Текст книги "Погоня"

Стакан падает на пол и разбивается. Осколки стекла разлетаются во все стороны, и я быстро оттаскиваю Саммер. Смотрю на девушку-бармена:

– Не могли бы вы позвать кого-нибудь…

– Ага, сейчас придут! – улюлюкает Камаль. – Кто-то всегда приходит убирать за мной. Хочешь знать почему, Колин? Саммер? Рискнешь предположить? – Он начинает хихикать от собственной шутки. – Потому что я миллиардер! Я гребаный Бог в компьютерной индустрии и могу купить и продать всех в этой гребаной комнате! Я…

– Ты пьян, – ледяным тоном перебиваю я.

– О, заткнись, тупой качок. – Он так напился, что едва держится на ногах, но бьет меня по руке, когда я пытаюсь поддержать его. – Отвали. Я не нуждаюсь в твоей помощи. И в тебе, как в сотруднике своей компании, не нуждаюсь. Понял? Вакансия закрыта, Колин. – Он снова хихикает. – Спасибо за проявленный интерес.

– А в чем причина, мистер Джайн? – с вызовом выступает вперед Саммер. – Вы не берете Колина из-за… Чего? Потому что он играет в хоккей и выглядит симпатичнее вас?

Он делает шаг назад. Под дорогими кожаными туфлями хрустит стекло. Краем глаза я вижу несколько приближающихся фигур. На нас все глазеют. Любопытные взгляды буквально пронзают меня. По позвоночнику так и бегут мурашки.

– Мисс Хейворд, с вами все в порядке? – перед нами появляется высокий крупный мужчина в черном костюме и галстуке.

Понятия не имею, кто он такой, но Саммер с ним знакома. Она с благодарностью касается его руки.

– Я в порядке, Диего. Но по всему полу валяется разбитое стекло. Не могли бы вы попросить обслуживающий персонал прислать кого-нибудь как можно скорее?

– Сию минуту. – Он бросает настороженный взгляд на Камаля.

Камаль же таращится на Саммер.

– Хейворд? – переспрашивает он и без конца то сводит вместе, то расслабляет брови. – Кто ты, на хрен, такая?

– Следите за языком, мистер Джайн, – рявкает Диего.

– А кто ты, на хрен, такой? – летит уже в его адрес.

– Я начальник охраны в этом отеле, – отвечает мускулистый мужчина, обнажая зубы в самой страшной улыбке, которую я когда-либо видел. – В отеле, которым владеет семья мисс Хейворд. И я всерьез полагаю, что на сегодня вам пора отдыхать, мистер Джайн. Почему бы одному из моих помощников не проводить вас в номер?

– Пошел ты. Я выступаю с гребаной речью через десять гребаных минут. – Он смотрит на меня и начинает громко смеяться, гнусаво фыркая. – Что ж, молодец, Колин. Я считал ее охотницей за богатыми мужиками, которая скачет на твоем большом члене, потому что ты спортсмен. Оказывается, это ты охотник за богатыми дамочками Зарабатываешь деньжата, потрахивая наследницу целого состояния.

Саммер вздрагивает.

Диего делает шаг вперед.

Я же огорченно качаю головой и встречаюсь с Камалем взглядом.

– Ты живешь в очень безрадостном мире, приятель. В мире, где все охотятся за деньгами, используют окружающих или соревнуются друг с другом. В мире, где два человека не могут быть вместе просто потому, что любят друг друга. – Я мрачно усмехаюсь. – Хочешь правду? Я рад, что ты не берешь меня на работу. Лучше стану жить на улице, чем буду работать на кого-то вроде тебя. Не хочу даже думать, в какой убийственной атмосфере работают твои сотрудники.

Похоже, Камаль пытается возразить, но я больше не слушаю его. Кроме того, Диего и его «помощники» поспешили вывести пьяного и агрессивного миллиардера из банкетного зала Вереск. Не знаю, как это повлияет на сбор средств на борьбу с лейкемией, но какой бы благородной ни была причина мероприятия, я не хочу оставаться ни секунды дольше на этом скучном, паршивом празднике.

В молчаливом согласии мы с Саммер покидаем банкетный зал. Я вижу, что она расстроена, потому что покусывает нижнюю губу, но Саммер молчит. До тех пор, пока мы не поднялись на частном лифте в пентхаус.

