Текст книги "50 знаменитых больных"

Известная новелла «Орко» (1838) примыкает к циклу венецианских повестей Жорж Санд – «Маттеа», «Последняя Альдини», романов «Леоне Леони» и «Ускок», созданных во время пребывания писательницы в Италии. Основные мотивы этой фантастической истории основаны на реальных фактах. Захваченная войсками генерала Бонапарта Венецианская республика в 1797 году была передана Австрии, которая стала беспощадно подавлять права венецианцев. В рассказе говорится о продолжающейся в Венеции борьбе патриотов за национальное возрождение Италии. Жорж Санд постоянно проявляла глубокое уважение к мужественному народу Италии, стремившемуся создать единое государство. Этой теме она посвятила в более поздние годы роман «Даниэлла».

В тридцатые годы Жорж Санд знакомится со многими видными поэтами, учеными, художниками. Большое влияние оказали на нее идеи утопического социалиста Пьера Леру и доктрины христианского социализма аббата Ламенне. В то время широкое отражение в литературе получает тема Французской революции XVIII столетия, которую писательница воплотила в своем творчестве. В романе «Мопра» (1837) действие происходит в предреволюционную пору. В основе повествования лежит момент психологический и нравственный, обусловленный верой автора в возможность изменить, улучшить природные черты человеческой натуры. Исторические воззрения автора романа «Мопра» весьма близки взглядам Виктора Гюго. Французская революция 1789–1794 годов была воспринята романтиками как закономерное воплощение идеи развития человеческого общества, как неумолимое его движение к будущему, озаренному светом политической свободы и нравственного идеала. Такой же точки зрения придерживалась и Жорж Санд.

Писательница серьезно изучала историю Французской революции 1789–1794 годов, прочла ряд исследований об этой эпохе. Суждения о положительной роли революции в поступательном движении человечества, улучшении нравов органично включены в роман «Мопра» и последующие – «Спиридион», «Графиня Рудолыптадт». В письме к Л. Десажу она положительно отзывается о Робеспьере и резко осуждает его противников-жирондистов: «Народ в революции был представлен якобинцами. Робеспьер – величайший человек современной эпохи: спокойный, неподкупный, предусмотрительный, неумолимый в борьбе за торжество справедливости, добродетельный… Робеспьер, единственный представитель народа, единственный друг истины, непримиримый враг тирании, искренне добивался того, чтобы бедный перестал быть бедным, а богатый – богатым».

В 1837 году Жорж Санд сблизилась с Фредериком Шопеном. Нежный, хрупкий, женственный, проникнутый благоговением ко всему чистому, идеальному, возвышенному, он неожиданно для себя влюбился в женщину, которая курила табак, носила мужской костюм и открыто вела фривольные беседы. Когда она сблизилась с Шопеном, местом их совместного проживания стала Мальорка.

Сцена другая, но обстановка та же, и даже роли оказались одинаковыми и один и тот же грустный конец. В Венеции Мюссе, убаюкиваемый близостью Жорж Санд, искусно рифмовал красивые слова, на Мальорке Фредерик создавал свои баллады и прелюдии. Благодаря собачке Жорж Санд появился на свет знаменитый «Собачий вальс». Все было хорошо, но когда у композитора появились первые признаки чахотки, Жорж Санд стала тяготиться им. Красота, свежесть, здоровье – да, но как любить больного, хилого, капризного и раздражительного человека? Так думала Жорж Санд. Она сама признавалась в этом, стараясь, конечно, смягчить причину своей жестокости, ссылаясь и на другие мотивы.

Шопен слишком к ней привязался и не хотел разрыва. Знаменитая женщина, опытная в любовных делах, перепробовала все средства, но тщетно. Тогда она написала роман, в котором под вымышленными именами изобразила себя и своего возлюбленного, причем героя (Шопена) наделила всеми мыслимыми и немыслимыми слабостями, а себя, естественно, изображала идеальной женщиной. Казалось, конец неизбежен, но Фредерик медлил. Он еще думал, что сможет вернуть любовь. В 1847 году, через десять лет после их первой встречи, любовники расстались.

Спустя год после разлуки Фредерик Шопен и Жорж Санд встретились в доме общего друга. Полная раскаяния, она подошла к бывшему возлюбленному и протянула ему руки. Красивое лицо композитора побледнело. Он отшатнулся от Санд и молча вышел из комнаты.

