Текст книги "Единожды солгав"

9 ГЛАВА

На выставке Барчук появился ближе к четырём часам. И, надо сказать, что Алёна этим обстоятельством осталась весьма довольна. Конечно, Вадим бы сказал, что она недальновидна, и в Москву её отправили с Барчуком именно для того, чтобы он посмотрел, как она, то есть, они всей фирмой, работать умеют, а Михаил Сергеевич весь процесс работы и подготовки пропускал. Но, во-первых, работать у него на глазах было бы для Алёны весьма непросто. Чувствуя затылком взгляд Барчука, она бы нервничала, злилась и без конца сбивалась. А, во-вторых, она не думала, что его это интересует. Барчуку важен был результат, а то, как она твердит Саше одно и то же, раз за разом, впихивая в его голову последние детали и подробности, скорее всего, показалось бы Михаилу Сергеевичу скучным и впечатления бы не произвело. А тут он появился ближе к самому началу презентации, остановился рядом с Алёной, сунул руки в карманы и устремил орлиный взор в сторону небольшого подиума. Алёна невольно на Барчука покосилась, потому что он своей фактурой будто выжал весь воздух за пределы своей раздутой ауры, отметила распахнутый на груди пиджак, уверенную позу, и в который раз за этот день, порадовалась, что он не давил на неё своим присутствием в процессе подготовки. Свет в зале притушили, на сцену вышел Саша, улыбающийся и сияющий, словно выиграл в лотерею несколько миллионов рублей и теперь собирался купить себе яхту. На экране за его спиной замелькало слайд-шоу, а он сам заговорил в микрофон. Он говорил легко, профессионально, люди в зале покупались на его дружелюбие и негромко смеялись над его шутками, а Алёна, наконец, почувствовала, что расслабляется. Она справилась, ничего плохого уже не случится. Но, на всякий случай, нервно сцепила руки в замок. А когда закончилось отведённое для их презентации время, раздались аплодисменты, и свет в зале снова зажёгся, она замерла, ожидая услышать мнение Барчука. Это ведь его проект они представляли, это ведь он нанял их для раскрутки, продвижения и увеличения продаж. И она, без всякого преуменьшения, за последние дни душу вложила в эти двенадцать минут, что Саша провёл на сцене перед всеми этими людьми. Она переживала, не ела и не спала, она старалась, и ждала оценки и, что скрывать, благодарности. А Михаил стоял рядом с ней и молчал. Молчал так долго, что Алёна плюнула на свою гордость, профессиональную в том числе, и первой подняла глаза к его лицу. Он её взгляд перехватил, смотрел задумчиво, моргнул раз, другой. После чего сказал:

– Хорошо.

Алёна застыла перед ним, не совсем понимая, что он имеет в виду, и всё ещё ожидая продолжения. Что именно, хорошо? Что во время презентации на Сашу не свалился плазменный экран?

Саша подскочил к ним, остановился рядом и гордо выпятил грудь колесом. Смотрел восторженными глазами. Тоже ожидал похвалы.

– Всё прошло отлично, да? – выдохнул он. В ладоши хлопнул и потёр их, по всей видимости, ожидая скорых дивидендов. Но, наверное, забыл, с кем работает. С бездушным, речным чудовищем.

– Прошло ли всё отлично, мы посмотрим завтра, – поставил его на место Барчук. – Когда последует реакция от людей. Пока могу сказать, что всё было впечатляюще, даже красиво. Молодцы.

Алёна посмотрела в одну сторону, потом в другую. То, что она крутила головой по сторонам, никак не помогало унять внутреннее возмущение. Поэтому она всё же посмотрела на Барчука и поинтересовалась:

– Вы довольны моей работой?

– Я же сказал. Более чем.

– Замечательно. А так, как для сбора информации у вас есть здесь целый штат сотрудников, вы не будете против, если я удалюсь?

– Что за спешка? Неинтересно оценить конкурентоспособность рынка недвижимости?

Он над ней откровенно издевался. И Алёна решила поиздеваться в ответ.

– Об этом пусть думает моё руководство. Меня на данный момент куда больше интересует собственная свадьба. Мне нужно купить платье.

Саша, не скрываясь, вытаращил на неё глаза.

– Ты замуж выходишь? За кого?

