Текст книги "Черный дракон"

И вот отец лежит на помосте. Где все эти братья, ради которых мастер Трисмэ пожертвовал жизнью, неизвестно. Отцу некому помочь, кроме Ринки. И Ринка знает, что надо делать. Отец научил её. Главное – протиснуться как можно ближе к помосту. Сейчас… Сейчас…

Раздаётся барабанная дробь. В руках стражников вокруг помоста вспыхивают новые факелы. По деревянным ступеням медленно поднимается палач. Его лицо завешено красной тряпкой с прорезью для глаз. Толпа, только что улюлюкавшая, хохотавшая и сквернословившая, замирает.

На помост поднимается и церковный чиновник. Ему предстоит прочесть постановление о казни. Рина не слушает. Она пытается унять свой страх. То, что ей предстоит сделать, внушает ей ужас. Но она сделает ЭТО. Потому что, сделав, спасёт отца. И может, если повезёт, дарует ему бессмертную жизнь. И тогда отец всегда будет рядом…

Народ перестаёт слушать чиновника. Люди сзади напирают на впередистоящих. Всем уже не терпится. Всем так хочется увидеть самим это кровавое действо. И то – казни нынче редкость. А уж четвертования не было лет двадцать. Будет о чём пересказать детям и внукам.

– Есть ли у тебя последнее желание? – грубо осведомляется палач.

Отец поднимает голову. Его вид страшен. Его прекрасные чёрные глаза подёрнуты дымкой предсмертного ужаса, его чёрная, прежде всегда ухоженная борода висит клочьями.

– У меня есть желание! – хрипит он. – Я хочу поцеловать свою дочь!

Всё! Выход Рины. На негнущихся ногах она поднимается на помост. Отец лежит, крепко привязанный. Рина наклоняется над его головой. В ноздри бьёт ужасный запах. Борода колется. Но это – её отец. И она сделает то, что должна.

Поцелуй. Никто не должен понять, что изо рта отца в рот Рины проскальзывает заветный перстень – дубль-Ал-Наг. На самом деле отец создал его. Дубль-аграф сделать не успел, а дубль-Ал-Наг сделал и, пользуясь своими алхимическими познаниями, наделил магической силой. Осталась одна малость…

Отец вскрикнул, прокусив себе язык. И Рина забрала перстень, омытый кровью отца. Теперь сойти. Осторожно, не проглотив кольцо. Отойти от помоста и смешаться с толпой.

И бежать! Потому что на самом деле отец уже умер. В ту секунду, как прокусил язык. Он произнёс магическое заклятие и отказался от своего времени. Его время и его жизнь перешли в кольцо. И они станут храниться там, пока Рина не доберётся до дома. Там в их крошечной лаборатории есть нужные тинктуры, которые следует смешать и опустить в них кольцо. Ал-Наг отдаст время отца, и этим временным зельем следует напоить младшего братишку Рины. И тогда время, жизнь и все познания отца перейдут к брату. И он станет для Рины братом-отцом. И всегда будет рядом!

Рина влетела в их убогое жилище. Вихрем пронеслась в лабораторию. Зажгла огонь под тремя горелками. Все три тинктуры следует разогреть отдельно и только потом осторожно смешать, соединяя по заранее установленной очереди. Рина уже несколько раз проделывала этот опыт, чтобы не сбиться. Но всё равно руки дрожали. Вот жидкость в первой реторте поднялась до нужной отметины. Загасить огонь. Вот во второй реторте жидкость стала из синей ярко-красной. Загасить огонь. Вот и последняя поменяла цвет с жёлтого на розовый. Загасить огонь.

Теперь розовую сливаем в первую реторту. Смесь становится серебряной. Добавляем ярко-красную. И вся жидкость становится бронзового цвета. Рина наклоняется над ретортой и выдыхает туда кольцо. Лёгкое бульканье, и жидкость обретает мягкий зелёный цвет. Всё!

У неё получилось!

Ринка вбегает в комнату. Брат спит. Ему всего-то годик. Он появился на свет, убив в родах маму. Зато теперь он поможет отцу не умереть.

– Выпей, маленький! – будит его Рина.

Малыш капризничает. Питья слишком много. Но надо, чтобы он выпил всё. Рина насильно открывает ему рот и вливает жидкость. Малыш отфыркивается, квакает, часть жидкости, конечно, проливается. Но отец заранее предвидел это и отмерил жидкости с запасом. Главное условие – чтобы жидкость не остыла.

