Текст книги "Черный дракон"

II Часть. Великая подмена

X. Загадочный город: тайны дубль-перстня и призрачный Стёпочка

Участники научно-исследовательской группы Кембриджа предложили свою попытку объяснения временного парадокса «убийства дедушки». В каждый момент мир «раскалывается» на несколько миров. Не до конца понятно, когда мир раскалывается, и ещё меньше понятно, где всё это бесконечное множество вселенных находится (и как в каждое мгновение появляется очередное бесконечное количество миров). Но эта концепция параллельных миров позволяет объяснить все парадоксы. Когда человек путешествует в прошлое и убивает деда, то это не влияет на будущее этого человека, а только на параллельный мир, в котором человек находится в этот момент.

Из глубин Интернета

– Ри-и-на!

Девушка застонала. Тело болело. Всё – от макушки до кончиков пальцев на ногах. Она не может встать. И не будет. Зачем ей вставать? Ей плохо. А когда плохо, надо лежать в постели.

Но эта постель очень жёсткая. И этот голос… что ему надо?

– Ри-и-на! Не надо пугать меня! Открой глаза!

Она открыла. Темно… Почувствовала – её голова лежит у кого-то на коленях.

– Ри-и-на!

– Доминик…

– Молодец, очнулась! Хорошая девочка… – Он чёрной пятерней провёл по её волосам. – Моя девочка…

– Ты же обещал меня убить…

– Опять за своё? Вот придём домой, и я тебя убью.

– А как?

– Не знаю. Подумаю. Но к кровати точно прикую наручниками.

– Но ведь надо искать аграф.

– Значит, прикую наручниками к себе. Будешь ходить под надзором. А то шастаешь где-то! Бегай за тобой…

Рина вдруг всё вспомнила. Она же и правда убежала. Вот дурочка… А потом похитили маму. И она попала в подвал. И потом эти жуткие перемещения во времени. Всё это надо рассказать Доминику. Собаки – подземные псы Анубиса. На четвёртой собаке – Дракон, совсем чёрный.

– Как ты себя чувствуешь? – Ринка вцепилась в его рукав.

И тот, не выдержав, треснул. Потому что обгорел. Рина и это вспомнила.

– Со мной всё нормально. – Глазищи Доминика блеснули даже в этой темноте. – А ты хочешь раздеть меня прямо сейчас? Подожди до дома.

– Дурачок! – прошептала Рина и, как подземный пес, потерлась носом о руку Доминика. – А где мама и Виктория?

– Где-то тут лежат. Они пока в себя не пришли.

– А почему ты их не лечил?

– Потому что лечил тебя.

– Но им же плохо!

– Ничего! Оклемаются сами.

– А где мы?

– Как я понял от вожака стаи, которая принесла нас сюда, мы в подвале твоего дома.

– Почему же ты не поднялся в квартиру?

– Тебя приводил в чувство. А отнести тебя домой я сейчас не могу. Силы израсходовал.

Силы… Ринка вспомнила главное:

– Доминик, у Виктории второй Ал-Наг! И у него есть свои Силы. Он работает – переносит во времени. Это плохо?

Дракон хмыкнул:

– Так вот от кого шла такая волна ненависти! Нашёлся, бродяга. Ты не волнуйся. Это дубликат. У него, конечно, есть свои Силы. Но нам, – Доминик похлопал себя по груди, – он не конкурент.

– А откуда этот дубликат?

– Потом расскажу. Давай-ка попробуй встать! – Доминик подтянул Рину к себе на колени, а потом поставил перед собой. – Ну а теперь сама!

– Всё болит! – пожаловалась Рина.

– Будешь знать, как скакать на собаках! – ухмыльнулся Доминик. – Ну, давай ножками! Иди ко мне! – И, встав, он поманил её к себе, как ребёнка.

Рина сделала шаг. Её качнуло, но она устояла.

– Вот и хорошо! – подбодрил Доминик. – Пойдём! Дверь здесь.

– А как же мама с Викторией?

– Тебя отведу, потом приду за ними. Иди за мной.

Дверь здесь.

Доминик подошёл к двери. Толкнул плечом. Выругался – заперта. Прошупал пальцами. Дверь открывалась в противоположную сторону. Значит, можно выбить.

– Отойди!

Он разбежался и высадил плечом косяк. Тот только жалобно взвизгнул. Хорошо, что никто не позаботился поставить железную дверь. В кои-то веки халатность ДЭЗа пошла на пользу.

