Текст книги "Черный дракон"

– Лучше бы заставил Варвару научить Ринку магии!

– Я пробовал, – вздохнул старик. – Но Варенька всё тянула. Говорила, что внучка маленькая. Ты же знаешь, с Варенькой не поспоришь…

– Но ты же её амант, проще говоря – любовник! Почему ты не настоял?!

Рина внутренне сжалась – разве можно ТАК говорить с Главой?! А ну как разгневается? Но старик только хихикнул:

– Фи, как вульгарно! Ты что, ревнуешь? К Вареньке? А она сейчас у меня. Я прикупил ей прелестную усадебку в XIX веке. Ах, да вы там были. Правда, сидели в подвале, как мы сейчас. А меня заметили? Я вас на всякий случай страховал. На маскараде. Да-с! – Старичок улыбнулся. – А в середине XIX века это как раз только что выстроенная усадебка. Хорошенькая! Картинка! Варенька от неё в восторге.

– Старый ловелас! – хмыкнул Дракон.

И опять начальственного гнева почему-то не последовало. Неужели Чёрный Дракон имел право так разговаривать?

– А я почувствовал, что кто-то из Братства рядом. – Дракон пригладил пятерней волосы. – Такой поток энергии хлынул.

– Да уж я постарался, – улыбнулся старичок.

– Пожалуйста… – пролепетала Рина. – Я ничего не понимаю… Бабушка жива?

– И да, и нет. Для твоего времени в XXI веке – нет. Для других времён – да, – ответил Тотий. – Я как предчувствовал, что этот негодяй, её братец, соберётся с силами и начнёт охоту за нашими магическими сокровищами. Я честно пытался спасти Вареньку в вашем времени. Переселил в другую квартиру. Но этот ублюдок её нашёл.

– Но почему Доминик должен ревновать вас к. бабушке? – многозначительно спросила Рина. – Он был влюблён в неё?!

Старик удовлетворённо потёр ручки:

– Ревнуешь? Значит, попалась, плутовка? Она любит тебя, Доминик? А ты её?

Два «Да!» прозвучали одновременно. Старик Тотий удовлетворённо поцокал языком:

– Как славно-то! И главное – вовремя. И вы, конечно, готовы умереть друг за друга?

И снова прозвучали два «Да!». Только на этот раз недоумённо и глухо.

Хранитель опять потёр ручки и прохихикал:

– Нет, нет! Умирать не требуется.

И тут Дракон взорвался:

– А что требуется? Чтобы я носился по Москве, как идиот, а вы потирали ручки?! Вы же знали, где она и ее проклятый аграф!

Доминик уставился на Рину, как будто она была в чём-то виновата. Ясно, мужчина остаётся мужчиной, даже если он и Чёрный Дракон. Не может обвинить другого мужчину – отрывается на женщине… Рина улыбнулась. Ей уже совсем не было страшно. При наличии Доминика и Тотия Львовича никаким страхам к ней не подобраться.

– Ты хорошая девочка, – прочел её мысли старик. – А вот я – плохой старикашка. Мы с Варей не сказали тебе, где аграф. Но ведь и сама подумай: а вдруг, узнав, ты отдала бы его как выкуп за Вету? Что бы мы стали делать, если бы аграф попал к алчному магу?! – Тотий повернулся к Доминику: – И как ещё мы могли бы до него добраться? Мы же не знали, где его искать в вашей жизни. Вот ты и поехал в Москву.

– То есть я был приманкой? – хрипло сказал Дракон. – Ты меня просто использовал.

– Не мели чушь! – уже с раздражением в голосе прошептал Тотий. – Я был вынужден так поступить. Погляди на змея. Он же еле держится. А всё из-за проделок этого мага. Да он каждый день колдовал над макетом перстня. Конечно, тот не был Ал-Нагом, но ведь ты знаешь, Доминик, как наводят порчу. Создают некую куклу, похожую на человека, и наводят порчу на неё. А уж по магическим каналам порча передаётся оригиналу.

– Так вот откуда у Геры перстень и аграф, – догадалась Рина. – Он просто сделал примерные копии.