Последний глоток. Всё выпито. Братик вдруг вскрикивает, вытягивается на постели и начинает тяжело дышать. Рина теряется. А ну как она что-то напутала? А ну как братик умрёт?!

Но тут мальчик открывает глаза и, совершенно по-взрослому глядя на Рину, произносит:

– Риина!

Именно так – с удвоенной гласной. И Рина вдруг осознает, что именно таким было её имя. Странное, глупое… Но такое дорогое. Так, растягивая гласную, звал её только отец. Конечно же отец! Да и как мог позвать её братик – он же ещё и говорить не умеет…

– Риина! – произносит брат (или отец? Какая разница – родная душа!) – У нас получилось, Риина.

Страшный грохот оглушает Рину. Это в лаборатории. Неужели взорвалось что-то?! Девочка кидается туда и застывает на пороге… Проклятый Валуа-д’Эгле крушит всё подряд.

– Где оно? Где кольцо? – вопит он. – Я всё понял! Этот дьяволов алхимик обманул меня! Уж не знаю как, но он сумел передать тебе кольцо. Сам подох, даже не дождавшись казни. Испустил дух! А ты сбежала с кольцом! Где оно?

И вдруг этот подонок видит реторту в руках Рины. А на дне её сияющий магический перстень.

Д’Эгле выхватывает реторту из рук девочки. Миг – и она разбита. Кольцо на его ладони. Как заворожённый, он глядит на кольца Уроборуса и вдруг заливается садистским смехом:

– Я тоже изучал магию! И знаю, что нужно Уроборусу – кровь невинного младенца. Кажется, у тебя имеется братик?

Рина вскрикивает и кидается на д’Эгле. Но тот успевает подставить кинжал. Руки Рины напарываются на лезвие, кровь течёт на прекрасно расшитый голубой камзол, на кружевные манжеты аристократа и на… магический перстень. Цветок перстня начинает поглощать её, засасывая и шипя, Уроборус дрожит всем тельцем – то ли от страха, то ли от возбуждения.

– Гляди-ка, действует! – как в лихорадке хохочет Валуа-д’Эгле. – Неужели и ты у нас девственница? Тогда братец не нужен. Сейчас наберём крови, а потом ты и девственницей перестанешь быть.

И в этот миг на пороге лаборатории возникает другой мужчина. Невысокого роста, закутанный в чёрный плащ.

– В каком ты виде, д’Эгле? – невозмутимо произносит он. – Тебе мало твоих служанок? Зачем тебе дочка алхимика? Неужели это она так тебя искромсала?

Д’Эгле заметно стушёвывается и хмуро говорит:

– Шёл бы своей дорогой, Кребийон! Всё это не твоё дело.

– Ошибаешься! – произносит Кребийон. – Я пришёл куда надо. И сделаю что должен. Я забираю девчонку и её брата.

– Ещё чего?! Это в своём салоне ты можешь командовать. Воображать себя хоть гением, хоть богом Тотом, хоть самим Иисусом Христом. А для меня ты никто. И на эту девку не имеешь права!

– Имею! Я заплатил за детей Трисмэ в казну. Теперь они – моя собственность. И отойди от девчонки!

– А ты попробуй её забрать! – Д’Эгле снова молниеносно вытаскивает кинжал, приставляя его к горлу Рины.

Но Кребийон оказывается ловчее. Миг – и его кинжал на лету вспарывает панталоны д’Эгле. Раздаётся такой звериный вой, что кажется, от него лопнут все реторты в лаборатории. Кребийон выхватывает Рину и тащит к двери. Девочка не сопротивляется. Почему-то она сразу понимает, что этому человеку можно доверять. На бегу Кребийон влетает в комнату и хватает мальчика.

– Обвяжи руки! – кричит он, на ходу стаскивая с шеи платок и бросая его Ринке.

Вскоре все трое уже сидят в карете, которая резво уносит их от дома.

– У него остался дубль-Ал-Наг! – кричит вдруг Рина.

Почему-то она уверена, что Кребийон поймёт её.

Тот действительно отвечает вполне осмысленно:

– Ничего! Дубль не может быть сильнее оригинала. Наш перстень всегда одолеет подделку.