Ринка выскользнула первой – а ну как бдительная Зинаида Общественница выйдет на звук?

У двери квартиры девушка остановилась и виновато поглядела на Доминика:

– Ключей нет! И сумочка, и телефон – всё осталось там, в подвале.

Дракон улыбнулся:

– Не нужно. Я уходил последним и запер дверь на магический замок.

Он вскинул руку и что-то прошептал. Дверь распахнулась. И Рина вошла, нет – влетела, ворвалась с восторгом Домой.

Дом! Доминик! Дома хорошо. Особенно когда Дома Доминик!

– Скажи, а у тебя есть Дом?

– Есть! – Он сделал пасс пальцами. Дверь закрылась. – Вот отмою тебя и себя и покажу, как я вхожу в свой дом!

Он сказал глупость. Непристойность. Невозможность. Или правду?

– Мама! – встрепенулась Ринка. – Надо умыться, чтобы не напугать соседей. Взять какое-нибудь одеяло, чтобы её завернуть. Ну и Викторию тоже.

Доминик вздохнул. Ну нет ему покоя в этом городе! Теперь – мама. Потом ещё Виктория. Небеса, когда он прилетел сюда, всё казалось таким простым! И стало таким сложным.

Маму и Викторию он приволок в полусонном состоянии. Чтобы хоть как-то привести их в чувство, потребовались силы. Опять много сил. Да с тех пор, как он явился в этот город, он только и делает, что отдаёт кому-то свои силы! Но когда Ринка выплыла из ванной такая розовенькая, чистенькая и умиротворённая, он почувствовал, что готов ещё полезть в подвал и притащить десяток «мам». Лишь бы только она вот так же счастливо улыбалась.

Изгвазданных Вету и Викторию уложили пока на кинутых на напольный ковёр старых пальто. Ничего, поспят и так. В квартире тепло. Дамы заснули тут же – так были вымотаны. Пока Доминик плескался в душе, смывая грязь, пот и страх за Ринку, та колдовала на кухне. Потом постучала в дверь ванной, когда он уже вытирался. Он не услышал, так блаженно сопел от удовольствия чистоты. Ринка приоткрыла дверь. Хотела спросить: чай или кофе? Но не успела…

Большие волосатые руки втащили её под огромное банное полотенце. Изуродованные пальцы нежно пробежали по коже лица, рук, скинули футболку.

– Рина! – Он подхватил её на руки и босой прошлёпал в спальню. Прильнул, ещё влажный, к её разгоряченному телу и прошептал:

– Никогда! Никогда больше! Не убегай от меня! Поняла?

Она хихикнула и склонила голову. Знак согласия. Покорности. Признания его главенства. А потом вдруг вывернулась. Пихнула его на кровать. И улеглась на него сверху. С видом победительницы. Как распяла, пригвоздив к ложу.

– Никогда! – прошептала она. – Никогда не оставляй меня. Я – твой дом. Понял?

– Ага! – блаженно улыбнулся он во всю пасть. – Ты – мой дом. И я имею право войти…

Потом они ели на кухне наскоро сварганенную Ринкой глазунью. Желтки светились солнышками и распаренно стекали на белок. Рина испачкала пальцы и облизывала их прямо на глазах у Доминика. Тот щурился. Ему тоже хотелось вот так же бездумно облизывать пальцы у неё на глазах. Но он не осмелился…

Не вымыв посуду, снова отправились в спальню. Она свернулась калачиком так, что ему хватило длины рук, чтобы полностью обнять её. Большая Белая Луна светила в незашторенное окно и радовалась. Вот как славно она постаралась. Доминик и Ринка спали и видели друг друга во сне. Видно, и там не хотели разлучаться. Доминик протягивал Рине сорванный с неба Аленький цветочек. Рина пыталась почему-то пристроить цветок в волосы, но тот выпадал. Прямо на ладонь Доминика. И опять он протягивал цветок – снова и снова.

Утром, едва проснувшись, они начали длинный разговор. Вернее, что-то взахлёб говорила Рина, а он слушал, пытаясь понять. Понимать было сложно, держа её в объятиях. Но нужно. Необходимо. Потому что, не разобравшись с происшедшим, нельзя было вычислить врагов. Найти аграф. Да и вообще, если не переиграть невидимого противника, вполне возможно, что нельзя будет уже и обнимать друг друга. По причине их общего несуществования на этом свете.

