Текст книги "Солги мне"

Глава 16

Две недели, миновавшие со дня похорон, оказались для Кей Эла ничуть не менее трудным испытанием, чем для Мэдди.

Хуже всего было то, что Мэдди отказывалась разговаривать не только с ним, но и вообще с кем бы то ни было. Ее мать хотя и казалась озабоченной, держалась в стороне. Во время ленча с Кей Элом она была любезна и вежлива, но не пожелала обсуждать с ним поведение своей дочери. Кей Эл подумал, что если бы его ребенок отказался с ним общаться, он говорил бы об этом с любым, кто согласится его выслушать; но миссис Мартиндейл предпочитала помалкивать.

– Я благодарна вам за то, что вы оставили Мэдлин в покое, – сказала она. – Город и без того переполнен слухами о похоронах.

Кей Эл хотел заметить, что главным затруднением является не избыток, а недостаток информации – во всяком случае, от Мэдлин, – но, заметив в глазах ее матери упрямый огонек и вспоминая о стычке с Хелен напротив банка, решил отступиться. Миссис Мартиндейл делала все, что могла, хотя и по-своему.

Кей Эл предпочел иные пути.

Он съездил к Хауи и Треве, но не продвинулся ни на шаг.

– Эгей, Кей Эл! – воскликнул Хауи, когда Кей Эл остановился подле гаража Бассетов. – Я уже собирался звонить тебе. Ты еще не отказался от мысли о постройке дома?

– Разумеется, нет, – ответил Кей Эл, выбираясь из «мустанга». – Кендэйс проталкивает мое заявление с просьбой о кредите, и деньги поступят на мой счет не позднее конца месяца. Почему это я должен отказываться от дома?

– Ну, я подумал, что если вы с Мэдди расстались…

– Нет, мы не расстались, – ответил Кей Эл. – Просто мы вынуждены некоторое время держаться поодаль друг от друга. Как поживает Трева?

– Отлично, – без особой радости отозвался Хауи. – Она сейчас дома.

– Ты не возражаешь, если я загляну на минутку? – спросил Кей Эл. – Я хотел бы задать ей пару вопросов.

Хауи кивнул. Кей Эл постучался и вошел внутрь, не дожидаясь приглашения.

Трева, склонившись над объемистой кастрюлей, готовила еду. От пара ее кудрявце светлые волосы завивались в забавные колечки.

Кей Эл принюхался.

– Куриный суп? – спросил он, переполошив Треву до такой степени, что она уронила ложку в кастрюлю.

– Господи, Кей Эл, – произнесла Трева, отпрянув. – Ты испугал меня до смерти. – Она заглянула в кастрюлю и добавила: – Ну вот, теперь придется как-то доставать эту чертову железку.

– Я сам, – сказал он и взял в руки нож, лежавший у разделочной доски.

– Нет, это не годится. – Трева выдвинула буфетный ящик и протянула ему черпак на длинной ручке. – Вот тебе удочка. Желаю доброго улова.

– Ну, что новенького? – спросил Кей Эл, шаря черпаком по дну и прислушиваясь вполуха, не звякнет ли ложка о стенку кастрюли. – Как твои дела?

– Нормально, – осторожно ответила Трева. – А что?

Зацепив ложку черпаком, Кей Эл вытянул ее на поверхность.

– Ты разговариваешь, с Мэдди? – спросил он.

– Изредка. – Трева проворно схватила ложку. – Ай! Какая горячая!

– Тебя это удивило? – Кей Эл отхлебнул бульона из черпака. – Отличная жратва, – похвалил он. – А я и не знал, что ты так стряпаешь.

– Отвези суп Анне, – сказала Трева, отворачиваясь от раскаленной плиты. – У нас его залейся.

– Возить Анне еду – то же самое, что являться во Фрог-Пойнт со своими сплетнями, – заметил Кей Эл. – Пустое и оскорбительное занятие… А почему ты не разговариваешь с Мэдди?

– Потому что она не желает разговаривать со мной, – ответила Трева, закрывая кастрюлю крышкой. – Я подумала, что Мэдди нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, и решила оставить ее в покое. – Она вперила в Кей Эла непроницаемый взгляд, говоривший: «Это мои последние слова, и я от них не отступлюсь», – но при этом ее лицо оставалось несчастным, сердитым и виноватым, и Кей Элу захотелось вытянуть из нее правду. Однако ему было достаточно забот о Мэдди и Эм; к тому же Хауи вряд ли одобрил бы попытку устроить его жене допрос с пристрастием.

