Текст книги "Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том"

Но, пограничных субъектов за одни только формы поведения, можно было наказывать. Так, перед праздниками или по случаю приезда в страну VIP из другой страны, как говорилось выше, и «девиантов» и «делинквентов» одинаково ссылали за «101-ый» километр. Причем, если их транспортировали в специально отведенные места на Дальнем Востоке или Севере, то могли осуществлять это, одевая и на тех (тунеядцев) и на других (проституток или фальшивомонетчиков) наручники. Но, вот лечить пограничных субъектов, или не лечить, – вопрос был чрезвычайно сложный. Так, профессор, доктор юридических наук, В. Ф. Пирожков, попробовал лечить «пограничных субъектов», находившихся в местах ссылки. И обосновал лечение в своей монографии, которую так и назвал: «Терапия преступности». За эту свою деятельность и за ее обоснование, автор был исключен из КПСС, и уволен с работы. Но, после того, как книгу опубликовали в ФРГ и Испании, был реабилитирован, в КПСС восстановлен. Но дал подписку, что «лечить преступников больше не будет».

Врачи-психиатры, пациентами которых были пограничные личности, наоборот, не могли не лечить их. Ибо, тогда возникал вопрос, на каких основаниях эти люди находятся под «динамическим наблюдением» в психиатрических диспансерах, да еще под грифом «СО» («социально опасные»)? Поэтому, у данных пациентов автоматически «обнаруживали» следующие симптомы: дезадаптация к социальным условиям, в которых они проживают, оппозиция ко всему, без всяких мотивировок и оснований, например, к службе в СА, негативизм, реакции имитации, эмансипации, а также расстройство сна, различные функциональные расстройства, например, желудочно-кишечного тракта, колебание настроения, аффективные реакции, не адекватные ситуации, суицидальные мысли, расстройство влечений, появление перверсных наклонностей, стереотипное реагирование на разные раздражители, снижение работоспособности и продуктивности, головные боли, приступы агрессии и т.д., и т.п.. Не трудно заметить, что все эти «симптомы» могли быть у любого нормального человека.

(Справка. Человек, находящийся под так называемом «динамическом наблюдением» в психиатрическом диспансере, автоматически находился на учете в отделениях МВД и КГБ. Если он имел гриф «СО», то это – пожизненно. Даже с 90-летней пациентки, которая была в состоянии глубокого слабоумия и не могла себя обслуживать, двадцать пять лет назад поставленный ей «СО» снять было не возможно. Так было в СССР, но точно также было, в этом автор убедился лично, и во Франции. Так, если человек хоть на сутки, как С. А. Есенин, попадал в психиатрическую клинику предместья Парижа «Saint Monde», или – «Saint Jeannevieve», оказывался сразу же и навсегда под наблюдение компетентных органов).

В. В. Ковалев не предлагал свою классификацию «пограничных личностей». Несмотря на то, что все советские психиатры и психологи находились на марксистских позициях, вырабатывая концепцию «души», «сознания», «психики», «личности», «характера», тем не менее, говоря об одном и том же, а именно: о людях, не больных, и не здоровых, одни называли «акцентуированными личностями» (А. Е. Личко), другие – «акцентуированными характерами» (Б. Д. Карвасарский). Третьи – «невротическими характерами» (В. Н. Мясищев). И каждый предлагал к тому же свою классификацию пограничных типов. Конечно, с точки зрения серьезной методологии, «характер» и «личность» – далеко не одно и то же. Но, советскими психиатрами, методология традиционно игнорировалась. На первом месте была клиника, интуитивно воспринимаемая врачом. Для практики название термина, которым обозначался пограничный субъект, был не важен. Как не важно было название одного и того же «характера». Например, истерический или демонстративный. Паранойяльный или педантичный. Эпилептоидный или ригидный. (Классификация автора представлена в учебнике «Социальная медицина». Часть 2. Раздел 1. Глава 3). В. В. Ковалев также не спорил по поводу, кого относить к пограничным субъектам, и в сфере чьей компетенции эти пациенты должны находиться.

