Текст книги "Плутовка"

Глава 19

На следующий день Данфорд направил в Лондон посыльного разместить объявление в «Таймс». Решение Данфорда сразу же объявить о помолвке казалось Генри еще одним доказательством его любви.

На следующее утро к завтраку приехали Белл и Джон. Известие о помолвке Данфорда и Генри очень обрадовало Белл, но нисколько не удивило. Она знала о его намерении сделать предложение своей подопечной, а всякий, кто хоть раз видел, как Генри смотрит на Данфорда, ни на секунду не усомнился бы в ее положительном ответе.

После обеда, как и полагается, женщины ушли в гостиную, им было о чем поговорить.

– Уверена, что Данфорд сумел преподнести свое предложение очень романтично, – сказала Белл, отпивая чай.

На щеках Генри вспыхнул румянец, к огромному удовольствию обеих дам.

– О да!.. Достаточно романтично.

– Только одного не могу понять, – вступила в разговор Эмма. – Когда же он сделал тебе предложение? Вчера до ужина этого не могло случиться – тебе просто не удалось бы утаить от меня такую новость.

Генри поперхнулась.

– После ужина мы с тобой пошли в гостиную, а затем все отправились спать. – Эмма сощурила глаза. – Верно?

Генри снова закашлялась.

– Я, пожалуй, выпью еще чаю.

Эмма понимающе улыбнулась и налила в ее чашку чай.

– Попей, Генри.

Медленно отпивая глоток за глотком, Генри переводила свой взгляд с одной женщины на другую.

– Теперь все в порядке с горлом? – любезно поинтересовалась Белл.

– Пожалуй, я выпью еще. – Генри протянула чашку хозяйке. – И побольше молока.

Эмма с готовностью выполнила ее просьбу. Генри сделала глоток и, увидев, что две пары глаз с дьявольским упорством взирают на нее, допила все до конца.

– У тебя здесь нет бренди?

– Ну довольно, рассказывай, Генри, – скомандовала Эмма.

– Я… м-м-м… А вам не кажется, что это нечто очень личное? И я в общем-то не припоминаю, чтобы кто-то из вас рассказывал мне, как ваши мужья делали вам предложения.

К удивлению Генри, Эмма покраснела.

– Что ж, хорошо, – произнесла герцогиня. – Я не задам тебе больше ни одного вопроса. Но должна сказать тебе… – Она замолчала, пытаясь подобрать слова.

– Что? – спросила Генри, наслаждаясь смущением Эммы. В конце концов герцогиня успела вдоволь насладиться ее собственным замешательством пару минут назад.

– Я отлично понимаю, – медленно начала она, – почему Данфорд напросился к нам в гости. Он надеялся побыть с тобой наедине. Ведь это так естественно для влюбленного.

Послышался негромкий смех Белл. Эмма с осуждением посмотрела на свою кузину, прежде чем снова повернуться к Генри.

– Ведь он любит тебя? То есть, разумеется, он любит тебя, но он сказал тебе об этом? Знаешь, ведь мужчины бывают такими эгоистами.

Щеки Генри слегка порозовели, и она кивнула.

– Хорошо, – строго произнесла Эмма и, прокашлявшись, продолжила: – Как я уже сказала, мне понятно ваше желание… хотя, наверное, это слово не совсем подходит…

– «Желание» – вполне подходящие слово, – поспешила вставить Белл, едва сдерживая смех.

Эмма смерила кузину еще одним убийственным взглядом. Белл ухмыльнулась в ответ, и обе дамы так и продолжали бы пикироваться взглядами, если бы не тихое покашливание Генри. Эмма тут же выпрямилась в кресле, посмотрела на Генри, но не удержалась от соблазна и в последний раз строго взглянула на Белл. Но Белл ответила ей невиннейшей улыбкой.

– Так ты говорила… – напомнила Генри.

– Да, – продолжила Эмма, уже не таким строгим тоном. – Я только хотела сказать, что твое желание быть с ним наедине вполне естественно и… – Она покраснела, что было очень забавно, учитывая ярко-рыжий цвет ее волос. – Наверное, это вполне естественно иногда быть с ним наедине, но, надеюсь, ты понимаешь, от чего тебе, вернее вам, следует воздержаться.

