Текст книги "Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том"

Ниже приводятся основные типы криминальной толпы. Но, еще одно существенное замечание, в продолжение «общей» концепции «толпы», («массового сознания», от Лебона, до Н. В. Канторовича).

Различные негативные эмоции и разрушительные действия толпы, как то: «агрессивность», «безумство и бессмысленная жестокость», «нелепые, аутоагрессивные действия», «отсутствие инстинкта самосохранения» и т.д., и т.п., которые в известном временном периоде имеют тенденцию к стремительному возрастанию, вплоть до полного охвата сил и заведомо известному концу – истощению, объясняются, как хорошо показал А. А. Ухтомский, всегда и везде, тремя общими биологическими «механизмами», в большинстве случаев, весьма далекими от человеческой и даже животной психологии. А именно: индукцией, имитацией, и интуицией. («Индукция» объединяет живые «механизмы» и не живые. «Имитация» объединяет все живые организмы, не только позвоночных: даже лимфоцит имитирует амебу, или какое другое «тело», для которого он является «антителом». «Интуиция» присуща большинству живых организмов; особенно, когда речь идет о миграции). Так вот, психология, к которой традиционно приковано внимание исследователей массового сознания, в толпе, как нигде, вторична. Два земляка и современника, Льюис Кэрролл и Фрэнсис Гальтон, не сговариваясь, дали точные характеристики толпы: состояния и действия, составляющих толпу организмов, к которым относится и человек, зависят от двух факторов: формы толпы и числа ее составляющих организмов; главное – четное это, или нечетное число! Самоуправляемая толпа ни отчего другого не зависит! «Помрачение сознания» как фактор толпы, просто уравнивает человека с другими живыми организмами, действующими как «толпа»: насекомыми, рыбами, птицами, дикими и домашними животными. «Человеческий фактор» не является качеством, входящим в дефиницию криминальной толпы. Он является всего лишь ее свойством.

У пенитенциарного психолога необходимость в знании криминальной толпы, обусловлена не задачей успешно ею манипулировать (управлять), а совершенно иными целями. Такими, как: 1) предотвратить формирование криминальной толпы, используя стигмы, указывающие на ее вероятность; 2) фиксировать на этапе ее формирования вероятный тип криминализации группы или массы людей; 3) в действующей «неорганизованной» и аффективно «заряженной» массе людей, констатировать криминальную толпу, ее тип и возможные формы поведения; 4) на основании «диагностики» (аудио-визуальной хеморецепции) типа криминальной толпы (используя электронные средства наблюдения), определить наиболее эффективные способы ее «ликвидации» (так, например, купирование аффекта, помрачающее сознание людей, собравшихся в криминальную толпу, достаточно для ее «рассеивания»; или внедрение в криминальную толпу профессионалов, одно присутствие которых изменяет форму и число аффективно охваченной массы; подробно методы превенции и дезактуализации криминальных толп будет представлено в учебнике «Прикладные методы пенитенциарной психологии»); 5) перекрыть возможные каналы распространения закодированного аффекта, лишить его вирулентности, для того, чтобы криминальная толпа не вызвала психическую эпидемию.

Примечание: Бунт на броненосце «Потемкин» 14—25 июня 1905 года не подходит под дефиницию криминальной толпы. Хотя, много параметров сближают его с нею. Самое главное, что отличает действие взбунтовавшейся команды броненосца от криминальной толпы, то, что сознание взбунтовавшихся было ясным; они не разрушили свой корабль, и не уничтожили себя; если бы бунт был спонтанным, аффект, охвативший команду, помрачил бы ее сознание, корабль был бы разрушен. А команда, скорее всего уничтожила бы себя. И все же некоторые стигмы криминальной толпы несла взбунтовавшаяся команда. Вот основные из них. Команда броненосца была индуцирована: 1) Сдачей Порт-Артура. 2) Гибелью крейсера «Варяг» вместе с канонерской лодкой «Кореец» (к событиям на «Потемкине» моряки уже пели песни о славной гибели «Варяга» и «Корейца». 3) Прошел только месяц после поражения русского флота в Цусимской битве. 4) В памяти моряков было, естественно, и «кровавое воскресенье». 5) На «Потемкине», несомненно, работали «пропагандисты-суггесторы». Сдав «Потемкина» румынским войскам, команда, по существу, уничтожила себя. Этим, бунт на «Потемкине» значительно приближается к действиям криминальной толпы, активно управляемой. Бунтовщики «Потемкина», неосознанно имитировали погибших своих товарищей в Японском море. Наконец, бунт на «Потемкине» интуитивно «действовали» в грядущей революции 1905—1907 года.

