Текст книги "Единожды солгав"

– Очень приятно.

Алёна отняла свою руку, смущённо засмеялась и вновь повернулась к Валере, будто похвастаться хотела своими успехами. А сама украдкой кинула взгляд на девушку Фёдора. Та смотрела на неё зло, почти убийственно, а Алёна мысленно сделала ей ручкой.

Роман с Фёдором развивался быстро, бурно, он не уставал умиляться непосредственности Алёны, её открытости, обожал её смех и удивлённо распахнутые глаза, когда делал ей подарки. Он не дарил ей автомобилей и дорогих колье, подарки Фёдора были проще, но по-особенному милые. К тому же, Алёна не ждала от нового ухажёра чрезмерной щедрости, боялась показаться жадной и меркантильной. Не в его глазах, а в глазах его родителей. Потому что перед ней стояла довольно сложная задача, очаровать не только потенциального мужа, сколько его родственников. Ведь они прекрасно знали податливый характер сына, и не позволили бы ему сделать такую глупость, как жениться на жадной простушке. А Фёдор готов был жениться, он влюбился не на шутку, Алёна видела это по его глазам, и, признаться, ей было его жаль.

– Он хороший, – говорила она Валере.

Тот лишь пожимал плечами.

– Кто же спорит? И я даже прошу тебя сделать этого чудесного мужчину счастливым. Ты сможешь?

Алёна вздыхала, садилась на кухонный подоконник и принималась мотать ногами.

– Смогу. Но мне всё равно жаль его.

Через три месяца после знакомства, Фёдор сделал ей предложение. Алёна не удивилась ни его пылу, ни поспешности, всё это было ожидаемо, но перед родственниками необходимо было изобразить замешательство и нерешительность. А ещё обязательно крайнюю степень влюблённости со всеми сопутствующими ей признаками: горящие глаза, не сходящую с губ улыбку, нервозный румянец, а ещё постоянное желание хвататься за руку любимого и болтать милые глупости. Вместо неё, наряду с призадумавшимися родителями Фёдора, не находил себе места Валера. Как старший брат, он расхаживал по комнате, и в полный голос сомневался:

– Вы же только познакомились, и сразу жениться! Вы уверены? Вы всё обдумали? Алёна, ты ещё совсем ребёнок!

«Ребёнок» хлопал ресницами, кидал влюблённые взгляды на любимого мужчину, что казался больше неё, тростинки ростом метр шестьдесят пять, в два раза, и продолжал хвататься за его большую руку. Как за единственное, что имело значение в жизни. Очень важно было не переиграть, не перестараться. Не выглядеть совсем уж откровенной дурочкой в глазах Вагнеров-старших, потому что сам Фёдор не замечал никаких её недостатков и странностей в поведении.

Но всё же дело закончилось свадьбой. Шумной, громкой, пышной и радостной. Алёна ездила на примерки свадебного платья, выбирала цветы и музыку, радовалась, но, время от времени, останавливалась, осознавая, что сама не верит в происходящее. Она всё-таки играла роль. Уставала от бесконечного притворства, не радовалась богатому мужу, который её откровенно боготворил, понимая, что всё это ненадолго. И самое трудное, самое неприятное ожидает её впереди.

– А вдруг ты не захочешь с ним разводиться? – как-то высказал интересную мысль Валера.

До свадьбы оставались считанные дни, Алёна нервничала, но не так, как нервничает невеста, боясь, что главный день её жизни омрачится какими-нибудь незначительными мелочами, недоразумениями, но он будет омрачён, и исправить ошибки будет невозможно. Она нервничала так, как будто стояла на арене цирка, и ей предстояло показать публике опасный акробатический номер без всякой страховки. А внизу ещё и злые тигры расхаживают.

Валера развалился на диване и весело посматривал на свою подопечную. Квартиру в Измайлово надлежало освободить в ближайшие дни, и это тоже лишний раз заставляло Алёну занервничать. Становилось всё очевиднее, что отступать особо некуда. Конечно, всё это глупости, съёмного жилья в Москве полно, можно сбежать так, чтобы затеряться и никогда не найтись, но, по ощущениям, мир с его событиями и переменами, сжимался вокруг неё плотным кольцом.

