Текст книги "Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том"

Криминальная толпа как стихийное явление по клиническим признакам в определенном отношении является острым массовым безумием. В.Х.Кандинский очень осторожно говорил об этом:

«Заметим, что мы употребляем термин „душевное расстройство“ вовсе не в том смысле, в каком обыкновенно употребляют выражение „сумасшествие“. Всякое нарушение гармонии в душевной сфере, всякий случай непомерной деятельности одних сторон психической жизни в ущерб другим – может быть назван душевным расстройством. Поэтому-то – в действительности, ни для целого общества, ни для отдельного индивидуума, не существует резкой границы между нормальным и болезненным душевным состоянием. Мы надеемся показать, что корень душевных эпидемий заключается в самой психической организации человека…»

(цит. произв.)

Люди, действующие в криминальной толпе, часто испытывают самые настоящие зрительные и слуховые галлюцинации. Например, одна возбужденная группа, проводящая митинг по случаю очередной задержки зарплаты в одном из заводских клубов Москвы, в один голос утверждала, что их только что покинул Борис Николаевич Ельцин, пообещав, что деньги без замедления будут выплачены. Такие люди бывают ослеплены различного рода иллюзиями, Об одном случае массового безумия, охватившего почти всех жителей небольшого дальневосточного городка, от мала до велика, и закончившегося страшно разрушительными действиями (поджоги, убийства, разгром зданий и автомобилей, потопление мелких судов и т.д.), (см: Е. В. Черносвитов. «Чертовщина», «Смена». – 1989,№17).

«Свидетельства» группового общения с инопланетянами – это на наш взгляд, тоже проявление одного порядка. Толпы, усаживавшиеся на сеансы Чумака и Кашпировского, верящие в воскресение мертвых Гробовому, пьющие «заряженную» воду, просиживающие у телевизора ночью, поглощающие «Третий глаз», постоянные читатели «Тайной власти». «Оракула», «Третьего глаза» и подобной литературы, плохо себя чувствующие, когда «магнитные бури» или в соответствующие «плохие дни» гороскопа, — во многом отношении толпы, с криминальным оттенком, охваченные соответствующей психической эпидемией, «сомнамбулы», по Н.Н.Баженову.

В криминальную толпу особенно просто и легко включаются так называемые пограничные типы с аномальными и психопатологическими характерами, истерики, невротики, олигофрены, слабоумные, социопаты и определенные Habitus. Это не случайно, поскольку, с одной стороны, такие лица обладают повышенной степенью внушаемости, вплоть до сомнамбулизма, а с другой – являются отличными проводниками аффективного заряда и поэтому быстро индуцируют (психически заражают: вспомним Р.А.Черносвитова «зараза разлилась») других людей. Больше того, в силу особенностей своего характера (или Habitus) они являются своеобразными аккумуляторами, удерживающими аффективное напряжение. Пограничные типы не способны к самоконтролю в конкретной ситуации и не критичны по отношению к своим действиям и поступкам окружающих.

Криминальные толпы как явление (симптом) порождены процессами, происходящими в обществе, суть выражения социальной жизни. Правда, они могут возникнуть в районах природных стихийных бедствий (печальная практика Чернобыля, армянского землетрясения, башкирской катастрофы хорошо это иллюстрируют), но и в таких случаях они остаются сугубо социальным явлением. А, вернее, социально-психологическим «случаем». И еще: криминальная толпа преступна по своим действиям, но, если так можно выразиться, не по своему составу. Это образование функциональное. Только с моральных позиций можно судить тех, кто так или иначе оказался вовлеченным в криминальную толпу, потому что не смог духовно (морально) противостоять ее воздействию. Это – тема для большого и серьезного исследования именно пенитенциарной психологии (ни клиницисты, ни социологи, ни криминалисты не имеют адекватных методов профилактики ни психических эпидемий, ни криминальных толп; тем более их «лечения».

