Текст книги "История с продолжением"

– Ляг обратно, идиот! – приказала Валентина. – Ещё упадёшь мне тут в обморок, а мне потом…

– … с тобой возиться, – закончил за неё Пятый. – Я как-то не собирался…

– Лежи, здоровее будешь. Голодный?

– Есть немного, – признался Пятый. – А рыжий как?

– Да что с ним будет, – отмахнулась Валентина. – Читает на кухне.

…Хорошие были дни. Гораздо лучше, чем сейчас. Никакие заботы их не снедали, никакие решения не висели над ними дамокловым мечём, ничто не смущало чистоты неба и солнца тех дней. А эти… они были словно бы пропитаны напряжением, пронизаны некоей нервной дрожью. Да что говорить!… Пятый знал, что всё опять пришло в движение, что всё исчезает и уходит… и он ничего не мог с этим поделать.

* * *

А дни шли и шли своей чередой. Вскоре они оба вернулись обратно, туда, куда каждый раз приходилось возвращаться. Так устроен мир – приходится. А может, это и к лучшему. Постоянство хоть в чём-то. Хотя такое постоянство было страшнее всего, что вообще может себе вообразить человек в здравом уме.

Место лжи

Двое

– Валентина Николаевна, вы бы лучше приехали, – голос Коли не обещал ничего хорошего. – И побыстрее, хорошо?

– В чём дело? Это ты можешь объяснить? – спросила та. Уезжать с первого предприятия ей не хотелось, надо было дождаться начальника и сдать ему этот проклятый квартальный отчёт. С документацией и так были, как всегда, проблемы. – Опять что ли кто-то кого-то убил?

– Пока нет, – Коля, зажав трубку ладонью, стал говорить с кем-то ещё, и Валентина уловила обрывок фразы “А ей-то что… упёрлась, как коза… нет, не едет…”

– Да приеду я! – громко сказала Валентина. – За полчаса доберусь.

– Я встречу, – голос Коли стал встревоженным, он явно нервничал. – Вы там сами не пройдёте.

Валентина в сердцах швырнула трубку. Стоит уехать на денёк – так сразу начинается всякая… прямо ругаться хочется. Она сунула папку с отчётом под дверь кабинета начальника (за это тоже может влететь, шеф такого хамства на дух не переносит), и быстрым шагом направилась к выходу.

– Валя, куда бежишь? – Лукич подошёл к ней. – Отловили?

– А то, – вздохнула Валентина, – поймали. Позвонили с трёшки… придурки наши. Сил нет!

– Езжай тогда, я твои бумажки передам кому надо. Куда положила?

– Под дверь. Их оттуда и не вытащишь.

– Не бойся, справлюсь. Ты тут не одна такая умная. Я уже приспособился, я их вешалкой достаю.

– Спасибо, Лукич, – Валентина улыбнулась старому врачу. – Опять ты меня выручаешь, с меня станется…

– Брось, Валя. Человек человеку друг. Всё, беги, нюхом чую, там у тебя опять проблемы… как всегда.

Валентина вышла из здания, села в машину и погнала. В последнее время она стала водить на редкость хорошо, даже по такой вот обледенелой зимней дороге поздним вечером…

* * *

В коридоре возле пропускного пункта толпилось человек пятнадцать надсмотрщиков. Они о чём-то горячо спорили, и Валентина, с трудом расталкивая их, стала пробираться внутрь. Ей навстречу откуда-то вынырнул Коля и, даже не поздоровавшись, сбиваясь заговорил:

– Мы его гоняли… весь день… Андрюха с Юркой поспорили, кто его первый… ну, вы меня поняли… по залу гоняли… ну, били, как обычно… а он… сучок недоделанный…

– Покороче, – сказала Валентина, – не тяни.

– Он из зала ломанулся сюда, наверх. Пытался закрыться, а дверь без замка… простая дверь, чего там… ну, ребята – за ним, я тоже… а он у Юрки пистолет отнял и держит его там…

– Кого? Пистолет? – съязвила Валентина.

– Юрку!… Он так раньше не делал никогда!… Тот выйти не может, он в него целится…

– Ну у тебя и лексика, Коля, – покачала головой Валентина. – И что я должна делать?

– Надо Юрку вызволить, а то этот нелюдь чокнутый…

– Сам ты нелюдь!… Веди, где они там.

На пороге Коля остановился, пропуская Валентину. Та вошла. С первого взгляда она поняла, что происходит.

