Текст книги "Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры"

Кайсери. Хаджи Кылыч-джами. Порталы

Кайсери. Хаджи Кылыч-джами. Интерьер

Планировочная асимметрия двора Хаджи Кылыч-джами, в который открываются лишь два нефа, объясняется тем, что здание это перестраивалось как «неспециализированное медресе», – вдоль восточной и северной стен двора расположена дюжина маленьких келий, а в северо-западном углу справа от айвана выделено помещение большего размера, способное служить как преподавательской комнатой, так и – наряду с айваном, – местом для занятий. Однако рассматривать этот комплекс именно как сельджукское медресе нельзя уже потому, что, в отличие от подавляющего большинства других мусульманских учебных заведений Ирана и Анатолии, здание ориентировано на киблу (хотя и не совсем точно), а размеры молитвенного зала, явно доминирующего в пространстве комплекса, намного превышают потенциальные нужды учащихся, – функция городской мечети оказывается все же изначальной и определяющей. Т. о., в новой сельджукской постройке совмещены мечеть и медресе, которые в послужившем образцом соседнем комплексе Хуанд-хатун были «разнесены» в разные постройки, имевшие разную ориентацию и разные входы.

Возможно, правда, что обстройка двора мечети кельями имела целью организацию не медресе, а текке (или ханаки), – как уже отмечалось, и функционально, и архитектурно они не всегда четко различались, а на раннем этапе и строились рядом, и организационно «взаимопроникали».[281]281
  См.: Wolper. Cities. P. 11, 57–60.


[Закрыть] Но в любом случае «врезка» келий и айвана нарушила первоначальную чистоту плана сельджукского здания, имевшего симметричный двор, окруженный галереей, боковые стороны которой были перекрыты сводами, перпендикулярными михрабной оси: длина келий не «дотягивается» до опорных столбов галереи, юго-восточное помещение «вклинивается» в ячейку молитвенного зала, на четыре ячейки вдоль северной стороны двора приходятся пять келий, а в большой северо-восточной угловой ячейке ревака строители умудрились выделить три помещения, сделав два из них трапециевидными и расположив проход в зажатую между ними комнату по диагонали.

Выделение айвана и большого помещения вдоль западной стены потребовало смещения ряда опорных столбов двора, из-за чего композиция последнего на плане здания приобрела асимметричность. В этом случае трем нефам молитвенного зала, изначально открывавшимся во двор, соответствовали четыре ячейки галереи вдоль его северной стороны, и на михрабной оси здания, проходящей через широкий центральный неф, оказывался опорный столб ревака, – тем самым в Хаджи Кылыч-джами повторялось прерывание продольной оси, уже отмеченное в мечети Хуанд-хатун, очевидно послужившей образцом.

Другой «новостройкой» позднесельджукского[282]282
  Под «сельджукской» обычно понимают архитектуру с начала XIII по сер. XIV в. (см.: Wolper E. S. Understanding the public face of piety: philanthropy and architecture in late Seljuk Anatolia // Mesogeios. 2005. Vol. 25–26. P. 315–316), описывая этим термином и архитектуру ранних тюркских бейликов, которая нами пока не рассматривается. Здесь под «позднесельджукской» понимается архитектура на территории султаната Сельджуков Рума второй половины XIII в.


[Закрыть] Кайсери стала Хан-джами, не имеющая четкой датировки в пределах XIII в. Это здание является показательным примером изменения функций ранней постройки, о чем говорит и само его название, – «постоялый двор/мечеть», и реконструируемая изначальная планировка; кладка блоков обычного для строительства Кайсери темного камня более грубая, чем во всех городских мечетях, – это демонстрирует, что постройка изначально не имела культового назначения. К югу от здания находится мавзолей-«карандашик» Хан-кюмбет – гробница эмира Кемаледдина ибн Дауда, датируемый 1189 г., являвшийся частью комплекса и, очевидно, позволяющий датировать возведение данишмендидского караван-сарая (хана).

Время перестройки караван-сарая не известно, однако очевидно, что он, находясь к юго-востоку от городской стены, утратил свою первичную функцию при расширении жилой застройки и был превращен в большую мечеть именно в ходе восстановления и развития во второй половине XIII столетия разрушенного монголами города. Таким образом, Хан-джами стала очередным звеном в кольце мечетей, постепенно окружавших данишмендидскую Улу-джами и создававших «приходы» в кварталах, возникавших вне стен цитадели (наряду с мечетями Гюлюк, Хуанд-хатун, Хаджи Кылыч, каждая из которых, кстати, имела при себе медресе или сама была способна выполнять его функции, обеспечивая развитие инфраструктуры новых кварталов; к юго-западу от цитадели это кольцо мечетей в начале XIV в. дополнила Лал Паша-джами).