– Да, и с их помощью пытался отнять Силу у настоящих магических вещей. Вот время и начало шалить – ускоряться, сжиматься, вести себя самым странным образом. Ещё пару месяцев – и кто знает, что сотворил бы этот маг со всем нашим временем. Так что вы, ребята, – Тотий поглядел на Рину и Доминика, – простите, что я вовлёк вас в эту игру. Кто же мог предположить, что этот проклятый маг – член Братства, наш уважаемый историк? И что всё обернётся столь сложным образом? Выбора у меня не было. Вы или мир. И я рад, что все остались на местах. Хотя… – старичок заговорщически прищурился, – я же страховал вас, как мог.

На миг Рина разглядела в лице старика черты молодого водителя. Конечно, тот говорил, что он – Тим-Тот. А этот – Тотий. И вдруг до Ринки дошло:

– Погодите! Так вы и есть бог Тот?! А Сим сказал людям, что вы умерли!

– Он был уверен в моей смерти. Ведь он запер нас и наслал магическое пламя. От него не было бы спасения. Но нас выручила ещё более магическая вода. Это ведь твои проделки, Рина?

– Почему мои?! – взвилась Ринка. – Вы же сами в машине дали мне «глаз Уаджет». А ещё свалили всё на дочуру.

– Почему свалил?! Дочура действительно есть. Ребёнок-индиго! Пять лет! – горделиво провозгласил Тотий-Тот. – Между прочим, она опять оказалась права. «Глаз Уаджет» нас спас. Правда, теперь Маруська просила его у тебя забрать.

Тот протянул руку, и часы-глаз невесть как, но сами откололись с Ринкиного пиджака и легли в ладонь Тота.

– Ну а теперь про богов, – проговорил Тотий. – Надо уточнить: я не принадлежу по рождению к их славному племени. На самом деле я просто хороший изобретатель. Ещё математик, учёный, астролог, алхимик. Я знаю так много, что боги приняли меня как равного. Тем более что я рассчитал и создал законы земного Времени: секунда, час, день, год. Календарь – сетка, ловушка для земного Времени. А как ещё заставить его идти по правильному руслу и не сбиваться с пути? Календарь – стабилизатор Времени. Конечно, только земного. В космосе оно иное. Но мы-то живём здесь. И если исчерпаем сами своё земное время, то космос вряд ли нам одолжит своё.

– Ну, прямо профессор лекцию читал! – буркнул Дракон. – Нам бы выбраться отсюда, а не лекции слушать!

– Ничего, девочке полезно. – Тотий Львович поднялся.

И тут Ринка выдохнула:

– Про вас ясно. Но Гера говорил, что он Гермес Трисмегист. Неужели это правда?

– Да врал, как всегда! – махнул рукой Тотий. – Понял, что похож на Гермеса, вот и решил убить нас, а сам править миром под видом Гермеса. Ведь моего ученика народ любит и доверяет ему. Вот, прошу любить и жаловать!

Мужчина, сидевший в неосвещенном углу, поднялся и протянул к Рине руки:

– Риина, доченька!

– Папа?.. – оторопело проговорила Рина.

Умом она понимала, что это был не её отец, а той девочки Риины, судьбу которой она видела. Но сердце подсказывало, что этот мужчина с чёрной бородой действительно её папа. Тот, которого распяли на плахе во Франции середины XVIII века. Тот, кто создал дубль-Ал-Наг, а потом вложил в него свою душу. Мастер Трисмэ – Трисмегист. Ученик Тота…

Наверное, Ринка рухнула бы на земляной пол, но Доминик подхватил её, зыркнув на собеседников:

– Что вы с ней делаете? Неужели нельзя поделикатнее?

Старик хихикнул:

– Быстро и сразу! На реверансы нет времени. Да, Риина, это действительно твой отец. Он встретил твою маму Светлину, когда был… э… так скажем. в командировке в вашем времени. Ну а потом он очень хотел, но не мог у вас остаться…

– Вот наворотили! – в сердцах рубанул Дракон, усаживая Ринку к себе на колени. – Больно, малыш? Что болит?

– Воспоминания… – прошептала Ринка.

– Ничего! – засмеялся тихонечко старичок Тотий. – Чёрный Доминик и их вылечит. Да и папа будет приходить. Всё будет, девочка. Если только будет…

Старик разогнул спину и вдруг сразу вырос, распрямившись. Глаза засверкали по-молодому. Кулаки сжались. Да ему теперь больше тридцати лет и не дашь.

– Пора! – провозгласил славный бог Тот. – Доставай сокровища и проводи церемонию. Временной поток должен войти в обычное русло. А ты, – Тот повернулся к девушке, – выйди! Это не для женских глаз и не для непосвящённых.