Рина всхлипывает и вдруг обнаруживает себя не в Париже 1750 года, а в московской квартире своей старой учительницы.

– Видела? – спрашивает та, закрывая крышку рояля. – Поняла?

– Да, – шепчет Рина. – Дубль сразу приучили к крови. И он потом её всегда требовал. Но как же всё это запутанно…

– Слишком много времени – слишком много веков и событий, – говорит учительница.

– Так я – это она, та Риина?

– Конечно нет. Ты – это ты. Просто имя одно.

– А мальчик?

– Он стал одним из лучших врачей своего времени. Придворным лекарем короля Георга Третьего. Его назвали Трижды Мудрейшим. Говорят, он умел чувствовать, пора человеку уходить в мир иной или ещё нет. У меня есть портрет этого Трижды Мудрейшего. Посмотри!

Рина взглянула. Вдохновенное лицо, чёрная борода – копия алхимика. Как один человек. Неужели ТАКОЕ действительно возможно?..

– А их спаситель? – спросила девушка. – Кто он?

– Это довольно известная личность. Клод Кребийон – поэт, писатель, философ. Друг Рамо и мадам Лепренс де Бомон. Больше того, любовник нашей сказочницы. И ещё знаешь кто? Глава Братства Хранителей в то время. Члены Братства даже считали, что он замещает – ни много ни мало – отсутствующего бога Тота. Вот он-то, Клод Кребийон, поняв, что Валуа-д’Эгле будет искать эти мистические талисманы, и отослал их мадам де Бомон, которая к тому времени перебралась в Лондон. А отвезла их наша Риина. Она уехала к сказочнице вместе с братом. Имя отважной девушки так понравилось мадам де Бомон, что та назвала так свою внучку, которая потом тоже стала Хранительницей аграфа. Потом это имя ещё несколько раз возникало в твоём роду. Ты ведь знаешь, что являешься прямой наследницей Хранительниц аграфа?

Ответить Рина не успела. Зазвонил телефон, и Евгения Михайловна сняла трубку.

– О, Тотий Львович! – проговорила она. – Да, вы, как обычно, правы, Рина у меня. – И протянула трубку девушке.

Это был он, тот самый благодетель, что оставил им с бабушкой свою большую квартиру, а сам переехал к сыну куда-то в Лондон. Теперь он жаловался, что звонит-звонит, но Рина не берёт трубку ни домашнего, ни мобильного телефона.

– А между прочим, я звоню по делу. Даже по двум делам. Во-первых, интересуюсь, как там мой цветок граната? Хорошо? Ну и славно. Во-вторых, оповещаю, что я положил тебе на карточку деньги, что брал у твоей бабушки.

Рина взволнованно вздохнула – ну не странное ли совпадение: едва она кинулась к гранату искать там аграф, как позвонил бывший хозяин деревца! Что это значит? Может, он тоже балуется магией, как и Евгения Михайловна? И о каком долге он ведёт речь? Но спрашивать было неудобно. Рина только поблагодарила старого бабушкиного поклонника. Деньги были явно кстати. Тотий Львович церемонно рассыпался в благодарности за благодарность и отключился.

Рина горько улыбнулась:

– С недавних пор я думаю, что живу среди волшебников. Я сказала, что нашла аграф? Он был в гранатике. И тут же звонит его бывший хозяин. И оказывается, вы прекрасно знакомы. А час назад я прочла в бабушкиной тетради, что наши предки – французы, родственники мадам де Бомон. И вот вы говорите мне то же самое. Но откуда вы знаете это? Неужели и вы тоже из Братства?

– Только из другого, – усмехнулась Евгения Михайловна. – Я из Братства Разрушителей Времени.

– Как?! – Ринка отшатнулась.

Как могло случиться, что перед ней стояла не старая учительница, а застарелый враг?! Нет, такого не может быть!

– Больше того, девочка, – произнесла Евгения Михайловна, – я стояла у истоков Разрушителей. Можно сказать, организовала это движение. Я ратовала за новое время, раз уж старое так подводит. И в конце концов стала Главой Братства.

– Вы – главный Разрушитель?! – в ужасе выпалила Ринка. – Это вы хотите убить Доминика?! А я всегда верила вам во всём. А вы… вы… – Рина не знала, что и сказать. Кому верить?!

