Текст книги "Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры"

Конья. Медресе Каратай. План

Необычно в планировке медресе Каратай расположение входа: высокий входной портал расположен не в центре восточной стены, а сдвинут к югу, и ведет не в центральный двор, а в угловое купольное помещение, превращающееся в некую буферную зону между медресе и пространством города. На месте восточного айвана-вестибюля, который легко представить на плане здания по аналогиями с другими айванными медресе, причем, исходя из осевой симметрии интерьера, – равным по размерам западному айвану, в Каратай-медресе оказываются два вытянутых помещения, перекрытые сводами по оси симметрии здания. Именно эти два помещения, противолежащие айвану, лишают план здания симметрии относительно поперечной оси (север-юг), проходящей через центральные худжры. Однако расположение знаменитого портала показывает, что это нарушение симметрии – не результат позднейших переделок, а изначальный замысел архитектора (или самого заказчика).

Главной особенностью архитектуры медресе Каратай является перекрытие центральной ячейки высоким куполом с 5-метровым окулюсом (в настоящее время закрытым фонарем), под которым располагается квадратный бассейн. Окулюс и бассейн заставляют считать центральную ячейку медресе редуцированным двором-сахном, а не залом. Напомню, что наличие квадратного купольного зала в окружении жилых помещений Э. Вольпер считала признаком текке; вторым выделенным ею критерием отличия «дервишеских приютов» от других сооружений является их обособленность, изолированность интерьеров от внешнего пространства (вплоть до размеров и расположения оконных проемов), подчеркивавшая «корпоративную» замкнутость тарикатов и суфийских обителей.[314]314
  Wolper. Cities. P. 63–67.


[Закрыть] Следуя ее типологии, сооружение визиря Каратая, имеющее купольный зал и лишенное айвана-вестибюля, к тому же, судя по количеству худжр, рассчитанное на весьма небольшое количество проживающих, являлось именно текке. Однако и фигура заказчика, и расположение здания в историческом и административном центре сельджукской Коньи, и вакуфные документы заставляют считать создание Джелаледдина Каратая «официальным» медресе, причем исходя из его «закрытости», близости к дворцу и малочисленности проживавших учеников, элитным (известно, что в его программе большое внимание уделялось изучению астрономии) и наиболее важным для патрона, избравшего именно это из учрежденных им многочисленных мусульманских учреждений в качестве места своего упокоения.

Конья. Медресе Каратай. Интерьер

Основание купола над двориком медресе опирается на тромпы, закрытые огромными изразцовыми сферическими треугольниками, составленными из плоских треугольников, расходящихся кверху из общей вершины. Эта вершина опирается на изразцовый фриз, расположенный на уровне сводов боковых келий и делящий стены центральной ячейки примерно посередине; таким образом, огромные темные бирюзово-черные треугольники в углах зала, содержащие имена пророков и праведных халифов,[315]315
  См.: Саттарова Л. И. Арабская каллиграфия в портальном декоре: функциональный и художественный аспекты // Известия КГАСА. 2003. № 1. С. 26.


[Закрыть] расчленяют верхние части стен и направляют взгляд зрителя к куполу, безусловно доминирующему в интерьере. Изразцовый декор купола образует арабеску с крупными многолучевыми розетками-звездами, белыми в черном окружении на сине-черном фоне, вызывающими ассоциацию со звездным небом и напоминающими об «астрономической специализации» медресе.

В верхних частях стен зала-двора, возвышающихся над сводами келий и образующих мощный четверик, снаружи скрывающий тромпы купола, сделаны по два световых проема, вместе с окулюсом обеспечивающие хорошее верхнее освещение центрального объема. Каждое из угловых помещений имеет окна в соседних стенах, повышенные западные ячейки сделаны к тому же двусветными, и световые проемы из них открываются в айванный «двор». Сводчатые худжры, в настоящее время объединенные (здание медресе Каратай используется как Музей керамики), также имели узкие окна. Таким образом, каждое помещение медресе имело достаточное естественное освещение, – в отличие от келий многих сельджукских учебных заведений, освещавшихся лишь через дверной проем, что также может свидетельствовать о статусе данной школы.

