Текст книги "Грань"

46

Мы сидели в моем «кабинете» вдвоем. Я и Джоанн.

Снова просматривали сугубо секретные документы, присланные мне Дюбойс электронной почтой. Из текста были удалены отдельные фрагменты. В частности, название ее бывшей организации, о которой знало еще меньше людей, чем о моей. Но при этом была фотография Джоанн восьми-, десятилетней давности. Значился там и ее оперативный псевдоним – Лили Хоторн. Женщина на снимке мало отличалась от той, что сидела сейчас передо мной. Миловидная, но не красивая, стройная, неулыбчивая.

А кроме того – сдержанная, умеющая держать язык за зубами.

До меня только теперь дошел смысл кое-каких странностей, с которыми пришлось столкнуться в последние дни. Ее страстное желание, чтобы приемную дочь отделили от них с мужем, объяснялось страхом. Если цель – Джоанн, девочка подвергнется опасности похищения и пыток. И озабоченность по поводу судьбы соседей в Фэрфаксе, показавшаяся тогда мне чрезмерной и неуместной. Но ведь Джоанн действительно волновало, что именно из-за нее от рук убийцы может погибнуть жена Тедди Нокса. Вспомнил я и настойчивость, с которой она расспрашивала меня о том, какое из расследований Райана побудило кого-то прибегнуть к услугам Генри Лавинга. И в компьютере сестры Джоанн заставило рыться то же желание – непременно убедиться, что не она сама стала причиной обрушившейся на семью беды.

Кроме того, Джоанн поддерживала все тактические решения, принимаемые мною, умоляя, а то и заставляя мужа подчиняться, ибо как профессионал понимала мою правоту.

Теперь уже совершенно спокойным деловым тоном Джоанн спросила:

– Вам удалось найти что-нибудь, помимо этого?

Она бросила взгляд на бумаги, где не было прямых указаний на характер ее бывшей работы.

– Только то, что вы участвовали в операции «Сикл». У меня очень способная помощница, но и ей не удалось узнать больше никаких подробностей. Ваши архивы надежно защищены. Что же до нынешней ситуации, то если ваша группа до сих пор действует… – Джоанн и бровью не повела. – Если она до сих пор действует, то документальных подтверждений этому нами не найдено.

Хотя название группы произносилось на английский манер и звучало как название сельскохозяйственного инвентаря[19]19
  Sickle (англ.) – серп.


[Закрыть], его позаимствовали из жаргона сил обороны Израиля, где так именовались наемные убийцы. На иврите sikul memukad означает «направленный удар».

– Однако моя помощница выяснила, что на вас уже охотились в прошлом.

– Вы должны понять, Корт, что все члены «Сикла» постоянно находились под угрозой. В силу характера нашей работы. Но на самом деле никаких активных мероприятий не проводилось. Мы занимались только разведкой и наблюдением. Этим бумагам уже более пяти лет. Да, не могу отрицать, у меня есть враги, – продолжала она. – Но при этом не найдено ни намека, что я владею некой информацией, представляющей сейчас интерес. И уж безусловно, мне не известно ничего, что оправдало бы обращение к «дознавателю» калибра Лавинга.

Прошлое…

– Вам удалось выйти на связь со своими людьми. Как? – поинтересовался я. Мне казалось, я отслеживал все их звонки.

– У меня есть еще один телефон, – сказала Джоанн. – Его невозможно отследить. Поверьте, совершенно невозможно.

– И через этот телефон вы передали снимки? Те, что нашли в компьютере Мари?

Она невольно бросила взгляд на свою сумку, где, как стало ясно, и таился загадочный аппарат для связи. Как теперь не понять, почему Джоанн так цепко держала ее на пути сюда?

– Да, я передала их, но в зашифрованном виде и через полдюжины подставных серверов. Входа в Сеть и близко от этого места не будет зафиксировано. Система позаботится об этом.