– Давай подытожим! – наконец проговорил он. – У твоей начальницы обнаружился дубль-Ал-Наг. Вопрос первый: откуда она его взяла? Ответ на него известен. Она и сама сказала, и вы увидели картинку из прошлого.

Предок этой Виктории служил в ЧК и ради этого перстня, как показала ситуация, убил по крайней мере двоих людей – трагика Орлинского и некоего Геру.

– Его полное имя Герасим. Его отец сказал, что у них в роду все Герасимы.

– Пусть так. Но вот факт: у дубль-Ал-Нага сила небольшая. Он переносил вас на короткие временные отрезки – в 1921 год, потом в девяностые годы XIX века…

– Думаешь, это он делал? А мы решили, что просто сами своими мыслями толкаем его на переходы по времени. Потому что, если бы перстень переносил нас сам, он показал бы что-то поинтереснее.

– Вот тут и возникает второй вопрос: что он хотел вам показать? И кому – всем? Или только Виктории, как своей хозяйке? Думаю – именно ей. Какое ему дело до вас? Больше того, всё, что я знаю о дубле…

– А что ты знаешь? – перебила его Рина.

Доминик поскрёб шрам на подбородке – то ли тот

зачесался, то ли Дракон не знал, что сказать, и медлил:

– Сказать честно, я знаю только, что его создал французский алхимик. Там была какая-то заварушка. Но я никогда не уточнял. Дело в том, что этот дубль-Ал-Наг не всплывал уже лет двести. Хотя знающие люди уверены, что он всё ещё существует. У него якобы неистребимая жажда жизни. Поэтому я и думаю, что если он вдруг проявился, то действует только в собственных интересах. Это ОН что-то ХОЧЕТ. Не знаю пока – что. Но думаю, что и сам приезд Виктории к вам с матерью подсказан дублем. Виктория думала, что перстень ищет тебя, чтобы узнать про аграф. Но тогда почему ни в одном временном переходе аграф вообще не упоминался? Нет, дело в другом. Дубль просто искал человека, силой которого он может воспользоваться, чтобы показать Виктории нечто для него важное. И что он в итоге показал?

– Сначала показал, как очутился в семье Виктории. Через убийство и кровь. Потом мы попали на четверть века назад в эпоху модерна. Это я поняла по платьям. Там были те же люди, только лет на двадцать пять моложе. Гере, который в 1921 году хотел то ли спасти трагика Орлинского, то ли сам завладеть перстнем – я так и не поняла, хотя думаю, это не особо важно, они же всё время грызлись, как пауки в банке, – так вот Гере было лет восемнадцать. Совсем ещё мальчик, – взволнованно говорила Рина. – А вот Орлинский выглядел так же, как и четверть века спустя, – лет на двадцать девять – тридцать. И я поняла – почему! Ужас какой!

– Только волноваться не надо! – Доминик чмокнул её в макушку. – Ты увидела, как этот самый трагик «покормил» свой перстень.

– Он окропил его кровью только что убитого сына! Собственного ребёнка!

– Разве ты раньше не слышала, что именно кровью невинного младенца и орошают всякие дьявольские алтари?

– Конечно, я про такое читала! Но ведь тут – жизнь. И этот подлец променял жизнь собственного сына на свою вечную молодость. Кошмар!

– Что ж, ему хотелось играть юного Ромео и молодого Гамлета, а не переходить на роли благородных отцов, а потом почтенных старцев. Актёрская игра – страсть неискоренимая. Ради сцены и не на такое пойдёшь.

– Всё равно же всё закончилось! И вечная жизнь оборвалась в подвале ЧК.

– Но при хорошем раскладе могла бы и не оборваться. Между прочим, перстень обычно хранит владельца. Говорила же твоя Виктория, что её прадед жил чуть не до ста лет. Но в 1921 году дубль не сохранил Орлинского. Как думаешь – почему?

– Он был ужасный тип – этот великий трагик. Перстень не хотел иметь с ним дело.

– Мимо. Вторая попытка!

– Может, дубль-Ал-Наг почувствовал, что сила и влияние Орлинского уходят в прошлое, и решил завести нового хозяина? Кому особо нужны были трагики во времена Гражданской войны? А про этого Игнатова все говорили, что он один из шишек новой власти. Вот дубль совершенно безжалостно и расстался с прежним владельцем.