Михаил Сергеевич усмехнулся и ответил ему, продолжая разглядывать Алёну в этот момент:

– За перспективного и молодого. Твоя копия, Саня. Лет через семь. – А у Алёны шуткой спросил: – Может, подождёшь? Саня у нас посимпатичнее будет.

Алёна сочла, что отвечать на это, будет ниже её достоинства. Даже улыбаться этим двоим перед уходом не стала, просто повернулась и пошла прочь. Конечно, просто взять и уйти с выставки у неё не получилось. Михаил Сергеевич был прав, у неё были личные и профессиональные интересы, знакомые, затянувшиеся разговоры. Алёна ещё около часа кружила по огромному залу, посмотрела ещё несколько презентаций, выпила пару бокалов шампанского и переговорила с огромным количеством людей, набрав кучу визиток и раздав своих не в меньшем количестве. Но всё это время она всеми силами старалась избегать Барчука, и ни в коем случае, в своём кружении по залу, с ним больше не столкнуться, даже случайно. Разговаривая с людьми, отыскивала его взглядом, и если Михаил оказывался в опасной близости, торопилась проститься с человеком и затеряться в толпе. А потом и вовсе уехала. Села в такси, попросила отвезти её в один из огромных торговых центров, и провела там не один час. Настроения на покупку свадебного платья, если честно, совсем не было, и пришлось заставлять себя и мучить примерками, потому что понимала – другого времени для этого у неё, скорее всего, не будет. Завтра начнутся звонки, обсуждения, потенциальные покупатели, наверняка, активизируются, и к этому нужно быть готовой. Нужно иметь для этого холодную, свободную от всяческих глупых мыслей, голову.

В отель вернулась ближе к вечеру, с пакетами покупок и подарков, вот только главного приобретения так и не сделала. Не успела закрыть за собой дверь номера и скинуть с ног туфли, как в дверь постучали. Вздохнула, мысленно выругалась, всё же сбросила с ног туфли, и отправилась открывать. За дверью оказался Барчук. Стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и выглядел странно. В мятой рубашке, словно он в ней спал, взлохмаченный и босиком. Конечно, Алёна знала, что у них соседние номера, но всё же выйти в коридор в таком виде, словно с похмелья, казалось ей странным. Подумала об этом, и вдруг почувствовала себя снобкой, потому что это были словно не её слова и мысли, а будущей свекрови. Та очень быстро судила людей за проступки, и особенно тяжкими ей казались проступки мелкие и необдуманные.

– Вернулась? Я уже волноваться начал. Ни водителя не взяла, ни охранника.

– Что со мной случиться могло?

Он пожал плечами.

– Всякое. Это же Москва.

Алёна отступила на шаг, чтобы хотя бы дыхание его не чувствовать, настолько близко они стояли.

– Михаил Сергеевич, я прожила в Москве не один год. Так что, беспокоиться обо мне не стоит.

– Серьёзно? Значит, ты почти москвичка?

Алёна лишь плечом дёрнула. А он заглянул в её номер, увидел пакеты с покупками на полу.

– Платье купила?

– Нет, – призналась она.

Он пытал её взглядом.

– Ясно. Ничего достойного тебя даже в столице нет. Устала?

– Что вы хотите? – не выдержала она.

Михаил невинно моргнул.

– Есть хочу. Пойдём ужинать? Нам столик в «Сан-Марте» заказали. Я тебя уже часа полтора жду.

– Шли бы с Сашей.

– Зачем мне Саша? – искренне подивился Барчук. И тут же виновато проговорил: – Я, наверное, был не прав днём, ты обиделась. Позволь загладить свою вину хорошим ужином.

Это было похоже на настоящее извинение. А Михаил ещё поинтересовался, не устала ли она, прищурился по-особому, и Алёна сама не поняла, в какой момент согласилась на совместный с ним ужин. Сначала произнесла, а после самой себе удивилась. Но отступать было некуда.

– Мне нужно переодеться, – сказала она. А Михаил с готовностью кивнул, пообещал вновь постучаться в её дверь через полчаса, и прошлёпал босыми ногами по коридору к двери своего номера. А Алёна, даже оставшись снова одна, поняла, что ей неспокойно.