Как только двери открываются, Саммер бросает на меня печальный взгляд и произносит:

– Мы должны расстаться.

29
Фитц

Я изумленно смотрю на ее стройную спину, когда Саммер выходит из лифта в отделанный мрамором вестибюль.

Она только что сказала, что бросает меня?

– Черта с два! – рычу я.

Ее шпильки громко стучат по мрамору, и она останавливается, чтобы сбросить туфли. Воспользовавшись короткой паузой, я устремляюсь вперед и хватаю ее за руку.

– Саммер! Какого черта!

Она не отвечает. Стряхнув руку, кладет свою маленькую серебристую сумочку на столик красного дерева. Затем вынимает заколку из волос. Каким-то образом прическа не разваливается, и я понимаю, что ее удерживает дюжина крошечных невидимок. Саммер, даже не взглянув в мою сторону, начинает вынимать невидимки одну за другой. Я изумлен.

– Что, черт возьми, происходит? – допытываюсь я.

– Из-за меня ты потерял работу, – наконец поднимает девушка на меня взгляд.

– Что? – моргнул я.

– Тебя не взяли на работу из-за меня, – бормочет она. – Видимо, какая-то красотка обидела этого козла отказом.

– Уверен, так и есть, но так же могу поклясться, что какой-то качок-спортсмен его избивал. Ты здесь ни при чем.

– Очень даже при чем. Ты слышал, как он со мной разговаривал! Вечер бы удался, если бы я не пошла с тобой. Но ведь именно так и случается, когда я выхожу в свет, Фитц. Я провоцирую конфликты. Не нарочно, но все же так получается. – От огорчения у нее перехватывает дыхание. – Ты ненавидишь устраивать сцены, привлекать внимание, а тебе пришлось вступиться за меня на виду у всех в целом банкетном зале. И в прошлом месяце такая же ситуация была в баре «У Малоуна».

Потираю переносицу. О чем, черт возьми, она говорит? Я защищал ее – и себя, потому что Камаль перешел все границы. Пытаюсь убедить ее в этом, но она упрямо качает головой.

– Я не могу так больше, понятно, Фитц? Ты предпочитаешь держаться в тени. И посмотри, что случилось внизу: ты попал в самый центр внимания!

Она права. Пока Камаль кричал, пыжился и вел себя как последний придурок, на меня словно падал свет ярких софитов. Я ощущал на себе любопытные взгляды и слышал приглушенный шепот.

Но когда я высказал все, что о нем думаю, мне было плевать, что все вокруг слушают и смотрят. Меня волновало только то, что Камаль был груб с Саммер, что я счел недопустимым.

– Ты действительно хочешь обсудить эти сцены? – спрашиваю я ее. – Ведь сейчас ты как раз устраиваешь сцену, детка.

– Вовсе нет.

– Вовсе да. Ты приняла все слишком близко к сердцу. На пустом месте решила, что мы расстаемся, не поинтересовавшись моим мнением.

– Тут не о чем говорить. Ты не хочешь быть в центре внимания. Я его притягиваю. Иногда намеренно, но чаще нет. – Она стонет от огорчения. – Это была работа твоей мечты.

– Да. – «Но о тебе я мечтаю больше». Я не произношу этого вслух. Не потому что взял в привычку держать эмоции под замком, а потому что Саммер снова уходит, направляясь к винтовой лестнице, ведущей наверх. В пентхаусе три этажа – лучше мне этой темой не увлекаться, – а ее спальня находится на третьем.

Я спешу за ней.

– Стой! – приказываю.

– Нет. – Она продолжает идти.

– Ты ведешь себя как ребенок.

– А ты ведешь себя как преследователь, – парирует она. – Я хочу побыть одна. Мы расстались.

– Мы не расстались! – издаю вопль я.

Господи, за всю свою жизнь я повышал на кого-либо голос не более десяти раз, а проведя пару месяцев с Саммер, готов орать до хрипоты. Она будит во мне дикого зверя, о существовании которого я и не подозревал, пока Саммер не появилась и не начала сводить меня с ума.

И… мне это чертовски нравится.