Безусловно преступны те, кто так или иначе способствует возникновению криминальной толпы (какими бы благими мотивами они ни руководствовались бы при этом), создают прямо или косвенно предпосылки для ее появления в обществе. По любым критериям, они разносчики «заразы» (эпидемиология чумы и «психической чумы» одна и та же!), создатели «инфекционного очага» – криминогенной ситуации. Всеобщая безответственность, бесчестие – самые страшные аморальные факторы, лежащие в основе действий любой криминальной толпы. Прямым преступником нужно назвать всякого, кто манипулирует подобным сообществом (а им манипулировать – профессионалам не предоставляет труда!)

Прежде чем рассказать о психологических механизмах манипуляции, отметим следующее.

Криминальная толпа по своей сути противоположна криминальной группе (банде), то есть, организованной преступности, имеющей своими средствами и ставящей своей целью преступление (сознательный акт). Криминальная толпа не организована, бесструктурная. Вернее, ее структура своеобразна, как у шаровой молнии: есть эпицентр, ядро и оболочки. Пограничные типы составляют ядро. Социопаты – наружные «оболочки». В эпицентре – психологическая пустота, в которой и находится стержневой аффект, «заряжающий» криминальную толпу. Но в это «психологическое пространство» может умело быть «вложена» программа. Вот тогда криминальная толпа становится управляемой (не переставая быть стихийной). Управление может осуществляться и дистанционно, в том числе и через различные средства массовой информации: через рекламу, путем манипуляции потребительским интересом и т.д., и т. п. Между криминальной толпой и криминальной группой, конечно, есть и связывающие звенья, являющиеся одновременно и взаимно– переходными состояниями: из криминальной группы в криминальную толпу и обратно.

К таким переходным звеньям можно отнести, например, так называемых спортивных фанатов, годами мигрирующих за своей командой. Здесь же фанаты рок и поп звезд. В недавнем нашем прошлом, «казанцы», «люберы», «тверцы». «рязанцы», «смоляничи» – то есть, вооруженные преступные группировки молодежи, также перемещавщиеся по стране, в основном по близлежащим регионам, с явно преступными целями (достоверных сведений, что с ними со всеми стало, когда они выросли, – мы не располагаем).

В настоящее время их заменили толпы мигрирующих детей через весь бывший СССР и даже в страны дальнего зарубежья (Подробнее см.: E.V. Chernosvitov. «The escapism of the infants in Russia. Social medicine problems». In book: «Global Health Equity». UNESCO. 2001. PP. 215—354).

С одной стороны в подобных «структурах» налицо многие характерные признаки криминальной толпы, описанные выше. С другой – в них уже проявляется и «работает» криминальная организация с положенной ей иерархией ролей и функций. Известно, что преступные элементы, в том числе воры «в законе», внедряются в ряды фанатов, молодежи с отклоняющимся поведением, и детей, от 5 до 16 лет, и формируют из них преступные группы. Не удивительно, например, что в нашей стране так стремительно быстро сформировалась наркомафия – организация со сложнейшей структурой и массовым кадровым аппаратом! Ведь перед этим были «казанские», «ферганские», «тбилисские», «бакинские» и др. группировки. А сейчас есть сотни тысяч, подвластных любому манипулированию, бездомных и беспризорных детей. Можно сюда же отнести и некоторые религиозные движения, типа «Церковь Муна» и «АУМ Синрике», «Белое братство», «Церковь саентологии», приверженцы «НЛП», соционики и др. Так закаляется «сталь» наркоструктур в нашей стране.

1. Концепция ажитированной толпы как «носителя» психической эпидемии, какого бы содержания последняя ни была бы, складывается из индивидуально – психологических механизмов и (пользуясь термином Фрейда) психопатологии обыденной жизни, в прямом смысле слова, усвоенной массой. Причины массовых безумств (помрачений массового сознания) всегда объективны. Но было бы большой ошибкой ограничивать их лишь социально – экономическими условиями. Нужно, конечно, принимать во внимание, что «мы – дети Галактики» и что Космос может вести с нами необъявленные метеорологические войны, вызывая различные эпидемии, как инфекционные, так и психические, засуху, саранчу, землетрясения, пожары, ливни, падеж скота и др.