«Казус» 20.

Карабахские события могли начаться так же, как Бакинские – резней местных жителей ночью. Накануне днем огромная толпа деклассированных «элементов» собралась на площади Степанакерта. Толпа была ажитирована. Сознание сужено не только аффектом (суггестированным и индуцированным, но и алкоголем и наркотиками). Было принято решение «нейтрализовать» ажитированную толпу бескровно. Для этого была сформирована небольшая оперативная группа, которую возглавлял полковник Юрий Алексеевич Алферов (к этой операции привлекли Алферова неслучайно, ибо среди собравшихся погромщиков на площади было много уголовников). Пока толпа бесновалась, «накаливая себя», но не трогалась с места, неожиданно с четырех сторон к площади двинулись, появившиеся из-за домов грузовые автомобили. Они ехали медленно, с открытыми кузовами, гружеными ящиками с водкой. При виде сей картины у собравшихся вмиг прояснилось сознание. Подъехав достаточно близко к толпе, водители, как по команде, остановив машины, выпрыгнули из кабин и быстро скрылись. После непродолжительной, но весьма напряженной и тихой паузы, собравшиеся на площади, как по команде, бросились разгружать ящики с водкой. А, через два часа толпа была обезврежена. Никто не сопротивлялся, по причине глубокого опьянения. Всю операцию разработал и провел полковник Ю. А. Алферов.

«Похоронив» идеи Ф. Гальтона, заменив целое научное направление евгеники, около научной генетикой, много обещавшей и мало, что давшей в разрешении проблем, непосредственно касающихся природы человека. Десятилетием позже, также манипулируя «научной генетикой», расправились с теорией и практическими методами И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко. Трофима Денисовича оставили в советской истории, как «мракобеса», «удушившего вейсманистов-морганистов в СССР, и тем самым отбросившим, якобы, нашу страну на сто лет назад». Но, никто не сможет сказать, что сделали, например, для медицины в борьбе с наследственными заболеваниями, «вейсманисты-морганисты» в странах, где жилось и работалось им вольготно? Не сможет, ибо генетика в отношении к наследственным заболеваниям и порокам развития до сих пор является совершенно беспомощна. А, в отношении проблем, которые собирался решать Гальтон и решал Мичурин и Лысенко на Дальнем Востоке СССР – ученик Мичурина Артемий Матвеевич Лукашев, ученый, которого хорошо знают в США, Германии, Швейцарии, Финляндии, Японии, в обеих Кореях, Китае (ученые из этих стран приезжали в сороковых годах к Лукашеву в Хабаровск на учебу, в цитируемой книге он называет их по имени), но, его имени не найти ни в одном энциклопедическом справочнике, выпущенном после «эры Мичурина-Лысенко». Кстати, вот одно замечание, далекого от идеологических и научных споров, Артемия Матвеевича: «Высевал косточки вишни-сливы опата, хотел посевом косточек сливы получить расщепление по закону Менделя на три категории, из которых крайние идут в сторону родителей. Таким образом, думал получить сливу и вишню в константных видах, но из-за перебросок и этот опыт закончить не удалось» (А. Лукашев. «Мой опыт». Дальгиз. 1936 год, стр. 32.). Значит, в 1936 году никто Менделя в СССР не запрещал, а проверял его теорию на практике. Здесь нужно также сказать, в какой еще стране могут так глумиться над великим ученым и патриотом, при смене власти, как глумились и продолжают глумиться над Мичуриным! «Мы не должны ждать милости от Природы. Взять – наша задача!» Отнюдь, не войну объявлял Природе мягкий по характеру и гениальный человек. Ни он, ни Лысенко, ни Лукашев, ни тысячи их учеников во всех странах, не оставили за собой высохшие реки и моря, и вырубленные леса. А последователи «вейсменистов-морганистов» не только не смогли приостановить процесс вырождения, но во многом ему способствовали. Взять, к примеру, искусственное продление жизни родившимся или оказавшимся по тем или иным причинам людям, нежизнеспособными. Количество «Франкенштейнов» на Земле увеличивается по законам геометрической прогрессии и неудержимо стремиться в «дурную бесконечность» (Гегель). Борьба со смертью давно превратилась в насилие над жизнью. Разве в этом можно заподозрить еврея Гальтона и русского Мичурина?