Я столько лет всеми силами избегал конфликтов. Позволял родителям брызгать друг в друга ядом, потому что так было проще, чем вмешиваться в споры и обвинения, чтобы открыть им глаза на происходящее. Избегал общения с людьми, потому что не хотел быть в центре внимания.

Встречался с девчонками, похожими по характеру на меня, потому что с ними не требовалось отрываться на вечеринках или посещать роскошные мероприятия, такие как благотворительный вечер по сбору средств на борьбу с лейкемией.

Я не возражал против такого образа жизни. Приятного и удобного.

Бесконфликтного.

Но до встречи с Саммер я не чувствовал себя по-настоящему живым. Я не хочу встречаться с незаметной серой мышкой лишь потому, что тогда смогу оставаться незаметным сам. Я уже поступал так годами: таился от родителей, друзей, девчонок, мира. Я хочу выйти ради кого-нибудь из своей зоны комфорта, и Саммер того стоит.

Она сводит меня с ума. Способна выкинуть фортель, в баре оттаскав девчонку за волосы, потому что та обзывала ее шлюхой. Щупает полуобнаженных футболистов в нашей гостиной. Делает милые балетные па, пока готовит завтрак на нашей кухне.

И да, иногда она выводит меня из себя, но и я заставляю ее терять самообладание.

Это одна из наших забав.

– Я иду наверх, Фитц. Ты можешь лечь спать на диване, или в спальне Дина, или в любой другой комнате. Но не со мной, потому что мы расстались.

– Только попробуй сказать это снова. И, черт возьми, пожалеешь.

Она останавливается у подножия лестницы, оборачивается и храбро смотрит на меня зелеными глазами.

– Мы расста…

Я бросаюсь вперед.

– Не смей! – вскидывает она руки.

Так я и послушался. Хватаю ее за талию и перекидываю извивающееся тело через плечо, придерживая рукой за зад.

– Мы сядем и поговорим об этом, – рычу я, поворачиваясь к гостиной.

– Тут не о чем говорить! Отпусти меня! – Ей удается вырваться, босые ноги шлепают при соприкосновении с мраморным полом.

– Ты можешь меня выслушать? Мы не расстанемся. Этого не случится, Саммер. Мне плевать на работу в Orcus Games. Мне не плевать на тебя. Этот ублюдок был груб с тобой. Он оскорбил нас обоих, и я отказываюсь работать на того, кто относится к людям неуважительно или ведет себя в обществе подобным образом. Я поставил его на место, и если бы у меня был выбор, сделал бы это снова, слышишь? Потому что он вел себя с тобой как козел, а я люблю тебя.

У Саммер перехватывает дыхание.

– Это… – Она сглатывает. – Это первый раз, когда ты признался в чувствах.

– Что ж, это правда. Я люблю тебя. Ты моя девушка…

– Была твоей девушкой.

– И сейчас есть.

– Была.

Обхватываю руками ее талию и притягиваю к себе. Саммер задерживает дыхание, и я понимаю, что она почувствовала, как мой твердый член уперся ей в живот.

– Ты можешь спорить до посинения, но мы оба знаем, что не расстанемся, – запускаю я руку под ее платье, лаская гладкое бедро. – И мы оба знаем, что ты тоже любишь меня.

– Ты какой-то другой, – прищурившись, вглядывается она в мое лицо.

Она права. Я веду себя иначе. Мое терпение на исходе, нервы на пределе. Я все еще злюсь на Камаля. Все еще злюсь на Саммер. И в то же время хочу трахнуть ее как никогда прежде.

С тихим стоном я накрываю ладонью теплое райское местечко между ее ног. Обнаружив, что на ней нет нижнего белья, содрогаюсь от желания.

– Все это время ты была без трусиков? – хрипло спрашиваю я.

– Да. Трусики выделялись бы на теле под платьем. Я никогда не опорочила бы так вещь от Веры.

– Кто такая Ве… Впрочем, забудь.

– Фитц, – она снова сглатывает, – прости, что из-за меня ты потерял работу.

Услышав такое, я качаю головой.

– Ты так и не поняла, да? Я не потерял из-за тебя работу. Это Камаль Джайн по своей глупости потерял работника. Я – хороший разработчик игр и найду другую работу, обещаю. Но я никогда не найду другую тебя.

Ее губы приоткрываются в изумлении.

– Ты никогда еще не говорил мне таких приятных слов.