Прежде до Генри не дошел бы смысл намеков Эммы, но теперь-то она понимала, о чем идет речь, и потому румянец, заливший ее щеки, был гораздо ярче румянца Эммы.

По выражению лица Эммы было ясно, что до нее уже дошло: ее просьба несколько запоздала.

– Такие вещи каким-то непостижимым образом всегда становятся известны тете Каролине, – пробормотала она.

Генри вдруг стало не по себе, но потом она вспомнила, что Белл и Эмма – ее подруги. Так что если они и подшучивают над ней, то без злого умысла. Она весело посмотрела сначала в фиалковые глаза Эммы, затем в голубые глаза Белл и произнесла:

– Я не расскажу, уверена и вы будете молчать.

Генри показалось, что время, проведенное в гостях У Эммы и Алекса, пролетело очень быстро. Все вместе они ходили гулять в близлежащую деревню, до самого рассвета играли в карты, шутили и смеялись до коликов в боку. Но самыми лучшими были мгновения, когда они с Данфордом оставались наедине.

Эти тайные свидания всегда начинались со страстного поцелуя, хотя Данфорд не упускал случая заметить, что вовсе не собирался этого делать.

– Стоит мне увидеть тебя, я начинаю терять голову, – обычно говорил он, пожимая плечами.

Генри для порядка пыталась быть строгой, но из этого ничего не получалось.

И вот она вновь очутилась в Лондоне. Изо дня в день ее донимали любопытные визитеры, желавшие принести ей свои поздравления. Генри была несколько сбита с толку количеством посетителей, поскольку большинство из них видела в первый раз.

Граф Биллингтон также заехал к ней с визитом, добродушно сетуя, что ему так и не удалось поухаживать за ней.

– Данфорд всех нас опередил, – пожаловался он и улыбнулся.

Генри улыбнулась ему в ответ и пожала плечами, не зная, что на это ответить.

– Мне придется залечивать свое разбитое сердце сегодня на балу.

– Бросьте, – тут же возразила ему Генри, – оно вовсе не разбито.

Он улыбнулся ее прямоте:

– Оно наверняка было бы разбито, будь у меня шанс узнать вас поближе.

– Как мне повезло, что этого не случилось! – послышался низкий голос.

Генри обернулась и увидела Данфорда в дверях гостиной. Он выглядел таким высоким и мужественным в своем синем пальто и зеленых бриджах. Посмотрев на нее, он еле заметно улыбнулся. Взгляд Генри тут же подернулся мечтательной дымкой, и с ее губ сорвался негромкий вздох.

– Теперь я понимаю, что у меня не было ни одного шанса, – произнес Биллингтон.

– Ни малейшего, – добродушно добавил Данфорд. Он прошел через комнату и сел рядом с Генри. Теперь, после объявления о помолвке, он наконец вспомнил, что всегда симпатизировал Биллингтону.

– Ты приехал по делу? – спросила его Генри.

– Просто захотелось повидать тебя. А у тебя что нового?

– К сожалению, очень много посетителей. – Генри вдруг поняла, что допустила непростительную бестактность по отношению к Биллингтону. Она замолчала и, повернувшись к нему, поправила себя: – Разумеется, к присутствующим это не относится.

– Разумеется.

– Прошу вас, не думайте, что я сказала это из вежливости. Не меньше сотни людей, с которыми я даже не знакома, побывали сегодня у меня с визитом. Поэтому я искренне обрадовалась, когда приехали вы. Ведь мы с вами знакомы, и, что гораздо важнее, вы мне очень нравитесь.

– Неплохое начало, моя дорогая, – поддел Данфорд и похлопал ее по руке, будто подавая знак, что ей не стоит особенно распространяться по этому поводу. Если она и дальше продолжит в том же духе, не исключено, что следующим шагом, чего доброго, будет признание графу в любви.

Биллингтон распознал едва заметное неудовольствие на лице Данфорда и с улыбкой поднялся со стула:

– Я всегда гордился своей способностью вовремя откланяться.

Данфорд тоже встал и, проводив Биллингтона до двери, по-свойски похлопал того по плечу.

– Я всегда восхищался этим твоим качеством, Биллингтон.

Губы графа дрогнули в улыбке, и он галантно поклонился Генри:

– Мисс Баррет.

Через секунду они остались вдвоем.