Рина пулей выскочила из каморки. Что они будут делать с кольцом и аграфом? Доминик говорил, что цветок Ал-Нага просто закрепляют аграфом. Но теперь что-то подсказывало Ринке, что Дракон лукавил, не договаривая. Неужели и это кольцо станут «кормить» кровью?

Тяжело всё-таки с этими волшебниками! Сначала сами навыдумывают, наизобретают. А потом не знают, как со всеми этими изобретениями сладить. Вот, например, отец. Создал дубль-Ал-Наг, думал, делает доброе дело. А оказалось, создал перстень-убийцу…

Рина раскрыла ладошку. Световой шарик, который дал ей Доминик, излучал хоть тусклый, но всё же свет.

Стон раздался неожиданно.

– Рина! Подойди ко мне!

Проклятый маг ожил. И имеет наглость еще о чём-то просить. Забыл, как орал: «Убейте их!» Рина перекатила шарик в ладонях и ответила:

– Придёт Доминик, с ним и говорите.

– Смотри-ка, Каретникова, – произнёс Гера с интонациями, знакомыми по подвалу, – упрямишься. А зачем?

Маг что-то прошептал. И Рина почувствовала, что её тянет к нему с неудержимой силой.

– Ты же обмотана моей привязкой, – тихо сказал Герасим. – И между прочим, сделала это сама. Так что, если я сейчас даже удавлю тебя, никакого магического удара не получу.

Рина шумно вздохнула. Так вот почему она не могла передать свою Силу Доминику! Она была связана. И эти путы не пропускали Силу.

Гера снова прошептал что-то. И Рина почувствовала, как путы, которыми она себя обмотала, когда он по телефону вызывал её к себе, становятся всё уже. Вот они впились ей в тело. Будут синяки или рубцы. Ринка застонала – больно! Но звуков не было. Хотела позвать Доминика, отца, Тота, но рот оказался закрыт чем-то тугим вроде кляпа.

– И не старайся! – прошипел маг. – Не вырваться тебе, Каретникова! Ты снова моя жертва. Фисиастирион, так сказать…

Он ещё что-то произнес. И Рина почувствовала удавку на шее.

– Будет очень больно! – сладко пообещал маг. – Как было больно Доминику. Мои помощники пытали его месяц назад. Но этот гад сумел выкрутится. А вот мои парни…

– А что с ними?

– А то не знаешь? Нельзя безнаказанно причинять вам, Хранителям, боль. И нападать тоже нельзя. Нападения и боль возвращаются.

– Значит, твои парни сдохли! – жёстко сказала Рина. – Но ведь и мне нельзя причинять боль!

– А это не я, – умильно прошептал Гера. – Это ты сама. Вспомни, ты сама обмотала себя кровавым клубком!

Ринка стиснула зубы. Да, это так. Она, дура, поверила Сим Симычу, когда он сказал, что боится говорить вслух адрес, но передаст ей След. А маг, как всегда, врал. Это были путы, которыми она обмотала себя сама.

Хитрый дьявол! И вот он снова дёрнул удавку. Всё поплыло перед глазами. И только голос мага разрастался до небес:

– Мы заключим сделку! Я не собираюсь тебя убивать. Ты же внучка моей сестры. Родня. Вот и решим по-родственному. Сейчас ты снимаешь с меня сеть. Если боишься, что я обману, давай так: сначала я сниму с тебя путы, а потом ты с меня сеть. Кивни, если согласна.

Ринка изо всех сил напряглась и послала мысленный зов Доминику. Её мозг окутала звенящая яркая пелена, но Зов не проходил сквозь путы мага.

– Не старайся, – прошипел Герасим. – Лучше согласись. И почему нет? Я же не жажду чего-то невозможного. Напротив, только необходимого. И мне и всему человечеству. Представь, Каретникова! Я буду жить вечно, а значит, смогу лично сам узнать всю историю цивилизации. Я опишу её пошагово, детально. Никогда уже не будет ошибок, домыслов, выдумок. Не будет вранья – только чистая правда! Я стану не просто Тотом, мало кому нужным богом, канувшим потом в Лету вместе с древней цивилизацией. Я стану великим Историком, Правдописателем. И никому не позволю передёргивать, переписывать, искажать. Но чтобы увидеть всё самому, нужно время. Всё Время, какое прожило и проживёт человечество. А я буду записывать для Вечности. Это ли не великая цель?! К тому же я лучше знаю, что нужно делать, как поступать. Ведь я уже знаю, Как Должно Быть, чтобы быть правильным. А вы мельтешите под ногами и мешаете!