– Я могу быть милым, когда пожелаю. – Костяшки моих пальцев касаются ее клитора. – Но сейчас хочу быть развратным. – Один палец проникает в нее. – Раздвинь ноги, чтобы я мог трахнуть тебя у стены.

От непристойного приказа у нее отвисает челюсть.

– О боже. Ты сегодня в ударе.

– Ага. Так что, ради всего святого, прекрати попытки расстаться со мной. Прекрати переживать из-за этой работы. Просто прекрати и поцелуй меня.

Когда мои губы касаются ее рта, она, наконец, прекращает спорить и целует в ответ с такой страстью, что у меня перехватывает дыхание. Прижимаюсь к ней, но мне этого мало. Мой ноющий член напрягся под ширинкой, и я слишком возбужден для прелюдии.

– Мне срочно нужно войти в тебя, – шепчу я ей на ухо. – Потом я и тебе сделаю приятно. Обещаю.

– Ты всегда делаешь мне приятно, – шепчет она в ответ, и будь я проклят, если не чувствую, как ускорился мой пульс.

Из-за Саммер я теперь всегда и всюду ношу при себе резинки. На то, чтобы снять брюки, времени не трачу. Расстегиваю ширинку, вытаскиваю член и надеваю презерватив. Затем задираю платье Саммер, закидываю ее длинную ногу себе на бедро и одним глубоким движением погружаюсь в нее.

– О боже, – стонет она.

Жар ее тела обволакивает меня, внутренние мышцы сжимаются вокруг моего члена, как будто хотят удержать на месте. Я весь горю. Мое сердце бьется в груди резким стаккато. Я горячий и твердый и отчаянно нуждаюсь в разрядке.

Вхожу в нее отнюдь не ласково. Стена позади нее трясется, и комод дребезжит, когда я трахаю ее стоя. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и она такая влажная и тугая, что все мысли вылетают из головы. Оргазм мчит на всех парах и накрывает меня без предупреждения. Утыкаюсь лицом в ключицу Саммер и содрогаюсь, прижимаясь к ее телу, кончая так бурно, что перед глазами вспыхивают звезды.

– Да, черт возьми, – бормочу я ей в шею.

Мои бедра дергаются еще несколько раз напоследок. Она, конечно же, не кончила, но я обещал, что все исправлю.

Колени начинают подгибаться, но я не двигаюсь.

– В тебе так хорошо, – бормочу я. – Не хочу вообще выходить из тебя…

Дзинь.

Мы оба вздрагиваем от удивления, когда двери лифта открываются. И тут же раздается: «Какого черта!»

Это Дин.

Тот Дин, который брат Саммер.

Тот Дин, который мой добрый друг.

Ну почему это опять происходит с нами?

– Ну почему это опять происходит с нами?! – смущенно восклицает Саммер.

Честно говоря, не знаю. Уже во второй раз к нам врываются во время секса. Но теперь все в миллион раз хуже, потому что вошел ее брат. Я собираюсь уже обернуться, но спохватываюсь, что тогда Дин увидит мой гордо реющий член и поймет, где тот только что побывал.

– Я надеру тебе задницу, Фитцджеральд!

– Дин, – умоляет Саммер, пряча лицо у меня на груди, – отвернись. Пожалуйста.

– Святые подштанники! Вы трахаетесь? – грохочет он. – Прямо здесь?!

– Дин! Отвернись!

У него хватает порядочности прислушаться к просьбе, но в голосе звучит ярость, когда он рычит:

– Одевайтесь и подгребайте в гостиную. Сейчас я пройду мимо вас, но смотреть не буду, понятно? Черт меня дери, не буду смотреть.

Боковым зрением я замечаю, как он крадется мимо, придерживая руку у лица, словно шоры. Как только он исчезает, мы приходим в движение. Я вытаскиваю член. Саммер берет презерватив и ныряет в соседнюю туалетную комнату. В унитазе шумит вода, потом она возвращается, и мы неохотно входим в гостиную, как два подростка, которых только что…

Поймали за занятием сексом?

Ага. Именно так.

Когда мы садимся на диван, Дин нависает над нами, скрестив руки на груди.

– Как давно это продолжается? – строго спрашивает он.