Подчеркиваем, что выделение такой категории личности, как преступная личность, отнюдь не нарушает принципа презумпции. Кстати, далеко не все, употребляющие этот латинский термин, знают подлинное его значение – praesumptio. То есть – предположение. Клиент только пенитенциарного психолога может быть преступной личностью.

Группа людей точно также становится криминальной толпой – общественным клиентом пенитенциарного психолога не по понятию, а по поведению. Вот здесь и необходимо отметить, что отбросив концепцию Фрэнсиса Гальтона, по неизвестным пока причинам, исследователи индивидуальной и массовой психологии обезоружили, в частности, пенитенциарного психолога. Изучение математическими методами однояйцевых близнецов, несомненно, дало бы возможность не понимать преступника, а вычислять алгоритм его поведения, и тем самым предупреждать преступление и его рецидив. А пока что, по меткому замечанию одного из рецензентов данного учебника, у общества есть единственный способ предупреждения преступления и рецидива – держать определенных субъектов в местах заключения. Запрет клонирования не имеет в себе ничего такого, чего не содержалось бы в феномене однояйцевых близнецов. Отсюда, Ф. Гальтона запрещают вновь. Но, на сей раз, на место евгеники ставят не генетику, а психогенетику – кентавр из двух «фантомов».

Что же касается криминальной толпы, то вместо того, что бы измерять ее и находить ее алгоритм, 100 лет занимались бесполезной психологизацией толпы. На этом ложном пути, естественно, не встретишь ни типов толпы, ни способов ее нейтрализации. Ниже приводятся основные типы толпы. Но, сначала, выделяются некие общие правила, зная которые, можно вычислить криминальную толпу и разработать методы ее нейтрализации. Превенция и профилактика криминальных действий, спонтанно сплотившихся людей в единое целое – толпу, естественно невозможны. Нейтрализация криминальной толпы включает также подавление в ней (толпе) «очага» вирулентности, способного вызвать психическую эпидемию.

Итак: 1) Спонтанно собравшаяся (в некоторых случаях – собранная для конкретных целей: митинга протеста, выражение солидарности и по другим программам) толпа обязательно проявит себя делинквентными действиями, если она состоит как бы из двух, по-разному настроенных масс. «Левого», агрессивного и активного «крыла» (или ядра), и «правого», пассивно – подчиняемого «крыла» (периферии, оболочки). При этом, «крылья» непременно должны быть разновелики. Между ними должна быть выраженная асимметрия. Совершенно неважно для криминально-агрессивного действия толпы, какое из ее «крыльев» будет больше, а какое меньше. В любом случае, если есть активная и инертная части толпы, и они асимметричны, толпа начнет функционировать как криминальное сообщество людей, охваченных помрачающим сознание аффектом. И, чем выраженнее асимметрия, тем агрессивнее и продолжительнее будет действовать толпа. Аффект, овладевшей людьми, и превративший их в толпу, чрезвычайно подвижный (лабильный) внутри толпы. Поэтому, «крылья» (активное и ригидное), во-первых, постоянно изменяют свой состав; человек, минуту назад не совсем понимал, как он оказался в «чуждой» ему толпе, внезапно становится ее лидером. И, наоборот, «рвущиеся на баррикады с булыжниками люди», внезапно, словно проснувшись, также начинают недоумевать, как и почему они здесь оказались? Манипуляторы криминальной толпой пользуются нестабильностью аффекта. Но, точно также можно, овладев аффектом («настроением») толпы, нейтрализовать ее и «распустить» людей.