– Конечно, мы же мешаем вам переделать историю, как вы считаете нужным! – пробормотала Рина и попыталась вздохнуть поглубже.

Но не смогла. Удавка не давала.

Видно, Герасим не услышал издёвки в её голосе и сказал:

– Я рад, что ты поняла. Ведь ты поняла, что я просто хочу выполнить свою великую миссию – стать великим историографом планеты?

Рина дёрнулась снова, пытаясь ослабить удавку на шее. Герасим счёл этот знак кивком.

– Отлично! Я освобожу тебя, а потом объясню, как снять с меня сеть. Я знаю, ты сдержишь слово.

Маг проделал пальцами круговое движение, и в его ладони оказался тот самый красный клубок, который он когда-то перебросил Рине. И вот теперь, перед тем как смотать зловещую нить, Герасим решил поиграть с Ринкой, показать ей, сколь она в его власти и как больно ей может быть.

И тут раздался крик:

– Рина! Что он с тобой делает?!

Кто-то встал между ней и мучителем. Глеб?! Чёрные волосы шевелятся на ветру, как антенны. Почему он в белом, как ангел? Ах да, он же лежит в больнице.

– Уходи, Рина! Я задержу его!

Но куда уходить?! Перед глазами вдруг промелькнула картинка: принцесса с Дракончиком на поводке. Дракон! Может, если она уйдёт в эту картинку, то сможет связаться с Домиником? Он же говорил что-то про поводок. Он почувствует, что нужна помощь.

Рина представила – серая скала, голубое небо, зелёная травка. Она вышла с Дракончиком на поводке. Как сказал Доминик, никому не отдавай поводок.

Доминик! Где же ты?

И вдруг появился рыцарь в стальных доспехах. На белом коне. Как же она забыла, что на картине есть ещё и этой ужасный рыцарь?!

– Думала сбежать? – проговорил этот человек, опутанный железом, голосом мага. – Не выйдет! Тебя всё-таки придётся принести в жертву!

– Но как тебе удалось освободиться из сети? – ахнула Рина.

– Никак. Я весь опутан сетью. Но теперь она стала панцирем и помогает мне. Твой Доминик сотворил железную сеть. А я умею превращать свои слабые стороны в достоинство. И вот сейчас. – Рука рыцаря поднялась, направляя копьё. – Сейчас мы просто уничтожим твоего Дракона. Он же не настоящий. Только твоё представление. И он тебя не защитит!

И в этот миг Дракон дохнул огнём. Он угрожающе встал на дыбы и утробно заурчал. А потом передними лапами обрушился на рыцаря.

Он оказался настоящим – огромным, могучим, жестоким, этот Дракон. Одним взмахом лапы он свалил коня и выбил из рук рыцаря копьё. Его Драконьи когти крошили железные доспехи, как ореховую скорлупу. Маг завизжал, видно, когти Дракона добрались и до него. Но в следующую секунду Герасим захохотал:

– Отлично! Этот дурак перегрыз мою сеть. Я свободен! – Обломки панциря упали на землю и превратились в разорванные ячейки стальной сети. Маг осклабился. – Я всегда говорил, что у Драконов нет мозгов. Я был прав!

Герасим протянул руки к Рине и дернул её путы. Девушка не устояла, упала. Удавка снова натянулась. И в этот миг Дракон ринулся на мага. Гера увернулся и выпалил целую связку молний. Но те гасли, подлетая к Дракону. Рину затрясло. Так это Доминик? Ведь это от него магические стрелы отскакивают. Но почему он не пошлёт такие же стрелы в ответ?

Гера изменил тактику. Начал шептать заклинание. Из его рук вырвался огромный трезубец и впился в голову Дракона. Но тот, превозмогая рану от смертельного оружия, в последнем рывке дотянулся до головы мага и накрыл её своей лапой. Раздался треск, словно лопнул гнилой орех. Рина закрыла глаза и завизжала. «Господи, сделай так, чтобы ЭТО был сон! Чтобы Дракон был жив. А маг связан…»

Девушка открыла глаза. На месте мага Герасима увидела только чёрную лужу. Видно, он действительно был чёрным магом. А от таких не остается ничего. Но вот Дракон…

Рина кинулась к нему. Он лежал навзничь, раскинув лапы. Когти на чёрных толстых пальцах были выломаны и висели обрубками. Рина боялась даже предположить, кто пришёл на её защиту. Она беспомощно провела рукой над телом и увидела, как спадают чары облика. Перед ней лежал… Глеб.