Зигмунд Фрейд раскрыл в человеческой душе бессознательное и способы воздействия на него. Он одним из первых всерьез заговорил о психопатологии обыденной жизни. Это его огромная заслуга и вклад в эпидемиологию психических расстройств. И все же, психическая эпидемия и криминальная толпа, – явления еще далеко не изученные до конца. Пока можно говорить лишь о следующих концептуальных представлениях о них.

Криминальная толпа есть тотальное проявление «других Я» в человеке, которые условно обозначим, как «призрак», «мертвец», «зомби». Людям только кажется, что они хорошо знают себя (и на что они способны и не способны). Но при этом и не догадываются, что знают только одно свое лицо (привычное, обыденное). Но каждый, кроме «привычного своего Я», постоянно носит в себе и своих «призрака», «мертвеца» и «зомби». Находясь в ясном сознании и здравом уме, любой из человек тем не менее может «увидеть», «услышать», «физически ощутить» то, что на самом деле не существует. Так, наяву можно общаться не только со своим «двойником», НО И ДАВНО УМЕРШИМ ЧЕЛОВЕКОМ ИЛИ ИНОПЛАНЕТЯНИНОМ.

2. «Мертвец» – это сам человек, со стороны своей частично отключенной (или парализованной) воли, с резко ограниченной способностью аналитического и критического мышления. С одной стороны, опять же находясь в ясном сознании, он и не догадывается, что частично «мертв». Именно поэтому мы можем не чувствовать боли, когда наше тело подвергается механическому разрушению (харакири, самосожжение, феномен Сцеволы (Левши, – по-русски! и др.))

3. «Зомби» – это результат грубой суггестии, то есть, прямого внушения, подкрепленного в настоящее время техническими, фармакологическими (психотропными) или наркотическими средствами (в том числе и анаболиками). Всевозможные технологии PR – суть разновидности суггестии (зомбирования масс), не более. Образно выражаясь, при варианте «зомби», душа человека «изымается», а вместо нее вводится тем или иным путем по «каналу» суггестии «программа». Человек «превращается» в живого робота, послушно исполняющего волю того, кто за «пультом»

4. В ажитированной толпе работают все три механизма «Я». Люди, собравшиеся в толпу, по ее собственным законам превращаются для себя и окружающих в этих оборотней — призраков, мертвецов и зомби. А «программист» и «манипулятор» тоже могут быть среди толпы, исподволь управляя толпой со суженным сознанием. Три «кита» поддерживают толпу, как целое. Это: суггестия (внушение), индукция (здесь, восприятие, сохранение, превращение, усиление и передача эмоций и аффекта от одного человека к другому или другим) и имитация (здесь – невольное, непроизвольное, неумышленное, неосознанное подражание, вплоть до копирования мимики, жестов, действий другого человека (эхопраксия)). (Как при заразительном смехе, плаче, зевоте, – феномены психического зеркала).

5. В заключении для большей наглядности приведем еще один пример криминальной толпы, охваченной психической эпидемией (сознательно вызванной и достаточно полно управляемой).

В ноябре 1978 года в джунглях Гвианы произошло одновременное самоубийство 900 человек в результате проповедей преподобного Джима Джонса, одного из идеологов и создателей культов смерти. Отцы и матери травили себя и своих детей, дети – себя и своих братишек и сестренок, своих любимых собачек, обезьянок, кошек и, мучаясь в предсмертных судорогах, ложились на землю, крепко держа друг друга за руки. Джим Джонс подгонял их через громкоговоритель, сидя в своем роскошном кресле, над которым висела доска со следующим изречением: «Кто забудет свое прошлое, в того оно выстрелит из пушки». В разных концах Планеты, периодически совершаются массовые самоубийства, не зависимо, какой режим в данном Государстве или насколько «богато» и «стабильно» протекает там жизнь обывателя. В конце ХХ-го века массовые самоубийства были, например, в США, Бельгии, Германии, Канаде, Южной Корее, Японии и в России. Напомним, что суицид, как и гомицид, является формой действия криминальной толпы, управляемой из-вне.