– Мэдди не разговаривает и со мной тоже, – сказал Кей Эл. – Я начинаю беспокоиться.

– У нее все будет хорошо, – ответила Трева. – У Мэдди Мартиндейл всегда все хорошо.

На этом их беседа закончилась, и Кей Эл принялся за своего ближайшего родственника.

Как-то вечером после ужина он, должно быть, уже в тысячный раз сказал дяде:

– Генри, ты ведь не веришь, что она это сделала.

Генри сидел с газетой, делая вид, будто читает.

– Хочешь услышать полный список улик, которые свидетельствуют против нее? – сердито проворчал он наконец.

– Нет, – сказал Кей Эл. – Но я вижу, что ты до сих пор не арестовал ее. Значит, у тебя не все сходится.

– Да, у меня есть сомнения, – признался Генри, – и я пытаюсь их разрешить. Тем не менее Мэдди по-прежнему кажется мне самым вероятным подозреваемым.

– И все же сомнения остаются, – напирал Кей Эл.

– Мне не хватает орудия убийства, – ответил Генри. – К тому же кое-кто из свидетелей может врать. – Он взял газету и вновь углубился в чтение.

Кей Элу нестерпимо захотелось вырвать газету из рук дяди, но он понимал, что ничего этим не добьется.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Ничего, – ответил Генри из-за газеты.

– Генри… – начал Кей Эл, и Генри опустил газету.

– Люди, которых я привлек к расследованию, сидят по домам и никуда не денутся, – сообщил он. – Я приглядываю за ними, наблюдаю. Пройдет время, кто-нибудь занервничает и проболтается. Но даже если Мэдди виновна, ей не грозит ничего страшного, ведь никому и в голову не придет сомневаться, что ее вынудили совершить убийство. Мы сделаем все, чтобы она получила незначительное наказание, а потом позаботимся о ней и о ее дочке. Так что тебе не о чем беспокоиться.

Дядюшка вновь приподнял газету, но Кей Эл потянул ее вниз.

– Генри, – не унимался он, – сажать в кутузку невиновных людей – не твой стиль.

– Кей Эл, – ответил Генри, – будь добр, убери свои чертовы лапы от моей газеты.

Кей Эл уступил и разжал пальцы.

Но больше он не уступал никому и ни в чем. Он ежедневно звонил Мэдди, чтобы услышать ее голос и несколько минут спустя поболтать с Эм, расспросить, как у нее дела в школе («Все в порядке», – говорила Эм, но судя по ее голосу, она хотела сказать: «Хуже не бывает»), потолковать о Фебе, заставить девочку улыбнуться (а в последние дни даже засмеяться) и попросить ее быть повнимательней к матери.

– Вы к нам приедете? – спросила Эм в конце недели, и у Кей Эла перехватило горло.

– Пока нет, милая, – с трудом произнес он. – Но я буду звонить тебе каждый день.

Он был терпелив и понимал, что Мэдди нужно время, чтобы прийти в себя. Рано или поздно ей придется встретиться с ним, даже если она всего лишь откроет ему дверь, чтобы он мог увидеться с Эм.

Первые две недели после похорон Эм провела словно в кошмаре. Порой она просыпалась, потревоженная снами об отце, и эти сновидения бывали такими живыми, что ей казалось, будто бы сном были похороны. Потом она возвращалась к ужасной реальности и плакала. Это были самые страшные дни, потому что у нее не оставалось ни мгновения, чтобы побыть счастливой. Иной раз Эм просто просыпалась и лежала в постели, недоумевая, зачем им с матерью вообще теперь вставать с кровати. Ей нечего было делать, нельзя было даже поговорить с Мэл, которая так старалась быть чуткой и внимательной, что беседа с ней превращалась в сущее мучение. Разговаривать с мамой вообще было бессмысленно, потому что мама постоянно лгала. Она сказала Эм, что, как только они пойдут в школу, все сразу наладится, но стало лишь еще хуже. На матери не было лица, но всякий раз, когда Эм спрашивала, как она себя чувствует, мать отвечала, что все прекрасно, и это тоже была ложь.