Осталось загадкой, откуда и почему профессор В. В. Ковалев взял понятие «дизонтогенеза» и связал его с пограничными субъектами. (Конечно, были и другие психиатры, которые вслед за Ковалевым повторяли «дизонтогенез». Но их воззрения не представляют никакого научного интереса, ибо это понятие заимствовано ими у В. В. Ковалева, который сам не мог в нем разобраться). Если же вернуться к истории основного термина – онтогенез (от греческого ontos – сущее, и geneses – происхождение), то ввел его немецкий биолог-эволюционист, последователь Чарльза Дарвина, Эрнст Геккель, впервые применив в книге «Общая морфология организмов» (ТТ 1—2. 1866 г.). Под онтогенезом Э. Геккель подразумевал совокупность преобразований, претерпеваемых организмом, от зарождения до конца жизни. (Кстати, Геккель первым применил метод генеалогии к животному миру). Если следовать научным взглядам Геккеля, то «дизонтогенеза» быть не может, ибо понятие «онтогенез» включает все, что претерпевает организм, с минуты рождения до смерти. Кстати, точно также не может быть дезадаптации, которую, как правило, приписывают пограничным субъектам. Ибо, согласно теории Ганса Селье, который ввел в научный обиход термины «стресс» и «адаптация», последняя как раз выражает то, что организм не приспособлен к среде, и находится в состоянии приспособления, то есть, адаптации. Г. Селье подробно описал адаптационный синдром.

Возвращаясь к «дизонтогенезу» В. В. Ковалева, прочитав все его работы на эту тему, начинаешь понимать, что данный термин ему был необходим, чтобы разделить, повторяем, психологически понятных (даже с модусом делинквентности, то есть, преступности) пограничных субъектов, от психологически непонятных пограничных субъектов. Последних он и относил к дизонтогенетическим личностям. Использование данного термина наводит на мысль, что появление среди пограничных субъектов психологически непонятных личностей, В. В. Ковалев связывал с генетической программой, то есть, с наследственностью. Во времена В. В. Ковалева были единичные случаи преступлений, совершаемых дееспособными людьми, мотивы которых психологически были непонятны. Сейчас, каждое второе преступление – психологически непонятно. В. В. Ковалев опередил свое время. Его «теория» была сформирована на уровне профессиональной интуиции. «Дизонтогенез» – иероглиф, который расшифровало время. Наиболее яркая работа В. В. Ковалева «Некоторые общие механизмы начального этапа пограничных состояний» (В книге «Четвертый Всероссийский съезд невропатологов и психиатров». Том 1. Москва 1980 г. Стр. 204—208).

(Справка. В 1886 году немецкий психиатр Рихард фон Краффт-Ебинг опубликовал «Половую психопатию» – энциклопедию, до сих пор непревзойденную, извращения полового влечения. Тогда не было слова «порнография», иначе именно такой бы ярлык навесили на эту книгу. Автора даже его коллеги обвиняли в оскорблении человека, в низведении человека до уровня животного, и т.д., и т. п. В наше время «Половая психопатия» относится к разряду «энциклопедии обыденной половой жизни». R. v. Krafft-Ebing. «Psychopathia sexualis». Stuttgart, 1886).

«Дизонтогенез» В. В. Ковалева не что иное, как дегенерация, или вырождение. Термины «дегенерация» и «вырождения» были запрещены для научного использования. В СССР, если еще можно было прочитать и процитировать Цезаря Ломброзо, то Макс Нордау был запрещен цензурой. Имя М. Нордау не найдешь ни в «БЭС», ни в «Философском словаре», выпущенные в разные годы после распада СССР, ни в «Культурология. ХХ век. Словарь» (СПб. 1997 год). А ведь его не раз цитировали и Альберт Швейцер, и Карл Ясперс, и Жан Поль Сартр, и В. В. Розанов, и Мартин Хайдеггер. М. Нордау написал «Вырождение» в 1893 году. А в 1895 году эта книга была переведена на русский язык и издана с разрешения цензуры, в Киеве. Через год она была там же переиздана. Максу Нордау принадлежит термин «fin-de-siecle». Дело с Нордау, для нас, наверно в том, что и по сей день, блестяще описанные им стигмы вырождения, как отдельного человека, так и общества в целом, легко различимы в наших современниках. Еще и в том, что Нордау называл вещи своими именами.