6. Итак, мы закончили самый сложный, пожалуй, раздел данной главы пенитенциарной психологии – раскрытие дефиниции «криминальная толпа» и связи криминальных толп с психическими эпидемиями. Для этого были привлечены исторические, обще-концептуальные и психологические «примеры».

7. Здесь как бы завершается рассмотрение наиболее общих понятий и представлений, связанных с криминальной толпой. Дальше будет осуществлена попытка типологизации криминальной толпы, изложение оригинальных взглядов автора на проблему, которую можно обозначить так: типология криминальной толпы как центрального объекта пенитенциарной психологии. Аспекты данной проблемы.

8. Но прежде, чем обозначить типы криминальных толп и дать им характеристику, приведем еще два «примера», которые, на наш взгляд, помогут понять криминальную толпу, так сказать, изнутри.

Лебон, Габриэль Тард, З. Фрейд, Н. Н. Баженов, Н. В. Канторович, И. Б. Галант и другие, описывая феноменологию и психологию масс, исходили из так называемого обыденного сознания. То есть, люди были достаточно разумные и ориентированы в месте и времени, и в самих себе, согласно логике авторов. Они обладали здравым смыслом, пока не «превратились» в толпу. Действительно, сумасшедшие, погруженные в свои галлюцинаторные или бредовые переживания, никогда спонтанно не объединяться. Точно также и слабоумные. И, тем не менее, «обыденное сознание» не является аксиомой. Больше того, предположение, что обыденное сознание предшествовало сильному, ажитированному аффекту, сгрудившему людей в толпу и придавшему толпе статус криминальной массы, не доказуемо. Показание свидетелей криминальных действий толпы, на поверку оказываются также аффективно искаженными. Примеров этому одно только наше время предоставляет множество. Конфабуляции, псевдореминисценции и контаминации, то есть, иллюзии, галлюцинации памяти и ее несоответствие вербальной репродукции, исключает при научном подходе к исследованию криминальной толпы, возможность иметь свидетеля. В данном случае, скорее прав Макс Фриш, сказавший:

«Человек что-то переживает, а потом придумывает историю тому, что пережил»

(«Назову себя Гантенбайн).

Исходя из постулата, что криминальная толпа никогда не имеет свидетелей, необходимо в качестве изначальной позиции при попытке «расчленить» огромные массы людей на типичные криминальные толпы, найти яркий прообраз подобного распада. Таким архиобразом, несомненно, является вавилонское столпотворение.

Известны три интерпретации вавилонского столпотворения. Две – объединены в Ветхом Завете (Бытие. 11, 1—9). Третью создал Питер Брейгель старший (мужицкий). К пониманию вавилонского столпотворения как символа криминализации толп, необходимо еще напомнить, что вавилонское столпотворение было вскоре после всемирного потопа. Если иметь это в виду, то можно строительство башни интерпретировать, как действие людей, у которых сознание изначально было помрачено. То есть, людьми повелевал страх. От повторного потопа можно было спастись, имея огромную и высокую башню.

Криминализация огромной массы людей, строивших город (первая интерпретация) и сторожевую башню, которая не дала бы людям «забыть» себя и своих близких (вторая библейская интерпретация, объединенная с первой), и ныне, и присно, и во веки веков! Почему Яхве помешал осуществлению этого плана, остается загадкой. Смешав языки так, что люди перестали понимать друг друга, Яхве обрек строителей вавилонской башни, рассеиваясь, формировать различные криминальные толпы.