– Думаешь, влюблюсь и про всё забуду? – переспросила она. Снова сидела на подоконнике, с чашкой кофе в руке, и нервно мотала ногой.

Он пожал плечами.

– Не говорю, что влюбишься, но обеспеченная жизнь вполне может прийтись тебе по нраву.

– Ты будешь против?

Валера раскинул руки на спинке дивана. Вздохнул напоказ.

– Нет. Как я могу быть против? Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Алёна помолчала, обдумывая его слова, отхлебнула кофе.

– К сожалению, я не могу быть с ним счастлива. Очень бы хотела, но не могу.

– Сама же говорила, что он хороший, – усмехнулся Валера.

Алёна в который раз подтвердила:

– Хороший. – И тут же пожаловалась. Не ему, знала, что Валера не поймёт, да и не проникнется её бессмысленными мечтами, просто проговорила вслух: – Почему я не могу быть такой, какой притворяюсь? Лёгкой, глупенькой, предсказуемой? Почему бы мне на самом деле не радоваться, что отхватила себе сына миллионера, и не жить себе припеваючи дальше? Рожать ему детей…

– Тратить его деньги, – подсказал Валера.

– Я не о деньгах.

– Я понял. Может, тебе и, правда, родить им наследника?

Алёна перевела на него тяжёлый взгляд.

– Мало мне торговать собой, так ещё и ребёнком? Ни за что. Через год я с ним разведусь.

Валера развёл руками. Разглядывал Алёну с непонятным ей живым интересом. Что уж разглядел в ней особенного после трёх лет знакомства, было не ясно. И она не стала ждать объяснений и дальнейшего развития столь щекотливой темы, знала, что ничего конкретного не дождётся, с подоконника спрыгнула, поставила чашку в раковину и сообщила:

– У меня репетиция свадьбы. Болтать некогда.

Через неделю она вышла замуж. Стоя перед большим зеркалом в комнате невесты, глядя на себя в шикарном, белоснежном свадебном платье, с диадемой в красиво уложенных волосах, она стояла и вспоминала свою жизнь несколько лет назад. Вспоминала детдом, чужие, поношенные вещи, Сашку, которого любила, но рядом с которым даже не мечтала ни о чём. Потому что мечтать было не о чем. Она не умела, не знала, как мечтать. Представления не имела о том, что где-то есть совсем другая жизнь, где не нужно стыдиться себя, не нужно прятать глаза от других, просто потому, что тебя жизнь с раннего детства чем-то обделила. Даже не по твоей вине. И вот она невеста, и даже самой себе кажется настолько красивой, что все трагические воспоминания видятся нереальными, словно всё происходило не с ней. А она, на самом деле, Алёна Малахова, с той сладкой судьбой, что для неё когда-то сочинил Валера.

– Ну что, ты готова?

Валера вошёл в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Остановился, разглядывая её, улыбнулся. Тепло и искренне. Похвалил:

– Красавица. – Подошёл и положил руки на открытые плечи Алёны. – Самая красивая невеста, что я когда-либо видел.

– Нервничаю, – призналась Алёна. Стиснула пальцы в шёлковых перчатках.

Валера её едва ощутимо встряхнул.

– Успокойся. – Заглянул ей в глаза. – Всё будет хорошо.

И, наверное, в довершение своих слов, чтобы Алёна особенно прониклась и в них поверила, поцеловал её. Совсем не как младшую сестру, о чём твердил всё время их знакомства. Поцеловал по-настоящему, пылко и страстно. А Алёна замерла в его объятиях, и без того разнервничавшаяся, а теперь ещё и сбитая с толка. А когда Валера отстранился, заглянул ей в глаза, ровным голосом, чему она сама, признаться, удивилась, спросила его:

– Теперь я соответствую твоим вкусам?

Его губы тронула понимающая улыбка. Пальцем он приподнял ей подбородок.

– Теперь – да.

Видимо, ей стоило этому порадоваться. Почувствовать себя лучшей, особенной, победительницей, ведь она прошла огромный путь, от девушки с подносом из дешевого кафе до прекрасной невесты, на которую Валерий Зиновьев готов обратить своё пристальное внимание. Наверное, она должна чувствовать себя принцессой, не меньше.

