Текст книги "50 знаменитых больных"

Но одной лишь литературной деятельности Свифту было мало; он горел желанием вновь вернуться в Англию и играть ведущую роль на политической арене. Однако этим замыслам не суждено было осуществиться по причине того, что у Свифта все явственнее проявлялись нарушения психики. Незначительные замысловатости характера и поведенческие чудачества, проявившиеся еще в юном возрасте, со временем переросли в отчетливые бредовые идеи величия и мессианства, обострившиеся садистические наклонности. Все это к концу жизни постепенно приняло форму апатической идиотии, который ослабляет ум и сопровождается эмоциональной и волевой деградацией. Десять лет провел Джонатан Свифт в тяжких нравственных и физических мучениях, особенно невыносимых в «светлые» промежутки. «Я идиот! – кричал он. – Я то, что я есть».

Свифт представляет собой крайне интересное психологическое, вернее, патологическое явление. Он мучил людей, привлекая к себе той непостижимой гипнотической силой, которой гремучая змея притягивает в себе кролика. А потом отталкивал их со злорадной жестокостью, делая своими жертвами тех, кто подчинялся его влиянию. Наслаждаясь их муками, Джонатан «рафинировал свое ремесло палача» (как это особенно ярко проявилось в его отношениях со Стеллой).

Все это было как бы органической составляющей его натуры. «Свифт, – говорит Теккерей, – идет дорогой жизни, неистовствуя, точно человек, одержимый бесом. Он постоянно оглядывается вокруг, не гонятся ли за ним фурии; он знает, что наступит ночь и с нею неизбежно явятся эти чудовища. О Господи, какая это ночь и какая долгая агония! Какой страшный коршун терзал сердце этого гиганта!» Эти слова находят подтверждение в заявлениях самого Свифта, который остро чувствовал в себе присутствие этого органического внутреннего неистовства и, мучаясь им, кричал, что «его бешенство становится для него невыразимо гнусным».

Но, как это ни странно, именно подобные врожденные свойства натуры Свифта плюс его громадный ум и природное остроумие как нельзя более благоприятствовали формированию и развитию таланта сатирика. Именно болезнью личности и обусловлен характер его сатиры – невыносимо желчной, порою просто свирепой, но скрытой под маской безразличия и хладнокровия. «Он слишком горд, чтобы отдавать свою страсть на позорище, чтобы выбирать публику своим поверенным; он желает один заглядывать в тайники своей души. Он постыдился бы выдать себя, а потому хочет и может сохранять полное самообладание. Внешне бесстрастный, но с судорожно сжатыми мускулами, с сердцем, полным ненависти, он с ужасной улыбкой пишет свои памфлеты»…

После смерти жены в 1728 году, которую он очень тяжело переживал, Свифта постигает еще один удар. У него участились приступы головокружения, потери сознания и провалы в памяти. Он все больше становился недееспособным. Через некоторое время над ним учредили опеку, последние же семь лет жизни он провел в почти безумном состоянии. Изредка, когда у него наступали просветления, он тут же начинал писать. Даже переступив грань, отделяющую реальность от безумия, Джонатан Свифт оставался творческой личностью.

В своих письмах, незадолго до полного умственного расстройства, он писал о смертельной скорби, убивающей и тело, и душу. За последние три года жизни он произнес только одно слово. Он умер семидесяти восьми лет от роду 19 октября 1745 г., завещав значительную сумму денег на постройку дома для умалишенных. День смерти Свифта стал траурным днем для всей Ирландии.

ТУЛУЗ-ЛОТРЕК АНРИ

(род. в 1864 г. – ум. в 1901 г.)

«Стучусь головой о стену! И все это – для искусства, которое ускользает из рук и, может быть, никогда не будет мне благодарно за то, что я для него сейчас делаю».

Тулуз-Лотрек

«Мы понимаем сейчас, что Тулуз-Лотрек казался нам слишком необычным лишь потому, что он был естественным до крайности».

Тристан Бернард

Тулуз-Лотрек прожил короткую, но яркую жизнь. Несмотря на увечье, он никогда не ждал от людей сострадания и сам смеялся над собой, упреждая насмешки со стороны. Всего себя он посвятил искусству и работал ежедневно без устали, невзирая на слабое здоровье.