– Она сказала: «Жаль мальчика… Такой самоотверженный, добрый, отзывчивый. Масса достоинств. Но всех их перекрывает только одно: он – Глеб, а не Доминик», – прошептал Глеб.

– Кто сказал? – не поняла Рина, вытирая ему лоб.

– Твоя учительница музыки. Но почему?! Ведь я – такой же, как он. Его двойник. У меня всё – его. Вот и умираю за него…

И тогда Рина заорала:

– Тот!

Она звала не Доминика, потому что понимала, что бог Тот могущественнее Дракона. Потому что изо всех сил не хотела, чтобы Глеб умирал. Потому что, если бы не знала Доминика, точно влюбилась бы в Глеба… Потому что…

Голос прозвучал со скалы:

– Закрой глаза, девочка! И держи его за руку. Крепче. Я выну вас из картины.

Голова закружилась. Словно она падала вниз. Ожил страх высоты. Но её подхватили.

Отец держал её на руках. Рядом молодой Тот склонился над Глебом.

– Он умер?! – закричала Рина.

– Тише! – приказал Тот. – Он придёт в себя. Ведь всё это происходило не в Яви, а в Нави. В наваждении, навеянном картиной.

– А маг? Неужели и он оживёт?

Отец тихонько приобнял Рину:

– Нет. Ему уже не ожить. Ведь мы не вынули его из картины. Он останется в Нави.

– А где Доминик? – не унималась Рина.

– Тише! – скривился Тот. – Ему надо поспать после обряда.

– Так вы сделали, что нужно?

– Конечно, девочка. – Глава Братства усмехнулся. – Мы же Хранители Времени. Мы всегда успеваем сделать свою работу.

– Если бы не успели, – проговорил отец, – не смогли бы достать вас из картины. Вы остались бы там навечно.

– Тише же! – одёрнул их Тот. – Дайте Доминику покой.

И только тут Рина увидела, что на циновке лежат двое – Глеб и Доминик. Оба высокие, стройные, черноволосые. Но ведь она не виновата, что один – Глеб, а другой – Доминик…

Она тоже опустилась на циновку.

– Поспать бы… – проговорил Тот, сев рядом.

Его спина снова искривилась, глаза потухли, руки затряслись в старческом тремоло. Видно, молодой облик давался ему с трудом.

Но застучали барабаны. Загудели непривычно и надтреснуто вступившие трубы.

– Люди празднуют встречу рассвета и бога солнца Ра, – прошептал Тот.

– И ещё, слышишь трубы? – проговорил отец Гермес. – Они оплакивают кончину бога Тота.

– Придётся выйти и сказать, что бог жив.

Тот поднялся и распрямил спину. Конечно же бог всегда молод. Даже если ему и тысячи лет.

Рина смотрела, как они шагнули в темноту земляного коридора. Послышались взволнованные крики. Потом уже вопли. И люди где-то там, на пожарище, закричали:

– Бог Тот жив!

– Гермес Трисмегист жив!

– Наши боги живы и они с нами!

Разбуженный, Доминик выплыл из сна и озверело вскочил:

– Почему такой ор?!

– Люди радуются, что их жизнь входит в привычное русло, – проговорила Рина. – С их богами. С их временем.

– Значит, мы всё починили! – благодушно потянулся Доминик и узрел Глеба. – Ловец?! Опять как неживой!

– Тот сказал, что он придёт в себя, – прошептала Рина и обняла Доминика.

И в этот момент забили барабаны, завыли трубы. Но громче всех прямо в голове запищали противные комары. «Опять?! – ахнула Рина и крепче сжала Доминика. – Новый переход во Времени?! А ведь сказали, что починили…»

XVI. Зачарованный город: Волшебный Замок и маяк под звёздами

Время – это только фантазия. На самом деле, если вдуматься, ещё ничего не произошло в прошлом и ничего не произойдёт в будущем. Всё происходит в настоящем. А всё, что случилось в прошлом, на самом деле, когда происходило, было настоящим. Теперь же прошлое существует только воспоминанием.