«Отморозки» – народная молва метко окрестила определенный тип своих сограждан. Тот, что процессы негативной мутации в настоящее время идут широким фронтом, со все возрастающей скоростью, – хорошо известно специалистам. Преступления, которые совершают психически здоровые люди, все больше и больше становятся психологически непонятными. Так, разве можно понять молодых, психически и физически здоровых ребят, солдат из элитных войск, прошедших две Чеченских войны со славой, которые вдруг, не с того, ни с чего, берут оружие и запасы патронов, расстреливают в упор своих боевых однополчан, и уходят, куда глаза глядят, убивая на своем пути всякого, кто попадется? В 2002 году, накануне «Дня защитника Отечества», из воинских частей разных регионов России, были совершены стереотипные побеги с бессмысленными жертвами. По формальным признакам, эти «побеги» вполне подпадают под понятие «психическая эпидемия». Проблема немотивированных преступлений, которые давно уже не только в России, но, пожалуй, во всем цивилизованном мире обрели характер массовости и стереотипной повторяемости – серийности, до сих пор не осознается учеными, как качественно новое явление человеческого существования. Любые попытки объяснить «необъяснимое» в старых терминах: «дезадаптация», «стресс», «социальная агрессия» и т.д., и т.п., – от лукавого! Еще не прошло и четверти века, как нашу страну захлестывали волны массовой подростковой токсикомании, когда школьники из приличных семей, собираясь небольшими группами, нюхали выхлопные газы автомобилей, вдыхали ядовитые пары клея «БФ-2» и разных других химикатов, не испытывая при этом ни удовольствия, ни возбуждения. Не все же они вымерли. Большинство среди нас, взрослых. У многих семьи и дети. В ту пору, коммунистической, псевдонаучной борьбы с алкоголизмом, ученые просмотрели проблему массовой подростковой токсикомании. В настоящее время, насколько нам известно, социальные «взрывы» наркомании и педофилии, «серийных» убийств, бессмысленных преступлений, которые совершают психически здоровые молодые солдаты, эскапизм инфантов, побивший все международные рекорды, и ни по каким параметрам не сопоставим с беспризорностью времен гражданской войны или ВОВ. Здесь же поджоги, уход в секты, мистицизм, деградация спортсменов, для которых прием анаболиков – нормальное явление, массовое употребление лекарственных препаратов, которые продаются без рецепта, а назначаются телеведущими «Прогноза погоды» или «Времечко». Пятидесятикратное увеличение количества аптек в Москве и Петербурге, проникновение этого «спрута» в села и деревни. Такое же массовое употребление псевдолекарственных препаратов и применение «приборов», «удлиняющих молодость, жизнь, улучшающих здоровье», типа «Бальзама Биттнера», «Лампы Чижевского», «кремлевских таблеток», «витамина Флоренского» и т.д., и т. п. Массовое лечение у лицензированных «народных целителей», «знахарей», «колдунов в трех поколениях», «магах», «экстрасенсах»? Все эти, и множество других явлений, которые с невиданной никогда ранее ни в истории России, ни в истории других стран, агрессией обрушиваются на здоровье населения, совершаются людьми и потребляются людьми, и полностью входят в категорию психологически непонятных серийных преступлений.

Социологические «объяснения» происходящего не в состоянии вскрыть внутренние причины криминального гомицидного и суицидного поведения, под определение которого попадают выше перечисленные стигмы нашей реальности. Судебно-психиатрические критерии пограничных состояний и действий, под которые также попадают выше перечисленные реалии, – это максимум, что может «приписать» судебный психиатр субъектам, действия и поступки которых психологически непонятны. Объяснить подобные массовые деяния «алчностью», как навязывает обывателю аналогичное шоу, серийно идущее по центральному телевидению, в обойме других подобных «развлечений», от «Слабого звена», до «Последнего героя», значит, открыто манипулировать массовым сознанием обывателя «черными PR».

Для того, чтобы не уходить в сторону от нашего «предмета», который пора обозначить, как актуальную проблему пенитенциарной психологии: кем является, с точки зрения юридической психологии, пограничный субъект, делинквентное поведение которого чаще всего серийное, и, самое главное, психологически непонятное? Для того, чтобы найти правильный подход к решению данной проблемы, необходимо найти в той же «пограничной» психиатрии и юридической психологии понятие, которое бы включало в себя (имплицитно), содержание выше обозначенной проблемы. В юридической психологии как науке, также нечего не возникает из нечего. Для этого необходимо, во-первых, вспомнить «Характерологию» Теофраста, субъектами которой являлись пограничные типы с делинквентным поведением. Во-вторых, в современных «характерологиях» найти тип, который бы периодически совершал психологически непонятные действия. «Дизонтогенетические субъекты» В. В. Ковалева – это уже концепция, которая пока еще до конца не понятая. Со времен Эрнста Кречмера, почти в каждой «Характерологии» разных авторов есть так называемый диспластичный характер.