Конья. Медресе Индже миноре. План

Здание построено из камня, однако для кладки верхней части стен и куполов угловых ячеек использован кирпич. Из него же выкладываются «турецкие треугольники», поддерживающие основания малых куполов медресе. Используя традиционный для анатолийской архитектуры камень и возвращаясь к применению мрамора для оформления портала (декорация которого является очередным примером приема «аблак», отсылая к порталу соседнего комплекса Алаеддин-джами), исполнители заказа Каратая обращаются и к кирпичной кладке – не только как к строительному материалу, но и как к средству декорации (подобно тому как это было сделано несколькими десятилетиями раньше в «иранской» мечети Малатьи), выкладывая купола «ёлочкой».

Индже минаре-медресе (1264–1265) построено к западу от сельджукского дворца и мечети Алаеддина по заказу Фахреддина Али. К тому моменту преемник Каратая на посту великого визиря уже увековечил свое имя в другом медресе Коньи (комплекс Сахип Ата), однако, видимо, новый пост потребовал от Фахреддина монументальной репрезентации своих возможностей в непосредственной близости от Холма и от наиболее показательного здания предшественника. Медресе, основой программы которого было изучение Сунны (дар-уль-хадис), получило свое странное название – «школа Тонкого минарета» – от высокой башни, «унаследованной» от примыкающей маленькой купольной квартальной мечети. Верхняя часть ребристого кирпичного «тонкого минарета» с коническим завершением, сохранившаяся на старых фотографиях,[316]316
  См.: Arseven J. L'art turk. Istanbul, 1939. P. 54.


[Закрыть] была разрушена молнией в 1901 г. и не восстанавливалась.

Конья. Медресе Индже минаре. Вид с Холма Алаеддина

Конья. Медресе Индже минаре. Айван

Конья. Медресе Индже минаре. Тромпы

Конья. Медресе Индже минаре. Купол

Структура здания очень напоминает рассмотренное медресе Каратай, – оно так же симметрично относительно оси восток-запад, центр занимает купольный зал-двор, в который открывается один западный айван, фланкированный почти квадратными в плане купольными помещениями. По обе стороны от «двора» – ряды вытянутых келий, по 4 с каждой стороны. Явная близость планов и композиций медресе Каратай и Индже минаре позволяет говорить о формировании некоего типа купольных медресе, – правда, представленного в чистом виде лишь единичными памятниками Коньи. Архитектор не повторяет дворовую планировку предшествующей конийской мечети Фахреддина Али – Сахип Ата-джами, очевидно стремясь воспроизвести именно реализованный заказ сановного предшественника.

Конья. Медресе Индже миноре. Портал

Вход осуществляется через небольшой восточный вестибюль, расположенный на продольной оси здания, но соединяющийся с центральной ячейкой дверным проемом и не претендующий на роль айвана. Медресе Индже минаре лишено купольных ячеек на восточной стороне, но от этого его вместимость по сравнению с медресе Каратай не уменьшается, – благодаря «перемещению» двух восточных («айванных») келий на боковые стороны двора количество худжр в двух школах одинаково, а в отдельном помещении молитвенного зала Индже минаре-медресе, имеющее пристроенный месджит, не нуждается. Кроме того, для коллективных молитв использовался айван, на южной стене которого сделана михрабная ниша.

Из медресе Каратай заимствована и конструкция купола, также имеющего окулюс и опирающегося на тромпы, закрытые большими составными сферическими треугольниками, нижняя вершина которых опущена до середины стен сахна. Правда, сферические треугольники в данном случае составлены не из пяти, а из 4-х вертикальных долей. В верхней части стен так же сделаны по два световых проема, в т.ч. на восточной стене, где проемы закрыты вестибюлем и потому нефункциональны (в настоящее время они заложены). Кирпичная кладка купола, как и верхней части стен, оставлена открытой; главным средством оформления купола оказалось чередование горизонтальных рядов кладки и вертикально выступающих торцов кирпичей (в т. ч. покрытых бирюзовой глазурью), образующих «плетенку». Богатством изразцового декора, в отличие от предшествующего памятника, Индже минаре-медресе похвастать не может (во всяком случае, в нынешнем состоянии): сине-черные керамические панно располагаются лишь над оконными и дверными проемами и на бордюрах сферических треугольников, и отдельные квадратные бирюзовые плитки вставлены в кладку нижней части стен, купола и архивольта образующей арки айвана.

