Текст книги "Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том"

У тревожно-мнительного типа часто бывают привычные страхи (фобии). Фобии – психологически непонятные страхи, к которым человек, если они у него с рождения, постепенно привыкает. Страхи, например, замкнутого пространства, открытой площади, острых предметов, некоторых неприятных звуков и т.д., и т. п.

Основные формы страха, которые у тревожно-мнительных личностей могут выступать как характерологические черты или стереотипы поведения. 1.Отвага – отчаяние. 2. Навязчивости. 3. Ипохондрия. 4. Деперсонализация (психологически трудно понимаемое состояние, когда ощущение собственной самости – «Я» – вызывает немотивированный страх, следствием которого является самотчуждение).

Следующий за страхом феномен тревожного ряда – это депрессия. Депрессия – это не «плохое настроение». Депрессия – это психоз, вызывающий психосоматический коллапс. То есть, нарушение всей психосоматической «конструкции» человека. Депрессия всегда болезнь, которой может заболеть любой человек, к какому бы морфологическому типу он ни относился бы. Как психическое заболевание, депрессия находится в компетенции врачей психиатров. Разделение на «невротическую» и эндогенную депрессию весьма условно. Как и признание самостоятельной клинической единицей реактивную депрессию с классической депрессивной триадой:1.Моторная заторможенность, 2. Идеаторная заторможенность, 3. Угнетенность аффекта.

Для того, чтобы лучше понять тревожное существование, проиллюстрируем некоторые его моменты, освещая изнутри «сердце, полное тревоги».

Сильно выраженная тревога несет в себе не только «вселенский холод» (по выражению поэта Вячеслава Иванова), но и ощущение вселенского «ничто». В.М.Чиж считал, что переживание «ничто» есть крайная степень душевной боли. А боль возникает – только как ответ на раздражители, которые реально могут убить человека (зубная боль, например, может вызвать рефлекторно спазм коронарных сосудов сердца и, следовательно, смерть). Даже отвратительный вкус или запах, по Чижу, могут вызвать душевную (сердечную) боль и смерть. Так что, тревожно-мнительному человеку есть чего опасаться всегда.

Тревожно-мнительный человек защищается от всякой угрозы, разворачивая тревожный ряд, который несет в себе все функции психологической защиты. Так, например, страх смерти опережает боль. И, часто, самую смерть. («Смерть есть момент истины боли», – по Чижу).

10. Диспластичный тип. Повторяем, что это единственный морфологический тип человека, у которого налицо связь между строением тело и психосоматической структурой. И это единственный тип, который может явиться результатом негативной мутации, то есть, вырождения. Каким дисгармоничным является тело (например, длинное туловище, маленькая голова, большие нижние конечности и маленькие верхние конечности), таким же дисгармоничным является и характер. Мы не будем описывать все варианты диспластичного характера – их множество, подчеркнем лишь главное, что нужно знать, в связи с этим морфологическим типом.

1. Диспластичный тип нельзя путать с полиморфным «типом» личности, психосоматической структурой, которая возникает в результате перенесения человеком каких-нибудь серьезных психических заболеваний. Прежде всего, речь идет о шизофрении. Тогда, на самом деле мы обнаруживаем не тип личности, а постморбидное психосоматическое состояние (morbidis – лат. болезнь).

2. Диспластичный тип нельзя путать с так называемыми акцентуированными типами, патологическими типами, у которых в характере доминирует какая-то одна черта. Например, у истерических личностей – демонстративность или склонность к мнимым заболеваниям, у тревожно-мнительных личностей – боязливость или склонность к навязчивостям, у паранойяльной личности – подозрительность или ревнивость.