Юра стоял почти у самой двери, это и помешало другим надсмотрщикам начать стрельбу. Он стоял очень прямо, не смея пошевелиться и во все глаза смотрел на Пятого. Тот был у противоположной стены, держал пистолет двумя руками и тоже не сводил глаз с Юры. Балахон его намок от крови, волосы тоже, взгляд был совершенно безумным, в нём смешались страдание и решимость. Пятого била дрожь, но Юра понимал, видимо, что промахнуться с такого расстояния невозможно даже с трясущимися руками. Валентина ожидала, что Пятый как-то среагирует на её появление, но тот даже не заметил, что она вошла. Валентина видела, что отчаяние в данной ситуации переросло в нервный срыв. Одно неосторожное движение – и в комнате окажется в лучшем случае один, а в худшем – два трупа. Поэтому она сказала тихим спокойным голосом, почти весело:

– Юрик, тихонечко, назад, пропусти меня.

– Как? – прошипел тот в ответ. – Он выстрелит…

– Он не выстрелит, он сейчас грохнется… укатали сивку крутые горки… Всё хорошо, всё нормально, я вошла, выходи отсюда и уведи этих кретинов куда подальше… Юра, назад, я сказала… вот, молодец… дуй за моим чемоданом, он в кабинете…

– А ключи? – Юра понял Валентинину игру и его речь тоже стала спокойной и ровной. Смысл фраз значения не имел.

– У Коли… бегом, козёл вонючий, понял? – голос Валентины прямо-таки излучал дружелюбие. – Всё нормально, всё в порядке… всё хорошо… это я, дружок, тётя Валя приехала, спасать одного дурака от другого…

Глаза у Пятого то и дело уходили под лоб, но что-то удерживало его от обморока и он продолжал сжимать пистолет онемевшими руками. “Ну, упади, ну пожалуйста, – думала Валентина, – всем же так легче будет… Шок, чёрт, это шок… ненавижу”. Она тихо, шаг за шагом, подошла к Пятому и потянула пистолет к себе.

– Давай отдадим эту гадость хозяину и полежим немножко, а? – она стала осторожно разжимать Пятому пальцы. – Поиграл – и хватит… вот, молодец… так и надо, мы тут все – пацифисты, нам эти железки не нужны…

Она положила пистолет на пол и ногой отпихнула по направлению к двери. Пятый продолжал стоять, только теперь его руки, освободившиеся от оружия, безвольно опустились. Это был не человек в тот момент, нет. Загнанный, затравленный зверь, решивший не позорно бежать, а принять смерть достойно, повернувшись лицом к своре и загонщикам. На этот раз смерть прошла мимо, вот только Пятый пока этого не понял. Валентина взяла его за локоть и попыталась повести за собой, но тут колени его подогнулись и он медленно опустился на пол. Валентина присела рядом. Пятый дышал учащённо, словно после бега, губы его посерели, глаза были полузакрыты. Он сидел на полу в странной, неудобной позе – левым локтем опершись на стену, правой рукой – на пол.

– Хорошо, – тихо говорила Валентина, – всё нормально… где этот придурок с чемоданом?… только бы сердце выдержало, а мозги вправим… сейчас всё будет в порядке, Пятый. Ты потерпи немножко, хорошо?… Юра! – позвала она. – Где ты там шатаешься?

– Здесь я, – отозвался голос из коридора, – остальные ушли, как вы сказали…

– Пистолет свой подбери. Заходи, не бойся.

Юра несмело переступил порог и протянул Валентине чемоданчик.

– Не суй мне в руки, войди и достань, что скажу, – Валентина продолжала говорить спокойным голосом, она заметила, что Пятый уже немного расслабился. – Транквилизатор любой, что первое под руку попадётся, и шприц, – приказала Валентина. – Ищи, только не греми ничем, понял? Нашёл? Давай сюда… и принеси сюда из кабинета матрас с кушетки, одеяло и подушку. Потом сходишь за стулом и настольной лампой. Я от него боюсь отходить, он сорвался от ваших фокусов, уроды… а мне теперь тут торчать всю ночь… всё, Пятый, всё, уже всё… видишь, как быстро?… Раз – и готово… сейчас спать захочешь. Иди, Юра, поторапливайся… захвати грелки и… ладно, это я потом сама… иди…

Пятого повело, локоть соскользнул, и Валентина поддержала его, чтоб не свалился на пол. Она помогла ему сесть немного поудобнее. Он стал вялым, пассивным, глаза его уже закрывались.