Но ведь воспоминание – это опять же событие в настоящем. Так же и будущее – это только предсказания. Но и они создаются «в сегодня», а значит, тоже – продукт настоящего.

Отсюда парадоксальный вывод – для каждого конкретного человека всё происходит только в настоящем. Так не стоит ли перестать жалеть о прошлом и беспокоиться о будущем? Людям кажется, что они отдают необходимую дань прошедшему или заботятся о своём будущем. Но на самом деле они просто нагружают негативом настоящее Время, потом ещё и удивляются, что жить так тяжело.

Из глубин Интернета

Рина сидела на плетёной садовой скамейке. Вроде должно быть жестковато, но оказалось, что на скамью кем-то заботливо наброшен толстый и мягкий ковёр. Доминик тихо посапывал. Голова его покоилась у Ринки на коленях, и девушка машинально гладила волнистые чёрные волосы.

Идиллия!..

Вокруг светило тёплое, но уже не жаркое солнце. День лениво клонился к закату. Подлетела бабочка – разноцветная, радостная. Покрутилась вокруг и села на. щёку Доминика. Дракон проснулся. Изумлённо покосился на нечто крохотное и разноцветное, но тут же смахнул приставучее чудо. Бабочка не обиделась. Она взлетела и понеслась вдаль. Доминик сел, одной рукой всё ещё потирая щёку, словно бабочка могла его укусить, второй, притягивая к себе Ринку, будто та могла исчезнуть.

Теплынь. Нега. Счастье…

Ринка подняла голову к небу. Там, в голубизне, стояли облачка – беленькие, словно только что нарисованные. На садовой дорожке никого не было.

– Доминик… – начала Рина. И с первым звуком её голоса другие звуки наполнили тишину аллеи. Словно, произнеся звук, Рина включила его в реальность. Откуда-то послышалась тихая музыка, долетел нежный смех. А вот – торопливые шаги и возглас:

– Да вот же они!

Почтенная старушка невысокого росточка, с белыми букольками, в платье с кринолином по моде середины XVIII века любовно рассматривала Ринку. На Доминика она только покосилась. Но Ринке улыбалась и протягивала ручки:

– А ты красивая девочка, дорогая! Я так горжусь тобой. Конечно, я горжусь всей своей роднёй в будущем, но ты мне нравишься особо. Неужели ты меня не узнаешь? Я твоя прапра, ох, не знаю сколько ещё раз пра, но бабушка – Мари Лепренс де Бомон. А его узнаёшь?

Старушка провела ручкой рядом со скамейкой, и прямо из-под земли выросло небольшое гранатовое деревце. Ещё миг – и на нём распустился Аленький цветочек. Один. Зато огромный, почти с кулачок старушки, которая сорвала его и протянула Рине.

Ринка вскочила:

– Мадам!

Старушка скривилась:

– Какая я тебе «мадам»? Я – бабушка. И нечего здесь прохлаждаться. Идите в замок. Там всё уже началось. И вас давно ждут.

– Что началось? – встрял Доминик.

– Праздник Сохранения Времени. Вы, дорогие Хранители, славно потрудились. Время снова идёт своим чередом. Энтропия взята под контроль. Вы сделали свою работу. Как ты говоришь, Доминик, «починили время».

– Но я чинил его множество раз. Да в ХХ веке чуть не каждые пять лет случалось что-нибудь. Но никогда никаких праздников по возвращению Времени в нормальное русло никто не устраивал.

– Но сегодня особенный день, мой милый мальчик. Твоя «починка» совпала с зимним солнцестоянием. Сегодня же 21 декабря. Помнишь, календарь майя назначил на этот день конец света? Так вот – никакого конца не случилось. И кто знает, может, в этом ваша заслуга? Так что пойдёмте в замок. Праздник есть праздник!

Сказочница поспешила вперёд. Рина с Домиником потянулись за ней. И сразу же, едва они вышли из своей аллеи, на них обрушился мир праздника – шумный, разноголосый, весёлый. Как будто сначала их специально поместили в тихую аллею, чтобы пообвыклись и пришли в себя. Надо же запастись силами перед праздником.