– Я было подумал, что он никогда не уйдет. – Данфорд глубоко вздохнул, закрывая за ним дверь.

– Злодей, ты просто вынудил его уйти и не воображай себе, что дверь останется закрытой дольше двух минут. Леди Уорт сейчас же пришлет целую толпу слуг присматривать за нами.

Он снова вздохнул:

– Мужчинам свойственно надеяться.

Генри загадочно улыбнулась:

– Женщинам тоже.

– Правда? Данфорд потянулся к ней, и она почувствовала его дыхание на своем лице. – На что же ты надеешься?

– На многое. На то и на это, – уклончиво ответила она.

– На это? – Он поцеловал ее в краешек рта. – Или на то? – Он поцеловал в другой.

– По-моему, я сказала, на то и на это.

– Верно. – Он повторил оба поцелуя.

Генри удовлетворенно вздохнула и прижалась к нему. Он нежно обнял ее и уткнулся носом в ее затылок. Однако вскоре поднял голову и спросил:

– Как ты думаешь, сколько времени у нас осталось до того, как Каролина спустит своих псов?

– Около тридцати секунд.

Он нехотя разомкнул объятия, сел напротив и достал из кармана часы.

– Что ты делаешь? – смеясь, спросила Генри.

– Проверяю тебя, моя дорогая. – Они посидели молча не больше двадцати секунд, затем он цокнул языком и покачал головой. – Ты проиграла. Кажется, я мог еще несколько секунд обнимать тебя.

Генри закрыла глаза и покачала головой. Он был неисправим. И в этот момент дверь распахнулась. На секунду показалась рука в ливрее и сразу же исчезла. Оба они расхохотались.

– Я была права! – воскликнула она радостно. – Ну-ка скажи, насколько я ошиблась?

Он покачал головой, невольно восхищаясь ею.

– Всего на шесть секунд, плутовка.

Генри самодовольно улыбнулась и откинулась на спинку стула. Данфорд поднялся.

– Похоже, время аудиенции истекло. Сколько нам осталось ждать – еще две недели?

Она кивнула:

– Разве ты не рад, что я уговорила тебя сократить помолвку с пяти недель до четырех?

– Еще бы, моя дорогая. – Он наклонился и поцеловал ей руку. – Надеюсь вечером увидеться с тобой на балу у леди Хэмптон.

– Если ты едешь туда, я там тоже буду.

– Хочется верить, что ты всегда будешь такой же сговорчивой.

– Я всегда бываю сговорчивой, когда это в моих интересах.

– Не сомневаюсь. Мне остается только надеяться, что наши интересы будут совпадать.

– Кажется, мы только что пришли с вами к соглашению, милорд.

Он рассмеялся:

– Мне придется уйти. Ты намного превосходишь меня в искусстве флирта. Мое сердце в большой опасности.

– Хотелось бы думать, что его уже не спасти, – произнесла она лукаво.

Он обернулся и посмотрел на нее взглядом, полным любви:

– Его не нужно спасать. Я отдал его на хранение одной женщине.

– И она бережно хранит его? – спросила Генри не в силах сдержать улыбки.

– Да. А я, в свою очередь, отдам свою жизнь за нее.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет.

– Я тоже. Но это совсем не значит, что я не готов к этому. – Он повернулся к двери, но помедлил, прежде чем выйти из комнаты. – Иногда мне кажется, Генри, – сказал он, не оборачиваясь, – что я готов отдать жизнь даже за одну твою улыбку.

Несколькими часами позже, собираясь на бал, Генри, как всегда, немного волновалась, думая о предстоящей встрече с Данфордом. Удивительно: теперь, когда они уже признались друг другу в любви, минуты, проведенные вместе, казались им все более драгоценными. Каждое слово, каждое прикосновение приобретали свой особый смысл. От одного его взгляда у нее начинала кружиться голова.

В тот вечер было прохладно, и Генри надела платье из темно-синего бархата. Приехал Данфорд, чтобы сопровождать ее на бал; чуть раньше в собственном экипаже прибыли Белл и Джон.

– Вот и чудесно, – обрадовалась Каролина, хлопнув в ладоши. – Два экипажа уже здесь, и мне можно не закладывать собственный. Я… я, пожалуй, поеду с Данфордом и Генриеттой.