– Сейчас поспишь, полежишь… только Юрка матрас принесёт… хороший матрас, не полу же спать… минутку потерпи… ага, спасибо, Юрик, помоги его положить… вот так. Всё, Юр, свободен на сегодня.

– Чего с ним такое? – Юра ткнул пальцем в сторону Пятого.

– Это реакция на стресс. Пока поспит, утром посмотрю. Что вы там опять такое вытворили?

– Да ничего… погоняли только малость…

– Малость – это сколько? – спросила Валентина.

– С той смены, – неохотно ответил Юра, – часов семнадцать… может, двадцать…

Валентина посмотрела на Пятого и у неё внутри всё сжалось от боли и горечи. Значит, пока она спала этим утром, его били и не разрешали ни на минуту присесть. Пока она пила кофе и завтракала – тоже. И днём. И пока она сидела на первом с этими бумажками. И пока… о, Господи!… Всё понятно… нет, не всё.

– А сколько вы тут проторчали? – спросила Валентина. – В смысле – он в тебя целился, а ты стоял?

– Часа три.

– Так… пойди, скажи Лину, чтобы он не волновался. Скажи, что всё в порядке.

– А он мне поверит?

– Я записку напишу, мне не трудно.

– Ладно… я тогда чаю вам принесу, что ли, – Юра подошёл к двери и сказал: – Спасибо вам, Валентина Николаевна. Он бы меня пристрелил…

– Мог, – согласилась та. – И было, за что. Ты хоть раз посмотри на него, не как на “рабочего”, а как на человека, – попросила вдруг Валентина. – Разве ты не видишь вообще ничего? Да я в жизни не поверю, что ты – такой дурак!

– Он же нелюдь, – мрачно сказал Юра. – Вон глаза какие…

– Какие? – спросила Валентина. – Нормальные у него глаза. Неужели ты понять не можешь, что ему плохо, что вы постоянно делаете им с Лином больно? Вам что – это удовольствие доставляет? Вы что все тут – садисты?

– Да нет… просто приказали…

– Гонять двадцать часов приказали? Бить так, чтобы места живого не было приказали? Покажи мне этот приказ, Юра! Не можешь? Так вот, дорогой, это – не приказ, это – Андрей, которого вы все боитесь.

– Будто их с седьмым до нас не били, – огрызнулся Юра.

– Дерьма везде хватает. И раньше… ладно, не будем.

– Чего это он?…

Валентина подсела к Пятому.

– Ничего, – сказала она. – Ты сам что – никогда не болел? Ты же у нас, вроде, афганец?…

– Ну да… ну понимаю я – больно ему! И что? Мне теперь работу, что ли, бросить? Куда я пойду?…

– Я всё понимаю, Юра. Вот записка для рыжего… и если вы его потащите в девятку, то я…

– Не потащим. Путь отдыхает. Что мне, жалко, что ли?

– Ой, Юра, – вздохнула Валентина, – дурак ты всё таки непроходимый. Иди уже… Я зайду утром, проверю, как там дела.

…Ночью, часа в три, Пятый проснулся. Валентина домой так и не поехала, она сидела на стуле в уголке и читала, настольную лампу она приспособила на подоконник, направив свет прямо на страницы – чтобы не тревожить Пятого зазря. Краем глаза заметив, что он шевельнулся, Валентина отложила книгу и, подойдя к нему, присела рядом на корточки.

– Пятый, – позвала она, – ты как? Получше?

В ответ он слабо кивнул.

– Они что – хотели тебя… – в глазах Валентины появилось сострадание.

– Да, – еле слышно ответил Пятый.

– Ты не позволил?

– Нет, – он отрицательно покачал головой. Валентина поправила ему подушку и спросила:

– Испугался?

– Нет, – Пятый говорил очень тихо, голос его звучал хрипло и низко.

– Пить хочешь? – Валентина поднялась на ноги. – Налить чая?

– Если есть, – ответил Пятый.

– Сейчас.

Пятый уснул очень быстро, почти сразу после того, как напился. Валентина снова уселась в своём уголке с книгой, но читать почему-то не хотелось. “Что ж это делается? – думала Валентина с отчаянием. – Как это так получается? Другой на его месте закатил бы истерику или что-то в этом роде… А этот… Нервов у него что ли нету? Что там Лин про него говорил?… Ай, будто рыжий сам не такой же… Ничего я в этом всём не понимаю. А как смотрит, сволочь! Будто всё-всё знает… умный самый… может, так оно и есть”.