Анри-Мари-Раймон де Тулуз-Лотрек родился 24 ноября 1864 года в Альби – городе, расположенном в юго-восточной части Центрального французского массива. Он был сыном графа Альфонсо де Тулуз-Лотрек-Монфа и графини Адель, урожденной Тапье де Селейран. Отец будущего художника происходил из старинного аристократического рода, который с XII века жил в окрестностях Тулузы. Мать родилась в семье влиятельного государственного чиновника. Отец и мать художника были двоюродными братом и сестрой, но заключение браков между Лотреками и Тапье не было редкостью. Некоторые исследователи считают, что болезненность и последующие увечья Анри в какой-то степени объясняются именно тем, что он был рожден в единокровном браке.

Тулуз-Лотрек получил хорошее домашнее воспитание, как это и подобало потомку одной из самых древних и благородных семей страны. В 1872 году он поступил в элитный Лицей Фонтан (сейчас Лицей Кондорсе). Живой и темпераментный мальчик, он ростом был намного меньше своих сверстников. Узкие плечи, тонкие ножки, впалая грудь – казалось, все предвещало грядущую беду. Отец был полной противоположностью сыну. Высокий и крупный, неутомимый охотник и путешественник, страстный любитель женщин и скачек, он вел бурную жизнь и надеялся, что единственный наследник (второй сын Ришар умер, не дожив до года) пойдет по его стопам. Увы, Анри была уготована совсем иная участь…

Мальчик страстно хотел быть похожим на отца. Охота, прогулки с собаками и верховая езда определяли ритм жизни молодого Лотрека. Тогда же появились его первые эскизы и акварели, демонстрирующие бесспорный талант молодого автора. Когда ему исполнилось тринадцать лет, отец подарил сыну пособие по соколиной охоте с надписью: «Помни, мой сын, что жизнь может быть здоровой только на воле, среди природы. Неволя приводит к вырождению и смерти…»

30 мая 1878 года Анри неудачно упал с низенького стула. То, что для другого подростка было бы всего лишь досадным эпизодом, для него стало трагедией: падение привело к перелому шейки левого бедра… Гипс… Недели неподвижности… Передвижение в инвалидной коляске… Перепробованы все врачи и все лекарства, но кости мальчика слишком хрупкие и плохо срастаются.

Однако и он, и любящая его мать еще надеялись на выздоровление. Но чуда не произошло. Следующим летом история повторилась – во время прогулки Анри поскользнулся и упал в небольшой овражек. Как следствие – перелом шейки правого бедра.

Он навсегда останется калекой, к тому же его ноги частично атрофируются и он остановится в росте (рост взрослого Лотрека едва достигал 1,5 м). Красивый мальчик превращается в уродливого юношу: непропорционально большая голова, огромный нос, коротенькие ножки.

Но Анри не падает духом. Он мужественно и со свойственным ему юмором пытается примириться со своей судьбой. Больной, прикованный к постели Лотрек пишет: «Рисую и пишу так много, насколько могу, пока рука не падает от усталости». Талант мальчика становится все более явным, и мать начинает понимать, что перед ней будущий талантливый художник. Графиня Адель продолжает возить сына по лечебницам. Боли в ногах понемногу утихают. В 1880 году Лотрек в своем дневнике пишет о захватившей его «страсти к рисованию».

Когда граф Альфонсо окончательно понял, что его сын никогда не будет ездить верхом и не станет продолжателем традиций и наследником образа жизни де Тулуз-Лотреков, он просто перестал заниматься мальчиком. До самой смерти художник воспринимал отношение отца как предательство. Он был сильно привязан к матери, которая с самого начала поняла, что сын станет художником. Их очень сблизили совместные поездки на курорты после трагических переломов в 1878–1879 годах. Мать была единственным членом этой знатной семьи, кто понимал и принимал работы Анри. В 1892 году художник пишет ей: «Моя семья не может разделить мою радость, но ты – это совсем другое».

В ноябре 1881 года он сдает экзамен на степень бакалавра, но из-за неудержимого стремления заниматься только живописью дальнейшее обучение прекращает.