Ориентация существовавшего здания хана на киблу оказалась весьма условной, но архитекторов мечети (как и многих других мечетей) это совершенно не смутило. Михраб новой мечети оказался на месте прикрытого портиком центрального входа в постоялый двор, расположенного на южной стене и направленного в сторону дороги, ведущей к городским воротам. Главным входом в мечеть стал проем в восточной стене, лишенный традиционного сельджукского портала (как и более поздний вход на северной стене, замыкающий михрабную ось,[283]283
  Поскольку здание хана строилось в понижении рельефа, северный вход оказался выше уровня пола мечети, и посетителям приходится спускаться по лестнице, как и в Улу-джами Кайсери.


[Закрыть] и узкий проход около пристроенного к западной стене минарета).

Кайсери. Хан-джами. Вид с северо-востока

Кайсери. Хан-джами. Интерьер

Кайсери. Хан-джами. План

Размеры здания Хан-джами 39 × 29,5 м, 24 четырехгранных столба делят интерьер на 5 продольных и 7 поперечных нефов. Цилиндрические своды перекрывают постройку параллельно стене киблы, однако доминантой интерьера оказывается продольный свод сильно повышенного центрального нефа, акцентирующий михрабную ось, – тем самым композиция перекрытий напоминает анатолийские мечети Великих Сельджуков. Верхние части стен центрального нефа над замковыми камнями арок травей имеют более грубую кладку, в которой утоплены пяты арок свода, что свидетельствует о надстройке нефа, – архитектурный тип хана подразумевал открытый двор в центре композиции; однако многие сохранившиеся в окрестностях Коньи и Кайсери сельджукские караван-сараи демонстрируют именно такую планировку, – с продольно перекрытым сводом центральным нефом, поперечными сводчатыми травеями и пристроенным к зданию двором, который в Хан-джами мог быть с южной стороны.[284]284
  См.: Önge М. Caravanserais as Symbols of Power in Seljuk Anatolia // Power and culture: identity, ideology, representation / ed. J. Osmond, A. Cimdiņa. Pisa, 2007. P. 55–56; Aslanapa. Op. cit. S. 144–161; см. также: Tarihi Turk Hanlan / ed. I. İiter. Ankara 1969; Erdman K. Das Anatolische Karavan Saray Des 13 Jahrhunderts. Berlin, 1961; Yavuz A. T. Anatolian Seljuk Caravanserais and their Use as State Houses // 10th International Congress of Turkish Art, September 17–23, Geneva. Geneva, 1995; Bektaş C. A Proposal Regarding The Seljuk Caravanserais, Their Protection and Use. Istanbul, 1999.


[Закрыть] Обращает на себя внимание размещение арок, поддерживающих перекрытие продольного нефа: они расположены так, что вместе с арками в торцах травей образуют четырехугольник над ячейкой в геометрическом центре интерьера, к тому же только эти арки опираются на отрезки выступающего из кладки карниза. Легко представить, что эта ячейка могла быть открытой по образцу других мечетей Кайсери, перестроенных и построенных при Сельджуках Рума, либо перекрытой куполом, как в некоторых караван-сараях (ханы Зазадин, Султан, Садеддин, Каратай, Агзикара), но слой штукатурки на сводах не позволяет аргументированно реконструировать перекрытие.

Отмечу, что в то время как при расширении Хаджи Кылыч-джами в ее галерее были сделаны кельи, в интерьере Хан-джами, наоборот, оказались ликвидированы комнаты, безусловно, имевшиеся в здании постоялого двора: бывший караван-сарай превращается в большую зальную мечеть, не приспособленную для выполнения функций медресе или текке; однако была ли эта «расчистка» выполнена уже в XIII в. или стала результатом какой-либо из позднейших, вплоть до документированных работ XIX в.,[285]285
  См. подробнее: Özbek Y., Arslan C. Kayseri taşinmaz kültür varliklari envanteri. C. 1. Kayseri, 2008. S. 64–67.


[Закрыть] реконструкций мечети, сказать невозможно.

Находившийся к югу от здания двор караван-сарая, легко реконструируемый по сохранившимся сельджукским аналогам и включавший мавзолей, был уничтожен, а служебные помещения, шедшие вдоль северной стены двора и фланкировавшие вход в здание хана, оказались надстроены и превращены в нефункциональный портик позади стены киблы мечети. Пять ячеек портика, возвышающегося над перекрытиями здания, и более качественная кладка его верхней части выдают работу османского времени.

* * *

До сих пор речь шла почти исключительно об анатолийских мечетях. Однако, как уже было сказано, снижение строительной активности во второй половине XIII в. сопровождалось и ухудшением качества строительства, особенно когда речь идет о памятниках, построенных по вакуфному заказу, – многие мечети этого времени оказались перестроены если не местными династиями беев в XIV в., то после вхождения бейликов в состав Османского государства, и многократно «поновлялись», расширялись и перестраивались вплоть до XX в. К сожалению, практика поновлений коснулась в первую очередь наиболее почитаемых памятников, – пример тому связываемые с деятельностью Джелаледдина Руми конийские мечети Сахип Ата, от которой сохранился лишь роскошный портал и нижняя часть минарета, и зареставрированная Ипликчи; да и главная святыня Коньи, – усыпальница Руми, – не осталась неизменной.[286]286
  См.: Önder M. Mevlana Şehri Konya (Tarihi Kilavuz). Konya, 1962.