Рисунок Брейгеля прямо наталкивает на мысль о потопе, и подсказывает, какой аффект, когда они перестанут понимать друг друга, превратит их в разные криминальные толпы. Вавилонская башня – символ страха толпы. Страх, а не обыденное сознание, согнал людей строить башню выше небес. Точно также, страх, а не «изгибы» (мотивы) обыденного сознания толкает людей на преступление.

Второй пример перед описанием типов криминальной толпы, заимствован у Эмиля Золя. Бунт (действие криминальной толпы) в романе «Жерминаль» («Ругон-Маккары»).

Пробило девять часов, и углекопы направились, наконец, по Вандамской дороге в лес, где накануне было решено собраться на сходку. Этьен предполагал, что те три тысячи человек, на которых он так рассчитывал, не придут в Жан-Барт. Многие считали демонстрацию отложенной, а хуже всего, что две или три группы, уже находившиеся в пути, могли погубить все дело, если бы Этьен их не повел. Этьен настойчиво повторял, что надо действовать революционно, не покушаясь на чью-то жизнь. Из предосторожности расходились не вместе, а порознь. Этьен в лес. Но в лесу никого не было. Этьен заторопился и пришел к шахте, когда Левак и сотня других шахтеров входили во двор. Произошло замешательство, когда на лестнице, ведущей в приемочную, показался Данелен.

– Чего вы хотите? спросил он громко. В толпе пронесся ропот, почувствовалось какое-то движение. Этьен вышел вперед.

– Господин Данелен, мы не сделаем вам ничего дурного, но работа должна прекратиться повсюду. Данелен резко возразил Этьену, что он просто глуп. – Мои рабочие в шахте, они оттуда не выйдут, или вам придется сперва убить меня! Эти резко произнесенные слова вызвали настоящий взрыв негодования. Этьен старался убедить Данелена в законности их революционного действия. Этьен, весь дрожа, еще сдерживался. Он понизил голос.

– Прошу вас, господин Данелен, распорядитесь о подъеме ваших рабочих. Я не ручаюсь, что смогу удержать товарищей. Есть время предотвратить несчастье.

– Оставьте меня в покое. Я вас не знаю! Гневные крики заглушали его голос, особенно бранились женщины. Но он не поддавался. А толпа все росла, на ворота напирало уже человек пятьсот. Данелена могли растерзать в клочья. Он отбивался, протестовал и бросил в толпу последний крик:

– Шайка бандитов! Увидим, что вы скажете, когда сила будет на нашей стороне! Его увели. В толкотне первые ряды толпы навалились на лестницу и прогнули перила. Больше всех вопили женщины, подзадоривая мужчин. Дверь без замка, на одной задвижке, тотчас подалась. Но лестница была слишком узка. Сдавленная толпа долго не могла протиснуться, пока забастовщики, стоявшие в хвосте, не догадались войти через другие ходы. Тогда они стали напирать со всех сторон: из барака, из сортировочной, из котельной. Менее чем в пять минут они овладели шахтой; с яростными криками они неслись по трем этажам, торжествуя победу над сопротивлявшимся хозяином. Тем не менее, Этьен был очень встревожен, но сохранял еще спокойствие и не поддавался приливу гнева. Его мучила оскорбленная гордость вожака, чувствующего, что масса ускользает из-под его руководства и безумствует, нарушая хладнокровное выполнение воли народной, как он это и предполагал. Тщетно призывал он к спокойствию, кричал, что бессмысленное разрушение ведет только к торжеству врагов Предупрежденные Этьен прибежал вместе с Маэ. Этьен сам пьянел, увлеченный пылкой жаждой мести. Однако он еще боролся и умолял всех сохранять спокойствие. Ведь теперь, когда канаты перерублены, огни погашены и котлы пусты, никакая работа невозможна. Его не слушали, – все шло опять помимо него; Этьен, зараженный бешенством толпы, был вне себя. В какие-нибудь две-три минуты Жан-Барт опустел. Жанлен нашел где-то сигнальную трубу и дул в нее, словно созывая быков этими хриплыми звуками. Женщины бежали, подобрав юбки; Левак размахивал топором, словно барабанщик палочками. К ним непрерывно примыкали другие товарищи. Собралось уже около тысячи человек.; шли в беспорядке, растекаясь по полям, как поток, вышедший из берегов. Прямая дорога была слишком узка, приходилось ломать ограды. Толпа хлынула по голой равнине, побелевшей от изморози, залитой бледным зимним солнцем, и, запрудив всю дорогу, валила прямо через свекловичные поля. Этьен взял предводительство на себя. Он на ходу отдавал распоряжения, выравнивал колонну. В первых рядах шествовали женщины, некоторые были вооружены палками; в случае неприятной встречи видно будет, осмелятся ли жандармы стрелять в женщин. Следом беспорядочной толпой шли мужчины; над расширявшейся к хвосту колонной ощетинились железные брусья, а единственный топор Левака сверкал на солнце.