* * *

Пятый проснулся когда только-только стало светать. Он довольно долго лежал, стараясь осмыслить происходящее, придти в себя и собраться с силами. Хватит с него! Поиграли! В следующий раз, буде такой случится, он не позволит довести себя до такого состояния, как вчера. Что он такое натворил в отчаянии? Куда его вынесло? Пятый наморщил лоб, изо всех сил стараясь вспомнить. Кажется, куда-то в центр города… но куда конкретно, он так и не понял. Что-то его там напугало… да, точно. Но что?…

Пятый сел, придерживая одеяло, и огляделся. Валентины не было, на одеяле лежала записка: “Никуда не уходи, дождись меня. Я схожу, проведаю рыжего и вернусь. В.Н.”. Пятый встал, огляделся. Оказалось, что Валентина успела притащить для него со склада новый балахон и штаны, взамен порванных. Пятый оделся и стал методично обыскивать комнату в поисках сигарет – он знал, что Валентина имеет привычку ронять сигареты на пол. Серый рассвет очертил квадрат окна и Пятый, подойдя к стеклу, закурил и принялся смотреть куда-то в небо. Серое, утреннее неумытое блёклое небо, которое он так любил.

Валентина, войдя в комнату, застала его стоящим у окна и замерла на пороге – почему-то картина поразила её. Что-то в ней было такое, что не могут передать слова. Потом, много лет спустя, Валентина, когда вспоминала Пятого, видела его всегда именно таким – он просто стоял у окна. Спиной к двери. Валентина видела – сухощавая, но в то же время удивительно гармоничная фигура на сером фоне рассвета. Голова чуть опущена, плечи расслаблены, в правой руке дымиться сигарета. Лица не видно, только волосы, густые, до плеч, всё ещё слегка встрёпанные после сна. Ей почему-то хотелось смотреть и смотреть, но тут Пятый повернулся к ней и она, в который уже раз, поразилась его глазам – достоинство и осознание. Это лицо дышало достоинством и болью. Только боль очень сложно было разглядеть за чуть заметной надменностью кошачьих глаз. И спокойствием, вымученным годами спокойствием, сознанием того, что всё так и должно быть… На долю секунды Валентине показалось, что далеко, за его спиной, в небе, появились и исчезли очертания города – старые дома, мглистый вечер, смутно видный в подступающей темноте шпиль высотки, путаница проводов над улицей, фонари… Появились – и исчезли. Как дым или ветер…

– Привет, – сказала Валентина, входя. – Выспался?

– Доброе утро, – ответил Пятый. – Как Лин?

– Лин спит, в зал его не повели. Так что будь спокоен.

Пятый кивнул.

– Хорошо, – сказал он, отходя от окна. – А вы были не правы, Валентина Николаевна. Помните, мы говорили о присутствии или отсутствии ума? Как я вчера попался, сказать стыдно!…

– Что произошло, расскажи поподробнее, – попросила Валентина. – От этих козлов разве чего дождёшься? Они же двух слов связать не могут – сплошные “ну”, “вот”, “это”…

– Плюс ко всему – мат, – подытожил Пятый. – Я бы тоже ничего не понял. Они решили, что меня пора немного поставить на место, и не придумали лучшего способа, как попытаться… – он замялся и посмотрел на Валентину просящим взглядом. – Можно, я не буду это говорить вслух? До сих пор дрожь колотит.

– Ладно, давай дальше.

– Я, конечно, может и дурак, он не до такой степени. Понял, что у них на уме, но понял позорно поздно. И испугался, что греха таить. Кое-как прорвался через них, пошёл наверх и выскочил по координатам… вот только где – вспомнить не могу. Похоже на центр, но точно… – он пожал плечами. – Вернулся я сразу, они и не заметили, что меня эти две минуты тут не было. Дальше – почти не помню. Так, какие-то обрывки.

– Как у Юры пистолет отнял – помнишь? – спросила Валентина. Пятый приподнял брови и изумлённо, недоверчиво покачал головой.

– Даже ничего похожего… совершенно не помню, – он закусил губу и в замешательстве посмотрел на Валентину. – Здорово же меня…

– Это не то слово, как здорово. Я испугалась, когда тебя увидела.

Пятый поднёс руку к глазам, прикрыл их ладонью и с минуту стоял совершенно неподвижно. Наконец он отнял ладонь от лица и отрицательно покачал головой.

– Ничего, – сказал он.

– Ладно, – Валентина усмехнулась. – То хорошо, что хорошо кончается. Как сейчас?