3. Диспластичный тип всегда представляет какой-то из выше описанных типов: от истерического до тревожно-мнительного. Но, все отличие лишь в диспропорциональной морфологии. У такого человека (если у него вдобавок, страдают интеллект, воля, эмоции и личность) психосоматика полностью управляет и повдением, и состоянием, и сферой мотивации. Так, диспластичная мать может полностью игнорировать серьезную болезнь ребенка, или наоборот, подвергнуть ребенка беспричинной медицинской гиперопеке. Один из супругов может жестоко ревновать другого, ходить и жаловаться на его «измены» на работу к супругу, устраивать сцены ревности, но не давать ему развод. Короче, диспластичный человек всегда живет «диспластичной» жизнью, и отличается от истинного психопата лишь тем, что все же может подобрать себе такого же, как он субъекта и вместе составить с ним семейную гармонию (точно также – подобрать для себя подходящую работу и быть вполне счастливым, преуспевающим и вполне уживчивым в коллективе. Если, конечно, диспластичность не является результатом вырождения. В этом случае, никакая гармония, не возможно. Реально лишь одно: приступо образное, стереотипное, «серийное» самоудовлетворение путем того или иного преступления (то есть, автаркия).

Во время реформ и перестроек социальных стереотипов, диспластичные личности выходят на первые ряды и играют общественно значимые роли. В том числе, и дегенераты! Для пенитенциарных психологов это верный признак того, что вместо разрушенных прежних социальных структур, возникают «диспластичные» социальные конгломераты (какой бы сферы жизнедеятельности общества это ни касалось бы). Диспластичные типы в человеческой истории чаще всего играли роли «серых кардиналов», из них состоят «теневые правительства». Диспластичные личности у всех цивилизованных народов часто возглавляют криминальные структуры (среди российских «воров в законе» диспластичных личностей 100%). Много диспластичных личностей среди политических авантюристов, политических резонеров, которые разворачивают бурную политическую деятельность, не имея ни конструктивных идей, ни обладая харизмой политическое деятеля, даже не зная, что собственно, от политики им самим нужно? Они обожают «тайные общества», «особые скрытые от непосвященных миссии». Они беспринципны, ибо, безнравственны. Быть «двойным», «тройным агентом» спецслужб – лучшие для них социальные роли. Так было в истории человеческой цивилизации всегда, со времен египетских фараонов. «Граф» Калиостро – типичный диспластичный тип. По всем параметрам, преступная личность, «выродок». В этом же ряду, «несравненная» Айседора Дункан (см. Е. В. Черносвитов. «Есенин и Дункан». М., «Труд», 1990) и некий, мало кому известный, Алексей Алексеевич Ковалевский – «тайный» буревестник русский революций 1917 года, который был направлен в Москву тайным парижским обществом в начале 1900 года, провоцируя еврейские погромы, организуя «кровавое воскресенье» не только в Питере, но и в ряде других городов России: Туле, Екатеринбурге, Ярославле, Нижнем Новгороду, Тобольске, Тамбове и др. городах. Список диспластичных политиков и провокаторов можно продолжить, чуть ли не до «дурной бесконечности».

Итак, мы рассмотрели основные морфологические типы человека, представляющие собой биотипологию нормальной половой дифференциации. Естественно, при нарушении последней, морфология типов распадается, образуя множественные варианты характерологической патологии, главной чертой которых будет извращение полового инстинкта (при сохранных внешних половых признаках или при гермафродитизме). Но – это область клиники: психиатрии и сексопатологии. Всех, интересующихся этой областью человекознания отсылаем к выше названной монографии Рихарда фон Краффт-Эбинга.

Антропологический тип – понятие, прямо противоположное понятию habitus, то есть, социально-профессиональному типу. Но имеет много общего, даже идентичного с понятием морфологический тип. Здесь мы будем говорить о собственно антропологических константах биотипологии человека.