– В шахты! Остановить работу! Хлеба! Когда вышли на дорогу, один забойщик, примкнувший к забастовщикам из желания отомстить хозяину, потянул товарищей вправо, крича:

– В Гастон-Мари! Закрыть водоотливной насос! Пускай вода затопит Жан-Барт! Увлеченная им толпа уже было повернула туда, несмотря на уговоры Этьена, который умолял оставить в покое насос. Несмотря на гнев, это возмущало его сердце, сердце рабочего. Но забойщик не унимался, и Этьену пришлось его перекричать:

– В Миру! Там есть еще предатели! Жестом он направил толпу в левую сторону. Подойдя к шахте, забастовщики увидели штейгера, который поджидал их в сортировочной.

– Что вам здесь нужно, черт возьми, бесстыдники? крикнул он. Забастовщики остановились. То был уже не хозяин, а товарищ, и уважение к старому рабочему невольно сдержало их порыв. Послышались возгласы, мужчины проталкивались вперед, женщины напирали. Быстро спустившись с мостков, штейгер загородил собою дверь. Старому штейгеру грозили кулаками, женщины оглушили его своим криком, их горячее дыхание обжигало ему лицо.

– Не толкайтесь, а то я на ваших глазах брошусь в шахту! Товарищи с тревогой поглядывали на старого шахтера, слова его будили где-то в глубине их сознания отзвуки солдатского послушания, братства и покорности судьбе в момент опасности. Словно вихрь поднял толпу, забастовщики повернули и снова понеслись галопом прямой дорогой, по бесконечным полям. Вновь раздались крики:

– В Мадлен! В Кручину! Прекратить работу! Хлеба! Забастовщики неслись вперед без остановки. +Забастовщики прошли Жуазельскую дорогу, двинулись в направлении Крона, затем поднялись к Куньи. С этой стороны плоский горизонт прочерчивали заводские трубы, вдоль дороги тянулись деревянные навесы, кирпичные мастерские с широкими запыленными окнами. Каждый раз при звуках трубы и по зову, брошенному из всех уст, выходили целые семьи мужчины, женщины и даже дети, бегом присоединяясь к Мадлене, число забастовщиков достигло полутора тысяч.

Женщины схватили и отшлепали на глазах у гоготавших мужчин одну из накатчиц в совершенно продранных штанах. Подручных награждали оплеухами; забойщики, избитые до синяков, с расквашенными до крови носами спасались бегством. Ярость нападавших росла, их воспаленный мозг издавна жгла мысль о возмездии, и они призывали смерть на головы изменников, ненавидели плохо оплачиваемый труд, а их голодный желудок требовал хлеба.

Шахта находилась в трех километрах, когда чей-то голос высказал предположение, что драгуны, быть может, там, на шахте Фетри-Кантель. Тут все стали повторять, что драгуны именно там. Неизвестно откуда исходивший приказ погнал людей на другую шахту:

– На Победу! На Победу!