У меня складывалось странное впечатление, что, несмотря на столь драматическое разоблачение и связанную с ним душевную травму, Джоанн почувствовала себя теперь более комфортно, пришла в согласие с собой. Она ведь так долго жила во лжи. По крайней мере Джоанн не должна теперь нести тяжкое бремя тайн прошлого. Но я прекрасно понимал и другое. Человек едва ли войдет в организацию, проводящую тайные операции, если хотя бы отчасти не имеет врожденной склонности к этому. Конечно, Джоанн стала хорошей женой и мачехой, но я сомневался в том, что она так уж хотела навсегда оставить секретную сторону своего существования. Сам я, например, прекрасно представлял себе, что почувствую, если мне придется бросить нынешнюю работу. Нечто очень важное во мне будет при этом разрушено.

– Хорошо, я верю, что к вам больше не тянется никаких ниточек. Но моя миссия состоит в том, чтобы сохранить жизнь вам и членам вашей семьи. Поэтому мне нужно более подробно знать, чем занималась ваша организация.

– Все дела, которые я в свое время возглавляла, уже закрыты. Все мои клиенты либо похищены и перемещены в неизвестном направлении, либо… аннулированы, – сказала она, использовав словечко, которое я и раньше слышал от своих подопечных, занимавшихся похожей деятельностью. Оно стало особенно популярно в Моссаде. В крайнем случае слово легко заменялось цифрой, но самое смешное – израильтяне считали, что это придумали американцы.

Аннулировать. Свести к нулю…

– Единственное задание, фигурант которого до сих пор может проявлять какую-то активность, было моим последним. Как раз связанным с тем продуктовым магазином. Он дружил с супружеской парой владельцев магазина, намеченных к устранению. Сам по себе – ничтожество. Выполнял мелкие поручения… Все подозрения с него давно сняты.

– Мне хотелось бы узнать о нем подробнее.

– Те люди занимались сбором и продажей разведданных по ядерному оружию. Этот человек свел их с парой бизнесменов, выполнявших правительственные заказы, и еще кое с кем, кто мог бы оказаться им полезен. Главным образом, с учеными. Добыл для них несколько документов и компьютерных программ. Но это все. Когда их аннулировали, он так перепугался, что сам пришел с повинной. Рассказал обо всем, что знал. Назвал имена и адреса. Несколько лет мы непрерывно следили за ним. Потом наблюдение сняли.

– Как его зовут?

– Я не имею права сообщить вам его имя, Корт.

– Вчера и сегодня его попытались контролировать?

– Разумеется. Никакой связи между ним и Лавингом не обнаружено.

Обдумывая то, что сообщила мне Джоанн, я отметил, что список дел, потенциально способных привлечь интерес заказчика Лавинга, непрерывно сокращался. Я вышел один под закрытую арку в задней части дома, потом подозвал к себе Тони Барра и Лайла Ахмада.

– У нас проблема.

Я рассказал им о ситуации с Джоанн. Объяснил, что в прошлом она была наводчицей, направлявшей действия небольших тактических групп. Но перед ней стояла задача не охранять людей, а ликвидировать их.

Лайл Ахмад, как я и ожидал, воспринял информацию совершенно невозмутимо, словно я только что сообщил ему о падении биржевых котировок на несколько пунктов или счет бейсбольного матча, не представлявшего особого интереса. А вот коллега Фредди из ФБР, напротив, прореагировал крайне резко. Тони Барр даже раскраснелся от злости.

– И она не сообщила об этом нам! – возмущенно воскликнул он. Ему, несомненно, часто приходилось сталкиваться с ложью подозреваемых. Но на этот раз его обманывал человек, ради которого он рисковал жизнью.

Однако целью нашего маленького совещания было не обсуждение прегрешений клиентки, а попытка совместно понять, в какой мере нам необходимо изменить стратегию защиты подопечных в свете полученных новых данных.

