации, теология. Какое-то время ты занималась с молодежью и руководила процессом катехизации для иноверцев в приходе. К чему я веду? – Пабло подался вперед, положив руки на стол и прямо смотря в глаза обвиняемой. – Ты прекрасно знаешь учение Церкви, знаешь Ее роль в спасении душ, понимаешь какое колоссальное значение имеют Таинства, и тем не менее примкнула к еретикам, чьи действия губят как тела верных, так и их души! – Пабло ощутил, как голос задрожал, и дело было совсем не в актерской игре. Его и правда охватила едва сдерживаемая ярость. Нет, ему определенно не понять: как, зная все спасительные истины можно вот так взять и все растоптать? Даже у Иуды могло найтись оправдание – далеко не факт, что, предавая Спасителя, ученик понимал Кого именно предает. Скорее даже, не знал. Анжелина же прекрасно знает. И, все равно предает.

Так ладно, спокойно.

Пабло скосил глаза в сторону зеркальной стены. За ним наблюдали, потому нужно держать себя в руках. Впрочем, это совсем не означало необходимость сдерживания эмоций.

– Помнишь, что говорит Толедский собор о вероотступниках? – Анжелина никак не отреагировала, лишь слегка вздохнула, точно подавала сигнал, как ее утомила беседа. Пабло улыбнулся и продолжал самым доброжелательным голосом. – Уверен, прекрасно помнишь. И все же, я приведу тебе выдержку. Толедский Вселенский собор провозгласил следующее: «… те же, кто имел понимание об истине католического учения, знающие, что Вселенская Церковь основана Богом через Иисуса Христа, как необходимая для спасения, и все же отступили от нее (Церкви), хотя бы предали себя смерти за исповедание имени Христова, грех их не смоется и самой кровью». – Пабло вперил тяжелый взгляд в обвиняемую. – Ты ведь не жительница плантаций где-нибудь в глуши Американских поселений, где для спасения достаточно первичной веры в Христа, Святую Вселенскую Церковь и прощение грехов. И ты не родилась на территории мусульман, или государства других иноверцев, где несознательное искажение Истин, не играет столь значимой роли. Нет, – инквизитор покачал головой. – ты с детства впитывала веру, а затем приняла сознательное решение изучать теологию. Таким образом, определение Толедского собора, как раз о твоем случае. – Пабло замолчал, несколько секунд изучая стену позади вероотступницы, а затем заговорил гораздо мягче, так как общался с ней пять лет назад, когда сердце пылало от любви к этой женщине. – Анжелина… – она вздрогнула, скорее от неожиданности, чем от испуга. – Анжелина… Почему? Скажи мне, почему? Как? Как могло произойти подобное? Ради чего? Неужели ты не понимаешь, что ты натворила? Дьявол с ними, с «Детьми Виноградаря» … Речь даже не о них, не о твоей связи, и не о ваших бесовских планах… Я о другом. – Пабло указал пальцем вверх, а затем на Анжелину. – Я о твоей душе. Ты понимаешь, чем ты рискуешь? Скажи мне, почему? Может, тебя заставили? – он понизил голос, перейдя на еще более мягкий и доверительный тон. – Пожалуйста, Анжелина… Скажи мне… Если тебя заставили, если тебе угрожали, если тебя пытали, скажи мне. Дай мне надежду. Я хочу верить, что не все потеряно. Я хочу верить, что тебя можно спасти. Я хочу верить, что твоя душа еще не потеряна. Пожалуйста, поговори со мной…

Анжелина мотнула головой, поджав губы и закрыла глаза. Более, чем понятно – говорить она не собирается. Ладно, попробуем тогда по-другому.

– Зачем ты здесь? – Пабло вложил в голос максимальное из возможного количества резкости и металла. Он даже сам едва не вздрогнул.

Анжелина отшатнулась, уставившись на инквизитора непонимающим взглядом.

Пабло усмехнулся и покачал головой.

– Ты серьезно? Думаешь я, проведший более тысячи допросов поведусь на невинное выражение глаз? Обижаешь… Отвечай на вопрос: зачем ты здесь?