– Я тоже верила во все принципы Разрушителей. Много веков мы пытались установить новое время и сломать старое. Но в конце ХХ века лучшие умы нашего Братства поняли, что нет Старого и Нового Времени. Что его поток всегда един. Что стремление разъять его, рассоединить на старое и новое приводит только к увеличению энтропии. И это увеличение может стать катастрофическим. Прошлое может оказаться в будущем. Ну и что хорошего? Нас будут ожидать новые наполеоны и гитлеры? Возродятся старые болезни, и мир, как и прежде, станет выкашивать чума или чёрная оспа? Словом, Братство Разрушителей постановило прекратить свою деятельность, найти точки соприкосновения с Хранителями и вместе начать работу по сохранению Времени.

– А вы не врёте? – выдохнула Рина.

– Только что я была в больнице у твоего приятеля Глеба и убедила его не мешать Дракону. Чёрный Доминик должен сделать своё дело. Так же как и ты. Ал-Наг и аграф должны соединиться. А потом мы посмотрим, что нужно будет делать дальше. Никто из нас – ни те, кто ратует за традиционное время, ни те, кому ближе новое, – не хотят хаоса и разрушения. Тем более что настроения Апокалипсиса всё растут. Словом, раз ты нашла аграф, ищи теперь Доминика. Ну а я позабочусь об Аленьком цветочке.

И, тяжело поднявшись, но распрямив спину и задорно поблескивая глазами, главная Разрушительница отправилась на кухню убирать грязь и сажать гранат обратно в горшок.

Ринка же выскочила на улицу. Шёл снег. Пришлось застегнуть дублёнку на все крючки и натянуть капюшон. Аграф был приколот у неё на пиджачке. Но на всякий случай подальше от чужих глаз – с внутренней стороны лацкана. От волшебного цветочка шло тепло и успокоение. Хотя успокаиваться было нечем. Где искать Доминика, Ринка не знала, но решила съездить к тому дому, где он вышел из такси, отправив её в больницу к Глебу.

Поймав частника, Ринка назвала адрес.

– Это там, где был пожар? – уточнил водитель.

Ринку бросило в жар. Или в холод. Она не разобрала. Проще сказать – в жуть.

– Какой пожар? Когда?

Но водитель успокоил её – пожар был ещё ночью. Так что Доминик не имел к нему никакого отношения.

Подъехав к дому с пожарищем, Рина попросила подождать пару минут. Она выскочила из машины и сразу увидела обгоревшую стену вокруг одного окна. Вбежала в подъезд и почувствовала – Доминик был здесь, но уехал. Куда? Рина попыталась «включить» свой внутренний экран чёрного квадрата. Но это не сработало. И тогда Рина позвала Доминика так, как всегда звал её он:

– Где ты?

Ответ не пришёл. Рина вошла в истерзанную квартиру. Там никого не было, но вокруг витал страх. Девушка повторила попытку связаться с Домиником. Но Дракон молчал. И вдруг зазвонил телефон. Обычный телефон – никакой магии. Но он напугал Ринку до глубины души. Неужто на этом пожарище сохранился телефонный кабель?!

Ринка осторожно, как змею, сняла трубку. Голос был хриплым и прерывающимся, словно говорящий никак не мог свободно вздохнуть:

– Это Рина? Я надеюсь, что это ты, Рина! Я – коллега Доминика, Сим Симыч. Дракона уже вырубили, но я ещё держусь. Нам нужна твоя помощь и твой аграф! Ты его нашла?

– Да! Что случилось?

– Сейчас уже всё нормально. На меня напали, пока я был там, где ты сейчас. Видишь, ожоги магического огня? Но мне удалось спастись. Я уехал в другую квартиру. Сюда же приехал и Доминик. И здесь на нас снова напали. Доминик без сознания. Но мне удалось отбиться. Торопись, Рина, пока он не вернулся!

– Кто?!

– Ловец! На нас напал ловец Дракона.

У Рины чуть трубка не вывалилась. Глеб напал на Доминика?! После того, что она ему рассказала? После того, как они дважды спасли его непутёвую жизнь?! Но это же подлость…

– Рина! Приезжай скорее! Я не могу назвать адрес вслух, боюсь подслушки. Но я дам тебе След. Представь, что ты держишь в ладони красный моток ниток. Он тёплый и приятный на ощупь. Чувствуешь его? Теперь обведи им себя против часовой стрелки. Обмотай себя. Как можно больше раз. Так я буду уверен, что ты не потеряешь След, что он с тебя не свалится. Как только обовьёшь его вокруг себя двенадцать раз, поймёшь, где мы с Домиником. Торопись, Рина!

