Текст книги "Единожды солгав"

– А моей заднице нет никакого дела – нравится она тебе или нет!

– Ух ты. – Михаил откинулся на спинку стула, ослабил узел галстука. Он странно смотрелся в зале «Макдональдса» в дорогущем костюме, с шёлковым галстуком и с бриллиантовым зажимом на нём. – Ты злая. Всё плохо?

– Сдохните все, – пожелала ему Алёна от души. – Я буду рада.

Комментировать подобное высказывание Барчук не стал, вместо этого поинтересовался:

– Что случилось?

– Ты же знаешь.

– Знаю. Но не знаю, чем дело закончилось.

– Меня уволили, – порадовалась за саму себя Алёна и снова вернулась к недоеденному гамбургеру, решив, что ей плевать, как Барчук на неё из-за этого посмотрит, и как, вообще, она выглядит со стороны. Ей необходимо было занять организм калорийной пищей, чтобы он был занят лишь сжиганием жиров, а не размышлением на тему – как жить дальше. И без того понятно, что жить станет трудно.

Михаил ел картофель, посматривал на Алёну исподлобья, а когда она сообщила об увольнении, удивлённо хмыкнул.

– Он будущую жену уволил?

Она ещё откусила, жевала очень тщательно, а таращилась на красный поднос до боли в глазах.

– С должности будущей жены он уволил меня ещё два дня назад, – сказала она, наконец.

Михаил на пару секунд застыл, даже выпрямился.

– Ого. Смотрю, у тебя чёрная полоса.

Алёна выдохнула.

– Что ты хочешь? Сказать, что я всё это заслужила? Что меня бумерангом с ног сшибло?

Барчук невольно усмехнулся.

– Не думаю, что всё так плохо.

– А я думаю, – возразила она с горячностью, – думаю, что всё именно плохо. Что жизнь моя – дерьмо, мужики все – сволочи, а родная сестра – тварь. Я вот так вот думаю.

– Забыла добавить, что еда у тебя дрянная.

– Вот и не ешь мою еду! Я всё сама съем… – Алёна вдруг замолчала, снова откусила, но не успела прожевать, поняла, что задыхается, рыдания подкатили к горлу, а из глаз полились слёзы. Жевать стало трудно, но она жевала, назло всем. – Всё съем, и, может, умру. Я всё равно никому не нужна.

– Попей водички, – посоветовал Барчук. Улыбался, старался делать это проникновенно, но Алёна была уверена, что он над ней смеётся и издевается.

Она с шумом потянула через трубочку колу. Кинула недоеденный гамбургер на поднос, стёрла со щёк слёзы.

– Что с договорами? – спросил он вдруг.

Алёна шмыгнула носом, расстроено вздохнула и посетовала негромко:

– Ещё один. – И добавила громче и возмущённее: – Не нужны мне ваши деньги! Это всё эта дрянь сделала, я больше, чем уверена.

– Какая?

– Зойка. Из дома меня выжила, в постель к Вадиму залезла, и с работы я полетела, потому что ей там мешала. А этот дурак уши развесил, – Алёна лишь головой в бессилии качнула. – Девочку невинную встретил, цветочек нетронутый!.. Этот цветочек его вместе с мамой-мозгоправом закопает.

– А ты что будешь делать?

Алёна широко повела рукой.

– В официантки пойду. На работу меня теперь никто не возьмёт. Буду бегать с подносом, и питаться объедками.

– Алёна, перестань так широко мыслить.

– А что такого? Вот ты, к примеру, возьмёшь меня на работу? Воровку и мошенницу? – Алёна уставилась на Барчука с лихой улыбкой и вызовом во взгляде. А он возьми и скажи:

– Возьму. Я возьму тебя на работу. Скажу больше: ты только что прошла собеседование. – Он оглядел стол, заставленный едой. – Как говорит мой отец: кто хорошо ест, тот хорошо работает. Вот и проверим.

Алёна помолчала. Потом вытерла рот салфеткой, нервно кашлянула, и постаралась вернуться к серьёзному тону. Поинтересовалась:

– И чем я буду заниматься?

Барчук натянуто улыбнулся.

– Будешь зарабатывать для меня деньги. Продавать то, на что у меня хватило фантазии построить. Только и всего.