– Я? – Анжелина лишь во второй раз за время дознания подала голос, и Пабло ощутил, как екнуло сердце. Нет-нет… Иисус, защити меня… – Для допроса, я полагаю…

– Давай обойдемся без игр, ладно? – Пабло скривил губы в раздраженной гримасе. Главное, не показать, как его до сих пор волнует ее голос. Дьявол! – Ты прекрасно понимаешь в чем реальная суть вопроса!

Анжелина улыбнулась и мотнула головой.

– Нет, не знаю.

– Ладно. Хочешь поиграть – хорошо. Давай, я кое-что проясню. – инквизитор откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу. Не очень приличная поза, но да он сейчас не на приеме Папы. – Знаешь, какая первая мысль посетила меня, когда я узнал имя задержанной, то есть, твое имя? – Анжелина ничего не ответила, продолжая улыбаться. Но да он и не ожидал ответа. – Не совпадение. Эти два слова. Почему? Несколько дней назад ты засветилась в Кельне, в обществе психически неадекватного пастора Данте Пеллегрини и сексуального извращенца и педофила, Артуро Гати. Достойное общество, ничего не скажешь. И тут, вдруг, спустя короткое время ты попадаешь в наши руки, хотя практически пять лет о тебе не было никаких известий. Совпадение? Не думаю. – Пабло выдержал небольшую паузу, делая глоток воды из стоящей на краю стола бутылки. – Я несколько десятков раз пересматривал кадры нападения на конвой, и с самого начала меня не оставляло ощущение фальши, точно перед нами разыгрывают дешевый спектакль. – Инквизитор пристально наблюдал за обвиняемой, пытаясь рассмотреть хоть малейшую реакцию, хоть малейшее изменение. Ничего. Пустота. Либо хорошо играет свою роль, либо он ошибается. Пабло ставил на первое. – Что скажешь?

Анжелина неопределенно передернула плечами.

– Зачем мне это? Думаешь, мне надоело жить, и я решила так, от скуки, на потеху толпе превратиться в горящий факел?

Теперь пришла очередь Пабло передергивать плечами.

– Ты мне скажи.

– Невезение… Простое стечение обстоятельств, понимаешь? Хотя тот же Данте сказал бы, что таков Божественный план. – Анжелина улыбнулась. – Неужели ты перестал верить в чудеса, Пабло? Я тут, и… – она тряхнула руками, отчего цепи издали характерный металлический звон. – просто, благодарите пресвятую Деву Марию за столь прекрасный подарок для Инквизиции… Сожжете очередную еретичку во славу Божью, и все тут…

– Ерунда! – не сдерживаясь, Пабло ударил кулаком по стальной поверхности стола. – Ты и сама не веришь в то, что говоришь!

– Я…

– Молчать! – еще один удар по столу. Анжелина вздрогнула, но скорее от рефлекса. Во всяком случае, страха в ее глазах Пабло не заметил. – Произошедшее в тоннеле, как и твое последующее задержание не случайность. Я это знаю. Ты это знаешь. Повторю свой вопрос, и советую хорошенько подумать, прежде чем снова раскрывать свой лживый рот! Зачем ты здесь?

Минута прошла в молчании. Анжелина, слегка наклонив голову в бок, изучала инквизитора. Пабло в свою очередь, изучал ее, не отводя взгляда. Наконец, спустя еще минуту Анжелина, звякнув цепями, откинулась на спинку стула.

– Ты ведь сегодня служишь вечернюю мессу в Святой Марии?

– Что? – Пабло оторопел от столь неожиданного поворота в их беседе.

– Так, ты?

– Тебе то что с того? Хочешь приступить к исповеди? Так это можно и здесь устроить…

– Значит, ты… – Анжелина удовлетворенно кивнула. – Очень хорошо, святой отец… Там вы и узнаете ответ на свой вопрос…

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Площадь перед Толедским алькасаром.

11:48.