В 1839 году Жорж Санд жила в Париже на улице Пигаль. Ее уютная квартира стала литературным салоном, где встречались Шопен и Делакруа, Генрих Гейне и Пьер Леру, Полина Виардо. Здесь читал свои стихи Адам Мицкевич.

В 1841 году Жорж Санд вместе с Пьером Леру и Луи Виардо предприняла издание журнала «Независимое обозрение». Одну из статей журнал посвятил молодым немецким философам, проживавшим в Париже, – Карлу Марксу и Арнольду Руге. Известно, что Карл Маркс свой труд «Нищета философии» завершил словами Жорж Санд из очерка «Ян Жижка» и в знак уважения преподнес свое сочинение автору «Консуэло».

«Независимое обозрение» знакомило французских читателей с литературой других народов. Статьи в этом журнале были посвящены Кольцову, Герцену, Белинскому, Грановскому. На страницах «Независимого обозрения» в 1841–1842 годах печатался известный роман Санд «Орас».

В «Орасе» действующие лица принадлежат к различным слоям населения: рабочие, студенты, интеллигенты, аристократы. Их судьбы не являются каким-либо исключением, они порождены новыми веяниями, и эти веяния отразились в романе писательницы. Жорж Санд, касаясь социальных проблем, говорит о нормах семейной жизни, рисует типы новых людей, деятельных, трудолюбивых, отзывчивых, чуждых всего мелкого, ничтожного, своекорыстного. Таковы, например, Ларавиньер и Барбес. Первый – плод творческой фантазии автора; он погиб, сражаясь на баррикадах. Второй – историческое лицо, знаменитый революционер Арман Барбес (в свое время он был приговорен к смертной казни, но по ходатайству Виктора Гюго казнь была заменена вечной каторгой), который продолжил дело Ларавиньера во время революции сорок восьмого года.

На протяжении двух последующих лет Жорж Санд энергично трудилась над дилогией «Консуэло» и «Графиня Рудольштадт», вышедшей в свет в 1843–1844 годах. Она стремилась в этом обширном повествовании дать ответ на поставленные современностью важные общественные, философские, религиозные вопросы.

В сороковых годах авторитет Жорж Санд так возрос, что ряд журналов готов был предоставить ей страницы для статей. В то время Карл Маркс и Арнольд Руге предприняли издание «Немецко-французского ежегодника». Вместе с издателями в нем сотрудничали Ф. Энгельс, Г. Гейне, М. Бакунин. Редакция журнала просила автора «Консуэло» во имя демократических интересов Франции и Германии дать согласие сотрудничать в их журнале. В феврале 1844 года вышел двойной номер «Немецко-французского ежегодника», на этом издание прекратилось, и естественно, что статьи Жорж Санд не вышли в свет.

В этот же период выходит новый роман Жорж Санд «Мельник из Анжибо» (1845). В нем изображены провинциальные нравы, устои французской деревни, как они сложились в сороковые годы, в то время, когда исчезали дворянские усадьбы.

Следующий роман Жорж Санд – «Грех господина Антуана» (1846) пользовался успехом не только во Франции, но и в России. Острота конфликтов, ряд реалистических образов, увлекательность сюжета – все это привлекало внимание читателей. Вместе с тем роман давал обильную пищу для критиков, иронически воспринимавших «социалистические утопии» автора.

После победы 24 февраля 1848 года народ потребовал установления во Франции республики; в скором времени была провозглашена Вторая республика. В марте Министерство внутренних дел стало выпускать «Бюллетени Временного правительства». Ответственным редактором этого официального органа правительства была назначена Жорж Санд.

С особой страстью и литературным мастерством она пишет различного рода прокламации и воззвания к народу, сотрудничает в передовых органах демократической прессы, основывает еженедельную газету «Дело народа». Деятельное участие в общественном движении приняли также Виктор Гюго и Ламартин, Александр Дюма и Эжен Сю.

Поражение Июньского восстания 1848 года Жорж Санд восприняла очень болезненно: «Я не верю больше в существование республики, которая начинает с убийства своих пролетариев». В крайне тяжелой обстановке, сложившейся во Франции во второй половине 1848 г., писательница отстаивала свои демократические убеждения. Тогда же она напечатала открытое письмо, где решительным образом протестовала против избрания Луи Бонапарта президентом республики. Но вскоре избрание его состоялось. В декабре 1851 г. Луи Бонапарт совершил государственный переворот, а год спустя провозгласил себя императором под именем Наполеона III.