12 ГЛАВА

Съёмную квартиру Алёна ненавидела. Прожила в ней неделю, и успела возненавидеть каждый угол тесной однушки. Хотя, вполне возможно, нетерпимые мысли подогревали сомнения и разочарования, что разрывали её изнутри. Барчук предложил ей работу, и его предложение было спасением, во всех смыслах. Но думалось почему-то не об этом, а о том, что её жизнь лежит в руинах, и даже не у её ног. А так получается, что у ног Михаила Сергеевича. Потому что он отлично знает – отказаться она не может.

После её ухода из фирмы Вадима, с того момента, как она покинула офис, телефон Алёны не зазвонил ни разу. Её даже не попросили подойти и подписать заявление об уходе. Просто-напросто вычеркнули из рабочего процесса, наверняка, заменили кем-то другим. И это казалось столь же обидным, сколько и невероятным. Последний год Алёна слышала в свой адрес лишь дифирамбы, которые ей пел Вадим, а генеральный, при каждом удобном случае, ему вторил. А оказалось, что выпроводить её за двери довольно просто. Удивительно, но несправедливое увольнение трогало её душу и самолюбие куда сильнее, чем сорвавшееся замужество, потеря любимого человека и его измена. О Зое она совсем не думала, не переживала её предательство, лишь злилась на себя за то, что позволила кому-то вновь забраться в её душу. Коварно, как змее, подползти к самому сердцу, и укусить. В укусе не было ничего неожиданного, это натура змей – кусать, они не чувствуют привязанности или мук совести. И её родная младшая сестричка, которую Алёна когда-то нянчила на своих руках, выросла именно такой. С заботой лишь о своих чувствах и потребностях. И удивляться тут нечему. Среда обитания накладывает свой отпечаток, ей ли самой не знать?

Расстраивало то, что Алёна не была готова к подобному повороту событий. То ли возраст даёт о себе знать, и вот её душе захотелось спокойствия и веры в завтрашний день. И она настолько поверила, что расслабилась и доверила свою жизнь Вадиму. А он поступил так, как поступил. В один прекрасный момент подумал о себе, а не о ней. Правда, справедливости ради, стоит заметить, что они с Прохоровым друг друга стоят, и решение приняли одинаковое – изменить. И неважно, что двигало каждым из них. Алкоголь, похоть, скука или желание ощутить что-то новое, позабытый взрыв эмоций. Вот с этим взрывом эмоций в душе и в жизни каждый из них и остался. Вадим закружился в своих чувствах по отношению к Зое, а Алёне предстоит решить, стоит ли ей довериться Барчуку.

Алёна сделала глоток горячего кофе, окинула взглядом малюсенькую кухню, и вздохнула. Окружающее всерьёз печалило.

Офис строительной компании Барчука находился далеко не в центре города, зато занимал целое здание в шесть этажей. Раньше, как Алёна слышала, ещё в советские годы, в этом здании располагалось НИИ неизвестного ей назначения, теперь же от коммунистического образа и сферы деятельности не осталось и следа, здание было отреставрировано и привлекало внимание яркой отделкой. Территория вокруг находилась под охраной, и в сам офис попасть можно было лишь со специальным пропуском. На входе стояла вооружённая охрана. По крайней мере, Алёна решила, что охрана вооружена, раз на поясе у всех бравых молодых людей висело по кобуре. Но кто знает, что они в ней хранят, возможно, нечто смешное и глупое, а внешний вид, лишь для устрашения мелких хулиганов.

Для Алёны на входе был припасён пропуск, ей не пришлось ждать ни минуты, она прошла через проходную с металлоискателем, и направилась к лифту. Кабина была новенькой и сверкающей. А ещё, вместе с Алёной, в лифт вошли двое молодых людей, весьма представительного и интеллигентного вида, оба в очках, а один с аккуратной, модно подстриженной бородкой. Они разговаривали о проектах, архитектурном подходе, каких-то концепциях, и Алёна чувствовала себя немного глупой и недалёкой, стоя за их спинами у стеночки. Они даже не посмотрели на неё, не обратили внимания, хотя, собираясь к Барчуку, Алёна приводила себя в порядок всё утро. И платье выбрала с соблазнительным вырезом на груди. Но молодые мужчины не удостоили её ни одним заинтересованным взглядом. Какая-то чёрная полоса, не иначе.