Ресторан «Сан-Март» оказался престижным местом, правда, Алёна здесь ни разу не бывала. А объяснялся этот факт довольно просто, открылся ресторан чуть больше года назад. Иначе, с довольно яркой московской жизнью, Алёна бы мимо него не прошла. Валера обожал открывать новые для себя тусовочные места. После первого замужества светская жизнь стала не такой бурной и яркой, но Фёдор тоже не давал ей засидеться дома, старался, даже вопреки своим желаниям, проводить вечера в компаниях друзей и знакомых. Наверное, боялся, что Алёна заскучает и его разлюбит.

Снова вспомнив о Фёдоре, Алёна на мгновение замерла, невольно поморщилась, и уже привычно запретила себе думать о прошлом.

– Всё в порядке? – спросил Барчук, видимо, заметив её секундное оцепенение.

Алёна сделала вдох, расправила плечи, а Михаилу Сергеевичу подарила улыбку.

– Да, всё хорошо.

Он задержал на её лице задумчивый взгляд, после чего кивнул.

– Отлично.

Всё-таки столичная жизнь – она особая. Можно жить в огромном городе, в мегаполисе, но всё равно не испытать тех эмоций, что даёт тебе Москва. Особого гула голосов, особой торопливости, налёта изысканности, и, в то же время, ощущение чужой пресыщенности и вечного недовольства и лёгкого презрения, что ложится на тебя шлейфом, стоит тебе что-то сделать, сказать или повести себя не так. И Алёна не одна это чувствовала, и ей всё это было не в новинку, хоть и успела отвыкнуть, то Михаил с трудом справлялся со своими эмоциями, своей «нелюбовью» и нетерпимостью к мегаполису. Он хмурился и искоса поглядывал по сторонам. И опять же хмурился, уже сильнее, если видел что-то, приходящееся ему не по нраву. Это, в какой-то момент, заставило Алёну улыбнуться. Они прошли через ресторанный зал, их проводили к столику, молодой официант подвинул для неё стул, а вот Барчук бухнулся на свой устало, и у него вырвался недовольный вздох.

– Михаил Сергеевич, зачем вы пригласили меня ужин, если совершенно не хотите здесь находиться?

Он поднял на неё глаза.

– Я же хочу есть, – проговорил он после паузы. – К тому же, хотел повести себя, как джентльмен.

– Вы не сделали ничего ужасного днём, – решила немного приврать ради его успокоения Алёна. – Вы мой работодатель, я бы простила вас и без ужина.

– Правда? Сказала бы мне это раньше.

– Я сказала. Но вы решили удивить меня своим воспитанием и манерами.

Он разулыбался. Смотрел на Алёну через стол с лёгким прищуром.

– Порой и ко мне приходят странные желания, – сказал Михаил.

Алёна решила насторожиться.

– Это какие?

– Хочется удивить красивую девушку. Даже тем, чего у меня нет. Так почему ты не купила платье?

Он резко сменил тему, но Алёна поспешила за неё ухватиться. Потому что разговор о желаниях должен был иметь дурные последствия. С чего бы он ни начался.

– Мне ничего не понравилось.

– И такое бывает?

– А почему нет?

– Я всегда думал, что женщине понравится любое платье, только назови его свадебным.

Алёна деловито покивала.

– Да, наверное, потому, что все женщины без исключения мечтают о том, чтобы их взяли замуж. Иначе, как они, бедные, скоротают свой печальный век?

Он рассмеялся. Взял и рассмеялся, и Алёна поймала себя на том, что слышит его смех впервые.

– А это не так? – переспросил Барчук.

Алёна старательно отводила глаза от его лица.

– Нет. Но я знаю, что мужчинам приятно так думать.

– А ты собираешься выйти замуж раз и на всю жизнь?

Алёна, не скрываясь, вздохнула.

– Хотелось бы.

– Серьёзно?

– Михаил Сергеевич, перестаньте проецировать на меня свои неудачи.

– Если я когда-то развёлся, то это совсем не означает, что я считаю это неудачей.

– Я слышала, у вас есть сын.

– Есть. Взрослый лоб уже. Ему двадцать. – Алёна молчала, и Михаил усмехнулся. Внимательно наблюдал за ней. – Прикидываешь в уме, насколько я старый?

– А вы старый?

– Волосы седые лезут. Куда я их дену?