Под антроплогическим типом мы будем понимать совокупность расовых черт и признаков человека, составляющих психосоматическую структуру. Нас меньше всего интересуют такие расовые признаки, как цвет кожи и глаз, цвет и форма волос, облик лица и пропорции тела. Для психосоматики эти факторы не существенны. Выше указанные физические признаки приобретаются в процессе исторического развития групп населения, проживающих в различных условиях окружающей среды. Антропология – учение о человеческих расах, которое занимается исследованием истории физической природы человека и различных его разновидностей в связи с возрастом, полом, профессией, географией и т. д. (Н.Н.Чебоксарев). Различают три основных расы: монголоидную (желтую), европеоидную (белую), австрало-негроидную (черную). Основные расы разделяются на несколько более мелких рас, которые делятся на группы антропологических типов. Между расами существуют промежуточные группы, и. таким образом, человечество может считаться сплетением многочисленных антропологических типов и рас, составляя единый социобиологический ансамбль. В каждом народе имеются представители различных рас, а одна и та же раса может входить в состав нескольких народов. Процесс формирования человеческих рас осуществлялся под влияние биологических и социальных факторов. Причем, социальные факторы, закрепляясь, трансформировались через генетические механизмы в биологические. А биологические факторы – таким же путем обнаруживали себя, как те или иные социальные структуры. Искусство, архитектура, одежда, особенности быта, манеры общения и поведения людей, а также появление новых отраслей ремесел и даже науки, – все это трансформированные через социальные институты некогда расовые биологические факторы. (Подробне см. С. Живанович. Палеоантропология и социоантропология. Минск. 1998 г.).

Смешенные браки (метизация) – могут создать не только социально-традиционные (культурные, религиозные) сложности, но и психосоматические коллизии. Не случайно у многих цивилизованных народов традиции строго против метизации. Для наших задач представляет интерес, что процент диспластичных типов (а также акцентуированных личностей) чрезвычайно велик при смешении рас. Когда Индия освободилась от колонизации, то возникла большая социо-культурная проблема на расовой почве: появление больших групп населения Индии, составленных из англо-индийцев и индо-англичан. Кстати, тогда же психологи и психиатры столкнулись с проблемой «психологически не понятных» нервно-психических расстройств, девиантных и делинквентных форм поведения, которыми удивляли и ставили в тупик профессионалов-психиатров, пенитенциарных психологов и криминологов, выше названные представители метизации.

К проблеме смешения рас серьезно относились еще в древности. Так, в частной коллекции барона фон Эйкштедта есть античный греческий сосуд, составленный из двух параллельных половинок. Одна изображает расовые признаки европейского типа, другая – монголоидного типа. По всем параметрам строения и выражению эти лица противоположные друг другу. Известно, что в животном мире смешение пород одного и того же вида животных ограничено самой природой (например, среди собак). Не говоря уже о невозможности «браков» между собакой, например, и кошкой. Скрещивание лошади с ослом дает потомство мулов, которые, в свою очередь не способны к размножению. Противниками смешения рас были и Гиппократ и Авиценна. По мнению Авиценны, восточные народы болеют заболеваниями, которых не знают западные народы. И, наоборот. Легко протекающая болезнь восточного человека может быть для западного человека смертельной, или полностью испортить его породу. То же самое может быть и при смешении крови.

Говоря о чрезвычайно щекотливых проблемах смещения рас, мы должны полностью отгородиться от «теории» «чистой расы». И подчеркнуть, что «чистая раса» (как видно уже из выше изложенного) – утопия. История человечества пережила множество глобальных миграционных процессов, сопровождаемых массовым смещением рас. Отсюда – такое множество рассовых групп и подгрупп, по отношению к основным расам. Другое дело, когда генетик запрещает браки с плохой наследственностью с обеих сторон, чтобы не появилось на свет больное потомство – это понятно. Только в таком же плане нужно рассматривать и сознательное ограничение в смешении пар по расовым признакам. Особенно, когда дело касается половых различий (гормонального профиля) у лиц, собирающихся обзаводиться потомством. Есть расовые варианты, которые отличаются выраженностью вторичных половых признаков, своеобразием форм тела (что хорошо отражено в искусстве с древних времен). Для Венеры «Калипигиос» – идеальной по формам тела, европейской женщины (умеренный поясничный лордоз, полушаровидные ягодицы, гармоничное распределение в области таза жировых отложений), и бушменки, (главными особенностями этой группы негроидных типов являются: чрезмерное отложение жира в ягодичной области, в сочетании с выраженным поясничным лордозом, плоское лицо и выдающиеся скулы, маленький рост), трудно подобрать мужа одной расы. Индианка тоже, вряд ли произведет хорошее потомство от северного европейца. Слишком различны, у названных народов, уровни половых гормонов в крови, да и сама половая культура различна.