Лицо Данфорда заметно помрачнело.

– А Генри, я имею в виду своего Генри, – объяснила Каролина, – поедет с Джоном и Белл.

Белл проворчала, что она уже замужем и сопровождающий ей совсем ни к чему. Но кроме Генри, которая стояла рядом, этого все равно никто не услышал.

В пути, как и ожидала Генри, не произошло ничего примечательного. Да и не могло произойти в присутствии Каролины. Они приехали на бал, и Генри тут же была окружена толпой гостей, большинство из которых полагали, что ее дебют – самое значительное событие сезона, недаром ей удалось так быстро и легко покорить Данфорда.

Данфорд, понаблюдав, как его возлюбленная беседует с любопытными вдовами и не менее любопытными девицами на выданье, решил, что она не нуждается в его помощи, и вышел в сад подышать свежим воздухом, Как бы ни было велико его желание все время быть рядом с Генри, делать этого он все равно не мог. Они были помолвлены, и считалось, что он может уделять ей только чуть больше внимания, чем прежде. Однако малоприятные слухи о том, при каких обстоятельствах состоялось их знакомство, уже поползли. Многие считали странным, что они объявили о помолвке уже через две недели после приезда в Лондон. Данфорд сомневался, что подобные слухи успели дойти до Генри, и все же ему не хотелось давать для них лишнего повода, Пусть поближе познакомится со знакомыми Каролины, людьми в высшей степени влиятельными и могущественными, а затем он пригласит ее на вальс. Один танец ему простят.

На деревьях были развешаны китайские фонарики, поэтому сад леди Хэмптон был освещен почти так же ярко, как и дом. Прислонившись к одной из колонн, он начал мечтать о своем чудесном будущем, как вдруг услышал, что кто-то окликнул его. Он обернулся. К нему направлялся герцог Биллингтон, улыбаясь приветливо и в то же время самодовольно.

– Я хочу поздравить тебя еще раз, – сказал он. – Не знаю, как тебе удалось это сделать, но готов признать, что ты вполне заслуживаешь самых лучших пожеланий.

Данфорд галантно поклонился ему:

– Думаю, тебе не составит труда найти себе кого-нибудь еще.

– Только не в этом году. К сожалению, нынешний цветник очень бледен. Только твоя Генри казалась мне более или менее заслуживающей внимания.

Данфорд поднял бровь:

– Не очень щедрая оценка.

– Представь мою радость, когда я понял, что единственная дебютантка, более или менее заслуживающая моего внимания, на деле оказалась необыкновенной во всех отношениях девушкой. – Биллингтон покачал головой. – Придется ждать следующего лета.

– К чему такая спешка?

– Поверь мне, Данфорд, тебе совсем не интересно будет об этом услышать.

Данфорду показалось достаточно странным это замечание, но он предпочел не расспрашивать его.

– Ну что же, – продолжал Биллингтон, – раз никто так и не вскружил мне голову в этом сезоне, придется подумать о любовнице.

– О любовнице, говоришь?

– Да. Пару недель назад Черайз вернулась в Париж. Сказала, что здесь слишком дождливо.

Данфорд отошел от колоны.

– Я, пожалуй, могу тебе помочь.

Биллингтон махнул рукой в сторону более темного уголка сада.

– Я как раз тоже об этом подумал.

Леди Сара-Джейн заметила, что двое мужчин уже несколько минут беседуют в глубине темной аллеи, Этого было вполне достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. С удовлетворением отметив про себя, как кстати она надела сегодня темно-зеленое платье, почтенная леди вошла в тень и тихонько пошла в ту сторону, где мужчины вели приватную беседу. Наконец ей попался большой ветвистый куст, за которым можно было спрятаться. Если она еще немного наклонится вперед, то услышит большую часть их разговора.

–…разумеется, придется расстаться с Кристиной, – как будто сказал Данфорд.

– Я тоже подумал о том, что вряд ли тебе захочется поддерживать с ней отношения, имея такую чудесную жену.

– Я должен был сделать это еще несколько недель. С тех пор как я вернулся в Лондон, мы не виделись. В таких делах Надо быть очень деликатным. Мне бы не хотелось огорчать ее.

– Разумеется.