По совету Рене Пренсто – художника-анималиста и друга семьи, Тулуз-Лотрек в марте 1882 года начинает учиться у известного художника Леона Бонна. Мастерская Бонна была одной из самых известных в Париже. Мэтр без обиняков заявляет начинающему художнику: «В вашей работе что-то есть, в целом неплохо, но ваш рисунок просто-напросто ужасен!» Критика только подстегивает Анри, и он с головой погружается в работу.

Зимой 1882 года Бонна закрывает свою мастерскую, и Анри переходит к Фернану Кормону – тоже признанному живописцу, специализирующемуся на исторической тематике. У Кормона Анри знакомится с Винсентом Ван Гогом, Эмилем Бернаром, Луизом Анкветино и другими молодыми художниками. Между ними завязываются дружеские отношения, но вместе с тем возникает и творческое соперничество.

Постепенно друзья отходят от традиционного, консервативного стиля, преподаваемого Кормоном. Сначала они повально увлекаются импрессионизмом, но скоро в творчестве проявляются присущие им новаторские тенденции. Период проб и экспериментов в живописи совпадает с изменениями, которые происходят в стиле жизни Тулуз-Лотрека. Молодой художник открывает для себя Монмартр, в то время – бедный район Парижа, ставший обителью артистической богемы, и влюбляется в царящую там непринужденную атмосферу.

Летом 1884 года Лотрек покидает парижский дом родителей и перебирается жить на Монмартр, в квартиру молодого художника Рене Гренье, с которым познакомился во время обучения у Кормона. В этом же доме на улице Фонтен на первом этаже в 1879–1891 годах размещалась мастерская Эдгара Дега, которого Лотрек считал одним из лучших современных художников.

Мать художника недовольна этим решением. Она боится, что без нее сын пойдет по «кривой» дорожке. Однако он часто пишет ей письма, и это немного успокаивает графиню Адель. «Мне скучно в барах, у меня нет желания выходить из дома, единственное, что остается делать – это писать картины и спать». Решение художника не вызывает восторга у отца, который хотел бы, чтобы сын жил в более приличном районе, например на Елисейских Полях.

Вскоре выяснилось, что беспокойство родителей было совершенно оправданным: жизнь художника очень быстро меняется. В письмах, написанных весной и летом 1886 года, встречаются намеки на «пристрастие к бутылке». Случается даже, что он пишет матери о проведенных им ночах «на мостовой».

В конце XIX века Монмартр слыл местом обитания ниспровергателей установленного порядка. В многочисленных кабаре и музыкальных барах постоянно ставилась под сомнение правомерность существующих социальных норм и запретов. Монмартр того времени – это центр продажной любви. Тулуз-Лотрек открывает там совершенно особый мир, до сих пор ему неизвестный, и этот мир найдет свое отражение в его работах. В письме, датированном декабрем 1886 года, он утверждает, что не хочет писать о том, что именно он сейчас рисует, так как считает, что некоторые из его картин находятся «за пределами дозволенного». Доходит даже до того, что он начинает подписывать свои картины псевдонимом, чтобы не компрометировать именитую семью.

В последние месяцы обучения у Кормона (завершившегося в начале 1887 года) Лотрек все меньше времени уделял традиционным темам и приемам. Наряду с классической техникой письма он все чаще применяет импрессионистские приемы, оживляющие его рисунок. Прежде всего, он выбирает реалистическую тематику, которая и будет доминировать в его последующих работах: городские гуляния, уличные представления, танцевальные вечера, цирк, кабаре, театр…

Смелые образы его картин станут причиной его ухода (или изгнания) из привычного круга светского общества. Чем больше Лотрек отдаляется от аристократических родственников, тем сильнее проявляется его связь с миром Монмартра, который становится для художника источником неиссякаемого вдохновения. В середине 80-х годов Лотрек ведет преимущественно ночной образ жизни. Он – постоянный посетитель кабаре «Мирлитон», владелец которого – его друг, певец и композитор Аристид Бруан. Долгое время рядом с ним первая и, видимо, единственная любовь Сюзанна Валадон, которая сперва была натурщицей Эдгара Дега и Огюста Ренуара, а позже сама стала известной художницей.