– Это уже ближе. Думаю, дубль думал об этом.

– Но ведь тогда… – Ринка прижалась к Доминику, – этот дубль – злой. Он будет угрожать тебе! Может, он хочет вообще извести твой Ал-Наг? Ведь копии всегда хотят уничтожить оригинал, чтобы занять его место.

– Это спорное рассуждение. Не путай нас! Мы пока говорим о том, что ты узнала за время этого путешествия.

Ринка рывком вырвалась из рук Доминика и села на постели:

– А ведь ты прав! Это не я узнала и не меня водил на экскурсию по времени Викочкин перстень. Меня он только использовал, как дополнительную силу. А показывал он Виктории! И знаешь что? Этот жуткий рецепт – как его «кормить». Наверное, после такой кровавой «кормёжки» он обретает способность исполнять желание. Исполнил же он желание актёра о вечной сценической молодости. Интересно, какое же страстное желание есть у Виктории? И видела ли она то, что видела я? Поняла ли?

– Думаю, да. Ты просто не смотрела на неё. Скорее всего, дубль уже давно пообещал ей исполнение желания. Поэтому-то она и начала искать тебя. Он сказал ей об аграфе. Но на самом деле ему нужна была именно ты. Однако всё это складывается в одну историю. А ведь случилась и вторая. Некие люди похитили твою мать, а потом заманили тебя.

– А ты знаешь, – протянула Рина, – думаю, их тоже было двое. Один привёз маму в старый дом Беллы. Это был Орлов, который Лёнчик, который мамин… знакомый.

– Орлов – почти Орлинский! – проговорил Доминик.

Но Рина замотала головой:

– Ну мало ли. А вот второй… – Ринка осеклась и беспомощно воззрилась на Доминика. – Его звали… Гера… Но ведь это не могут быть одни и те же люди? Нет, это невозможно! К тому же в 1921 году Игнатов их расстрелял. Такие, как этот Убийца врагов революции, не промахиваются. Нет, нет, того Геру точно убили. А этот – просто совпадение!

– Вся наша история – игра совпадений. А истории и игры имеют свойство повторяться. Предположим, ТОГДА жили-были два друга-врага. Потом их не стало. Но родились новые два друга-врага. И СЕЙЧАС они опять нашли друг друга.

– Ты думаешь… конечно, возможно… А вдруг они проходят сквозь века?

– Вряд ли, – протянул Дракон. – Но, как и прежде, всё крутится вокруг мистического перстня. Время – вот за чем они охотятся на самом деле. И им нужно не большое общественное время, а своё – личное. А уж ради личного человек пойдёт на любую подлость.

– Но наши современники не ищут Ал-Наг. Они не знают ни про тебя, ни про Викторию. Они прицепились к аграфу.

– Просто пока узнали только о нём. Но это и плохо! Аграф – ты. Придётся тебя одну вообще никуда не выпускать.

Ринка хихикнула:

– Приковать цепями или водить на поводке? Нет, уж если кого и водить, то тебя. Помнишь старинную картину – принцесса вышла погулять с Дракончиком на поводке, а тут налетел глупый рыцарь в доспехах? И начал тыкать в бедного Дракончика дурацким копьём.

– Это Учелло.

– Как это учелло – учить, что ли?

– Глупышка! – Доминик снова чмокнул Ринку, на этот раз попав в плечо. – Паоло Учелло – живописец раннего Возрождения. Это его картина «Святой Георгий, принцесса и дракон». Изображает битву Георгия Победоносца с драконом, который захватил принцессу в плен.

– Глупости какие! Принцесса вывела Дракошу погулять. Он же маленький. Идёт на поводочке. А глупый рыцарь как выскочит на своей коняге. Жуть!

Доминик ухмыльнулся – блаженно, расслабленно. Как будто вокруг и не было страшных событий.

– Жалко Дракона?

– Конечно…

Доминик протянул руку:

– Тогда никому не отдавай поводок!

Пальцы сплелись. Рука – мост, соединяющий влюблённых. Пальцы – закрепа, скрепляющая прочнее любого аграфа.

– А знаешь, – проговорила Рина, – наши современные похитители – не враги. Напротив! Ты бы видел, как испугался тот, что в маске, Гера, когда услышал, что Лён-чик, то есть Орлов, укололся тем препаратом, который должен был убить Глеба. Думаю, если бы я отказалась помочь этому незадачливому убийце, тип в маске не остановился бы ни перед чем, чтобы меня заставить.