Молодые специалисты вышли из лифта этажом ниже, а Алёне как раз хватило времени кинуть на себя оценивающий взгляд в зеркало, что занимало практически всю стенку лифта. Потом двери открылись, она сделала шаг и оказалась посреди просторного холла с весьма прогрессивным интерьером. Невольно подумала, что Михаил Сергеевич на себе не экономит. Особенно, если учесть, что несколько лет назад он выкупил это здание у города полностью, а не снимает под офис пару этажей. Здесь можно было бы оборудовать пент-хаус и с комфортом проживать. Если захотеть.

– Вы Алёна Викторовна?

Алёне навстречу вышла миловидная девушка в брючном костюме, деловая и уверенная в себе. Улыбнулась абсолютно формально, а Алёну окинула равнодушным взглядом. Её скорее платье заинтересовало, что Алёна прошедшей зимой привезла из Италии, чем сама Алёна. Взгляд девушки задержался на её лице буквально секунду.

Алёна кивнула в ответ, решив не расшаркиваться в любезностях.

– Михаил Сергеевич вас ждёт, он предупреждал о вашем визите.

Тон встречающей её девушки был столь официальным и деловым, что хотелось зевать. Словно, она говорила это не для Алёны, а нечто заученное, как радио, что бубнило и бубнило одно и то же, день и ночь напролёт.

Барчук сам вышел из кабинета, но совсем не для того, чтобы Алёну встретить. Оказался в приёмной, что-то обсуждал с секретарём и совал той под нос какие-то бумаги. Выглядел взъерошенным и недовольным, на девушку за секретарским столом посматривал со значением, судя по всему, ожидая от той каких-то подвигов. А когда Алёна со своей сопровождающей вошли в приёмную, Михаил обернулся через плечо. Его взгляд прошёл сквозь миловидную сотрудницу и тут же сосредоточился на Алёне. Но особой радости от её появления на его лице не отразилось.

– Наконец-то, – проговорил он. И укорил: – Опаздываешь.

Алёна поняла, что зря потратила сорок минут на выбор платья. А Барчуку сказала:

– Я на вас ещё не работаю.

– Тогда зачем пришла?

Резонный вопрос.

Алёна кинула быстрый взгляд на девушек, те старательно делали вид, что заняты каждая своим делом и к разговору начальника совсем не прислушиваются.

– Любопытно было офис посмотреть, – сказала она ему.

– И как?

– Большой.

Ответ его, по всей видимости, никак не впечатлил, Барчук снова ткнулся взглядом в бумаги, что держал в руке, после чего протянул их секретарше и попросил:

– Лида, свари нам кофе. – Повёл рукой в сторону открытой двери в свой кабинет, предлагая Алёне пройти. – Так что ты решила? – спросил он, как только они оказались вдвоём в кабинете. Дверь Барчук прикрыл, но неплотно. А Алёна остановилась, осматриваясь. Признаться, она ждала большего. Что кабинет Михаила Сергеевича поразит её воображение, что она войдёт и ахнет, от масштабов и задумки дизайнера. Но это оказался просто кабинет, с письменным столом, шкафами для бумаг и папок, и кожаным диваном у стены. – Проходи, что ты стоишь, как не родная.

Алёна решила на это замечание ничего не отвечать. Прошла к столу и присела на мягкое кожаное кресло.

– Я решила, что у меня нет особого выбора, – сказала она, в конце концов.

Михаил, не скрываясь, ухмыльнулся.

– Звучит весьма перспективно.

Алёна пожала плечами.

– Что есть, то есть. Наверное, мне нужно поблагодарить за то, что даёте мне шанс. Никто другой мне в этом городе его отныне не даст.

– Во-первых, не придумывай того, чего нет. А, во-вторых, перестань мне выкать. Это звучит глупо.

– Что, и при сотрудниках не выкать?

Михаил опустился в своё кресло, пристроил локти на краю стола, на Алёну посмотрел и неожиданно вздохнул. Не на её счёт, а устало, вообще выглядел так, будто не спал ночью.

– Мы решим этот вопрос позже. На данный момент я хочу, чтобы ты занялась вопросом расторжения договора найма со своей бывшей конторой. Раз у меня есть ты, то для чего мне посредники? Ты ведь справишься с работой отдела продаж без них?