– Какое-то время Кристина сможет пользоваться домом, я уплатил за несколько месяцев вперед, чтобы она успела подыскать себе нового покровителя.

– Я думал предложить себя на эту роль.

Данфорд ухмыльнулся.

– Она приглянулась мне еще несколько месяцев назад, поэтому я с удовольствием займу твое место.

– Я собираюсь заехать к ней в пятницу, ближе к полуночи, и рассказать о своей женитьбе, хотя наверняка она уже знает об этом. Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко.

Биллингтон улыбнулся и отпил из бокала, который держал в руке.

– Я был бы весьма признателен тебе.

– По правде говоря, я даже рад, что ты проявил к ней интерес. Она милая женщина, и мне было бы неприятно думать, что она одинока.

– Прекрасно. – Биллингтон похлопал Данфорда по спине. – Пожалуй, я вернусь в дом. В любую минуту может появиться хорошенькая и неглупая дебютантка.

Данфорд кивнул ему и проводил Биллингтона взглядом. Через несколько секунд он и сам пошел к дому. Сара-Джейн улыбнулась, раздумывая, как может использовать услышанное. Она не могла с уверенностью сказать, что ее так раздражало в мисс Генриетте Баррет. Быть может, ее злило то, что Данфорд был так увлечен этой девчонкой, в то время как она, Сара-Джейн, вот уже около года безуспешно охотится на него. И судя по всему, эта мисс Генри отвечала на его чувства взаимностью. Во всяком случае, смотрит она на Данфорда как на Бога. Сара-Джейн подумала, что именно это и раздражает ее в Генри больше всего. Она сама была так же юна и невинна, когда родители выдали ее замуж за лорда Уолкотта – отъявленного распутника, который был втрое старше своей невесты. Сара-Джейн находила утешение в многочисленных любовных связях, как правило, с женатыми мужчинами. Генри тоже прозреет, когда она поймет, что, женившись, мужчины недолго остаются верны своим женам. Она подняла голову. Почему бы не преподать Генри этот маленький урок? В этом нет ничего дурного, рассуждала Сара-Джейн. Рано или поздно Генри все равно узнает печальную правду о семейной жизни в высшем свете. Так не лучше ли предупредить ее заранее? Если посмотреть на эту затею с такой точки зрения, можно с уверенностью сказать, что она окажет Генри услугу. В любом отношении лучше вступать в семейную жизнь с открытыми глазами, чем пережить потом страшное разочарование. Переполненная благих намерений, Сара-Джейн вернулась в дом, и на губах ее змеилась довольная улыбка.

Генри чуть не свернула шею, пытаясь отыскать Данфорда в толпе. Куда же он мог подеваться? Целых полчаса она только и делала, что отвечала на вопросы по поводу их скорой свадьбы. Пора бы и ему принять в этом участие.

– Могу я поздравить вас с предстоящим событием?

Генри вздохнула и повернулась к очередной доброжелательнице. Глаза ее сделались совсем круглыми, когда она увидела, что это Сара-Джейн.

– Добрый вечер, леди Уолкотт, – ответила она прохладно. Эта женщина чуть не кинулась Данфорду на шею при их последней встрече. – Какая неожиданность!

– Почему же неожиданность? – Сара-Джейн изобразила удивление. – Разве я не могу пожелать другой женщине счастья в семейной жизни?

Генри очень хотелось сказать, что плевать она хотела на ее добрые пожелания, однако, сознавая, что на них смотрят сейчас десятки любопытных глаз, сдержалась и, улыбнувшись, произнесла:

– Благодарю вас.

– От всей души желаю вам и вашему жениху всего самого лучшего.

– Я верю вам, – сквозь зубы ответила Генри, желая, чтобы ее собеседница поскорее исчезла.

– Хорошо, но мне бы хотелось дать вам маленький совет.

У Генри появилось нехорошее предчувствие.

– С вашей стороны, леди Уолкотт, это очень любезно, но леди Уорт, леди Блэквуд и герцогиня Эшборн были очень добры ко мне и уже дали много полезных советов относительно семейной жизни.

– Как это мило с их стороны! Трудно было бы ожидать другого от таких утонченных дам.

Генри едва сдержала себя и не сказала, что три дамы, о которых шла речь, вовсе не нуждаются в комплиментах леди Уолкотт.