Гнев, обрушившийся на неодушевленные предметы, никого не насытил, а пустые желудки все больше давали о себе знать, и снова поднялся громкий стон:

– Хлеба! Хлеба! Хлеба! По дороге в Гастон-Мари народу прибавилось, и к шахте подошло уже две с половиной тысячи разъяренных людей, сметавших все на своем пути, словно бурно разлившийся поток. Не прошло и четверти часа, как топки были разрушены, котлы опустошены, постройки разобраны. Но главная угроза была направлена против водоотливной машины.

…Гнев, голод, двухмесячное страдание и этот бешенный бег по шахтам исказили мирные лица углекопов, щеки их впали и челюсти обтянулись, как у голодных зверей.

Этьен снова пошел во главе забастовщиков. Он, после целого ряда насилий, заканчивал день походом на директорский дом. Каждый бросал камень, состязаясь в умении нанести наибольший ущерб. Никто больше не слушал Этьена. Несмотря на его увещания, камни продолжали сыпаться градом, а он был удивлен и растерян действиями этих людей, которых сам же натравил, людей, обычно таких тяжелых на подъем, а теперь разъяренных и неукротимых в гневе. Старая фламандская кровь, густая и спокойная, раскалялась месяцами и ныне давала волю разнузданным страстям, не прислушиваясь к голосу рассудка, пьянея от собственной жестокости. На родине Этьена, на юге, толпа воспламенялась быстрее, но действовала осмотрительнее. Больше всего пугали его женщины их обуяла смертельная злоба; оскалив зубы, готовые вцепиться ногтями в каждого, кто попадется, они лаялись, как собаки. Внезапно все смолкло, толпу захватила врасплох неожиданность, внесшая минутное успокоение, которого не мог добиться Этьен никакими увещаниями. Оказалось, что супруги Грегуар пошли к директору; +не успели они войти, как снова в окна полетел град камней. Опомнившись от удивления, толпа кричала еще громче:

– Смерть буржуям! Да здравствует социальная Республика!

Негрель решил пройти пешком ту сотню метров, которые отделяли Компанию от дома директора, а затем постучаться в садовую калитку, около служб: садовник или кто-нибудь другой услышит и впустит их. Сперва все шло превосходно, но тут женщины, которым кто-то шепнул про господ, ринулись в переулок. Это испортило все дело; калитку не открывали, Негрель тщетно пытался высадить ее плечом. Женщины хлынули к крыльцу; инженер боялся, что его спутниц отнесет потоком, и сделал отчаянную попытку протолкнуть девушек, чтобы пробраться на крыльцо сквозь гущу наступавших со всех сторон забастовщиков. Но эта уловка вызвала еще большую сумятицу: их не пускали, люди с криками гнались за ними, даже не понимая, в чем дело, удивляясь, откуда появились эти разодетые дамы. В этот момент все так смешалось, что в общей растерянности произошло нечто совершенно необъяснимое.

…Женщины, соперничая друг с другом в диких выходках, теснились вокруг Сесиль, показывая ей свои лохмотья, и каждой хотелось хоть чем-нибудь донять эту дочь богачей. Вдруг она хрипло закричала: она почувствовала на своей шее чьи-то холодные пальцы. Ее схватил дед Бессмертный. Старик, казалось, опьянел от голода; долгая нищета притупила его разум, неизвестно откуда взявшееся озлобление вывело из состояния вечной покорности. Человек, спасший на своем веку немало товарищей, рискуя собственной жизнью, не мог устоять перед искушением задушить эту девушку.