Где-то далёко трубка упала на рычаг. Пошли гудки. Боже, как страшны они были! Ринка поспешно повертела ладонью. Действительно, хоть и не видимый простому глазу, там лежал красный клубок. Пульсировал, отчего ладонь чуть подрагивала. Сейчас! Рина обвела себя рукой с клубком против часовой стрелки и почувствовала нить, охватившую плечи. Ещё, ещё, скорее! Там Доминик! Без сознания… Наверное, поэтому он и не услышал её. Хорошо, хоть Сан Саныч – или Сим Симыч? – сумел отбиться. Но каков Глеб?! Ринка редко ругалась матом. Но теперь выпалила такое, что покраснел бы самый отъявленный матерщинник. И тут в голове зазвучал адрес. Как хорошо, что внизу её ждёт машина!

Ринка рванула к двери, но вдруг затормозила, чуть не полетев на пол. Нет, так не пойдёт! Надо звать подмогу! Но кого?! Тут нужна магическая подмога. Евгения Михайловна – вот кого надо позвать!

Рина быстро набрала номер. Автоответчик! Куда опять ускакала эта старая вострушка?! Ладно, хоть адрес оставить можно.

Девушка надиктовала адрес, выбежала из подъезда, вскочила в машину и выпалила:

– Остоженка, 27!

– Дорогой дом, – присвистнул водитель.

Машина сорвалась с места. И Ринку замутило. Она закрыла глаза. Но это мало помогло. И тогда Рина стала напевать про себя песенку: «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…»

Виктория сидела на пуфике перед трюмо. Ал-Наг висел на привычном месте – на шее фарфорового гуся. Теперь уже и издалека было заметно, что перстень, а вернее, кольца Уроборуса стали вдвое, а может, и втрое толще. Виктории даже казалось, что они колышутся, будто змей дышит. Боже, какая мерзость!

Виктория и сама удивилась своим мыслям. Ещё вчера она считала свой перстень венцом творения, сияющей красотой и надёжным помощником. Но теперь ей всё время казалось, что змей себе на уме, а её просто использует…

А всё из-за визита призрачного мальчика! Какой отвратительный пацанёнок. А ведь она и всего-то хотела порезать ему палец. Ну не убивать же ребёнка, в самом деле! А он?! Кто знает, что бы он с ней сделал, если бы не Борис?! Хоть раз он пришёл вовремя. Хоть раз помог! Хотя потом они опять поругались. Они вообще теперь ругаются каждый день. Вот и сейчас Борис, обидевшись, убежал куда-то. Куда делся тот нежный юноша, который глядел на неё взглядом влюблённого телёнка, шепча:

– Ты такая прелестная! В тебе столько жизни! Больше, чем во всех моих юных подружках!

И она, дура, верила и млела. А сейчас думает: от чего млела-то? От того, что он, не стесняясь, говорил про груду юных любовниц?!

Но если это так, то, даже став молодой, как обещал перстень, она останется одной в череде многих. И это – мечта её жизни?!

Виктория тяжело вздохнула. И будет ли соразмерной цена, которую она заплатит за молодость? Ведь, послушав мальчика Стёпочку, Вика поняла – порезанным пальцем не обойтись. Надо отнять жизнь, то бишь время. Тогда Ал-Наг переведёт это время убитого ребёнка ей, Викочке. Но. Предположим, она исхитрится и зазовёт какого-нибудь ребёнка в лес. Но убить?! Да у неё рука не поднимется. Это чекисту Игнатову было всё равно – одной загубленной душой больше, одной меньше. А Вика в жизни даже курицу не зарезала, как спокойно делают бабы в деревнях. Но даже если она и соберёт волю в кулак, что потом? Вдруг найдут, вычислят. Посадят. И всю свою помолодевшую жизнь она проведёт в тюрьме? А может, и не проведёт. На зоне не церемонятся с детоубийцами.