– Это не возраст. Это нервы, – проговорила Алёна проникновенно, и тоже рассмеялась. Неожиданно для себя самой, но Барчук так печально смотрел на неё в эти секунды, что ей на самом деле стало смешно. И жалко его, и смешно от того, что он говорил такие глупости.

– Раз мы пришли к выводу, что я не такой старый, может, ты перестанешь мне «выкать»?

Это предложение стоило обдумать. Алёна взяла бокал с вином, сделала глоток. В конце концов, сказала:

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Что так?

– Ну, вы же Михаил Барчук.

Он удивлённо вздёрнул одну бровь. Поинтересовался с живым интересом:

– Что это значит?

– Что я, явно, не дотягиваю до того уровня значимости, чтобы говорить вам «ты».

Михаил хмыкнул, сначала в задумчивости, после чего мотнул головой.

– Как-то всё запутано. По-моему, ты всё усложняешь.

– Это, на самом деле, неудобно. Я на вас работаю. Руководство меня точно не поймёт.

– Сейчас твоего руководства рядом нет.

Алёна послала ему скромную улыбку.

– А вдруг я привыкну?

И тут же мысленно себя отругала. Эти скромные улыбки были давным-давно отработаны перед зеркалом, и, кому как не ей, знать, что они означают нечто совсем иное, и в них куда больше намёка и хитрости, чем скромности. И мужчины обычно реагируют на них одинаково, начинают внимательнее прислушиваться к тому, что она говорит, и верят. Сколько раз она пользовалась этой уловкой? Вот только для чего она проделывает это с Барчуком, совершенно не ясно. Проблемы ей точно ни к чему.

Ей нельзя флиртовать с Михаилом Барчуком.

Алёна сделала ещё глоток вина, глаза отвела и попыталась вернуть серьёзное выражение на лице. Заговорила совсем другим голосом, ровным и сдержанным.

– Я, на самом деле, могу привыкнуть, и в какой-нибудь неподходящий момент обратиться к вам неподобающим образом. И это всех поставит в неловкое положение. Вас, меня…

– Я не переживаю из-за такой ерунды.

– Наверное, это хорошо. Но Вадим, точно, не обрадуется.

– Так ты из-за Прохорова переживаешь? – Михаил усмехнулся. Разглядывал Алёну, расслабленно откинувшись на спинку стула. – Мне он показался человеком, который ради выгодной сделки тебе и не такое разрешит.

Алёна недовольно посмотрела на него.

– Неправда.

– Но ты же здесь, без него.

– Я нередко езжу в командировки без него, а он без меня. В этом нет ничего зазорного.

Барчук лениво повёл плечами.

– Не знаю. Я бы жену одну в Москву не отпустил, какие бы деньги это не сулило.

Его насмешливый и хитрый взгляд стали раздражать. Быстро же она позабыла, каким неприятным человеком Михаил Сергеевич может быть. А он также быстро ей об этом напомнил.

– Во-первых, мы ещё не женаты, а, во-вторых, мы оба взрослые люди, мы работаем вместе. И Вадим видит во мне профессионала, и… считает меня порядочным человеком. О чём ему беспокоиться?

– На месте твоего Прохорова я бы поубавил спеси, и подумал о том, что ты легко можешь найти ему альтернативу.

– С какой стати мне кого-то искать?

– Хочешь сказать, что он предел твоих мечтаний?

Алёна поставила бокал на стол, но всё ещё продолжала держаться пальцами за хрустальную ножку. Просто для того, чтобы хоть за что-то держаться. На Барчука посмотрела.

– У меня нет никаких мечтаний, – твёрдо проговорила она. – Мне не пятнадцать лет, Михаил Сергеевич. Я давно ни о чём не мечтаю, вместо этого я строю свою жизнь так, как считаю нужным.

Он прищурился, разглядывая её. Но во взгляде не было ни удивления, ни насмешки, он слушал её очень внимательно. А губы были скептически поджаты. А когда Алёна замолчала, проговорил:

– Интересно.

Наверное, она наговорила лишнего. Алёна так себя и чувствовала под его буравящим взглядом с прищуром: что она сказала что-то лишнее, чего Барчуку знать совсем не стоило. Знать бы, что именно. Она ведь просто хотела избавиться от его нападок и поучений, хотела, чтобы он видел перед собой взрослую, состоявшуюся женщину, а не глупую дурочку, которую пытается разглядеть в ней со дня их знакомства.