Добавлю, что из медресе Каратай строителями «школы Тонкого минарета» заимствованы и пояса кирпичных «турецких треугольников», на которые опираются купола угловых ячеек. Правда, купольные ячейки в плане имеют не квадратную, а чуть вытянутую прямоугольную форму, поэтому количество и размер треугольников на длинных и коротких сторонах подкупольного «квадрата» различаются, что не дало возможности разместить световые проемы на всех четырех сторонах; впрочем, возможно, это результат реставрации перекрытий.

* * *

До сих пор тема архитектурной декорации обозначалась лишь по необходимости и с оговоркой, что ее рассмотрение далеко выходит за пределы темы данных очерков, – даже когда речь шла о таких хрестоматийных памятниках, как Алаеддин-джами в Конье и Улу-джами в Дивриги. Однако конийские купольные медресе заставляют обратиться к характерным композиционным элементам зданий, рассматриваемым как инструмент политической риторики их патронов, – сельджукским порталам.

С. Хмельницкий считал, что в архитектуре Большого Ирана портал выполнял функцию визуальной унификации, «примирения» разных типов здания с художественной традицией: «Архитектура европейского классицизма пользовалась колонным греко-римским портиком для придания традиционного «лица» зданиям различного назначения <…> Это был условный знак, репрезентативная маска, годная для разных лиц, – и такими же масками, но в «образе» не колонного портика, а портала-пештака, пользовалась архитектура Среднего Востока».[317]317
  Хмельницкий. МСМ. С. 65.


[Закрыть] Однако в анатолийской мусульманской архитектуре, которая, как уже было сказано, формировалась синхронно сложению иранской мечети, входы оформляются не пештаками, а перспективными порталами, на появление которых могли повлиять христианские памятники, – как византийские, армянские и грузинские, так и созданные в латинских королевствах[318]318
  О параллелях в романской и сельджукской архитектуре см, например: Sterlin Н. Turkey from the Selcuks to the Ottomans. L.-N.Y.-Tokyo, 1998. P. 72–75.


[Закрыть] (достаточно вспомнить порталы артукидской Улу-джами Сильвана с перспективными полуциркульными арками, тимпаном и щипцовым завершением).

Под «сельджукским порталом» (или, как его определяла Э. Вольпер, «порталом сельджукского стиля», подразумевая, правда, не художественную характеристику, а иконографическую парадигму) обычно понимают узнаваемый набор элементов: размещение входа в глубокой нише, завершающейся остроугольным треугольником (щипцом), заполненным сталактитами; портальная ниша часто вписана в арку, полуциркульную или стрельчатую. Развитый «сельджукский портал» может создаваться из отличного от кладки здания материала (в т. ч. привозного мрамора), оформляться дополнительными профилированными рамами, боковыми орнаментальными и каллиграфическими панно, фланкироваться минаретами или же служить основанием для них («минареты на плечах портала»).

Хотя становящийся центром композиции фасада портал, часто выделяемый в отдельный доминирующий объем, признается одним из ярчайших отличий архитектуры Сельджуков Рума,[319]319
  См.: Wolper. Understanding… P. 316.


[Закрыть] не каждый портал сельджукской Анатолии типологически может считаться «сельджукским», – это понятие не отражает ни географию памятников, ни их хронологию, ни качество архитектуры, ни отношения вассалитета. Нетрудно заметить, что этому описанию не соответствуют хрестоматийные роскошные порталы купольных медресе Коньи; более того: для столицы султаната оформление входов, полностью соответствующее иконографии «сельджукского портала», – редкое исключение (комплекс Сырчалы); зато «сельджукскими порталами» отмечены провинциальные (по отношению к официальному центру) мечети, медресе, текке, мавзолеи и особенно караван-сараи. Подобные порталы появляются в начале XIII в. как на памятниках, включаемых в орбиту «сельджукизации» (экспроприированные христианские здания, данишмендидская Гюлюк-джами в Кайсери), так и на зданиях Гиясаддина Кейхосрова I и Иззеддина Кейкавуса I – Чифте-медресе в Кайсери и Шифайе в Сивасе; следует отметить, что все указанные памятники строятся или переделываются именно в качестве учебных заведений. В правление Алаеддина Кейкубада I именно «сельджукские порталы» унифицированно украшают фасады строившихся султаном караван-сараев, – торговцы, странствующие дервиши, иммигранты на всем пути следования по территории Рума имели перед глазами одинаковую символику, ассоциировавшуюся с государственной гарантией безопасности и комфорта путешествий.