Диего Акоста откусил длинную сладкую трубочку Чурроса и зажмурился от удовольствия, испытывая гастрономический оргазм. Удивительно, но несмотря на то, что сладкую выпечку, которую обычно подают на завтрак, он ел практически каждый день, тем не менее, раз за разом удавалось получать неповторимое наслаждение.

– Ты еще заурчи. – хохотнула сидящая рядом напарница. – Выглядишь, как обожравшийся сметаны кот.

Рот был полон заварным тестом и сливочным кремом, потому Диего лишь грозно взглянул на коллегу. Та откинулась на спинку сиденья и громко расхохоталась. И вот, что прикажите в таком случае делать? Диего обиженно фыркнул и уставился в окно внедорожника откуда они вели наблюдение за штаб квартирой Толедского подразделения Святой Инквизиции. С их места открывался великолепный вид на массивные железные ворота с красным крестом Ордена Тамплиеров на одной створке и эмблемой Конгрегации по делам и защиты веры в виде собаки, несущей в пасти горящий факел, на другой. За высокими черными воротами, достигающих в высоту с десяток метров, возвышались десять этажей самой крепости. А если брать во внимание тот факт, что обитель Инквизиции располагается на возвышенности, то тут и все пятьдесят этажей, отчего алькасар было видно практически из любой точки города. И, вряд ли дело лишь в простом совпадении. Зато, каждый житель города, каждый день видел перед собой напоминание о структуре, ревностно оберегающую веру, и с десяток раз подумает, прежде чем пойти и изменить венчанной супруге. Умно, ничего не скажешь…

Перед Диего и Мишель поставили вполне конкретную задачу – ожидать появление главного инквизитора Толедо, хотя если отбросить де-юро, а говорить по факту, можно говорить о всей Испании, если не о всей Католической Империи. И, они ожидали.

Был ли риск обнаружения? Минимальный.

Да, от входа в алькасар их отделяло каких-то пару десятков метров, и учитывая охранную систему штаб-квартиры, включающую в себя помимо камер наружного наблюдения всевозможные датчики движения, тепловизоры, анализаторы и прочие достижения Научных Орденов, их автомобиль уже давно попал в поле зрение службы безопасности, и все же Диего не волновался.

Почему?

Очень просто. Их защитой служили автомобиль, форма и удостоверение сотрудников Королевской службы. Мало ли зачем агентам КС потребовалось остановиться рядом с алькасаром. Может, на задании. Может, передохнуть. Зона все же не запретная. Потому к ним и не лезли. Да и если потребовалось бы объяснить – никаких проблем. Они ведь и правда из Королевской службы.

– Диего, как ты оцениваешь предстоящий визит Папы Урбана X в Женеву? – Мишель очевидно надоело затянувшееся молчание.

Диего же вполне устраивала тишина, но он все же неохотно буркнул. Все равно не отстанет.

– Знаешь, мне как-то…

– Какой ты скучный… Послушай! Он ведь не случайно выбрал Женеву, верно? Жемчужина Реформации и вместе с тем, Ее проклятье. Думаю, Наместник Сатаны попросту хочет плюнуть всем нам в лицо…

– Может быть… – Диего совершенно не хотелось развивать диалог в данном направлении. Да, его во многом не устраивал курс Римского понтифика, как и учение Церкви – именно поэтому он примкнул к «Детям Виноградаря» несколько лет назад, и все же радикальность и фанатичность некоторых, а на самом деле большинства ее членов, начали напрягать. Уж лучше бы возмущался в душе, оставаясь по своей сути обычным католиком…

– На этом фоне более чем странно молчание наших лидеров, тебе не кажется? Даже Данте никак не высказался о предстоящей поездке Урбана. Да и лидеры остальных Церквей по большей части предпочитают отмалчиваться… Очень странно, не находишь?

Диего хотел ответить что-то вроде: «может дело как раз в том, что поездка, предстоящая», однако в этот момент черные ворота алькасара начали медленно отъезжать в стороны: правая створка вправо, левая соответственно влево.