Школа тоже оказалась ложью. Окружающие делали вид, будто бы все в порядке, но каждый знал, что это не так. Учителя были вежливы и тактичны и бросали на нее взгляды, полные искренней жалости. Дети взирали на Эм, словно на животное в зоопарке. Она держалась особняком, разговаривая только с Мэл, да и то лишь от случая к случаю. А после обеда в четверг они и с Мэл перестали разговаривать. В тот день, как только они распечатали пакеты с молоком, Мэл сказала:

– Ребята говорят, что твоего папу застрелили. Это правда?

Эм и сама слышала нечто подобное. В первый раз ее чуть не стошнило, а теперь она поднялась из-за стола и двинулась прочь, ответив:

– Нет, не правда.

– Эм, прости, – заныла Мэл, но Эм не остановилась, а в пятницу уселась обедать одна. Она была готова на все, лишь бы ни с кем не разговаривать.

Чуть позже выяснилось, что Эм не сделала домашнее задание по арифметике, и когда математичка сказала: «Ничего страшного, Эм», – ей захотелось закричать: «Это не потому, что у меня умер папа, просто я забыла!» Но она промолчала. Вздумай она крикнуть такое, все решили бы, что у нее поехала крыша.

Ей и в самом деле все чаще хотелось кричать.

Выбравшись из школьного автобуса, Эм вошла в дом. Здесь царила тишина – ни телефонных звонков, ни разговоров, только Феба бросилась ей навстречу. Эм вывела ее на улицу, а пять минут спустя на дорожку вырулил автомобиль из проката, который пригнал им Кей Эл. Это мать вернулась из школы. Она вылезла из машины, словно дряхлая старуха, но, завидя Эм, помахала рукой и улыбнулась. Это была жуткая улыбка. Такой улыбке не поверил бы никто. Дождавшись, когда мать скроется в доме, Эм кликнула Фебу, вошла в кухню и уселась за стол, положив руки перед собой, чтобы они не тряслись.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она матери, но та посмотрела на нее так, словно видела впервые.

– Чего тебе, милая?

– Мне нужно поговорить с тобой, – повторила Эм, стараясь придать своему голосу твердость, хотя у нее внутри все дрожало. – Мэл сказала, что папу застрелили. Она сказала, что папа умер, потому что кто-то выстрелил в него из пистолета.

Мать рухнула в кресло напротив и закрыла глаза.

– Эм, я уже говорила тебе, что это был несчастный случай. Я говорила тебе…

– Я хочу знать все, – сквозь зубы процедила Эм, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. – Скажи мне правду.

– Это был случайный выстрел, – ответила мать, избегая встречаться глазами с дочерью, и Эм почувствовала дурноту. «Еще одна ложь». – Я уже говорила тебе, что это несчастный случай. Папе не было больно, он даже ничего не почувствовал. Я не сказала тебе, тютому что не хотела, чтобы ты об этом думала.

«Еще одна ложь, и еще одна». От злости Эм затошнило, и она испугалась. Если они с мамой поссорятся, кто станет заботиться о ней? Мама продолжала лгать, и Эм снова захотелось крикнуть: «Скажи мне правду!», – но что-то ей помешало, и она спросила лишь:

– Кто это сделал?

– Не знаю, – усталым голосом ответила мать, но теперь было похоже, что она наконец сказала правду. – Расследование ведет шериф Генри. Он делает все возможное, – мать подняла глаза, и в этот миг у нее было такое лицо, что Эм пожалела, что заставила ее говорить, – но еще не выяснил, кто застрелил папу.

– Я хочу, чтобы ты всегда говорила мне правду, – сказала Эм. – Я хочу знать все, что знаешь ты.

При этих словах Мэдди чуть не подпрыгнула в кресле, но тут же покачала головой.

– Я ничего не знаю, крошка, – ответила она.

– Ладно. – Эм поднялась из-за стола. Она понимала, что нужно обнять маму, чтобы ей стало лучше, но почему-то не могла. – Ладно, – повторила она и вышла из кухни, раздираемая злостью и горем. Даже Феба, трусившая следом, не могла ее утешить.

Только около четырех часов Мэдди заметила исчезновение Эм. Она позвала дочь, собираясь спросить, что та хочет на ужин, но не получила ответа. Когда Мэдди вышла на задний дворик, там не было ни Эм, ни ее велосипеда, ни Фебы.

«Ничего страшного», – сказала себе Мэдди и торопливо осмотрела дом, удивляясь пропаже велосипеда. Потом она еще раз обошла двор, заглянула в гараж и остановилась в самом центре двора, уговаривая себя не паниковать.