Но даже если всё и пройдёт благополучно, что она обретёт – место в гареме красавчика Бориса?! Ох, всё это нерешаемая задача. И зачем только проклятый Ал-Наг подбил её на такое?! Виктория с ненавистью поглядела на перстень. Висит себе и ни о чём не беспокоится. Только вон бока змеиные вздымаются – фу, гадость какая!

Звонок прервал её тяжёлые мысли. Это кто ещё? Неужто Борис вернулся?

Но на пороге стоял… Орлинский. Прекрасный возмужавший актёр с благородной проседью в волосах и странным загадочным взглядом. Конечно, Виктория обозналась. Откуда здесь быть трагику, которому она понравилась в XIX веке?! Да он умер давно. Вернее, она же сама слышала – его застрелил её предок-чекист. Но мужчина, возникший на её пороге, был столь же дьявольски красив. И он не был отвратительно молод, как Бориска. Напротив, в его грустных романтических глазах светилось то понимание жизни, которое вырабатывается только с прожитыми годами.

– Виктория Викторовна Игнатова? – произнёс незнакомец чуть сконфуженно.

Будто и жаждал увидеть Викторию, и стеснялся. Во всём его облике и улыбке было то самое притягательное для женщин свойство – сочетание жёсткого мужского напора и нежной юношеской застенчивости.

У Виктории подкосились ноги. Она покраснела, как девочка, и произнесла, словно в трансе:

– Вы – Орлинский?

Мужчина грустно улыбнулся:

– О нет… Конечно нет. Но мне приятно, что вы помните моего предка. То есть, конечно, вы не можете помнить, – стушевался мужчина, – вы же ещё такая молодая…

От смущения его веки опустились, и Виктория увидела тень от длиннющих пушистых ресниц. Да они были длиннее Борискиных!

– О… – Виктория не знала, что сказать.

Незнакомец выручил её:

– Я – Орлов Леонид Николаевич, директор рекламного агентства. Сегодня по делам я заходил в ваше издательство. Вас не было. Но я увидел вашу фотографию в буклете и тотчас понял – мне просто необходимо вас увидеть.

– Э… – снова не нашлась Виктория.

– Позвольте мне войти? – нежно коснувшись локотка Викочки, проговорил Леонид.

Виктория попятилась и, наверное, споткнулась бы, запутавшись от волнения в полах собственного халата. Но Леонид успел галантно подхватить её, приобняв при этом за талию. Рука была такой тёплой и сильной, что Викочку словно током прошибло. Не то что вялая рука Бориски.

И тут Викочка очнулась.

– Конечно, проходите, пожалуйста, – защебетала она. – Чай? Кофе? Извините, я в халате. Не ждала гостей.

– Это вы меня извините! – Леонид поглядел на Викторию, словно мальчик, оробевший от впервые увиденной женской красоты, хотя только секунду назад он обнимал её жестом многоопытного мужчины.

От такого перепада чувств у Викочки вообще голова пошла кругом. Она и не запомнила, как потом поила гостя крепким чёрным кофе, говорила что-то и он что-то рассказывал. Уже через полчаса они вели себя как давние друзья, у которых и секретов-то друг от друга нет. Викочка почему-то жаловалась на Борьку. Леонид сочувственно гудел:

– Конечно, нынешние мальчики не могут оценить красоту зрелой женщины. Но это понятно – разница в объёме чувств. У молодёжи он ещё крохотный. Я вот даже и не знаю, о чём бы я мог говорить с юными девицами. Ты не поверишь, они все кажутся мне какими-то куклами Барби.

– А твоя супруга? – поинтересовалась Вика.

– Я не женат. Вот если бы встретить такую, как ты. Это было бы счастье. А другие!.. – Леонид махнул рукой, показывая, что Барби ему не нужны, но рука его почему-то, описав круг, оказалась на талии сидевшей рядом Виктории и поползла сначала вверх к груди, потом вниз – к бедру. Ну а потом Виктория оказалась в сильных и хватких руках, которые понесли её в спальню.

О, этот мужчина был не Борькой-торопыжкой! Он не плюхался на Викторию так, словно боялся, что, промедлив чуть-чуть, его желание быть с ней исчезнет. И руки у Леонида были невероятно умелыми, неторопливыми. И губы ненасытными в долгих-долгих поцелуях. И даже когда он, наконец, слился с Викторией не только губами и руками, движения его не потеряли неторопливого и глубинного ритма, от которого Виктория вообще забылась, почувствовав себя настолько желанной, что даже и не представляла, что такое возможно. И неудивительно, что после всего пережитого Викочка заснула в блаженном сне как младенец.