Я подавляю смех. Наблюдать за Дином (которого, на секундочку, в университете звали «Дин – всех телок господин») в образе пуританина с осуждающим взглядом – та еще умора. Но я понимаю, что он корчит из себя возмущенного старшего брата, потому что искренне обеспокоен, он обожает свою сестру.

– Не так давно, – признается Саммер.

– Угу. – Он хмуро смотрит на нее. – Ах, и позволь предупредить? В следующий раз, когда попытаешься что-то скрыть от меня, может, не стоит выкладывать фото в соцсети?

– Я не пыталась скрыть это от тебя, – закатывает она глаза.

– Значит, вы хотели, чтобы я узнал обо всем из социальных сетей? – пришел он в ярость.

– Нет, я о тебе даже не думала. Мы с Фитци пошли на вечеринку. Я сфотографировала нас вместе. Разместила фотки в Инсте. Ты никаким образом не мог прийти мне на ум. И знаешь, почему? Потому что это не имеет к тебе никакого отношения.

– Это имеет ко мне прямое отношение! – возражает он.

О. Теперь я знаю, в кого она такая любительница устраивать скандалы.

– Она моя младшая сестра, чувак! – переводит на меня Дин убийственный взгляд.

– Знаю, – спокойно отвечаю я, – и она мне очень дорога.

– Да, Уродец, – вмешивается Саммер, – мы вместе не ради секса, понятно? То есть, мы занимаемся сексом, и очень часто, но…

– Зачем, Козявка?! – Дин прячет лицо в ладони. – Зачем ты говоришь мне такое?

– Значит, тебе можно обсуждать со мной свою половую жизнь, а мне с тобой свою обсуждать запрещено? – фыркает она.

– Я никогда не обсуждал с тобой свою половую жизнь! Это запретная тема! Табу! – с раздражением стонет он. Потом делает медленный вдох и переводит взгляд с одного из нас на другого. – Значит, вот как? Вы теперь пара?

Смотрю на Саммер, которая пятнадцать минут назад угрожала порвать со мной. Нет, даже не угрожала – она порвала со мной. Я просто вернул ее обратно.

Ее губы растягиваются в печальной улыбке.

– Мы пара, – подтверждает она. – Колин – мой парень.

Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Покорность в ее тоне очаровательна.

Дин медленно кивает, внимательно изучая взглядом мое лицо.

– Так ты встречаешься с моей сестрой? Ты ее парень? – В его голосе звучит такое же смирение, как у Саммер.

Я подавляю вздох, так как точно знаю, что за этим последует.

– Да.

– Тогда ладно. – Он проводит рукой по своим светлым волосам. – Готов?

– Давай уже, – все-таки вырывается у меня вздох.

– Парни, вы о чем говорите? – Саммер переводит взгляд с меня на Дина, на ее лице отражается замешательство.

Дин поднимается на ноги. Я тоже.

– Извини, Козявка. Это вынужденная мера.

– Вынужденная мера, – виновато повторяю я.

Дин хрустит костяшками пальцев правой руки, и в глазах его сестры появляется понимание.

– Ты собираешься ударить его? – восклицает она, вскакивая на ноги. – Какого черта! Не позволю!

– Фитц знает правила. Он их нарушил. Следовательно…

Дин прав. Существуют правила. У других команд это может быть договоренность не встречаться с сестрами игроков, или их бывшими подружками, или с кем-то еще из разряда неприкосновенных, но у нас никогда не было подобных строгих запретов. Наше правило намного проще: спрашивай перед тем, как сделать.

Даже если другой парень в ответ пошлет тебя к черту, ты можешь завязывать отношения с той, кого выбрал, потому что у него нет прав тебе что-то запретить. Правило создано не для этого. Речь идет об уважении товарища по команде.

Дин хрустит костяшками пальцев левой руки.

– Ты спятил. Не смей трогать его, Уродец!

Она пытается встать между нами, но я осторожно отодвигаю ее в сторону.

– Просто не мешай, – прошу ее. – Ничего страшного не случи…

Ублюдок не бьет меня кулаком по лицу.

Он ударяет меня коленом по причинному месту.

Я рухнул как подкошенный, перед глазами заплясали звезды, а боль скрутила низ живота. Я свернулся калачиком, прижимая руки к промежности, и пытаюсь отдышаться.