Экран телефона, что лежал на краю стола, на секунду вспыхнул, после чего погас. Алёна потянулась к нему, про себя радуясь, что нашёлся повод отвлечься и, возможно, сменить тему разговора.

– Прохоров беспокоится? – спросил Михаил.

– Нет, это сестра, – проговорила Алёна негромко, читая сообщение. Смс была ни о чём, Зоя радовалась ужину в ресторане, говорила, что у них всё хорошо, и передавала Алёне привет.

– У тебя есть сестра?

Что ж, это тоже тема для разговора. Помимо её личной жизни и копания в её душе и тайных помыслах.

– Младшая. Она недавно перебралась в город, сейчас живёт у нас с Вадимом. Временно.

– Она такая же красивая, как ты?

Алёна подняла на Михаила серьёзный взгляд и честно ответила:

– Я не знаю. Но мы с ней похожи. И она совсем девчонка, ей ещё двадцати двух лет не исполнилось.

– Ну, это, конечно, совсем ребёнок.

– Михаил Сергеевич, почему мы говорим только обо мне? Расскажите о себе.

– Ты даже дома у меня побывала. Ты всё уже знаешь.

– Я строю догадки.

Он вдруг широко улыбнулся.

– Если строишь догадки, значит, ты обо мне думаешь.

Алёна от растерянности моргнула, а он всё продолжал улыбаться. Наблюдал за её реакцией. А Алёна, после долгой паузы так и не найдя, что ему ответить, недовольно проговорила:

– Это совсем не смешно.

– Я тебя смущаю?

– Вы меня злите, Михаил Сергеевич. Своей беспардонностью.

Он развёл руками, хотя, виноватым или извиняющимся, совсем не выглядел.

– Такой уж я человек.

Принесли первые блюда, официант расставил тарелки, пожелал приятного аппетита, и незаметно удалился. Алёна взяла салфетку, раздражённо встряхнула её и положила себе на колени. Барчук принялся за салат, а сам на неё поглядывал. И Алёна не выдержала, взяла и задала ему прямой вопрос:

– Что вам нужно от меня?

Он удивлённо вскинул брови, но удивлённым лишь прикидывался, Алёна была в этом уверена.

– Вам ведь что-то от меня нужно. Эта поездка, этот ужин. Ни за что не поверю, что у вас в Москве мало знакомых, да и дел, партнёров по бизнесу, с кем надо провести лишний час или два. А вы сидите здесь со мной и задаёте вопросы о моей личной жизни. Значит, вам от меня что-то нужно.

– А у тебя самой есть какие-то предположения на этот счёт? – Он откровенно насмехался над ней.

Алёна отвернулась, окинула взглядом ресторанный зал. Все столики были заняты, а на сцене настраивали инструменты музыканты. Всё это было неинтересно, беспокоил Барчук с его нездоровым любопытством, и Алёна вздохнула.

– Предположения есть. И они мне не слишком нравятся.

Михаил неожиданно хохотнул.

– Как ты нехорошо обо мне думаешь.

– Но вы ведь сразу поняли, о чём речь.

– Трудно не понять, когда ты на меня глазами сверкаешь. Кстати, у тебя красивые глаза.

Алёна уткнулась взглядом в тарелку, а в ответ на комплимент, пробормотала:

– Спасибо.

– Ты первый раз замуж выходишь? – неожиданно спросил он.

Алёна внутренне замерла, аккуратно выпрямилась, расправила плечи. Совершенно спокойно кивнула.

– Да.

Михаил кивнул, ничего больше по этому поводу не сказал, принялся за еду. А Алёна не могла ни кусочка проглотить. Они не смотрели друг на друга, но она чувствовала себя, словно под рентгеном. Поёрзала на стуле от волнения, заставила себя попробовать салат. Рискнула кинуть взгляд исподлобья на Барчука. Он казался спокойным и ел с аппетитом.

Послышались первые аккорды музыки, Алёна даже порадовалась, что пока музыканты отрабатывают программу, разговаривать станет проблематично, даже сидя напротив друг друга за столом, слышно будет плохо. А потом запела женщина, нечто знакомое и блюзовое, голос был достаточно сильный и красивый, но ему не хватало толики живости. Алёна подумала об этом в первую же секунду, как услышала певицу. Кстати, она всегда так считала, что Дашкиному голосу не хватает живости и игры. Что было весьма странно, ведь она вся из этого состояла, была сгустком энергии и фонтанировала идеями, а в песне это передать не могла.