– Господи! – взвыл Доминик. – И ты так спокойно об этом рассказываешь?! Нет, только наручники! Никаких поводков. Они длинные. Наручники – на расстоянии вытянутой руки!

– А мама?

– При чём тут мама? На маму я не подписывался!

– Как мама переживёт то, что этот Лёнчик никогда её не любил, а просто использовал?

– Нормально переживёт. Она же экстремалка. Попробует и этот экстрим. В конце концов, все люди друг друга используют. Вот только делают это по-разному.

– Это как?

– Сейчас покажу!

И он явно не поскупился на показ.

Потом Рина смотрела на его мускулистое тело – такое красивое, но всё в синяках и шрамах. Сможет ли она хоть как-то уберечь его? Чтобы старые синяки прошли, а новые не появлялись?..

Да о чём тут думать?.. Сможет ли она удержать его хотя бы пару недель? Ведь, несмотря на шутки про поводок, он всё равно сорвётся и убежит по своим Драконьим делам.

И снова дома будет тишина. Страх. Теперь уже не за то, сможет ли она заснуть и во сне войти в метро. А за то, сможет ли она вообще заснуть, если каждую секунду думать: где он? Как? Какой? Здоровый или больной? Радостный или печальный? И что делает? И вспоминает ли её хоть иногда?..

Ринка встала. Натянула домашнее – футболку, спортивные брюки. Не нужно пока ни о чём думать. Надо посмотреть, как там мама и Виктория.

Обе ещё спали. Виктория похрапывала. Мама посвистывала. Значит, сны были тяжёлыми. Но чего ждать после таких «увеселений»?..

Хотя чего ждать и дальше? Забудет ли мама своего Лёнчика или простит его? И что решит сделать Виктория для осуществления своей мечты? И какая она – эта мечта?

Рина провела рукой над головой бывшей начальницы. В пальцах почувствовалось покалывание. По руке вверх засверкали тоненькие голубоватые искорки. Подлетели к голове. И на уже ставшем привычном внутреннем чёрном квадрате Рина увидела… своё Страшное Горе. Борис восседал рядом с Викторией и ритмично, но весьма равнодушно, стараясь, однако, чтобы та не заметила этого его равнодушия, поглаживал её бедро.

– Ну же, – уговаривал продажный Борис, – купи мне «ягуар»! Другие машины сейчас не модны. Вон актёр, который играет Шерлока Холмса в английском сериале, рекламирует именно серебристый «ягуар».

Виктория млеет, хоть и вздыхает:

– Придётся взять кредит.

– Возьми! Тебе же дадут.

Конечно дадут. Виктория качает головой.

– И пропиши меня в эту квартиру! А то соседи косятся. Вчера какая-то бабка вякнула: «А вы тут не прописаны!»

Виктория опять вздыхает. Квартира у неё одна. Обустроенная и вылизанная. И почему Боренька всё время заводит разговор о квартире? Была бы Викочка лет на двадцать моложе, не было бы таких разговоров. А теперь вот – всё плати да плати. За возраст…

Так вот в чём дело! Ринка отскочила от спящей Виктории. Проклятый Борис хочет облапошить ещё одну дурочку. Ринка расплатилась невинностью. Но откуда невинность у Виктории, на которой, небось, пробы ставить негде? Значит, той приходится платить деньгами, машиной, недвижимостью. А что будет, когда всё это перейдёт в руки ненасытного Бориса? Ясно – он её бросит. На кой чёрт ему старая кошёлка? Он и так еле скрывает, как ему противно к ней прикасаться.

Так вот зачем нужна молодость! Чтобы Боренька не бросил. Ужас какой! Да кому этот хлыщ вообще может понадобиться, чтобы ради него кропить перстень кровью?!

Ох! Ринка судорожно вздохнула. Не ей осуждать Викторию! Ведь не прошло и года с тех пор, когда она сама готова была отдать этому прохвосту всё. Да только уже ничего не оставалось. Он всё забрал – и любовь, и покой. А после того, как мать и бабушка отказали ему в прописке, ушёл окучивать очередную идиотку. Викторию.