– Смотри! – он махнул рукой вперед и схватил лежащую на приборной панели камеру.

– Красс? – Мишель подалась вперед.

– Сейчас увидим!

Спустя полминуты ворота наконец замерли, длинный красно-белый шлагбаум, перегораживающий путь поднялся вверх и с территории крепости выехал черный внедорожник «Санта-Мария», с различительными знаками Святой Инквизиции. Впрочем, даже знаков не требовалось – «Санта Марией» по закону Империи могли пользоваться лишь представители Инквизиции.

Осторожно, стараясь не попасть в поле зрение наружных камер, Диего несколько раз щелкнул кнопкой устройства, делая снимки.

– Он! – убежденно заявила Мишель и потянулась к нагрудной рации.

– Подожди! – Диего схватил коллегу за руку. – Откуда такая уверенность? Стекла-то непроницаемо-черные!

– Номера! «Санта-Мария» Красса, не иначе!

– Автомобиль? Да. Но мы не знаем там ли он! – Диего тряхнул камерой в левой руке. – Погоди докладывать. Сначала отсканируем снимки. Нам нужно быть уверенными на сто процентов, что Красс внутри. В противном случае, нам прострелят башку…

– Хорошо. Только давай быстрее! Нам нужно передать его второму наблюдателю, пока он не ушел!

– Да знаю я, знаю!

Спустя минуту снимки были загружены на лэптоп и Диего запустил программу распознавания. Постепенно тонированные стекла «Санты-Марии» приобретали прозрачность, проявляя силуэты пассажиров. Когда прозрачность достигла отметки в пятьдесят процентов стало понятно – в салоне трое, и один из них определенно Пабло Красс, гроза еретиков.

– Он! – Диего показал большой палец, а Мишель поднесла рацию к губам.

Священная Католическая Империя.

Швейцарский союз, под управлением Папского легата.

Женева.

14:38.

Он был в городе первый раз, и тот его особо не впечатлил. Да и чему восхищаться? Старые пятисотлетней давности постройки перемежались с современными уродливыми зданиями из стекла и бетона; мрачные серые тона; запутанная структура, безобразная система улиц – безвкусица, одним словом. Голубое озеро и мосты? Неплохо, но слишком мало чтобы сделать город привлекательным. Пожалуй, единственным украшением является площадь Сент-Педро перед одноименным Кафедральным собором. Во-первых, один только собор заслуживал внимание: громадное здание во все том же достаточно мрачном готическом стиле, вздымается ввысь почти на двести метров, что делает его самым высоким зданием на территории Швейцарского союза, и третьим во всей Империи. Каменные кружева порталов, башен, арок, колонн и пилястр общими очертаниями вырисовывающие крест, вызывали восхищение – даже у него, хотя он и не привык испытывать экстаз от неодушевленных предметов. Впрочем, одушевленные у него также в большинстве своем случаев вызывали лишь глубинное раздражение. Единственное, что не уступало собору, пожалуй, фигура Святого Педро, возвышающаяся на те же двести метров, посреди гигантской площади – спаситель Католического мира хмуро взирал вниз, держа в правой руке крест, а в левой горящий факел – символы Ордена Тамплиеров и Святой Инквизиции, чьими усилиями удалось подавить Реформацию. По преданию, именно на месте нынешней двухсотметровой статуи святого, пятьсот лет назад находились костры Кальвина, Лютера и Меланхтона, главных идеологов и двигателей Реформации.

Пятьсот лет назад Женева сыграла определяющую роль для истории на последующие века. Что ж, все возвращается на круги своя, и швейцарскому, пусть теперь и не вольному городу, вновь предстоит стать отправной точкой для последующих поколений.

С легкостью подхватив металлический кейс, он двинулся к Кафедральному собору.

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Кафедральный собор Святой Марии.

18:17.