Спустя час она стала женой, она перестала быть Малаховой, она стала частью семьи Вагнер. Почётное звание, как ни крути. Большое достижение для её судьбы. Но, стоя перед женщиной регистратором, рядом с сияющим женихом, с торжественными гостями за спиной, Алёна думала совсем не о том, какие перемены происходят с её жизнью именно в эти минуты. Она вспоминала поцелуй Валеры, и гадала: неужели она вот этого ждала? После стольких лет, разочарований, стараний, его уроков и наставлений, которые, порой, откровенно ненавидела и даже презирала. В тот день, что он свершил свой давний план и продал её, как можно дороже, она задумалась о том, что же она от него ждала всё время их знакомства. На любовь похоже не было, скорее, на зависимость, на желание что-то ему доказать.

Через день после церемонии бракосочетания Алёна с Фёдором улетели в свадебное путешествие, на Барбадос. Две недели тишины и отдыха. Если бы ещё Фёдор не ходил за ней по пятам, стараясь предугадать каждое её желание, даже мимолётное. Это несколько раздражало, но на лице новоиспечённого мужа отражалась такая степень влюблённости и обрушившегося на него счастья, что Алёне было неловко так быстро спускать его с небес на землю. А ей, признаться, было не до него. Её мучили совсем другие мысли и вопросы. Снова вопросы о том, как жить дальше. И она всё думала и думала о том поцелуе. Наверное, думала потому, что он её обжёг. То ли от неожиданности, то ли от долгого ожидания, то ли это значило нечто большее. И вот об этом думать и знать не хотелось.

Главное, чему Валере удалось её научить за годы их общения, это тому, что никогда не следует бросаться в омут с головой. Это далеко не всем по карману, потому что обычно внезапная жгучая страсть портит людям жизнь и серьёзно путает планы. Повзрослев, Алёна, наконец, смогла понять, о чём Валера твердил ей все эти годы. Он не хотел с ней никаких отношений, он делал бизнес, и прошлые влюблённости, отношения, не дай Бог болезненное расставание, с обидами и недомолвками, не позволили бы им дойти вместе до желаемой цели. Не дали бы возможности идти рука об руку последние три года, сотрудничая и поддерживая друг друга, в том числе, и финансово. Это был взаимовыгодный тандем, но, похоже, он себя изжил. Как дальше общаться с Валерой, Алёна не знала. Особенно, после поцелуя. Если бы он её не поцеловал тогда!.. Если бы она не осознала, какие проблемы ей это сулит. Если бы не почувствовала себя, стоящей на грани!..

– Я не могу дать тебе денег, – сказала она ему при следующей встрече.

Они с Фёдором вернулись из свадебного путешествия, но ещё неделю Алёна тянула с приветственным звонком Валере. Знала, что их встреча будет последней. Приняла для себя это решение, а с такими решениями она никогда не спорила, и назад не оглядывалась. Назначила встречу в квартире на Цветном бульваре. Свадебный подарок Фёдора, в этой квартире он когда-то жил, недолго, когда делал вид, что бунтует, взрослеет, и делает попытки стать самостоятельным и независимым. Хватило его на пару лет, после чего он вернулся в дом родителей, и с тех пор живёт с ними. И молодую жену привёл под их крышу. Наверное, если бы Алёна собиралась прожить с ним всю жизнь, поспорила бы, начала бы уговаривать переехать, и она даже сделала это, но лишь для того, чтобы Фёдор переполошился настолько, чтобы переписать на неё свою холостяцкую квартиру. Чтобы у Алёны оставалась иллюзия самостоятельной жизни, чувства свободы. А она решила, что это достойная плата за все старания Валеры для неё.

Положила ключи от квартиры на стол.

– Я подарю тебе эту квартиру. Ты знаешь, что она стоит куда больше, чем ты рассчитывал получить.

Валера прошёлся по просторной гостиной, оглядывался с хозяйским видом.

– Ты права, – согласился он.

– Только повремени с продажей, – попросила его Алёна, – не подставляй ни меня, ни себя. Думаю, если ты поживёшь здесь несколько месяцев, а то и год, тебя это не слишком обременит.