Широкая подъездная дорога вела к прекрасному замку с башенками, мраморными лестницами, арочными окнами, украшенными разноцветной мозаикой. Вокруг яркие клумбы, с цветами, выгородки аккуратных душистых кустов. Никаких угрожающих рвов или массивных ворот – вход был абсолютно свободен. Двери гостеприимно открыты. Над ними порхали прелестные бабочки. На карнизах сидели птички разноцветного оперения. По лестницам струились мягкие узорчатые ковры. И всё это было таким ярким, манящим, притягательным. «Словно все только что нарисовано!» – сообразила Рина и, не сдержавшись, вскрикнула:

– Это же замок Кинкейда! Такая картина висела у нас в издательстве. Я даже помню название – «Волшебный Замок у подножия гор».

– Да, – наклонила головку пра Мари, словно птичка на карнизе. – Томас Кинкейд – прелестный живописец. Поэтому мы забрали его в Навь. Нам не хватает здесь замков и других его прелестных домиков. Надо же где-то останавливаться, когда мы здесь бываем.

– Мы умерли? – удивились Рина. – Ведь только мёртвые попадают в Навь!

– Глупости! – Пра Мари вскинула светленькие глазки на Рину и произнесла поставленным учительским голосом: – Это те, у кого нет воображения, могут попасть в Навь только после упокоения в Яви. Творческие же люди или просто любой человек с фантазией, остро-чувствующий, по сто раз в жизни попадает в Навь. Ведь Навь – мир чувств, образов, мечты, фантастики. Люди вообще часто и не подозревают, что живут в двух мирах – в Яви и Нави одновременно. Книги, картины, фильмы, песни, любовь или ненависть – всё, что завораживает в Яви, и является тем путём, по которому человек посещает мир Наваждения. Кинкейд бывал здесь по сто раз на дню, когда создавал свои чарующие Дни Рождества, маяки, фонари, замки и домики. Ну а теперь, после того как он ушёл из Яви, он наш штатный живописец. И когда мы приходим в Навь, живём в его домах.

– То есть вы до сих пор живы?

Старушка смутилась. Дракон пришёл на помощь:

– Они живы ЗДЕСЬ. Живы для других миров. Но в нашем, земном мире они, конечно, мертвы.

– Зато мы можем встречаться здесь, в замках и домиках Томаса Кинкейда. Да вот глядите сами. Приглашённые на праздник уже собираются. Ведь мы сохранили наше привычное время. И всё снова идёт своим чередом. Как и шло.

Рина поглядела туда, куда указала сухонькая ручка пра Мари. У крошечного водоёма на массивных деревянных табуретах восседали три женщины. Одна чесала пряди и сучила нить. Другая пряла пряжу. Третья выжидала, держа в руках острый нож. Да это же мойры – богини судьбы античного мира. Одна создает нить жизни человека, другая спрядает из неё судьбу. Третья перерезает нить в положенный срок.

– Слава богу, они опять слепы, – проговорила пра Мари. – А то ведь был миг, когда они вдруг прозрели. Когда твой Уроборус, – старушка дотронулась до груди Доминика, – чуть не сбросил Кольца Времени, мойры стали зрячими и вмиг решили крутить колесо прялки обратно. Но тогда время потекло бы вспять! Это был бы ужас! А потом на секунду прозрел и Хронос, бог Времени, уничтожающий своих детей. Говорят, он съедал их.

Враки! На самом деле супруга подсовывала ему каменные фигурки. Но вчера он УВИДЕЛ, что это камни. И затребовал реального ребёнка. Хорошо, что вы успели скрепить кольца Уроборуса. А то безжалостный Хронос сожрал бы всех древнегреческих богов, начиная с Зевса. И что тогда?! Без богов Античности вся мировая цивилизация пошла бы по иному пути! Может, и мы с вами вообще не родились бы на свет. Со временем шутки плохи! – Пра Мари истово перекрестилась. – Однако я заболталась. Идёмте скорее. Ведь все ждут именно вас. Тот, а по-вашему Тотий Львович, приказал не будить вас, пока вы не придёте в себя. Но я не могла так долго ждать. Вот и послала бабочку. А мастер Трисмегист, твой отец, Рина, и ваш друг, твой ловец, Доминик, уже в замке. Все, кто причастен к сегодняшнему Празднику. Жаль только нет Барбары, твоей бабушки, Рина. Но она делает ремонт в своей новой усадьбе. Ей не до праздников. А вы идите скорее!