Возможно, именно закрепление представления об официальном патронате в монументальной форме «сельджукского портала» приводит к тому, что эта форма переносится на мечети, возводимые в наиболее важных городах присоединенных к султанату территорий, – в Нигде, Дивриги, Малатье, – и, дополняясь размещаемой над входом строительной надписью с формулой вассалитета, становится частью программного сельджукского «огосударствления». Тем самым «сельджукский портал» наряду с монетным чеканом, эпиграфикой и, как мы видели, архитектурой «официальной мечети» оказывается инструментом политической прокламации.[320]320
  Саттарова. Указ. соч. С. 25; Wolper. Understanding… P. 315–320. См. также: Кононенко Е. И. «Сельджукский портал»: архитектурная декорация как средство политической риторики // Вестник СПбГУ. Серия 15. Искусствоведение. 2015. № 1.


[Закрыть]

Однако эта форма не просто указывала на сюзеренитет Сельджуков Рума, – на фасадах провинциальных памятников Конийского султаната и построек местных правителей, особенно если речь не о больших «официальных мечетях», медресе и ханах, не обязательно возникали именно «сельджукские порталы» со стреловидным завершением и сталактитовым заполнением ниши. Э. Вольпер справедливо отметила, что для бывалого путешественника по Анатолии XIII в. порталы зданий были «говорящими», передавая информацию не только с помощью строительных надписей, но и посредством самой своей структуры, резного орнамента, рельефных фигуративных изображений сообщая о статусе учреждения, особенностях функционирования, – например, общедоступности или претензиях на «элитность», принадлежности к определенному мазхабу (для медресе) или тарикату (для текке), а также об амбициях заказчика.[321]321
  Wolper. Understanding… Р. 317–318. См. также: Şahin M. K. Some Ideas on Portals Located in surroundings of Nigde and Kayseri in the Anatolian Seljuk Period // Journal of International Social Research. 2013. V. 6. № 25; Ögel S. Anadolu Selcuklu Taş Tezyinatı. Ankara, 1987; item. Anadolu’nin Selçuklu çehresi. Istanbul, 1994; Unal R. L’etude du portail dans l’architecture preottomane, Izmir, 1982. Кроме того, значение имели, вероятно, и выбор воспроизведенных на порталах коранических аятов, шрифтов (почерков), форма и обрамление каллиграфических панно; см.: Саттарова. Указ. соч. С. 25–27.


[Закрыть] Таким образом, порталы оказывались носителями кодированной информации и частью особой информационной системы.

В правление Алаеддина Кейкубада I большой «сельджукский портал» украшает восточный фасад мечети Алаеддина в Нигде (1223). Аналогичный портал меньшего размера ведет в юго-восточную ячейку Улу-джами в Малатье, основная часть которой была построена Кейкубадом к 1224 г., возможно – как память о заточении здесь будущего султана; впрочем, мечеть многократно перестраивалась в течение XIII в., а сам портал выглядит реконструкцией. Входы комплекса в Дивриги (1229), несмотря на непревзойденное богатство резной декорации, не соответствуют иконографии «сельджукского портала», – у северного входа в мечеть, построенную Менгучегидами «в дни правления великого султана Алаеддина Кейкубада», отсутствует треугольный сталактитовый тимпан, а перспективный портал больницы-шифахане, в строительной надписи на котором вообще нет упоминания сюзерена, образован вписанными полуциркульными арками с профилированными архивольтами.