Зигмунд Фрейд был ярым противником любых смешений рас. Настолько, что предпочитал инцест расовому смешению. По его убеждению, и природа тоже противница стирания расовых барьеров. Какие бы катаклизмы не пережило народонаселение земли, а расы сохранились вот уже миллион лет. «У каждого народа должны быть свои боги и свои болезни» – незадолго до своей смерти писал великий австрийский ученый своему коллеге И. Б. Галанту. Подробно же он эту идею развил в выше названной книге (последней работе Фрейда) «Моисей египтянин». Фрейд считал, что нынешнее население европейских стран – одной, максимум двух расовых групп, представленных, повторяем, не больше чем двумя фамилиями. Так что, все европейцы – кровные родственники.

Очевидно, что антропологические типы имеют общее с морфологическими типами. Но, на сегодняшний день проблема психосоматики с точки зрения антропологии – остается мало изученной. Психосоматические особенности национального характера – открытая тема. Анджей Кемпинский в 80-х годах («Состояние невесомости», Варшава. На русском языке. 1979 г.), описал этапы распада психосоматической структуры в состояниях агонии, вызываемой различными факторами (несовместимыми с жизнью травмами внутренних органов, большой кровопотерей, интоксикацией, онкологией). Разные по возрасту, профессиям, культурному и интеллектуальному уровням, наблюдаемые Кемпинским поляки, умирая, переживали почти идентичные картины, связанные не с историей жизни агонирующего, а с историей Польши. К сожалению, исследование Кемпинского оказалось незамеченным научной общественностью, и не имело последователей.

Второй путь исследования взаимосвязи антропологии и морфологии наметил Фрейд, работой «Тотем и табу». Но и фрейдовский подход к проблеме остался неразработанным. (Мы оставляем без внимания множественные ненаучные эзотерические и мистические спекуляции вокруг «национальной психологии» и «фамильной психологии»; а также работы, не имеющие прямого отношения к психосоматики как таковой – психологические, антропологические, криминологические, политические и т.д.).

Нам представляется плодотворным путь исследования взаимосвязи антропологической и морфологической типологий на стыке палеопсихологии, психопатологии экстремальных состояний (агонии, клинической смерти, комы) и подхода к национальной психологии через психосоматические интерпретации тотемов и табу. Эти исследования могут быть дополнены психологией фольклорных образов и сюжетов. Гоголевский «Вий» – прекрасный психосоматический экземпляр, в котором расовые, национальные и морфологические признаки взаимосвязаны.

Нужно на этом пути использовать и данные геронтологической психологии. К старости, как известно, национальные и расовые черты (как личности, так и лица) проступают, и становятся рельефными (см. в работах Дюрера и старости). Интересны на этом пути, и наблюдения В. М. Свинникова, («Социогеография». М.,1990 г.), согласно которым, человек, долго проживший среди представителей другой расы, не только психологически, но и физически усваивает черты этой расы. Так, европеец, проживший десятки лет среди японцев, становится и внешне, и внутренне «похожим» на японца.

Итак, мы рассмотрели основные моменты сложной проблемы антропологической типологии во взаимосвязи с психосоматикой. Во многом, вопрос этот пока остается открытым. Пенитенциарная психологическая практика, несомненно, внесет значительный вклад в решение этой проблемы, если будет опираться на апробированные факты.

С тех пор как Карл Густав Юнг описал интровертов и экстравертов, пытаясь как-то понять ссору и разрыв между своим учителем Зигмундом Фрейдом и своим коллегой Альфредом Адлером, весь мир оказался поделенным между двумя непримиримыми по взглядам человеческими типами. С древности. По крайней мере, со времен, когда правили в Греции боги Аполлон и Дионис. «Психологические типы» Юнг издал в 1921 году. В России они полностью были переведены в 1926 году. К этому времени об юнговских интровертах и экстравертах знали во всех европейских странах и в США.

Юнг лукавил, когда в одном из предисловий к «Психологическим типам» писал:

«Моя типология, перво-наперво представляет критический аппарат, служащий распределению и организации сумбурно эмпирического материала, но ни в каком смысле не предназначенный для навешивания на людей ярлыков. Как это может показаться с первого взгляда. Это не физиогномия и не антропологическая система, а критическая психология, имеющая дело с организацией и определением психологических процессов, которые, – что и демонстрируется, – могут быть типическими».