2) Чем разнороднее толпа (случайно собравшиеся), тем стабильнее она будет действовать. Тем «прочнее» ее «ядро» и агрессивнее ее поведение. Такой толпой манипулировать сложнее. Аффект, который объединил людей в толпу, по структуре и содержанию сложный. В такой толпе один человек, например, охвачен ненавистью к реальному или воображаемому «насильнику». А второй, в это же самое время «воюет за справедливость, ибо чувствует себя обделенным». Здесь сразу нужно оговориться, что люди, собравшиеся под одним знаменем, охваченные одной идеей (как например, сотрудники заводы, которым, не уведомив их, в один прекрасный день «навязали» нового и незнакомого директора) – не представляют собой криминальную толпу. Они могут внешне быть похожи на толпу, но по существу и формам поведения, это – отряд: сознание у них ясно, идея понятна и цели очевидны. Криминальное поведение отряда, даже плохо организованного, качественно будет отличаться от поведения толпы с суженным сознанием. Если люди, составляющие криминальную толпу, независимо от серьезности совершенных ими действий, всегда, очнувшись, будут испытывать неловкость, недоумение, как они в это ввязались, чувство раскаяния; события, которые с ними произошли в толпе, будут вспоминать с признаками конфабуляций, псевдореминисценций и рассказывать, явно контаминируя (от латинского: contaminatio – соприкосновение. смешение contaminatio – соприкосновение. смешение), о том, что с ними, якобы, произошло, то люди, объединившись идеей или лозунгом в «отряд», ничего подобного испытывать не будут. Наоборот, они, рассказывая о своих «подвигах», невольно будут «вербовать» слушателей в свои ряды.

3) Никакая криминальная толпа, ни при каких обстоятельствах не соберется повторно. «Отряд» может собираться вновь и вновь, укрепляя свои ряды. Секты – это по главным параметрам настоящие криминальные толпы. Главари сект, используя сложные приемы «заряжать» случайных и разных людей мистифицирующим аффектом, держат своих «братьев и сестер» в перманентном состоянии суженого сознания. Все ритуалы, внутренние и внешние, входящие в круг служения сен-сею («учителю», «пророку» и т.п.), имеют одну единственную цель – помрачение сознания (в том числе, и физические упражнения, голодание, специальная диета, сексуальные воздействия, монотонное, нечленораздельное ритмичное повторение глухих звуков и т.д.).

4) Криминальная толпа всегда имеет внешнюю форму, соответствующую месту и окружению, где она стихийно собирается. При этом, «места» разбираются лицами, согласно особенностям своего характера. Одни стремятся к «центру», другие «жмутся по стенкам», третьи сгруживаются в тылы, первые «эшелоны» и «фланги». Уже по месту нахождения человека в толпе можно почти с точностью определить его характерологические и личностные особенности. В «отрядах» и сектах места распределяют «командир» или «сен-сей», также согласно личностному типу человека.

Криминальная толпа всегда повторяет очертания местности, где она возникла. И будет сохранять его, по мере сохранения аффекта, сформировавшего толпу. Это хорошо показано Эмилем Золя в романах «Жерминаль» и «Лурд», а также в фильмах «Броненосец Потемкин», и «Оптимистическая трагедия». Поэтому, криминальная толпа всегда имеет очертания той или иной геометрической фигуры: «круга», «эллипса», «треугольника», «прямоугольника». Конечно, точнее будет сказать – стремится по форме к той или иной геометрической фигуре.

Три характеристики криминальной толпы позволяют при современных электронных средствах легко определить ее алгоритм: 1) геометрическая форма; 2) четное или нечетное число доминирует в «фигуре» толпы людей; 3) выраженность асимметрии.

(Вроде бы, какой пустяк, содержит ли криминальная толпа сто человек или сто и одного человека? Но, на уровне аффекта, сформировавшего толпу, четное число характеризует ее, как открытую для новых членов; нечетное число – как закрытую для новых членов; когда толпа в действии, она не меняет свое количество людей!)

Определение алгоритма криминальной толпы – определение способа ее нейтрализации, вплоть до подавления «вирулентности» аффекта, и, следовательно, превенция психической эпидемии.

Еще несколько замечаний по поводу особенностей криминальной толпы. Если на одном пространстве в одно и то же время возникнут две или несколько криминальных толп, то, скорее всего (если нет «управляющего») они не соединятся. Суженое сознание каждой толпы словно «помещает» ее в собственную сюрреальность.

Люди, составляющие криминальную толпу, действуют как единое целое, благодаря трем механизмам: индукции, имитации и интуиции. При этом, их поведение определяется на бессознательном уровне. Правильнее считать, что в криминальной толпе не люди совершают те или иные действия, а физические тела. Не психология управляет массами, а механика. Иначе, разве можно объяснить действия кормящих матерей, охваченных криминальной толпой, которые с силой бросали своих младенцев, разбивая их головки и гранитную мостовую, как при чумном бунте в Москве или 9 января в Петербурге? «Механика» человеческих отношений ясно, полно и просто, описана Гоффредо Паризе в книге «Человек-вещь» (М. «Иностранная литература». 1978).