«Кому позвонить? Звонить в полицию – это уж слишком. Хотя… Ну а если Эм уехала к бабушке, к Мэл, к кому-нибудь еще?»

– Мэдди, что случилось?

Мэдди сосредоточенно взглянула на Глорию, которая близоруко щурилась из-за забора.

– Ты не видела Эм? Она была здесь буквально минуту назад.

– Нет, – ответила Глория, приближаясь к Мэдди вдоль забора. – Нет, не видела. А что, она потерялась?

– Что ты говоришь, Глория! – Мэдди замахала на соседку руками и ретировалась на свое крыльцо. – Нет, конечно. Просто Эм ушла, не сказав мне, и за это ей будет хорошая трепка.

– Ее могли похитить, – сообщила Глория. – По телевизору только и говорят, что о похищении детей.

– Но уж не в нашем городе. – Мэдди открыла сетчатую дверь, больше не притворяясь вежливой. – Нет, ее не похитили. – Она отпустила дверь, которая с грохотом захлопнулась у нее за спиной, и на мгновение задержалась в кухне, чтобы справиться с испугом.

Нет, Эм не похитили. Наверное, она засиделась у Мэл.

– Трева? – спросила Мэдди, как только в доме Бассетов взяли трубку.

– Что случилось? – отозвалась Трева. – Почему у тебя такой голос? Что произошло?

– Ты не видела Эм?

– О Господи. – Трева отвернулась от трубки, и ее голос зазвучал тише: – Мэл! Ты не видела Эм?

Мэдди напряженно прислушивалась к едва слышным звукам, доносившимся из телефона, но разговор Тревы с Мэл оказался слишком коротким, чтобы она успела уловить хоть слово.

– Нет, Мэл не видела ее, – сказала наконец Трева. – Она говорит, последнюю неделю Эм была тише воды, и все решили оставить ее в покое. Когда Мэл пыталась ее разговорить, Эм только смотрела на нее и молчала.

– Ох… – Мэдди с трудом отогнала от себя кошмарное видение: Эм смотрит на похитителя или убийцу и молчит. – Ладно, может быть, все в порядке. Может, Эм уехала к моей матери. Я позвоню туда. Не волнуйся.

– Если ее там нет, мы ее разыщем, – сказала Трева. – Имея три машины, мы можем прочесать весь город. Жду твоего звонка.

Разговор с матерью не принес Мэдди облегчения.

– Куда она запропастилась? Боже мой, Мэдди, твоя дочь может забраться куда угодно! Почему она сбежала из дома? Что ты ей сделала?

– Послушай, мама, – заговорила Мэдди, собирая волю в кулак и втискивая этот кулак между своими губами и телефонной трубкой. – Мне нужна твоя помощь, а ты закатываешь истерику. Если Эм нет дома, значит, она взяла Фебу и укатила на прогулку. Я собираюсь отправиться на поиски, и прошу тебя не выходить из дома на тот случай, если Эм заглянет к тебе.

– Я немедленно звоню шерифу Генри, – отрезала миссис Мартиндейл. – Должен же кто-то найти ребенка.

Мэдди швырнула трубку на аппарат и задумалась. Куда могла поехать Эм, если не к бабушке и не к Мэл? Только не в школу – за минувшую неделю она натерпелась там предостаточно. В торговый центр? В банк, где так много красивых печатей? Или?..

Отбросив пустопорожние размышления, Мэдди схватила сумочку и, сев в машину, отправилась в центр города, медленно проезжая по улицам и внимательно разглядывая тротуары. В «Ревко» Эм не оказалось, зато там была Шейла. Услышав, как Мэдди расспрашивает кассиршу Сюзан, не появлялась ли здесь Эм, она пообещала доставить девочку домой, если встретит ее по пути.

То же самое пообещала Кендэйс.

– Какой кошмар, – сказала она. – Твоя дочь такая славная малышка. Я расспрошу остальных кассиров, но когда Эм заглядывает к нам в банк, она всегда подходит ко мне.

Не видели Эм и в ресторане «Бургер кинг»; продавцы в кафе-мороженом ее тоже не заметили. Мэдди поехала в строительную компанию, но Кристи сказала:

– Я не видела Эм со дня похорон. Если она здесь объявится, я непременно вам позвоню.