– Она уверена, что охоту ведут не на нее, – сказал я. – Но по-моему, мы пока должны исходить из того, что цель – все-таки она, а в таком случае заказчик, нанявший Лавинга, не только располагает огромными финансовыми возможностями, но и может представлять интересы могущественной зарубежной державы.

В подтверждение своих слов я напомнил своим помощникам о появлении вертолета у дома Картера.

– Значит, не исключено, что они могут задействовать «вертушку» не только для эвакуации, но и для нападения, – заметил Ахмад.

– Меня бы совершенно не удивил такой поворот событий, – согласился я.

– Неплохо бы наладить взаимодействие с местными авиадиспетчерами, контролирующими воздушное пространство, – предложил Барр.

– Так и сделаем, и отныне шестьдесят процентов времени будем уделять наружному патрулированию, не забывая почаще осматривать горизонт. Лайл, отправляйся на внеплановый обход периметра немедленно.

Ахмад набрал код на дверном замке и выскользнул из дома.

Мы с Барром зашли внутрь. Джоанн сидела в гостиной, глядя через коридор на закрытую дверь спальни.

– Вашу организацию возглавляет сейчас тот же директор, что и при вас? – спросил я.

– Да.

– Мне необходимо поговорить с ним.

Она безнадежно кивнула. Видимо, поняла, что спорить бесполезно. Как оно и было на самом деле.

Мы вернулись в мой закуток. Джоанн достала из сумки телефон, положила на стол, нажала на кнопку быстрого вызова и включила громкую связь. И хотя современные закодированные телефоны не издают больше звуков, похожих на писк факсов, мне послышалось нечто подобное, прежде чем раздался щелчок и из черного прямоугольника, лежавшего перед нами, донесся голос:

– Уильямс слушает!

– Это я, – сказала Джоанн. Последовавшая пауза объяснялась скорее всего тем, что некое электронное устройство проверяло, на самом ли деле говорит она. – Я на громкой связи.

– Вот даже как, – проворчал ее собеседник. – Что ж, это многое объясняет.

То есть он понял, что нам обо всем известно.

– Так точно, сэр.

Я представился и объяснил, что именно мне поручена охрана семьи Кесслер.

Человек по фамилии Уильямс, чье имя так и не прозвучало, сказал:

– Я знаю, кто вы такой, и давно понял, что разговор с вами для меня только вопрос времени. Кто-то уж очень ретиво штурмовал наши серверы.

Я все еще злился, что от меня скрыли столь важную информацию о прошлой работе моей клиентки, но вовремя напомнил себе «мантру» об определении цели и наиболее эффективного пути к ней. Со временем я выплесну свои обиды и обвинения, но сейчас моя задача – обеспечить безопасность Кесслеров и найти заказчика, который нанял Лавинга. И потому я ограничился только требованием:

– Мне настоятельно необходима вся информация о мужчине, замешанном в последнем деле Джоанн.

Наступило молчание. Пауза могла быть вызвана реакцией на столь неожиданный запрос. Или он не сразу понял, кто такая Джоанн, привыкнув называть ее Лили Хоторн?

– Нет ни малейших оснований полагать, что здесь каким-то образом замешан он. Или любой другой из тех людей, с которыми Джоанн вступала в контакт. Мы отслеживали ситуацию с момента ее возникновения.

– Пусть так. Я все равно должен узнать, кто он такой.

– Мы не разглашаем имен.

– Надеюсь, вы понимаете, – жестко проговорил я, – что мне поручено выполнение ответственного задания. Часть его заключается в том, чтобы я сам оценивал возникающие угрозы. И в этом вопросе я не могу целиком полагаться только на ваше суждение.

– А часть моей работы заключается в том, чтобы держать подобную информацию под грифом «совершенно секретно».

– Вот в этом-то и дело, – нарочито размеренно произнес я.

И дал ему время понять намек и оценить опасность. Любая публичность была его наиболее очевидной точкой уязвимости, которой я мог воспользоваться.

Потом Уильямс со вздохом сказал:

– Его зовут Аслан Загаев. Мусульманин из Чечни. Получил наше гражданство после обращения за политическим убежищем.