Он сел на диван в своей любимой позе, раскинув руки на спинке и положив ногу на ногу. На Алёну посматривал с хитрой усмешкой, но, в то же время, с довольством во взгляде.

– Как женишок в свадебном путешествии себя вёл? – поинтересовался Валера со смешком.

Алёна не удержалась от усталого вздоха. Присела на высокий табурет у барной стойки.

– Таскался за мной повсюду.

– Придётся тебе потерпеть.

– Придётся, – согласилась она. Остановила внимательный взгляд на лице Валеры. Затем сказала то, зачем сюда пришла. – Думаю, нам не стоит больше общаться.

Он не удивился, скорее, развеселился. Заинтересованно вздёрнул брови.

– Даже так?

– Мы закончили игру. Если продолжим видеться, это привлечёт лишнее внимание.

– То есть, ты выпихиваешь из своей жизни последнего родственника? Родителей в аварии похоронила, теперь от двоюродного брата избавляешься. Который тебя холил, лелеял, оберегал от напастей в большом, страшном городе…

– Перестань ёрничать, – оборвала его Алёна. – Ты сам понимаешь, что я права. Одно дело, когда ты перестанешь появляться рядом со мной, и у меня будет двоюродный брат, где-то там, – она неопределённо повела рукой, – и совсем другое дело, если ты будешь бесконечно отираться рядом. И родители Феди начнут присматриваться и задавать вопросы. Например, откуда у менеджера среднего звена такие доходы. А уж если ты в очередной раз жениться соберёшься на какой-нибудь пятидесятилетней бабочке, и вовсе…

– За себя беспокоишься? – спросил Валера, разглядывая её.

Алёна притворяться не стала, кивнула.

– И за себя тоже.

– Не надо мне было тебя целовать, – признал он. – Теперь ты смотришь на меня по-другому.

– Не надо было, – вновь согласилась Алёна. – Но всё к лучшему. Наверное.

Валера театрально взмахнул рукой.

– Я выпустил в свет ещё одну прекрасную бабочку!

От этих слов стало неприятно, царапнуло где-то внутри, а Алёна вдруг удивилась, что никогда не спрашивала Валеру о том, первая ли она у него «ученица». Выходит, что нет.

– Я ничего тебе больше не должна, – сказала она, дотронулась до ключей от квартиры, что лежали рядом. – Только прошу, не подводи меня.

– Не подведу. Мне самому это не выгодно.

Алёна соскользнула с высокого табурета, хотелось уйти так, чтобы больше не произносить лишних слов, не встречаться взглядами, казалось, что так будет проще и легче. Но Валера поднялся с дивана и шагнул к ней.

– Попрощаешься со мной? Я тебя любил, детка. Ты особенная.

Он произнёс всё это, глядя Алёне в глаза, и она всё-таки позволила ему обнять себя. Валера сжал её на секунду, а когда отпустил и заглянул в лицо, игриво подмигнул.

– Но ты ведь знаешь, где меня искать.

– А ты знаешь, что я не возвращаюсь, – сказала она. Скупо улыбнулась ему на прощание, и из квартиры вышла. И неожиданно поняла, что испытывает облегчение. Облегчение, а не страх и одиночество. Она, на самом деле, начала новую жизнь.

Конечно, она планировала эту новую жизнь растянуть надолго. Может быть, будь она терпимее, мудрее, она бы держалась за Фёдора, но порой случается так, что человек не твой. Умом понимая, насколько муж её любит и боготворит, Алёна ничего не могла поделать с тем, насколько сильно Фёдор выводил её из себя, одним своим присутствием. А ещё тем, что готов был верить каждому её слову. Это не укладывалось в голове, разочаровывало, раздражало, но этот большой человек с добрыми глазами, готов был проглотить от неё любую, даже самую откровенную ложь. Фёдор был старше, должен был быть мудрее, работал с отцом в банке, и считался хорошим финансистом. Проводил серьёзные сделки и банковские операции, был осторожным и придирчивым в работе, но, оказываясь дома, наедине с женой, становился похож на пончик, покрытый мёдом. Радовался всему, что она ему говорила и что готова была дать. И всегда был счастлив. А Алёна счастлива не была, хотя, её жизнь со стороны, наверное, напоминала сказку. Но она не чувствовала себя замужней женщиной, не чувствовала рядом мужского твёрдого плеча, и все полтора года, что они с Фёдором были женаты, с самого первого дня, планировала развод. Муж дарил ей драгоценности, машины, давал денег, а Алёна скрупулёзно всё это откладывала, прятала, старательно не обращая внимания на то, что временами самой на себя становилось противно. Спектакль затянулся, а она всё бросала и бросала монетки в копилку, не в силах остановиться.