…Толпа заметила Мегра на крыше сарая. Несмотря на полноту, лавочник сгоряча с необычайной ловкостью вскарабкался на стену+.внезапно пальцы его ослабели, он скатился, как шар, зацепившись за водосточную трубу, и упал на дорогу у смежной стены, раскроив себе череп о тумбу. Мегра был мертв. Сперва все были ошеломлены. Крики прекратились, в наступающих сумерках водворилась тишина. Но туту же возобновилось улюлюканье. Женщины бросились вперед, опьяненные видом крови. Они окружили еще теплый труп, со смехом глумились над ним, обзывая грязным рылом размозженную голову покойника; несчастные, лишенные хлеба насущного изрыгали в лицо мертвеца свою застарелую злобу. Но женщинам нужно было мстить еще и еще, Они кружили вокруг трупа, подобно волчицам, Каждая стремилась надругаться над ним, облегчить душу какой-нибудь дикой выходкой. Проженная своими сухими старушечьими руками ухватила мертвую плоть и, напрягая тощую спину, вырвала ее с усилием, от которого хрустнули кости. Отвисшая кожа не давалась сразу, старуха принималась за дело дважды и наконец, подняла окровавленный волосатый кусок мяса, потрясая им с торжествующим смехом…

Проженная насадила все на кончик палки и понесла, словно стяг; она мчалась по дороге, а за ней вразброд бежали, вопя женщины. Кровь капала с висевшей жалкой плоти, похожей на завалявшийся в мясной лавке кусок мяса. Ледяной ужас сковал всех, кто видел, как совершалось страшное дело. Мужчины не успели вмешаться, словно их пригвоздил к месту бешеный порыв разъяренных женщин. Труп загораживал дорогу и словно охранял лавку. Многие отступили. Все как будто пресытились и успокоились. Раздался крик: Жандармы! Жандармы! Людей смело, словно шквалом дорога была совершенно очищена в несколько минут. Только труп Мегра выделялся на ней темным пятном. Тяжелый галоп жандармов приближался, они въехали в поселок, сгрудившись темной, едва различимой массой.

9. Выше названные исследователи человеческой массы как толпы, начиная с Le Bon, преследовали одну единственную цель – обнаружить «рычаги» с помощью которых можно манипулировать толпой. И все они, без исключения, совершали одну и ту же ошибку: эти «рычаги» они искали в психологии толпы. Вероятнее всего, всякого исследователя человеческой толпы поражал (!) факт, что личность «растворяется» в толпе! Вспомним Шиллеровского «дурака»! На сегодняшний день, помимо беллетристики, о психологии толпы написано множество разнокалиберной и разноязычной литературы. Возможно, конец века и тысячелетия, столь богатый разнообразными людскими толпами, причиняющими неудобства упорядоченному и законопослушному обывателю, является тому причиной. Можно легко составить широкий диапазон различных форм человеческой толпы, от условно управляемых, как, например, на демонстрации или собрании единомышленников, до условно неуправляемых, как разбушевавшиеся фанаты, избивающие до полусмерти членов своей проигравшей футбольной команды. Здесь сразу нужно четко провести некий водораздел между толпами и толпами. Так, под категорию толпы вполне могут быть замаскированы разного рода боевики, погромщики, провокаторы уличных беспорядков и всякого рода дестабилизирующие общественный (внешний и моральный) порядок, «элементы». С другой стороны, и толпа может маскироваться, например, под «духовное братство», «братство по оружию» или «обманутых вкладчиков». Конечно, четкого водораздела между толпой как стихийным образованием случайно оказавшихся в одном месте и в одно и то же время людей, которые охвачены одним и тем же аффектом и действуют спонтанно, и толпой, которую организовал из таких же случайных людей профессионал (как показала наша история последнего десятка лет), провести бывает сложно. Поэтому, здесь будут рассмотрены весьма условные типы толпы, которая так или иначе попадает под дефиницию стихийно формирующейся массы людей, действующих спонтанно (то есть, под влиянием ажитированного аффекта, помрачающего сознание), не имеющих общей цели. Такие толпы, в отличие от всех других «своих» же разновидностей, имеют два обязательных качества: 1) в «коллективном бессознательном» толпы непременно присутствует немотивированный страх, легко изменяющий фабулы; 2) действия толпы не ограничиваются девиантными формами; они имплицитно содержат в себе делинкветность, которая, в силу этого, легко и по малейшему поводу выходит наружу и становится основной формой поведения.