– Вы возобновили слежку за ним? Где он находится?

– В данный момент? У себя дома, в Александрии.

– Что он за человек?

– Владелец десятка магазинов, продающих ковры, и ресторана. Мои люди изучили его насквозь, Корт. Отработано все. Его телефонные переговоры, банковские счета, перемещения, корпоративные связи, инвестиции, семейные отношения, досье на брата и сестер, деловых партнеров. И – ничего. Он абсолютно чист.

– Чеченец и мусульманин. Он часто бывает на Ближнем Востоке?

– Да. Но это его бизнес. Там он закупает ковры. Но понятно, что мы не можем повесить свой джи-пи-эс ему на шею. Вы спросите о той паре, с которой он был связан прежде, – владельцах магазина деликатесов. Так вот они были не арабами, а пакистанцами. А если говорить о последнем времени – никаких подозрительных телефонных звонков за две недели. Его фирма работает в обычном режиме, насколько мы можем судить. Господи, Корт, неужели вы думаете, что мы не отнеслись к этому со всей серьезностью? Мы ведь свое дело знаем.

– Может ли он работать под глубоким прикрытием, быть тем, что мы называем «спящим» агентом?

– Целых шесть лет? «Спящие» работают по несколько другому принципу. – Он говорил авторитетным тоном. – Кроме того, глубоко законспирированный агент не пойдет на добровольную работу в джорджтаунский молодежный исламский центр. Он вообще будет как черт от ладана бежать от всего, что связано с исламом. Его скорее встретишь на ярмарке у пресвитерианцев.

– И у вас не осталось на примете больше ни одного бывшего агента?

– Ни одного.

Вероятно потому, что они все давно в могиле.

– Тогда мне нужно знать имена ваших экспертов и аналитиков, которые занимались Загаевым.

– Послушайте, Корт, ну что может знать Лили… Что может знать Джоанн такого, к чему еще не угас интерес после стольких лет?

Ответ казался мне очевидным.

– Она знает, например, как найти вас, или я опять ошибаюсь?

47

После того как мы дали отбой, Джоанн еще некоторое время стояла в гостиной, глядя в сторону закрытой двери спальни, за которой по понятным причинам сейчас заливал горе ее муж.

Она даже сделала несколько шагов к двери вдоль коридора, но потом вернулась и опустилась на диван.

Я же связался с аналитиком, которого назвал мне Уильямс. Директор разрешил ему дать мне информацию, но только о том, что касалось безопасности Джоанн Кесслер, – об операции «Сикл» ни слова. Тем не менее от него я получил все адреса, номера телефонов и данные по деловым интересам Аслана Загаева. Он заверил меня, что ни он сам, ни офицер их службы внутренней безопасности, которому Уильямс поручил заняться этим делом еще в субботу утром, не обнаружили ничего, что связывало бы Загаева с Лавингом, подтверждая слова самой Джоанн и Уильямса.

Естественно, Загаев не будет делать подозрительных звонков по своим официально зарегистрированным телефонам, подумал при этом я. Но разве они забыли об одноразовых мобильниках? Люди Уильямса не располагали неограниченными возможностями в слежке за чеченцем, это понятно. Но ведь существовали элементарные вещи, которые они должны иметь в виду.

Поэтому я тут же связался с Клэр Дюбойс и посвятил ее в новые детали обстановки.

– Брось пока все остальное и займись Загаевым, – распорядился я. – Мне нужно знать о нем каждую мелочь.

– От размера обуви до фильмов, которые он смотрит на DVD? – спросила она.

– Все о членах семьи, работниках фирмы, перемещениях по стране и за границей. Особое внимание удели двум последним дням. Сделай их отправной точкой поиска. Ищи любую возможную связь с Лавингом, любой намек на контакты между этими людьми.

Потом я попросил ее переключить меня на Арона Эллиса. Услышав начало моего отчета, он даже закашлялся.