– Думаю, да.

– Вот и отлично. Подключи Сашу, флаг вам в руки, а тебе возможность опустить бывшего женишка ниже плинтуса. Ты ведь этого хочешь?

– Я создаю впечатление настолько мстительной особы?

Михаил усмехнулся, приглядывался к Алёне.

– Вот и выясню. Чего от тебя ждать. Кстати, ты расстроена?

– Чем именно?

– Тем, что он отказался на тебе жениться.

– Он не отказывался, – соврала Алёна, причём соврала, глядя Барчуку в глаза. А всё потому, что ответ на этот вопрос был совершенно не его делом. – Я передумала.

Он ей не верил. Глядел с насмешкой, но, в конце концов, качнул головой, не собираясь спорить и что-то ей доказывать, уличать во лжи.

– Хорошо, как скажешь.

– И расстроена я несильно, – добавила Алёна, не желая, чтобы её жалели. – Если тебе интересно.

Михаил кивнул. Сообщил с таинственной улыбкой:

– Мне интересно.

От его взгляда стало не по себе, но не в плохом смысле. Вернулось волнение, бабочки в животе запорхали, но радоваться этому не стоило, совсем. Как с ним работать, если Михаил будет продолжать есть её взглядом?

Алёна нервно кашлянула, на кресле выпрямилась, и чтобы скрыться от его прямого взгляда, принялась оглядывать кабинет. Затем спросила:

– У меня испытательный срок?

– А он тебе нужен?

Она пожала плечами.

– Решишь ситуацию со своим бывшим, в нашу пользу, и твой испытательный срок сразу закончится.

Пришлось кивнуть. А мысленно уже представляла, как появится на бывшем месте своей работы, в новом статусе, и что там станет говорить.

– Саша?..

– Саша больше рекламщик, пусть рулит отделом рекламы. А продажи на тебе.

– Хорошо. Я согласна.

Михаил задержал взгляд на её лице, вздёрнул брови, якобы в удивлении.

– Мне казалось, что ты уже согласилась.

Он посмеивался над ней, и из этой ситуации необходимо было выйти с достоинством.

– Я не произносила этого слова. Ты сам додумал.

– Ах, вот как!.. А теперь ты согласна?

– Теперь – да.

– И как же я тебя уговорил?

Алёна улыбнулась ему, но тут же отвернулась, стараясь казаться немного смущённой.

– Незаметно.

Он знал, знал, что она играет. Но весело хмыкнул, подыгрывая.

– Я могу.

Алёна видела, что Барчук посмеивается, что он доволен собой, и, наверное, ею он тоже доволен, по какой-то причине. Её появление в офисе, согласие работать на него, наверняка, польстило его самолюбию, по крайней мере, скрасило день. Он вёл себя, как типичный мужчина, охотник, который уломал добычу сдаться добровольно. Алёна наблюдала за ним, пока он разговаривал с секретаршей, что, наконец, принесла им кофе.

– Алёна Викторовна будет занимать должность начальника отдела продаж. Лида, распорядись, чтобы для неё подготовили кабинет, и в отделе кадров всё оформили, как нужно. – Он посмотрел на Алёну, что стояла у окна. – Ты начнёшь через пару дней?

– Могу начать завтра, – пожала она плечами.

Лида всё же кинула на неё любопытный, оценивающий взгляд. С такого взгляда всегда начинался рабочий процесс на любом месте. Обсуждения, любопытство, перешёптывания. Опять всё сначала.

– Она начнёт через пару дней, – сказал Барчук своему секретарю, приняв решение за Алёну. А когда Лида вышла из кабинета, сказал: – Найди для себя нормальное жильё за эти дни. Выспись, отдохни. Походи по магазинам.

Он пил кофе из большой кружки с надписью «BOSS» на боку, тогда как для Алёны принесли маленькую кофейную чашечку. Алёна продолжала наблюдать за ним украдкой, до конца не понимая, что чувствует. Собираясь утром приехать в офис Барчука, встретиться с ним и согласиться на работу, она говорила себе, что это вынужденная мера, что у неё нет выбора, и надо относиться к этому лишь как к работе. А сейчас, наблюдая за ним, понимала, что ей вряд ли это удастся. Тем более, если Михаил будет разрешать ей расслабиться, выспаться и походить по магазинам. Что-то ей подсказывало, что ни ко всем своим сотрудникам он столь щедр.