Проповедь говорил рукоположенный на прошлой неделе диакон, чему Пабло был несказанно рад. Обычно архиепископ поручал говорить наставление ему, но сегодня с утра, ввиду чрезвычайных происшествий, удалось сложить с себя по крайней мере это обязательство. Сам Владыка выступал с речью лишь в большие торжества, других священников в закрепленных за собором хватало, однако поручили проповедь новоиспеченному диакону. Ну ничего. Ему полезно. Зато теперь есть беспрепятственная возможность наблюдать за происходящем в стенах собора.

Сразу же после неоднозначных слов Анжелины, Пабло распорядился выслать спецгруппу к кафедральному собору, а перед Святой мессой организовать досмотровый режим. Благо день рабочий и заполняемость собора в разы меньше, чем в воскресенье. Сколько сейчас присутствует? Как доложил один из инквизиторов, 186 человек. Совсем не много для главной капеллы, где сейчас служилась месса. 186 человек… – и кто-то из них, а может и несколько, имеют прямое отношение к Анжелине… Кто же? Кто ты? Где прячешься? Что задумал? Пабло уже в который раз пробежался глазами по рядам скамеек. Прихожане внимательно взирали на диакона, разъясняющего отрывок из Евангелия от Иоанна. Как сказала Анжелина? – «Там ты и узнаешь ответ на вопрос…». Хитрая дочь Евы… И, зачем он ввязался в эту игру? Хороший вопрос. Сама обвиняемая больше не произнесла ни слова. Ни уговоры, ни угрозы не подействовали. Можно было конечно применить Первый уровень пыток, не требующий серьезной бюрократии, однако Пабло решил повременить с подобными мерами. Совсем неочевидны мотивы поступков Анжелины. Нет уверенности, что она пытается причинить вред ему или вообще, кому-либо. Потому такие меры излишни. Пока что, во всяком случае.

Пабло поймал взгляд Рикардо, инквизитора первого ранга, отвечающего на данный момент за безопасность всех присутствующих в соборе. Тот отрицательно покачал головой: нет, источник потенциальной информации не найден. Прекрасно. Вот просто, чудесно. Инквизиторов столько же на квадратный метр сколько и в алькасаре, а результатов ноль. Всего 186 объектов, а вычислить человека, связанного с террористической сектой, не получается. Браво, инквизиторы. Так держать.

Диакон тем временем закончил проповедь и пришлось встать на молитву верных, которую произнес один из прислуживающих семинаристов.

Уже подходя к алтарю, Пабло вновь пробежался взглядом по полупустым рядам капеллы. Так, с ходу никто не вызывал подозрения. Анжелина играет, и просто тянет время? Возможно. Вот только тогда, уже после Святой мессы, ей придется познакомиться с водой, электричеством и весьма болезненными инъекциями… – а ведь, это только Первый уровень дознания. А, есть еще Второй и Третий, где много чего интересного…

Пабло взял Хостии, и приподняв их над алтарем, посмотрел вверх на полумрак высокого свода, украшенного фресками Библейских сюжетов.

– Благословен Ты, Господи, Боже вселенной; ибо от щедрости Твоей мы получили хлеб, – плод земли и трудов человеческих, – который приносим Тебе и который станет для нас Хлебом жизни.

Положив Хостии, Пабло секунду помедлил, осматривая капеллу. Органистка наполняла зал чудесными звуками, прихожане пели гимн, инквизиторы патрулировали сектора между колоннами – ничего подозрительного. Хорошо, – инквизитор взял чашу и приподнял ее над алтарем.

– Благословен Ты, Господи, Боже вселенной…

Слова, произносимые уже на автомате, Пабло же продолжал внимательно наблюдать за происходящем в капелле, пытаясь уловить хоть какую-нибудь, пусть даже незначительную деталь, выбивающуюся из общего ряда. Обычно, именно такие вещи, на первый взгляд незаметные и становятся ключом к разгадке сложных замысловатых схем. Вот, уже немолодая прихожанка встретилась с ним взглядом, и тут же уставилась в пол. Подозрительно? Да вряд ли. С таким же успехом можно подозревать большую часть Толедо, если не всей Католической Империи. Ну боятся люди смотреть ему в глаза… С чего бы, спрашивается…

– Господь с вами!