– Так это Джоанн?

– Очень похоже на то. По крайней мере дела, которые вел Райан, совершенно точно нас ни к чему не привели. Один человек из ее прошлого все еще в поле зрения. И мы собираемся вплотную заняться им.

– Но мне только что звонил Уэстерфилд. Он так и бьет копытом в предчувствии крупного скандала, связанного с полицейским управлением округа Колумбия. По его словам, ты тоже считаешь, что именно по этой причине Райан стал мишенью. Кто-то из высокопоставленных чинов в полиции или городском совете нанял Лавинга.

– Я на твоем месте позволил бы ему и дальше так думать, Арон.

После секундной заминки:

– Корт… то есть скандал с финансами полиции – это тоже сфабрикованный след?

– Не обязательно сфабрикованный. Какое-то время назад он был вероятен.

– Был?

– Да. Именно был.

– Но, подбросив его Уэстерфилду, ты уже знал, что это пустышка? Я прав?

– Арон, прошу тебя обо одном: держи его от меня подальше хотя бы недолго.

– Хорошо. Сделаю, что смогу.

Потом я позвонил Фредди и информировал его о новостях.

Если он и хотел снова пошутить, это желание как рукой сняло.

– Так какого ж хрена эта сучка ничего нам не рассказала? Неужели ей даже в голову не приходило, что эта волна дерьма поднялась и обрушилась на нас всех потому, что в прошлом она служила наемным убийцей?

– Не думаю, что им нравится, когда их так называют.

– А мне наплевать, что им нравится.

– Этот Уильямс…

– Кстати, о нем, – хмыкнул Фредди. – Он не такой уж и умник, каким себя считает. Или каким хочет казаться. У нас каждый второй знает про эту его группу «Сикл», в которую он объединил братьев… и, кажется, еще и сестер по духу. Мы догадывались, что они обделывают грязные делишки. И если подумать, то убивать людей та еще работенка. Грязнее не придумаешь. Как ты с этим делом справляешься?

– Клэр загружена по полной программе, – сказал я и, подумав, добавил: – Но мне нужны кое-какие ордера. Она пришлет тебе список, на кого и почему.

– Хорошо, добуду их тебе. – Потом спросил: – Что за игру затеял Загаев, как считаешь?

– Пока не знаю. Уильямс утверждает, что «спящие» агенты так не работают. Но ты прав, он не семи пядей во лбу. А работает то, что срабатывает.

– Да за тобой можно афоризмы записывать!

– Сам подумай. Уильямс снял с него все подозрения лет пять-шесть назад. За ним перестали вести наблюдение. Ему ничто не мешало нанять Лавинга, чтобы тот похитил Джоанн и выкачал из нее все, что она знает. Мне это представляется весьма удачной операцией по использованию «спящей» агентуры. Доказать вину Загаева будет непросто, но он сейчас наш единственный вариант.

– Это как в моей теории о втором по скорости бегуне.

– Каком еще бегуне?

– Знаешь, как быстро нужно уметь бегать, чтобы спастись от медведя, Корт?

Я видел перед собой Джоанн, смотревшую теперь в окно.

– Ну и как же?

– Ты должен уметь бегать хотя бы чуток быстрее, чем приятель, который пошел с тобой в лес. Он и есть второй бегун.

Фредди явно ждал моей реакции. Не дождавшись, сказал:

– Я имею в виду, что Загаев и не должен быть идеальным подозреваемым. Достаточно того, что он попал к нам на заметку. Мы бегаем быстрее.

– Ладно. Я попрошу Клэр сообщить тебе все, что ей удастся узнать.

48

Клэр Дюбойс перезвонила мне с первым докладом о Загаеве уже через двадцать минут. Вероятно, это был ее новый личный рекорд.

– Я уже все отправила Фредди, – информировала меня она. – Он сейчас подписывает ордера.

– Хорошо. Теперь рассказывай.