Алёна развернулась на стуле и посмотрела на сцену. Это была Дашка. Будто она секунду назад в этом сомневалась. Ещё больше располневшая, но в красивом платье в пол, с вычурной причёской на голове, она пела уверенно и сверкала на посетителей глазами. Улыбалась, но улыбка была на показ.

Сколько лет они не виделись? Шесть, семь? Признаться, все эти годы Алёна ждала, что однажды включит телевизор или радио, и увидит подругу, услышит её голос. Первые года три особенно ждала. Желала Даше всего лучшего, не смотря на то, что их дороги разошлись, и расстались они отнюдь не друзьями. И вот, не дождавшись никаких чудес, Дашка поёт на сцене ресторана. Алёна знала, что это для бывшей подруги серьёзный шаг, и не вперёд, не к своей цели. Видимо, Дашка уступила своей гордости. Но зато она до сих пор в Москве, по всей видимости, не сдаётся.

– Хорошо поёт, – сказал Михаил.

Алёна услышала его голос сквозь музыку, и повернулась к нему.

– Да. Неплохо.

Странное, щемящее чувство в груди. Алёна сидела спиной к сцене, допила вино двумя глотками, и слушала Дашкин голос. А сама вспоминала свою юность, как они с Дашкой перебивались, бывало, с хлеба на воду, и спали на полу коммунальной квартиры на надувных матрасах. Вспоминала, но всё это казалось настолько нереальным, будто и не с ней происходило.

– Алёна, с тобой всё хорошо? Ты совсем запечалилась.

– Всё хорошо, – проговорила она. – Просто песня грустная.

Михаил подлил вина в её бокал.

– Ты впечатлительная, – улыбнулся ей Барчук. – Выглядишь очень мило.

Песня закончилась, музыка смолкла. Алёна глянула за своё плечо, увидела, что Даша и музыканты со сцены сошли и скрылись за импровизированным занавесом. Понимая, что делает ошибку, Алёна всё же поднялась из-за стола.

– Я отойду на несколько минут, – сказала она Барчуку. Они встретились глазами, и тот согласно кивнул.

Сначала она решила дойти до дамской комнаты, и по пути оглядеться. Затем подумала расспросить официанта или метрдотеля, притвориться восхищённым посетителем, но, проходя по коридору, в какой-то момент просто свернула за тяжёлую занавеску, за которой недавно Дашка и скрылась. И не успела сделать и нескольких шагов, как они буквально столкнулись лицом к лицу. За поворотом оказалась распахнутая дверь на улицу, во двор, на крыльце курили музыканты и парень в форме официанта, и Дашка шла именно от них. Усмехалась, что-то им сказала в ответ на их шутку, а когда развернулась, Алёну и увидела. И они замерли друг перед другом.

Алёна заговорила первой.

– Привет.

Даша отступила на шаг, окинула Алёну оценивающим взглядом.

– Привет. Сколько лет, сколько зим.

Алёна рискнула ей улыбнуться.

– Да уж. А я, знаешь, тебя по голосу в первую же секунду узнала.

Никакой теплоты или радости от встречи в Дашкином взоре не было. Она смотрела на неё так же, как в последний раз, обвиняюще.

– И решила мне об этом сообщить?

Алёна вздохнула. Попыталась до подруги достучаться.

– Даш, ну чего ты? Столько лет прошло. Все обиды уже давно в муку превратились. Я просто рада тебя видеть. Ты в Москве, у тебя всё хорошо.

– Видимо, не настолько хорошо, как у тебя. – Даша смерила её ещё одним придирчивым взглядом. – Ты, смотрю, изменилась. Прямо леди стала. Валерик помог?

– Я с Валерой не общаюсь уже много лет.

– Он тоже свою роль отыграл и был послан в бан?

Алёна сверлила бывшую подругу взглядом. Затем спросила:

– За что ты до сих пор на меня злишься? Что я такого плохого тебе сделала? Это ты собрала вещи и уехала молчком. Забыла?

– Потому что меня Валерик твой выжил!