Диспластичный характер – единственный характер, описанный Кречмером (за исключением этнических особенностей строения тела!), в котором реализована его гениальная идея единства тела и характера. Пограничный субъект, обладая диспластичным характером, периодически совершает поступки, в том числе и криминальные, которые психологически непонятные. Не ему самому, ни его психиатру или следователю. Человек, обладающий диспластичным характером, имеет непропорциональное телосложение. Например, как бальзаковский Вотрен: мощную грудную клетку, но короткие ноги, длинные толстые руки, с короткими толстыми пальцами и широкой ладонью. Шекспир наделил своего диспластичного Ричарда Третьего – горбом. И этим объяснил все его злодеяния и преступления, которые на самом деле, объединили Англию и освободили ее от предателей и французских агрессоров. Художник К. Д. Флавицкий и русские историки сочинили миф о красавице княжне Елизавете Таракановой, которая, якобы, выдавала себя в столицах Европы за дочь Елизаветы Петровны и претендовала на русский престол. Исследования останков Елизаветы Таракановой, осуществленные недавно, обнаружили, что она страдала врожденным выраженным искривлением позвоночника. То есть, была горбатой. Если она и претендовала на русский престол, то точно, как диспластичная личность, которая не понимает себя.

Виктор Гюго также создал физического и морального урода – Квазимоду, прекрасно описав его импульсивные поступки. Намного раньше Э. Кречмера, два немецких художника Ханс Хольбейн Младший и Альбрехт Дюрер, изучая сотни живых натур, вывели формулу диспластичного (криминального и психологически непонятного) характера:

«всякий человек, имеющий диспропорциональное тело, имеет и порочную душу».

Это одно из высказываний Ханса Хольбейна. Множественные портреты Х. Хольбейна отражают это правило. А вот одно только высказывание А. Дюрера из «Четырех книг о пропорциях»:

«Пропорциональная женщина, не важно, широкий у нее таз, или узкий, всегда имеет „ромб Венеры“. У женщины с широким тазом, верхний угол ромба будет тупым. У женщины с узким тазом – острым. Обе будут верными женами и хорошими матерями. Диспропорциональная женщина вместо ромба будет иметь квадрат. Она не будет отличаться постоянством в супружеской жизни, и будет или бесплодной, или – рожать больных и порочных, как она сама, детей».

Как известно, эпоха Возрождения, брала свои эталоны и сюжеты у древних греков и римлян. Но, на то и были гениями ее лучшие представители, что, тщательно изучая образцы прошлого, они не копировали их, а – шли дальше к совершенству. Так, и Леонардо да Винчи, и Ханс Хольбейн и Альбрехт Дюрер, знали идеальные пропорции человека, прекрасного физически (идеалов духовного, как известно, ни древние греки, ни римляне не изображали). Вот эти пропорции.

Рост – значение не имеет.

Окружность грудной клетки – 1/2 роста.

Высота грудины – 1/5 окружности грудной клетки.

Высота живота – 2/5 окружности грудной клетки.

Расстояние от мечевидного отростка грудины до пупка = Расстоянию от пупка до лонного сочленения = 1/5 окружности грудной клетки.

Расстояние между наивысшими точками подвздошных костей = 4/5 высоты живота.

Какая скрывается математика за этими пропорциями – не известно. Всем известен четырехрукий и четырехногий, с раздвоенным телом и двумя головами «человек» Леонардо да Винчи. Правда, еще никто не догадался измерить его пропорции и понять, почему такой схемой Леонардо да Винчи символизировал человека. Точно также неизвестно, каково пропорциональное соотношение различных частей тела, самых гармоничных и, поэтому, самых правильных и одухотворенных лиц Ханса Хольбейна Младшего. Например, портрет друга Хольбейна и Эразма Роттердамского, издателя Бонифатия Амербаха (1519 г.).