Дружба Жорж Санд с Дюма-сыном началась в 1851 году, когда он отыскал на польской границе письма Санд к Шопену, выкупил их и вернул ей. Возможно, и скорее всего, так оно и есть, Санд хотела бы, чтобы их отношения переросли в нечто большее, чем дружба. Но Дюма-сын был увлечен русской княгиней Нарышкиной, своей будущей женой, и Санд удовлетворилась ролью матери, подруги и советчицы.

Эта вынужденная роль порой сводила ее с ума, вызывая депрессию и мысли о самоубийстве. Как знать, что могло бы случиться (возможно, даже самоубийство), если бы не истинно дружеское расположение со стороны Дюма-сына. Он помог ей переделать роман «Маркиз де Вильмер» в комедию – редакторский дар он унаследовал от своего отца.

После декабрьского переворота Жорж Санд окончательно ушла в себя, поселилась в Ноане и лишь изредка приезжала в Париж. Она по-прежнему плодотворно работала, написала несколько романов, очерков, «Историю моей жизни». К числу последних произведений Санд относятся «Добрые господа Буа-Доре», «Даниэлла», «Снеговик» (1859), «Черный город» (1861), «Нанон» (1871).

В 1872 году в Ноане гостил И. С. Тургенев. Жорж Санд, желая выразить свое восхищение талантом великого писателя, опубликовала очерк из крестьянской жизни «Пьер Бонен», который посвятила автору «Записок охотника».

Смертельная болезнь застала Жорж Санд за работой. Она трудилась над последним романом «Альбина», которому не суждено было быть завершенным. Она скончалась 8 июня 1876 года и была похоронена на семейном кладбище в Ноанском парке.

Способствовал ли синдром Морриса раскрытию таланта Жорж Санд, в физиологии ли дело, но талантливая и блестящая писательница, великая любовница великих людей, великая труженица прожила жизнь, преодолевая себя и обстоятельства, и оставила яркий след в истории Франции и мировой литературы.

СВИФТ ДЖОНАТАН

(род. в 1667 г. – ум. в 1745 г.)

«Самые хищные клюв и когти, какие когда-либо вонзались в добычу, самые сильные крылья, какие когда-либо рассекали воздух, были у Свифта».

Вильям Теккерей

Врожденные свойства характера Свифта – мрачное, даже злобное в быту отношение к людям, доходящее порой до садизма, беспредельный эгоизм и столь же беспредельное честолюбие, в соединении, однако, с совершенно противоположными литературными устремлениями – словно подпитывались обстоятельствами его нелегкой жизни, насыщенной многообразными перипетиями и превратностями.

Джонатан родился 30 ноября 1667 года в семье бедного колониального чиновника в Дублине (Ирландия). Его отец переехал туда из Англии в восемнадцатилетнем возрасте и перебивался случайными заработками, пока не получил судейскую должность. Затем он женился на бедной девушке, но через два года после этого умер. Свифт-младший родился уже после смерти отца. Его мать осталась без средств к существованию, с казенной квартиры ее выселили, так как отдали ее другому судейскому чиновнику. Все это заставило мать Джонатана просить приюта у богатых родственников покойного мужа. Они переселились к дяде Годвину – зажиточному дублинскому адвокату и коммерсанту, на средства которого Джонатан и воспитывался.

Именно благодаря своему дяде Свифт поступил в колледж Святой Троицы при факультете богословия Дублинского университета, готовившего будущих толкователей Слова Божия, и окончил его. Но эта сфера деятельности совершенно не прельщала юного Свифта. К тому же его успехи, особенно в познании богословия и философии, были чрезвычайно скромными; он был одним из худших учеников и степень бакалавра получил только по «особой милости». Это означало, что в будущем он не мог претендовать на важные церковные должности.

«Как жить дальше?» – этот вопрос все время мучил Свифта. Чем старше он становился, тем отчетливее понимал унизительность собственного положения и положения своей матери в доме дяди. Гордый, болезненно самолюбивый Джонатан отказался от его помощи, хотя своих средств у него не было. Но, несмотря на это, Свифт лелеял практически утопическую по тем временам мечту добиться такого положения, чтобы лорды разговаривали с ним на равных.