– По-моему, нормально.

– А честно?

– Болит там, где били, – спокойно сказал Пятый, – но это к делу не относится. Мне не нравится, когда начинаются такие вот фокусы с памятью. Со мной такое впервые, с Лином бывало и раньше.

– Не бери в голову, всё в порядке. Ко мне домой поедешь?

– Нет, пожалуй. Я нормально себя чувствую, серьёзно.

– Идиот, – Валентина возвела очи горе. – Отдохнул бы, можно же…

– Я не хочу. Тем более, рыжий там один.

– Ты его защитишь, как же. Интересно посмотреть, что у тебя из этого выйдет.

– Пока что получалось. Правда, не всегда хорошо, – признался Пятый. – Но чаще всего…

– Ладно. Только постарайся впредь не доводить до такого, – Валентина тоже подошла к окну и глянула вниз. – Что ты там увидел?

– Что? – не понял Пятый.

– Когда я вошла, ты смотрел в окно, – пояснила Валентина. – Я не поняла, на что.

– А… да нет, ничего особенного. Весна… Валентина Николаевна, вы не знаете… в Москве есть такое место… – он замялся, подыскивая слова, – переулок, немного видно высотку… дом из серого гранита. Переулок узкий, с одной стороны дома старые, двухэтажные особнячки, прошлый век…

– Ой, дружок, – Валентина покачала головой, – Москва-то большая… таких мест много, сотни, если не тысячи…

– Высотка, – напомнил Пятый. – Вернее, я её не видел оттуда, просто почувствовал, что она неподалёку…

– Почувствовал? – переспросила Валентина. Пятый кивнул. – Может, на Кутузовском проспекте?… Нет, там таких домов низких не было, кажется… Не знаю, Пятый, ей Богу, не знаю. А что?

– Я там вчера был. Меньше минуты. Что-то там меня напугало, и я ушёл… обратно, сюда. Сейчас пытаюсь понять, где всё это находится.

– Может, Пресня? – с сомнением произнесла Валентина[4]4
  Валентина Николаевна права – переулок, упоминаемый Пятым, действительно находится неподалёку от метро “Баррикадная”, на Красной Пресне, за Садовым кольцом. Высотка из этого переулка не видна. (прим. авт.)


[Закрыть].

– Может, – согласился Пятый. – А может, и нет. Ладно, это всё частности. Я пойду, Валентина Николаевна.

– Может, ещё отдохнёшь?

– Спасибо, я нормально выспался.

– Тогда – бывай, – Валентина проводила Пятого до двери. – Смертник, – прошептала она, – одержимый… Пресня, Кутузовский… Все туда, а он – оттуда. Зачем?…

* * *

Три месяца спустя в “тиме” ночью происходил такой разговор.

– Сегодня? – спросил Лин. – Уверен?

– Да, – ответил Пятый.

Они сидели на полу, прижавшись друг к другу, чтоб согреться, и совещались.

– В смене Андрей, – предупредил Лин. – Я не хочу нарываться.

– Что поделаешь, – пожал плечами Пятый. – Ты в состоянии выдержать ещё сутки? Хотя бы сутки?

– Нет, – честно признался Лин. – Я заснуть не могу, боюсь не проснуться…

– Рыжий, так плохо? – с ужасом в голосе спросил Пятый. Лин кивнул и опустил голову. Пятый стиснул зубы, чтобы не застонать от отчаяния. До сих пор ему казалось, что всё ещё ничего, что они могут какое-то время продержаться. Оказывается, что всё гораздо хуже, чем казалось…

– Ты уверен, что мы сможем выйти? – в голосе Лина звучало сомнение. В который уж раз он об этом спрашивал…

– Сможем, – пообещал Пятый, а сам подумал: “Чего бы мне это не стоило, а я его выведу. Сам лягу, а его…”

– Хорошо, – тихо сказал Лин.

– Ты поспи, – попросил Пятый. – Я покараулю.

– А ты? Как мы с ними будем разбираться, если ты…

– Это мои проблемы. Спи, пока можно.

– Ладно, – Лин опустил голову Пятому на плечо, но тот сказал, освобождаясь:

– Ложись, ради Бога.