Леонид же, поднявшись, с наслаждением потянулся и даже похрустел суставами. Хорошо играть роль романтического героя вперемежку с дьяволом-искусителем. И длинных речей не нужно придумывать. И наслаждение всегда можно получить сполна. Хороша жизнь, право слово, если б только ещё и настоящий Театр!

И тут взгляд Орлова упал на трюмо. Там на тонкой белой шейке фарфорового гуся висел… перстень. Невероятный. Необычный. Магический. Притягивающий. Словно заворожённый, Орлов протянул руку, и перстень мягко, но весомо лёг в его ладонь. Боже, какое это было блаженство!

Орлов сразу почему-то понял, что перстень признал его – потомка бывшего хозяина. Что он рад и счастлив встрече, которую так долго ожидал, скитаясь по чужим людям. Что Виктория в чём-то не оправдала надежд кольца, и теперь оно станет помогать Орлову. Исполнять желания, поддерживать в трудную минуту. Но главное, Орлов понял, что перстень каким-то своим чутьём угадал Великую Мечту Леонида – создать собственный Театр, где можно каждый вечер выходить на сцену в главных ролях. И перстень поможет, уже начинает помогать в осуществлении Мечты!

Вмиг все планы Леонида переменились. Зачем втираться в доверие к этой жирной корове Викочке, если можно просто взять перстень и уйти? Вон как он подмигивает. Да он и сам просит, чтобы Орлов забрал его у этой никчёмной женщины. Ну, значит, так тому и быть!

Леонид мгновенно надел перстень на палец – и как будто тот всегда здесь был. Подхватил свои вещи и вышел одеваться в другую комнату. А ну как его движения разбудят хозяйку сокровища? Но, к счастью, та сладко спала. Теперь уже бывшая хозяйка перстня!

Орлов выскочил из квартиры, захлопнув за собой дверь. Замок мягко чавкнул. Леонид понёсся вниз по лестнице, радуясь, что сбежал от пропитанной духами квартиры, от огромной мягкой кровати, от розовых пуфиков и подушечек с рюшечками. Или это не он радовался, а подушечки, пуфики и тяжёлые духи Виктории надоели магическому перстню?

Орлов уселся в машину и выехал со двора дома Виктории. И в это время зазвенел мобильник.

– Лёня, ты меня слышишь? Срочно дуй ко мне в центр! – взволнованно проговорил Герка.

Орлов недовольно вздохнул. Как всегда, всемогущий маг приказывает. Как всегда, не интересуясь планами Леонида. Будто тот – его мальчик по вызову. Нет уж, хватит! Теперь Орлов вполне может действовать сам. Великий старинный перстень – это вам не играющийся в магию Герка. Всё, баста! И Орлов нажал на кнопку отбоя, не дослушав, что там ещё кричит Герка.

Виктория же проснулась от смачного чавканья замка. Жизнь с Борисом приучила её прислушиваться именно к этому звуку, означавшему, что Бориска в очередном недовольстве опять сбежал из её дома. Правда, сейчас молодой любовник её не беспокоил. Вика уже осознала разницу между резвой молодостью и умелым жизненным опытом. Мужчина, пришедший к ней сегодня, открыл перед ней совершенно новый мир.

Кстати, а где же он? Виктория пошарила рукой – Леонида рядом не обнаружилось. Вика вскочила и пронеслась по квартире. Леонида не было ни в ванной, ни на кухне, ни в комнатах, которые она пробежала.

Так вот что означал чавкающий звук… Это Леонид ушёл. Но почему?! Она не могла его ничем обидеть. Неужели она ему не понравилась в постели? Не удовлетворила как женщина?!

Конечно, ей же не восемнадцать лет! Её тело давно уже оплыло, кожа растянулась. Но ведь всё поправимо! У неё же есть Ал-Наг! Ради Леонида она хоть сейчас побежит искать подходящего ребёнка!

Вика подлетела к трюмо. Привычно протянула руку к фарфоровой шейке гуся и… в ужасе застыла. Кольца не было! Вика осмотрела трюмо. Потом пол. Может, упало? Закатилось? Потерялось? Она даже под кровать заглянула. Кольца не было!