Альбрехт Дюрер, оставил «Четыре книги о пропорциях» (а, его интересовали пропорции человека в сравнении с пропорциями лошади – «самого совершенного по физической организации существа»). – законченный научный трактат. Это его второй трактат. Логически завершенный. Концептуально ясный, как бы сказали сейчас. Первым таким трактатом является «Руководство к измерению». Кроме этого, в его наследие входит множество заметок, примечаний, незавершенных трактатов, рукописных набросок. И, безусловно, множество чертежей, составляющих наброски человеческих тел, вписанных в круг, квадрат, целиком и отдельными частями, полных, и худых, высоких и низких, всех возрастов. Дюрера интересовали и тела экзотических животных, если они представляют собой математически завершенную, значит, прекрасную фигуру. Так, он зарисовал носорога. У Дюрера есть несколько способов измерения пропорций человека. «Арифметический» – при этом каждая часть тела представляет собой, без отношения к другим частям тела, определенную величину. Тело, как совокупность величин, может опять же быть пропорциональным и не пропорциональным. И по цифрам, можно определить, в какой части нарушена пропорция. Точно также тело может быть гармонически вписано в геометрическую фигуру. Сразу видно, правильное тело, или «искаженное». И, наоборот, все тело может быть покрыто геометрическими фигурами. И опять видно, пропорциональное (правильное), или непропорциональное (неправильное) тело. Но есть у художника и универсальный метод измерения пропорций тела. Этим мерилом является размер головы человека, пропорции тела которого, будут определяться. Данный размер есть величина от середины подбородка до самой верхней точки макушки. Пропорциональное тело должно составлять полное число «голов», и вдоль, и поперек. Дюрер полагал, что можно у самых разных пропорциональных людей, только одного пола и возраста, взять различные части тела и из них составить целого человека. Он непременно будет пропорциональным, и, следовательно, прекрасным. Понятие «пропорциональности» имеет много смыслов: «красивое», «здоровое», «аристократическое», «совершенное». «Диспропорциональное», следовательно, имеет противоположные смыслы. Вместо «диспропорциональное», Дюрер часто пишет «мужицкое». В это понятие он вкладывает не сословный социальный смысл, а нравственный смысл. «Мужицкое» – это грубое, черствое, ограниченное, жестокое, глупое, невежественное, порочное.

Концепция пропорциональных и не пропорциональных тел воплощена во всех рисунках Дюрера. Можно бесконечно восхищаться красотой его автопортретов. 1500 год (Мюнхен. Старая пинакотека). 1498 год. (Мадрид. Прадо). 1493 год. (Париж. Лувр). И можно бесконечно удивляться и делать различные предположения, что на автопортрет» 1493 года Дюрер изобразил себя чрезвычайно женственным, в его одежде атрибуты женской одежды. А, если сравнить этот автопортрет с его портретом молодой венецианки, 1505 год (Бек. Исторический музей), то можно поразиться сходству между Дюрером и молодой женщиной, которое, как и у Леонардо да Винчи с Джокондой, чрезвычайно похожей на Винчи, получилось в результате каких-то, еще неведомых нам, психологических законов самоидентификации с противоположным полом. Конечно же, что все, выше названные портреты, математически совершенны, как круг. Но, что сразу бросается в глаза, когда смотришь на прекрасные лица, особенно автопортрет 1500 года, написанный строго в фаз, это функциональная асимметрия, благодаря только которой лицо не просто прекрасно, но прекрасно духовно. Остается большой загадкой: как гений, узнавший все о человеческом теле, ни слова не обмолвился об этой, явной диспропорции – функциональной асимметрии? Как, впрочем, и Ханс Хольбейн Младший, у которого духовность также следствие функциональной асимметрии и Леонардо да Винчи.

Дюрер в одном из набросков к «Вступлению» к «Четырем книгам о пропорциях» писал: «все скотиды потому поклонники мрака, что души их уродливы, как и тела». Так, Дюрер, определил своей отношение к оппоненту Фомы Аквинского Дунсу Скоту, последователями которого были скотисты. «Скотиды», по Дюреру. Наконец, есть великолепная гравюра на меди Дюрера «Всадник, Смерть и Дьявол» (1513 г.). Во-первых, у всадника короткие руки по отношению к ногам. Остальные свои телесные диспропорции он прячет в латах. Разве можно лучше показать, кто сопровождает диспропорционального человека, и каков его диспластичный характер?