Вновь «полноценные» «сельджукские порталы» появляются в комплексе Хуанд-хатун в Кайсери (1238), причем иконографическим требованиям соответствуют как два портала мечети (восточный и западный), так и вход в медресе Хатуние. Напомню, что комплекс завершен уже в правление Гиясаддина Кейхосрова II его матерью и оказывается крупнейшим архитектурным проектом его правления. Оба портала Хаджи Кылыч-джами в Кайсери (1250), ведущие в молитвенный зал и в медресе, так же имеют порталы именно «сельджукского стиля». Однако портал возведенного между этими комплексами по заказу некоего эмира Бедреддина Муслиха небольшого айванного медресе Сырчалы в Конье (1242), имеющий пышную резную раму, обходится без ниши с щипцовым завершением и сталактитового заполнения. Впрочем, в большинстве построек Кейхосрова II, чье правление оказалось маркировано Кёсе-дагом, сталактиты на порталах исчезают, хотя щипцовое завершение портальных (и михрабных) ниш сохраняется. В эрзерумском медресе Чифте минаре (1253), патроном которого была дочь покойного Кейкубада, портал вновь имеет и остроугольную нишу, и сталактиты, и богатую орнаментальную и фигуративную резьбу.[322]322
  Отмечу, что, говоря именно об эрзерумском медресе, Н. И. Брунов охарактеризовал сталактитовые ниши сельджукских порталов как «мусульманскую переработку римско-византийской сводчатой ячейки»: Брунов. Указ. соч. Т. 1. С. 355.


[Закрыть]

Дальнейшее крупное строительство мусульманских зданий в Анатолии связано, как уже говорилось, с частным заказом. И тут возникает интересная картина: первые медресе, возводимые в Синопе под патронажем Муинеддина Перване, обходятся без «сельджукского портала», но эта форма вновь использована в Гёк-медресе в Токате (ок. 1270), возведенном Перване после отвоевания города у мятежных туркменов.[323]323
  См.: Wolper. Understanding… P. 323–324.


[Закрыть] Конийское медресе Индже минаре обходится без портала «сельджукского стиля» (впрочем, аналогов декорации этого портала в сельджукской архитектуре нет), но все необходимые иконографические элементы вновь возникают в сивасском Гёк-медресе, построенном по заказу Фахреддина Али, к тому времени достигшего пика своего могущества, лет на шесть позже. Кстати, все три синхронные медресе Сиваса, о которых шла речь выше, оформлены традиционными порталами «сельджукского стиля».

Можно заключить, что «сельджукский портал» с остроугольной сталактитовой нишей, утвердившись в первой трети XIII в. как средство политической риторики, маркировал идею сильной государственной власти, в тот момент однозначно отождествляемой с династией Сельджуков Рума. В этом качестве он появляется на фасадах караван-сараев, мечетей и медресе, воздвигаемых от имени сельджукских султанов, но, как показывает пример комплекса в Дивриги, не используется в постройках на подчиненных землях без указания формулы вассалитета. Вдова и дочь Алаеддина Кейкубада, при котором Конийский султанат достиг пика своего идеологического влияния, еще правомерно использовали «сельджукский портал» в качестве эмблемы могущества династии, к которой принадлежали, но сын Кейкубада, чьи войска были разгромлены монголами, уже не считал возможным оперировать этим маркером.

Сивас. Медресе Шифайе. Портал

Однако во второй половине XIII в., когда султанат стал вассалом ильханов, «сельджукский портал» по-прежнему воспринимается как монументальная эмблема высшего статуса, «имперской» власти, – уже, правда, не связанной с династией Сельджуков Рума; он обозначает претензию на высшую власть в государстве, притом – претензию оправданную, легитимную, подкрепленную реальными достижениями. Так, наместник (атабек) Армаган, заканчивавший строительство медресе Алаеддина в Анталье уже после смерти сюзерена (1239), не смог украсить его фасад «сельджукским порталом»;[324]324
  Wolper. Understanding… P. 321.


[Закрыть] Джелаледдин Каратай, несмотря на свое могущество, такую эмблему себе позволить также не мог (или не счел возможным ее узурпировать); сооружения Муинеддина Перване приобретают право на «сельджукский портал» после военной победы заказчика, архитектурные заказы Фахреддина Али – только по получении им должности великого визиря после смерти предшественника.

Токат. Гёк-медресе. Портал

Кайсери. Медресе Шахабие. Портал

То, что патроны трех медресе Сиваса почти одновременно украшают свои вакуфные сооружения «сельджукскими порталами», демонстрирует, что ильханидские чиновники не считали возможным отставать от визиря Румского султаната: так медресе Шифайе, в котором погребен Иззеддин Кейкавус, даже в пределах Сиваса потеряло исключительную монополию на знаковый «сельджукский портал», как ранее местная Улу-джами утратила монополию на доминанту минаретов.