Монмартр тогда по вечерам гремел музыкой и был знаменит на весь Париж постоянными развлечениями и танцами. В «Мулен де ля Галетт», а позже в «Мулен Руж» Лотрек с увлечением наблюдает за фривольными па модного в то время канкана. Тогда же он знакомится со «звездами кабаре» того времени, танцовщицами, ставшими его «музами», – Ла Гулю, Джейн Авриль и эстрадной клоунессой Ша-Ю-Као.

Художник не упускает случая посетить публичные дома Монмартра. Случается, он проводит там по несколько недель подряд. Эти ночные похождения становятся источником его вдохновения. Как он сам говорил: «Каждый вечер я иду работать в бар». Его лучший друг, Морис Жуаян, подтверждая сказанное, уточняет: «Некоторые публичные дома стали его основной квартирой. Лотрек рисовал там без передышки, отмечая каждый случай из жизни обитательниц этих заведений».

Творчество Лотрека – своеобразная поэма, посвященная женщинам. Танцовщицы, прачки, женщины легкого поведения, просто приятельницы художника – все они стали для него источником вдохновения. Находясь в мире женщин, Лотрек с огромной страстью изображал их жизнь, – иногда с иронией, но всегда в его картинах сквозит чувственность. Его друг Поль Леклерк вспоминал: «Лотрек обожал женщин, и чем менее логично они себя вели, тем больше они ему нравились. У него было только одно условие: они должны были быть настоящими».

Первая выставка работ Тулуз-Лотрека проходит в 1886 году в кабаре «Мирлитон». В мае следующего года Лотрек выставлял свои работы в Тулузе, в рамках Международной выставки, организованной Академией изящных искусств, под псевдонимом Трекло. Но только участие в брюссельской «Выставке XX», где были представлены одиннадцать его работ, приносит ему подлинное признание. С этого момента Лотрек ощущает себя настоящим художником. Он пишет матери, что «нужно выставляться, где только получится, потому что это единственная возможность быть замеченным».

Он не принимает участия в официальных парижских Салонах, зато выставляется от «Салона Независимых», организованного под девизом «Без оплаты и наград», вместе с такими художниками, как Жорж Сёра, Поль Синьяк и Камиль Писсарро. На шестом «Салоне Независимых» в марте 1890 года Лотрек представляет «Танец в “Мулен Руж”» и «Мадемуазель Дио за пианино». После многих лет обучения академизму Лотрек приходит к крайнему авангарду. Но при этом он дистанциируется от всех существующих направлений, отстаивая свою творческую независимость.

К 1891 году окончательно формируется неповторимый стиль Лотрека. Он наконец стал художником, работами которого интересуются и любители живописи, и организаторы выставок, и издательства. Тепло принимает его творчество критика. Художник выставляется вместе с набидами[18]18
  Набиды – последователи творчества Поля Гогена. «Наби» с древнееврейского переводится как «пророк, одержимый», а также «тот, кто получает сигналы из мира иного».


[Закрыть] и представителями других направлений тогдашнего авангарда.

Творчество Тулуз-Лотрека несет на себе отпечаток его времени. Осваивая многообразные художественные приемы, увлекаясь различными течениями в живописи, он, тем не менее, смог сохранить свою самобытность. Оригинальный и своеобразный стиль позволил ему уловить дух эпохи, в которой он жил и за которой внимательно наблюдал. Принципом его творческой жизни было рисовать и изображать то, что казалось действительно важным, даже если это были быстропроходящие мгновения. Он сделал живопись достоянием простых людей.

Хотя в творчестве Тулуз-Лотрека можно заметить практически все художественные веяния конца девятнадцатого века, его работы нельзя отнести ни к одному течению. Это не реализм, не импрессионизм и не символизм. Он повторял: «Я не принадлежу ни к какой школе, а самостоятельно работаю в моем уголке». Оригинальность его работ полностью соответствовала его необычной натуре.