Сотня голосов ответила:

– И со духом твоим.

Пабло поднял руки вверх.

– Вознесем сердца!

Стройный хор голосов.

– Возносим ко Господу.

Пабло опустил руки, чуть склонившись над алтарем.

– Возблагодарим Господа Бога нашего.

Ему ответили. Как и полагается.

– Достойно это и праведно.

Инквизитор кивнул и посмотрел в миссал, глазами отыскивая префацию.

– Воистину, достойно и праведно, должно и спасительно нам всегда и везде благодарить Тебя Господи, Святой Отче, Всемогущий вечный Боже, через Иисуса Христа, Господа нашего. Ибо славным свидетельством святых Твоих, Ты всегда обновляешь Церковь плодотворною силой. Через слуг твоих, отдавших жизнь для защиты веры и Церкви от губительного искажения, борьбы с силами сатаны и хранению спасительных Истин, Ты Спаситель подаешь нам пример неугасаемой веры. Потому и мы Господи, со всеми ангелами и святыми Тебя исповедуем, взывая…

Своды собора содрогнулись от единодушного восклицания:

«Свят! Свят! Свят! Господь Бог Саваоф…»

Пабло же внимательно следил за движениями троих неприметных мужчин в серых костюмах, переместившихся на ближний к алтарю ряд. Агенты из Ордена, в чью задачу входила защита Маршала, также присутствующего сейчас на мессе.

Последние слова гимна закончились и усилием воли пришлось вернуть внимание, сосредоточившись на евхаристической молитве.

– Воистину свят Ты, Господи, Источник всякой святости. – Пабло простер руки над святыми дарами. – Поэтому просим Тебя: освети эти дары излиянием Духа Твоего, чтобы они стали для нас Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа. Он, добровольно предавая Себя на страдание… – немного отстранившись от давно заученных слов установления, Пабло вспомнил свою первую мессу, которую он служил в этом самом соборе больше двадцати лет назад. Тогда, голос, как и руки дрожали от переполняющего трепета. Все же, на алтаре совершается то, без чего христианство немыслимо. Нельзя сказать, что трепет перед величайшей Тайной прошел… Нет. Скорее, действия, совершаемые ежедневно на протяжении двадцати лет, несколько притупили до того острое чувство. Однако, трепет и любовь к Евхаристии остались. Как и желание защищать веру. Так было тогда, двадцать лет назад, так сейчас, так будет и до самой смерти. Самоуверенность? Нисколько. Ты просто знаешь это, и все тут.

Пабло преклонил колено, и задержавшись в таком положении несколько секунд, поднялся на ноги.

– Велика тайна веры.

Почти две сотни голосов отозвались нестройным хором:

– Смерть Твою возвещаем, Господи, и воскресение Твое исповедуем, ожидая пришествия Твоего.

Все же, глубочайшие слова… Даже сейчас, спустя такое количество времени, они проникали вглубь сердца.

– Итак, вспоминая смерть и воскресение Его, Тебе Господи приносим Хлеб жизни и Чашу спасения, и благодарим Тебя, ибо Ты удостоил нас стоять перед Тобой и служить Тебе. Смиренно молим, чтобы, причащаясь Тела и Крови Христа, мы были собраны Святым Духом воедино. Помни Господи о Церкви Твоей распространенной по всей земле, сделай ее совершенной в любви вместе с папой нашим Урбаном X, Магистром Эрнаном, Великим Инквизитором Рубеном, епископом Хуаном и всем духовенством. Сохрани Церковь от зла, которое сотнями ядовитых змей расползается по всему миру и отравляет миллионы душ. Искажает, уродует и бессовестно эксплуатирует Истину. Играет на стремлении детей Твоих стать ближе к Отцу, а на деле, как и в Эдемском саду, обольститель и враг Церкви, уводит их во тьму. И в конце концов, плодит безумие, преступление и грех. Напротив, Единый Боже, благослови слуг Твоих, посвятивших жизнь во имя Твое, ради единства и чистоты веры, и одари их Твоей благодатью. Храни Орден Храма и Святую Инквизицию, дабы слуги Твои ревностно исполняли дарованное им служение, выводя души заблудших из тьмы к свету. Помни также братьев и сестер наших, усопших в надежде воскресения, и всех почивших в Твоем милосердии, и прими их в свет лица Твоего. Всех нас помилуй, и удостой нас участия вечной жизни вместе с Пресвятой Богородицей Девой Марией, с блаженным Иосифом Ее обручником, со святым Педро и Лоренцо защитниками веры, святыми апостолами и всеми святыми, от века тебе угодившими, чтобы с ними восхвалять и прославлять Тебя через Сына Твоего Иисуса Христа. – Пабло поднял Святые Дары над алтарем. Вместе с другими священниками, они произнесли, пожалуй, одни из самых важных слов. – Через Христа, со Христом и во Христе, Тебе Богу Отцу Всемогущему в единстве Духа Святого всякая честь и слава во веки веков, аминь…