Стоит отметить, что оформление портала Гёк-медресе в Сивасе имеет явное сходство с мотивами портала медресе Шахабие в Кайсери (1267), расположенного как раз в начале дороги на Сивас. Это дало Э. Вольпер основания для вывода о том, что с помощью декорации порталов обозначалась «географическая» связь между этими памятниками, позволявшая гостям из Кайсери опознать «свой» маркер в чужом городе, разместиться в примыкавших текке и разобраться в его инфраструктуре;[325]325
  См.: Wolper. Cities. P. 48.


[Закрыть] однако насколько портальная декорация помогала ориентироваться в городе и насколько такая помощь была актуальна и востребована, – не известно. Возможно, сходство между памятниками объясняется проще, – у них один заказчик (Фахреддин Али), разделяет постройки лишь 4 года, и можно предположить, что работы в Кайсери и Сивасе выполнялись одной артелью мастеров, находившейся на службе у высокопоставленного патрона и использовавшей уже опробованную программу декорации памятника, соответствовавшую его (патрона) амбициям. На примере анатолийских мечетей Великих Сельджуков мы уже видели, что такой механизм архитектурного цитирования прекрасно работал в качестве инструмента политической риторики.

Сивас. Гёк-медресе. Портал

В XIV в. «сельджукский портал» был взят на вооружение и ильханами, и правителями некоторых центрально-анатолийских бейликов. Так, Идуш-хатун, супруга ильхана Олджейту, обессмертившего свое имя возведением гигантского купольного мавзолея в иранской Султание, в 1309 г. построила в Амасье больницу (бимархан) с полноценной щипцовой нишей, заполненной сталактитами и вписанной в стрельчатую арку внутри перспективной рамы. Беи Карамана, считавшие себя если не правопреемниками Сельджуков Рума, то во всяком случае (и вполне правомерно) наследниками территорий султаната, «воспользовались» «сельджукскими порталами», в частности, в медресе Хатуние в Карамане (1382) и Ак-медресе в Нигде (1409). Османы также позаимствуют форму остроугольной портальной ниши со сталактитовым завершением после присоединения восточных бейликов и не ранее, чем станут – и осознают себя – империей: впервые османская версия «сельджукского портала» появляется в Йешил-джами в Бурсе (1414–1424) и затем будет использована едва ли не во всех «больших османских мечетях».

Завершая отступление о «сельджукских порталах», вернусь к двум «проблемным» памятникам. Первый из них – рассмотренная в предыдущем очерке Алаеддин-джами в Конье, «лаборатория форм» архитектуры периода расцвета султаната Сельджуков Рума. Несмотря на то, что щипцовый портал уже был использован предшественниками Кейкубада I в Чифте-медресе в Кайсери и Шифайе в Сивасе, главная мечеть Конийского султаната столь знаковой детали оказалась лишена: центральный вход в мечеть на Холме Алаеддина оформлен перспективной рамой, вставленной в арочную нишу, декорированную бихромной мраморной инкрустацией (аблак).

Конья. Сахип Ата-джами. Портал

Возможно, отсутствие портала-эмблемы в главной конийской мечети связано с тем, что вход в нее все равно был скрыт дворцовым комплексом, фрагмент которого и поныне сохраняется в нижней части Холма между Алаеддин-джами и медресе Каратай, да и силуэт шатрового завершения мавзолея Кылыч-Арслана II, возвышающегося над стеной мечети, выглядит достаточной заменой щипца портала. Возможно и другое объяснение: к моменту окончания работ в Алаеддин-джами в Конье щипцовый портал еще не воспринимался как эмблема власти и не являлся маркером сельджукского могущества: напомню, что впервые в архитектуре мечети «сельджукский портал» использован только в 1223 г. в Алаеддин-джами в Нигде, а до того момента украшал фасады медресе и караван-сараев.

Второй памятник, использование в котором «сельджукского портала» связано с дополнительными вопросами, – мечеть Сахип Ата, редчайший для Коньи пример композиции «минареты на плечах портала». На момент своего возникновения мечеть, располагавшаяся вне городской стены за южными (Ларендскими) воротами, превосходила по размерам не только ранние заказы Фахреддина Али, но и все, что было построено в Конье по частному заказу;[326]326
  См.: Hayes. Op. at.. Р. 52.


[Закрыть] однако в XIX в. оригинальное здание сгорело, и нынешняя Сахип Ата-джами является результатом реконструкции, притом далеко не бесспорной.