Рина усмехнулась: надо же, она рассуждает абсолютно спокойно. Даже ревности нет. И только одного жалко – ужасно жалко! – что не Доминик оказался у неё первым мужчиной. Ну как она могла пойти в чьи-то чужие руки?! Идиотка – точно идиотка! А вдруг правду утверждают учёные – что первый мужчина навсегда оставляет на женщине свою метку?! Что у неё потом даже дети родятся, у которых присутствует набор его хромосом?! Неужели правда?!

Нет, когда закончится вся эта катавасия, она попросит Ал-Наг Доминика, чтобы он перенёс их немного в прошлое, где они станут близки до этого мерзкого Бориса. А может, перстень сумеет сделать так, чтобы Бориса вообще не было в её жизни? Пусть его заберёт Виктория. И тогда вообще не будет никакого Страшного Горя!

Доминик проснулся часа через два. Пришёл на кухню – поесть. И Ринка была уже во всеоружии – на плите пыхтела гречневая каша, палочка-выручалочка всех хозяек, когда в доме шаром покати. Доминик бросил в кашу чуть не полпачки сливочного масла и накрошил зелёного лука. Рина смотрела на его махинации, удивляясь: где же он в своей Европе ухитрился набраться такой абсолютно российской манеры поедания каши?

«Кто он? – думала Рина. – Какой язык ему родной? Иногда он говорит: „О Мадонна!” Значит – итальянец. Иногда восклицает: „О женщина!” Так говорят англичане. Так где же он родился? И где живет сейчас? И сколько ему лет? Ведь он был точно такой же двадцать лет назад. Но тогда ему под пятьдесят. А на вид – лет тридцать. Его время хранит Ал-Наг? Или Доминику тоже приходится „кормить” свой перстень, как ужасному Орлинскому? Кошмар какой! И во что только я вляпалась?! Но ведь не сама – меня втянула бабушка. Хотя опять – „мимо”, как говорит Доминик, не бабушка же подтолкнула меня влюбиться».

Какая странная штука – любовь! Иногда и страшная. Надо рассказать Доминику то, что она сумела прочитать в мыслях и образах Виктории. Но говорить про Бориса было стыдно. Хотя, конечно, Доминик и так догадался, что Рина не ждала его затворницей.

– У нас дежавю. Ты не находишь? – спросила Рина. – Опять кто-то, как вчера Глеб, спит тяжёлым сном, а мы с тобой опять сидим, разговариваем.

– Только, надеюсь, ты больше не сбежишь, – прошепелявил Дракон, заглатывая кашу.

– Я часто совершаю глупые поступки, прости. – Рина склонила голову.

– Ничего! – намазывая чёрный хлеб маслом (опять абсолютно русская привычка!), отозвался Дракон. – Я привыкну.

Привыкну… Значит, он не собирается бросать её, например, завтра. Хотя завтра, наверное, не получится. Вряд ли она за вечер найдёт проклятый аграф. И куда только бабушка ухитрилась его засунуть?

Впрочем, быстро искать и не нужно. Ведь пока аграф не найден, Доминик гарантированно здесь. Но что будет потом?..

– Потом всё будет хорошо. И даже ещё лучше! – Как всегда, он легко читал её мысли.

Она не стала уточнять – как «хорошо». Побоялась рисковать. Не надо ничего знать про будущее. Правду говорят, что Господь проявил своё высшее милосердие, когда отнял у человечества способность узнавать будущее. Наверное, так. Но ведь всё равно все стремятся. Отсюда – гадалки, экстрасенсы, предсказатели.

– Девяносто девять процентов из них – шарлатаны! – подсказал Дракон. – Хотя, конечно, встречаются и настоящие провидцы. На самом деле точно установленного будущего нет. Варианты возможны всегда.

– Правда? – Почему-то эта мысль утешила.

Рина подумала о главном: если в одном варианте Дракон всё же бросит её, то, может, подберёт опять в другом? И тут же перевела глаза на Доминика: прочёл её крамольную мысль или нет? Кажется, не заметил. Сейчас его самое большое притяжение – каша. Но голову от тарелки он поднял:

– Я когда-нибудь тебе врал?

И опять Ринка не стала уточнять, спрашивать, детализировать. Вспоминать. А ну как чего вспомнится? Себе дороже будет…

Она выскочила в комнату бабушки, туда, где теперь спали мама с Викой. Подошла к Вете. Подняла руку над её головой, как час назад над головой Виктории. Как и раньше, закололи иголочки. Но Рина отвела пальцы. Нет, она не может лезть в голову и в чувства матери. В этом есть что-то противоестественное. Дурное. Нечистое. Мама есть мама. Нельзя лезть в жизнь матери.