[Закрыть]

Кроме того, наиболее «результативные» заказчики позднесельджукской мусульманской архитектуры, – имевшие и реальную власть, и достаточные средства для строительства великие визири султаната Джелаледдин Каратай, Муинеддин Перване, Фахреддин Али, – очевидно, и не претендовали на возведение больших городских мечетей, деликатно оставляя эту нишу собственно султанам Рума и сосредоточившись на патронате медресе. Весьма возможно, что на этот счет действовало некое неписаное правило, определявшее «статусность» и размер построек (во всяком случае, мечетей), приличествующих определенным категориям заказчиков архитектуры.[287]287
  Cp.: Crane H. Materials for the Study of Muslim Patronage in Saljuq Anatolia: The Life and Works of Jalâl-Al-Dîn Qaratîi. Harvard, 1975. P. 9. Исключением из этого правила является Ипликчи-джами, – большая городская мечеть, воздвигнутая сановником Шамседдином (Шамс ад-Дином) Абу Саидом Алтун-беем; но возможно, что это исключение оправдывается ранней датой постройки (1202), когда и правила-то еще не было. Подробнее см.: Turan О. Şemseddin Altun-Aba, Vakfiyesi ve Hayat (Selçjuk Devri Vakfiyeleri I) // Belleten. 1947. D. XL № 42. S. 197–235.


[Закрыть]

Происхождение, типология и эволюция архитектуры медресе – мусульманского учебного заведения – нас интересовать не будут, тем более что эти вопросы достаточно освещены в научной литературе, в т. ч. отечественной.[288]288
  Наиболее полную библиографию см.: Стародуб Т. Х. Эволюция типов средневековой исламской архитектуры. Дисс… доктора искусствоведения. М., 2006. Гл. III. См. также: Стпародуб. Сокровища… С. 357–275; Хмельницкий. Между арабами и тюрками. С. 205–206; Хмельницкий. МСМ. С. 260–287; Godard A. L'origine de la madrassa, de la mosquee et du caravanserail a quatre iwans // Ars Islamica. 1951. Vol. 15–16; Makdisi G. Madrasa and University in the Middle Ages // Studia Islamica. 1970. № 32; Brandenburg D. Die Madrasa. Graz, 1978.


[Закрыть] Напомню лишь, что тип медресе, вызванный к жизни нуждами мусульманского образования, сложился в архитектуре Аббасидского халифата и в XI–XII вв. распространился в городах Сирии, Ирана и Средней Азии, развив функционально удобную айванную планировку. Так, Т. Х. Стародуб считает, что «развитие архитектурного типа медресе большей частью было связано с появлением и развитием айванной композиции, хотя археологические и источниковедческие данные позволяют предположить, что первые медресе могли иметь форму прямоугольного двора, обстроенного по периметру цепочкой простых комнат-худжр в один или два этажа».[289]289
  Стародуб. Эволюция типов… С. 34.


[Закрыть] С. Хмельницкий отмечал: «Планово-пространственная структура среднеазиатских медресе, прослеженная на протяжении нескольких веков, удивляет устойчивым единообразием. Это монументальные сооружения с компактным прямоугольным объемом и внутренним двором, в который обращены входы окружающих помещений и арки осевых айванов, двух или четырех. Главный фасад обычно отмечен портальным входом с вестибюлем, по сторонам которого возвышаются два купольных зала – зимней мечети и аудитории либо мавзолея. Отклонения от этой схемы незначительны, но сама схема многовариантна не меньше, чем схема греческого периптера и так же, в зависимости от размеров, пропорций и деталей, воплощалась во множестве архитектурных индивидуальностей».[290]290
  Хмельницкий. МСМ. С. 260.


[Закрыть]

Этот тип дворового, или айванного, медресе был принесен и в Юго-Восточную Анатолию – таковы, например, сохранившиеся артукидские медресе конца XII–XIII в. (Ситти Радавие, Маруфие в Мардине, Зинджирие и Месудие в Диярбакыре),[291]291
  См.: Aslanapa. Op.cit. S. 93–100. См. также: Kuran A. Anadolu Medreseleri 1. Ankara, 1969; Sözen M. Anadolu Medreseleri Selcuklu ve Beylikler. Dev. 1–2. Istanbul, 1970–1972.