Мэдди вышла на улицу, села в машину и уронила голову на руки, вцепившись в рулевое колесо.

Этого не могло, не должно было случиться. Между Мэдди и Господом был негласный договор, о котором она до сих пор не догадывалась, и все-таки это был настоящий нерушимый договор. Мэдди стойко терпела ниспосланные им испытания в обмен на благополучие дочери. Нет, что-то не так.

Мэдди поехала домой другой дорогой, всматриваясь в переулки, словно надеясь, что Эм вдруг возникнет на пустом месте, если она хорошенько напряжет зрение. Потом она описала петлю вокруг школы, но все было безрезультатно. Вернувшись домой, она обнаружила, что велосипед Эм так и не появился. В доме зазвонил телефон, и Мэдди сразу схватила трубку.

– Мэдди? Это Генри Хенли. Ты уже нашла Эм? Генри. Тот самый человек, который хочет повесить на нее убийство ради ее собственного блага.

– Нет, Генри. Я побывала в центре и в компании, но не нашла ее.

– Я отправляю на поиски весь личный состав. Мы найдем девочку. А ты оставайся дома на тот случай, если она позвонит. Хорошо?

– Хорошо. – Это был разумный совет, и Мэдди почувствовала стыд за то, что была так холодна с человеком, который пытался найти ее дочь. – Благодарю вас, Генри. Просто я… очень испугалась.

– Понимаю, – ответил шериф. – Мне тоже не по себе, но мы обязательно ее найдем. Иначе Анна не пустит меня домой.

– Вы и без того нашли бы ее, Генри, – сказала Мэдди. – Я очень на вас надеюсь.

– Что ж, это моя работа, – заметил Генри. – А ты не выходи из дома и жди ее звонка, слышишь?

– Слышу, – ответила Мэдди, и, когда пять минут спустя телефон зазвонил вновь, она взмолилась, чтобы это оказалась Эм.

Вопреки ее надеждам в трубке послышался хриплый, словно простуженный голос:

– Миссис Фарадей? У вас очень милая маленькая дочурка.

– Что? – У Мэдди пересохло во рту. – Кто говорит?

– Эмили очень славная девчушка.

– Кто вы?

– Если хотите увидеть ее живой и здоровой, расскажите Генри о пистолете и деньгах, которые вы нашли. Если вы не явитесь в полицию с повинной, вам больше не видать вашего ребенка.

Глава 17

– Где она? Кто вы такой? – крикнула Мэдди, срываясь на пронзительный визг. – Где моя дочь?

– Вы виновны, и прекрасно об этом знаете, – вновь захрипела трубка. – Сдайтесь полиции. Немедленно.

– А теперь послушайте, что я скажу. – Распаленная гневом, Мэдди заговорила резко и отрывисто: – Если с моей дочерью что-нибудь случится, я найду вас и убью. Если на ней окажется хотя бы царапина, я достану вас из-под земли. Если…

– Вы теряете время. Даю вам четверть часа, чтобы позвонить Генри. В противном случае вы никогда больше не увидите дочь. Никогда.

– Подождите! – взвизгнула Мэдди, но трубка отозвалась короткими гудками.

Мэдди дала отбой и на мгновение замерла в нерешительности, приводя в порядок мысли. Нужно найти номер Генри. Впрочем, достаточно набрать 911. Ее пальцы запорхали по клавишам аппарата. Эм в руках маньяка. Как только в полиции подняли трубку, Мэдди закричала:

– Дайте шерифа Хенли!

Через несколько секунд она услышала его голос:

– Ну? Что случилось?

– Вы правы, Генри, – прохрипела Мэдди. – Я убила моего мужа. Приезжайте и арестуйте меня, только включите сирены! Быстрее!

– Мэдди?.. – заговорил Генри, но Мэдди перебила его:

– Спешите! И не забудьте включить сирены! Быстрее!

Генри не забыл о сиренах. К тому времени когда он подкатил к дому Мэдди, вся улица высыпала из домов, но ей было плевать. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что Эм испугана, что ей сделали больно, что она во власти похитителя. Мэдди охватил такой страх, что у нее подгибались колени.

– Что случилось, черт побери? – спросил Генри, когда она открыла ему дверь. Мэдди втянула его в дом и сказала:

– Мне позвонил похититель.

– Успокойся, – велел Генри и, взяв Мэдди за руку, ввел ее в комнату. – Успокойся и рассказывай все по порядку.