– Зачем ты берёшь меня на работу?

Михаил развернулся на стуле, на Алёну посмотрел.

– Потому что ты хороший специалист.

– И это всё?

– А что ещё ты хочешь?

– Я хочу понять… То есть, я не хочу, чтобы у меня за спиной все говорили, что дело совсем не в том, что я хороший специалист.

– Не хочешь, чтобы все говорили, что мы с тобой спим?

– Мы с тобой не спим, – поправила она его.

По его губам скользнула тень улыбки, а взгляд стал хитрым.

– И не будем?

– Миша.

Он всё же рассмеялся. Вскинул руки, вроде как признавая её правоту или своё поражение.

– Я же ни на чём не настаиваю. Зато предлагаю. Давай начнём всё с чистого листа. Не в плане нашего очень близкого знакомства, а остановимся на рабочих отношениях. Я предлагаю тебе работу, ты предсказуемо соглашаешься на моё предложение, а обо всём остальном я обещаю не вспоминать. Если тебя это сильно смущает.

– Судя по твоему тону, спокойной жизни у меня здесь не будет, – вздохнула Алёна. Вздохнула намеренно, напоказ, и даже красноречиво поджала губы, а задумчивый взгляд перевела за окно.

– Ну, ты же ещё не старушка, чтобы мечтать о спокойной жизни, – вновь посмеялся Барчук. – Так что, выйдешь завра на работу или займёшься своим жилищным вопросом?

– Квартира мне не нравится, – призналась Алёна. – Она ужасная. А под окнами гаражи.

– У компании есть квартира на Суворова, принимаем там особо важных персон. Можешь пожить там, пока не подберёшь себе подходящее жильё.

Алёна на Барчука посмотрела.

– Я особо важная персона?

– Чем дольше тебя знаю, тем больше в этом убеждаюсь. И задаюсь вопросом: на черта мне всё это надо?

Алёна улыбнулась, правда, в сторону.

– Не переживайте, Михаил Сергеевич, вы не первый, кто так на меня реагирует.

– Да? – чрезвычайно заинтересовался он. – Но меня это как-то не успокаивает. Не привык я бегать стадом.

Разговаривать с Барчуком было трудно. Ни одно её слово не оставалось без ответа. Михаил всегда старался сам ставить точки. Или запятые, когда этого хотел.

Покинув его кабинет, Алёна оказалась перед взорами двух девушек-секретарей, которые смотрели на неё, как она и предполагала, вполне предсказуемо. Ничего другого Алёна и не ждала, прекрасно понимала, что ей предстоит, начиная работу на новом месте после столь «лестной» характеристики начальника. На работу примите, кабинет выделите, уважайте, а Алёна Викторовна пока отдохнёт и погуляет по магазинам. И ей предстоит перебороть стереотипы и негативные мнения, что сложатся на её счёт. А для этого придётся работать, рьяно решать любые проблемы и возникающие вопросы.

У лифта её догнала уже знакомая девушка.

– Алёна Викторовна, внизу вас ожидает машина с шофёром. Михаил Сергеевич сказал, что вы поживёте в корпоративной квартире на Суворова. Ключи уже у водителя.

– Спасибо, – проговорила Алёна в смятении. Прямо-таки чувствовала, что клеймо любовницы Барчука всё явственнее проявляется на её лбу.

Дом на Суворова, в котором находилась квартира, был Алёне известен. Новый жилой комплекс, очередное детище Константина Шохина, с охраняемой территорией и подземным гаражом. Она лично продала четыре квартиры в этом доме, и знала всю доступную информацию, которую можно было знать, вплоть до чертежей и планов эвакуации. Дом ей нравился, находился в отличном месте, и вид из окон квартир открывался великолепный. Самым странным обстоятельством во всём этом было то, что квартира Вадима, которую Алёна называла своим домом ещё неделю назад, находилась совсем рядом, в пяти минутах неспешной прогулки. Можно сказать, что за углом. И даже вид из окон на Волгу и на мост был знаком, и воображение Алёны никак не поразил.