Ах, если бы она знала раньше, ЧТО умеет! Она просканировала бы и Глеба, и Дракона, пока оба они лежали вчера в забытьи. Как много она смогла бы узнать!

– Нет, маленькая! – Дракон подошёл сзади и прижал её к себе. – Меня ты просканировать не можешь. Глеба, наверное, да. Меня точно – нет.

– Жаль…

– Но ты всегда можешь просто спросить. Я отвечу.

– Всегда? – Надежда в Ринкиных глазах сверкнула таким изумительным сине-зелёным светом, что Доминику захотелось провалиться сквозь землю.

Он понял, что она вложила в слово «всегда». Она хочет, чтобы он всегда был рядом. Чтобы они были вместе. Она ещё не осознала, что этого не может быть. Но. – Дракон на секунду закрыл глаза – а вдруг это всё-таки возможно?..

Они вернулись на кухню.

– Скажи, – перевёл он тему, – а ты знаешь, что у бабушки Варвары Петровны был младший брат?

Ринка удивилась:

– Правда? Я не знала. А ты откуда узнал?

– Сказала твоя соседка, такая активная бабка, которой до всего есть дело, кажется, Зинаида, не помню отчество. Она заходила, хотела отдать тебе что-то. Кстати, просила, чтобы ты к ней зашла. Так вот она приняла меня за младшего брата твоей бабушки. Ещё обругала, что я не помогал сестре. Оказывается, брат был на двадцать лет моложе Варвары. А не общались они потому, что поссорились-поругались. Из-за чего, соседка не знает. Но вот какую странную новость она сказала: будто бы твоя бабушка получила от брата посылку с книгами. А на другую ночь умерла. Скончалась во сне.

– Да, бабушка даже не почувствовала. Хотя ничем не болела. Но тут как-то вмиг…

– А что за книги этот брат прислал?

Рина запнулась. Говорить – нет? Из-за этих книг они тогда с бабушкой поссорились. С тех пор Рина и перестала спокойно спать – постоянно казалось, не поругайся она тогда с бабушкой, всё было бы по-другому.

Ту посылку принесли на их старый адрес. Рина как раз заехала в их бывшую квартиру. Вообще-то бабушка запретила ей туда ездить. Но Ринке надо было. Зачем – уже и не вспомнишь. Она только зашла, ещё и раздеться не успела, когда раздался звонок. Словно, кто-то побоялся, что, забежав в квартиру, Ринка тут же унесётся куда-то. Конечно, Рина тогда слегка удивилась, что днём раздался звонок и мужской голос за дверью провозгласил:

– Откройте, вам посылка!

Обычно же почтальоны ходят по утрам. И к тому же на почте работают женщины, Это же считается лёгкой работой – таскать сумки килограммов по двадцать да ещё по нескольку раз в день.

Держать человека при исполнении служебных обязанностях за дверью Рина не стала. Открыла. Спросила:

– А что это?

– Книги! Я курьер из агентства.

Названия агентства девушка не разобрала, но переспрашивать не стала. Это же были книги, а их бабуля скупала в больших количествах. Чуть не каждую неделю говорила:

– Я сделала заказ книг в Интернете!

Рина не удивлялась. Несмотря на свои годы, бабуля освоила Интернет и полюбила делать покупки, как она говорила, дистанционно. Вот и книги покупала в разных интернет-магазинах и даже в разных странах. Ринка этим особенно не интересовалась. Денег им с бабулей всегда хватало. Так что девушка относилась к книжным закупкам бабушки абсолютно индифферентно. Тем более что тематика её не прельщала. Бабушка обожала разные «магические и экстрасенсорные» книги. Рине объясняла:

– Я должна знать, до чего ещё народ додумался!

Рине народные «додумки» были абсолютно до лампочки. Сколько раз бабушка пыталась обучить её хоть азам астрологии, нумерологии, демонологии и прочих странных «логий». Но Рина отнекивалась. О чём конечно же сейчас жалеет просто безутешно.

Она приняла ТУ посылку с книгами у курьера и, не вскрывая, отвезла на новую квартиру. Положила на стол в кухне, и в эту секунду влетела Варвара Петровна. Она уже не так быстро передвигалась, как в юности, но тут опередила бы даже комету.