В типологии криминальной толпы, которая представлена ниже, перечисляются лишь наиболее часто встречающиеся типы. Дается описание каждого типа, включая векторы «движения» толпы и возможные варианты нейтрализации того или иного типа криминальной толпы. Математические модели и алгоритмы типов криминальных толп не сообщаются. Точно также методы «работы» с криминальной толпой. Эта «часть» типологии криминальной толпы является предметом прикладной пенитенциарной психологии.

Типы криминальной толпы.

«Броуновское движение»: а) «теплое», б) «холодное». Понятие «броуновское движение» – беспорядочное движение мельчайших частиц, взвешенных в жидкости или газе, под влиянием ударов молекул окружающей среды, открыто, как известно, английским ботаником Робертом Брауном (Brown), в 1827 году, без какого-либо отношения к криминальной толпе. Впервые криминальная толпа определена, как «броуновское движение» в 1903 году французским социологом и криминалистом Габриэлем Тардом. (См.: G. Tarde. «Les lois de l, imitation». Leon. 1903). Габриэль Тард выделял две основные характеристики криминальной толпы броуновского типа (другие типы он не описывал). Это: сомнамбулизм и имитация. Криминальная толпа есть, по Тарду, группа людей, которые находятся в состоянии общего сомнамбулизма. Почему люди оказались в этом состоянии, да еще все сразу и вместе, Тард не анализирует. Зато, много внимания отдает подражанию (имитации), которое рассматривает, коль люди находятся в состоянии «сна-на-яву», невольным. Имитация возведена Тардом в основной механизм понимания. Даже, если человек не осознает, что понимает других людей, будучи сомнамбулой. Прежде всего, подражание объединяет людей, у которых есть нечто общее. Например, профессия. Затем, объединившись по одному признаку, люди начинают «цепляться» друг за друга через иные общие признаки, и через формирующиеся признаки, на основании имитации. Криминальная толпа, как и истинное броуновское движение, не важно, что она «натворила» (сожгла город, убила всех младенцев и стариков, разобрала рельсы и пустила под откос поезд) – не виновна, ибо, подражание исключает умысел; невольное подражание в состоянии сомнамбулизма, это действия механических тел; не случайно, люди не помнят, что они делали, будучи криминальной толпой. Тард абсолютизировал имитацию, как главный социальный феномен. И, поэтому, любое скопление где угодно, и по какому угодно поводу людей, ранее не знавших друг друга, считал чреватым криминалом. «Больше трех – не собираться!» – имеет, по Тарду, глубокий социально-криминальный смысл.

«Теплое броуновское движение» имеет толпа, когда аффект, сплотивший людей, например, паника при пожаре, возникшем в кинотеатре во время просмотра фильма, очевиден.

«Холодное броуновское движение» – это запредельный аффект, когда люди настолько оказываются чем-то поражены, что находятся в ступоре, не зная, что делать. Они, словно переминаются с ноги на ногу, периодически группами, образующими синусоиду, бросаются в разные стороны, охваченные то одним, то другим аффектом. Тип «холодного броуновского движения» запечатлели многие телекамеры 11 сентября 2002 года в Нью-Йорке.

Тип криминальной толпы «броуновское движение» детально изучен и описан вот уже двести лет. Этот тип – наиболее часто встречающийся, ибо причиной его являются всевозможные природные, бытовые, техногенные и социальные катаклизмы. Габриэль Тард превосходно описал имитацию – основной механизм, по его мнению, данного типа. Тем не менее, нет никакого метода нейтрализации «броуновского движения». Остается недоумевать, но точно также нет алгоритма самого «броуновского движения», которое в природе, как и в обществе, бывает также «теплым» и «холодным». У Тарда есть такой афоризм:

«Быть в обществе, это, наполовину быть под гипнозом, а на другую – дураком!»