Чтобы забрать из съёмной однушки вещи, много времени не потребовалось. Алёна так и не распаковала чемоданы. И поэтому спустя каких-то два часа уже открывала дверь в своё новое жилище. Переступила порог, огляделась, а следом за ней в квартиру вошёл водитель, которого Михаил Сергеевич выделил ей в помощь, и внёс её чемоданы. В квартире было убрано, интерьер впечатлял, а вид из окна восемнадцатого этажа вполне мог очаровать. Алёна заглянула на просторную кухню, прошла в изыскано оформленную гостиную, затем открыла дверь в спальню с огромной кроватью посреди комнаты.

– Вам ещё чем-нибудь помочь?

Алёна улыбнулась мужчине в белоснежной рубашке и при тёмном форменном галстуке.

– Нет, спасибо. Вы и так потратили на меня время.

– Что вы, это моя работа. Я всегда встречаю и устраиваю гостей.

– Я не совсем гостья, – заметила она.

Мужчина лишь плечами пожал.

– Меня это не касается. Если вам ничего больше не нужно, я пойду.

Она кивнула, затем поторопилась добавить:

– Передайте Михаилу Сергеевичу, что я устроилась хорошо. Квартира замечательная.

Мужчина кивнул, хотя, на лице читалась лёгкая озадаченность. Он явно не рассчитывал что-то передавать начальству. По всей видимости, в его обязанности это не входило.

Квартира была хоть и двухкомнатная, но очень просторная, с шикарной обстановкой, мебелью и забита всевозможной техникой до отказа. Идеальная чистота, безупречно заправленная постель, искусно расшитые наволочки на диванных подушках. А посуда на кухне вся сверкала чистотой, а, возможно, была совершенно новой. Квартира Алёне, без сомнения, нравилась, здесь ей было спокойно и комфортно, но, не смотря на это, чувствовалось в обстановке и атмосфере нечто казённое, гостиничное. Что-то вроде запаха отпаренного постельного белья, перемешанного с ароматом лаванды, или ровные ряды кружек и бокалов в шкафах на кухне говорили о том, что люди здесь не живут. Никаких личных вещей, лёгкого беспорядка, привычных запахов.

Первым делом, открыв чемодан, Алёна достала один из флаконов своих духов, и несколько раз брызнула в гостиной, чтобы перестать ощущать себя на обложке журнала. Затем скинула с ног туфли и прошлась по пушистому ковру босиком. Плюхнулась на мягкий диван и вытянула ноги.

– Как устроилась?

Конечно же, Барчук позвонил в этот же день. Странно, что вечером, что так долго выжидал. Алёна была удивлена.

– Спасибо, замечательно. Квартира отличная. Но обещаю, что вскоре найду своё жильё.

– Я тебя не тороплю. Чем занимаешься?

– Вещи распаковываю.

– Помощь нужна?

– Мебель я не перевозила, – сообщила ему Алёна с намёком. – Двигать нечего.

– Я могу не только мебель двигать. Я, вообще, на многое способен.

– Да, – поддакнула его азарту Алёна. – На машинке шить и гладью вышивать.

– Я похож на Матроскина? – удивился Барчук.

– Иногда, – не стала Алёна спорить. – Когда хочешь прикинуться хорошим, но непонятым.

– Может, я такой и есть?

– Очень сомневаюсь. Сомневаюсь, что вас, Михаил Сергеевич, некому выслушать, понять и приголубить.

Барчук засмеялся.

– То есть, на новоселье не пригласишь?

Алёна помолчала, на самом деле, обдумывала перспективу визита Барчука в её, пусть и временный, но её дом. В конце концов, сказала:

– Я не против нашего общения, но нам вместе работать, и я не хочу ничего усложнять.

– Я тоже, – поспешно согласился он. Чересчур поспешно. – Я просто хочу зайти в гости. Обещаю вести себя прилично.

Ещё секундная пауза, после чего Алёна согласилась.

– Заходи… в гости. Но будь готов к тому, что у меня пустой холодильник.

– Понял, – хмыкнул Барчук. – Исправлю положение. Ведь в некотором смысле, это я принимаю тебя в гостях. Видишь, как всё интересно получается?

– Да уж, – проговорила Алёна негромко, откладывая телефон в сторону. – Весьма интересно.