[Закрыть] полностью отвечающие описанию С. Хмельницкого, за исключением почти обязательных купольных перекрытий больших помещений, – они в анатолийской архитектуре, как правило, заменялись сводчатыми. Особенностью медресе Диярбакыра оказывается окружение двора сводчатыми портиками, опирающимися на столбы, оказывающимися «буферной зоной» между открытым двором и изолированными кельями. Медресе этого же типа появляются и в сельджукских городах, удовлетворяя потребность султаната в грамотных чиновниках.

В каких-то случаях можно было обойтись несколькими кельями и аудиториями, выделенными или пристроенными к мечетям, как это было в Гюлюк-джами и позже в Хаджи Кылыч-джами; и Данишмендидам, и Сельджукам Рума доводилось использовать для организации учебных заведений экспроприированные здания церквей.[292]292
  См.: Wolper. Cities. P. 55–56.


[Закрыть] Однако «встраивание» медресе в другие здания является для сельджукской архитектуры редким исключением: официальный статус и организационные функции, возлагавшиеся государством на мусульманские школы, – в том числе градостроительная, – предопределили выделение медресе в городской застройке, превращение их в самостоятельные здания, нуждающиеся в окружении открытого пространства, необходимого для динамичной смены точек зрения, – в отличие от, например, знаменитых медресе Марокко, входы в которые прячутся в базарных кварталах медин. Медресе в Анатолии перестает быть лишь учебным заведением, организацией и становится пространственным объектом, архитектурным сооружением, нуждающимся не только в соответствующей его функциям планировке, но и в необходимо разветвленной типологии и архитектурном оформлении, способном, в частности, служить инструментом политической риторики. Как отметила Т. Х. Стародуб, анатолийские медресе стали самостоятельным объемом и «обрели наружность».[293]293
  Стародуб. Сокровища… С. 277.


[Закрыть]

Кайсери. Чифте-медресе. План

Уже в 1205–1206 гг. Кейхосровом I и его сестрой Гевнер Несибе Султан в Кайсери построен огромный (60×40 м) комплекс Тип-медресе (оно же Чифте-медресе – «Двойное медресе»), каждая из частей которого – соединенные переходом больница и медицинский колледж – имеет айваны, открытые во двор-«клуатр».[294]294
  Подробнее см.: Акок М. Kayseri'de Gevher Nesibe Sultan Daruşşifasi ve Sahabiye Medresesi Rölöve ve Mimarisi //Turk Arkeoloji Dergisi. 1968. XVII/1; İnan A. Kayseri Gevher Nesibe Şifaiyesi (H. 602-M. 1206). Ankara, 1969; Sipahioglu H. Kayseri Gevher Nesibe Sultan Tip Sitesi 1206. Kayseri, 1981.


[Закрыть] Дворово-айванный план использовался почти во всех учебных заведениях султаната Сельджуков Рума в домонгольское время, – например, в медицинской школе[295]295
  Об архитектурных особенностях сельджукских медицинских школ см.: Bakir В., Başağaoğlu I. How Medical Functions Shaped Architecture in Anatolian Seljuk Daruşşifas (hospitals) and Especially in The Divrigi Turan Malik Daruşşifa // Journal of the International Society For The History Of Islamic Medicine. 2006, № 5. P. 67–75.


[Закрыть] Шифайе в Сивасе (на территории которой оказался похоронен ее заказчик Иззеддин Кейкавус I), в хорошо сохранившемся медресе Сырчалы в Конье (1242); аналогична и планировка медресе в нормативном для архитектуры Конийского султаната комплексе Хуанд-хатун, мечеть которого была рассмотрена выше.

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Северный фасад

Великолепным примером заимствованной из Ирана развитой структуры позднесельджукского медресе является знаменитое Хатуние (Чифте минаре-медресе) в Эрзеруме, заложенное в 1253 г. у подножия кале и в непосредственной близости (в современном городе – через улицу) от салтукидской Улу-джами. Эта постройка расценивается как «одно из наиболее типичных и вместе с тем самых оригинальных сооружений эпохи Румского султаната».[296]296
  Стародуб. Сокровища… С. 277. В некоторых источниках указывается дата основания медресе 1240 г.


[Закрыть]

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. План

Основание «школы Двух минаретов», – едва ли не самого крупного учебного заведения Анатолии (размеры здания без выступающего айвана и мавзолея 48×34 м, учебный комплекс насчитывает 40 помещений), – связывается с Худавенд Ханде-хатун, дочерью Алаеддина Кейкубада, усыпальница которой дополнила комплекс. Возможно, что какие-то работы велись и по заказу ильханов в конце XIII в., когда комплекс был введен в эксплуатацию, но декорация здания, как показывает намеченная, но лишь частично выполненная резьба на каменных столбах двора и вокруг входов в кельи, так и осталась незаконченной. В любом случае основные работы в эрзерумском Хатуние были завершены к 1270-м гг., когда постройка, как неоднократно указывалось, послужила образцом для Гёк-медресе в Сивасе.[297]297
  См.: Rogers J. M. The Çifte Minare Medrese at Erzurum and the Gök Medrese at Sivas: A Contribution to the History of Style in the Seljuk Architecture of 13th Century Turkey // Anatolian Studies. 1965. Vol. 15. P. 63–85; Aslanapa. Op. cit. S. 117; Ünal R. H. Çifte Minareli Medrese (Erzurum). Ankara, 1989.