События 1688–1689 годов, приведшие к созданию в стране конституционной монархии, вызвали в Ирландии волнения. Двадцатиоднолетний Свифт вместе с родственниками переезжает в Англию (в Лейстер). Именно тогда мать вспомнила, что она приходится дальней родственницей жене лорда Уильяма Темпля, крупного дипломата, ушедшего к тому времени в отставку. За оказанное «благо» Джонатан вынужден был сделаться чем-то вроде личного слуги-секретаря у богатого придворного. Такое положение, учитывая обуревавшую его жажду славы и сознание собственного умственного превосходства, он считал для себя унизительным (принято думать, что уже в столь юном возрасте у Свифта имела место мания величия). Это раздражало и озлобляло Джонатана, особенно при его непосредственных встречах с людьми, решавшими в ту пору судьбы Европы и управлявшими кипучей политической жизнью Англии.

Однако Свифт был слишком умен, чтобы тратить свое время на пустую зависть и злобу и не иметь выгоды из своего, пусть даже и зависимого, положения. Дело в том, что в доме вельможи Джонатан не только встречался с различными выдающимися политическими деятелями и учеными того времени, он еще и усиленно восполнял пробел в своих знания. Этому весьма способствовала богатая библиотека в поместье Темпля. К тому же лорд, не чуравшийся и литературного труда, писал книги о древних авторах, а Свифт по мере своих сил помогал Темплю. Подобным образом он постепенно набирался и писательского опыта.

Открывшиеся у Свифта педагогические наклонности оказались для него судьбоносными. В ту пору он учил детей знакомых грамоте. Среди его учениц была девочка, которая уже при отъезде Свифта из поместья после смерти лорда отдала ему свое сердце, а впоследствии стала его верным другом и женой. Имя это юной дочери домоправительницы было Эстер Джонсон. Спустя годы Свифт даст ей новое поэтическое имя – Стелла.

Но это все было много позже, а тогда, в 1692 году, благодаря поддержке Темпля Джонатан, пересилив себя, сдает экзамены в Оксфордском университете на степень магистра искусств. Эта степень предоставляла право занимать церковные должности высоких рангов. В то же время Свифт делает свои собственные первые шаги на политическом поприще (при поддержке и поручительстве Темпля). Однако его постигает неудача, и мечта о достойном церковном звании вновь оказывается недостижимой. Джонатану приходится довольствоваться – но, конечно, не удовлетвориться – скромной должностью приходского священника. Его отправляют на родину, в Ирландию, где он прослужит два года секретарем у губернатора Ирландии. Все, чего ему удалось добиться даже с помощью такого значительного вельможи, – это получить небольшой церковный приход в местечке Ларакор, хотя несколько позже он сделался деканом церкви Св. Патрика в Дублине.

Не выдержав испытания смирением перед участью, он в 1696 году вновь приезжает к Темплю, на этот раз уже как друг. Тогда же начинается, а вскоре и расцветает его литературная деятельность. Дело в том, что жизненные неудачи и постоянные хлопоты о служебном повышении стали одной из причин появления сатирических произведений, поначалу резких эпиграмм, а потом политических памфлетов. Подобным образом Джонатан Свифт пытался свести счеты с «несправедливым к нему миром».

В то время Свифт, не подписываясь своим именем, опубликовал несколько остроумных памфлетов, направленных против лидеров партии тори, стоявших во главе правительства. Памфлеты имели большой успех и оказали поддержку вигам. Ирландское церковное начальство приняло во внимание связи Свифта в английских политических кругах, доставшиеся ему от Темпля, и направило его в Лондон отстаивать интересы ирландского духовенства.

Тем временем сторонники вигов старались разыскать своего неизвестного союзника, но Свифт «скромно» предпочитал держаться в тени. Однако вскоре Джозеф Аддисон и Ричард Стил, разыскав его, привлекли Джонатана к участию в журнале «Татлер» как самого одаренного литератора, а также как самого язвительного и остроумного представителя партии вигов.

В тот же период Свифт пробует свои силы в традиционных поэтических жанрах: пишет оды, поэмы, а затем находит свое настоящее призвание – сатиру. Его первые сатирические произведения: памфлет «Битва книг» (1697) – описание литературных нравов той поры и антирелигиозная сатира «Сказка бочки» (1704) сделали его известным и влиятельным литератором в Англии. Слава Свифта как журналиста и памфлетиста в тот период была настолько велика, что приводила в трепет его политических противников.