«Казус» 10

В городской терапевтической больнице умер главный врач. На его место пришел никому неизвестный врач-терапевт. Мужчина 49 лет. Он созвал весь медицинский персонал и сам себя представил, сказав, что для этого отказался от услуг представителя департамента здравоохранения. Из его короткого рассказа о себе, стало известно, что работал он в одном из городов России. Последние 15 лет работал главным врачом. Медицинскую карьеру начал с врача-ординатора. Был и заведующим отделением и заместителем главного врача по лечебной части. При этом подчеркнул, что не прекращал заниматься лечебной практикой. Является врачом высшей категории и заслуженным врачом РСФСР. Женат. Имеет двоих взрослых детей. Оба – врачи. Старший сын – гинеколог. Дочь – травматолог.

Предложение приехать работать на новое место с повышением принял сразу, ибо. Одновременно с ним получали работу с повышением сын и дочь в других больницах. Жена также врач. Но, фактически никогда не работала, ибо занималась воспитанием детей и домашним хозяйством. На родине у него остались престарелые родители, которых он постарается перевести к себе, если получит большую квартиру. В противном случае, все равно перевезет, купив им дачу, в которой можно жить круглый год. Еще он сообщил, что здоров, не курит, алкоголь употребляет умеренно и облает демократическим характером. Больше всего в людях ценит профессионализм. На этом, его речь закончилась. С членами трудового коллектива он решил познакомиться в процессе совместной работы.

Новый главный врач понравился всем, от его заместителя, 43-х летней женщины, проработавшей в больнице всю свою трудовую жизнь, после окончания медицинского института и ординатуры, до санитарки. Понравилось, что главный врач говорил спокойно, по существу дела, лаконично рассказал и о себе, и о семье. Коллектив также единодушно отметил некую особенность в манере держаться нового главного врача. Он не мог стоять на месте, говоря, все время как бы приплясывал, выделывая ногами разные движения. Но, самое главное, на что все абсолютно обратили внимание, что у главного врача были короткие руки, по отношению к туловищу и ногам. Он сразу, получил прозвище, данное ему остряком-патологоанатомом: «Ручонки».

Год прошел, как обычно. Главный врач ничего не менял в режиме работы, и сложившихся отношениях между сотрудниками. Пятиминутка, как была при первом враче короткой, такой же и осталась. Точно также ничего не изменилось во врачебных консилиумах. Он вообще руководил как-то незаметно. Никого не вызывал на ковер, не задерживал после доклада дежурную бригаду дополнительными расспросами. Во время обхода довольствовался только той информацией, которую ему сообщали лечащие врачи.

Правда, в двух вещах он резко отличался от прежнего главного врача. Во-первых, он сразу попросил, чтобы ему выделили палату в одном из отделений, больных которой он будет вести сам. И действительно, занимался лечением, ни как главный врач, а как обыкновенный ординатор, подчиняясь заведующему отделением. Согласуя с заведующим отделением, и диагноз, и план лечения, и тактику ведения больного. Точно так же, как рядовой врач, он брал ночные дежурства, в которых всегда отказывался быть главным во врачебной бригаде.

Во-вторых, он обедал и пил чай в коротких перерывах, не с коллегами, и не один, в своем кабинете, как это делал предыдущий главный врач, а – с сестрами и санитарками отделения, в котором работал. Вместе с ними доедал то, от чего отказались больные. Конечно, и к первому, и ко второму «новшествам» привыкли не сразу, какое-то время подозревали нового главного врача в разных грехах. (На деньги жаден, ибо получает на полставки больше, за ведение больных. Ест больничную еду, что другие врачи делают только во время ночного дежурства. Собирает у сестер и санитарок, компрометирующие врачей сведения). Но, скоро, от всяких не хороших подозрений отказались, и перестали замечать «эти мелочи». Со слов заведующего отделением, в котором работал главный врач, «специалист он был хороший. Врачебную категорию, и высшую врачебную награду получил заслуженно».

Главный врач почти стал своим, когда произошла весьма неожиданная, отвратительная, и, одновременно, нелепая, если учесть, что произошла она между коллегами, к тому же, между мужчиной и женщиной, история. Обсуждая это «ЧП», все вдруг вспомнили прозвище, которое дал главному врачу патологоанатом: «Ручонки!». И, если сначала это прозвище констатировало лишь то, что у главного врача непропорционально его телосложению, маленькие руки, то сейчас «ручонки» словно объясняли нелепость происшедшего. А произошло вот что.