Нагнетали ситуацию родители Фёдора. Они все вместе жили в большом доме, и, по крайней мере, от проницательных глаз Елены Константиновны было не спрятаться. А та замечала перемены и в характере Алёны, и в отношении к её сыну, и к его деньгам, определённо замечала. Да и Алёне справиться с собой становилось всё труднее. Раздражение и недовольство вылезали наружу, она срывалась, нервничала, а уж после того, как родители Фёдора раз за разом принялись поднимать тему рождения наследника, а Алёна старательно находить причину для отказа, она и вовсе стала в их глазах плохой. Однажды даже услышала, как Елена Константиновна выговаривает сыну:

– Где это видано, чтобы какая-то девчонка взрослым мужчиной крутила? Федя, ты же взрослый мужчина! Приструни свою жену! Это уже, попросту, неприлично! Она вчера Вере Зотовой прямо сказала, что вы ещё не готовы к ребёнку!

– Так, может, она права, мама? – подал голос Фёдор. А Алёна, стоя за дверью кабинета и подслушивая, от нерешительных интонаций, прозвучавших в голосе мужа, закатила глаза.

– В чём права? Что не хочет мужу ребёнка родить? В этом она права? Когда женщина любит, она всегда мечтает о ребёнке! А Алёна не хочет. Делай выводы!

Фёдор вздохнул, молчал. А Елена Константиновна продолжила, правда, тише, но более раздражённо и возмущённо.

– Я как чувствовала, как чувствовала, что эта свадьба ни к чему хорошему не приведёт. Так пела, так глазки закатывала, на шею тебе вешалась!.. Даже папа сказал: хорошая девочка! Меня надо было слушать, мне она сразу не понравилась. И братец её тоже, на проходимца похож. Вот где он?

– Мама, ты же знаешь, Валера переехал в Прагу.

– Не придумывай, – перебила она сына, – какая Прага? Кому он там нужен?

– Мама, ты преувеличиваешь. Как всегда.

– Я, как раз, никогда не преувеличиваю. А вот ты ведёшь себя, как истинный мужлан. Ничего, кроме женской юбки, перед собой не видишь, и ни о чём больше не думаешь. Тебе должно быть стыдно, Фёдор! А если ты материнскому чутью не веришь, придётся тебя на путь истинный направить.

– Что ты сделала, мама?

– Ничего. Но я узнаю, почему твоя принцеска вдруг так поменялась. Со штампом в паспорте прошла вся детская придурь. И братец её исчез, мне это ещё тогда странным показалось. Я это так не оставлю!

Елена Константиновна не на шутку разбушевалась, а Фёдор ничего не ответил на её последние предостережения. По всей видимости, мешать матери выяснять истину не станет. Конечно, он-то уверен, что прав, что ничего страшного она не выяснит, а вот Алёна поняла, что пришёл момент подавать на развод. Пока не полетели клочки по закоулочкам.

Новость о том, что Алёна хочет развестись, родители Фёдора восприняли с видимой радостью. Она давно их, как невестка, не устраивала, они считали её хитрой аферисткой, и вся проблема состояла в том, что ей предстояло выплатить хорошие отступные, так как подписать брачный договор их сын при женитьбе наотрез отказался.

– На это она и рассчитывала! – кричала Елена Константиновна.

Рудольф Александрович не кричал, но успокаивал жену тем, что они пойдут в суд, и Алёне не достанется ни одной лишней копейки. И только чувства Фёдора ни кем в расчёт не принимались. Алёне, несмотря ни на что, было его жаль, но продолжать неудачный спектакль не было ни сил, ни желания, ни причины. Она попыталась поговорить с мужем по-хорошему, в надежде объяснить, что так случается, что он не виноват, и был замечательным мужем, но она, наверное, на самом деле, была слишком молода и глупа, как и говорил в своё время Валера, и влюблённость приняла за нечто большее.