[Закрыть]

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Двор. Вид с юга

«Эрзерумское медресе, несмотря на запоминающуюся индивидуальность, остается верным той схеме построения учебно-жилого культового здания, которая сложилась в метрополии государства Великих Сельджуков, в Иране и Ираке».[298]298
  Стародуб. Сокровища… С. 281.


[Закрыть] Планировка Чифте минаре воспроизводит айванную схему, в отличие от большинства медресе развернутую вдоль михрабной оси и дополненную мавзолеем-«карандашиком» позади южного айвана, то есть за михрабом. Южный айван неожиданно глубокий, – его глубина составляет половину длины двора и треть длины всего интерьера здания (не считая северного айвана – вестибюля); вход в мавзолей, оказывающийся на месте михрабной ниши, расположен на высоте человеческого роста, – к нему ведут лестничные пролеты, параллельные стене киблы, под которыми находится понижающийся вход в «крипту».

Такое расположение усыпальницы Т. Х. Стародуб, рассмотревшая именно Чифте минаре как наиболее показательное сельджукское медресе, справедливо считает главной особенностью комплекса,[299]299
  Там же. С. 280.


[Закрыть] – и фланкированный двухъярусными аркадами двор, и сводчатый айван медресе оказываются своеобразным монументальным оформлением подхода к захоронению. Эта особенность показывает, что двор и главный айван медресе лишь в крайнем случае могли использоваться для коллективной молитвы: айвану в данном случае «возвращается» роль учебной аудитории, а не молитвенного зала (единственное помещение медресе, имеющее михрабную нишу, примыкает с запада к северному айвану, и это же единственное купольное перекрытие в медресе, не считая мавзолея). Напомню, что большая городская мечеть – Улу-джами – расположена буквально в шаговой доступности от богословской школы.

Перед айваном, уровень которого поднят над двором на две ступеньки, оказалась странная конструкция – переброшенная через двор стрельчатая арка, повторяющая очертания сводчатого перекрытия айвана и от входа воспринимаемая как часть перспективного портала. Опирается эта арка на профилированные и богато декорированные Г-образные опоры, занявшие место последних от входа столбов боковых галерей. Странность этой арки заключается в том, что, будучи переброшенной через всю ширину двора, она остается декорацией, – ничего не поддерживает и не выполняет никакой конструктивной функции. Можно предположить, что пространство между задней щекой арки и передней плоскостью айвана планировалось перекрыть (сводом?), и тогда перед глубоким айваном получилась бы неглубокая широкая ячейка, в которую открывались бы крайние южные ячейки боковых галерей, – аналоги таких предваряющих айваны сводчатых ячеек можно увидеть в сельджукской Улу-джами Малатьи и синхронных ей иранских мечетях (Заваре, Верамин, Семнан). Это был бы не единственный «иранизм» эрзерумского медресе и позднесельджукской архитектуры в целом; однако намерение перекрыть пространство между айваном и висящей над двором аркой остается лишь гипотезой.

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Айван

Сам двор медресе размером 36×20 м в плане имеет крестообразную форму, соответствующую айванной планировке: двухъярусная галерея перед айванами «разрывается», проходы в них из двора оформлены широкими стрельчатыми арками, охватывающими оба этажа галерей, а уровень их поднят по отношению к полу галереи на три ступени, – полы айванов оказываются выше, чем пороги келий, что создает впечатление их «утопленности» в стенах. Это же впечатление усиливается опущенными подпружными арками сводов айванов, отсекающими их пространства от двора.

Почти квадратные ячейки айванов перекрыты сводами на распалубках: один – крестовым с выпущенными нервюрами, другой – со сталактитовой розеткой в центре и дополнительными сферическими треугольниками между распалубками. Галереи в обоих ярусах также перекрыты крестовыми сводами. Стрельчатые арки балкона второго яруса повторяют очертания арок нижней галереи, но опираются не на граненые столбы, а на короткие отрезки колонн с капителями; три арочные кривые, описывающие балконы и проходы в айван и галереи, оказываются подобны по пропорциям, но, по ощущениям зрителя, разными по размерам, передавая тектонику вертикальных плоскостей. И граненые столбы, и массивные колонны галерей, и угловые полуколонки выступающих вертикальных элементов покрыты ажурной резьбой (как высокой, так и углубленной, и, как уже отмечалось, не везде законченной) с не повторяющимися растительными и геометрическими мотивами; по мнению Т. Х. Стародуб, «это напоминает украшение столбов в старых мечетях Ирана – традицию, казалось бы, давно забытую, но, возможно, сознательно возрожденную».[300]300
  Стародуб. Сокровища… С. 280.