Взглядами Пабло отмечал позиции агентов Ордена и Инквизиторов: шестеро на первых трех рядах перед алтарем, еще десять на остальных рядах, трое справа у боковых проходов, пятеро слева и еще трое у выхода. Итого, двадцать семь элитных агентов, имеющие за плечами не один десяток успешных операций. Более чем достаточно, даже на случай террористической угрозы. А, учитывая тесную, но пока неизученную связь Анжелины с «Детьми Виноградаря», приходилось рассматривать и такой вариант. Хотя внутри Пабло не слишком то верил в подобный расклад. Нет, если эта хитрая змея и планировала что-то, то это будет куда более тонкой работой. Не грубый теракт. Тут дело в другом. А, вот в чем? – хороший вопрос. Всю мессу он ломает над этим голову, вот только ответ так и не пришел. Как и таинственный сообщник вероотступницы…

– Вот стою у двери и стучу; если кто услышит голос Мой и отворит двери, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мной. – Пабло выдержал длинную паузу, обводя капеллу пристальным взглядом. Где-то здесь притаился враг. Даже не его, а Церкви и Христа. Самое страшное, что угроза реальна, и реальна для всех верных, пришедших после рабочего дня на Святую мессу. В случае самого худшего развития событий, кто-то из них может и не вернуться домой. Впрочем, не важно. Однажды Церковь уже отступала перед лицом опасностей и больше такого не повторится. Даже если бы он доподлинно знал о готовящемся теракте, все равно пришел бы служить мессу. Церковь не отступает. Больше не отступает, и в этом Ее сила. – К Святому Причастию могут приступать верные католики, не имеющие на своей совести тяжкого греха, ограничения от Святой Инквизиции, или какого-либо другого канонического препятствия.

Взяв патену с Телом Христа, Пабло вместе с другими священниками направился вниз, от алтаря. Их было трое, а причащать надо по меньшей мере полторы сотни человек. Впрочем, он бы согласился и самолично выполнить эту обязанность. Враг близко – совсем близко, и нужно быть максимально готовым.

– Тело Христово!

Презентабельного вида мужчина произнес: «Аминь» и Пабло положил ему Хостию на язык. Затем еще, и еще, пока дело не дошло до молодой девушки в простом голубом платье и хорошо уложенными светлыми волосами. Пабло на миг задержал взгляд. Не потому что она поразила его своей красотой, хотя и этого у нее безусловно не отнять – нет, причина была совершенно в другом. Тем не менее, не меняя выражения лица, он поднял Хостию и проговорил:

– Тело Христово!

Губы девушки дрогнули, и она ответила:

– Аминь.

Красивый ротик открылся, язычок чуть выдвинулся наружу, ожидая Пресвятые Дары. Пабло покачал головой и положил Хостию обратно на патен. Девушка моргнула пушистыми ресницами и выжидающе уставилась на инквизитора. Пабло нахмурил брови и свободной правой рукой махнул одному из инквизиторов, стоявшего в боковом проходе.

– Вы давно исповедовались? – вопрос адресовался девушке. Та вздрогнула, лицо ее заметно побелело.