– Он сказал, что я убила мужа и что мне не видать больше дочери, если я не сознаюсь, – голос Мэдди дрожал.

– Ты уверена, что это был мужчина?

Мэдди кивнула:

– Абсолютно. Он говорил хриплым голосом, но это точно был мужчина. Он сказал, что у меня пятнадцать минут, чтобы позвонить вам и сознаться.

– Что ж, он должен был услышать сирены, если не глухой, – заметил Генри. – Ты все сделала правильно. Ты не узнала его по голосу?

– Нет, конечно, – ответила Мэдди, изумляясь тупости Генри. – Если бы я его узнала, я уже ехала бы за дочерью. Генри, ее кто-то украл. Должно быть, это убийца, ведь, кроме него, никому нет дела, сознаюсь я или нет. Мою дочь похитил убийца! – Помолчи хотя бы минуту, – сказал Генри и, выйдя из дома, вернулся к своему автомобилю. Вся улица внимательно следила за тем, как он вынул из машины рацию и заговорил в микрофон. Мэдди оставалось лишь надеяться, что он отдает правильные приказы. Эм пропала, Эм похищена – эта ужасная мысль никак не укладывалась у нее в голове. «Эм!» – кричало все существо, а руки мучительно болели, они были пусты, потому что не могли обнять дочь.

– Я знаю, ты испугана, – сказал Генри, вернувшись в дом и вновь усаживаясь рядом с Мэдди. – И все же постарайся сосредоточиться. Не мог ли это быть кто-нибудь из банка?

– Из банка? – Сама мысль об этом казалась столь нелепой, что Мэдди растерянно заморгала. – Неужели вы думаете, что Брента убил Харолд Уайтхед?

– Может, Уэбстер? – спросил Генри. – Тот самый парень, что провожал тебя к сейфу? Ты видела, как он уносил твою ячейку обратно в хранилище?

– Нет, – сказала Мэдди. – Я взяла паспорт Эм и сразу убежала. – Слова Генри поразили ее словно удар грома. – Уэбстер? Так вы полагаете, что деньги украл Уэбстер? Думаете, Уэбстер похитил Эм?

– Тот юнец, что разбил твою машину в четверг, – его младший брат, – сообщил Генри. – А я не верю в совпадения. Итак, мог ли это быть голос Уэбстера?

– Это мог быть чей угодно голос, даже ваш, – ответила Мэдди. – Что будем делать, Генри? Моя дочь…

– Сейчас твоей дочери нужно лишь одно – чтобы ее мать прекратила панику, – сказал Генри. – Думай и вспоминай. Это не мог быть Стэн Сойер?

– Господи, откуда мне знать? – Мэдди уронила голову в ладони. – Это был хриплый шепот, а я не отличила бы Стэна от Уэбстера, даже если бы они говорили нормальным голосом.

– Может, Хауи? – подсказал Генри, и Мэдди ответила:

– Нет. Точно нет. Я бы узнала Хауи. Это был не он.

– Повтори дословно, что он тебе сказал, – попросил Генри, но в тот же миг раздался телефонный звонок и Мэдди ринулась к аппарату. – Я тоже послушаю, – добавил Генри, шагая следом за Мэдди.

Она подняла трубку и повернула ее так, чтобы было слышно им обоим, но оказалось, что звонит ее мать.

– Мэдди, что случилось? Я слышала сирены и видела на улице проблесковые маячки. Это к тебе? Эм вернулась? Что происходит?

– Нет, Эм не вернулась, – ответила Мэдди, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Мы до сих пор не нашли ее. Это приехал Генри, он собирается начать поиски.

– Так попроси его выключить сирены, не то вся улица решит, что у тебя стряслась беда.

– Мама, я не могу сейчас с тобой говорить. – Мэдди положила трубку, невзирая на протесты матери. – Сирены сделали свое дело, – сказала она Генри. – Как по-вашему, похититель успел их заметить?

– Их заметил весь город, – отозвался Генри. – А теперь повтори его слова и вспомни, как он их произносил.

Мэдди закрыла глаза и попыталась припомнить слова похитителя.

– Он сказал… сначала он сказал «миссис Фарадей», потом добавил что-то вроде «у вас очень милая девочка», потом сказал, что если я не явлюсь с повинной, то никогда не увижу свою дочь.

– Явка с повинной? Так он и сказал?