[Закрыть]

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Арка перед айваном

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Резьба опорных столбов

Эрзерум. Чифте минаре-медресе. Резьба архивольтов

Необходимо отметить, что своды боковых айванов и вестибюля, поднимаясь выше аркад балконов, разрезают второй ярус галерей, превращая верхний этаж учебного заведения в четыре изолированных блока келий, имеющие отдельные лестничные подъемы, утопленные в толще стен угловых ячеек.

Неофициальное, но закрепившееся название медресе – «Чифте минаре» – дали два 26-метровых минарета, возвышающиеся над порталом и фланкирующие его резную перспективную раму. Значительно выступающий из плоскости стены портал и стены вестибюля оказываются своеобразными контрфорсами для каменных оснований минаретов, тела которых по иранско-среднеазиатской традиции образованы пучком полуколонок, – своеобразных ребер жесткости, выложенных из специальных закругленных кирпичей на толстом растворе, между которыми сделаны небольшие глазурованные вставки, образующие на вертикальных тягах бирюзовый узор, – спираль на западном минарете, сетку на южном.

Фланкирование портала башнями издавна использовалось в мусульманской архитектуре – достаточно вспомнить омейядские замки-касры аль-Хейр аль-Гарби и аш-Шарки. Кирпичные башни поднимались на вертикальных осях пилонов портала восточного мавзолея Ходжа Нахшран (XI–XII в.) близ Регара в Таджикистане и над входом в мавзолей Момине-хатун в Нахичевани (1187); самым ранним примером использования схемы «минареты на плечах портала» в Иране является медресе (!) Дав Минар в Табасе (XII в.).[301]301
  См.: Хмельницкий. МСМ. С. 212–217.


[Закрыть] С. Хмельницкий отмечал, что «минареты „на плечах“ портала – довольно обычный прием средневековой (в том числе домонгольской) архитектуры Ирана, Азербайджана и Малой Азии», однако оговорил, что «в сельджукской Малой Азии первый образец минаретов „на плечах“ портала сохранился в Эрзеруме (медресе Чифте Минаре, 1253 или раньше), позже – в 1271 г. – были построены в Сивасе два медресе с башнями на пилонах».[302]302
  Хмельницкий. МСМ. С. 216.


[Закрыть] Два ребристых кирпичных минарета некогда фланкировали и портал комплекса Сахип Ата в Конье, датируемый ок. 1259 г. (об этой дате нам еще придется говорить). «Удвоение» минаретов, не имевшее никакого функционального или теологического оправдания, было продиктовано исключительно соображениями архитектурной симметрии и стремлением закрепить портал как центр композиции фасада вертикальными доминантами. Э. Вольпер неоднократно указывала, что сдвоенные минареты построенных при ильханах медресе Сиваса, видимые издалека, не только маркировали новые центры активности городской жизни, но, нарушив монополию минарета местной Улу-джами, изменили панораму города, некогда служившего резервной столицей Сельджуков Рума.[303]303
  См.: Wolper. Cities. P. 45; Wolper. The Politics of Patronage… P. 43–44. Ср. также: «Удвоение минарета выделяет пространство между ними, превращая башни в более отвлеченные пространственные знаки» (Врунов Н. И. Очерки по истории архитектуры. М., 2003 [1937]. С. 356).


[Закрыть]

Отработанный тип айванного медресе оказался востребован в репрезентативном частном заказе высших сельджукских сановников и спустя несколько десятилетий после Кёсе-дага, – таковы, например, Гёк-медресе в Амасье (1267), возведенное по заказу Перване Гёк-медресе в Токате (1277) и хрестоматийное для позднесельджукской архитектуры Гёк-медресе в Сивасе (1271) патронажа Фахреддина Али. Общее название памятников, – гёк («синий»), – свидетельствует об использовании в декорации зданий иранских изразцов, сохранившихся, в частности, и в конийском Сырчалы: объединение Анатолии и Ирана под властью ильханов активизировало торговые и культурные контакты (декорацию медресе Сырчалы, название которого переводится как «глазурованное», выполнял персидский мастер из Туса).

Применительно к Гёк-медресе в Сивасе следует отметить, что хотя постройка этого роскошного по своему оформлению памятника и рассматривается как архитектурная фиксация «альтернативного фокуса власти» великого визиря,[304]304
  Wolper. Cities. P. 46. См. также: Brend В. The Patronage of Fahr ad-Din 'Ali ibn al-Husain and the work of Kaluk ibn 'Abd Allah in the development of the decoration of portals in 13th с Anatolia // Kunst des Orients. 1975. № 10; Crane H. Notes on Saldjūq Architectural Patronage in Thirteenth Century Anatolia // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1993. Vol. 36. № 1.