Маркс тоже говорил, что его учение «не догма, а руководство к действию»… Юнг сам первым «навешал ярлыки» своей новой психологической доктрины, и не на кого-нибудь, а на своего учителя Фрейда, назвав его «интровертом», и на своего коллегу и друга Адлера, назвав его «экстравертом». Как бы то ни было, но с тех пор любая появляющаяся на свет психологическая типология человека так или иначе, включает в себя юнговские взгляды.

Здесь мы не будем подробно останавливаться на юнговской типологии. Отсылаем читателя к первоисточнику (Карл Густав Юнг. «Психологические типы». М.,1996 г.). Напомним в общих чертах, что интроверт, по Юнгу, человек, чье сознание и мировосприятие направлено вовнутрь. Внешний мир воспринимается, преломляясь через внутреннюю призму восприятия и переживаний. Экстраверт, человек, чье сознание направлено вовне, на внешний мир. Переживания, сновидения, все содержание глубинной психологии вместе с коллективным бессознательным (пользуемся юнговскими психологическими «ключевыми» понятиями) проецируются экстравертом на внешние объекты. Интроверт и экстраверт принципиально не могут понять друг друга, ибо видят вещи по-разному (как Фрейд и Адлер не могли договориться, что такое «невроз»). Юнг склонен был к мистицизму и оккультизму, и поэтому предполагал, что для взаимопонимания интроверту и экстраверту необходима плерома (понятие взято у гностиков, и обозначает «место» вне времени и пространства, где все принципиальные противоречия сами собой разрешаются; даже антиномии чистого разума Иммануила Канта).

Из всего психологического наследия Юнга, психологические типы оказались самыми живучими. Теоретически разделение людей на эти два типа безупречно. Сложнее, когда данная типологая пытается согласоваться, во-первых, с морфологической типологией (например, может ли астеник или истерик быть интровертом и экстравертом? Если да, то, как изменяется структура астенического и истерического характеров?). Во-вторых, с психопатологией. Клиника, например, шизофрении, у интроверта должна быть принципиально иной, чем у экстраверта. На самом деле клинические формы шизофрении, словно не замечают преморбидной структуры психологических типов, описанных Юнгом. И. наконец, в третьих. Попытка Карла Юнга связать с направленностью сознания различные формы восприятия, воображения и мышления не увенчалась успехом. Вся умозрительность юнговских построений при этом очевидна. Кстати, еще в 1903 году, за четыре года до личного знакомства Юнга с Фрейдом и Адлером, русский психолог Николай Онуфриевич Лосский (высланный Лениным в 1922 году заграницу и умерший в Париже в 1965 году) в «Основах учения психологии с точки зрения волюнтаризма», писал:

«Представьте себе двух людей, у которых спросили, что такое „шар“? Один находится при этом на поверхности „шара“, а другой – внутри „шара“. То есть, один видит шар снаружи, а другой – изнутри… Ответы будут принципиально различны». Лучшего образа, чем предложил невольно Лосский в задаче «что такое „шар“?»

для понимания психологической типологии Юнга не придумаешь.

Юнговской психологической типологией можно объяснить многое (подогнать под его схему) – произведения искусства, философские учения, религиозные догматы, мифические и сказочные образы, даже архитектурные стили. Но она бессильная перед психиатрической клиникой, и нормальной человеческой морфологией, особенно в возрастном ее «разрезе». С точки зрения психосоматических конституций и психопатологии, можно говорить об интровертированности и экстравертированности, только как психосоматических версиях (сами слова «интроверсия», «экстраверсия» содержат в себе объясняющий их термин – версию). Но, с точки зрения возможных «версий» психосоматической конституции (морфологических типов), их оказывается несколько больше, чем предполагал Юнг. Если бы действительно существовала плерома, то не Фрейд бы объединился с Адлером (их разногласия – дело личного вкуса и медицинского опыта: Фрейд, как известно, в основе невроза видел сексуальный конфликт, а Адлер – волевой; медицинская практика же показывает, что правы были оба, ибо существуют и неврозы на сексуальной почве, и неврозы, вызванные волевыми конфликтами личности с конкретными социальными условиями, и факторами), а Юнг с Фрейдом, связав свои представления об интроверсии и экстраверсии с некоторыми механизмами психоанализа. Вот на этом – синтезе фрейдовских и юнговских взглядов, мы остановимся подробнее, говоря о других, кроме выше названных, психосоматических версиях биотипологии человека.