Мечеть обычно датируется 1258–1259 г. и, согласно строительной надписи на портале, была построена по заказу Фахреддина Али мастером Кёлюком ибн Абдаллахом, который в 1271 г. строил и Гёк-медресе в Сивасе.[327]327
  См.: Bayburtluoğlu Z. Anadolu'da Selçjuklu Dönemi Yapi Sanatçilan. Erzurum, 1993. S. 132.


[Закрыть] Однако напомню, что еще в 1265 г., возводя в Конье медресе Индже минаре, Фахреддин Али не претендовал на «сельджукский портал» и вряд ли, уже «легитимно» отметив построенную им конийскую мечеть таким порталом, отказался бы от него в одном медресе, а в целом ряде других (в т.ч. в Шахабие в Кайсери, возведенном через два года после конийского Индже минаре) вновь позволил бы себе столь значимую эмблему. В то же время работы в комплексе Сахип Ата продолжались до начала 1280-х гг., когда между стеной киблы мечети и айванной ханакой был построен мавзолей Фахреддина Али, – известно, что строительные надписи на анатолийских зданиях обычно указывали не дату завершения строительства, а дату закладки постройки или даже распоряжения об основании учреждения, которое должно было в этой постройке размещаться.[328]328
  См.: Rogers. Waqf and Patronage… P. 72; Hayes. Op. cit. P. 74.


[Закрыть]

Можно сделать вывод, что «сельджукский портал» Сахип Ата-джами – результат как раз этого последнего этапа строительных работ, и его датировка 1259-м годом неправомерна, тем более учитывая применение в нем композиции «минареты на плечах портала», – логично предположить, что эта композиция, принесенная из Большого Ирана и на анатолийской почве опробованная в Чифте минаре-медресе Эрзерума, в медресе Сиваса была использована раньше, чем в мечети Коньи.

Кроме того, под вопросом остается и изначальное деревянное перекрытие мечети Сахип-Ата, нехарактерное для строительных возможностей Коньи, – в диссертации, посвященной сельджукским мечетям XIII в. с деревянными перекрытиями, К. Хэйес указал, что именно «деревянная» мечеть Фахреддина Али стала образцом для памятников, построенных его преемниками (эфемерной династией Сахипатаоглу) в Афьоне и Сиврихисаре;[329]329
  Hayes. Op. cit. P. 4. К. Хэйес также считает, что речь могла идти о сознательных попытках выработки единого «династического стиля»: Ibid. Р. 90, 99.


[Закрыть] однако легче предположить, что более экономичные материалы и простая конструкция были использованы не в первоначальном проекте, а при очередном ремонте комплекса Сахип Ата, тем более что в комплекс входили сводчатые ханака и хамам. Варианты реконструкции мечети, в т. ч. используемые К. Хэйесом, предусматривают перекрытую 6-метровым куполом михрабную ячейку-максуру,[330]330
  См.: Hayes. Op. cit. P. 53–55; см. также: Karamagarali Н. Sahipata Camii'nin Restitüsyonu Hakkinda Bir Deneme // Rölöve ve Restorasyon Dergisi. 1982. № 3. S. 49–76.


[Закрыть] обычную для «официальных сельджукских мечетей», и представить деревянные перекрытия в этом здании довольно сложно (аналоги типа Улу-джами Кайсери, в одном молитвенном зале которых сочетаются деревянные потолки и купольные максуры, являются плодом сельджукских перестроек, а Алаеддин-джами в Конье – сознательной имитацией перекрытий более раннего здания).

В любом случае сочетание деревянных перекрытий, каменного купола и роскошного «сельджукского портала» в мечети Коньи середины XIII в., построенной по заказу к тому времени уже могущественного чиновника, выглядит нелогичным и противоречащим сложившейся строительной практике столицы султаната. Правда, уже в мечети Бейшехира, возведенной спустя 40 лет на закате султаната Рума, подобная комбинация воспринимается вполне уместной.