– Даша, столько лет прошло, – повторила Алёна, теряя терпение. – Я думала, ты обрадуешься встрече, что мы обе повзрослели, всё это пережили. Даш, – позвала она, как когда-то, – мы же с тобой столько всего пережили! Неужели ты забыла?

– Я ничего не забыла, – отчеканила Дашка. – В том-то и дело. А ты бы шла в зал, и ужинала бы с очередным папиком. Ты этому, видно, хорошо научилась. А я работаю здесь.

Её слова были обидными и несправедливыми, а ещё внимание привлекали. На них уже некоторое время с любопытством поглядывали с крыльца. И, в конце концов, Алёна гордо вскинула голову, посмотрела на любопытных музыкантов, потом на бывшую подругу взглянула. Взглянула так, как её научила жизнь, свысока.

– Не я виновата, что у тебя ничего не получилось. Гонор твой виноват, и нетерпимость к людям. Я, правда, обрадовалась, увидев тебя. Но я последую твоему совету, и пойду ужинать. С богатым мужиком. Споёшь для меня?

Развернувшись и направившись прочь, столкнулась с метрдотелем. Тот обеспокоенно нахмурился, увидев её в служебном помещении, даже рот открыл, чтобы задать вопрос, а Алёна снисходительно повела рукой и проговорила:

– Свернула не туда.

Такой тон и жесты всегда помогали в неясных ситуациях.

Дашка и музыканты вернулись на сцену в тот же момент, как Алёна присела за стол. Продолжала держать нос по ветру, выпила вино до дна, и снова на стуле развернулась, так, чтобы Дашка видела, для кого она поёт. Даже смену блюд на столе не заметила, смотрела через зал на бывшую подругу.

– В туалете произошла революция, и ты теперь возглавляешь сопротивление? – живо поинтересовался Михаил, наблюдая за ней. Даже усмехнулся.

Дашка запела, то и дело стреляя глазами в сторону Алёны, а та вдруг повернулась к Барчуку, поставила перед ним свой пустой бокал из-под вина, и ослепительно улыбнулась.

– Налей мне ещё, – попросила она.

Его лицо удивлённо вытянулось, но говорить Михаил ничего не стал, лишь хмыкнул и снова наполнил её бокал.

– Так что всё-таки произошло, пока ты в туалет ходила? – спросил он её, когда они спустя час покинули ресторан. Алёна спустилась по ступеням, крепко держась за локоть Барчука, и обдумывая тот факт, что это её совершенно не смущает и ничем не пугает. Наверное, это заслуга ещё одной бутылки вина, что они выпили, но со своей смелостью и отвагой она в данный момент даже справиться не могла. Да и не хотела. Так приятно было выйти в столичную душную ночь под руку с крепким мужчиной.

Только это Михаил Барчук. Барчук.

Всё же у него ужасно смешная фамилия.

Алёна тяжко вздохнула.

– Неприлично говорить женщине, что она ходила в туалет.

– Опа. – Михаил засмеялся. – Ну ладно. Нос пудрила. Или что вы там ещё делаете?

– Много секретных вещей.

– И что именно из множества этих вещей тебя так возбудило?

– У вас странная манера общения, Михаил Сергеевич, – пожаловалась Алёна. – И лексикон.

– Тебя смущает мой лексикон?

– Иногда.

– Слово «возбудило»?

Алёна пихнула его локтем в бок, и Барчук захохотал. Потом сказал:

– Ты странная.

– Почему? – Алёна распахнула на него огромные, подёрнутые алкогольной дымкой глаза. Быть странной вдруг показалось очень обидным.

Они остановились посреди тротуара, мимо шли люди, прохожих было немного, и они аккуратно огибали их, спеша по своим делам. А по дороге, следом за ними, очень медленно двигался автомобиль, с поджидавшим их водителем.

– Когда я с тобой говорю, у меня ощущение, что ты мне без конца врёшь.

Алёна резко мотнула головой.

– Я вам не вру.

– Ну, может, не мне конкретно. А вообще.

Алёна печально опустила голову. Себя стало жалко. Она вцепилась пальцами в пуговицу на пиджаке Барчука и потянула её, уставившись на неё непонимающим взглядом.

– Алёна, ты пьяна?

Она также печально покивала.