Как и каждый великий художник, Тулуз-Лотрек впитал в себя традиции как старых, так и современных мастеров. Подобно всем художникам его времени, Лотрек пережил увлечение импрессионизмом. На его первых полотнах, выполненных в 1878 ив 1879 годах, мазки прерывистые, в палитре преобладают светлые тона. Среди импрессионистов Лотрек предпочитал тех художников, в творчестве которых портреты доминировали над пейзажами, – Эдуарда Мане и Огюста Ренуара. «Существует только человек, – утверждал Лотрек. – Пейзаж – это нечто дополнительное, и он должен использоваться только для того, чтобы показать суть человеческой натуры и характер человека». О Клоде Моне он говорил: «Он был бы куда лучшим художником, если б до такой степени не забросил образы людей».

Он обожал Эдгара Дега. С середины 1880-х годов, во времена, когда он учился классическому изобразительному искусству в мастерской Кормона, Лотрек усвоил, а позже и начал использовать технику, характерную для Дега. Он ценил цветовую гамму Дега и тонкие световые эффекты, полученные благодаря уникальной технике. Именно приемы, позаимствованные у Дега, позволяли Лотреку ухватить саму суть мимолетных сцен и мастерски передать ее на своих полотнах. Лотрек стал достойным наследником Дега, что проявилось особенно ярко, когда он начал рисовать сцены в кабаре и кафешантанах Монмартра.

Тулуз-Лотрек черпал вдохновение из различных источников. Чтобы понять его творчество во всей глубине, нужно обратиться к итальянскому художнику эпохи Возрождения Витторе Карпаччо, к голландцам Рембрандту и Франсу Хальсу, а также к готике, к мастерам японской гравюры. Лотрек не боялся комбинировать собственные приемы с современными тенденциями. В начале 1990-х годов ему близко творчество набидов и символистов, что делает его рисунок более спокойным, а цветовую гамму – более гармоничной. Литографии Лотрека становятся более декоративными, начинается период творческого расцвета. Не отрываясь от тем, близких к реальности, Лотрек вводит в свое творчество гротеск, близкий его ироническому характеру.

Лотрек приближает свои картины к карикатуре. Уже во время обучения рисованию на курсах классического изобразительного искусства у художника были проблемы с точной передачей натуры. «Его картины никогда не были точным отражением реальности: в них были некоторые элементы, которые к ней приближали. Он отражал жизнь в поражающих образах», – утверждал журналист и критик Феликс Фенеон.

У Лотрека были все предпосылки для того, чтобы рисовать карикатуры. Он находился под большим влиянием карикатуристов: Оноре Дамье и Жан-Луи Форана. Он находит у них то же пренебрежение ко всему упорядоченному и идеализированному, которым отличается сам. Подобно им, он предпочитает «вежливому и красивому» искусству рисунка беспощадность карикатуры. Взгляд Лотрека становится еще более критичным и острым.

Нужно помнить, что ирония Лотрека не возникает из злорадства. Совсем наоборот, сатирические изображения его танцовщиц полны тепла и симпатии. Это подтверждают афиши, представляющие танцовщицу Джейн Авриль и певицу кабаре Иветт Хильбер.

Его бичующий карандаш не лишен сострадания. «Вы поете дифирамбы в честь негодяя и одновременно указываете на его открытые раны», – обращался к Лотреку один из журналистов в 1893 году. Год спустя другой критик хвалил его «точные наблюдения, исполненные колкости и насмешки». Тулуз-Лотрека считали художником своей эпохи. В его картинах можно найти много исторических моментов. Он сам подчеркивал необходимость правды. Он часто утверждал, говоря о своих работах: «Я старался передать правду». Точность штриха позволяла ему передать обнаженную реальность конца века. В этом и состоит величие искусства Тулуз-Лотрека.

В конце века техника живописи переживает новый виток развития. Рисунки в журналах, эскизы в газетах, литографии в театральных программках, реклама на стенах: рождается новая реальность искусства. Тулуз-Лотрек использует свой талант в открывшихся новых сферах. Работая над афишами, он вынужден использовать ограниченное количество цветов, которые накладываются плоскими пятнами. Это усиливает его склонность к неожиданным и рискованным решениям и, в конце концов, становится характерной чертой его творчества.