Вторым по частоте встречающимся типом криминальной толпы является «полет диких пчел в лесу». В записной книжке Эрнеста Хэмингуэя, посвященной наблюдениями, сделанными на полях сражения во время гражданской войны в Испании, есть данное сравнение. Оно возникло, при наблюдении, отступающих в панике солдат, разбитого отряда. Бой в разгаре. Но, в одном отряде убит командир, кончились боеприпасы. Дрогнули сначала задние ряды, сбивая с ног своих товарищей, они ринулись врассыпную. Но, обстреливаемые из-за засад с разных сторон, они сгруппировались, как бы двумя отрядами. Первый отряд представлял собой около двадцати человек. Они, убегая, побросав оружие, неслись, сломя голову, не видя, что впереди, и что под ногами, почти касаясь друг друга, плечами и локтями. В несколько метрах за ними бежала основная группа, свыше ста человек, которая повторяла очень точно все движения первой группы и ее маневры под градом пуль со всех сторон: приседание на бегу, падение и продвижение ползком, вскакивание рывком, продолжая бежать, делая большие зигзаги. Под градом пуль, бежавшим таким образом, в основном удалось скрыться в овраге. Противники «промазывали», ибо целились, видимо, по первой группе, более мобильной и кажущейся открытой.

Великий писатель, рассказывая о паническом бегстве деморализованных людей, создал яркий образ, который легко перевести в математическую модель. Он писал: «Расчет у врага был верный: нужно было уничтожить первую группу из пушки. Остальных тогда, можно было расстреливать из винтовок и пулемета». (Эрнест Хэмингуэй. «Записные книжки разных лет. Испания». М. «Художественная литература», 1963 г., стр. 162).

Тип толпы (деморализация это уже состояние делинквентности, если верить Сенеке!) «полет диких пчел в лесу», это, вне всякого сомнения, криминальная толпа. Во-первых, люди спонтанно собираются в толпу. Во-вторых, сознание у них сужено сильным аффектом – паническим страхом. В-третьих, они бежали от врага, не только оставляя своих раненых товарищей в разгар боя, но и, в точном смысле этого слова, бежали и по их трупам, и по их окровавленным ранам. Этот тип криминальной толпы чаще всего возникает под действием сильного аффекта, когда причина, его вызвавшая, продолжает действовать. Криминальная толпа данного типа, всегда действует стереотипно. Две основных характеристики могли бы быть исходной позицией для алгоритма данного типа: 1) маневренность; 2) разделение на две подгруппы. Если первая маневрирует, согласно встречающимся на ее пути опасностям и помехам, то вторая имитирует действия первой, больше ни на что, не обращая внимания.

Тип «бегущий табун лошадей» – следующий тип криминальной толпы. Его очень просто представить. С геометрической точностью он показан в советском фильме «Верные друзья». Героиня, попытавшаяся оказаться во главе табуна, и подчинить его своей воле (что ей почти удалось), демонстрирует и метод нейтрализации данного типа. Но, в отличие от лошадей, у человеческой криминальной толпы нет того стадного чувства, которое легко может остановить табун, если им овладеть. Поэтому «лидер», который берется нейтрализовать данный тип, должен: 1) войти ярким пятном в «туман» сознания криминальной толпы, и силой своей воле вывести ее из состояния сомнамбулизма, 2) овладев стихийно движущейся в пропасть массой, лидер еще должен четко себе представлять, что делать дальше?

Никакой тип криминальной толпы нельзя, конечно, понимать буквально. У одного и того же типа могут быть весьма различные алгоритмы. Так, например, лидер, повернувший за собой «бегущий табун лошадей», может сделать это, подобно легендарному римскому юноше Сцеволе. Он «повел за собой» сразу два «табуна», «бежавшие» на верную смерть, на встречу друг другу. По преданию, чтобы увести от осажденной римской крепости многочисленное войско этрусков, Сцевола прорвался в их лагерь, намереваясь убить царя Порсену. Но, этим путем он, скорее всего, не исполнил бы своей миссии. Свою миссию он исполнил, когда, будучи схваченным, деморализовал противника, показывая ему, какие люди в крепости, сжигая в пламени огня свою правую руку. (Кстати, «сцевола», по латински – scaevola, что значит, левша).

Алгоритм «бегущему табуну лошадей, потерявших ориентир, или, принявших за ориентир «блуждающие огоньки на краю пропасти», найти также не сложно.

Этот тип криминальной толпы наша действительность демонстрирует постоянно. Любой массовый «бег» в тупик или в пропасть, – суть данного типа.

Четвертый тип криминальной толпы наиболее простой по алгоритму и сложный по разрушительным действиям, вирулентности, способности к непосредственным и отсроченным психическим эпидемиям. Этот тип можно обозначит по-разному. Ближе всего – «сельевой поток». Бунт, описанный Эмилем Золя в романе «Жерминаль» – типичный «сельевой поток».