– Как ты могла ЭТО принести сюда?!

Рина пожала плечами:

– Тут же твои книги.

Бабушка всплеснула руками:

– Книги?! Ты разве сама не видишь – ЭТО не мои книги?!

Рина снова пожала плечами – посылка как посылка. Как же она может ВИДЕТЬ, какие там книги?!

Бабушка тяжело опустилась на табурет, заслоняя свёрток от внучки, и заговорила как-то странно. Рине даже показалось, что в голосе прозвучали нотки отчаяния. Но почему?

– Да, – сокрушённо проговорила бабушка, – ты не видишь. Это я виновата… Надо было учить хоть силком…

Рина фыркнула и, схватив ножницы, кинулась к посылке. Хотела вскрыть – поглядеть из-за чего сыр-бор. Как же тогда вскрикнула бабушка:

– Не трогай! – И, видя, что Рина застыла столбом, гаркнула: – Уходи с кухни, я сама посмотрю!

Рина вылетела в полной обиде. Главное – из-за чего? Что за книги такие, чтобы кричать на Рину?! Съест она их, что ли, или украдёт?

Девушка тихонько подкралась к двери в кухню. Бабушка осматривала посылку, разговаривая сама с собой:

– Печати целы. Не вскрыты. Это хоть утешает. На Ри-ночку ничего не попало. Но всё ЭТО уже в моём доме. Пока Рина не знает, что ЭТО, за неё можно не беспокоиться. Но я знаю. Значит, мне придётся это вскрыть.

Бабушка отошла от стола. Задвигала ящиками кухонных столов. Потом чиркнула спичкой. Зашипела свеча. Одна. Вторая. Третья. Четвёртая. Откуда-то в памяти Рины всплыла тогда информация: один – число бабушки. Два – мамы. Три – моё. Но кто четвёртый? Кто бы ни был, это самое надёжное число – квадрат. Пятая свеча! Пять – число прорыва: всё или ничего. Победа или поражение. Чёрное или белое. Добро или зло. Шестая свеча! Шесть – число дома, семьи, родных людей. И не только по крови. По делам. По мыслям. И вот – седьмая свеча. Та вспыхнула с самым сильным шумом. Свеча магии.

Бабушка что-то говорила нараспев. Ходила по кухне. Слова были непонятными – бабушка колдовала. Они чистила пространство.

Хотя нет – не правда! Это теперь Рина понимает, что бабушка пыталась снять негатив с неизвестной посылки. Но тогда Рине стало то ли смешно, то ли противно, то ли страшно. Она открыла дверь в кухню и, глядя прямо на бабушку, засмеялась странным колючим смехом:

– Колдуешь над посылкой? Вскрыла бы лучше и поглядела, что там!

– Вон! – не сдерживаясь, заорала бабушка.

Ринка похолодела. Никогда ещё бабушка не орала на неё так – с ненавистью, злобой.

– С ума сошла?! – выкрикнула она в ответ. – Чокнулась со своими магическими книгами!

Но бабушку не проняло и это.

– Вон! – С ещё большим напором заорала она, но вдруг покачнулась… осела на табурет.

Но Рина не стала её жалеть. Вылетела с кухни, хлопнув дверью и, наскоро одевшись, вообще убежала из дома. Часа два ходила по улицам, вспоминая бабушку «не злым тихим словом». Представляла, как простудится, вернётся домой и начнёт чихать, кашлять. Бабуля перепугается, а Рина скажет ей:

– Всё из-за тебя и твоих дурацких книг!

Но говорить этого не пришлось. Когда Рина вернулась, бабушка уже лежала у себя, сказала только:

– Нездоровится мне что-то.

– А где твои треклятые книжки? – заворчала Рина. – Есть там хоть интересные? Дай погляжу.

– Ничего особенного нет. Вон они – на полку поставила.

Рина взглянула и удивилась:

– У нас же такие есть.

– Это другого года издания, – ответила тогда бабушка. – Я собираю серию.

Ну как Рина не поняла, что бабуля соврала ей?! Показала не те книжки. Но что за книги были в той посылке, узнать не пришлось. Утром Рина нашла бабушку в кровати мёртвой. Вот как просто – был человек, и нету. А про книги она тогда вообще забыла. С похоронами не до них стало.