Применяя новую технику печати, Тулуз-Лотрек вносит усовершенствования и в эту область. Полный энтузиазма, он пишет матери: «Я придумал новую технику в литографии. Мои эксперименты продвигаются вперед без проблем». В 1891 году литография оказывается в центре его увлечений. Первая его собственная работа такого рода – «Ла Гулю в “Мулен Руж”» – снискала шумный успех. Использованный Лотреком минималистский стиль полностью отвечал требованиям рекламного плаката. В этот период написание картин отодвигается на задний план. Он начинает сотрудничать с издательствами. Заказы текут к нему рекой: обложки для партитур, карты и меню для ресторанов, иллюстрации к книгам…

В конце 1894 года, по его собственному признанию, он завален работой. Творчество Лотрека приобретает совершенно другое направление. Он внедряется в широкую социальную среду, не желая добиваться признания салонов и галерей. Его искусство становится доступным каждому. Конечно, большая часть этих работ – зарабатывание денег, но это не мешает художнику создавать произведения высочайшего качества. Его плакаты – это шедевры. Критик Феликс Фенеон называл Лотрека «художником улицы»: «Здесь, вместо закрытых в позолоченные рамки и покрытых пылью картин, вы сможете найти искусство реальной жизни, цветные плакаты. Эта экспозиция под открытым небом доступна каждому».

В начале 1896 года парижская галерея Манжи-Жуаян организовывает большую выставку работ Тулуз-Лотрека. Но состояние здоровья художника ухудшается, что с каждым разом все заметнее сказывается на его творчестве.

В последний период история жизни Тулуз-Лотрека из фарса превращается в трагедию. Образ жизни, который художник вел на протяжении десяти лет, подорвал его и без того хрупкий организм. Лотрек все чаще жалуется на слабость. В начале 1898 года он пишет: «Даже небольшое усилие становится невыносимым. Из-за этого страдает мое творчество, а мне так много еще нужно сделать». Он становится все более агрессивным и беспокойным. Присущие ему юмор и жизнелюбие покидают художника.

Но он продолжает творить, творить со страстью, даже по ночам, нередко с бутылкой вина. В таком состоянии он создает около 60 литографий, представленных на выставке, посвященной его творчеству в лондонском зале галереи Гупиля в 1898 году. Художник засыпает во время вернисажа, который удостоил своим присутствием будущий король Эдуард VII.

На протяжении всей зимы он пьет беспробудно (алкоголизм становится хроническим), страдает от бессонницы, галлюцинаций и мании преследования. В марте 1899 года родственники помешают Тулуз-Лотрека в психиатрическую клинику под Парижем, в городке Нейи. Пребывание в больнице удручает его. «Я в неволе, а ведь там, где нет свободы, наступают вырождение и смерть!» – пишет он отцу, повторяя его собственные слова. В мае Анри покидает клинику и находит в себе силы для создания прекрасного альбома «Цирк».

В последующие два года его картины становятся все более мрачными и меланхолическими. В этот период с ним рядом находится дальний родственник Поль Вийо, приставленный к нему родными для присмотра, чтобы художник не пил. Весной 1901 года, словно предчувствуя свою кончину, Лотрек наводит порядок в своей мастерской, заканчивает эскизы и подписывает картины, на которых не было его подписи.

15 июля он покидает Париж вместе с Полем Вийо. Состояние здоровья ухудшается. У него отнимаются ноги. Мать увозит его в семейное поместье Мальроме, где 9 сентября 1901 года в возрасте 37 лет он умирает у нее на руках.

Творчество Тулуз-Лотрека стало источником вдохновения для Эгона Шиле и Огюста Родена. Его портреты вдохновляли Эдуарда Мунка, для которого Тулуз-Лотрек был непревзойденным гением в написании портретов. Не следует забывать, что он повлиял на Пабло Пикассо, который с восторгом открыл для себя творчество Лотрека еще в первое свое посещение Парижа. Но не только художники отдавали должное гению Тулуз-Лотрека. Известный режиссер Федерико Феллини так говорил о великом художнике: «Я всегда считал Лотрека своим братом и другом. Может быть, потому, что именно он предвосхитил кадровую сжатость фильма, а уже после него братья Люмьер сделали свое изобретение. А еще, наверное, потому, что его – как и меня – притягивали растерзанные и выброшенные существа».