Данный тип криминальной толпы часто возникает случайно, из-за пустяка, на заранее «подготовленной» почве (как на броненосце «Потемкин»). Агрессия, разрушение и гомицид. Иногда – суицид. Вот основные характеристики данного типа. Криминальная толпа в этом случае, не имеет четких границ, что ее резко отличает от предыдущих. Кроме того, она имеет тенденцию к беспредельному расширению своих границ, с вовлечением, чаще – насильственным, все новых и новых масс людей, трансформируя их, но не только путем одной имитации, как считал Габриэль Тард, но и двумя другими (как считал А. А. Ухтомский) способами: индукцией и интуицией.

«Заражение» не обязательно происходит в результате непосредственного контакта. «Вирус» криминальной толпы может легко преодолевать время и расстояние. «Сельевой поток» криминальной толпы, может уходить за «порог общественного сознания», как за «кору» земляной поверхности. Распространяться маскированно, прорываясь на «поверхность» в качестве единичных и ограниченных социальных групп. В сознании «носителей» данного «вируса» (например, серийных, стереотипных, не обязательно делинквентных, но и девиантных форм поведения), образуется то, что выдающийся немецкий психиатр и психолог Евгений Блейлер в конце Х1Х века назвал «констелляцией», а Карл Юнг, через четыре года спустя – «архетипом». (Подробно см.; Е. В. Черносвитов. «Прикладные методы социальной медицины». М. «Владос». 2002). «Вирус» криминальной толпы обретает вирулентность или в идентичных своему «прообразу» обстоятельствах, или когда его «носитель» слышит ключевое слово, или видит ключевой знак. Зная алгоритм криминальной толпы любого типа, можно дистанционно управлять ею через обыденные психологические структуры (и констелляция, и ключевое слово, и раппорт, и множество других психологических механизмов составляют обыденную психологию, обеспечивающую повседневное общение разного характера, от бытового, до профессионального и «нестандартного»).

В самом начале развала СССР был такой «эпизод» в сложном и огромном механизме разрушения империи. Однажды утром во всей стране внезапно исчезли спички. Конечно, в двух-трех городах это было подготовлено – первые, пробные PR! Но, в остальных городах, поселках и селах, спички исчезли словно чудом! (Подробно о таких «чудесах» той поры, читай: Е. В. Черносвитов. «Мы устали преследовать цели?..» «Наш современник». 1989, №9). В настоящее время, совсем иного типа криминальная толпа таким же чудесным образом вот уже несколько лет, то затухая на время, то возникая неожиданно вновь, распространяет свой «вирус» (алгоритм), в основном по России. Имеются в виду беспричинные, немотивированные и нелепые для исполнителей, побеги вооруженных солдат из воинской части, после расстрела ими своих товарищей. Судебные психиатры, которые обследуют оставшихся в живых военных преступников, считают их поступки «психологически непонятными». Криминологи-психологи сравнивают эти преступления с серийными убийствами.

Здесь, кстати, следует напомнить, что во время, когда вся Европа была охвачена эпидемией «ведьм», когда почти каждая женщина, любого сословия, от 80-ти летней старухи до 5-ти летней девочки чувствовали себя ведьмами (суккубами) и подробно описывали свои «отношения» с дьяволом (инкубом), вплоть до таких «деталей», какого у него цвета, запаха, вкуса и температуры сперма, Европейские Государства вынуждены были принять юриспруденцию, направленную против ведьм, 1-ым Кодексом которой являлся «Молот ведьм» 1487 года. Так вот, в то время, в 15—17 века, «психологически непонятные» вначале самооговоры женщин, несмотря на то, что результатом расследования (инквизиция – от лат. inquisitio – розыск) которых являлось жестокое наказание инквизицией, вплоть до публичного сожжения на костре, очень скоро, менее, чем через год, стали вполне обыденными явлениями! И только самые решительные и жестокие действия инквизиции, по сути дела, спасли Европу.

Современные «колдуны и маги в трех поколениях», используя открыто средства массовой информации и неявную поддержку властных лиц в своей деятельности и в ее рекламе, по своей феноменологии являются криминальными толпами «сельевого» типа, а по «психологическим механизмам» – «серийными преступниками».

Литература:

В. Б. Антонович. «Колдовство. Документы. Процессы. Исследование». СПб, 1877 г.