Мэдди откинула голову назад, прижавшись затылком к стене.

– Не могу вспомнить, – сказала она. – Он еще говорил, что я должна сознаться. Что я должна позвонить Генри.

– Генри? Или шерифу Хенлм?

– Нет, я точно помню, он сказал «Генри».

– Мэдди, постарайся припомнить его доподлинные слова, – велел Генрн. – Может быть, там найдется какая-то зацепка.

– Он знает о деньгах, – ответила Мэдди. – Он потребовал, чтобы я рассказала вам о деньгах.

«И о пистолете тоже», – вспомнила она, похолодев. Кем бы ни был похититель, он знал о пистолете, спрятанном в «сивике». Значит, это и есть убийца.

О Господи! Эм в руках убийцы.

У самого уха Мэдди вновь зазвонил телефон, и она вскрикнула от неожиданности и испуга.

– Прежде чем ответить, глубоко вздохни, – сказал Генри, но Мэдди не могла думать ни о чем, кроме Эм.

Эм ехала по обочине дороги. Велосипед вихлял из стороны в сторону, и она так устала, что не была уверена, удастся ли ей удержать равновесие. Поначалу мысль отправиться на ферму казалась Эм просто великолепной. К тому же она знала дорогу, потому что запомнила нужные повороты с помощью приема, который подсказал Кей Эл: тридцать три человечка сидят на крылечке и щелкают гикориевые орешки. Однако Эм катила по Тридцать третьему шоссе, как ей казалось, не менее часа, но никакой Порч-роуд не было и в помине. А если и была, она ее пропустила. Она заблудилась в сельской глуши, ее могут украсть, задавить машиной, даже застрелить… Эм судорожно сглотнула. После получаса езды в корзинке велосипеда Феба стала проявлять нетерпение, а к концу первого часа Эм и сама начала беспокоиться. Мысль отправиться на ферму уже не казалась такой удачной, хотя она была бы очень рада, если бы ей удалось туда добраться.

Феба опять заскулила, и Эм решила отдохнуть. Она свернула с дороги и остановилась под деревом, едва успев прислонить велосипед к стволу и подхватить собаку, которая выпрыгнула из корзинки и повисла на поводке. Рухнув на землю под деревом, Эм принялась наблюдать за Фебой, которая вынюхивала землю, ковыляя по широкой полуокружности, ограниченной длиной поводка.

Конечно, можно было развернуться и поехать домой, но это привело бы Эм в точку, откуда она начинала, а ей совсем туда не хотелось. Она с трудом вытерпела неделю в школе, и самым неприятным было то, что дети при ее появлении начинали говорить приглушенными голосами. Даже Мэл то и дело норовила засыпать ее вопросами. До сих пор в жизни Эм не было такого случая, чтобы ей захотелось оказаться подальше от Мэл.

Нет, она прекрасно понимала подругу. Эм и сама была не прочь услышать ответы на многочисленные вопросы, но мама продолжала врать, и наконец пришло время самостоятельно докопаться до истины. Начинать следовало с фермы и с Кей Эла. Они могут вместе порыбачить, поболтать о Фебе, и, может быть, тогда жизнь покажется не такой страшной, а заодно она сумеет, что-нибудь разузнать.

Но только если найдет дорогу. А это невозможно, пока она не поднимется с земли, чтобы вновь крутить педали. Как ни противна была ей эта мысль, Эм понимала, что она не может провести под этим деревом всю свою жизнь. К тому же рано или поздно стемнеет, и тогда ей придется несладко.

– Идем, Феба, – позвала Эм. Феба торопливо засеменила ей навстречу, и она подхватила ее и уложила в корзину, застланную полотенцем. Вздохнув, Феба завозилась, устраиваясь поудобнее. – Я знаю, мне и самой это не нравится, но тут уж ничего не поделаешь, – сказала Эм, и в тот же миг со стороны дороги послышался звук приближающегося автомобиля. Она подняла лицо и увидела ярко-красный «мустанг».

– Эй! – крикнул Кей Эл, останавливая машину напротив Эм. – Твоя мать сходит с ума!

– Мне очень жаль, – ответила Эм, ничуть не пристыженная. Если бы не безобразное поведение матери, ей не пришлось бы накручивать тысячи миль на этом проклятом велосипеде.