– Того, что собираюсь сказать я, – произнесла Сара-Джейн, выразительно взмахнув рукой, – никто другой вам не скажет.

С вымученной улыбкой Генри склонилась к ней:

– Я сгораю от нетерпения.

– Ничуть не сомневаюсь, – пробормотала Сара-Джейн. – Давайте отойдем в сторонку. То, что я собираюсь сказать, предназначается только для ваших ушей.

Готовая сделать что угодно, лишь бы поскорее избавиться от этой женщины, Генри отступила на несколько шагов.

– Поверьте мне, я не хочу вас обидеть, – тихо произнесла Сара-Джейн. – Я решила рассказать вам это только потому, что уверена: каждая женщина должна вступать в брак, зная, что ее ожидает. У меня, к сожалению, не было такой возможности.

– Что вы собирались сказать мне, леди Уолкотт? – Генри начала терять самообладание.

– Моя дорогая, я просто подумала, что вам полезно было бы знать о том, что у Данфорда есть любовница.

Глава 20

– Это все, леди Уолкотт? – бесстрастно спросила Генри.

Сара-Джейн даже не попыталась скрыть своего удивления:

– Значит, вам уже все известно. Должно быть, вы просто необыкновенная девушка, если продолжаете любить его, зная, что у него есть другая женщина.

– Я не верю вам, леди Уолкотт. И думаю, что вы очень злая женщина. А теперь, если позволите…

Не успела Генри и шагу сделать, как Сара-Джейн схватила ее за рукав:

– Я могу понять ваше нежелание поверить мне. Вы, наверное, вообразили, что влюблены в него.

Генри чуть было не выкрикнула, что ничего она не «воображала», что она влюблена в Данфорда, но, не желая доставить леди Уолкотт удовольствия, выдав свои чувства, просто промолчала. Сара-Джейн снисходительно посмотрела на нее. Не в силах вынести ее присутствия, Генри потянула свой рукав и холодно сказала:

– Пожалуйста, дайте мне уйти.

– Ее зовут Кристина Фаулер. Он собирается навестить ее в пятницу. Ночью.

– Я повторяю, дайте мне уйти, леди Уолкотт.

– Поступайте как знаете, мисс Баррет. Но подумайте: если я лгу, откуда мне известно точное время его следующего тайного свидания? Вы могли бы поехать туда сами, удостовериться, что я не права, и объявить меня лгуньей. – Она отпустила рукав Генри. – Но я не лгунья.

Генри, которая мгновение назад собиралась убежать, застыла как вкопанная. В словах леди Уолкотт был здравый смысл.

– Вот. – Сара-Джейн протянула клочок бумаги. – Это ее адрес. Мисс Фаулер – достаточно известная особа. Даже я знаю, где она живет.

Генри смотрела на клочок бумаги, испытывая неловкость и отвращение.

– Берите, мисс Баррет. Позже сами решите, как вам поступить с ним.

Генри никак не могла оторвать глаз от бумаги, не в силах разобраться в своих чувствах. В конце концов леди Уолкотт взяла ее руку, разжала пальцы и вложила клочок бумаги в ее ладонь.

– В том случае, если вы не решитесь прочитать адрес, я назову вам его, мисс Баррет. Она живет в доме номер четырнадцать на Рассел-сквер, в Блумсбери. Это очень милый домик. Думаю, ваш будущий муж купил его для нее.

– Пожалуйста, уйдите, – сказала Генри ровным голосом.

– Как пожелаете.

– Немедленно.

Леди Уолкотт изящно склонила голову и скрылась в толпе.

– Вот ты где, Генри! – Генри увидела, что к ней приближается Белл. – Что это ты забилась в угол?

Генри вздохнула:

– Пытаюсь ненадолго скрыться от толпы.

– Тебя можно понять. Наверное, довольно утомительно быть у всех на виду. Но не расстраивайся, скоро появится Данфорд и спасет тебя.

– Нет! – резко остановила ее Генри. – То есть я хотела сказать, что неважно себя чувствую. Не будет ли это невежливо с моей стороны, если я сейчас же уеду домой?

Белл с тревогой смотрела на нее:

– Конечно, нет. Ты и вправду немного красная. Надеюсь, что это не лихорадка.

– Нет, просто… Просто мне хочется прилечь.