И вдруг всё прояснилось. Поспешное бегство Леонида. Его внезапный непонятный приход. Да он же явился, чтобы украсть кольцо! Усыпил её опытными ласками и ограбил! Негодяй! Подлец!

Но где же его теперь искать?! Вика вспомнила, что он говорил, как заходил в её издательство. Может, там что-то знают? Вдруг кто-то догадался спросить, кто он да что?

Конечно, можно позвонить в издательство. Но по телефону из олухов-сотрудниц ничего не вытрясешь. Надо ехать и всё узнавать на месте!

Вика оделась, вытащила из шкафа рыжую лисью шубу, белая-то, модненькая, изгваздана в проклятом подвале. Ничего, она вернёт Ал-Наг. Да и сам перстень ей в этом поможет. Она же его хозяйка, а Орлов просто наглый вор! В конце концов, можно будет попросить помощи у Рины. Найдёт же та когда-нибудь пропавший аграф. Ну а аграф отыщет свой парный перстень.

Женщина торопливо вышла из дома, уселась в машину и понеслась в издательство. Хорошо, что пробок не было. Виктория прибавила скорости. Машина неслась с ветерком – и это по центру и днём! Нет, ей определённо везёт. И она найдёт воришку и отберёт Ал-Наг. А может, – Виктория даже ахнула от догадки – может, им владеть перстнем вместе? Они даже могут пожениться! От таких мечтаний кровь забурлила в жилах, мечта показалась прекрасной, счастье – практически на пороге. Виктория только и успела ещё разок ахнуть, когда в её машину на повороте врезался невесть откуда взявшийся КамАЗ. И почему-то последняя мысль женщины оказалась о Борисе, о котором она уже и не собиралась думать в свете последних событий.

Борис же в это время сидел в ночном клубе в компании тонкой и вёрткой Полины. На той было переливающееся открытое зелёное платье, она всё время соблазнительно выгибалась и от этого казалась Борису эдакой вёрткой ящеркой. Нет, конечно, он не собирался связываться с ней надолго, но как бывает приятно «покататься» с Полинкой на огромной кровати Виктории! Но сегодня о райских игрищах придётся забыть. Викочка не в духе, раздражается по каждому пустяку. А тут ещё ненасытная Полинка поводит плечиком:

– Поедем в гостиницу, котик! – Ну что у баб за манера звать его котиком? А всё из-за идиотской рекламы про кота Бориса! – Если ты меня не хочешь, – кривится Полинка, – то я перезвоню Колюне.

Фу! Борис брезгливо поджимает губы. Колюня – сынок богатенького Буратино. Конечно, он повезёт Полин-ку на дачу. Там тоже сексодром имеется. А что Борис может сейчас предложить? У него денег – кот наплакал. Тьфу! Опять этот проклятый кот!

– Ты подумай, куда мы поедем, – томно произносит Полинка, – а я пока пойду попудрю носик!

И прелестно-хищная ящерка ускользает куда-то в недра ресторана.

Борис начинает рыться в карманах – сколько у него наличности? Но вместо денег попадается свёрнутый листок бумаги. Откуда ЭТО? Борис разворачивает, пробегая глазами текст. Его почему-то не смущает, что буквы проявляются на листе как раз по мере того, как он прочитывает текст. Последние строки вообще непонятны – набор каких-то слогов. Но слога звучные. И Борис почти в упоении произносит их лёгким шепотом. Раз. Другой. Третий.

Внезапно он чувствует ТО, ЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Его костюм, модненький костюмчик от Армани, вмиг вспыхивает. Этого не может быть, но это случается. Борис ещё пытается заорать, сорвать с себя узкий, пригнанный по фигуре пиджак, но тот словно прирос к телу. Впрочем, тела уже и нет. Одни головешки.

Посетители и официанты в ужасе шарахаются от кошмарного субъекта, с которым приключилось то, что обычно случается только в фантастических фильмах. Возгорание заживо. Спонтанное и мгновенное.

В ресторане начинается паника. Люди несутся к выходу, сметая на ходу официантов. И никто не замечает тоненького мальчика в синем бархатном костюмчике, невесть откуда взявшегося в заведении для взрослых. Мальчик, тихонько вздохнув, забирает из обугленных пальцев бывшего Бориса белый, не тронутый огнём лист бумаги.