«Сказка бочки» – один из первых памфлетов, написанных Джонатаном Свифтом. Однако, в отличие от написанной примерно в то же время «Битвы книг», где речь шла преимущественно о литературе, «Сказка бочки» при своем сравнительно небольшом объеме вмещает в себя, кажется, практически все мыслимые аспекты и проявления жизни человеческой. Хотя, конечно же, основная его направленность – антирелигиозная, точнее – антиклерикальная. Недаром книга, изданная семь лет спустя после ее создания (и притом анонимно!), была включена Папой Римским в Index prohibitorum. Досталось Свифту, впрочем, и от служителей англиканской церкви (и надо признать, заслуженно – его язвительное перо их также не пощадило).

Пересказывать «сюжет» книги, написанной в жанре памфлета, – дело заведомо неблагодарное и бессмысленное. Примечательно, впрочем, что при полном отсутствии «сюжета» в обычном понимании этого слова, при отсутствии действия, героев, интриги книга Свифта читается как захватывающий детективный роман или как увлекательное авантюрное повествование. Пусть в нем нет привычного для художественного произведения развития сюжета – в нем есть единственное, все прочее заменяющее: размышления автора – гневные, парадоксальные, саркастические, подчас доходящие до откровенной мизантропии, но потрясающе убедительные. Именно в их письменном изложении Свифт доказал свое истинное знание природы человеческой, законов, которые управляют обществом, законов, согласно которым из века в век выстраиваются взаимоотношения между людьми.

Построение памфлета, на первый взгляд, может показаться достаточно хаотичным, запутанным, автор сознательно как бы сбивает своего читателя с толку (отсюда, отчасти, и само название: выражение «сказка бочки» по-английски значит болтовня, мешанина, путаница). Структура памфлета распадается на две, на первый взгляд никак не связанные между собой логически части: собственно «Сказку бочки» – историю трех братьев: Петра, Джека и Мартина – и ряд отступлений, каждое из которых имеет свою тему и своего адресата. Так, одно из них носит название «отступление касательно критиков», другое – «отступление в похвалу отступлений», еще одно – «отступление касательно происхождения, пользы и успехов безумия в человеческом обществе» и т. д.

Уже из самих названий «отступлений» понятны их смысл и направленность. Так, в разделе первом – «Введение» адресатами его саркастических выпадов становятся судьи и ораторы, актеры и зрители, все те, кто что-либо провозглашал с трибуны (или, если угодно, с бочки), или прочие, внимающие им, раскрыв рот от восхищения.

Итак, основным адресатом сатиры Свифта становится воспитавшая его церковь, историю которой он и излагает в аллегорически-иносказательном виде в основной части своего повествования, собственно называемом «Сказка бочки». Он излагает историю разделения христианской церкви на католическую, англиканскую и протестантскую как историю трех братьев: Петра (католики), Джека (кальвинисты и другие крайние течения) и Мартина (лютеранство, англиканская церковь), отец которых, умирая, оставил им завещание. Под «завещанием» Свифт подразумевает Новый Завет – и вот тут-то и начинается его ни с чем не сравнимое и не имеющее аналогов беспрецедентное богохульство.

«Дележка», которая происходит между «братьями», совсем лишена «божественного ореола», она вполне примитивна и сводится к разделу сфер влияния, а также к выяснению, кто из «братьев» (то есть из трех основных направлений, выделившихся в рамках христианской церкви) есть истинный последователь «отца». «Перекрой» «завещания» описывается Свифтом иносказательно. Объектом спора, своеобразным яблоком раздора становится… кафтан.

Но «кафтанный мотив» возникает у Свифта не случайно: «Разве религия – не плащ, честность – не пара сапог, изношенных в грязи, самолюбие – не сюртук, тщеславие – не рубашка и совесть – не пара штанов, которые хотя и прикрывают похоть и срамоту, однако легко спускаются к услугам той и другой?» Одежда – как отражение сущности человека, не только его сословной и профессиональной принадлежности, но и его тщеславия, глупости, самодовольства, лицемерия, стремления к лицедейству – в этом становятся едиными для Свифта служители церкви и актеры, правительственные чиновники и завсегдатаи публичных домов.