* * *

В 1283 г. умер Рукнеддин Кейхосров III, при котором султанат распался на формально вассальные, но фактически независимые уделы, – как окраинные туркменские бейлики, так и владения наследников могущественных сельджукских визирей (Перванеоглу в Синопе, Сахипатаоглу в Афьоне). Власть перешла к Алаеддину Кейкубаду III, вынужденному вновь разделить султанат с Гиясаддином Масудом II, сыном Кейкавуса П. Масуд и его наследники пытались подчинить своей власти как западную часть Анатолии, так и неожиданно возвысившиеся бейлики Караман и Гермиян, но эти попытки продемонстрировали лишь слабость Сельджуков Рума, – в бесплодных попытках восстановить единство государства династия в первые годы XIV в. фактически исчезла. Однако в два последних десятилетия ее формального правления в Анатолии создаются несколько показательных мечетей.

Улу-джами в Байбурте – городе, контролировавшем горные проходы из Восточной Анатолии к Трапезунду и побережью Черного моря и имевшем прекрасную крепость (значительно расширенную Османами[331]331
  Эвлия Челеби писал, что название «Байбурт» переводится как «жилище богатых» (в окрестностях города были найдены клады), и многонациональный город расцвел благодаря миграциям, – вначале Ак-Коюнлу, затем насильственным переселенцам при Мехмеде II; согласно его описанию, крепость, несмотря на ее размеры и мощь, не имела необходимой для городского поселения инфраструктуры, и жилые кварталы располагались у ее подножия по берегам реки Чорух, где находится и Улу-джами: Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Вып. 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана. М., 1983. С. 344.


[Закрыть]), осторожно датируется правлением Масуда II (1283–1298), хотя сохранившаяся над михрабом арабская надпись содержит дату «612 г.х.» (1222 г.), – возможно, это наследие более ранней постройки (в процессе неоднократных реставраций в мечеть были перенесены несколько плит с эпиграфикой вплоть до 1820 г.). Известно, что мечеть Байбурта перестраивалась и правителями Ак-Коюнлу, и Сулейманом Великолепным, серьезную реставрацию пережила в 1960-х гг., в последние годы ее фасад был отремонтирован, а окружающая территория расчищена и превращена в скверик.

Байбурт. Улу-джами. План

Однако говорить о принципиальной планировке мечети все же можно.

30-метровое здание спланировано как продольная базилика, разделенная на три нефа. На восемь коротких, почти кубических столбов опираются продольные аркады, образованные широкими полуциркульными арками с профилированными архивольтами. Архивольты углублены по отношению к щекам арок, как это делалось во многих данишмендидских и сельджукских памятниках (например Улу-джами, Хуанд-хатун, Хаджи Кылыч-джами, Шахабие-медресе в Кайсери, Чифте минаре в Эрзеруме, Гёк-медресе и Буруджие в Сивасе). Пролеты арок равны ширине нефов. На аркады опирается плоский деревянный потолок, в котором сделан световой колодец, закрытый фонарем. Главный вход сделан на западной стене и оформлен стрельчатой аркой с резным архивольтом, обведенной портальной рамой; вокруг портала внутри рамы открыта первоначальная кладка с сохранившейся геометрической резьбой. Вход оказался метра на полтора ниже уровня культурного слоя и защищен ныне застекленным османским портиком, выравнивающим уклон рельефа, скрывающим лестничный спуск в молитвенный зал и предоставляющим дополнительные места для молящихся.

Байбурт. Улу-джами. Интерьер. Вид с севера

Композиция Улу-джами Байбурта схожа с сохранившимися позднесельджукскими деревянными мечетями, однако включать ее в эту группу нельзя. В верхней части каменных стен отсутствуют какие-либо выступы, карнизы, консоли, маркирующие переход от стены к потолку; балки перекрытия лежат непосредственно на вертикальных плоскостях аркад и стен, что свидетельствует о явно позднем происхождении конструкции деревянного перекрытия. Толщина стен, аркад и отсутствие под световым колодцем бассейна для сбора дождевой воды демонстрируют, что мечеть изначально была лишена редуцированного сахна и световой колодец в центре интерьера также имеет позднее происхождение.[332]332
  В группу деревянных мечетей XIII в. входят улу-джами Афьона, Сиврихисара, Айяса, мечети Арсланхане в Анкаре и Эфшефоглу в Бейшехире; см.: Aslanapa. Op. cit. S. 72. Aslanapa О. Seljuk Masjids and Wooden Mosques in Anatolia // Turkish Art and Architecture. N. Y., 1971. P. 119–123; Hayes. Op. cit. P. IV, 1.


[Закрыть]