– Она снова дурит тебе голову, – твердила Елена Константиновна расстроенному сыну. – Она аферистка, она всё сделала специально! Ты знаешь, что она переписала квартиру, что ты ей подарил, на своего брата? И где квартира, где брат? Они просто воры и аферисты! Господи, как такое могло с нами случиться? Рудольф, это позор!

Фёдор родителей не слушал, он был поглощён своим горем, он приезжал к Алёне каждый день, после того, как она в одночасье съехала из дома Вагнеров. Сама сняла квартиру, перевезла свои вещи, и, наконец, выдохнула. Но муж приезжал и умолял вернуться. А она впускала его, пыталась разговаривать, потому что его было жаль.

– Вернись домой, – просил Фёдор.

– Не хочу, – отказывалась Алёна. – Невозможно жить в такой атмосфере.

– Тогда давай жить здесь. Я люблю тебя, – говорил он и брал её за руку. На себя было противно, но даже его прикосновения выводили из себя, и Алёна руку убирала. И чтобы как-то сгладить очередной момент, принималась этого большого, доброго человека увещевать:

– Федя, у нас ничего не получается. Я понимаю, что ты хороший, я тебя люблю, но совсем не так, как надо любить. Давай разведёмся, – просила она раз за разом. – Поверь, так будет лучше. Тебе нужна другая жена.

Он упрямо качал головой.

– Нет. Я люблю тебя. Ты просто злишься из-за родителей.

Алёна вздыхала.

– Да не из-за родителей я злюсь.

В один из дней, когда уже не осталось сил, она на него закричала:

– Я не хочу с тобой жить! Я не могу, не хочу, прости, но ничего не изменишь! – А, встретив очередной упрямый, непробиваемый от его доброты и понимания взгляд, сказала: – Ты даже не задаёшь мне никаких вопросов! А, может, я, на самом деле, такая, как говорят твои родители? Может, я дрянь? Почему ты не спрашиваешь у меня про квартиру? Я отдала её Валере!

– Мне всё равно.

– Тебе не может быть всё равно! – разозлилась она. – Так не бывает!

Бывает или нет, Алёна так и не узнала. Спустя несколько дней, после очередного разговора в подобном тоне, Фёдор разбился на машине. Куда он поехал среди ночи, в метель, никто не знал. Его родители пытались докричаться до всех вокруг. Говорили, что он ехал к ней, что она беспутная дрянь, издевалась над их сыном, звонила ему по ночам, и после очередного звонка, он помчался к ней. Не справился с управлением и врезался в опору ограждения. Приехавшая «скорая» констатировала смерть, сказали, что Фёдор погиб мгновенно. От того, что он не мучился, было совсем не легче. И, узнав о гибели всё ещё законного мужа, Алёна замерла, не в силах прийти в себя от шока. Долго стояла посреди квартиры, прижав к груди замолчавший телефон, и понимала, что не может заплакать. Не имеет права плакать. Потому что она, наверное, всё-таки она, виновница его гибели.

– Он был очень хорошим, – твердила она всем, кто пытался с ней говорить в последующие дни. Приезжали следователи, адвокаты, все от неё что-то хотели, а она будто заледенела изнутри, не в силах справиться с ненавистью к себе.

Когда слух о гибели Фёдора Вагнера, единственного сына и наследника, пролетел по городу, ей позвонил Валера. Наверное, хотел спросить, как дела, возможно, поддержать, предложить свою помощь. А Алёна, услышав его голос через полтора года, вдруг взорвалась, и всё, что смогла сказать ему, точнее, выкрикнуть в трубку:

– Это ты виноват!

Безумно грустно осознать, как на самом деле относился к человеку, когда его уже нет в живых. Не любовь, не страсть, не желание быть с ним рядом каждый день своей жизни. Но привязанность и понимание того, насколько хорошим человеком он был. А тебе такой не стать никогда. Потому что, видимо, не дано.