– Конечно. Ты иди к выходу, а я разыщу Данфорда, и он отвезет тебя домой.

– Нет, – торопливо попросила она. – Это не обязательно. Должно быть, он с друзьями, я не хочу отвлекать его.

– Уверена, что Данфорд не будет возражать и даже может обидеться на меня за то, что я не рассказала ему о твоем недомогании. Он будет волноваться.

– Но мне хочется уехать прямо сейчас. – Генри почувствовала, что в ее голосе появились истерические нотки. – А ты будешь искать его вечность.

– Хорошо, – медленно произнесла Белл. – Ступай за мной. Я отдам распоряжение, чтобы тебя отвезли домой в моем экипаже. Нет, я сама отвезу тебя. Ты не очень твердо держишься на ногах.

Это было неудивительно. Генри казалось, что земля уходит у нее из-под ног.

– В этом нет надобности, Белл. Все пройдет, как только я лягу.

– Нет, это просто необходимо, – решительно заявила Белл. – Мне это совсем не сложно. Я помогу тебе лечь в постель, а затем вернусь на бал.

Генри кивнула, даже не заметив, в какой момент клочок бумаги выскользнул из ее руки.

Они направились к выходу, по дороге попросив приятеля сообщить Джону и Данфорду об их отъезде. Усаживаясь в экипаж, Генри поняла, что дрожит. Ее колотило всю дорогу до дома.

Белл дотронулась до лба Генри, и в глазах ее появилась тревога.

– Ты уверена, что у тебя не лихорадка? Однажды у меня была лихорадка – отвратительное ощущение. Чем скорее мы выясним причину болезни, тем легче будет ее вылечить.

– Нет, – сказала Генри, прижимая руки к груди, – я просто очень устала. Я уверена.

Белл, со своей стороны, не была в этом уверена и, когда они подъехали к особняку Блайдонов, помогла Генри быстро подняться наверх и уложила ее в постель.

– Пожалуй, я никуда не поеду, – произнесла она, присаживаясь на стул рядом с кроватью. – Ты плохо выглядишь, и я боюсь оставлять тебя одну. Вдруг тебе станет хуже.

– Пожалуйста, уезжай, – взмолилась Генри, больше всего желая остаться наедине со своим горем. – Ведь я не одна. Твои родители держат целую армию слуг. И потом, я не собираюсь ничего делать, просто попытаюсь заснуть. Кроме того, тебя будет ждать Джон, ведь ты передала ему, что вернешься.

– Но сможешь ли ты заснуть?

– Во всяком случае, постараюсь. – После разговора с Сарой-Джейн Генри вообще не была уверена, что с этого дня сможет спать спокойно.

– Ну хорошо. Но не думай, что я буду веселиться на балу. – Белл улыбнулась, пытаясь хоть немного раз веселить подругу.

Генри удалось улыбнуться в ответ:

– Пожалуйста, погаси перед уходом свечи.

Белл кивнула и, задув свечи, вышла из комнаты.

Генри пролежала с открытыми глазами несколько часов. Она смотрела в потолок, которого не видела, а мысли ее неслись по лабиринту, который всегда приводил их к одному и тому же месту. Конечно же, леди Уолкотт лгала. Какая она коварная! Кроме того, Генри была просто уверена в том, что Саре-Джейн нравился Данфорд, но, похоже, ей не удалось понравиться ему. «Без сомнения, Данфорд любит меня», – думала Генри. Он сам признался в этом, и она верила ему. Ни один мужчина не смог бы с такой нежностью смотреть в глаза, с таким самоотречением заниматься любовью, если бы не любил. Хотя… А что, если она не сумела доставить ему удовольствие? Когда они занимались любовью, Данфорд внезапно остановился. Он объяснил это тем, что не хочет, чтобы она забеременела. В ту минуту она восхитилась его самообладанием. Но может ли у влюбленного мужчины быть такое самообладание? Быть может, у него просто не было такого сильного желания, как у нее. Быть может, искушенная женщина доставила бы ему большее удовольствие. Ведь она все еще оставалась очень неопытной, деревенской девушкой. Нет, не девушкой, а сорванцом. Быть может, в ней вообще не было ничего женственного. Она была совершенно неискушенной в этих вопросах, и ей приходилось советоваться с Белл по любому поводу.