Желчность Свифта, когда он говорит о братьях, не знает предела. В памфлете отклонения Петра (то есть католической церкви) от основ христианского вероучения сводятся к несусветному украшательству «кафтана» путем всяческих галунов, аксельбантов и прочей мишуры – весьма прозрачный намек на пышность католических ритуалов и обрядов. При этом Петр в какой-то момент лишает братьев возможности увидеть «завещание», он прячет его от них, становясь (точнее, сам себя провозглашая) единственным истинным наследником «отца». Петр украл чужое богатство, заважничал, изобрел много способов обирать бедняков, главные из них – шептальня (исповедь) и средство от глистов (отпущение грехов). Индульгенции он называет «страхованием от огня», святую воду – «универсальным рассолом».

Полностью «разделавшись» с Петром, Свифт принимается за Джека (под именем которого подразумевается Джон Кальвин – основатель протестантизма). В отличие от Петра, Джек, дабы максимально отмежеваться от старшего брата, решил полностью лишить «кафтан» всей этой внешней позолоты. Да одна беда: украшения так срослись с тканью (т. е. с основой), что, яростно отрывая их «с мясом», он превратил «кафтан» в сплошные дыры. Таким образом, экстремизм и фанатизм брата Джека мало чем отличались от фанатизма последователей Петра: «…это губило все его планы обособиться от Петра и так усиливало родственные черты братьев, что даже ученики и последователи часто их смешивали…» Заполучив, наконец, в свое личное пользование текст «завещания», Джек превратил его в постоянное «руководство к действию», шагу не делая, пока не сверится с «каноническим текстом»: «Преисполняясь восторга, он решил пользоваться завещанием как в важнейших, так и в ничтожнейших обстоятельствах жизни». И даже находясь в чужом доме, ему необходимо было «припомнить точный текст завещания, чтобы спросить дорогу в нужник…»

Поведение Мартина (представителя англиканской церкви) в сатире Свифта «менее нелепо», но и в его адрес не сказано ни одного слова похвалы.

И все же сатира автора направлена не столько против братьев, сколько против отца – самой идеи христианства. Вольтер писал: «Свифт уверял, что он исполнен почтения к отцу, хотя попотчевал его сынов сотней розог, но недоверчивые люди нашли, что розги его были настолько длинны, что задевали и отца».

После «Сказки бочки» официальные клерикальные круги возненавидели Свифта. Он так и не получил тех должностей, которые вначале ему были обещаны вигами. Этим памфлетом он сыграл на руку партии тори, готовящейся к выборам, особенно ее виднейшим деятелям – герцогам Оксфорду и Болингброку. Придя к власти, они возвысили Свифта, назначив его редактором правительственной газеты «Экземинер» («Исследователь»). Бывший враг тори стал их новым другом. Теперь мнение Свифта часто становится решающим для правительства. Таким образом, Джонатан Свифт достиг своей детской мечты: он завоевал почет и уважение среди знатных особ, причем оставаясь при этом относительно независимым.

В «Экземинере» он опубликовал целый ряд памфлетов, статей и стихотворений. Проза Свифта к тому времени стала абсолютно узнаваема – это всегда сильная, прямая, ясная и убийственная вариация на избранную тему. Так, просматривая «Экземинер» тех лет, можно видеть, как изо дня в день меняется тон его высказываний – в зависимости от того, кто сегодня «герой» его памфлета. В «Письмах суконщика» он и вовсе меняет стиль, используя язык тех общественных групп, которые хотел задеть своими произведениями.

Как пропагандист и агитатор новых, зачастую антиобщественных идей, Свифт не имел соперников при жизни, оставаясь по сей день одним из величайших мастеров литературного жанра под названием «сатира». Сатирическая проза – его любимое детище и самое главное жизненное достижение. Подобно всем подлинным сатирикам, Свифт – прежде всего моралист, обличающий пороки и глупость рода человеческого во имя добродетели и здравого смысла.