Чуть позже, едва оправившись от похорон, на которые Алёну не допустили, родители Фёдора обрушили на неё весь свой гнев. Ведь, как выяснилось, за несколько дней до своей гибели, Фёдор написал завещание, оставив всё своё имущество любимой жене. И этот его шаг, необдуманный и совершённый, наверняка, под негативным психологическим воздействием на фоне угроз и изощрённых манипуляций со стороны Алёны, послужил поводом для полноценного судебного разбирательства. Алёну даже попытались обвинить в его смерти, Елена Константиновна твердила, что она довела её сына до самоубийства. А на Алёну будто повесили красную тряпку, куда бы она ни пришла, к ней обращались все взоры, и сочувствия в них было немного.

– Мне не нужно это наследство, – сказала она родителям мужа. В какой-то момент не выдержала, приехала к ним, всерьёз опасаясь, что её застрелят из охотничьего ружья, увидев на пороге. Но нет, даже позволили войти в холл. – Я подпишу все бумаги. Я не просила Фёдора об этом, и ничего не ждала. Я вам клянусь.

– У нас больше нет сына, – проговорила Елена Константиновна сквозь стиснутые зубы. – А ты пришла сюда клясться?

– Я уеду из города, – пообещала она. – Вы меня больше не увидите. Только, давайте, остановим это безумие.

– Это не безумие! Это кара для тебя, это проклятие! Федечкина смерть к тебе ещё вернётся!

Алёна прикрыла глаза и с трудом втянула в себя воздух. Кажется, её проклинали. И, кажется, она это заслужила.

– Я откажусь от наследства, – повторила она, и вышла за дверь.

Оставаться в городе было нельзя. Подписав бумаги об отказе от наследства, что оставил ей муж, нищей и босой не осталась, деньги и драгоценности, что дарил ей Фёдор во время их брака, остались при ней, и на них можно было обустроить свою новую, вполне обеспеченную жизнь. Но только не в Москве. Вот только снова искать обеспеченного мужа, как предполагалось в своё время Валерой, как поступал он сам, меняя жён, совсем не хотелось. И поэтому необходимо было найти работу. Дав себе небольшую передышку, порадовавшись тому, что её оставили в покое адвокаты и следственные органы, Алёна обдумала ситуацию, и решила обратиться за помощью к человеку, который ей когда-то эту самую помощь предлагал. К Борису Качалину.

С Борей они не виделись несколько лет, но Алёна, ориентируясь на слухи, знала, что Боря успел жениться и даже стать отцом. Не мешало его с этим поздравить. А заодно и попросить о помощи.

– Мне нужна работа. И, желательно, не в Москве.

– Работа? – удивлённо протянул Качалин, с особым, приметным удовольствием поглядывая на Алёну. – А ты когда-нибудь работала?

У неё вырвался печальный вздох, в память о том времени, когда ей приходилось работать. Закинула ногу на ногу и пригладила на коленке подол платья.

– Можно сказать и так, – проговорила Алёна. Кинула на Бориса смущённый взгляд.

Тот этот взгляд прочитал по своему, весело хмыкнул.

– Понятно.

А Алёна склонила голову, глянула на бывшего любовника с мольбой.

– Боря, я не могу здесь оставаться. Если я останусь, они меня в могилу сведут.

– Да слышал я про твоего мужа, – ответил он. – Мне жаль. – Во взгляде мелькнуло сочувствие, а затем интерес. – А зачем тебе работать? Ты наследство получишь.

– Не получу. Я от всего отказалась.

Вот этому он удивился.

– Как? Ты с ума сошла?

Алёна лишь отмахнулась.

– Не надо мне ничего. Вагнеры меня за эти деньги на столбе распнут. И так говорили, что я Федю из-за наследства убила. Елена Константиновна на последнем суда даже сказала, что я могла киллера нанять. Чтобы полиция проверила.

– Ты?!

– Она считает, что я исчадие ада. Не меньше. Боря, я хочу уехать. Помоги с работой, хоть как-то.

Он в задумчивости потёр подбородок, пообещал подумать, поспрашивать, и в тот день Алёна ушла от него ни с чем. Правда, спустя неделю Качалин позвонил и схода поинтересовался:

– Как ты относишься к Нижнему Новгороду?

– Замечательно, – выпалила Алёна, не припомнив об этом городе ничего, кроме великой Волги. И тут же спросила: – Когда ехать?