– Оно и видно, – сказал Кей Эл, вылезая из машины и тщетно пытаясь сделать свирепое лицо. – Мне совсем не хочется, чтобы ты огорчала свою маму.

Эм почувствовала страшную усталость.

– Хватит врать, – пробормотала она. – Вы совсем не такой злой, каким хотите казаться.

Кей Эл нахмурился:

– Что с тобой произошло?

– Я заблудилась, – ответила Эм и слезла с велосипеда. Кей Эл подхватил его и удержал на месте. – Я хотела поговорить с вами, но заблудилась и не смогла найти Порч-роуд. Я ошиблась.

– Вовсе нет, ты едешь правильно. – Кей Эл вынул Фебу из корзины и опустил ее на землю. – Ты просто устала. Нужный поворот находится впереди, примерно в миле отсюда. Если бы ты продолжала ехать, то скорее всего была бы уже на ферме.

Эм посмотрела на него, сузив глаза:

– Это правда?

– О Господи, ты уже никому не веришь, – сказал Кей Эл и подкатил велосипед к автомобилю. – Садись. Я покажу тебе. – Он втиснул велосипед на заднее сиденье и открыл переднюю дверцу. Феба забралась в салон, и Эм почувствовала, как все ее беды и неприятности понемногу бледнеют и исчезают.

Но они никуда не делись, лишь отступили на задний план.

Эм обошла вокруг машины и уселась в пассажирское кресло, довольная тем, что ей больше не придется крутить педали, а еще больше тем, что рядом с ней Кей Эл. Феба забралась к ней на колени и высунулась наружу. Эм подхватила ее под брюшко, чтобы собака не выпрыгнула на дорогу, и прижала к себе ее теплое тельце. Теперь она чувствовала себя намного лучше. Откинувшись на мягкую спинку кресла, Эм расслабила плечи и положила затылок на подголовник, чтобы дать отдых шее, измученной ездой по тряской гаревой обочине.

Кей Эл вытянул руку и похлопал ее по колену, потом развернул машину. Спустя две минуты он притормозил.

– Видишь? – Кей Эл указал на табличку «Порч-роуд». – Я же говорил, что все в порядке.

И правда. Эм не доехала самую малость. Она не ошиблась. Кей Эл развернул автомобиль в направлении города, и Эм, вздохнув, наконец позволила себе полностью расслабиться.

– Когда едешь на велосипеде, дорога становится намного длиннее, – заметила она.

– Это точно, – согласился Кей Эл. – Ты просто не подумала об этом. В машине любой путь кажется короче. Так что перестань расстраиваться. Единственная твоя ошибка в том, что ты испугала маму. И меня.

Эм искоса бросила на него удивленный взгляд:

– Вы испугались?

– Да. – Кей Эл не отрывал глаз от дороги, но он произнес это слово отчетливо и твердо – настоящее «да», никаких тебе «ага» или «угу», – и Эм поняла, что он говорит правду. – Ты до смерти перепугала меня, Генри, Анну и еще множество людей, – продолжал Кей Эл. – Не делай так больше.

Эм задрала подбородок:

– Вы думали, что меня застрелят?

– Нет, такая мысль даже не приходила мне в голову, – ответил Кей Эл, притормаживая автомобиль, чтобы взглянуть на Эм. – Я думал, что тебя похитили или сбили машиной.

– Ох…

– Зачем ты это сделала, Эм? – Кей Эл говорил спокойно, но вполне серьезно, поэтому Эм еще раз вздохнула и оставила попытки казаться хладнокровной и невозмутимой.

– Моя мама все время врет, – ответила она. Кей Эл хотел было возразить, но Эм не умолкала. – Мама сказала, что с папой произошел несчастный случай, но ребята в школе говорят, что его… убили. – Эм крепче прижала к себе Фебу. – Большинство учеников в нашей школе настоящие придурки, но я готова спорить, они говорят правду. – Она вызывающе оглядела Кей Эла, ожидая очередной лжи. – Это так?

Кей Эл вновь съехал на обочину и остановил машину. Несколько секунд он смотрел перед собой, потом повернул лицо и заглянул Эм прямо в глаза.

– Да. Это правда, – сказал он. – Твоего папу застрелили намеренно, и это сделал человек, который был очень зол на него.

– Кто? – спросила Эм, едва сдерживая слезы.

– Мы не знаем.

Эм вздернула голову, и ее душу затопил гнев, какого она не ощущала ни разу в жизни.