– Он родился в окрестностях Грозного. В двадцать два года приехал в Америку, чтобы получить образование в одном из университетов. Учился в Вашингтоне. Диплом писал в Массачусетском технологическом институте. Потом вернулся в столичный округ. Поселился в Александрии, где стал временами посещать мечеть радикально настроенных мусульман. С ними скоро порвал – видимо, был недостаточно глубоко религиозен. Зато из него вышел первоклассный предприниматель. Хорошо образованный, он легко заводил нужные связи, вращался в кругах дипломатов и бизнесменов, работавших на правительство. И быстро понял, что выгоднее всего торговать экономическими секретами.

– Почему же его не посадили?

– Он проходил по статье «промышленный шпионаж». Его деятельность была противозаконной, но он вел себя умно. Формально ни один из украденных им секретов не представлял прямой угрозы национальной безопасности. Что касается пакистанской пары, которую ликвидировали Джоанн и ее напарники, то они были связниками и аналитиками информации. Собирали данные по крупицам от Загаева и ему подобных, а потом превращали в по-настоящему ценный шпионский материал. Говоря «ценный», я имею в виду опасный. Я тут многое узнала о стержнях из ядерного топлива и центрифугах. Тема обогащения урана – действительно увлекательный предмет.

И все это за какие-то двадцать минут!

Но прежде чем Клэр начала читать мне лекцию по ядерной физике, я перебил ее вопросом:

– Как я понял, Загаев во всем признался, сотрудничал с ФБР и ему разрешили осуществлять его американскую мечту?

– Да. Он женился, завел двоих детишек и полностью порвал с прошлым.

И не он один, невольно подумал я, видя перед собой Джоанн.

– Однако в последние годы Загаев снова стал уделять больше внимания религии, хотя мечеть, которую сейчас посещает он и члены его семьи, принадлежит к более умеренному крылу ислама. А в широком смысле Загаев ведет вполне светский образ жизни. У него сеть магазинов ковровых изделий и ресторан. Дети учатся в хороших частных школах. Много путешествует. Часто бывает, например, в Турции. Вероятно, это связано с коврами. Как и поездки в Саудовскую Аравию и Иорданию.

– Нигде не наследил?

– Нет. За ним не числится ничего ни в нашей, ни в британской, ни в пакистанской, ни в индийской, ни в иорданской, ни в саудовской, ни в израильской базах данных.

Казалось бы, зацепиться не за что. Но мне все еще трудно было расстаться с идеей о «спящем» агенте.

Между тем Дюбойс продолжала излагать информацию, которую, как она прекрасно знала, я все равно затребую. Клэр проверила зарегистрированное на имя Загаева оружие (такового не числилось, поскольку он несколько лет назад состоял под судом и ему запрещалось владеть даже пневматическим пистолетом), уголовные дела против него (не возбуждались), нарушения правил дорожного движения (одно – при правом повороте поторопился и пересек сплошную), экстремистские высказывания в социальных сетях Интернета (не имелось), автомобили в собственности, ипотечные кредиты, обращения за медицинской помощью, приобретение необычных потребительских товаров, маршруты поездок. Также она получила данные об успехах в торговле коврами и работе ресторана.

Я знал, люди Уильямса считали Загаева законопослушным гражданином, но не верил, что такой человек окончательно порвал с прошлым.

Когда я закончил разговор, Джоанн посмотрела на меня. Она слышала практически все.

– Вы считаете, это Загаев?

– Не знаю. Мы проводим расследование.

– Мне он показался таким незначительным. Я как-то не вижу его в подобной роли.

Я уселся в глубокое кресло, и меня окутал запах, исходивший от старинной обивки.

Немного помолчав, Джоанн вдруг сказала:

– Спасибо вам.

Я удивленно вскинул брови.

– За Мари. Вы ведь не обязаны были ходить за нею. Это же не ваша работа.

– Ошибаетесь. Моя работа состоит и в том, чтобы мои клиенты не отделялись друг от друга. Слишком повышается степень риска.