Михаил появился на пороге уже через час. И что самое любопытное, он не позвонил в дверь, как делают нормальные люди, приехавшие в гости, он открыл дверь своим ключом. У него, оказывается, был дубликат ключей от этой квартиры. От её квартиры. От квартиры, в которой она собиралась жить. Это добавило смятения в душу, особенно в тот момент, когда Алёна вышла из комнаты, услышав, как хлопнула входная дверь. Весьма странно было встречать Барчука, вечером, с работы. А он улыбался, как ни в чём не бывало, протянул Алёне увесистый пакет.

– Держи. Заехал в ресторан, взял нам ужин. Как ты устроилась?

Алёна забрала у него пакет и прошла на кухню. Если честно, поторопилась повернуться к Михаилу спиной, скрываясь от его взгляда.

– Хорошо. Обещаю не обживаться и не пускать корни.

– Я же не запрещаю. Нравится – живи. У нас в доме ещё одна квартира, этого вполне достаточно.

– Ещё одна? – Алёна немного удивилась. – К вам часто приезжают особо важные персоны?

– Бывает, – пожал Михаил плечами. – Если клиенты готовы раскошелиться, то мы готовы предоставить им лучшие условия для проживания. Пусть и за наш счёт.

– Здравый подход.

– Я, вообще, человек здравый. Ты не заметила?

Алёна лишь головой едва заметно качнула, поражаясь раздутому самолюбию некоторых личностей, остановилась у кухонного стола, а Барчук неожиданно оказался у неё за спиной, и вроде бы просто прошёл мимо, но всё равно его руки коснулись её талии, словно места на кухне было мало-мало, и ему необходимо было протиснуться мимо неё. Необходимости в этом, конечно, не было, но его прикосновение обожгло, Алёна невольно напряглась, но заставила себя не реагировать.

Как-то неожиданно обычный вечер с едой на вынос, превратился едва ли не в свидание. По крайней мере, было очень похоже. Они вдвоём, стол накрыт, по бокалам разлито вино, а за окном солнце садится, и вода в реке серебрится в его лучах. По мосту едут автомобили, целой чередой, в одну и в другую сторону, но городская суета кажется такой далёкой, что даже не замечается. Алёна смотрела только на Волгу. Смотрела на воду, лишь бы на Барчука не таращиться. Не наблюдать за тем, как он ест, как пьёт вино, не ловить на себе его взгляды. Михаил ей рассказывал что-то, говорил на нейтральные темы, и Алёна их даже поддерживала, они разговаривали о чём-то отстранённом, она даже смеялась, наверное, впервые за последние две недели.

– Ты умеешь готовить? – спросил Михаил в какой-то момент.

– Не очень хорошо, – призналась Алёна. И тут же решила исправиться: – Точнее, готовить я умею, но особого восторга от процесса не испытываю. Я не привыкла готовить.

– Это потому что не для кого было, – нравоучительно заявил Барчук.

– Почему ты так думаешь?

Он пожал плечами. Выглядел довольным и самоуверенным. В общем, как обычно. Только ухмылялся шире, наверное, степень довольства собой в этот вечер всё же зашкаливала.

– По тебе видно.

Алёна поставила бокал с вином на стол, немного наклонилась, облокотилась на стол. На Михаила смотрела с интересом.

– Что по мне видно?

Барчук откинулся на спинку стула, буквально развалился на нём. На Алёну смотрел с усмешкой.

– Что ты ничья. Даже когда ты собиралась замуж за этого офисного зверька, планировала свадьбу, на тебе словно написано было: я одна. И с Федькой ты такая же была. На лбу печать одиночки.

Алёна молчала, сверлила Барчука взглядом. Затем подалась назад, раздвинула губы в улыбке. А ему в ответ сказала:

– Не придумывай.

– Я ничего не придумываю.

Она снова качнула головой, отказываясь соглашаться с ним.

– Тебе просто хочется так думать.

Михаил заинтересованно вскинул брови.

– Что мне хочется думать?

Его привычка отвечать вопросом на вопрос, причём повторяя за ней, была схожа на лёгкое издевательство или подзадоривание. Это раздражало, и Алёне очень хотелось протянуть руку и стукнуть Барчука кулаком по лбу. А он ещё и улыбался, глядя ей в глаза. И она чувствовала себя бессильной рядом с ним.