Лин покорно лёг. Пятый остался сидеть, он тоже дремал, облокотившись о стену. Сны давно перестали сниться, да и что путного можно увидеть во сне за четыре часа?… Пардон, уже за три. Час проговорили… Бедный рыжий, за три месяца только одну ночь проспал нормально. Тогда, когда он, Пятый, попал в заваруху с пистолетом. И всё. Валентина, правда, иногда заходит, да что толку от этих хождений? Ну, хлеба принесёт. Ну, стимулятор вколет. Она не имеет права им помогать, если ситуация не критическая. Как сейчас, к примеру. Лин страшно устал, он еле ходит, но пока он не свалится – Валентину к нему просто не подпустят. Даже с её восьмым уровнем допуска. “Да хоть с десятым! – сказал как-то Коля. – У меня же приказ”. Приказ можно обойти, если смыться самостоятельно, так, как они и намеревались. Тогда они могут потом заскочить к Валентине и она с полным правом оформит освобождение. Под их ответственность.

* * *

– Подъём! – Пятый проснулся сразу, как только услышал щелчок замка. Он потихонечку разбудил Лина и тот благодарно улыбнулся – от побоев на ближайшие полчаса они были застрахованы. Андрей, как водится, ходил по “тиму”, подгоняя плёткой нерадивых. Пятый и Лин уже стояли в коридоре, ожидая команды идти в зал. “Пятый, точно? – спросил Лин мысленно. – Когда?” “Под смену. Потерпи три часа, хорошо?” “Постараюсь”.

Три часа показались целой вечностью. Ящики казались вдвое тяжелее обычного, удары плётки почему-то почти не ощущались. Пятого аж лихорадило от нервного напряжения, Лин переживал не меньше. Когда, наконец, в “тим” вошёл Юра (именно он и сменял Андрея на это раз), Пятый тихо, на пределе слышимости сказал:

– Пора.

В следующий момент тележка с грузами, которую держал Пятый, с грохотом полетела вниз, надсмотрщики, привлечённые шумом, посмотрели в нужную сторону, а Пятый с Лином что было духу рванули по направлению к двери.

– Наверх, быстрее, – прохрипел Лин.

– Беги, я их задержу хоть немного… не блокируй двери, дождись меня…

– Давай! – Лин хлопнул Пятого по плечу и скрылся за поворотом коридора. Пятый зашёл за угол и приготовился. Долго ждать не пришлось, секунд через тридцать появились надсмотрщики. Они не бежали, просто быстро шли. С пистолетами наготове. Пятый вышел им навстречу.

– Где второй? – спросил Андрей.

– Сейчас, покажу, – пообещал Пятый.

– Говори, давай.

– Вот где.

Как же плохо быть уставшим! Раньше Пятому понадобились бы какие-то секунды на то, чтобы справиться с такими увальнями, как надсмотрщики. Теперь, пока он выводил из строя Андрея, Коля успел приложить его по почкам неизвестно откуда взявшейся палкой, да так сильно, что у Пятого на секунду всё потемнело перед глазами.

– Это ты… зря… – сказал Пятый через минуту. – Больно было… Ладно, ребятки, пока! У меня там дела, понимаете?

Он бегом преодолел четыре этажа и, очутившись рядом с Лином, превозмогая колотьё в боку, прохрипел:

– Давай, рыжий! Чего ждёшь?!

Лин что было сил шибанул по кнопке блокиратора. Где-то внизу раздался дружный металлический лязг – сработали замки. Отлично, в запасе есть минут пятнадцать, если не все двадцать. Они побежали к проходной.

– Ложись, – приказал Пятый. – Я сам.

– Вместе, – попросил Лин.

– Нет, ты серый весь, и думать забудь. Я сейчас.

Проходная после двоих надсмотрщиков оказалась парой пустяков, тем более, что охранник, по счастью, попался ранее ими уже пуганый. Пятый просто открыл дверь и сказал:

– Сиди тихо, понял? – охранник кивнул. – Оружие – на пол.

– А если я выстрелю? – спросил охранник. “Вот дурак! – с раздражением подумал Пятый. – Ты ещё тут полемику разведи, самое время”.

– Тогда этот будут исключительно твои проблемы, – ответил Пятый, махнул Лину – проходи, мол, и спросил: – Не знаешь, где Лена?

– На больничном. Дома. А тебе зачем?

– О, Господи!… Тебе-то какое дело?

– Ну…

– Тогда – пока, – Пятый прикрыл дверь и вышел, наконец, на улицу. Лин стоял, привалившись спиной к стене и жадно хватал воздух широко открытым ртом.