Генри свернулась калачиком и прижала руки к ушам, словно стараясь заглушить свой внутренний голос. Она не позволит себе усомниться в нем. Он любит ее. Он сам сказал это, и она ему верит. Только влюбленный мужчина мог так серьезно сказать: «Иногда я думаю, что смог бы отдать жизнь за одну твою улыбку». Если Данфорд любит ее, а в этом она не сомневалась, тогда он просто не может иметь любовницу. Он бы никогда не сделал ничего, что причинило бы ей такую боль. Но почему же тогда леди Уолкотт назвала точное время и место свидания с этой Кристиной Фаулер? Если она лжет, Генри будет совсем несложно проверить это. Нужно всего лишь прокрасться к дому Кристины Фаулер в назначенное время и посмотреть, приедет ли Данфорд. Если леди Уолкотт лжет, он не появится. Но по-видимому, была какая-то правда в словах леди Уолкотт, решила Генри. Похоже, эта леди подслушала кого-нибудь или прочла чужое письмо. Одно было ясно: в пятницу ночью что-то произойдет.

Генри вдруг почувствовала жгучую боль. Как же она может не доверять Данфорду? Лично ее просто взбесило бы, прояви он подобное недоверие по отношению к ней. Она знала, что не должна сомневаться в нем. Ей не хотелось сомневаться в нем, но подойти к нему и расспросить обо всем Генри тоже не могла. Ведь тогда он узнает, что она сомневалась в нем. И неизвестно, какой будет его реакция: злость или холодное разочарование – ей не вынести ни того, ни другого. Какой-то замкнутый круг. И прямо спросить невозможно, не вызвав его недовольства и упреков, и ничего не предпринимать тоже невозможно, иначе проведешь всю оставшуюся жизнь с подозрением в душе. Генри не верила, что у него есть любовница. Но если она не спросит его об этом, то никогда и ничего так и не узнает.

Генри сильно зажмурилась, надеясь, что начнет плакать. Слезы опустошили бы ее, и тогда она смогла бы заснуть.

– Что значит: заболела? – Данфорд угрожающе шагнул навстречу Белл.

– Это так, Данфорд. Она почувствовала себя плохо. Я отвезла ее домой и уложила в постель. Для нее последние две недели были очень трудными. Половина Лондона решила, что им просто необходимо познакомиться с ней. А ты оставил ее на растерзание этим волкам, как только мы приехали на бал.

Данфорд поморщился, словно от боли, услышав упрек в голосе Белл.

– Я стараюсь свести сплетни до минимума. Если я буду уделять ей много внимания на публике, в свете снова начнут чесать языками.

– Довольно ссылаться на сплетни! – фыркнула Белл. – Я знаю, что ты делаешь это ради Генри, но ее это мало утешает. Ей нужен ты, а ты сегодня исчез.

Его глаза сверкнули.

– Я хочу повидать ее.

– Нет, ты не поедешь туда, – сказала Белл, схватив его за рукав. – Бедняжка совсем измучена, пускай немного поспит. И когда я сказала, что не нужно думать о сплетнях, я вовсе не имела в виду, что тебе разрешается врываться к ней в спальню – в доме моей матери и тем более посреди ночи!

Данфорд замер, ненавидя свою беспомощность. Он никогда не испытывал ничего подобного. У него было такое ощущение, словно что-то оборвалось в груди. Невыразимо тяжело было осознавать, что Генри больна, и не иметь возможности помочь ей.

– С ней все будет в порядке? – наконец спросил он, следя за тем, чтобы его голос звучал спокойно.

– У нее все будет просто прекрасно, – ласково сказала Белл, положив свою руку на его. – Ей просто нужно немного поспать. Я попрошу маму заглянуть к ней после бала.

Он молча кивнул.

– Пожалуйста, попроси. А завтра я приеду навестить ее.

– Уверена, что она обрадуется. Я тоже заеду к ней.

Она уже собралась уйти, но он окликнул ее. Обернувшись, она спросила:

– Да?

– Я хотел поблагодарить тебя, Белл. – Он помолчал, было видно, как напряглись жилы у него на шее. – За то, что стала ей другом. Ты даже не представляешь себе, как ей это нужно. Для нее это очень важно. И для меня.