Во времена его работы в «Экземинере» все считали, что Свифт являет собой пример принципиальности и не стремится ни к богатству, ни к титулам, что он всецело занят политической деятельностью, направленной на скорейшее заключение мира. Дело в том, что когда партия вигов находилась у власти, она проводила политику вмешательства в дела на континенте. Англия была втянута в войну за испанское наследство, войну династическую, чуждую интересам народа, что и показал Свифт в памфлете «Поведение союзников и… министерства в настоящей войне» (1711). Выступая против участия Англии в войне, он разоблачает высшие военные и министерские круги, где процветают подкупы, взяточничество, воровство. После этого памфлета Свифта большинство англичан решительно высказалось за прекращение войны, а партия вигов и ее лидер, командующий войсками герцог Мальборо, вынуждены были уступить власть тори. В результате чего в 1713 году был подписан мирный договор.

Однако вскоре Англию опять всколыхнули дворцовые интриги и даже бури. Умерла королева Анна, последняя из Стюартов. На престол вступил Георг I, представитель новой, ганноверской, династии. У власти вновь оказались виги и политической деятельности Свифта (с 1710 по 1713 г.) в Англии пришел конец. Его сатирические стихи, в которых он вскрывал пороки современного ему английского общества, и в большей степени его высшего света, становились опасными. С одной стороны, они были опасны для этих самых кругов, т. к. могли спровоцировать очередные волнения в народе, а с другой – для самого автора, из-за растущего недовольства и страха представителей власти.

Свифта срочно надо было удалить из Лондона, поэтому в 1714 году он получил место настоятеля Дублинского кафедрального собора. Отныне он становился вторым человеком в ирландской церкви. Подобное предложение, с одной стороны, не могло не польстить честолюбию Джонатана. Но он прекрасно осознавал, что подобным образом ему стараются подсластить пилюлю. Свифт уезжал из Лондона с тяжелым сердцем, понимая, что Ирландия – это не Англия, что это забытая Богом провинция – место его вечной ссылки.

Но именно в Ирландии ему было суждено по-настоящему прославиться. Дублин приветствовал его возвращение колокольным звоном, праздничной иллюминацией, предоставлением ему почетного эскорта и т. п. Но все эти почести не могли удовлетворить аппетит известного сатирика. Политический крах тори, повлекший за собой удаление Свифта с политической арены, еще более ожесточил его против общества. При иных свойствах его характера он бы утешился той громадной популярностью, которая выпала на его долю в Ирландии после того, как он сделался последовательным борцом за независимость своей страны и написал знаменитые «Письма суконщика» (Draper’s letters).

Родина Свифта была тогда в бедственном положении. Англичане запретили ввоз ирландских товаров, чем нанесли удар по экономике страны, довели до нищеты ирландский народ. В 1720 году он выступает в защиту Ирландии, превращенной англичанами в колонию, и публикует памфлет «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры». В нем Джонатан предложил ирландцам бойкотировать английские товары и развивать собственную промышленность. Это был настоящий вызов не только английской экономике, но и политике – открытый призыв к неподчинению.

Памфлет был анонимным, но весь Дублин знал его автора. Английское правительство назначило крупную награду тому, кто откроет имя сочинителя памфлета. Однако Свифт уже приобрел всеобщую любовь ирландцев, и никто не выдал его. Эти памфлеты произвели эффект разорвавшейся бомбы и стали важной страницей в истории зарождавшегося ирландского национально-освободительного движения.

Свидетельством серьезности положения является то, что премьер-министр Англии Роберт Уолпол потребовал арестовать Свифта. Но местные власти этого не сделали, заявив, что потребуется десятитысячная армия для его ареста. Слухи о возможных репрессиях против Свифта достигли ушей дублинцев, и с тех пор Джонатан покидал дом только в сопровождении многочисленного отряда вооруженных горожан. В то время его считали некоронованным королем Ирландии.

Но за всей этой политической игрой Свифт не забывал и о творчестве. Кроме памфлетов, Джонатан продолжал писать стихи и прозу. Самое крупное произведение Свифта – роман, принесший ему всемирную славу и популярность, ставший чуть ли не главным его литературным наследием – «Путешествия Лемюэля Гулливера». Он любим до сих пор взрослыми и детьми во многих странах мира. В нем полнее всего раскрылось мировоззрение автора.

В год публикации «Путешествий Гулливера» Свифту было под шестьдесят, и книга, по существу, это итог его раздумий о своей эпохе, чрезвычайно насыщенной драматическими событиями, о собственном жизненном опыте, о различных общественных институтах и формах государственного управления. Но самое главное – она о том, что такое человек, создавший подобные институты власти.