– Стой здесь, – приказал Пятый. – Я сейчас…

Из четырёх машин, стоящих на асфальтовом пятачке под окнами, Пятый выбрал Колину – с ней потом меньше придётся возиться, да и Коля – мужик незлобливый, отходчивый. Завёл, не дожидаясь, пока прогреется движок подогнал машину к входу и позвал:

– Рыжий, поехали!…

Тот не заставил себя просить два раза и через несколько минут машина уже мчалась по шоссе в сторону города. Они смогли, наконец, немного отдышаться.

– Молодец, – с одобрением в голосе сказал Лин. – Я бы так не смог… так чисто выйти…

– Просто повезло, – Пятый слабо поморщился. – Куда едем, Лин?

– Не знаю, – Лин попытался пожать плечами. – Отсюда…

– Это я и так знаю. Есть три варианта – подвал, Валентина, и Лена. Выбор зависит исключительно от твоего самочувствия. Решай.

– Не знаю… – Лин говорил неразборчиво. – Мне надо лечь…

– Откинь сиденье, полежи. Подвал отменяется, рыжий. Валентина… не знаю. К Лене нам сейчас ближе. Ты согласен?

– На всё, что предложишь… хоть куда…

– Пристегнись, – попросил Пятый. – Поедем быстро.

– Не гони, – попросил Лин, – мне и так плохо…

– Я не сказал, что буду гнать. Просто поедем побыстрее, хорошо? А то ты мне не нравишься.

– Хорошо. Спасибо… – Лин слабо улыбнулся. – Пятый, это же небо…

– Да, милый, небо. Лежи спокойно и всё будет в порядке. Ещё лучше – поспи.

– Ладно… Пятый, а ты недурно смотришься за рулём… Ты выглядишь, как худое седое нечто… прямо находка для любого гаишника… он будет долго думать, что это перед ним такое…

– Спи, Лин.

– Сейчас… а ещё…

Пятый не глядя протянул руку и заученным движением ткнул Лина в точку на шее. Тот смолк, глаза закрылись. Пятый вздохнул и вдавил педаль газа в пол, наращивая скорость. Так, конечно, плохо, но что поделаешь? Поговори Лин ещё минуту – и не миновать сердечного приступа от перенапряжения. А так, худо-бедно… авось, пронесёт. Должно. Он сейчас поспит немного, точка была релаксационная, а дома проснётся уже в лучшем виде. Поругается, конечно, для порядка. Но это не страшно.

– Спи, рыжий, – прошептал Пятый еле слышно. – Я постараюсь всё сделать, как надо. Всё будет хорошо.

* * *

Лена зашла в свой подъезд и аккуратно притворила за собой дверь. И тут же пожалела об этом – в подъезде царила кромешная тьма. Лена почти сразу же споткнулась о вытертый дырявый коврик, что лежал на полу у входа – кто-то из жильцов положил, чтобы не растаскивали грязь.

– Чёрт, – побормотала Лена, – так и ноги переломать недолго.

Лифт понимался медленно, неохотно, словно через силу. Лена открыла дверь и… в полном остолбенение уставилась на Пятого. Тот сидел у порог её квартиры, прямо на полу, и поддерживал Лина, который то ли спал, то ли был в обмороке.

– Пятый? – спросила Лена удивлённо. – Вы чего тут делаете?

– Привет, Лена. Ты извини, что так вышло…

– Всё в порядке, о чём ты… что с Лином?

– Спит. Мы сбежали. Его бы положить, он очень устал… да ещё и я ему помог уснуть, сама понимаешь, как…

– Вырубил, что ли? – спросила Лена.

– Да… – Пятый замялся. – Слушай, позволь нам пересидеть у тебя до завтра. Можно? А то я с ним в подвал ехать боюсь, как бы чего не вышло…

– Да заходи же, тошно слушать! “До завтра”… – Лена открыла дверь, пропустила Пятого и приказала: – Клади его на кровать и ложись сам.

– Мне ещё кое-какие дела надо сделать, – Пятый устроил Лина на кровати и подошёл к двери. – Коле долг вежливости отдать надо, сама понимаешь. Не могу же я его оставить без машины?

– Он до завтра не подождёт?

– Лучше сегодня.

– Хорошо, – сдалась Лена. – Когда приедешь?

– Часа через три. Может, быстрее. Как получится. – Пятый тяжело вздохнул и направился к двери. – Устал – сил нет. Ладно, потом отдохну… Счастливо, Лена.

– Счастливо… не задерживайся.

– Хорошо.