– Осел, – хриплю я, с осуждением глядя на Дина.

– Уродец! По яйцам-то зачем?! Они нам еще пригодятся, чтобы зачать твоих будущих племянников и племянниц!

– Племянников и племянниц во множественном числе? Сколько детей вы планируете иметь?

– Много!

– Тебе нельзя беременеть как минимум до тридцати лет. Я еще не готов стать дядей.

– Боже мой. Не все в этой жизни решать тебе!

Они стоят и препираются, словно я не корчусь на мраморном полу, хватая ртом воздух.

– У нас с тобой не будет детей, – задыхаясь, сообщаю я Саммер. – Не желаю становиться частью твоей безумной семейки.

– Тише, милый. Слишком поздно. От меня так просто не отделаешься.

Казалось бы, невозможно смеяться, корчась на полу в агонии.

Но с Саммер Хейворд-Ди Лаурентис возможно все.

30
Саммер

Моя последняя встреча с Эриком Лори должна состояться в ближайший понедельник перед модным показом. Я собиралась поговорить с ним этим утром после лекции по истории костюма, но к нему стояла очередь из студентов, желающих пообщаться. Так что я провела два часа в кампусе, а затем отправилась к нему в кабинет согласно рабочему расписанию. Ненавижу там встречаться. Наедине он слишком источает лесть. Профессор уже подмигнул четыре раза, кокетливо прокомментировал, как мне следует выйти на собственном показе, и коснулся своей рукой моей (намеренно, как я подозреваю), передавая программу выступления на пятничный вечер. Она построена по аналогии с концертной программой с указанием имени каждого студента-дизайнера и очередностью, по которой они будут представлять коллекции.

С первого взгляда ясно, что «Летняя любовь» открывает показ. Черт. Я надеялась оказаться где-нибудь в середине. Открывать модный показ – это большая ответственность.

– Хочу, чтобы наш вечер начался с оргазма, – говорит он мне, снова подмигивая. – Полагаю, твои купальники – как раз то, что надо.

Фу. Зачем он такое говорит? В сочетании с пошлым подмигиванием его слова вызывают у меня мурашки по телу.

– Доверюсь вашему авторитетному мнению, – натягиваю веселую улыбку. – Значит, все готово?

Больше всего на свете хочется покинуть кабинет этого человека.

– Все готово, – улыбается он в ответ.

Меня накрывает облегчение. Я вскакиваю на ноги и хватаю сумку от Prada. Склонив голову, чтобы не смотреть через стол на Лори, убираю в нее программу выступлений на показе. Когда поднимаю голову, он стоит в шаге от меня. Чересчур близко.

– Ладно, увидимся в среду. – Поспешно я делаю шаг назад. На этой неделе по расписанию будет еще одна лекция, где он может раздать наши работы, подготовленные к промежуточному экзамену, и обсудить итоговую работу. – С нетерпением жду промежуточного…

– Как долго мы будем этому противиться?

За долю секунды он преодолевает расстояние между нами, теперь нас разделяет какой-то жалкий дюйм. А его длинные пальцы ласкают мою щеку, бросая в дрожь, – и она не из приятных. Я слишком ошарашена, чтобы оттолкнуть его руку, а в голове так и крутится вопрос, заданный его хриплым голосом.

Будем этому противиться? Он серьезно? Считает, что его извращенные чувства взаимны? Что весь семестр между нами развивался тайный любовный роман?

– Саммер, – произносит он хриплым голосом, и я вижу огонь страсти в его глазах.

Я сглотнула. С трудом. А затем облизнула губы, потому что внезапно они так пересохли, что слиплись, и мне нужно их разлепить, чтобы что-то сказать.

Только вот Лори принимает облизывание губ за призыв к действию. К моему ужасу, он склоняет голову и едва не касается моего рта в поцелуе, но я успеваю упереться руками в его грудь и с силой оттолкнуть.

– Простите, – вырывается у меня. – Не знаю, на что, по-вашему, это похоже, но… – Мои руки дико дрожат, когда я перекидываю ремень сумочки через плечо. – У меня есть парень.

И даже если бы его не было, я бы и под страхом смерти не поцеловала тебя, грязный мешок с дерьмом.

«Точно! Точно!» – соглашается внутренний голос.