Она понимающе посмотрела на меня:

– Это ведь я представляла для нее опасность, верно?

Я заговорил совсем тихо, хотя был уверен, что Мари и так не услышит нас:

– Она побежала к скале у реки, но не для того, чтобы с нее спрыгнуть.

– Однако уверенности в этом у вас не было?

– Нет, не было. Она очень ранима. Но нельзя назвать ее совершенно потерянным человеком.

– В отличие от меня.

Я лишь промолчал. Да и что я мог сказать ей? Моя задача – сохранить в целости физическую оболочку моих подопечных, а о своих душах и сердцах должны позаботиться только они сами.

– Знаете, Корт, в чем заключалась моя самая большая ошибка? В том, что я поверила, будто это возможно. Делать то, что поручал мне Уильямс, а потом бросить такую работу, словно ее никогда не было, и посвятить себя семье. – Кивок в сторону спальни. – Став ведущей опергрупп, я решила, что нормальная жизнь отныне не для меня.

Она вздохнула.

– А несколько лет назад одна из наших операций чуть не провалилась. В меня стреляли и довольно серьезно ранили.

– Официально это оформили как автомобильную аварию.

Джоанн, казалось, больше не удивляло, как много я знал о ней и как верно строил предположения.

– Мне сделали пластику на входном отверстии от пули, чтобы это выглядело как порез куском металла, – сказала она с грустной улыбкой. – Эти люди ничего не упускают из виду.

Затем уголки ее рта грустно опустились.

– Но с того дня я уже не могла иметь детей.

– Понимаю. Крайне прискорбно.

Джоанн горестно покачала головой, должно быть, представляя реакцию Райана, когда ему станет известна и эта подробность.

– Лежа после ранения на больничной койке, я не придала этому особого значения. Считая ту пулю ниспосланным свыше знамением, означавшим, что мне суждено навсегда остаться в группе «Сикл». Но потом я встретила Райана, его дочь и только тогда поняла, чего лишилась. И меня потянуло к ним. Но я глупейшим образом ошиблась. Мне не следовало вообще связываться со своей организацией либо не покидать ее из-за стремления обзавестись семьей, стать женой и матерью. – Джоанн едва заметно улыбнулась. – Даже странно, что прошло столько времени, прежде чем меня разоблачили. Невозможно прожить две жизни, Корт. Уверена, вам это прекрасно известно. Разница между нами в том, что вы честнее. Вы ведь даже не пытались…

К своему удивлению, я не мог посмотреть ей в глаза. Она что-то поняла и добавила:

– Или вы тоже сделали попытку, но, как и я, потерпели крах… Извините, я не должна переступать определенную черту.

Я не знал, что ей сказать, и потому с облечением услышал, как подал признаки жизни мой телефон.

– Мне надо ответить.

– Конечно.

Я поднялся, отошел в сторону и принял вызов.

– Фредди? Что у тебя нового?

– Есть нечто очень интересное, Корт. Теория с побегом от медведя оказалась верна. Ты был прав. Послушай, что мне сообщили. Примерно пятнадцать минут назад мы перехватили звонок, сделанный с телефона брата человека, работающего в «Аннандейл карпет» – компании Загаева. Ты знаешь, что у нас есть техника, позволяющая автоматически идентифицировать голоса людей, говорящих по телефону. Мы располагали образцом голоса Загаева, записанным несколько лет назад, и электроника определила его, как мы, впрочем, и ожидали. Но что касается его собеседника, то он стал для нас приятным сюрпризом. Не слышал о парне по имени Генри Лавинг?

Я окаменел, склонившись над столом.

– Мы прогнали запись через три компьютерных программы и сверили с четырьмя фрагментами разговоров Лавинга, зафиксированными в прошлом. Сомнений нет – это он.

– О чем они говорили?

– Они шифровались, но не слишком усердно. Типичный обмен условными фразами. Загаев спросил, как идет доставка товара. Лавинг ответил, что произошла задержка из-за торговой точки на побережье в Лоудене, которую пришлось закрыть. Там дела пошли неудачно.