– Что я одна, брошенная и непонятая. А тут ты… Подарок судьбы.

Михаил, не скрываясь, захохотал. В конце концов, развёл руками.

– Что есть, то есть. Не буду скрывать. Но только немного.

– Что немного? Подарка? Знаю, что немного.

– Но я ведь прав?

Алёна поводила пальцем по краю бокала. Отвечать, точнее, признаваться перед ним в чём-либо, не хотелось, и поэтому она решила пойти в наступление.

– Я тоже во многом права на твой счёт. Именно поэтому считаю, что нам лучше не смешивать личное и работу.

Михаил заинтересованно хмыкнул. Попросил:

– Тогда расскажи обо мне. Что тебе ясно?

– Я тебе уже говорила. Я ни за что не поверю, что тебя некому пожалеть, обнять и полюбить. Но ты почему-то сидишь здесь.

– Наверное, потому, что я хочу быть здесь.

– И твоя личная жизнь не заявится завтра ко мне на порог, чтобы повыдёргивать мне волосы?

Барчук поджал губы, но лишь для того, чтобы скрыть улыбку. Головой покачал.

– Нет.

Алёна невинно моргнула.

– Всё так печально?

– Почему печально? Нет. – Он устремил на неё внимательный взгляд. – Но ты меня интересуешь куда больше.

Надо сказать, что эти слова не особо впечатлили. Алёна лишь печально кивнула и проговорила:

– Надолго ли?

Михаил в шутку возмутился.

– Ты плохо обо мне думаешь!

– Ты обо мне думаешь ещё хуже, – не осталась Алёна в долгу. – Я, вообще, не пониманию, что ты здесь делаешь. Я ведь хищница, тварь, как наверняка тебе рассказывали много раз. Да и ты сам мне это озвучил совсем недавно. С такими, как я, ухо надо держать востро, мы любим выходить замуж и разводиться с богатыми мужьями. И всё же ты берёшь меня на работу, позволяешь жить в своей квартире, а теперь сидишь напротив и улыбаешься мне. Я не понимаю, зачем тебе всё это нужно. – Алёна смотрела на него спокойно и серьёзно, забыв про волнение и заигрывания. – Ради того, чтобы я некоторое время развлекала тебя в постели?

Барчук хмыкнул. Выслушал её с заметной усмешкой на губах, но отвечать не торопился, будто взялся всерьёз обдумывать свои мотивы. Потом сказал:

– Мне нравится, когда ты такая.

– Какая?

– Честная. Когда перестаёшь восторженно улыбаться, заглядывать мне в глаза, замирать в откровенных и выгодных позах. Ты никогда не замечала за собой, что всё это делаешь?

Алёна опустила глаза. Была недовольна его замечаниями. А затем взяла и призналась:

– Когда-то замечала. Сейчас уже редко.

– Видимо, у тебя был хороший учитель. Потому что всё это работает. – Это, кажется, была похвала. Михаил разглядывал её, весьма откровенно. – Ты очень красивая, – сказал он после короткого молчания. И даже добавил: – Очень. Что удивительного, что я тебя хочу? – Легко пожал плечами. – Тебя все мужики хотят. И ты к этому привыкла, ты на этом играешь. Делаешь деньги.

– Ты пришёл сюда, чтобы меня в очередной раз жизни поучить? – разозлилась Алёна.

– Я не учу тебя жизни. Я даже ничего плохого в этом не вижу. Так устроен мир, так устроена природа. За всё надо платить, и за красоту в своей постели в том числе. – Михаил поднялся, открыл балконную дверь пошире, остановился на пороге, глядя на реку. – Даже когда Федька на тебе женился, все вокруг говорили, что вы не пара. Он был намного богаче тебя, а ты слишком красива для него. Родственники предрекали развод и всяческие беды. Ну, что сказать, всё так и произошло. – Михаил на Алёну посмотрел с намёком. – Но разве он не получил то, что хотел? И он был счастлив и горд, наверное, единственный раз в своей жизни. И совсем неважно, кто кого обманул в итоге, он был счастлив, просто обладая таким призом.

Из речей Барчука выходило, что он вроде как оправдывает её, говорит, что в её браке с Фёдором не было столь ужасающего обмана с её стороны, но Алёне всё равно было неприятно, и каждое слово вонзалось в душу чувством вины.