Итак, по порядку. 1. Интроверсия. 2. Экстраверсия. 3.Конверсия. 4. Трансверсия. 5. Перверсия.

Сначала, о слове «версия». Самое близкое по смыслу в нашем контексте к этому слову – «вариант». Повторяем, в данном случае – вариант психосоматической конституции или морфологического типа личности, у которой половая диффернциация завершена полностью. Следовательно, при незавершенной половой дифференциации радикально меняется морфология человека, и, таким образом, способность функционировать в том или ином психосоматическом варианте (версии).

А теперь несколько подробнее о других версиях, которые не обозначил Юнг в своей психологической типологии. Если бы мы попытались истолковать столь явную «близорукость» выдающегося швейцарского психоаналитика с точки зрения фрейдовского психоанализа, мы объяснили бы этот научный факт очень просто. К моменту ссоры Фрейда и Адлера, Юнг уже был готов подсознательно к разрыву со своим учителем по своим собственным нгаучным мотивам, отличным от адлеровских. И поэтому, «не заметил» трасверсии и конверсии. Если бы он ввел их в свою типологическую концепцию, он бы оставался в тисках фрейдовского психоанализа с тотальным либидо в основе. О перверсии Юнг не мог знать, ибо (мы остаемся на психоаналитических позициях) отторгал взгляды Ломброзо, касающиеся врожденного преступника – первертного типа.

Итак, конверсия. В основе этого варианта лежит открытый Фрейдом механизм вытеснения переживаний в соматическую сферу, и появление, говоря современным языком, функциональных телесных расстройств, совершенно не связанных с какой-либо органической патологией. Например, Вас оскорбили, и вместо того, чтобы отреагировать адекватно (ответить обидчику тем же, или «включить» свою психологическую защиту), Вы «заболеваете» каким-нибудь мнимым (функциональным) расстройством: реагируете приступами удушья, кардиальгией, гастральгией, воспалением суставов, простатитом, импотенцией, расстройством менструального цикла, теряете или стремительно приобретаете вес, не можете ни стоять, ни ходить (синдром астазии-абазии) и т.д., и т. п. (подробнее см. В. Ф. Десятников. «Маскированная депрессия», М.,1985, А.К.Ануфриев. «Скрытые депрессии». «Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова», 1978, №№6,8. В.Д.Тополянский, М.В.Струковская. Психосоматика. М.,1995, вып. 2, Е.В.Черносвитов. «Неврозоподобные состояния в соматической практике». Тбилиси. 1990). Конверсионные типы видят мир и окружающее через призму своего соматического Я, себя и других людей воспринимают сугубо телесно. Прекрасные, психологические достоверные образы конверсионных типов личностей создал итальянский писатель Гафредо Паризе в сборнике рассказов «Человек вещь» («Человек – вещь». М.,1976 г.). Остановимся подробнее на конверсионных типах. Но прежде подчеркнем, что все психосоматические версии, во первых, не постоянное свойство личности (как считал Юнг). Они зависят от следующих основных факторов:1. Возраста человека (так в «горячих точках биографии» все люди без исключения интровертируются. Здесь же – в глубокой старости и раннем детстве. 2. Экстремальной социальной ситуации, в которую попадает неожиданно человек (Гамлетовское «быть или не быть?»). Четыре основных типа реакций человека в экстремальности – эскапизм (бегство от действительности), суицид (самоубийство), гомицид (убийство) и членовредительство (яркий пример тому Л. Толстого «Отец Сергий») – это поведение в состоянии интровертированности (в других случаях самоубийство или убийство – перверсия, а «уход в болезнь» – поведение в состоянии конверсии). 3. Состояние тяжелой или неизлечимой болезни. Здесь же – внезапная инвалидизация. 4. Состояние утраты близкого человека. 5. Состояние сенсорной депривации (изоляции, типа – камеры одиночки или одиночного длительного плавания – много литературы написано о сенсорной депривации: путешествие в океане, в пустыне, пребывание в пещере, и т.д., и т. п. Самые последние данные о депривации – читай книги Федора Конюхова, известного русского путешественника, нашего современника). 6. Агония. 7. От общей социальной направленности (ясно, что когда народ охвачен энтузиазмом и экзальтациях – больше экстравертов и трасвертов; когда в стране депрессия, то преобладают интроверты, конверты, когда сознание народжа криминализуется – доминируют перверты во всех сферах общества. 8 Творческие состояния (подробнее см. ниже). 9. Начало двух последних столетий знаменовалось преоблданием экстравертированных и трансвертированных типов (судя по историческим документам, а также – по произведениям литературы, живописи, скульптуры и архитектуры), Конец столетий знаменуется появлением интровертированных, конвертированных и первертированных типов в большинстве населения промышленно развитых стран.