Ясно, что речь шла о попытке похищения Аманды.

– Тогда Загаев сказал Лавингу, что ему с самого начала не нравилась идея с той торговой точкой. Лавинг ответил, что теперь это уже не имеет значения. Работа там свернута. Потом сообщил, что сейчас ищет товар в других известных ему местах в Виргинии. Они снова должны созвониться через несколько часов. Лавинг заявил, что хочет забрать то, о чем они договаривались, раньше. Так ему спокойнее.

– Звонок удалось отследить?

– Нет. Разговор был слишком коротким. Закончив, оба вынули из телефонов батарейки. Но мы имеем возможность получать сигнал с джи-пи-эс Загаева, и через пять минут после этой беседы он пустился в путь. Наши люди уже выехали на перехват.

– Интересно, что хочет забрать у Загаева Лавинг? – размышлял я.

– Мы это скоро узнаем.

– По крайней мере он оставил затею использовать Аманду как точку уязвимости, – подытожил я часть полученной информации.

Услышав эти слова, Джоанн вскинула на меня взгляд.

– Но что означала фраза о других известных ему местах в Виргинии? – продолжал я, обращаясь к Фредди.

– Вероятно, Лавинг и его партнер обнаружили еще каких-то родственников или друзей Джоанн. Что еще это может быть? Например, он решил начать охоту на ту же Мари. Мы ведь не уверены, знает ли он, что она уже под твоей защитой. Я свяжусь с тобой, как только мы установим визуальный контакт.

На этом мы закончили разговор.

– Это Загаев, – сказал я Джоанн. – Он выходил на связь с Лавингом. Их голоса определились безошибочно.

На мгновение ее лицо исказила болезненная гримаса. Джоанн окончательно поняла, что именно она стала причиной всего произошедшего. Однако в ее глазах вспыхнула надежда. Теперь, когда вина Загаева была установлена, мы точно знали, с кем имеем дело.

– Где он сейчас?

– Фредди раскинул сеть наблюдения. Они будут отслеживать все его переговоры и перемещения. Пока же нам остается только ждать.

Она усмехнулась чуть цинично, но вместе с тем печально:

– Ожидание. Его немало выпало на мою долю в прежней работе. Предположу, что и на вашу тоже… Но вы упомянули об Аманде. Что с ней?

– Лавинг оставил мысль найти ее. Он сейчас занят поисками других возможностей, но мы не знаем, каких именно.

Джоанн рассматривала старую фотографию на стене: семью, одетую по моде конца XIX века.

Прошло десять долгих, томительных минут, прежде чем телефон зазвонил снова.

– Какие новости, Фредди? – взволнованно спросил я.

– Послушай, Корт, это становится все интереснее. – В голосе моего приятеля появилось обычно несвойственное ему оживление. – Мы застукали Загаева у склада в Спрингфилде. Он зашел туда и вернулся с оружием.

У меня зачастил пульс.

– Но он не имеет права даже прикасаться к оружию – у него криминальное прошлое.

– Совершенно верно, сынок… Подожди секундочку. – После паузы Фредди сообщил: – Так. Он только что отъехал от склада. Наши люди у него на хвосте.

– Куда он направляется?

– На север. По внутренней стороне окружной.

– С ним кто-нибудь был? Или, быть может, следил за ним?

– Ты имеешь в виду самого Лавинга?

– Все, что я имею в виду, – это был ли у него сопровождающий?

– Ты нетерпелив и горяч, как всегда, Корт.

– Фредди!

– Нет. Он был один как перст. Ну, что ты думаешь по этому поводу? Тебе пора включаться в действие.

Между тем я уже какое-то время размышлял, какую стратегию избрать. А потому отреагировал моментально:

– Продолжайте наблюдение и дайте мне знать, как только он сменит направление движения. Я выезжаю ровно через три минуты.