– Да. Но мне так хорошо сейчас. – Алёна подняла голову, посмотрела Барчуку в лицо и улыбнулась. – Мне давно не было так хорошо. И это не смотря на то, что мне сейчас так плохо.

– Кто тебя обидел? Кто-то в ресторане? – Алёна молчала, и Михаил потянул её за руку. – Пойдём, сядем. Чёрт меня дёрнул тебя напоить.

Они дошли до кованой фигурной скамейки, Алёна с облегчением на неё опустилась, а когда Михаил присел рядом, повернулась к нему. Головой покачала, желая его успокоить.

– Вы не виноваты. Я сама напилась. Просто Дашка меня ненавидит. – Алёна расстроено развела руками. – А я не знаю, как можно ненавидеть человека целых семь лет.

– Кто такая Дашка? Твоя сестра?

– Нет. Мою сестру зовут Зоя. И сегодня она тоже ужинает в ресторане, только с моим женихом. Потому что я ужинаю с вами в Москве. А они в Нижнем Новгороде. – Хихикнула. – Смешно, да?

Барчук вздохнул, но сохранял терпение.

– Так кто тогда Дашка? Что ещё за персонаж?

Алёна широко махнула рукой.

– Персонаж давно законченной пьесы. Не надо мне было с ней говорить.

– А ты, значит, актриса?

Алёна посмотрела ему в глаза.

– Плохая.

Михаил смотрел на неё, потом коснулся пальцем её подбородка. Алёна в первое мгновение дёрнулась от его прикосновения, затем замерла. А в следующую секунду сдалась. Выдохнула, и попросила:

– Поцелуй меня. Я так хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– Почему?

– Потому что ты появился, и всё перепутал.

Михаил едва слышно хмыкнул, глядел на неё в задумчивости. Затем наклонился к её губам. А Алёна обняла его за шею. Крепко-крепко. Словно её впервые в этой жизни целовали, и она боялась упустить этот момент. Удивительно, но его губы оказались тёплыми и мягкими. Признаться, Алёна не раз раздумывала о том, каким бывает поцелуй такого человека, как Михаил Барчук. Настолько уверенного в себе, практически непробиваемого обстоятельствами; настолько язвительного и насмешливого, смотрящего на всех вокруг свысока. Казалось, что и близость с ним должна быть такой же. Что он всегда будет ждать, чтобы ему что-то доказали, ещё раз напомнили, что он главный в отношениях, непередаваемо важный. Казалось, что он окажется эгоистом. Но поцеловал он её совсем по-другому, страсти и голода в его прикосновении не было, но Алёна растаяла в его объятиях, растворилась в этом поцелуе. Может быть, здесь было и влияние алкоголя, но ей вдруг стало так тепло и спокойно рядом с ним, и прикосновение его губ к её губам зажгло внутри огонь. Она даже застонала. Поймала себя на этом, поспешно отстранилась, а на Михаила взглянула изумлёнными глазами. После чего решила рассмеяться, чтобы как-то сгладить свою острую реакцию на поцелуй, ведь он, несомненно, всё заметил. И она рассмеялась и проговорила, оправдываясь:

– Я, на самом деле, напилась. Голова кружится.

Он смотрел на неё без всякого намёка на то, что верит её смущённому бормотанию.

– Могла бы сказать, что я тому причина.

Барчук совершенно не собирался давать ей шанса к отступлению. И будь Алёна совершенно трезва, наверняка возмутилась бы из-за этого. Но она сидела совсем близко к нему, настолько близко, что чувствовала жар, исходивший от его груди. Михаил продолжал пытать её пристальным взглядом, и её сердце из-за этого билось взволнованными скачками. Никто и никогда прежде так на неё не смотрел. Не смотрел на неё столь спокойно, серьёзно и пытливо, чтобы она из-за этого начала чувствовать возбуждение. Обычно мужчины возбуждались от её улыбок, пристальных взглядов, каких-то особых жестов и женских уловок. А Алёна всегда оставалась спокойной, потому что практически всегда играла роль, и её эмоций, которые следовало тщательно контролировать, не хватало на то, чтобы испытывать ответное чувство. А тут мужчина её разглядывает, как диковинную зверушку за стеклом, и она места себе не находит. Признаться, она даже и не знала, что такое бывает. По крайней мере, на себе никогда не испытывала.