Все, перечисленные «человеческие ситуации» могут осуществляться с резкой сменой психосоматической версии, что полностью определяется не типом личности, а социальной структурой, из которой состоит та или иная экзистенциальная (витальная, гуманистическая. – по другой формулировке) жизненная ситуация.

Итак, версии – структуры психосоматики – явления весьма переменчивы; морфологическая типология – вещь постоянная.

Такая перемена версий в психосоматической типологии полностью соответствует взглядам Гиппократа на темпераменты. Темперамент, по Гиппократу, не есть нечто изначально постоянное. Человек в процессе своей жизнедеятельности может поменять темперамент несколько раз. И, прежде всего с возрастом. Юнг, оценивая Фрейда и Адлера как представителей двух разных психологических типов, не учел как раз разницу в возрасте своих коллег. Фрейд был на 14 лет старше Адлера. А, учитывая еще тот факт, что он перенес к периоду взаимоотношений со своими учениками – Адлером и Юнгом несколько операций на лице по поводу рака кожи, то понятно, откуда его интровертированность. Но, перейдем к феномену человеческого тела и его роли в психосоматике.

Отношения к собственному телу составляют существенный момент интросубъективных основ психики человека. Все психические «надстройки» опираются на соматическое Я, которое состоит из мышечного чувства и схемы тела (см. И.М.Сеченов. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947. Глава 8). К. Маркс также придавал важное значение телесной организации человека. Он, в частности, писал:

«…телесный индивид представляет истинную основу, истинный исходный пункт для нашего „человека“»

(К. Маркс. Ф. Энгельс. Соч. 2-ое изд., т.27, с. 12).

И дальше:

«Мы должны исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида, но не для того чтобы застрять на этом… а чтобы от него подняться к «человеку»

(там же).

Человек часто отождествляет себя со своим телом, значит – конверсирует (в повседневной жизни это происходит постоянно). А в контексте смерти, человек отождествляет себя со своим телом, ибо, смерть тела и есть смерть (во всех религиях, от древних, до современных, умирает лишь тело). «Тело» – это первое, что утверждает «Я» как нечто целое и тотальное. Душа – многолика, как и духовное Я. (См., в этой связи роман Г Гессе «Степной волк»). Все, так или иначе, соизмеряется с телом; и пространство, и время, и многие человеческие ценности. Но, вернемся к собственно конверсии, и для наглядности рассмотрим крайние ее варианты, граничащие с патологией.