[Закрыть] оно не стало уникальным даже для одного Сиваса. В начале 1270-х гг. в резервной сельджукской столице под патронажем вельмож ильхана были построены еще два учебных комплекса, – Буруджие-медресе, заказчиком которого стал визирь Музаффер Буруджерди, и Чифте Минаре-медресе, возведенное Шемседдином Джувейни, причем, судя по строительной надписи, «единолично», без упоминания сюзеренов, – монгольского ильхана и сельджукского султана.[305]305
  См.:Melwille. Op.cit.,P. 71–72.


[Закрыть] Оба ильханидских медресе расположены в центральной части Сиваса напротив знаковых сельджукских построек – дворца и госпиталя-медресе Шифайе, демонстрируя тем самым своеобразное двоевластие сюзеренов.[306]306
  См.: Wolper. The Politics of Patronage… P. 43.


[Закрыть]

Медресе Буруджие[307]307
  См. подробнее: Akok M. Sivas'ta Buriciye Medresesi'nin Rölövesi // Türk Arkeoloji Dergisi. 1966. Vol. XV. № 2; Bilget N. B. Sivas'ta Buruciye Medresesi, Ankara, 1991.


[Закрыть] является примером «идеального плана» анатолийского учебного заведения дворово-айванного типа без каких-либо отступлений от симметрии относительно продольной оси. Здание почти квадратное, с центральным двором, фланкированным аркадами, опирающимися на колонны-сполии. Доминантой интерьера является большой центральный айван, свод которого поднят выше перекрытий боковых сторон медресе. Ось боковых айванов проходит точно посередине боковых сторон и здания, и двора. Позади аркад расположены сводчатые кельи-худжры, по две с каждой стороны от боковых айванов. Хотя высота стен вполне позволяла сделать кельи вдоль боковых стен двухэтажными (как это сделано, например, в Чифте Минаре в Эрзеруме), помещения на втором этаже сделаны позже и только по сторонам от центрального (восточного) и входного (западного) айванов; лестницы на второй этаж в западной части медресе пришлось сделать внутри келий, а в восточной – в специально выделенных вытянутых преддвериях купольных залов по сторонам от айвана, полученных, очевидно, при перепланировке первоначальных аудиторий. Проход в угловые помещения осуществлялся непосредственно из прилегающих к ним худжр.

В отличие от большинства анатолийских медресе, в Буруджие по обе стороны от вестибюля (западного айвана) расположены купольные помещения, – одно из них могло служить аудиторией, другое же, имеющее михрабную нишу в южной стене, – мечетью. Таким образом, планировка небольшого сивасского медресе оказывается близка к структуре среднеазиатских образцов, описанной С. Хмельницким, – возможно, в данном случае это сходство обусловлено персидским происхождением заказчика. В то же время Буруджие, в отличие от двух других современных ему медресе Сиваса, лишено минаретов «на плечах портала»; впрочем, оно обошлось вообще без минарета, – с одной стороны, его небольшие размеры не требовали дополнительного акцентирования портала, сильно выступающего из плоскости стены и богато украшенного резьбой, а азан прекрасно слышен и с минаретов соседнего Шифайе; с другой, – возможно, «скромный» ильханидский чиновник не считал необходимым пытаться конкурировать с явно более могущественными и амбициозными патронами, – Фахреддином Али и Шемседдином Джувейни, – в умножении вертикальных доминант города.

Сивас. Медресе Буруджие.

Сивас. Медресе Буруджие. План

* * *

При всей индивидуальности и разнообразии памятников анатолийские дворово-айванные медресе представляют региональный вариант планировочной схемы, заимствованной из Ирана. Синхронно развитию дворовых медресе на землях Сельджуков Рума разрабатывается еще один архитектурный тип учебных заведений, – купольные медресе: сооружения небольших размеров, как правило, одноэтажные, с заменившим двор купольным залом, окруженным учебными и жилыми помещениями.

Разработка в Анатолии модели маленьких медресе с перекрытым центральным двором сопоставима и со сложением здесь же лишенной двора зальной мечети, соответствовавшей климатическим условиям и численности уммы. Отмечу, что тип изолированного учебного заведения, рассчитанного на пребывание и проживание небольшого количества студентов, развивается параллельно текке, также заимствовавшим купольный зал квартальных мечетей-месджитов, прекрасно подходивший для коллективных занятий. Не случайно и функционально, и архитектурно между позднесельджукскими медресе и «дервишескими приютами» – во всяком случае, в третьей четверти XIII в. – не всегда можно провести различие.[308]308
  См.: Wolper. Cities. P. 57–66.


[Закрыть]

Купольные медресе появляются уже в середине XII в. в Токате и Никсаре,[309]309
  См.: Aslanapa. Op. cit. S. 80–81.