Лори приглаживает лацкан своего пиджака в тонкую полоску.

– Понимаю, – бросает он.

– Да, простите… – Зачем я извиняюсь? Делаю вдох и напоминаю себе, что просить прощения не за что. И что не следует прикрываться наличием парня. – Но даже если сбросить парня со счетов, вы мне все равно не нравитесь. Было бы неуместно…

«Прекрати, Саммер! Опять оправдываешься?!» Гнев закипает у меня внутри. Почему мы, женщины, поступаем так? Почему чувствуем необходимость оправдываться, если нам кто-то не по вкусу?

– И как мужчина вы меня не интересуете, – заканчиваю я твердым голосом. Вот. Больше никаких оправданий.

Он крепко сжимает челюсти. В глазах пылает нечто, не поддающееся объяснению. Не совсем гнев. Определенно не страдание и не стыд.

Должно быть, это ощущение обманутых ожиданий.

– Простите, если ввела вас в заблуждение, – добавляю я, хотя и уверена, что не оказывала ему никаких знаков внимания с сексуальным подтекстом.

Он слегка выгибает одну бровь.

– Ты закончила? – спрашивает он таким ледяным тоном, что им можно вновь заморозить снег, который недавно начал таять за окнами.

– Наверное, – бормочу я.

– Тогда увидимся на занятии, Саммер.

Я выхожу из кабинета, и дверь за мной закрывается. Не с громким хлопаньем, но Лори закрыл ее определенно сильнее, чем нужно. Я стою в коридоре, ошеломленная тем, что только что произошло, и выхожу из транса, лишь когда мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

ОТ ФИТЦА: «В компьютерном классе работаю над программой. Перерыв. Хочешь встретиться за обедом?»

ОТ МЕНЯ: «Прости, малыш. Иду на встречу с куратором. Увидимся дома, чмоки-чмоки».

Не знаю, зачем я ему соврала. Просто не чувствую, что готова с ним встретиться, пока все внутри горит от унижения. Внезапно вспоминаю диалоги на занятиях, когда Лори кивал в знак согласия или хвалил меня за какое-нибудь наблюдение. Все это чушь собачья? Он лишь притворялся, что считает меня умной и проницательной, чтобы залезть ко мне в трусы?

Конечно, притворялся, дурында. Когда и какой из преподавателей считал тебя умной?

Закусываю губу, чтобы не расплакаться. Послать бы к черту внутреннего критика, но я слишком расстроена. И ни за что не расскажу Фитцу, что случилось. Он с ума сойдет, если узнает, что Лори пытался меня поцеловать. Возможно, даже выследит профессора и набросится на него, что нисколько не исправит ситуацию.

Все уже кончено. Лори сделал попытку, я ему отказала. Расскажу Фитцу об этом когда-нибудь.

Прямо сейчас я хочу забыть, что это вообще случилось.

Но легче сказать, чем сделать, особенно, как только выяснилось, что Лори не позволит мне забыть.

Войдя в лекционный зал в среду, он первым делом находит меня таким ледяным взглядом, что дрожь бежит по спине. Затем отворачивается и приветствует остальную часть группы широкой улыбкой.

– Угадайте, какой сегодня день, мальчики и девочки!

В помещении раздается хихиканье, в основном женское. Сидящая впереди меня Нора шепчет что-то одной из своих подруг, и они обе смеются. За последние несколько недель она поостыла, стала посылать меньше презрительных взглядов и колких замечаний в мою сторону. Видимо, смирилась с тем, что я «любимица» Лори и никакие нападки на Шанель не заставят его ненавидеть меня.

Мне следует предупредить ее, что ненависть Эрика Лори легко спровоцировать, не пустив его язык в свой рот.

– Как вы знаете, сегодня я раздаю ваши работы по промежуточному экзамену.

Слышится возбужденный шепот, смешанный со стонами и взволнованными голосами.

– Не волнуйтесь, по большей части вы все справились отлично. Много интересных работ. Мисс Риджуэй, читать вашу было особенно увлекательно.

Нора в шоке вскидывает голову. Впервые он выбрал ее, чтобы похвалить. Я не вижу ее лица, но думаю, что она смущенно покраснела.