Через аффекты тревожного ряда – страх, боль, напряжение, фобии, тревогу возникает ощущение угрозы разлада в соматическом «Я». Вплоть до распада целостности телесного «Я» (например, в состояниях деперсонализации, дереализации или – овладения чуждой силой – громадой) (в одноименном рассказе Паризе). В любом случае, происходит нарушения внутреннего баланса в переживаниях телесной самости. Внешне для подобных состояний всегда есть ответственные за их происхождение социальные феномены. Этим психосоматические конфликты и реакции у конверсионного типа отличаются от так называемых эндогенных психических заболеваний (шизофрении, маниакально-депрессивного психоза, психозов старости). Конверсионный конфликт характеризуется доминированием в клинической картине различных функциональных расстройств (аналогичных выше названным), которые полностью скрывают лежащий в их основе тот или иной феномен тревожного ряда. По данным немецкого психиатра В. Кильгольца (одного из организаторов Международного симпозиума, посвященного маскированным аффектам, за последние 20 лет), соматизация стала распространенным психологическим и психопатологическим явлением. Иными словами, человек стал все больше и больше конвертировать свои переживания. Особое место в клинической картине (в переживаниях человека) конверсии, помимо функциональных расстройств, отводится сенестопатиям – тягостным, мучительным, неприятным ощущениям (например, постоянный монотонный звон в ухе, ни с чем внешне не связанный, или точечная нудная боль посреди лба), которые могут локализоваться в любой области тела. Человек или свыкается с этими ощущениями (все зависит от их интенсивности), или делает заключение о наличие у него какого-то заболевания, и начинает ходить по врачам, обследоваться, – и все безрезультатно, ибо никакого заболевания у него не находят, и никакие медикаменты ему не помогают. Такие больные часто начинают прибегать к алкоголю, и становятся больными алкоголизмом. Они также могут «глушить» свои сенестопатии наркотиками (см.: И.Р.Эглитис. «Сенестопатии». Рига. 1977, Пэунеску Подяну. «Трудные больные. Неопределенно выраженные, трудно объяснимые страдания». Бухарест. 1976 г.). Сенестопатии – признак конверсии, которая совершается в «трудных» для человека ситуациях, чаще всего – когда требуется сделать моральный выбор, или когда жизни самого человека или его близкому угрожает реальная опасность. Люди могут постоянно испытывать при этом состояние диффузного телесного и душевного напряжения, «трудно определяемое словами ощущение соматической немощи и одновременно разложенности», «ощущение смутного телесного недомогания», «настороженно-тревожный фон настроения», чувствуют «туман в голове, тяжесть во всем теле, трепетание в груди, пугающий разлад целостной работы организма» (А.К.Ануфриев). Этих людей в аналогичных состояниях можно спутать с интровертами, ибо в них «словно внедряется соматически заостренное жало интроспективного эгоизма». В состоянии «животного страха и мучительного чувства надвигающегося финала» эти субъекты могут совершить суицид или гомицид. Крайнее состояние психосоматического разлада при конверсии – это ипохондрический раптус. Об этом хорошо пишут В.Д.Тополянский и М.В.Струковская: «Мучительный страх, испытываемый этими людьми в связи с сердечно-сосудистыми и нейровегетативными сенсациями, несоизмерим, несопоставим ни по интенсивности, ни по характеру с обычными человеческими чувствами и переживаниями. Чувство не угрозы даже, а непосредственной близости надвигающейся смерти, на высоте ипохондрического раптуса становится для человека единственной существующей реальностью, и тот, казалось бы, очевидный факт, что десятки уже перенесенных приступов не привели к инфаркту миокарда или сердечной недостаточности, не имеет для него никакого значения, ибо действительно не умереть страшно – страшно умирать». Очень хорошо подобные состояния описал Л.Н.Толстой в «Смерти Ивана Ильича» и В. Солоухин в «Родинке». Социальные причины подобных состояний хорошо подметил еще Гегель, который писал: «Невозможность непосредственного осуществления его идеалов может ввергнуть его в ипохондрию. В этом болезненном состоянии человек не хочет отказаться от своей субъективности, не может преодолеть своего отвращения к действительности и именно поэтому находится в состоянии относительной неспособности (функционального расстройства – Е.С.), которая легко может превратиться в действительную неспособность (длительные функциональные расстройства и сенестопатии приводят к настоящим органическим заболеваниям – Е.С.). (Гегель. «Философия духа». М.,1977,т.,3, стр. 89). Конверсия может знаменовать собой конфликт между человеком и миром, который разыгривается на сцене человеческой телесности. Тогда «боль чувствуется всем существом, воспринимается всей душой» (А.К.Ануфриев). Она не идет ни в какое сравнение с физической болью, вызванной каким-нибудь реальным соматическим расстройством (тем же инфарктом миокарда или зубной болью).