Пра Мари подтолкнула их к парадному входу. Там толпилось множество людей – в нарядах разных времён и разных народов. Но бабушка ловко лавировала между всеми, то ли приговаривая, то ли представляя Рину и Доминика:

– Это Хранители!

И все расступались, давая возможность главным гостям войти в замок. Кто-то крикнул что-то приветственное. Кто-то поклонился. И все глядели с таким восхищением, любовью, почтением, что девушка даже смутилась. Никогда ещё ей не приходилось привлекать к себе столько внимания. Кажется, даже Чёрный Дракон стушевался. Рина схватила его за руку, и они шагнули в полумрак замкового парадного. И тут Рина споткнулась. Упала на каменный пол. Как всегда, неудачно – на коленку. Вытянула руки, пытаясь найти, опереться на Доминика, но уткнулась в пустоту…

…После света тёплого дня мгновенное переключение на ночную темноту показалось невыносимым. Рина увидела, что стоит на краю высокой скалы. Куда делся прекрасный замок Кинкейда?! Ах! Ринка поняла: это тоже его творение, только другое – это маяк. И стоит она на верхней площадке, а вовсе не на скале. Крошечный пятачок, а над ним ещё незажжённый маяк. Но почему не зажжённый, ведь уже ночь?! Корабли же могут разбиться!

Но боги Времени, где же Доминик?!

Она здесь одна. Ринка рванулась и почувствовала, что не может сдвинуться с места. Опять колдовские чары? Опять новый ужас? Как тихо, спокойно она жила все свои двадцать четыре года. Даже не болела ничем, не считая разбитых коленок. Всего-то и было, какое-то там Страшное Горе, которое она, скорее всего, сама себе и выдумала. Но, видно, правду говорят, что всего бывает поровну. И если двадцать четыре года было тихо-мирно, то теперь, за несколько последних дней, пришлось пережить такое количество кошмаров, которое уравновесило спокойствие всей прожитой жизни.

Внизу заскрипели ступеньки. Кто-то поднимался по крутой винтовой железной лестнице. С грохотом и скрипом распахнулась дверь. Вошёл мужчина. Романтическим жестом поднял над головой старинный фонарь. Застыл в позе мужественного моряка, вглядывающегося в морскую даль.

– Наконец-то у нас гостья! – проговорил он хорошо поставленным голосом. – И кажется, она нам знакома. Погляди-ка, Ал-Наг?

Театральным жестом мужчина выставил вперёд средний палец правой руки. Блеснуло старинное золото. Ринке даже показалось, что она слышит угрожающее шипение дубль-Уроборуса. Второй Ал-Наг!

Но откуда? Он же у Виктории!

– Теперь я его хозяин, – ответил мужчина на невысказанный вопрос. – Надеюсь, ты знаешь, кто я, девушка?

Ринка замотала головой. Это же Орлинский. То есть, конечно, не трагик, а его потомок – Леонид Орлов. Любовник мамы Веты. Убийца Катеньки. Незадачливый покушенец сначала в гостинице на Рину и Глеба, а потом на Глеба в больнице. Партнёр мага Герасима.

– Ваш маг Гера мёртв! – выпалила девушка.

– И прекрасно! – ничуть не смутившись, проговорил Орлов. – Он вообще был лишним в этой истории. Ему были нужны настоящий Ал-Наг и аграф. Он же хотел править всем существующим миром. Ну а мне достаточно небольшого сценического мирка. Мой дубль-Ал-Наг пообещал помочь мне создать театр. Это будет шедевр. Театр Леонида Орлова. И каждый вечер я в главной роли.

– Ваш Орлинский тоже был помешан на театре! – выдохнула Рина. – И что из этого вышло?! Его просто шлёпнули в ЧК.

– Но нас, – Орлов любовно поглядел на свой перстень, – это не касается. Чекист Игнатов – чужеродное, случайно вклинившееся звено. Просто перстень надо было подкармливать. А где в прогрессивном ХХ веке было взять регулярную кровь? Вот перстень и выбрал чекиста. Тот имел доступ к подвалам ЧК и его узникам. Ездил в командировки по разным городам и странам. Там тоже мог прирезать никому не нужного ребёнка и спокойно уехать.

– Глеб говорил мне про статьи об убийствах детей то в Праге, то в Сантьяго, то ещё где. Так это дело рук Игнатова?! А всё свалили на Чёрного Дракона!