[Закрыть] оба по заказу Ягыбасана, – последнего независимого правителя Данишмендидов. Постройки представляют собой комплексы из дюжины сводчатых помещений, окружающих залы, перекрытые довольно большими (14 и 11 м в диаметре соответственно) куполами на тромпах; между кельями располагались айваны. Таким образом, купольные медресе справедливо рассматривать как локальную версию айванной планировки.

В эпоху расцвета Конийского султаната несколько небольших айванно-купольных медресе строятся в провинциальных сельджукских городах (Афьон, Испарта); в качестве примера этого же плана можно привести медицинский колледж-дарушшифа в менгучегидском Дивриги (1229), расположенный за стеной киблы Улу-джами и составляющий с ней единый комплекс.

Лучшие образцы купольных медресе строятся вскоре после Кёседага, и именно они, в которых «соединились лучшие черты анатолийских построек этого типа»,[310]310
  Стародуб. Сокровища… С. 283.


[Закрыть] ассоциируются с представлениями о сельджукском медресе и шире, – о сельджукской архитектуре: «самостоятельные черты анатолийской сельджукской архитектуры ярче всего проявились в столичных постройках Коньи».[311]311
  Там же. С. 281.


[Закрыть] Так, посвятив отдельный очерк «медресе Коньи», Т. Х. Стародуб ограничилась рассмотрением именно купольных духовных школ 1250–1260-х гг., однако в центре ее внимания оказалась не планировка зданий, а их декорация.

Хрестоматийные конийские медресе Каратай и Индже минаре, без которых редко обходятся даже краткие обзоры доосманской архитектуры Турции,[312]312
  См., например: Брунов. Указ. соч. Т. 1. С. 354–357; Бородина И. Ф. Архитектура Турции XII–XIX вв. // Всеобщая история архитектуры. Т. 8. М., 1969. С.430–442; Всеобщая история искусств. Т. 2. Искусство средних веков. Кн. 2.; Saoud R. Muslim architecture under Seljuk patronage (1038–1327) // Foundation for Science, Technology and Civilisation. 2003. № 4. P. 8–9; Ölmez E., Uysal S., Ceylan Yilmaz N. Sanat Tarihi. D. 2. Istanbul, 2012. P. 40.


[Закрыть] объединяются по целому ряду параметров. Во-первых, оба здания построены у подножия Холма Алаеддина возле дворца сельджукских султанов (сейчас они находятся на внешней стороне бульвара Алаеддина, опоясывающего Холм), что демонстрирует высокий официальный статус этих школ. Во-вторых, здания, разделенные полутора десятками лет, возводятся в период, когда «кризис власти» в султанате еще не дал о себе знать и когда инерция заказа Сельджуков Рума еще достаточно сильна, – тем более что Конья, оставаясь столицей султаната, слабее ощутила на себе сюзеренитет ильханов, и даже при уничтожении монголами стен сельджукских городов для Коньи с целью сохранения ее статуса было сделано исключение. В-третьих, медресе сооружены по заказу высших сановников, последовательно занимавших пост великого визиря, – Джелаледдина Каратая и Фахреддина Али, не испытывавших недостатка ни в амбициях, ни в средствах, и уже поэтому от исполнения этих заказов правомерно было ожидать предельного качества, на какое была способна позднесельджукская архитектура, – и декорация обоих медресе эти ожидания оправдывает.

Конья. Медресе Каратай. Портал

Строительство медресе Каратай (оно же Бюйюк Каратай)[313]313
  См.: Akok М. Konya Karatay medresesi rölöve ve mimarisi // Turk Arkeoloji Dergisi. 1970. D. XVIII. № 2; Cantay T. Konya Karatay medresesi'nin insa tarihi ve kapisinin mimari kurulusu // Röolöve ve Restorasyon Dergisi. 1987. № 6. В Конье существовало и медресе Кючюк Каратай (Кемалийе), т. е. «малое», основанное младшим братом Джелаледдина, Кемаледдином Турумташем, и располагавшееся напротив Бюйюк Каратай; от него сохранился только фрагмент. Третий брат великого визиря, Сейфуддин Карасонкур, также прославился как заказчик мусульманских сооружений.


[Закрыть] было закончено в 1252 г. Чуть вытянутое по оси восток-запад здание (31,5×26,5) формально соответствует образцам айванного медресе: в его центре располагается квадратный двор, в который открывается единственный (западный) айван; с севера и юга центральная ячейка фланкирована рядами сводчатых келий-худжр (по три с каждой стороны), занявших место боковых айванов. В углах здания выделены четыре квадратных в плане угловых помещения, перекрытые куполами; вероятно, северо-восточное из них, – единственное не имеющее окна на южной стене, – могло служить мечетью. Пара восточных купольных помещений – практически кубические, высота их стен почти равна высоте стен боковых келий до пят сводов; западные угловые ячейки повышены и сделаны двусветными (юго-западная служила усыпальницей самого Джелаледдина Каратая).