– Вместе с тем, – продолжает он, – я заметил у некоторых из вас нарушения основных принципов оформления работы, например, правильное цитирование источника или разделение на параграфы. Я считал, что вся нужная информация указана в учебных пособиях.

Он открывает портфель и достает ноутбук, который ставит на стол рядом с кафедрой.

– Я пришел к выводу, что порой, чтобы научить студента делать что-то правильно, полезно показать, как выглядит неправильный вариант. Поэтому мы рассмотрим две работы, каждая из которых получила двойку с минусом, и выясним причины такой оценки. – Он подмигивает. – Не волнуйтесь, эти работы были написаны по курсу истории костюма, который я преподавал в Калифорнийском университете пару лет назад. Как правило, я использую одни и те же темы. Всему виной лень.

Его шутка вызывает еще больше смеха.

– Давайте начнем с работы по теме «Эволюция нью-йоркской моды», – склоняется он над ноутбуком.

Внутри меня все холодеет.

Это ведь просто совпадение, так? Он же сам сказал, что, как правило, использует одни и те же темы. С тревожно сжимающимся желудком я жду, когда работа появится на экране проектора.

А затем она появляется, и тошнота подступает к горлу, и я почти задыхаюсь от желчи.

Буквально полсекунды на экране видна титульная страница, а затем Лори быстро перелистывает на следующую.

Но и доли секунды мне достаточно, чтобы разобрать свое имя на титульном листе. Дата внизу четко указывает, что работа была написана и представлена в этом семестре. Калифорнийский университет, как же!

И не только я успела это увидеть. Бен, мой кустистобровый сосед по ряду, бросает на меня странный взгляд. Нора оборачивается и хмуро смотрит на меня, прежде чем снова отвернуться.

– Как вы видите, у студентки много нарушений основных принципов оформления. Взгляните на тезис – она очень четко описала план работы и порядок изложения информации. И при этом следующий же параграф не соответствует этому плану…

И он продолжает в том же духе разносить в пух и прах работу, над которой я трудилась последние два месяца. Над которой проливала слезы. С каждой секундой к моим щекам все больше приливает кровь. Меня тошнит все сильнее и сильнее. Одногруппники видели мое имя на титульном листе. По крайней мере, большинство из них. Они знают, что работу написала я. Лори сделал это нарочно и теперь подмигивает, ухмыляется и, черт возьми, развлекается, препарируя мою работу.

– Как видите, студентка слышала звон, но не узнала, где он, если можно так выразиться.

Нора хихикает. Бен сочувственно смотрит на меня.

Я отчаянно пытаюсь не заплакать. Пристально смотрю на свои руки, сцепленные на коленях. Не хочу, чтобы Лори знал, что почти довел меня до слез. Я отказываюсь показывать, что его попытка унизить меня сработала.

Самодовольный ублюдок теперь указывает на орфографическую ошибку, которую я пропустила во время корректуры. Фитц тоже ее пропустил.

– Это не детский сад. Это университет Лиги Плюща. На орфографию тоже нужно обращать внимание, детки.

Вскакиваю на ноги. С меня хватит. Я слышала достаточно. Трясущимися, как ветви дерева в ураган, руками собрала свои вещи и спешу к проходу.

Лори продолжает говорить, а я открываю дверь и выхожу из лекционного зала. Успеваю преодолеть полпути по коридору, когда кто-то зовет меня по имени.

– Саммер, подожди. – Бен бросается ко мне с выражением озабоченности на лице. – С тобой все в порядке?

– Не совсем. – Я несколько раз сглатываю, снова пытаясь подавить слезы.

– Выходка Лори выглядит чертовски странно, – ровным голосом говорит Бен.

– И не говори.

– Тебе нужно доложить об этом заведующему кафедрой.

– И что я скажу? – с сарказмом интересуюсь я. – Привет, у меня двойка с минусом по промежуточному экзамену. Увольте профессора.

– Нет, но ты можешь сказать, что он унизил тебя перед одногруппниками и намекал, что ты бездарность и…

– Извини, – перебиваю я, потому что едва держу себя в руках, – но мне нужно идти.

– Саммер.

– Бен, пожалуйста. Просто забудь. – Я указываю на двери. – Возвращайся обратно и жди результатов своего экзамена. Держу пари, ты справился отлично.

– Саммер. – Он сердито качает головой. – Это же несправедливо.