Он снова вышел на улицу. Это было не совсем правдой – на счёт долга вежливости Коле. Вернуть машину можно было и завтра, предварительно хорошенько выспавшись. Но сейчас… “Опять меня тянет, – подумал он с лёгкой досадой. – Значит, нужно. Ладно, сделаем. Не привыкать”. Пятый подошёл к машине и остановился, размышляя. Во-первых, неплохо бы её помыть – Коля грязь со своих “Жигулей” соскребает от случая к случаю, уповая на цвет. Тёмно-коричневый, грязи не видно. Во-вторых, глянуть, что там такое с карбюратором – сплошные провалы. В-третьих… а, ладно, остальное – потом, если сам попросит. Все просят, и Коля тоже – знают, что с машинами он, Пятый, на “ты”. Он сел за руль и не спеша поехал в сторону прудов. Борисовские пруды подходили для его целей как нельзя лучше. И народу не так уж много, и милиции нет, и ехать близко – минут двадцать.

Приехав и выбрав местечко у воды, Пятый вытащил из багажника ведро и буксировочный трос. Набрал тёплой мутной воды, и стал смывать с “Жигулей” наслоения грязи. Потом принялся за салон. Пока сохли коврики, успел слазить в карбюратор, выставить зажигание и отрегулировать холостые обороты. Вроде всё в порядке. Коврики всё ещё сохли, поэтому Пятый вытащил из пачки сигарету, сел на сухую траву у невысокого обрыва и закурил. Благодать! Ещё бы попить чего-нибудь… “Дзеди, – голос, идущий неоткуда, осторожно прикоснулся к его мыслям, – обрати на меня внимание”. Пятый по инерции оглянулся – за все эти годы он так и не привык к внезапным появлениям Арти, ему казалось, что мёртвый друг жив, что он где-то рядом… совсем рядом, стоит только повернуться, и… “Послушай, – Арти замолк, но потом продолжил, – это важно. Постарайся, чтобы у них не вышло задуманное. Понял?” “Что не вышло, Арти? – Пятый сосредоточенно глядел перед собой. – О ком ты?” “О них. Это опасно, Дзеди. Прежде всего – для тебя”. “Я не понял, Арти. Кто “они”? Вся та сволочь, что нас здесь держит? Или…” “Все, Пятый. Все. А вот называть свою собственную совесть сволочью – это что-то новое. Сам придумал или кто подсказал?” “Сам… ладно, я понял. Мне следует отказываться от любых предложений, способных как-то повлиять на ситуацию?” “Совершенно верно. Постарайся, чтобы с Лином ничего не случилось. Он сейчас очень нестабилен и может принять решение, которое фатально отразится на вас. Понял?” “Куда уж яснее. Спасибо, что предупредил. – Пятый вздохнул. – Материал я решил передать с Леной. Ты не возражаешь?” “Ни в коей мере. Одобряю твой выбор, девочка умна и вполне для этого подходит. Постарайся заранее подготовить её”. “Уже. Арти…” “Что, Пятый?” “Я люблю её. Ты первый, кто об этом узнал”. “Она об этом знает?” “Нет. Я пока что в своём уме”. “Всё верно. Это не уже не выбор, Дзеди, это – необходимость. Ты не виноват”. “Не будем о прошлом. Я всё сделаю, Арти. Спасибо за предупреждение… Мне пора ехать, коврики высохли… Арти, у меня уже сил нет!… – Пятый зажмурился и потряс головой. – Я не могу больше. Всё это кончится тем, что я просто не проснусь. Я стараюсь, правда, очень стараюсь!… Скажи, долго ещё?” “Уже нет, – голос Арти был подобен шуму ветра в траве, в нём звучала глубокая печаль. – Осталось не так уж много”. “Чем всё кончится, Арти? – отчаяние наконец прорвалось наружу. – Хоть ты мне можешь сказать?” “Нет. Прости. Я и сам не знаю. Прощай, Дзеди”. “Прощай, Арти”.

* * *

Коля жил в стандартной девятиэтажке на Юго-западе. Пятый подогнал машину к дому и посигналил, надеясь, что Коля трезв и способен выглянуть со второго этажа. Минуты через три Колина голова показалась из открытого окна.

– Поднимайся! – крикнул он. – Разговор есть!

– Лучше ты выйди, – попросил Пятый. – Я устал.

– Ладно, сейчас, – Колина голова скрылась. Минут через десять он спустился во двор.

– Принимай работу, – сказал Пятый, вылезая из-за руля.

– Ты чего, вымыл что ли? – Коля в восхищении покачал головой. – Когда успел-то?