Как-то в конце рабочего дня в кабинет к главному врачу зашла его заместитель по лечебной части, чтобы решить текущий, вполне ординарный вопрос. Во время обсуждения вопроса, выяснилось, что точки зрения главного врача и его заместителя не совпадают. Так как речь шла о персонале, то заместитель, женщина твердого, почти мужского характера (в отличие от главного врача она курила, давно и много, не имела детей, и, похоронив двух мужей, в настоящее время вдовствовала), заявила, что «ей лучше известно, каков кадровый расклад в больнице и что, и как можно в нем изменить, ибо она всю свою жизнь проработала в больнице, и знает всех, как облупленных». Главный же врач, по ее мнению, «вообще в людях не разбирается, так как относится к ним формально». Вдобавок, сказала заместитель главного врача, что «не случайно он питается объедками, оставшимися от больных с компании медицинских сестер и санитарок. Ибо, по ее мнению, не смотря на свои медицинские знания и заслуги, в душе он не выше деревенского фельдшера!» Потом, она всем признавалась, что не понимает, как это на нее нашло, что она так явно нагрубила главному врачу, и заключила, что у нее, видимо, начался климакс.

Пока его ругали и оскорбляли, главный врач оставался спокойным, и не перебивал коллегу. Ни сказал за весь этот период ни одного слова. Когда она закончила говорить, и перевела дыхание, он, как ни в чем не бывало, сказал: «Будет по – моему!» Если бы заместитель после твердых слов главного врача тихо ушла, ничего бы не произошло. А она вызывающе села на стул, закинула ногу за ногу, вынула сигарету, закурила и начала пускать дым в сторону главного врача. Он сидел и вновь молча смотрел на нее. Через продолжительную паузу, она, вынув сигарету и смотря в упор в глаза главного врача, вдруг произнесла очень тихо и очень твердо: «Нет! Будет, как я решила, „р у ч о н к и!“ И это свое поведение она также никак не могла объяснить, как и то, почему вдруг ей вспомнилось прозвище, данное главному врачу патологоанатомом?» Вот тут-то все и началось! Главный врач стремительно соскочил с кресла, подбежал к своему заместителю и ударил ее сильно по лицу, так, что она упала на пол со стула, как подкошенная. На этом он не успокоился, а дважды пнул женщину в грудь. Она успела увернуться, иначе удары могли бы принести ей серьезные повреждения. Ей удалось соскочить, схватить со стола стопку историй болезни и ударить ею главного врача по голове. Дрались они отчаянно и молча. Их едва разняли, когда мимо проходивший врач услышал шум и грохот вещей, и открыл дверь кабинета.

Потом были разборы этого «ЧП» на разных уровнях. В конце концов, решили в милицию не сообщать официально, хотя о драке в больнице знали уже почти большая половина медиков. Главный врач не оправдывался, но и вины никакой за собой не чувствовал. Заместитель же, испугалась, что с ней случилось, и прошла консультации психиатра, и гинеколога, которые никаких отклонений от нормы, в ее здоровье, в том числе, и признаков начинающегося климакса, не нашли. Главного врача быстро перевели заведовать архивом в департамент здравоохранения, как посоветовал психиатр, который также, по распоряжению начальника департамента здравоохранения, проконсультировал бывшего главного врача. Психиатр, беседовавший также с женой бывшего главного врача и запросивший на него характеристику с места работы, узнал, что главный врач обладал «легко возбудимым характером, что являлось причиной его неоднократных драк с сослуживцами-женщинами; не только врачами, но и медицинскими сестрами и санитарками; драка всегда возникала по служебному поводу, иногда, по пустяку, типа, на замечание главного врача санитарки, что она моет пол грязной шваброй, на что санитарка огрызнулась, он начинал ее бить, при этом, кого он ударял, как правило, начинал с ним драться. Также выяснилось, что он часто дерется с женой, которая к этому давно привыкла. Последние пять лет дважды дрался с дочерью. Но, в милицию дело никогда не передавалось, и даже не рассматривалось общественным судом. Все всегда заканчивалось формальным миром. Повторных драк с одной и той же женщиной, или женщиной на улице, ил в общественном месте никогда не было. Повторно он дрался, только с женой и дочерью.

В архиве «герой» данного «казуса» проработал лишь месяц, и был переведен в другой город на должность главного врача. На сей раз, дочь и сын с родителями не поехали.