– Я… я… эмм… два дня назад… Здесь, перед вечерней мессой…

– Правда? – Пабло сознательно добавил солидную порцию холодного металла в голос.

Девушка вздрогнула и даже отшатнулась.

– Я… я… да… – она всхлипнула.

Вот почему люди так любят врать, притом даже не заботятся о том, чтобы эту ложь невозможно было бы опровергнуть?

– Видишь ли в чем дело, дорогая… – Пабло подался вперед, переводя голос в режим льда и пламени, одновременно. – Два дня назад вечером здесь был один священник, уделяющий таинство покаяния. Догадаешься кто? А к исповеди приступило шесть человек: пять мужчин, что сразу исключает тебя и одна уже весьма преклонного возраста прихожанка. Может ты исповедовалась у воздуха? Нет? Есть, что добавить?

Девушка снова всхлипнула. По ее щекам заструились две дорожки слез.

– Добавить нечего. – Пабло кивнул. – Как представитель Конгрегации по делам и защиты веры, я – Пабло Красс, инквизитор первого ранга с особыми полномочиями задерживаю вас за попытку приступить к Таинству в недостойном состоянии и прямом обмане священнослужителя, что является нарушением закона Священной Католической Империи. Инквизитором второго ранга Фабрицио Лапиче вы будете доставлены Алькасар и заключены под стражу до дальнейшего разбирательства. – он махнул держащему за локоть девушку инквизитору. – Уводи.

Задержанная всхлипнула, но покорно поплелась за конвоиром. Пабло тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой. Чем спрашивается думала? Да похоже, ничем. Он ведь ее знал – Астрид Корандо, дочь мелкого торговца. В ереси не была замечена, зато приобрела определенную репутацию своей распутностью. Лично он последний раз видел ее на исповеди в прошлую Пасху, и грехи отпускать не стал, поскольку не увидел должного раскаяния и готовности изменить образ жизни. Теперь вот, попытка принять Святое Причастие в состоянии смертного греха… Хорошо то, что, не смотря на все тягостные мысли успел среагировать. Что теперь ожидает Астрид? Штраф и десять ударов плетьми. Всяко лучше, чем принятое с обманом Тело Христа, которое станет таким образом осуждением, а не спасением. Вот она, главная задача инквизитора – спасать души даже самых закоренелых преступников, даже тех, кто не желает этого спасения. Он может быть собой доволен. Да и Бог наверняка тоже. По крайней мере, хочется надеяться.

Следующим оказался невысокий мужчина с большой проплешиной, сероватым немного припухшим лицом и невзрачными водянистыми глазами. Он его не знал. Но да в принципе в его задачу не входило знать всех посещающих службу в Кафедральном соборе. Это даже теоретически невозможно, не говоря уж о практической стороне. Пабло привычно поднял Хостию.

– Тело Христово!

Мужчина улыбнулся.

– На том месте, где мы первый раз встретились. Завтра, в 22:30. Один.

Пабло даже отступил назад.

– Что?

Мужчина продолжал улыбаться, а его левая рука скользнула за полу черного плаща. Наблюдавшие за Причастием агенты Ордена похоже почувствовали неладное. Один из них, оттолкнув преклонившую колено женщину бросился к Пабло. Другие попытались образовать кольцо вокруг маршала Тамплиеров. Но, слишком запоздалая реакция. В руках посланника блеснуло лезвие ножа. Спустя лишь мгновение горло мужчины раскрасила ярко-алая полоса. Он захрипел, выронил нож, который со звоном приземлился на мраморную поверхность пола и упал на колени. Из широкой раны пульсирующими толчками вытекала кровь, усеивая красными каплями ступени перед алтарем. Инквизиторы, представители Королевской службы и агенты Ордена были уже рядом. Один из инквизиторов тут же прикрыли собой Пабло; второй попытался успокоить визжащую женщину, чьи туфли оказались забрызганы кровью; третий принялся раздавать указания. Пабло же продолжал стоять на месте с поднятым Телом Христа.